Текст книги "Буйнакцы на фронтах Великой Отечественной войны 1941–1945 гг."

Зенитчик из Кафыр-Кумуха

Абусуфьян Эльдарушев

Один из активных участников Великой Отечественной войны Эльдарушев Абусуфьян Абдулвагидович многие годы был участником Буйнакского городского хора ветеранов войны. Также – бессменным членом президиума совета ветеранов войны.

Эльдарушев Абусуфьян Абдулвагидович родился в старинном кумыкском селении Кафыр-Кумух в 1920 году. Успешно окончил сельскую школу и, как все дети того времени, был активным помощником своих родителей, помогал им по работе в колхозе. Рос крепким, здоровым юношей.

10 октября 1939 г. Эльдарушев А. получает повестку в армию. Повестка была мечтой всех юношей того времени, потому в приподнятом настроении в свои 19 лет Абусуфьян ушёл в Красную Армию и попал служить в город Пирятин Полтавской обл. После принятия военной присяги его направляют учиться в полковую школу 600 сп 147 сд, по окончании которой в звании сержанта он был назначен командиром отделения станковых пулемётов.

В 1940 году их полк был передислоцирован в город Александрию Херсонской обл. С 1939 г. с Эльдарушевым служил и его земляк А.Н. Нажиев. Оба земляка попали вместе в зенитно-пулеметную роту ПВО; здесь Абусуфьян стал командиром отделения, ему была поручена оборона штаба полка от воздушного нападения. В том же 1940 г. сержанту Эльдарушеву пришлось участвовать в Бессарабской компании, после которой они вернулись в г. Александрию.

22 июня 1941 года утром была объявлена боевая тревога – началась война!

Из воспоминаний фронтовика: «По тревоге все наши полки получили боеприпасы и стали ждать дальнейшего указания. Мы постоянно находились у своих зениток, пулемётов, спать ложились в одежде. В таком напряжении прошли пять дней, и только 28 июня мы приняли бой с настоящим, зримым противником в городе Славута и продержали город, не давая захватить его, в течение суток. Здесь мы впервые потеряли своих боевых друзей, с которыми ещё вчера разговаривали, шутили, смеялись; наспех похоронили своих однополчан, и по приказу начали организованно отходить, при каждом боестолкновении с немцами, нанося им чувствительные удары, уничтожая их живую силу и технику.

Однажды, когда, оставив город Шепетовку, мы переезжали мост через реку, мою машину остановили. Выяснив, что у меня достаточно боеприпасов, приказали задержать преследующего противника, чтобы дать нашим войскам оторваться от противника и выиграть время на организацию обороны. После я должен был взорвать мост и отходить к своим. Приказ был выполнен: мой расчёт взорвал мост, и мы без потерь отступили, но свой полк уже потеряли. Далее нам приказано было двигаться в сторону г. Житомира, а оттуда в сторону г. Белая Церковь. Мы все надеялись встретить свой полк, но никак не могли узнать, даже приблизительно, в каком направлении он мог уйти. Лишь через неделю удалось узнать, что наши однополчане с тяжелыми боями отступали в сторону Киева и приняли участие в обороне города.

В Белой Церкви мою машину опять остановили, проверив документы, нас направили в распоряжение аэродрома бомбардировщиков. Здесь нам было приказано охранять аэродром от вражеской авиации, но буквально через полмесяца аэродрому было приказано передислоцироваться в г. Прилуки Черниговской обл., за Днепр; мы тоже со всеми аэродромными наземными службами перебрались туда.

В Прилуки мы доехали только на вторые сутки; так как ехать днем было небезопасно, мы большей частью ехали в темное время суток. Прибыв к месту назначения, по приказу я окопал свою машину на границе аэродрома и в составе батальона аэродромного обслуживания приступил к обороне аэродрома от воздушного нападения противника.

Вскоре поступил приказ: аэродрому передислоцироваться в г. Харьков. Самолеты улетели, а мы перебирались вначале на машинах, но машины стали увязать на раскисшей ухабистой дороге, вскоре закончилось и горючее. Взорвав машины, чтобы не достались врагу, мы продолжили свой путь пешком, имея при себе только личное оружие и питание. Немцы все же засекли нас и устроили засаду. Но не зря в народе говорят: не рой другому яму, сам в нее попадёшь. Так оно и вышло.

Наша разведка вовремя обнаружила врага и приняла очень грамотно оборону. Когда на нас пошли четыре танка, а за ними пехота, мы подпустили танки поближе и из-за укрытий, благо местность была холмистая и можно было спрятаться, подожгли три танка, а четвертый, сделав несколько выстрелов из пушки, предпочел отступить. Когда он развернулся и начал отходить, отступила и пехота…»

По нашей просьбе Абусуфьян Эльдарушев подробно рассказывает об этом бое:

«По приказу старшего офицера мы заняли оборону, окапываться времени не было, и мы, рассредоточившись, спрятались кто где. Местность была бугристой, с множеством кочек. Немцы нас ещё издали заметили и устроили засаду. Но, увидев, что мы все залегли, решили взять нас “тепленькими”, уверенные, что мы, голодные, измученные и без боеприпасов не окажем сопротивления. Такое случалось на фронте: безоружные, обессиленные от голода наши ребята становились легкой добычей врага и попадали в плен.

Я лежал за бугорком и дал команду приготовить гранаты к бою, несколько гранат я собрал у бойцов, связал их, две связки оставил себе, а другие отдал крепким и сильным бойцам, дав команду подпустить танки как можно ближе. С левой стороны прямо на нас шел танк. Я подал команду – «приготовиться»! Но один из солдат нашего левого крыла раньше времени выполз из своего укрытия и обнаружил себя, и был разнесен танковой пушкой в клочья. В этот момент, приподнявшись на локоть, я бросил гранату под танковую гусеницу и повредил его траки, он забуксовал, потерял ход и остановился, а мои товарищи забросали танк бутылками с зажигательной смесью. Танк окутало чёрным дымом и пламенем, из него выскочили три фашиста, один из них был офицер. Подняв руки вверх, прихрамывая, они шли на нас. Брать их в плен и возиться с ними не было возможности, обстановка не позволяла, мы их расстреляли, взяли документы офицера и ушли. Впереди была небольшая река, переплыли её и отправились до станции Ахтырка, где нам дали продовольствие, патроны, немного гранат и указали направление в город Харьков. В Харьковском пересыльном пункте меня направили помощником командира 610 отдельного зенитно-пулеметного взвода, который уже воевал в Воронежской обл. Затем мы были переброшены в Сталинград, оттуда переданы на баржи Волжского пароходства, которые от Астрахани до Сталинграда возили военные грузы, а обратно – раненых и эвакуируемых. В Астрахани мы вошли в состав 730 отдельной зенитно-пулеметной роты.

После победы под Сталинградом нас перебросили на оборону от немецкой авиации мостов в Ростовском направлении. Тогда же, в начале 1943 года был образован 5-й зенитно-пулемётный полк, в состав которого вошла и наша 730 озпулр. В этот период были сильные и частые налёты на наши мосты. Но наши войска уже теснили врага, из Сибири и Урала шло пополнение и новое вооружение; чтоб всему этому препятствовать немцы, отходя, бомбили авиацией наши мосты. В один из таких массированных налётов вражеской авиации зенитчики полка за один день сбили 33 немецких самолёта-бомбардировщика. Наши потери в этот день составила только одна ЗАУ (зенитно-артиллерийская установка) и её расчёт…»

В этот день Эльдарушев Абусуфьян был тяжело ранен в голову и в ногу осколками бомб.

В дальнейшем наш земляк А.А. Эльдарушев участвовал в освобождении Украины, Польши в составе 1 УФ под командованием Маршала Советского Союза И.С. Конева. Войну он закончил под польским городом Бреслау.

После Победы, 7 ноября 1945 года Абусуфьян Абдулвагидович вернулся домой. В 1953 году окончил Дагестанский университет, преподавал в СШ № 5.

Грудь ветерана украшает орден Отечественной войны, медали «За отвагу», «За боевые заслуги», «За оборону Сталинграда», «За победу над Германией», другие юбилейные награды.

Аварец Николай Магомедович

Николай Магомедов

Магомедов Зайнутдин Магомедович родился в селении Буцра Хунзахского района в 1919 году. В 1939 г. поступил учиться в Ростовский фармацевтический техникум, оттуда 4 декабря того же года был призван в Красную Армию. Меньше чем через год в декабре 1940 года его направили учиться в полковую школу 140 гап (гаубичный артиллерийский полк) в город Скрунда в Латвии, после окончания которой в мае 1941 года он был направлен в 250 озад (отдельный зенитный артиллерийский дивизион) ПВО страны в город Ригу. Там и встретил войну.

22 июня рано утром первые выстрелы из ЗУ (зенитная установка) были направлены на вражеские самолёты. Здесь помком взвода З. Магомедов сражался до сентября 1942 года; отражая вражеские налёты на Ригу, защищали мосты через реку Даугава. Но противостоять превосходящим силам противника с каждым днем было все труднее, и был получен приказ – «отступать». На конной тяге в сторону Новгорода отходил с тяжёлыми боями 250 озад.

В сентябре 1942 года Зайнутдина Магомедова отправили учиться на курсы младших лейтенантов на Северо-Западный фронт в г. Вышний Волочек. В декабре лейтенант З. Магомедов был назначен командиром роты 82-мм миномётов, где воевал до апреля 1944 года.

С боями, оказывая отчаянное сопротивление врагу, наши войска оставили Новгород, Псков, дошли до города Орла. Здесь он участвовал в освободительных боях за город Орёл.

С апреля 1944 по апрель 1945 гг. командовал батальоном 120-мм миномётов 447 сп, 397 сд Северо-Западного, Центрального, Белорусского и первого Белорусского фронтов.

После боёв на Орловско-Курском направлении он форсировал реку Сунжа, далее освобождал советские города, европейское страны – Польшу, Чехословакию… так до самого Берлина.

В апреле 1945 г. (он уже не Зайнутдин, а Николай Магомедович Магомедов) назначается заместителем командира полка по артиллерии 447 сп 397 сд. На этой должности проявил самые свои лучшие качества как командир, как коммунист, особо отличился в ожесточённых боях при форсировании многоводных больших рек Висла (недалеко от Варшавы в Польше), Одер, Эльба. Участвовал при штурме городов берлинского направления, таких как Пинск, Рига, Штутгарт.

Завершил войну в Берлине. С июня 1945 по декабрь 1946 гг. его оставили служить в Германии на должности заместителя командира дивизиона. Затем его назначают командиром Отдельной истребительной противотанковой батареи в 159 гвап 75 гвсд, стоявшей в городе Калуге.

В 1947 году Николай Магомедович Магомедов вернулся в Дагестан и занимал разные должности в военкоматах республики.

Гвардий полковник Магомедов Николай Магомедович за свой самоотверженный труд, за смелость и умелое руководство своими артиллеристами был награжден высокими боевыми наградами: орденами Александра Невского (за город Орел, 1943 г.), Отечественной войны III ст. (за город Пинск, 1944 г.), Отечественной войны II ст. (за город Ригу, 1944 г.), Отечественной войны I ст. (за форсирование реки Висла в Польше, 1945 г.), Богдана Хмельницкого III ст. (за форсирование реки Одер, 1945 г.), Красного Знамени (за бои в городе Берлине, 1945 г.), Красной Звезды за выслугу лет (1955 г.). Немало у ветерана и боевых медалей: «За освобождение Варшавы», «За взятие Берлина», «За победу над Германией» и все юбилейные ордена и медали СССР; много благодарностей от ВГК

И. Сталина.

После службы Николай Магомедов работал в Буйнакске в разных организациях парторгом.

Умер и похоронен в Буйнакске.

* * *

Почему Зайнутдин стал Николаем? Они со своим русским другом-побратимом договорились: если один погибнет, другой возьмет имя погибшего. Так Зайнутдин после гибели друга Николая взял его имя и стал Николаем, Колей, до конца своей жизни оставаясь верным слову, данному фронтовому товарищу. Ветеран войны умер в Буйнакске.

Газиев Саид из Хунзаха

В 1940 г. среди призывников из Хунзахского района были Газиев Саид, Расулов Иса, Бацалов Гамзат из Хунзаха, Магомедов Гимбат из Тануси, Алиев Гамзат из Хариколо и другие.

Военные дороги – сплошная паутина: у каждого призывника своя дорога.

Военная дорога привела хунзахца Саида Газиева на Дальний Восток. На поезде он проехал всю страну и впервые понял, как велика и прекрасна его Родина – СССР. Горцу эти бесконечные равнины, реки, города, которые встречались на пути следования, радовали глаз, были интересны. Он даже не заметил, как прибыли в пункт назначения, где на вокзале было написано «Владивосток». Хотя ехать пришлось около 15–20 дней, усталость не чувствовалась, наоборот – прилив сил.

Его назначили в одну из стрелковых частей, недалеко от населенного пункта, где на берегу реки стояли небольшой рыбозавод, рыбацкие шхуны и баркасы.

22 июня 1941 г. на Дальнем Востоке было омрачено страшной вестью. На 8-й день войны по приказу нас отправили на Запад.

Саид Газиев рассказывает: «Наш поезд, точнее эшелон с воинами и военной техникой прибыл куда-то в Подмосковье. Эшелон разгрузился, и в тот же день мы получили приказ двигаться к месту боевых действий.

Первый бой наш полк принял недалеко от города Вязьмы, затем мы пошли с боями в сторону Сафоново. Уже в первых боях мы начали терять боевых товарищей, но на войне не до сантиментов – еще больше ожесточаясь против врага, мы шли вперед, навязывая ему жестокие бои. Подошли к городу Смоленск, где уже шли бои, в эти бои включилась и наша дивизия. В этом бою наш полк понес большие потери, но Смоленск, разрушенный и вымерший, пришлось оставить. Мы отступали к городу Ельня. Ельнинское сражение общеизвестно, и мы были его участниками и всю тяжесть этих жестоких и кровопролитных боев мы перенесли на своих плечах.

Бои за Ельню были очень тяжелыми и жестокими, это было обусловлено еще и тем, что дорогу на Москву гитлеровцы видели через Ельню, и им этот город был нужен как воздух и вода. В не меньшей степени это понимало и наше командование. Поэтому битва здесь шла не на жизнь, а на смерть. Храбро сражался наш полк, мы несколько раз переходили на рукопашную, где очень умело сражались наши солдаты, применяя трехлинейку (длинный штык для винтовки Мосина, имеющий три канавки три ребра с острым приплюснутым концом, такой штык применялся в ближнем бою, чтоб заколоть противника).

В ельнинских боях участвовал и я, в одном из уличных боев мне удалось подбить связкой гранат фашистский танк, но к концу боя я и сам получил тяжелое ранение в живот. Рана была настолько тяжелой, что я потерял не только сознание, но и много крови. Хорошо, что дело шло к концу дня и бои несколько утихли, и санитары меня подобрали очень быстро. В санчасти мне оказали первую медицинскую помощь, рана, как я после понял, имела ширину 16 см. Меня поместили в госпиталь г. Калуги, затем в Рязани, а оттуда направили в город Уфу в ЭГ № 2575. Здесь я лечился около 7 месяцев.

После госпиталя я вернулся в свою часть, и здесь мне сообщили, что за подбитый танк я представлен к награде – медали “За отвагу”».

Фронтовик Саид Саидович Газиев был храбрым воином. Ветеран неохотно рассказывает о своем участии в боях. И все же нам удалось узнать еще кое-что о его фронтовом пути.

«С боями мы продвигались вперед, в сторону Могилева. Когда стало темнеть, дали команду остановиться и устроить привал до утра. Это было чистое поле, ни деревьев, ни кустарников. Интенданты сразу принесли еду: что-то сухим пайком, что-то в термосах. После вкусного ужина мы сразу легли на землю, ничком обняв голову и ружье руками. Спали не долго, рассвело очень рано.

Первые проснувшиеся заметили не очень далеко от нашей ночлежки отдыхающих, как и мы, немцев. Мы сразу начали их атаковать. Не выдержав внезапную утреннюю атаку наших бойцов, они стали отходить, с каждой минутой оказывая все больше и больше сопротивление. Бой оказался настолько тяжелым, что и с нашей стороны были впечатляющие потери – из нашего отделения уцелело всего несколько человек. В этом бою участвовал и Иса Расулов. Когда мы увидели друг друга не только живыми и даже без ранения, мы просто подошли друг к другу и крепко пожали руки. Это была такая радость! Не успели отдохнуть, придти в себя после тяжелого боя, как после обеда Ису отправили в разведку. Выполнив задание, он вернулся целым и невредимым.

…Однажды после очередного боя командир вызвал меня и сказал: «Товарищ Газиев, Вам боевое и ответственное задание…». Я очень хорошо понял свою задачу и сделал все необходимое для ее выполнения. Суть была в следующем: недалеко от железнодорожной станции, где мы остановились, был мост, по которому должны были пройти немцы с боеприпасами. Мне было поручено взять мину, подложить под мост и взорвать его. А такие задания выполняются в большой секретности и тайно, поэтому о своем задании я не стал говорить никому из друзей, и незаметно даже для своих товарищей ушел на выполнение задания, взяв с собой противотанковые мины. На мосту всегда бывают часовые, охрана с пулеметами на обоих его концах. Соблюдая высочайшие меры предосторожности, хитрость и ловкость, я пробрался к мосту. Выждав удобный момент, когда часовой отвлекся, мигом прополз под мост и подложил обе мины под него. Дело было сделано, но оставалось самое главное: выбраться из-под моста. До сих пор не могу объяснить, как мне это удалось, но я также незаметно вырвался из-под моста и доложил командиру о выполнении задания. Уже через несколько часов, когда по нему проходили войска, мост взорвался, унося с собой жизни сотен фашистов. Только после взрыва командир объявил мне благодарность и обещал награду, а друзья узнали, чьих рук это дело. Это было мое первое задание, и его я выполнил “на отлично”.

…Это было в Смоленске. Шли уличные бои, в каждом доме прочно засели немцы, превратив их в крепость, а окна – в бойницы, откуда велся огонь пулеметами и автоматами. В этих боях участвовал и наш полк, в том числе и наш взвод, где я уже был заместителем командира взвода. С боями мы вышли к одной из улиц, входные двери в подъезды пятиэтажного дома были забаррикадированы немцами. Из окон, превращенных в хорошо обустроенные бойницы, по нашим бойцам, атакующим соседние дома и улицы, били пулеметы. Нашей роте было поручено выбить фашистов из этого дома, но сделать это оказалось не очень легко. Наши минеры одновременно подорвали все подъездные двери, но немцы вовремя пришли в себя и стали стрелять по входным площадкам. Тогда наши минеры еще раз потрудились: взорвали все лестницы, ведущие на верхние этажи. Затем притащили к дому все, что может гореть, облили бензином и подожгли, после чего стали стрелять по окнам, просто вверх по этажам из подъездов. Забрасывали окна бутылками с зажигательной смесью. Немцы это восприняли как пожар всего дома и стали выпрыгивать из верхних этажей, ломая себе ноги и другие части тела, и мы легко и просто стали брать их в плен, а те, кто сами могли подняться на ноги, поднимали руки и сдавались…»

14 августа 1942 г. в очередном бою недалеко от Смоленска Саид Газиев был опять ранен – на этот раз в пах. Рана оказалась тяжелой и глубокой, его отправили в госпиталь, где ему пришлось пролежать до декабря. После выздоровления медицинская комиссия сделала свое заключение: «Негоден к военной службе».

После войны до конца своей жизни ветеран жил в Буйнакске.

Пограничник Владимир Левшин

Владимир Левшин

Владимир Георгиевич Левшин родился в Буйнакске в 1918 г., окончил СШ № 1. После школы помогал родителям, работал на заводе города.

В 1938 г. его призвали в армию, и он был направлен на западную границу СССР, в Закарпатскую область, в город Ужгород – в пограничные войска НКВД. Службу на границе красноармеец Лёвшин любил, любил он леса, горы, а природа Закарпатья была такая же, как и в Дагестане.

Служба шла к концу, впереди у Владимира была демобилизация, о которой он написал домой 15–17 июня 1941 г. Но, наверное, раньше письма дошла до Буйнакска весть со страшным словом «война».

Немецкие полчища наши пограничники встретили пятизарядными винтовками Мосина, имея про запас по пять обойм…

«Когда немцы пошли в наступление на нашу заставу, – рассказывает Лёвшин, – мы не дожидаясь объявления “тревоги”, без команды “Застава, в ружьё!” выхватывали из пирамид винтовки и патроны, и не очень заботясь о своей одежде: кто в кальсонах, кто без обуви, – выскакивали и занимали позиции. Этот первый штурм врага наши не смогли отбить, но заставили врага лечь на землю, после того как “заговорили” наши “максимы” и ручные пулемёты.

Вскоре поступила команда отходить на Львовском направлении. С боями отходили до Ленинграда, в этих боях я был ранен и попал в один из Ленинградских госпиталей. После излечения с погранвойсками НКВД охранял тылы Ленинграда, воевал и в Эстонии…»

Владимир Георгиевич Левшин был награждён медалями «За отвагу», «За оборону Ленинграда», «За победу над Германией».

В 1946 г. фронтовик демобилизовался, вернулся в Буйнакск, где жил и трудился до своего последнего часа.