Текст книги "Буйнакцы на фронтах Великой Отечественной войны 1941–1945 гг."

Снайпер из Буглена

Ахмед из Буглена

К сожалению, нам так и не удалось узнать его фамилию, по этой причине мы не смогли установить его родных, близких, когда родился, кем был до войны.

Во время встреч и бесед с буйнакцами-участниками Великой Отечественной войны нас всегда интересовало, кроме их личных подвигов, их фронтовой жизни, и то, кто из земляков воевал рядом с ними, какими они были.

В начале восьмидесятых годов во время нашей беседы с ветераном войны Атагиши Алисултановым он рассказал о своих друзьях-земляках – участниках войны, в частности, об отважном и прекрасном снайпере Ахмеде из Буглена, но, к общему сожалению, не помнил его фамилию. Как-то не принято было землякам в армии, тем более на фронте, обращаться друг к другу по фамилии.

Они встречались в редкие часы, минуты затишья между боями. В полку Ахмед был очень известным стрелком. На боевое задание всегда уходил незаметно. Никогда не рассказывал о своей «работе». Да и сослуживцы тоже не расспрашивали его, почему всегда один уходит на задание и чаще в непогоду, перед снегопадом или в снегопад… Ахмеда никогда не брали в бой, в разведку, явно чувствовалось, что или его сильно оберегают или у него совершенно другая задача в этой войне. Вероятнее всего, последнее.

«Вместе с ним мы воевали в Заполярье, в составе 24 гв сп. Когда вели бои за норвежский город Киркенес, я его видел несколько раз, хотя мы были не рядом, но я узнал, что он где-то ведет бой лично один. Только когда мы встретились с ним после освобождения Киркенеса, я узнал, что он снайпер и выполняет поручения самого комполка гвардии подполковника В.Ф. Лазарева…»

Во время этой беседы Атагиши показал маленькую фотографию Ахмеда, которую он подарил ему (Алисултанову. – Сост.), на ней Ахмед в погонах рядового, в шапке-ушанке со значком гвардии и с орденом Красной Звезды на груди. Атагиши был уверен, что этот орден он получил после освобождения Киркенеса, тогда было холодное время, и Ахмед сфотографирован в шапке.

Далее наш ветеран вспомнил о бугленце, что тот успешно охотился за немецкими офицерами, что ему приходилось вести охоту за крупными фрицами. И что два или три раза они виделись во время боев в Восточной Пруссии. Атагиши Алисултанов вспомнил и то, как Ахмед вместе с полком участвовал и в уличных боях за г. Кенигсберг. Здесь Атагиши узнал, что в один из дней боев за Кенигсберг во время тяжелой бомбардировки авиации Ахмед погиб. Тогда я наивно спросил: под чьей бомбардировкой он погиб? Атагиши ответил, что тогда трудно было понять, кто от чьих бомб погибал, скорее всего, он мог быть на задании в засаде в немецкой зоне. Атагиши не видел друга мертвым, знает только со слов других, что он погиб во время бомбежки.

На вопрос, сколько убитых фашистов было на счету Ахмеда, Атагиши коротко ответил: очень много. Уточнять количество было неэтично – на лице Атагиши была такая боль, ведь мы разбередили давнюю рану – заставили вспомнить близкого друга, потерянного на войне…

Таким, как описал нам когда-то Атагиши Алисултанов, и останется в памяти народной гвардии снайпер Ахмед из Буглена. Музей Боевой славы г. Буйнакска пополнился еще одним героем, еще одной фотографией – фотографией Ахмеда, которую по нашей просьбе дала нам вдова Атагиши.

Он был музыкантом

Николай Оголевец

Мне посчастливилось работать рядом с этим интеллигентным, аккуратным, подтянутым рослым человеком в Первом Буйнакском педучилище. Николай Николаевич Оголевец преподавал музыку, он был настолько скромен, что даже на торжества никогда не надевал свои боевые награды, хотя их у него было немало. Рассказывает один из составителей – Абдулла Магомедов.

Он родился в Ставрополе 25 декабря 1913 г., но спустя какое-то время переехал в г. Буйнакск. В 1940 г. был призван в РККА; как учитель он должен был служить только 6 месяцев, а пришлось целый год. Служба его проходила в Карело-Финской ССР (Республика Карелия тогда называлась так, она была одной из 16 союзных республик СССР. – Сост.) в 86 ап 26 А.

В узком кругу своих друзей Николай Николаевич иногда рассказывал про свою фронтовую жизнь.

«Это было в 1941 г., в июне месяце. Шли полковые учения, мы их проводили в лесистом месте, подальше от населённого пункта. В какой-то момент моя рация вышла из строя и мне, по приказу командира полка, пришлось идти в район. По дороге навстречу шли очень встревоженные люди, они и сказали мне, что началась война. Я этому не поверил, подумав, что это провокация немцев или финнов. На финской границе было большое оживление, и уже через пару часов у меня не осталось сомнений, что страшное известие является правдой. Я всё же дошёл до райцентра, достал батареи питания и быстро вернулся в полк, сообщил обо всем полка. По рации мы связались с дивизией и получили приказ: срочно, соблюдая меры безопасности, вернуться к месту дислокации дивизии…»

В своей первый бой бывший музыкант, радист 86 ап Оголевец принял в Архангельской области Колевальского района. Ему шёл двадцать восьмой год, своим поведением и спокойствием он вдохновлял молодых бойцов, очень хорошо ориентировался в тяжёлых и сложных условиях, без паники и суеты выполнял всё необходимое. Находясь в бою со своей рацией, он время от времени менял место своего нахождения, чтобы его не могли засечь. Случилось так, что недалеко от него упал артиллерийский снаряд и, к счастью, его только контузило, но контузия оказалась настолько тяжёлой, что он не мог придти в себя в течение трёх недель. Всё это время он находился в медсанбате артполка.

В полку и дивизии вместе с Николаем были и другие ребята из Дагестана, кто-то погиб, кто-то вернулся, не всех имена он помнил, только запомнил Абакарова Ибрагима 1915 г.р. из Буйнакска. Ибрагим тоже воевал в Карелии, но после его перевели на Дальний Восток.

После финской войны, в Отечественную – Николай Николаевич воевал во многих направлениях, на многих фронтах. С горечью и тяжёлым сердцем сдавали они города, а с 1943 года с воодушевлением и радостью освобождали их, беспощадно уничтожая врага. За мужество, проявленное в боях, за отличную связь, которой он обеспечивал полки, бригады дивизии, Николаю Николаевичу не раз вручали благодарности от Верховного Главнокомандующего И. Сталина и от командующих фронтами. Он был награжден орденом Красной Звезды, медалями «За боевые заслуги», «За отвагу», «За взятие Будапешта», «За взятие Вены», «За победу над Германией».

У каждого ветерана были на войне эпизоды, которые больше других запомнились. Был такой случай и у Николая Николаевича:

«Это было в начале войны, во время сражения в Карелии в конце августа 1941 г. Наша часть, точнее батальон, находился на берегу одного из множества карельских озёр. С противоположной стороны нас обстреливали из пулемётов, по стрельбе было понятно, что пулеметов там 2 или 3, но они вносили достаточно беспокойства, сковывали наши действия, мы уже имели от их огня потери. Со своего берега мы их не видели, поэтому и уничтожить их не было возможности. Тогда командир дивизии, взяв разрешение у командира полка, решил послать на тот берег озера бойцов и уничтожить эти пулемётные точки. Выполнение этого задания было поручено мне.

Я взял с собой ещё несколько смелых, опытных разведчиков и отправился на задание. Задача была не из лёгких: надо было незаметно пройти по берегу, обходя пологие берега так, чтоб враг не мог засечь нас. Дождавшись сумерек, мы ушли на выполнение задания. Шли, соблюдая все меры предосторожности, где-то даже ползком, потому что с того берега периодически пускали осветительные ракеты.

Мы уже приближались к месту, где предположительно должны были находиться немецкие пулемётчики, как вдруг взвыла осветительная ракета, которая так осветила все вокруг, что стало светло как днём. Мы еле успели залечь за валуны, за бурьян, а вот ракета высветила нам самих пулемётчиков. Когда она погасла, мы ещё продолжали находиться в пластунском положении, а когда встали и прошли пару метров и за валунами увидели неширокий, но длинный заливчик; несколько секунд стояли и решали, что делать: идти в обход залива – дорога не менее километра, или переплыть залив, сэкономив время. От обхода отказались и осторожно спустились к заливу. Залив оказался неглубокий, большую часть прошли пешком.

Немцы, конечно, и подумать не могли, что в тылу у них могут быть русские разведчики, и поэтому, не соблюдая никаких мер секретности, они тихо переговаривались, курили в рукав. Всё это было нам на руку. Мы осторожно поднялись на колени и с колена разом четырьмя-пятью фонарями осветили их и тут же забросали гранатами. На всё это ушло несколько секунд, в результате три пулемёта и их расчёты были уничтожены, но всё же двое немцев и один финн остались живы. Мы их взяли в плен. Финн оказался семнадцатилетним юношей. Немцы держали его при себе в качестве проводника и пугали, что если русские поймают, то они повесят его на дереве.

Когда всех пленных сдали в штаб полка, юношу не только не повесили, но и накормили, напоили чаем и отпустили домой. За выполнение этого задания всех разведчиков наградили медалями «За отвагу».

Войну Николай Николаевич закончил в Вене, в освобождении которой принимал активное участие и был даже ранен.

После демобилизации до 1966 г. работал в духовом оркестре Ленинградской госфилармонии им. Шостаковича. В 1966 г. вернулся в Буйнакск, откуда и уходил в армию. Здесь он поступил на работу в 1 БПУ, где преподавал музыку. Когда весной 1975 года училище перевели в г. Избербаш, Николай Николаевич перешел на работу в музыкальную школу города.

Умер Николай Николаевич Оголевец в городе Буйнакске, где и был похоронен.

Богдан Османцев

Богдан Османцев

Сын Артема Османцева, кавалера Георгиевского креста IV степени, Богдан рос в семье, где любовь к Родине, патриотизм, мужество были не простыми словами.

Богдан родился в 29 июля 1919 года в г. Буйнакске, учился в школе № 1, а после школы пошел работать на обувную фабрику, где работал и его отец. Но он не собирался оставаться сапожником, Богдан мечтал быть военным.

В июне 1939 г. он поступает учиться в 1 Орджоникидзевское военно-пехотное училище. Османцев Богдан был примерным курсантом; красивый, подтянутый отличник учебы выделялся среди своих сокурсников, и его скоро назначили командиром отделения курсантов. Через два года, в июне 1941 г. по окончании

ОВПУ Богдан Османцев направлен в г. Житомир в 79 танковый полк 40 сд командиром стрелкового взвода. На этой должности (всего 6 мирных дней!) молодого лейтенанта в летних военных лагерях и застала война.

Численное превосходство в живой силе и боевой технике, а главное, фактор внезапности, обеспечили успешное продвижение врага в глубь западных территорий СССР. Свой первый бой Богдан встретил 24 июня 1941 г. в Волынской области. Израсходовав все патроны и теряя в неравном бою своих бойцов, которых даже не успел толком узнать, лейтенант с оставшимися бойцами стал отступать. При отступлении теряли одних, находили других, к нашим отступающим частям примыкали разрозненные мелкие группы бойцов из других частей. Нередко бывало, примыкали по одному, по двое-трое бойцов. Боеприпасов было немного, гранаты выдавали чуть ли не поштучно, а еды было и того меньше. У некоторых бойцов не было ни обмоток на ногах, ни портянок, воевали на босу ногу и голодный желудок.

Но уже за неделю наши бойцы научились воевать не числом, а уменьем, научились экономно расходовать боеприпасы. Небольшая группа бойцов лейтенанта Османцева уже успела истребить немало фашистов, но перед танками и они были бессильны. Избегая крупных боестолкновений, наши части подошли к городу Коростень Житомирской области. Здесь сосредоточились разные полки, батальоны отступающих частей. Нашему командованию удалось сформировать немалую боеспособную силу.

По армии прошел приказ: любой ценой задержать врага на подступах к городу. Взвод Османцева занял оборону на левом берегу реки Уж. За последнее время впервые были в достаточном количестве обеспечены боеприпасами и едой. Все бойцы хорошо знали о важности хорошей подготовки к встрече с врагом, для этого усиленно стали рыть окопы, ходы сообщения.

Уже 1 августа 1941 г. показались вражеские танки. Наша артиллерия и танки вступили в бой. За немецкими танками пошла пехота, но их достойно “встретила” наша пехота. Бой был настолько тяжелый и продолжительный, что было не до еды и не до отдыха; в бою этом пало немало наших защитников города, много полегло и фашистов, но врагу не дали достичь берега реки. Бойцы Османцева показали себя отважными и боеспособными, а командир подтвердил звание лучшего курсанта училища, умело командуя взводом, грамотно подавая команды бойцам, указывая, как и в каком направлении ставить ручные пулеметы и вести фланговый отсекающий огонь. В один из критических моментов боя пулемет на левом фланге замолк, и на этом участке немцы начали подниматься в атаку, но командир вовремя заметил это, взяв с собой другой расчет с пулеметом, восстановил огонь с левого фланга.

Когда лейтенант возвращался на свое место, фашистская пуля крупнокалиберного пулемета ранила его в правое предплечье. Это был конец длинного, августовского дня, сила удара была настолько сильной, что богатырского телосложения лейтенант упал как подкошенный и потерял сознание. Бойцы взвода быстро перенесли на безопасное место тяжелораненого командира, спешно вызвали санитаров и переправили через Уж.

Его направили в ЭК «Солянка» в Курск, где он пролежал до 1 сентября 1941 г. После выписки ему дали отпуск, который он с 3 сентября по 26 октября провел в отцовском доме на улице Леваневского города Буйнакска. После отпуска была гарнизонная медкомиссия, которая признала его ранение сложным и не пригодным к военной службе, т. е. ограниченно годным второй степени. Богдан Османцев был направлен в Кумторкалинский райвоенкомат на должность инструктора. В октябре 1944 г. прошел вторую медкомиссию и был направлен в отдел кадров Закавказского фронта, а оттуда – с маршевой ротой на 2 Украинский фронт, в резерв 53 Армии. С января 1945 г. работал в военной комендатуре г. Будапешта. С декабря 1945 г. его назначили начальником Пересыльной части военной комендатуры 11-го района столицы Венгрии.

За свой бой и умелое руководство подчиненными в бою за Коростень его наградили орденом Красной Звезды, также он был награжден медалями «За оборону Кавказа», «За победу над Германией» и множеством благодарностей от ВГК тов. И Сталина.

Наш герой умер от сахарного диабета 9 сентября 1975 г. и похоронен в родном городе Буйнакске.

Лейтенант Омаргаджи Алиев

Омаргаджи Алиев

26-летний Омаргаджи, уроженец Хунзаха, был призван в РККА в январе 1939 года и был направлен для прохождения военной службы в город Белосток в Западный Особый военный округ. После принятия военной присяги его направили на курсы военного политсостава, по окончании которых через 9 месяцев он был назначен заместителем политрука батареи 25 отдельного зенитно-артиллерийского дивизиона Западного Особого военного округа. На этой должности он был с 1 октября 1939 года по 1 сентября 1940 года.

Но для армии нужны были политруки с еще большими знаниями, и по этой причине Алиева Омаргаджи направляют на повышение квалификации, и с 1 сентября 1940 года по 10 июня 1941 года он был слушателем окружных курсов Западного ОВО. После окончания курсов назначен политруком 479 сд Западного ОВО.

А через день фашистская Германия напала на СССР.

Войну Омаргаджи встретил в должности политрука 4-й бригады ОВО. С первого дня войны работы у политрука было предостаточно: рассказать бойцам о фашизме, о коварстве врага, о долге красноармейца и т. д.

Алиеву не раз приходилось, наравне с полевыми командирами, поднимать бойцов в атаку. В одном из таких боев в суровое зимнее утро 25 декабря 1941 г. в районе города Ефремово-Валова он получил легкое ранение в правую ногу и тяжелую контузию. От взрыва авиабомбы его отбросило на несколько метров, но он чудом остался жив.

Его подобрали санитары в бессознательном состоянии. В сознание он пришел на вторые сутки. Бои шли тяжелые, и наши части вынуждены были отступать. Тяжелораненых и больных отправили в тыловые госпитали, Омаргаджи Алиев попал в ЭГ № 4413 г. Тамбова.

9 сентября 1942 г. после выздоровления Алиев Омаргаджи как ограниченно годный второй степени был демобилизован.

После войны он долгие годы работал преподавателем Буйнакского педучилища № 2 (аварское училище). Он был очень добрым и отзывчивым товарищем. Был превосходным фотографом, свою любовь к фотографиям он передал своей дочери Марии, которая профессиональными фотографиями помогает городу Буйнакску и буйнакцам запечатлеть и сохранить историю города и особо торжественные мероприятия.

Умер и похоронен ветеран в Буйнакске.

Три ранения Басира

Басир Антилаев

Антилаев Басир родился в 1909 г. в Буйнакске. В апреле 1939 г. он был призван в РККА и попал с другими земляками в г. Мурманск. Здесь он принял присягу и начал обучаться военному делу и, как оказалось, не напрасно.

В декабре 1939 г. их часть вступила в боевые действия с белофиннами. Было трудно приспособиться к глубокому снегу и успешно вести боевые действия на севере. Как-то во время боя ему надо было сменить место укрытия, которое финны уже успели засечь, только он хотел это сделать, как услышал короткую автоматную очередь и почувствовал сильный удар в плечо. Теплая струя крови потекла по рукаву.

Басира отправили в Мурманск и поместили в прифронтовом госпитале в лесу. После выздоровления рядовой красноармеец вернулся в свою часть. Через три месяца после ранения, в очередном бою, горец был опять ранен. Он вновь попал в тот же госпиталь, к тем же врачам. Выздоровев, Басир Антилаев вернулся к своим боевым друзьям. Война с финнами была закончена и для Антилаева Басира наступила передышка. Но войну с белофиннами он запомнил надолго: надо же! – за два-три месяца войны дважды оказаться в госпитале.

Но мир на наших границах был недолгим. В июне 1941 г. Антилаев Басир и его земляки-дагестанцы Абдулмутал, Абдулманап, Басиров Изамутдин из Буйнакска, Омаров Омар (село не известно), Абасов Магомед из Дербента, – все эти замечательные дагестанцы встретили врага с первого дня их вторжения в СССР в составе Карельского фронта. Все они воевали в одном полку, но, к сожалению, не всем судьбой было назначено вернуться на родину с победой.

На этой войне Басир Антилаев был ранен третий раз, рана оказалась тяжелой. После лечения он был комиссован и демобилизован как инвалид войны.

У него были разные боевые награды, но особо он дорожил медалью «За оборону Советского Заполярья». После демобилизации Басир Антилаев жил и работал в Буйнакске, похоронен там же.

Вечно молодые

Владимир Яловенко

Глеб Коссович

Под таким названием писала о своем брате Глебе Петровиче Коссович и Владимире Михайловиче Яловенко Ангелина Петровна Коссович в махачкалинском еженедельнике за № 26 от 22 июня 2001 года. Писала такими теплыми проникновенными словами, что мы этот небольшой материал перечитали не один раз.

Дело в том, что впервые о Глебе Коссовиче и Владимире Яловенко мы услышали от друга нашего музея, бывшего выпускника школы № 1 в предвоенные годы Омарова Ахмеда Омаровича. Ахмед Омарович – преподаватель истории, один из пропагандистов и ценителей подвигов дагестанцев, особенно буйнакцев. Он не только рассказал нам об этих фронтовиках, но и, как говорится, оторвав от сердца, подарил музею фотографию Глеба Петровича.

И вот вдруг нам попадает в руки еженедельник «Махачкала», а в нем статья об уже известных нам героях войны, автором статьи является родная сестра Глеба Петровича. Мы решили включить этот материал в готовящуюся книгу полностью, ничего не сокращая. За согласием обратились к Ахмеду Омаровичу и, конечно, к самой Ангелине Петровне Коссович, и получили «добро». Ниже приводим саму статью из газеты с небольшими сокращениями:

«Два друга – Глеб Коссович и Владимир Яловенко окончили в конце 30-х годов среднюю школу в г. Буйнакске, сельскохозяйственный институт, участвовали в боях с белофиннами и только-только начали свою трудовую деятельность в качестве агрономов…

Глеб, окончив институт с красным дипломом, работал в учебном хозяйстве Дагестанского сельхозинститута в Махачкале, Володя – в пригородном хозяйстве Буйнакского горисполкома. И вдруг…

Запомнился мне солнечный летний день 22 июня 1941 г., когда наша семья поехала за город отдохнуть. Там мы узнали от секретаря Буйнакского горкома партии Калясниковой о начале войны с гитлеровской Германией. Все тотчас же собрались домой, а по дороге нас нагнал верховой и передал Владимиру Михайловичу Яловенко (он к тому времени стал нашим зятем) повестку с вызовом в военкомат.

Это были первые часы первого дня войны. Мы с мамой срочно выехали в Махачкалу, чтобы успеть попрощаться с братом, если его тоже сразу мобилизуют в действующую армию.

Возвращаясь назад в Буйнакск, на станции Шамхал мы встретили товарный поезд, груженный автомобилями. И в окно поезда я увидела своего зятя, облокотившегося на одну из машин на платформе товарняка. Лицо его, всегда оживленное и веселое, было бесконечно грустным, как будто бы он предчувствовал, что уезжает навсегда. На фронте он получил тяжелое ранение и какое-то время находился в госпитале в Пятигорске. Тогда моя сестра повидалась с ним в последний раз. Он посылал один рапорт за другим с просьбой, чтобы его отправили на фронт.

И вот в ноябре 1943 года сестра получила письмо от друга мужа, что Володя улетел на самолете в разведку и погиб. Позже пришло официальное сообщение, что Яловенко Владимир Михайлович, старший лейтенант, 3 ноября 1943 года пропал без вести. Зная характер нашего Владимира, его взгляды, мы поняли, чем могло закончиться для него выполнение этого боевого задания. Он был искренний и горячий патриот, и было ему 30 лет.

А Глеб, погибший в июне того же 1943 года, был еще моложе. Мы помним его голубоглазым, светловолосым юношей, очень энергичным, трудолюбивым, добрым до самозабвения.

Прошло более полувека, пока мы узнали точно место его гибели. Помогли военные архивы. В 1998 и 2000 гг. мы побывали в селе Ряженом Ростовской области. Здесь, на знаменитой своими кровопролитными боями Миусской земле, погибли многие дагестанцы, в том числе и мой брат. Он был лейтенантом 481-го стрелкового полка 320 стрелковой дивизии, сформированной, как мне известно, в Дагестане…»