Текст книги "Буйнакцы на фронтах Великой Отечественной войны 1941–1945 гг."

Он рушил линию Маннергейма

Темирхан Далгатов

Далгатов Темирхан Асельдерович из селения Эрпели был призван в Красную Армию в 1939 г. и был направлен в Московскую школу минеров. После окончания ее молодого минера направили в Ленинградский военный округ в 4 Армию, которая уже стояла у финской границы. В первых числах декабря 1939 г. началась советско-финская война.

«Война с финнами была очень сложной и трудной. Зима была очень холодной и многоснежной, особенно для нас дагестанцев, – рассказывал Далгатов Темирхан. – Но, наверно, труднее всего было нашим минерам: работать в таком холоде, в таком глубоком снегу было тяжело очень.

Здесь у финнов проходила знаменитая линия Маннергейма, напичканная сотнями дотов и дзотов, уничтожение которых было задачей минеров, в том числе и моей. “Огневые точки” были сооружены из железобетона и резинобетона, бомбы с трудом их уничтожали, а артиллерия почти ничего не могла сделать с ними. Нашим минерам необходимо было незаметно близко подползти и заминировать их, но сделать это было задачей не из легких. Доты охраняли “кукушки” – финские снайпера. “Кукушки” часто меняли свои “гнезда” и маскировались так, что их даже с близкого расстояния было трудно обнаружить. Кроме того, поле вокруг дотов было заминировано и обнесено колючей проволокой, через которую был пропущен ток.

Но какой бы неприступной ни была Маннергейма линия, по приказу нашего командования минеры творили чудеса: разными уловками и приемами, военной хитростью уничтожали доты. За период боев на Карельском перешейке я уничтожил полностью 5–6 вражеских дзотов, не считая поврежденных. Мы уничтожали не только “огневые точки”, но и минировали места наступления их лыжников. Однажды на наших минах подорвался целый батальон лыжников, почти все погибли, а раненых мы взяли в плен. В этой войне со мной вместе воевали и земляки-дагестанцы – Салахбеков Ганипа из Нижнего Дженгутая, Гасанов Камалутдин из Эрпели…»

После завершения зимней войны часть Темирхана Далгатова перевели в Грузию, в г. Кутаиси. Туда приезжал Михаил Иванович Калинин – Председатель Президиума Верховного Совета Союза ССР – для награждения особо отличившихся в финской войне. Награжден был и минер Далгатов Темирхан.

Позднее их дивизию перевели в г. Ереван, но начавшаяся вскоре Великая Отечественная война заставила наше командование перебросить дивизию в Иран. В Иран шли на машинах по горным и пыльным дорогам, через Азербайджан, через Астару, Ардабаш, Тебриз и мелкие аулы. Через короткое время наши части, сдав свои “квартиры” американским войскам, прибывшим в Союз, были направлены эшелоном через Дагестан в сторону Ростова.

Далгатов с горечью рассказывал, как они защищали Ростов, и под натиском превосходящих сил противника сдавали город и отходили. Но он участвовал не только, когда сдавали город, но и когда его брали назад.

И вновь их часть оказалась в г. Кутаиси, откуда после короткого отдыха и пополнения их направили в сторону Керчи. Стояла зима, приказано было проложить через Керченский пролив проходы по льду. Для этого пришлось установить вехи, указывающие прочность льда. Сперва по льду прошла первая группа добровольцев из 32 человек, но когда пошла вторая группа, немцы обнаружили нашу переправу и артиллерией разбили лед, и все те, кто переправлялся, были потоплены заживо. Переправу возобновили только поздно вечером.

После успешной высадки в районе Ак-Буруна с боями пошли, вытесняя врага, на станцию Ак-Монай (ныне ст. Крымская). В этих боях минер Т. Далгатов был ранен, получил пулевое ранение в ногу и угодил в госпиталь города Сочи. После излечения он продолжил бить врага, но опять был ранен под Киевом, попал в далекий тыловой госпиталь в г. Агдан Армянской ССР.

Весной 1944 г. Далгатов участвует в боях по освобождению Севастополя, с ним вместе был и кумык из Муцалаула Абдуллаев Абдурахман[13]13
  Сержант Абдуллаев Абдурахман Яхьяевич за этот бой 24 марта 1945 г. получил звание Героя Советского Союза.


[Закрыть], они вместе штурмовали Сапун-гору.

После освобождения Севастополя фронтовая дорога эрпелинца лежала на Запад. В жестоких боях за столицу Польши он был тяжело ранен и попал на лечение в ЭГ города Львов. Выздоровление проходило очень трудно, так что ему пришлось продолжить лечение в родном городе Буйнакске, куда он приехал в апреле 1945 г. После окончательного лечения, а это уже было в конце мая, народ продолжал ликовать в честь славной Победы, в которой была и заслуга минера эрпелинца из Буйнакска Далгатова Темирхана Асельдеровича.

За две войны, финскую и Отечественную, он был пять раз ранен и после каждого лечения вновь и вновь становился в ряды защитников Отечества. Не это ли пример мужества для подражания?!

Далгатов Темирхан Асельдерович был награжден орденами Красной Звезды, Отечественной войны I ст., медалями «За отвагу», «За освобождение Варшавы», «За победу над Германией» и др., а также многими благодарностями от ВГК И. Сталина.

Умер ветеран в г. Буйнакске.

Связист стал разведчиком

Имамутдин Алиев

Алиев Имамутдин Салахбекович родился в 1918 г. в сел. Нижний Дженгутай. После окончания 10 классов работал с родителями в колхозе.

В 1939 г. он был призван в Рабоче-крестьянскую Красную Армию (РККА) и прибыл в Ленинградский военный округ. После принятия военной присяги его направляют в 20 полк связи, где он учится на связиста. Начальником школы связистов был Коровников. Имамутдин подружился здесь с курсантом Павлом Замораевым из Архангельской области. Но не долго пришлось красноармейцу-связисту Алиеву служить под штабной крышей, в теплом помещении.

Началась война с белофиннами, в ней пришлось воевать пехотным, танковым и авиационным частям Ленинградского военного округа. Роль связи в войсках очень высока, особенно в период боевых действий. Имамутдин обеспечивал наши войска бесперебойной связью. Не раз с тяжелой катушкой под белым маскхалатом пробирался он по глубокому снегу, прокладывая связь: где по земле, где по деревьям. Только здесь Алиев Имамутдин увидел такой глубокий снег. На вопрос, что было страшного в финской войне, он отвечал – финские «кукушки». Особенно они охотились за командирами и за связистами. Часто финские солдаты обрывали связь и ждали, когда наши связисты придут устранять повреждения, и тогда они «снимали» их. Они исключительно умело маскировались в снежном лесу, на деревьях. Но Имамутдина эти «кукушки» прокукарекали, когда он однажды пришел соединять обрыв. Снайпер заметил его поздно, когда он был уже вне зоны поражения.

После окончания финской войны в начале марта 1940 года Имамутдин принимал участие в оказании помощи прибалтам в деле вхождения их в состав Советского Союза. В Таллине он вновь встретился со своим другом Павлом Замораевым.

Имамутдин окончил полковую школу младших командиров, сержант связи Алиев И. был назначен командиром отделения связистов штаба полка. Служба в Прибалтике была не простой, среди местных жителей встречалось немало людей, открыто выражавших свою неприязнь к советским военнослужащим.

Начало Великой Отечественной войны застало сержанта Алиева И. в г. Таллине в Эстонии.

Таллин немцы стали бомбить в первый же день, и очень скоро нашим войскам пришлось с тяжелыми боями отступать в глубь страны. Имамутдин, уже старшина, был заместителем командира взвода связи по политчасти. А какие задачи стоят перед политруком, всем известно: политпросвещение бойцов, поднятие их духа, установка на победу и т. д. Отступали шли в сторону города Великие Луки. К сожалению, архив нашего музея не располагает данными о боях под Великими Луками, в составе какой дивизии дагестанец воевал. Но участие И.Алиева в боях под городом Великие Луки очевидно по его воспоминаниям: у города Борутино солдат был контужен и попал в госпиталь Ивановской области. Он рассказывал, что под Великими Луками шли очень тяжелые бои, но и немцы здесь впервые получили настоящий и чувствительный удар от наших войск.

Составителям удалось выяснить, что в этом направлении шли до зубов вооруженные и хорошо укомплектованные войска 253 немецкой пехотной дивизии генерала-лейтенанта Шеллерет и здесь бойцам 29 ск 22А генерал-лейтенанта Ф.А.Ершакова удалось сдерживать противника больше месяца.

На 6-й странице Военно-исторического архива читаем: «Враг всеми силами старался вклиниться в расположение советских войск, прорваться вперед, но каждая его атака неизменно отбивалась с большими потерями для него. Наши бойцы неоднократно шли в смелые контратаки, сближаясь с неприятелем в рукопашной схватке, чем лишали немцев возможности применить свою артиллерию. Фашисты не решились открывать огонь из орудий, опасаясь поражения собственных войск…

К концу дня наши войска разгромили значительную часть 253 й германской пехотной дивизии. Все поле боя усеяно трупами фашистских солдат и офицеров – их насчитали 2250.

Захвачено много пленных. Взяты богатые трофеи. Среди них: 24 орудия, 29 минометов, 47 грузовых автомашин, 19 мотоциклов, 55 ручных пулеметов, 8 тяжелых пулеметов и т. д.»

В этих боях активно участвовал и наш нижнеказанищенец Алиев Имамутдин, внесший свою немалую лепту в освобождении города Великие Луки Псковской области. Бои в этом направлении продолжались, но уже без И. Алиева: в середине декабря 1942 г. он был ранен и контужен, и попал в эвакогоспиталь в Ивановскую область.

После излечения Имамутдин возвращается в строй, здесь он получает очередное воинское звание – старшины. Его крепкое телосложение и физическая сила произвели впечатление на командование полка, и Имамутдина переводят в разведроту, командиром отделения.

Не раз приходилось ему вести своих бойцов на захват «языка», всегда он блестяще выполнял приказ командования по захвату, особенно ценного контрольного «языка». Успех его разведчиков в немалой степени зависел от того, как командир отделения расставлял разведчиков на группу прикрытия, захвата и т. д.

Наш отважный земляк сражался и на Курляндском полуострове в ходе Мемельской и Рижской операции, где против наших войск стояла группа армии «Север» (с 26.01.1945 г. – «Курляндия»), состоящая из почти 33 немецко-фашистских дивизий. До мая 1945 г. советские войска блокировали эту группировку. После капитуляции Германии Курляндские группировки (более 189 тысяч человек) сдались в плен.

После Победы, спустя почти шесть лет, вернулся Алиев Имамутдин Салахбекович домой, успев за это время принять участие в двух войнах. За свой героизм и отвагу он был награжден множеством орденов и медалей, а также сталинскими благодарностями.

После войны И. Алиев работал шофером, был ударником социалистического соревнования, передовиком производства.

Его сын Анвар после школы поступил в институт, но, по настоянию отца, прервав учебу, пошел служить, и только после службы на Черноморском флоте продолжил и окончил юрфак института. Сыну нравились рассказы отца о войне, его воспоминания, не меньший интерес проявлял и отец к службе сына, слушая рассказы о флотской службе, о штормах в Бискайском заливе, в Индийском океане и на других морских просторах, где приходилось бывать старшине 1 статьи Алиеву Анвару Имамутдиновичу.

Ветеран умер в Буйнакске, где и похоронен. Его имя достойно носит его внук, которого отец любовно называет Имашка.

Воскресший в морге

Георгий Куркин

В предвоенные годы в Буйнакске было три школы №№ 1, 3, 5. В № 1 и № 5 учились до десятого класса, школа № 3 была начальной, т. е. учились в ней до четвертого класса, а после четвертого большинство продолжало учебу в первой или пятой школе, поэтому почти все герои нашей книги – буйнакцы – ученики и выпускники школ №№ 1 и 5.

Георгий Дмитриевич Куркин родился в Буйнакске в 1921 г. и окончил школу № 1, где очень хорошо была поставлена военно-спортивная и комсомольская работа. Одним из активистов был и Жора Куркин.

В 1940 г. его призвали в РККА, он был направлен в Монгольскую народную республику в г. Югодзир, в 9-ю Краснознаменную мотострелковую бригаду Забайкальского военного округа.

Вскоре оттуда его направили учиться в Свердловское военно-пехотное училище. Это было 13 октября 1940 г., а когда началась война с фашистской Германией, его досрочно выпустили, присвоив звание лейтенанта.

Его и еще 120 выпускников СВПУ направили в распоряжение Резервного фронта, а оттуда в срочном порядке перебросили на московское направление. По пути следования их эшелон неоднократно подвергался бомбардировке, но, к счастью, до места назначения прибыли все без исключения. Москва была готова к обороне, над городом нависла тягостная напряженная атмосфера. Новоиспеченных командиров направили в Чернышевские казармы. Здесь их распределили по разным взводам, ротам. Лейтенанта Куркина назначили командиром взвода, хотя во взводах личного состава-то и не было. Их, человек 300, перевели оттуда на какие-то правительственные дачи.

Рассказывает Куркин Георгий Дмитриевич: «Ехали мы вечером, у машин были включены подфарники. Было очень темно. Возможно, по этой причине мы заблудились, и наша колонна въехала в расположение какой-то немецкой части. Поняв, куда попали, мы резко стали разворачиваться назад. Наше появление оказалось неожиданным и для немцев. Они тут же опомнились и открыли по нам беспорядочную ружейную стрельбу, к сожалению, двое наших людей оказались убитыми, человек 7–8 получили ранения разной степени тяжести. Это была моя первая встреча на войне с немцами.

Назначая нас командирами взводов, нам открыто сказали: людей нет, ищите, находите в лесах, в деревнях их немало – это те, кто выходил из окружения без оружия или бежал от немцев, а также много молодежи из числа гражданского населения, которых можно привлекать для защиты Родины, Москвы. Среди окруженцев попадались и кадровики, которые становились у нас фундаментом наших формирующих взводов, рот. Прислали нам пополнение – заключенных из тюрем, и распределили их по 10 человек на взвод. В бою эти ребята были очень храбрыми, единственной трудностью с ними было их неподчинение военной дисциплине, особенно в бою. Не отказались они и от своей привычки воровать, и делали это умело. Но встречались среди них один-два человека, которые вели антипропаганду вроде того, что немцев нам не победить, они сильнее, они непобедимые и т. д., но их вовремя забирали наши особисты и больше мы их не видели. Многие из бывших заключенных, проявив себя в боях, позднее были представлены к государственным наградам, с них снимали судимость.

В ноябре из Москвы прислали нам новые «максимы» и мой взвод стал пулеметным, я получил 10–12 «максимов» с подготовленными пулеметчиками, т. е. первыми номерами, а вторыми номерами к ним, помощниками или, как их еще называют, подносчиками назначались бывшие стрелки. Я разбил их на отделения, командирами назначил уже хорошо зарекомендовавших себя в бою сержантов, младших сержантов.

6 декабря 1941 г. вся наша дивизия пошла в наступление. Был сильный мороз, но мы были одеты очень тепло, а вот глубокий снег не давал развивать успех наступающим частям. Все же это было первое такое мощное наступление наших войск, и глубокий снег не был помехой.

По приказу командования свои пулеметные расчеты я передал в стрелковые взводы, постоянно переходя из одного взвода в другой, проверял их действия. В этот день мы прорвали вражескую оборону и продвинулись на 20 км в глубь и остановились в лесу.

Уже вечером, где-то в 9 часов поступил приказ, не давая немцам времени для передышки и перегруппировки, атаковать их. Когда мы пошли в атаку, немцы начали обстреливать нас из пушек и минометов. Мы понесли здесь немалые потери, некоторые наши бойцы подорвались на минах, видно, немцы после нашей остановки успели придти в себя. Нам приказали оставаться на местах до рассвета. Хоть ночь была холодной, мы продержались до утра, а утром пошли вперед наши саперы, вслед за ними мы.

В одной большой деревне, куда мы заехали, стояла тишина. Только мы стали спрыгивать с машин, как вдруг нас стали обстреливать фашисты, мы бросились врассыпную, разбежались по улицам, по домам, стреляя на ходу. Этот бой, как начался быстро и неожиданно, так и закончился очень быстро. Результат боя был таков: с нашей стороны ни одного убитого, раненых чуть больше десяти человек, зато в плен мы взяли 200–250 человек и столько же обозов с награбленным добром. Оказалось, что в деревне нами были застигнуты не регулярные немецкие части, а обозники, которые должны были вывезти награбленное, но это им не удалось…»

В этой перестрелке лейтенант Куркин получил пулевое ранение в левый локтевой сустав и сильную контузию. Очнулся от контузии в одном из московских госпитальных моргов, куда его положили как «мертвого». В морг за надобностью зашла немолодая уже медсестра и неосторожно уронила какую-то посуду, которая прогремела так, что «даже мертвого разбудила». Георгий открыл глаза и продолжал лежать с открытыми глазами. Это заметила сестра и спрашивает: «Ты, что, живой?», а он молчит, он ее слышал, а говорить не мог, она еще раз спросила: «Сынок, ты-то поди живой?!». В ответ он смог глазами дать понять, что он не мертвый. Куркина забрали в палату, и та самая медсестра его выхаживала; врачи с ним говорили, но он не мог отвечать: только глазами хлопал, давая понять, что он их слышит и понимает. Геогрия уже хотели отправить на поезде в другой госпиталь, да вдруг поднялась у него высокая температура, и его вынуждены были оставить в Москве. В палатах не оказалось свободных мест, и его положили в коридоре на пол. Через несколько дней, под Новый год, его все же переправили в другой госпиталь, в г. Казань.

«…На 1 мая к нам пришли ленинградцы, которые стояли в Казани, это были рабочие эвакуированного ленинградского авиазавода. Они принесли разные подарки, среди которых были и флаконы с одеколоном. Вечером, когда ленинградцы ушли, флаконы были опустошены и почти все ребята были пьяны.

Бои за Москву для буйнакца закончились плачевным результатом: он был не только ранен в локтевой сустав, но, непривычный к таким суровым зимам, на подмосковном морозе отморозил руки и ноги и в результате потерял фаланги правой руки и левой ноги. Из казанского ЭГ № 1668 его демобилизовали.

После войны Георгий Куркин вернулся в родной город. Хотелось учиться. Поступал в техникум советской торговли, в сельхозинститут, но нигде не мог проучиться больше одного-двух лет – подорванное на войне здоровье становилось помехой в учебе.

Работал на плодоовощной станции, и везде, где б ни работал, его окружали вниманием и добротой земляки-буйнакцы, у которых он пользовался большим уважением и авторитетом, как фронтовик, как добрый и чуткий товарищ.

Старший лейтенант Куркин Георгий Дмитриевич был награжден медалями «За отвагу», «За оборону Москвы» и другими наградами, многими благодарностями.

Умер в 1998 г. в Буйнакске, похоронен там же.

За оборону Москвы

В 1940 г. в октябре Абуюсупа Абдуразакова призвали в ряды Красной Армии. На службу он попал в Белоруссию, в г. Минск в состав 188 Особого западного зенитно-артиллерийского полка.

Войну встретил в первый же день. С самого начала войны, испытывая горечь поражения, с тяжелыми боями, мстя врагу за смерть своих товарищей, отступал в глубь страны, в сторону Москвы. В каждом боестолкновении наши артиллеристы теряли своих бойцов и командиров.

Абдуразакова отправляют в артиллерийское училище в г. Горький. После окончания училища направили в часть, которая стояла при обороне Москвы.

Немцы стали обстреливать артиллерийскую батарею, где находился и Абдуразаков. Враг бомбил позиции, нанося большой урон нашим наземным войскам. Укрыться было негде, отбиваться нечем. Много было раненых, были убитые, искореженные пушки. Тяжелое ранение получил и Абуюсуп. На самолете доставили его в госпиталь города Москвы, где лечился в течение пяти месяцев. После госпиталя в 1943 г. опять на фронт.

Из рассказа Абуюсупа Абдуразакова: «…Мы уже начали возвращать “долги” фашистам, изгонять их из занятых ими городов и деревень. Шли бои и на Волоколамском направлении. Наши войска освобождали город за городом… Калинин, Подольск, Звенигород.

Шел тяжелый бой за город Великие Луки. Утро немцы начали с авианалета на наши позиции, но мы уже были хорошо подготовлены ко всяким неожиданностям. Когда немецкие самолеты стали подлетать, наши батареи, все как один, встретили их плотным зенитным огнем. В этом бою Абуюсуп сбил один немецкий самолет, но не успел порадоваться за сбитый самолет, как его ранило. Он получил осколочное ранение в поясницу и в пяточную кость. Это ранение вывело артиллериста из строя еще на 4 месяца.

После лечения, приехав в родную часть, узнал, что за сбитый самолет он представлен к ордену Красной Звезды, его он получил из рук командира зенитно-артиллерийского полка.

Вместе со всеми советскими войсками гнали врага на Запад и артиллеристы Абдуразакова, гнали, очищая от фашистской нечисти наши земли, гнали туда, откуда враг когда-то начал свое кровавое шествие.

После освобождения города Опочка Абдуразаков со своими однополчанами вступил на территорию Латвии в составе 2 Прибалтийского фронта, которым командовал Маршал Советского Союза Иван Степанович Конев. Здесь в Латвии, под городом Лиепая и закончил свой боевой путь Абуюсуп Абдуразаков.

Помимо ордена Красной Звезды, он был награжден медалями «За боевые заслуги», «За победу над Германией», «За оборону Москвы» и другими боевыми наградами.