Текст книги "Буйнакцы на фронтах Великой Отечественной войны 1941–1945 гг."

Встреча на войне

Перезука Вайтулаев

Перезука Халыпович Вайтуллаев родился 3 января 1913 г. в сел. Шамхал-Термен. В 1924 году его родители переехали в г. Буйнакск, здесь он окончил семь классов, окончил школу шоферов и поступил на работу в союз автобазы, где и стал его членом. (В то время были разные союзы родственных специальностей. – Сост.).

«В воскресенье 22 июня 1941 г., – рассказывает Перезука, – я взял разрешение у директора автобазы, чтоб на своей машине поехать в лес за травой для домашнего скота; когда вернулся домой, узнал, что началась война. Через день военкомат собрал нас; шоферов вместе со своими машинами погрузили на платформы и отправили до Шамхала, а оттуда на Север. С короткими остановками, большей частью, чтоб набрать воду для паровоза и пассажиров и запастись продовольствием, эшелон привез нас на Север, в Мурманскую область.

Нас определили в автобат, здесь было очень много машин и из других краев Советского Союза. Нам представили нашего командира, показали землянки, где мы будем жить, столовую и т. д. Война шла так близко, что мы слышали, как недалеко от нашей части взлетали наши самолёты, их гул. Нашей основной задачей было возить боеприпасы, продовольствие, раненых, иногда и наших военных. Нас, дагестанцев, прибывших сюда на своих машинах, распределили по разным частям: кто-то попал в авиационные части, кто-то в морские. Из дагестанцев-шоферов здесь остался только я. Но судьба была благосклонна ко мне, подарив встречу с моими земляками, призванными в армию задолго до начала войны. Атагиши (Алисултанов А.М.) из Буйнакска, Шарапутдин из Апши и Ахмед[17]17
  Ахмед был снайпером, погиб в 1944 г. в Кенигсберге, его фотография экспонируется в нашем музее. Рассказ о нем см. на стр. 71 “Снайпер из Буглена”.


[Закрыть] из Буглена, как и я, находились в составе Карельского фронта.

Осенью 1942 г. нам сообщили, что к нам на фронт прибыла какая-то делегация с юга с подарками, но никто не знал, откуда она: из Дагестана, Чечни или из Осетии. К концу дня, к вечеру, а осенние вечера на севере ранние, мы узнали, что из Дагестана, приехала делегация с подарками: теплыми вещами, фруктами, консервами и т. д. Больше всех радовались приезду делегации, конечно, мы. Каковы были наши удивление и радость, когда я и Атагиши увидели в составе делегации Марусю из Буйнакска, которая жила не только в нашем городе, но и по соседству, на улице Хизроева. Мы бросились друг к другу, обнялись, расцеловались, засыпали Марусю (это была Мелихова Мария, секретарь комсомольской организации БКЗ. – Сост.) вопросами о Буйнакске, о наших родных и близких, знакомых. Несколько раз сфотографировались на память[18]18
  Эти фотографии имеются в музее Боевой славы г. Буйнакска.


[Закрыть]. Когда делегация уезжала, мы передали через них письма родителям, женам…»

…Ночью 18 июня 1942 г., а летом ночи на севере белые, машина Вайтуллаева Перезуки, везшая продовольствие в ящиках и мешках, попала под бомбежку – немецкие самолеты бомбили окрестности Мурманска. Из наших шести машин повреждения получили все. Немцы не бомбили машины, они обстреливали их из пулеметов. Тогда наши шофера пошли на хитрость – машины разъехались в разные стороны, что называется врассыпную, затрудняя врагу прицельную стрельбу.

Хоть все машины и вернулись в часть, но несколько водителей получили ранения. Тяжело был ранен и П. Вайтуллаев. Командир автобата отправил его в санчасть, где ему сделали перевязку и направили в полевой госпиталь, который находился в 20–25 км от Мурманска.

В госпитале Перезука пролежал более 20 дней, а рана не поддавалась, вдобавок к этому у него открылась язва желудка. В полевом госпитале оставлять его было невозможно, а отправить тоже некуда. Состояние больного с каждым днем ухудшалось, и больной находился в агонии. Узнав об этом, командир автобата и командир комендантской роты решили отправить его в больницу в город Архангельск. В сопровождении двух товарищей, с направлением военврача полевого госпиталя в руках Перезука на машине поехал в Архангельск.

«Лечиться пришлось очень долго, рана и желудок сильно болели, – рассказывал Перезука. – В конце 1943 г. я вылечился и приехал назад в свою часть, но через месяц врачи еще раз меня обследовали и сделали заключение – нельзя оставаться на фронте. Необходимо в тыл.

Отсюда меня демобилизовали и отправили домой в Буйнакск. Дома после месячного отдыха устроился шофером в городской военкомат…»

После войны стали «прибывать» награды – медали «За боевые заслуги», «За оборону Советского Заполярья», «За победу над Германией», юбилейные медали. После войны с победой вернулись и несколько боевых друзей по Карельскому фронту, каждая встреча с которыми окунала в воспоминания военных лет. Умер и похоронен П. Вайтуллаев в Буйнакске.

Прошел почти всю Европу

Георгий Крутов

Крутов Георгий Николаевич родился в городе Темир-Хан-Шура в 1905 году, окончил школу № 1. С 1929 по 1935 годы работал военным инструктором Буйнакского района. За эти годы объездил немало сел района.

В 1986 году во время встречи с работниками Буйнакского музея Боевой славы им. Ю. Акаева он с большим интересом рассказывал о допризывной молодежи города и районов 20–30 годов, об их патриотизме, их любви к армии. Он рассказывал, что когда призывники приходили в призывной пункт, на вопрос – куда и в какие рода войска хотят пойти служить? – отвечали: «хотим в кавалерию» или «хотим в Военно-Морской Флот». Говорил, что призывники были физически крепкие, здоровые и хорошо подготовленные в разных секциях и кружках Осоавиахима. Среди них было много значкистов «Ворошиловский стрелок», «Ворошиловский всадник» и др. За годы его работы не было ни одного отказа или уклонения от армии. Когда приезжал Магомед Гаджиев с друзьями в отпуск в Буйнакск, мы часто устраивали встречи молодежи города с моряками.

«В 1941 году я был одним из первых призван, даже не призван, а вызван с рассыльным из дома. Это было перед обедом. Когда я пришел к военкомату, здесь уже находилось много людей, среди которых были и отпускники, и добровольцы, даже некоторые руководители учреждений и организаций города. Мне было поручено организовать и помогать в мобилизационной работе штатным работникам военкомата.

8 августа меня направили в город Ростов-на-Дону в СКВО – слушателем курсов интендантской службы, ведь я с 1935 года до начала войны был коммерческим директором на кожевенно-обувном комбинате. Но уже через два месяца меня переводят слушателем курсов «Выстрел» в город Нальчик, по окончании которых направили в 203 сд старшим адъютантом минометного батальона Закавказского фронта. Далее я был направлен помощником начальника штаба 1027 сп 337 сд по разведке СКВО. Здесь мы вели тяжелые оборонительные бои под Моздоком.

Стояла осень, по вечерам было довольно холодно. К полудню наш полк начал контратаковать противника, где я тоже шел в рядах наступающих. В этот момент что-то разорвалась недалеко от меня, и осколок попал мне в ногу. Санитары вытащили меня с поля боя и на санях увезли в полевой лазарет, который находился в каком-то лесистом месте. Сделав перевязку, меня направили в ЭГ № 2224 г. Тбилиси. Так как рана была не очень тяжелой, через 27 дней в январе 1943 г. меня выписали и опять отправили на курсы «Выстрел» Закавказского фронта.

Такая работа меня не устраивала, и я попросился на фронт. Просьбу мою удовлетворили и направили первым помощником начальника штаба 865 сп 161 сд Северной группы войск Закавказского фронта. Далее я воевал в составе 316 сд.

К сожалению, здесь мне не пришлось долго воевать, так как 11 марта 1943 г. под станцией Рыбинская – Крымская, что на Кубани, меня тяжело ранило, и я был отправлен в ЭГ 43/4 °Cеверной группы войск, а оттуда – в госпиталь № 2446, где лечился до августа 1943 г.

После меня назначили помощником начальника штаба 869 сп 271 сд по строевой части 1 УФ. Но здесь я заболел, и опять госпиталь. После выздоровления попал в 316 сд, в составе которой уже воевал когда-то, но теперь она уже стала 66 гв сд.

С боями мы дошли до Австрии, но и в Австрии, во время окружения немецкой группировки я был опять ранен. Уже после лечения меня перевели в штаб 3 УФ. Здесь назначили командиром 200 зсп. Из Австрии в Румынию мы доставили колонну из 7000 человек военнопленных и гражданских лиц СССР репатриированных из города Эйзенштадт.

С боями я прошел больше половины Европы: Польшу, Румынию, Венгрию, Чехословакию, Австрию. На войне несколько раз встретил и своих земляков из Буйнакска, даже одного кумыка, с которым вдоволь наговорился на кумыкском!..»

О мужестве и отваге гвардии капитана говорят его награды: ордена Отечественной войны II ст., Красной Звезды, медали «За взятие Будапешта», «За победу над Германией» и др.

Умер и похоронен Георгий Николаевич Крутов в Буйнакске.

Орден за форсирование Буга

Ганипа Акамов

Ганипа Гаджиевич Акамов родился в 1905 г. в городе Порт-Петровске, в семье нижнедженгутаевца Гаджи. Здесь он окончил 7 классов. После школы работал по найму. В 1932

г. был призван в РККА и служил в части автогужевого транспорта. В 1934 г., завершив службу, Ганипа вернулся в Махачкалу и пошел работать на завод № 182, в цех № 23 старшим конюхом. Через год он уже работал шофером. В 1938 году, после окончания Ростовской автошколы его назначили автомехаником. В апреле 1941 г. Ганипа Акамов устраивается в Махачкалинскую автотранспортную контору шофером 2 класса.

22 июня 1941 г. вся Махачкала была взбудоражена страшной вестью – началом войны. Железнодорожный вокзал был полон военнослужащими, срочно отъезжающими, прервав свои отпуска, в свою часть. Десятки махачкалинцев стояли группами под громкоговорителями в ожидании утешительных новостей: все надеялись, что это провокация, а не война. Но надежды были напрасными – это была настоящая война.

22 июня Акамов Ганипа Гаджиевич, без машины, отправился на фронт и попал в 16 ад командиром стрелкового отделения 217 сп. Командир отделения со своими стрелками в основном вел бои с немецкими войсками, отражая нападения на аэродромы, но случалось, и очень часто, вступать в бой, сдерживая врага, чтоб дать возможность аэродромному персоналу эвакуироваться и вывезти имущество.

В августе 1942 г. старшего сержанта Ганипу Акамова переводят в 38 гвсд, в 113 гв. Краснознаменный полк – командиром отделения третьей роты автоматчиков. 9 декабря 1943 года рота вела тяжелые наступательные бои; от разрыва артснаряда Ганипа получает тяжелое осколочное ранение. Ему пришлось лечиться в нескольких госпиталях до июля 1944 года. После излечения ему удалось вернуться в свою гвардейскую часть, которая вела, хоть и трудные, но успешные бои по освобождению города Новогеоргиевска Кировоградской области.

113 гв сп полковника Г.Н. Ястребова вошел с боями в Польшу и 17 января 1945 г. освободил польскую столицу Варшаву; прорвав оборону немцев на плацдарме на западном берегу реки Нарев, 18 января освободили город и крепость Модлин.

Один только перечень городов, которые освобождала 38 гв сд, которой командовал полковник Юсуф-Мирза Абдуллаев, говорит о тяжелых героических боях, пройденных нашими доблестными гвардейцами, среди которых был и старший сержант Акамов. Мы только напомним названия этих городов по боевому пути Ганипы Акамова, по мере получения им благодарностей от ВГК

И. Сталина: «За взятие Варшавы», за город и крепость Модлин, 1 февраля Торунь (Торн). За овладение городами Шлохау, Штегерс, Хаммерштайн, Бальденберг, Бублиц – 27 февраля. За овладение городом Бытов (Бютов) 7 марта и 27 марта 1945 г. Гдыня-Вагиной – военно-морской базой и крупным портом на Балтийском море.

Гвардейцы 113 гвсп за форсирование реки Восточный и Западный Одер, прорыв сильно укрепленной обороны немцев на Западном берегу Одера и овладение главным городом Померании и крупным морским портом Штеттин, за овладение городами Анклад, Фридианда, Нойрайдинбург, Миклинбург и за соединение с союзными войсками.

…Но это было потом, а до этого были еще очень трудные и напряженные бои по форсированию быстротечной и широкой реки Буг. Немцы умело поставили заслон на противоположном берегу реки. Несколько попыток форсировать ее не увенчались успехом, и все же в неимоверно трудных условиях наш земляк, дагестанец сумел-таки форсировать реку на подручных средствах и закрепиться на том берегу, расстреливая в упор фашистских вояк, стремившихся сбросить его в бурный, холодный Буг.

За отвагу гвардии старший сержант Акамов Ганипа Гаджиевич был награжден орденом Красного Знамени за номером 225851.

С боями, в составе 2УФ, штурмом брал он фашистское логово – Берлин.

После войны вернулся в город Буйнакск, работал сторожем заготзерна, какое-то время – в 1-м Дагестанском педучилище. На всех торжественных мероприятиях он занимал почетное место в президиуме.

Кроме ордена Красного Знамени Ганипа Гаджиевич Акамов был награжден и медалями: «За освобождение Варшавы», «За взятие Берлина», «За победу над Германией».

Умер ветеран в городе Буйнакске в конце 70-х годов.

Водолаз, разведчик, подрывник

Гаджи Казаматов

Гаджи Казаматов родился в 1923 году в селе Сталинаул (ныне Атланаул). Когда началась Великая Отечественная война, он добровольно ушел на фронт. С ним вместе были еще добровольцы из Нижнего Казанища – Магомед Канаматов, Ахмед Дадаев и Шарабутдин (фамилию не помнит). Все эти ребята и многие другие прибыли в город Анапа на берегу Черного моря. Здесь новобранцев распределили по разным родам войск.

Гаджи Казаматов и Ахмед Дадаев оказались вместе и были направлены в г. Новороссийск, в школу водолазов, где начальником школы был старший лейтенант Савельев. После 6 месяцев учебы Гаджи был направлен водолазом в отряд торпедных катеров в город Керчь. До этого короткое время был в группе водолазов на крейсере «Ворошилов».

Рассказывает Гаджи Казаматов: «Когда был в отряде ТК (торпедные катера), нам сообщили, что один из наших катеров потопил немецкую баржу недалеко от Керчи. Мне поручили спуститься к барже и установить, что везла она в своих трюмах. Со мной был еще один водолаз ТК, место гибели баржи указал он, а водолаз-напарник обеспечивал мой спуск в воду. В трюмах баржи оказались боеприпасы. Впоследствии наши минеры взорвали эту баржу…»

Еще был такой случай: «Наш крейсер возвращался с боевого задания, и вдруг наши сигнальщики обнаружили вражеский то ли тральщик, то ли легкий эсминец. Командир крейсера Орлов дал команду атаковать врага. Наши комендоры меткой стрельбой подожгли его. Возник пожар, экипаж вражеского судна стал прыгать в воду. По команде Орлова мы взяли на свой борт немецких матросов: кого из воды вытащили, кого с горящей палубы сняли. Всего на борт было поднято 32 человека, а вражеский корабль мы потушили и взяли на буксир. Это были первые живые немцы, которых я встретил на войне.

…Однажды наши катера вышли на охоту за немецкими лодками, на обратном пути на нас напали 5–6 фашистских самолетов, им удалось потопить два наших ТК, в том числе и тот, на котором был я. Когда катер начал тонуть, нам дали коман ду прыгать за борт и плыть к берегу. Надев пробковые спасательные пояса, мы прыгнули в воду, а кое-кто не успел надеть их, они-то и утонули после. До берега доплыли всего 7 человек, в том числе и командир катера. Когда мы пришли к своим, нас всех, в том числе и командира, списали на берег, так как мы остались без катера, и направили в сухопутные войска в г. Анапу.

Здесь уже формировался сводный отряд из добровольцев моряков, пехотинцев и других для отправки в Сталинград. Из числа наших матросов четверо вызвались вступить в отряд добровольцев, среди них был и я. Когда мы прибыли на Сталинградский фронт, нас определили в танковую часть 2 УФ генерала К. Рокоссовского. Нас, моряков, чаще всего использовали при подготовке переправ через реки и озера. В одном из боев я был ранен в левую ногу, и меня направили в госпиталь г. Саранска. Пролежав в госпитале шесть месяцев и вылечившись, я вернулся в свою часть, хотя она к этому времени уже была в Бесарабии.

Здесь я попал в 103 отдельный мотострелковый батальон. В Бесарабии меня и еще одного солдата по фамилии Левченко отправили на задание – взорвать мост через реку в местности Сегед (рассказчик не уверен в точности названия. – Сост.). Разведка доложила, что через этот мост должна проходить вражеская колонна танков и автомашин, и его было необходимо взорвать, после того как по нему пройдет колонна танков. Мы прибыли к берегу реки, спрятались в зарослях недалеко от моста и стали изучать, какая охрана на мосту и как его охраняют.

Охранялся мост с двух концов, в окопах засела немецкая охрана со спаренными пулеметами с обслугой. Улучшив момент, взяв с собой две мины и оставив в зарослях Левченко Р., я незаметно подобрался к мосту, подложил под него мины и вернулся туда, где оставил напарника, – Левченко на месте не оказалось.

Я метнулся опять поближе к мосту и залег в кустах. Через короткое время слышу звук танковых гусениц, идущих по дороге. Как было приказано, я пропустил через мост танки, когда последний танк был на середине моста, – показались легковые машины, а сзади них ехали крытые, большие машины. Подпустив их ближе к мосту и рассчитав время до секунд, когда машины могут въехать на мост, я поджог бикфордов шнур и, слившись с землей на дне ямы, остался ждать взрыва. Когда раздался взрыв, спрыгнул в воду и, плывя, услышал второй взрыв. После этих взрывов началась беспорядочная стрельба немецких пулеметов. Выплыв на наш берег, я видел, как в реку падали немецкие машины с пехотой. Прибыв к своим, доложил командиру о том, что приказ выполнен, мост взорван. За это задание меня наградили орденом Отечественной войны…

Далее наши войска, преследуя врага, вошли в Венгрию. Здесь шли очень тяжелые бои. Мы больше месяца не могли идти вперед. На участке, где вела бои наша часть, был мост через реку Дунай, которая делила на две части город Будапешт. Река была очень широкой, течение сильным. Форсировать ее на плотах и подручных средствах было невозможно. Мы наступали со стороны Пешта, там стоял немецкий бронепоезд с несколькими шестиствольными, крупнокалиберными пулеметами.

Этот бронепоезд доставлял нам немало хлопот, он настолько надоел нашему командованию, что решили взорвать его. Однажды, когда я сидел на солнышке и сидя дремал, меня вызвали в штаб полка, где было несколько старших офицеров, в том числе подполковник Орлов из контрразведки и еще какие-то полковники.

Я даже не заметил, что над картой, раскрытой на столе, что-то изучал сам командующий Маршал К.К.Рокоссовский с начальником штаба Савельевым. Войдя в штаб, я доложил Савельеву (Рокоссовского не сразу заметил): “Товарищ начальник штаба, старший сержант Казаматов прибыл по Вашему приказу!” Со мной за руку поздоровались Савельев и сам К.К. Рокоссовский.

Начальник штаба сообщил мне: “Командование решило уничтожить обнаглевший фашистский бронепоезд и осуществить это поручается Вам, как бывшему моряку-водолазу”. Мне сказали, что надо будет взять еще одного бойца-подрывника и ночью выйти на задание на моторной лодке. Когда была разъяснена задача, последовал вопрос: “Справитесь?”. Хотя это было скорее формальностью, я все же ответил четко: “Так точно, товарищ полковник!”.

Для выполнения данного задания мне дали бывшего моряка-моториста. Напарник мой, как оказалось, до войны работал мотористом на рыбацкой шхуне и жил где-то в Одесской области, фамилия его была Лапков. Солдата-сапера мне представили за час до выхода на задание. Еще было светло, когда мы, погрузив взрывчатку, выходили на задание. Лапков умело вел моторку против течения Дуная, вдоль темного берега занятого нашими войсками. Пройдя под мостом еще метров 500–600, мы застопорили ход, заглушили мотор и прислушались. Вокруг тихо. Тогда я велел мотористу, повернув лодку вниз по течению, запустить мотор на самые малые обороты и ждать…»

Солдат-подрывник (ни фамилии, ни имени его Гаджи не помнил. – Сост.) должен был оставаться в лодке (если что-нибудь помешает Гаджи, выполнить задание должен был солдат-подрывник) и, пока не услышит взрыва, не уходить. Взяв с собой побольше взрывчатки, Казаматов выбрался наверх и ползком в темноте пошел к туннелю.

«…Меня никто не заметил, и я спокойно заминировал его, и так же осторожно отполз назад; спокойно отдышавшись, зажег бикфордов шнур и бегом пошел к лодке, а когда прогремел мощный взрыв, подал команду: “Лапков, полный вперед!”. И он ответил: “Есть – полный вперед!”

К рассвету мы благополучно вернулись в расположение наших и прямиком в штаб, четко доложили командиру полка. Рокоссовского не было. Я не успел доложить до конца, как сам командир полка по-отцовски обнял всех троих и приказал начальнику штаба оформить наградные нам всем.

Утром рано немцы за нашу дерзость учинили нам такую бомбежку, что у нас появились раненые, контуженные и 2–3 человека убитых. Меня контузило слегка. Но вот уже в Румынии контузия была посерьезнее, и мне пришлось лежать в госпитале двадцать шесть дней. Это было в городе то ли Демошары, то ли Боташаны.

…После победы над Германией нашу часть направили на Дальний Восток на войну с Японией, а после разгрома японцев я продолжал служить в Москве; в 1947 году демобилизовался и вернулся в родное село Сталинаул…»

Гаджи Казаматов был награжден орденом Отечественной войны – за бои на Карпатах, орденом Красной Звезды – за разминирование минного поля, медалью «За отвагу» – за форсирование Буга, медалью «За боевые заслуги» – за подрыв туннеля. Обещанную награду за взрыв бронепоезда он так и не получил, так как попал в госпиталь. Кроме названных наград в копилке отважного дагестанца хранились медали «За оборону Кавказа», «За оборону Сталинграда», «За взятие Будапешта», «За победу над Германией», «За победу над Японией» и около 12 благодарностей от разных командиров, в том числе и от ВГК тов. И.В. Сталина.

Умер ветеран в с. Атланаул (Сталинаул) в 1997 г.