Текст книги "Песнь моряка"

Айк узнал самых прославленных граждан города. Здесь был отец Прибилов, обязательный реликт. Банковский менеджер Джек Макдермитт и мэр Сол Бисон, хозяин отеля «Беринг», смешно пыхтели длинными сигарами и потягивали бренди, терпеливо слушая, как школьный директор Йоргенсен объясняет принцип работы установленной на барной стойке медной антикварной астролябии. Два самых старших брата Вон сидели впритирку на элегантном английском диване, парализованные страхом раздавить рюмочки с бренди в своих красных ручищах. Напротив, скрестив ноги на настоящих подушках баби, их пожилые родители пили то, что, возможно, было настоящим китайским чаем, из настоящих китайских чашек. Шеф полиции Гилстрап дразнил своего тестя, преподобного Уинсапа, средневековым поясом невинности, который он откопал в коллекции редкого оружия.

Томми Тугиак-старший сидел, опираясь спиной о переборку, – ноги поджаты пятками в одну сторону, в глазах туман. В качестве президента и главного акционера «Морского ворона» он представлял здесь несколько сотен пра, а также местную УКВ-станцию. Сама станция, KDEAP, предметом гордости которой был пятизначный, а не четырехзначный, как у всех, позывной, имела привычку прерывать передачи центрального радио, чтобы сообщить имена местных победителей в бинго или включить трансляцию ток-шоу для юпиков, считая, что таким образом она мешает росту числа суицидов среди пра. Федеральная комиссия по связи никогда не наказывала их за эти вторжения. «В конце концов, – объяснили там однажды, – это их эфир».

Томми Тугиак-старший тоже держал в руках длинную сигару и рюмочку бренди. Похоже, таков был сегодня стандартный набор. Не успел Айк отказаться, ему тоже вручили импортную панателлу и стеклянную рюмочку. Он курил и ждал, глядя по сторонам. Присутствие всех этих граждан ясно указывало на то, что их вскоре удостоят некоего важного для города сообщения. Но он-то почему здесь? Что этот Стюбинс от него хочет? Пока он так размышлял, явился Кларк Б. Кларк, все такой же сияющий и болтливый, и занял место рядом. Айк был тут же замысловато проинформирован, что старина Кларк Б. некогда тоже пребывал в некоторой степени Бандитом Отдачи.

– Да-а, пусть это будет между нами, но старину Кларка Б. исключили из университета Сан-Хосе за то, что он подорвал канализационный коллектор, из которого выходила труба, как я сам выяснил, прямо в залив. Лучшее, что со мной случилось: об этом прознал Лукас, и я получил стипендию в универ Южной Калифорнии. Результат – диплом по кино-вино-домино. Ладно, приятно было поговорить, но… – Кларк Б. похлопал Айка по колену и снова встал, – думаю, пора раскручивать брифинг. Пойду-ка я подгоню ка-а-питана.

Проскользнув сквозь плотные сгустки болтающих горожан, словно угорь сквозь заросли ламинарии, этот человек исчез за узкой дверью в глубине кают-компании. Айк тянул бренди, все меньше и меньше понимая, что происходит. Например, приглашения: немало времени должно было уйти на то, чтобы собрать имена и выгравировать их на картах. Поход в Куинак вовсе не был спонтанным ни-с-того-ни-с-сего-решением.

Кларк Б. Кларк появился вновь из той же узкой двери. В коридоре за его спиной виднелась сухопарая фигура с опущенной головой – поза указывала на эпохальные мысли.

– Господа… – стремительный взгляд Кларка несколько раз прорезал толпу, пока не наткнулся на миссис Вон, – и дама… позвольте мне сказать прямо и со всей искренностью, что все мы на борту «Чернобурки» глубоко благодарны вам за ваше понимание, даже снисходительность, с которой вы ответили на наше импровизированное, ах, ну-ка, ну-ка, как бы это лучше назвать…

– Назови это ближе к делу…

Гнусавый акцент был настолько груб, настолько по-мужицки коряв, что все сначала подумали, будто заговорил кто-то из местных.

– …и прочь с дороги.

Полуприсев, Кларк Б. Кларк отодвинулся на несколько дюймов:

– Господа и дама, позвольте вам представить нашего главнокомандующего, Герхардта Лютера Стюбинса, обладателя четырех Оскаров, пяти почетных докторских степеней, шести исполнительных листов…

– Отвали, глупый щен. Я те щас исполню…

Кларк Б. Кларк отскочил от дверей:

– Народ, это великий Герхардт Стюбинс!

Навстречу раскрытым в молчании ртам шагнул глубокий старик с оловянной сединой и черной глазной повязкой. Если Айк и рассчитывал обнаружить в центре этой вульгарной паутины зловещего пришлого гения, его ждало глубокое разочарование: у гения был южный выговор и ухмылка, напоминающая огрызок вирджинской ветчины. Мировая знаменитость Герхардт Лютер Стюбинс оказался большим костлявым раззявой с индюшачьей шеей, как у многих на этом их чисто американском юге. Айк мог представить это высушенное тело в лучшие времена, когда оно таскало на себе рабочей мускулатуры на пару дюжин фунтов больше, но и теперь старик выглядел поразительно крепким. Загорелые предплечья напоминали канаты, а узловатые кисти, судя по их виду, знали толк в грубой работе.

Стюбинс вдохнул, потом выдохнул, и медленный внутренний гул еще долго доносился изнутри его грудной клетки, а одинокий глаз оценивающе оглядывал комнату. Наконец он поднял большой хрустальный бокал янтарного виски и выпил за своих гостей, по-прежнему не сводя с них глаза. Он еще пил, когда в другом конце кают-компании открылась дверь и вошел Ник Левертов. Рядом с ним шагал коренастый мужчина в белой форме морского офицера и с темной чувственной усмешкой индийского божка. Увидев их, Стюбинс улыбнулся шире:

– Чуть про тебя не забыл, Снеговик.

– Нельзя про меня забывать, капитан Стюбинс.

– Не буду, не буду, мистер Левертов. И про мистера Сингха тоже. – Он поднял бокал и заговорил, обращаясь к гостям: – Люди, кто-то из вас уже наверняка знаком с Ником Левертовым. В этом вторжении больше всех виноват он. Уболтал наших воротил, будто в его родном Куинаке есть все, что надо, для проекта «Шула». Правду говорю, Ник?

– Правду, – кивнул Левертов.

– Правду, капитан Стюбинс, – радостно повторил Кларк Б. из другого конца комнаты.

– А этот расфуфыренный красавец рядом с ним – старший помощник капитана «Чернобурки», мистер Сингх. Красавец мистер Сингх на деле командует этим плавучим радиоскладом, я только кручу руль.

Мистер Сингх даже не кивнул в подтверждение. Айк начал подозревать, что эта компания не тянет на то, что можно назвать дружной командой.

– Да, все, что надо для проекта, как я уже сказал. Потому мы решили взять быка за яйца и выложить карты на стол.

– Да. За яйца, – эхом отозвался Кларк.

Старший помощник Сингх нашел свободное место, но Левертов остался стоять. Он кивнул Стюбинсу, чтобы тот продолжал.

– Да. И я полагаю, что начать нам лучше с показа того, что у нас припасено. С крупных ставок. Кто первым рискнет угадать, сколько на кону? Есть желающие?

Голубой глаз простреливал комнату. Мэр Бисон наконец решился.

– Ну, друзья, у меня старая информация, – усмехнулся он. – Прошлой осенью мы с мистером Кларком – К. Б. – немного обсудили первоначально; тогда шли разговоры о бюджете где-то примерно в девяносто миллионов. Вот это я понимаю – крупные ставки.

– Это только первая, – сказал Стюбинс. – К открытию. Мэр, если расклад будет для нас удачным – хотя бы наполовину удачным, – светит десять раз по столько.

– Так и есть, десять раз по столько и всё ликвидные активы, – защебетал Кларк. – Потекут в Куинак приливной волной.

– Зеленой приливной волной, люди. Потому что вот вам ход, простой и ясный, – настоящая ставка. – Старик глянул на Левертова, затем продолжил: – Мы хотим сделать ваш город партнером, настоящим партнером в этом предприятии. Пайщиками! Мы поплывем вместе, бок о бок. Или вместе потонем. Потому что нам надо, чтобы вы понимали кристально ясно, люди: мы здесь не для того, чтобы вас обобрать; мы здесь для того, чтобы сделать вас богатыми – или лопнуть с вами вместе. Ну что, кудрявый? Давай покажем карту.

Проскочив за спиной у Стюбинса, Кларк Б. Кларк прикатил из коридора зачехленный рулон. Развернул его, начав с головы длинного овального стола. Неожиданно прояснилось, что на этом этапе собрания будущим пайщикам полагается занять места за столом. Айк сел как можно дальше. Перед ним был блокнотик с прикрепленной ручкой, пепельница и подставка под стакан – все, как и приглашения, в виде игральных карт с чернобурой лисицей в центре. Айк поставил джин с тоником на подставку и развернул стул вперед.

– Если кому подлить, просто поднимите руку, – объявил Кларк Б., указывая на мальчика с баром-тележкой. – Герхардт любит, чтобы его слушателям было как можно удобнее.

Весь клан «Морских воронов» взял себе добавку, то же и Воны. Родители Вонов продолжали баюкать свои чашечки, словно нежных колибри. Когда мальчик с тележкой поравнялся с Айком, тот закрыл стакан ладонью и покачал головой. После чего услыхал рядом с собой приглушенное клацанье пуговиц и шепот:

– Моего двойного больше чем достаточно, да? – Алиса опустилась на стул рядом с ним. Она, должно быть, незаметно проскользнула в кают-компанию вслед за эффектным выходом своего сына.

Кларк Б. суетился, рассаживая не поместившихся за столом пра по креслам и диванам. Стюбинс терпеливо ждал во главе стола: руки за спиной, ноги в палубных туфлях крепко расставлены, словно для устойчивости на случай неожиданной волны. Пробравшись у него за спиной, Николас улегся, опершись локтем, на круглый диван. Белый плащ распластался под ним, как меховая накидка.

– Алле-гоп, – прогнусавил наконец Стюбинс и стащил чехол с большой демонстрационной рамы.

Под ним оказалась детальная картонная голограмма Куинака и окрестностей. Все на ней было карикатурно трехмерным и ярче, чем в жизни: ледник, залив и доки; лавки и улицы с изломами и углами, воспроизведенными забавно, однако точно. Карта начиналась от дома Кармоди на дальней стороне бухты и заканчивалась свалкой, свиньями и водонапорной башней у подножия холмов. Айк даже нашел свой трейлер – во дворе его спал мультяшный пес.

– Неплохая работа, а, Саллас? – прошептала Алиса. – Даже тебя должно пронять…

Голограмма в пять футов шириной точно воспроизвела все особенности местности – географические, социальные, мифические. Навигационный знак у южного причала, к примеру, был сделан в форме улыбки, но в правильном месте. Маяк на скале Безнадежности расположился на ее восточной стороне – там же, где и в действительности, только из окна башни высовывал голову крошечный смотритель с фонарем «летучая мышь» в руке. В правильном месте вырастал из бухты маленький ледник, но по его склону катился на лыжах мультяшный бурый медведь в защитных очках и развевающемся красном шарфе. Далекие пики Колчеданов охранял тоже мультяшный баран Далла со своим стадом. В ясном синем небе плыли пушистые мультяшные облака с голубыми глазищами.

– Ладно, значит так, – прогнусавил Стюбинс, когда гости вдоволь натаращились. – Вы видите ваш благородный поселок, как он есть сейчас. Будут вопросы?

У Айка вдруг пересохло во рту, как и предсказывал Ник. Вопросов ни у кого не было.

– Хорошо, – продолжал Стюбинс. – А вот, – он указал на карту, подмигнув с веселой мальчишеской невинностью, – как это будет выглядеть через неделю, если мы все придем к соглашению. Кудрявый?

Подскочив к карте, Кларк Б. раскатал из свитка новую голограмму. Она была прозрачной и покрывала первую, но с изменениями и добавками, выполненными все в той же мультяшной манере. Заведения теперь выглядели куда шикарнее. На месте заброшенного консервного завода высился суровый утес. А у основания ледника расположился красивый длинный дом в стиле северо-западных индейцев с бревенчатыми тотемами с каждой стороны. Передний фасад дома нарисовали в виде стилизованного лица великого ворона – ему на макушку опиралась балка крыши. Из клюва у ворона свисала лягушка с выпученными глазами и лапками в разные стороны. Входную дверь встроили в овальную лягушачью промежность.

– Родовой знак клана Морского Утеса, – шепнула Айку Алиса. – Такого никогда не было. Чистая фантазия. Длинный дом с птицей-лягушкой существует только в рассказах про Шулу.

Услыхав шепот, Стюбинс обернулся. Прищурил голубой глаз.

– Вы ведь мама Ника, верно? – спросил он так, чтобы слышали все.

– Да. Миссис Майкл Кармоди.

– Миссис Кармоди, я так и думал, – усмехнулся он. – Мне вас описывали как блестящую и резкую красавицу, так кто еще это может быть? И разумеется, вы абсолютно правы, мэм. Чистая выдумка. Фантазия. Но прямо за это мы так любим Шулу и ее мир. Потому что этого мира нет и никогда не было, он только и существует в книгах Изабеллы Анютки, урожденной Рэйчел Рут Остсинд, между прочим из Нью-Джерси. Полная выдумка. Но скажите мне. Что для вас реальнее, Изумрудный город из страны Оз или Нью-Джерси? – Он обвел глазом всех, кто был в комнате. – Именно поэтому мы уверены, что снимем здесь хит, люди. Старая выдуманная история и ваш новый выдуманный город. Вы знаете, какая вчера в Нью-Йорке была температура? Сто двенадцать. И опустилась ниже ста только перед самым рассветом. Читайте газеты. Не обижайтесь, но вы отхватили себе кусочек замурзанного рая и больше знать ничего не знаете. Мы хотим показать этот рай всему остальному пыхтящему населению – сначала на большом экране, потом телеверсию на весь мир. И к этому сериалу о Шуле проявлен международный интерес. Серьезный интерес. Да. Вам пока интересно?

Никто даже не кивнул – настолько все были загипнотизированы глубоким голосом и щедрыми обещаниями этого старика.

– Тогда ладно. Вот как это все будет работать. Нам понадобятся помещения: производственные офисы, квартиры для съемочной группы, склады для декораций, столовые для съемочной группы и все такое прочее. Ну, вы представить себе не можете, какая нужна съемочная группа для такого предприятия. Контракты… У этих чертовых водил, например, в контрактах уже написано, что им обязаны предоставить гимнастический зал и сауну, иначе никакого кино. Аренда таких помещений выльется в большие баксы, и очень быстро. Поверьте на слово.

– Верьте ему на слово, люди. – Кларк Б. выразительно кивнул. – Добрый старый Герх настолько перебрал баксов в своем последнем фиаско, что кредиторы чуть не утопили нас еще до того, как мы вышли на экран. Страшное дело! Вся студия отправилась бы на дно, если бы не спасательный вертолет из Азии от друзей-пайщиков.

Трое мужчин в темно-синих двубортных костюмах поклонились в ответ на благодарную улыбку Кларка Б. Это было трио представителей Объединенных Городов.

– Итак… на этот раз наша цель, – продолжал Стюбинс, – своего рода партнерство. Ежели по-простому, как говорил мой дед, можно давать напрокат за наличные, а можно в аренду за проценты. Вы можете сами стать пайщиками. Наши люди все вам разложат, как кому из вас удобно. С некоторыми уже разговаривали. Бисон готов предоставить нам свой отель. Тугиак и люди из «Морского ворона» сказали, что можно рассчитывать на их номера в гостинице «Морской ворон». – Он достал из кармана бумажку. – Херб Том говорит, его прокатный бизнес справится. Много других. Но послушайте: никто не обязан решать прямо сегодня. Подумайте. Обсудите. «Чернобурка» к вашим услугам, что бы вы ни выбрали.

Комната не шевелилась. Приглушенный грохот усилителей «Вишенок» пробивался сквозь шум кондиционеров. Наконец Стюбинс перевел голубой глаз на круглый диван с развалившимся на нем Левертовым:

– Что-то еще?

– Не сегодня, капитан Стюбинс, – любезно промурлыкал тот. – Вы все первоклассно изложили. – Плавно извернувшись, Левертов встал на ноги. – Правда, друзья? Давайте же поприветствуем одного из великих режиссеров двадцатого века Герхардта Стюбинса.

Сопровождаемый аплодисментами в костлявую спину, старик ушел обратно в свою каюту и закрыл за собой дверь.

Алиса бросила взгляд на ручные часы:

– Ну что ж, по крайней мере, они ясно говорят, что им нужно.

– Кроме того, что им нужно от вашего покорного, – ответил Айк. – У меня ни отеля, ни проката машин – что они хотят от меня?

Не успела Алиса ответить, как с другого конца кают-компании раздался голос:

– Эй! Айзек Саллас! – Кларк Б. Кларк жизнерадостно махал ему рукой. – Мистер Стюбинс хотел бы сказать пару слов, если у вас есть пара минут.

Каюта капитана выглядела настолько же по-морскому старомодно, насколько современной была вся яхта. Подвесные лампы освещали дуб, медь и кожу. Картины исторических кораблей в рамах украшали левую и правую переборки, пол покрыт теплым ковром. Под штурманским столом – аккуратные ряды чехлов с морскими картами. Латунный телескоп стоял на штативе рядом с рундуком, инкрустированным слоновой костью. В центре каюты под витражным стеклом лампы расположился стол для покера со сложенными в ожидании картами и фишками.

Стюбинс стоял у орехового буфета, смешивая коктейль. Когда Айк вошел, капитан обернулся к нему с широкой улыбкой:

– Айзек Саллас! Входите и закрывайте дверь. – Старик вразвалку пересек комнату и протянул большую руку. – Сынок, это большая честь, и это правда. Вы мой главный бескорыстный герой-искромет. Две трети моей жизни меня преследуют поклонники, и только теперь у меня появилась возможность попреследовать кого-то самому. Я рад наконец-то с вами познакомиться.

Айку оставалось только бормотать и кивать. Ладонь в его руке оказалась грубее, чем можно было ожидать, особенно в этой автоматизированной роскоши. В долгие жесткие времена этой ладони довелось вытянуть немало длинных жестких канатов.

– Я ваш фанат с самой первой вашей операции – что это было, ярмарка штата в Сакраменто?

– В Мадере. Окружная ярмарка. – Айк чувствовал, что краснеет, как ребенок. – Ярмарка штата была потом.

– Что бы там ни было, вы многих втянули в неприятности, злой разбойник. Я потерял очень выгодную инвестицию от «Кей-Эф-Си». Я так вдохновился, послушав новости, что пришел в студию и вывалил корзину потрохов с соусом прямо на голову этому мудаку, режиссеру-вундеркинду. Они выкинули меня к черту из всех счетов, и только через несколько месяцев агент нашел новый контракт.

– Мне очень жаль, – сказал Айк. – Много народу выгнали из-за меня с работы – прокурор так говорил.

– Жаль? – Старик похлопал своей ручищей Айка по плечу. – Господи боже, не надо никого жалеть. Нас, старых меринов, так уж точно. Может, это единственный справедливый нагоняй из всех, что мы, старые сонные псы, получали. Вы были нашим героем – вы до сих пор наш герой, а герои нужны всем. Хочешь кого-то пожалеть – пожалей себя, я всегда так говорю. Больше будет толку. Как бы то ни было, большая честь прибыть сюда и познакомиться с вами, мой мальчик. Можно я плесну вам четыре звезды? Настоящий «Хеннесси». А гавану?

Айк поблагодарил, но сказал, что на палубе его ждут друзья.

– Да, я понимаю. Но знаешь, что я тебе скажу, сынок, небольшой совет, между мной, тобой и вон той переборкой: держись подальше ото всех этих дел с паями и пайщиками… если не хочешь, чтобы твой держатель тебе что-нибудь припаял, как говорят в торговле.

– Вы, кажется, сказали, это лучшее предложение из всех, что мы можем получить.

Старик стащил повязку и с веселой мальчишечьей невинностью подмигнул обоими глазами:

– Халтура есть халтура, сынок. Это шоу-бизнес. Еще одно: осторожнее со своим лагерным корешем. У него что-то к тебе есть, а его не зря зовут в Вествуде большой белой тварью. Но ни звука, слышишь? Я отмажусь, что бы ни наболтал. Когда надо, я вру, как матрос. Ты играешь в покер? Простой американский, ставка – доллар, три – предел?

– Наигрался в тюрьме, но там была ставка – сигарета.

– Для хорошего покера нет разницы, что в банке. Важно, кто играет. Личности. Ты наверняка знаешь местных любителей.

Айк улыбнулся:

– Мой босс Кармоди отдаст за покер любую еду… а поесть он любит. А мой партнер говорит, что работал крупье в Порт-о-Пренсе.

– То что надо. Назначайте время.

– Я могу уехать на пару дней.

– Значит, когда вернешься. В любой вечер. Не терпится посмотреть, как знаменитый бандит выстоит против жесткого блефа.

Черная повязка скользнула на место, словно закрылась дверь.

Выйдя из каюты, Айк постарался пройти всю кают-компанию и подняться на верхнюю палубу, не глядя больше ни в чьи глаза. Грира не видел, зато нашел Алису на ее барменском посту у нактоуза.

– Я созрел для еще одного двойного, Алиса. И если ты не против, я завтра беру выходной.

– Н-да? Зачем?..

– Надо слетать с Гриром в Скагуэй.

– Эмиль не может слетать один?

– Надо спасать раненого друга.

Не дождавшись подробностей, Алиса пожала плечами:

– Раз Кармоди так и не показывается, почему нет? Увидите этого старого пирата, спасите заодно и его. Можно убить двух зайцев одним героическим полетом.

Айк проигнорировал этот тычок. Ей еще повезло, что она не спросила, о чем они говорили со Стюбинсом. Айк не был уверен, что смог бы смолчать, как того требовал старик, особенно насчет Левертова. А какой матери приятно слышать, что ее сына называют акулой?