Текст книги "Родовое влечение"

Неизлечимо обремененная

– Беременна? Мои соболезнования. – Лицо Джиллиан скрывалось под полями сувенирного сомбреро. – Неужели так трудно было прочитать указания на упаковке с таблетками?

– Ха, черт побери, ха. Я предприняла все, если не считать лесбиянства, меры предосторожности. Этот проклятый презерватив просто растаял. Что я могу еще сказать?

Джиллиан стояла у стойки в зале прилета и спорила с представителями авиакомпании, а ее любовник лежал в гробу в грузовом отсеке. Она требовала, чтобы ей вернули его долю беспошлинных покупок, которые конфисковали на таможне. Пусть он мертв, но он все еще платежеспособный покупатель. Из ее слов следовало, что она потратила бы меньше денег, если бы перевозила его не в лежачем положении, без обеда и напитков, а в сидячем, в первом классе со всеми полагающимися привилегиями. Судя по растерянному виду представительницы фирмы, подобные доводы приводились впервые.

– И что же Тот Мужчина говорит на этот счет?

Мэдди принялась внимательно изучать свои ногти.

– Он в отъезде.

– Ах, да, конечно. Как я сразу не догадалась! И когда же, по-твоему, его выдающаяся персона почтит своим бесценным присутствием наши берега?

Мэдди пожала плечами.

– Когда он сохранит тропические леса Малайзии, Индонезии и Филиппин, спасет тысячу несчастных зверушек и двадцать пять тысяч образцов растений, которые вымирают и исчезают под гнетом глобального загрязнения окружающей среды; когда проконтролирует взрыв рождаемости и освободит всех, кого пленили против их воли. Тогда и вернется, я думаю.

Джиллиан поморщилась.

– Почему этот твой возлюбленный предпочитает снимать фильмы в странах, для посещения которых нужно делать прививку? Кто у нас занимается абортами? Я знаю одного хорошего врача на Харли-стрит.

Как пилот бомбардировщика, Мэдди спикировала вниз, поймала цель и открыла бомбовый люк.

– С чего ты решила, что я хочу избавиться от него? – Действительно, сначала Мэдди воспринимала свое тело как предателя, переметнувшегося к врагу. Позже она назвала свое состояние «перемирием».

Джиллиан наконец-то внимательно взглянула на свою подругу и даже перестала стучать накладными ногтями по пластику стойки. – Ну, думаю, ты могла бы продать его по объявлению. Сейчас дети «улетают» со свистом. Между прочим, если мне будет везти так же, как в последнее время… Если бы я старалась ради очаровательного дипломатика из посольства… – Она понизила голос почти до шепота: – Знаешь, он покинул этот мир прямо на рабочем месте. Мне пришлось переселиться в другой номер, чтобы избежать скандала. Семья-то считала, что он отправился на археологические раскопки. А получилось так, что в древних руинах рылась я. Брр! – Джиллиан почувствовала, что у нее подгибаются колени, и привалилась к стойке. – Глухой, слепой и со вставной челюстью. Можешь представить?

– Что же случилось с «обогащенным опытом», у которого «слуховые затруднения»?

Джиллиан выпрямилась.

– А после этого, моя дорогая, мне подсунули гостиничные счета. Да… – Она помолчала, теребя тесемки от шляпы. – Я могла бы делать деньги на живом инкубаторе. «Сдается роскошное чрево, – она провела ухоженными ладонями по своему телу, – обитает в модном районе, – повторяя все его изгибы, – по соседству».

– Просто… Я тут подумала… Возможно, это повод нам снова быть вместе.

– Как ты думаешь, мне стоило забрать его кардиостимулятор? Я могла бы продать его как не пользованный. Или как «использованный в половом акте». Наверняка на рынке есть спрос на подобные штучки.

– Я имею в виду, что, возможно, это должно было случиться.

– Жаль, что я не сняла на видео его последние мгновения. Я могла бы продать эту кассету не хуже, чем порнуху…

– Джиллиан, ты слушаешь меня?

– Вообще-то я стараюсь тебя не слушать. Будь благоразумной, дорогая. Разве «порш» не предпочтительнее? Он дешевле, и с ним интереснее.

– Я бы не отодвинула его, как это сделала Фелисити.

– А как насчет костюма от Шанель?

– Он был слишком молод, когда у него родились близнецы. А сейчас он в самом подходящем возрасте.

– Или тайм-шера в Швейцарских Альпах?

– Джиллиан, ты хоть понимаешь, что вся состоишь из мелководья? Неужели тебе никогда не надоедает жить только ради себя самой?

Джиллиан провела по губам ярко-красной помадой.

– Да, ты права, – заявила она с сарказмом. – На один уикенд слетать на «Конкорде» в Нью-Йорк, на другой – сплавать на яхте к Мюстику.[48]48
  Остров в Карибском море.


[Закрыть] Все это несерьезное времяпрепровождение. Господь свидетель, я бы предпочла цедить молоко – делать то, что делают все Земные Мамаши. Вот это реальный способ выразить себя. А все эти посиделки, яркие одежды, развлечения – они не имеют особого значения, правда? Наверное, это потрясающе – планировать каждую секунду каждого дня. И определять, какой вариант меню вкуснее. В некотором роде я завидую тебе. Честное слово.

– Послушай, наш с Алексом разрыв произошел очень стремительно. Не знаю, возможно, это то, чего нам не хватало, чтобы вернуться на прежний путь.

Джиллиан сочувственно похлопала Мэдди по руке.

– Дорогая, ты стала заложницей собственных гормонов. Это они в тебе говорят.

К стойке подошел еще один представитель авиакомпании. Его сопровождал старший таможенный офицер. Джиллиан тут же надела маску взволнованности. Они принялись расспрашивать ее о том, что конкретно она перевозит в грузовом отсеке. Люди, стоявшие за ней в очереди, с любопытством вытянули шеи. Джиллиан поглубже натянула сомбреро, дабы скрыть свое лицо.

– Неизлечимо обремененного пассажира, – тихо пояснила она.

Мрачный представитель компании непонимающе уставился на нее.

– Мадам?

Джиллиан наклонилась к нему, перегнувшись через стойку. Очередь позади нее навострила уши.

– Пассажира, который не исчерпал свой потенциал хорошего здоровья. – Она многозначительно вскинула бровь, всем видом показывая, что ждет от него понимания.

– Простите, мадам, я…

– Мою коллекцию древних самцов, – отрезала она.

Представитель компании мгновенно исчез в комнатке за стойкой, в очереди начался страшный гвалт, как в птичнике: «Что она сказала?», «Ну и ну!»

– Забудь об этом, Мэдди, – сказала Джиллиан. – Стоит ему взглянуть на твой вздутый живот, он тут же вспомнит свой неудачный брак и побежит так, что пятки засверкают.

– Я должна доказать ему, что мы с Фелисити из разных поколений. Я должна доказать ему, что я независимая. Сильная. Что я не изменю своим склонностям.

– Он уже провалил тест на отцовство. Неужели ты действительно думаешь, что он захочет пройти его еще раз?

– Алекс всегда говорил, что природу можно изменять. Я имею в виду, что существуют виды животных, у которых высиживают яйца и воспитывают молодняк самцы. Между прочим, у морских коньков рожает самец и при этом испытывает боль!

Время от времени прерываемые просьбами заполнить какие-то бумаги и вопросами – «Скажите, модом, зачем мертвому может понадобиться бутылка алкоголя крепостью ниже пятнадцати градусов, блок сигарет, видеокамера, плеер «Уокман» фирмы «Сони», проигрыватель компакт-дисков и электрическая открывалка для консервов?», – Джиллиан и Мэдди продолжали спорить. Сошлись они только в одном: нужно идти к врачу. И не прозевать Удачу.

Спец по сложным случаям

Мэдди решила, что настало время все рассказать Алексу. Она собиралась предстать перед ним в своем самом соблазнительном виде и быть остроумной и привлекательной. Она приоденется и утянет живот бандажом. Она пощиплет себе соски, чтобы они торчали, подстрижет волосы на лобке, покрасит волосы на голове. Она приготовит деликатесы, которым ее научила Пру Лейт. Она сочинит восторженные письма от своих бывших любовников и разбросает их по всему дому.

Однако, несмотря на тщательные приготовления, обстоятельства сложились не так, как она рассчитывала. Все планы сорвал зуб. Он, как сказал бы Алекс, упорно толкал ее на удаление. Так как алкоголь больше не ослаблял боль, поход к Спецу по сложным случаям стал неизбежным. И вот когда Мэдди оказалась в зубном кресле, распластанная, с открытым, похожим на пещеру, ртом, неожиданно появился Алекс.

Убедившись, что внимание Спеца по сложным случаям сосредоточено на зондах и бурах, он схватил ее за руку.

– Дорогая, я везде искал тебя! Я так волновался, – Мэдди восторженно зарделась, – за Мориарти. – Она поникла в кресле. – Я вернулся из Бразилии, вошел в квартиру и обнаружил, что там никого нет. Сначала я позвонил дочери торговца оружием, а потом мои старания напасть на твой след стоили мне двух парковочных билетов и ежедневных буксировок на штрафную стоянку! И дважды мне ставили блокираторы! Автомобильные. – Он выпустил ее руку и обратился за сочувствием к врачу: – За что же Господь посылает человеку такие страдания?

– Сплюньте, – приказал Спец. Мэдди подчинилась, а затем, дабы потянуть время, долго вытирала губы.

– У нас кончилась пленка для рентгена, – объявил Спец, отправляясь с сестрой на поиски этой самой пленки. – Мисс Вулф, сотрите губную помаду.

– Я скучал по тебе. – Алекс стер помаду вместо Мэдди, воспользовавшись для этого поцелуем. – Никто не умеет смешить меня лучше тебя. – Он наступил на педаль, и кресло наклонилось так, что ноги Мэдди поднялись выше головы. – Ни с кем я не кончаю так бурно, как с тобой. – Сунув руки ей под юбку, он принялся щипать ей бедра. – Дорогая, ты ведь шутила, когда говорила о «Ньюз оф зе Уорлд», а? – Он начал нетерпеливо тыкать в панель управления. Свет то вспыхивал, то гас, кресло наклонялось то вперед, то назад, плевательница то наполнялась водой, то пустела. – Я собираюсь уйти от Фелисити. Можешь не сомневаться. Это просто дело времени. Ноги моей там не будет, после того как она закончит свою антологию по женоненавистничеству. Было бы нечестно уходить до того. Но работа не займет много времени. Она уже разделалась со средними веками, – бодро добавил он.

Когда в кабинет вошел врач, Алекс умело вернул кресло в прежнее положение.

– Возможно, сэр, вам лучше подождать снаружи, – посоветовал Спец, надевая на лицо маску. – У нас тут очень сложный случай.

Мэдди энергично закивала, поддерживая предложение врача. Однако Алекс все же решил остаться и незаметно взял Мэдди за руку, когда врач сунул ей в рот квадратик пленки, чтобы сделать рентген.

– Не шевелитесь и придерживайте пленку, – приказал он, переходя к рентгеновскому аппарату в противоположном конце кабинета. Его затянутый в латексную перчатку палец замер над кнопкой. – Принимаете какие-нибудь лекарства? – задал он положенный вопрос. – Аллергия есть?

– Нет.

– Беременны?

Мэдди так старалась, чтобы ее голос звучал бодро и весело, что у нее от напряжения свело горло.

– Простите?

– Прежде чем делать рентген, мне нужно знать, не беременны ли вы.

Мэдди напоминала вытащенную из воды рыбу – ее рот беззвучно открывался и закрывался.

– Мисс Вулф, есть ли хоть малейшая вероятность того, что вы беременны?

Мэдди обливалась потом. Он тек по лицу, размывая косметику. Итак, с тщательно продуманным планом – быть остроумной и привлекательной, носить бандаж – покончено. Мэдди еле слышно пробормотала ответ.

– Что? – раздраженно воскликнул Спец.

Теперь она поняла, почему все так ненавидят зубных врачей. Возможно, настало время напомнить ему, что среди представителей его профессии наибольшее в мире количество самоубийств.

– Это же простой вопрос. Так вы беременны или нет?

– Я, ну… – Плевательница брызнула водой и закашлялась. Со всех полок усмехались искусственные челюсти. – Не исключено.

– Тогда нам лучше перестраховаться. – Врач отошел от аппарата и принялся неумело готовить инъекцию.

Мэдди краем глаза видела Алекса. Его лицо приобрело цвет свернувшегося молока.

– Беременна? – одними губами произнес он.

Мэдди попыталась отвести взгляд, однако Алекс упорно лез в поле ее зрения.

– Так да или нет? – так же беззвучно, но уже более настойчиво спросил он.

Иголка воткнулась в десну. Всасывающий насос зачавкал. Буры с жужжанием завертелись. Мэдди заморгала и вжалась в кресло. После целой вечности ослепляющих мук Спец объявил, что он доволен. Алекс ухватился за спинку кресла.

– Так ты беременна? – вслух спросил он.

Мэдди едва заметно кивнула.

Алекс выглядел так, будто на его машину только что поставили блокиратор, отбуксировали ее на штрафную стоянку, «раздели» и исцарапали, а ему самому выписали штраф за создание помех движению на автостраде.

Когда они вышли из кабинета, он проявил типичную для Разумного Обновленного Человека заботу.

– Господи, черт побери! Что за напасть! Как? – завопил он. – Ну почему ты забеременела?

– Думаю, я воспользовалась этой глупой уловкой, чтобы привлечь к себе внимание, – съехидничала Мэдди. – Я ничего не могу с этим поделать, если ты не можешь правильно надеть презерватив.

– О, так значит, это моя вина?

– Помнишь, у Сони ты искал презерватив? Я нашла его. Потом. В себе.

– Ах, да, – виновато буркнул он и сразу помрачнел. – Да, то был сумбурный вечер. Проклятая Соня с ее страстью ко вторичной переработке. Наверное, она купила его в магазине товаров из переработанного сырья.

* * *

Обратно они поехали на такси. Всю дорогу до дома мистера Танга Алекс олицетворял собой зимнюю стужу. Его настроение немного улучшилось, когда он налил себе хозяйского «Шивас Регал». Все, оказывается, было не так уж плохо. Он, как и Джиллиан, знал одного врача на Харли-стрит, который не будет задавать лишних вопросов и возьмется за дело немедленно.

Мэдди заскрипела остатками своих зубов. Именно тогда, когда ей больше всего хотелось выглядеть ослепительной и неотразимой красавицей, одна сторона ее лица опухла от наркоза, глаза превратились в щелочки, язык еле шевелился от новокаина, а нижняя губа кровоточила в том месте, где она нечаянно прикусила ее. Знакомьтесь с будущей матерью вашего ребенка!

– А что… – Она заколебалась. – А если бы я захотела сохранить его?

Последовавшая пауза утомила бы даже самого Харольда Пинтера.[49]49
  Английский драматург и киносценарист.


[Закрыть] На лице Алекса отразился шок не менее слабый, чем от атомной бомбежки в Хиросиме.

– А как же твоя карьера?

– Карьера? Какая карьера?

– О, разве я тебе не говорил? – изобразил удивление Алекс. – Ты уже в списках. Официально. Мы отправляемся снимать воздухоплавательную технику спаривания африканского рыбоядного орла. Самец и самка спариваются, а потом кувыркаясь летят вниз. «Камасутра» кажется скучищей по сравнению с их выкрутасами! Но ты не поедешь, раз ты беременна. Тебя уволят, и тебе придется предстать перед судом, который у тебя вряд ли хватит сил выдержать.

– Ну… – Мэдди забралась с ногами на диван. Алекс расположился на стуле в противоположном конце комнаты. Он сидел прямой как палка. – Пойду на эту работу после родов.

– Да уж, конечно. И как ты это себе представляешь? В Великобритании меньше центров по охране детства, финансируемых из государственного бюджета, чем в любой другой европейской стране! – Он чувствовал себя в своей тарелке, и поэтому его голос звучал резко и властно. Если бы у голоса были ноги, он бы наверняка принялся важно вышагивать. – У нас меньше работающих матерей с детьми до пяти лет, однако сильнее сегрегация по профессиональному признаку. Женщинам с детьми меньше платят, их берут только на низкоквалифицированную работу. Неужели ты действительно хочешь отказаться от такой потрясающей возможности? Неужели тебе действительно хочется сидеть дома и мыть грязную задницу? – победно закончил он.

– Да.

– О… – Важная походка мгновенно превратилась в унылое шарканье. – А как же демографический взрыв? – Алекс снова обрел почву под ногами. – Да! Что ты скажешь об этом?

– Алекс, рождаемость в Великобритании падает. Да, я знаю, Брайс считает, будто он превратил детей в модный аксессуар девяностых, однако твое поколение, по всей видимости, предпочитает домашних животных и «порши».

– Ладно, рождаемость падает. – Он опять оказался в затруднительном положении. Ты не думаешь, что для этого могут быть веские основания? Треснутые соски, запоры, эпизиотомия, разрыв промежности, мастит?

Алекс вскочил на ноги. Оживленно жестикулируя, он методично вплетал в канву своих аргументов оставшиеся не использованными доводы:

– Иметь детей в этой стране – безответственно. Взгляни на нашу историю. Мы пихали их в дымовые трубы и загоняли в шахты. А общественность возмущалась тяжелыми условиями работы лошадей! На учителя надо учиться три года, а на ветеринара – пять. Как все это характеризует общество?

– Тогда мы будем жить где-нибудь еще.

– Нам это не по средствам. Зубная волшебница,[50]50
  Сказочная фея, которая оставляет монетку взамен выпавшего зуба, спрятанного ребенком под подушку.


[Закрыть] к твоему сведению, в наши дни тоже стала принимать кредитные карточки. Ты сможешь поставить на полку любую книжку, кроме чековой. Игрушки, школа, няни… Кстати, няни! Ты действительно хочешь стать одной из УНЕНов?

– Кем-кем?

– «У Нас Есть Няня». – Он снова плеснул себе виски. – Знаешь, как Фелисити сообщила мне о том, что я стану отцом? «Дорогой, у нас будет няня!»

– Не сходи с ума. – Мэдди ласково накрыла его руку своей. – Я сама буду ухаживать за малышом.

– Ага, будешь. Пока у тебя не появится синдром «Ах, если бы у ребенка была няня». – Он сбросил ее руку. – Я уже сталкивался с этим.

– Но я действительно хочу ухаживать за ним, – настаивала Мэдди, сердито глядя на него. – И я смогу научить его плевать на людей, которые не нравятся мне.

– Мэдди, ты хоть представляешь, сколько раз ребенку надо менять подгузник? Представляешь?

– Я знаю, это тяжелейший труд.

– Семь раз в каждый из трехсот шестидесяти пяти дней в течение трех лет! А ты не справляешься с простынями, которые можно менять раз в месяц! Ты не потянешь ребенка.

– Не понимаю, почему. Ведь тяну же я тебя.

– Ты не можешь потянуть даже Мориарти!

– Между Мориарти и ребенком есть маленькая разница. К примеру, я никогда не слышала, чтобы ребенок на кого-то нападал!

– Он только прикусил тебя. Один раз. А все твои возражения касаются только дерьма. Ты ненавидишь какой-то крохотный совочек для уборки его куч, с ребенком же тебе понадобится целый бульдозер. Ты полагаешь, что туалетный юмор – это скетч Бена Элтона о вставке колпачка? Ничего подобного! Это попытка научить двухлетнего ребенка, страдающего поносом, ходить на горшок.

– Послушай, ты зря так этого боишься, ты не будешь иметь к этому никакого отношения…

– Вот как? Может, ты и не заметила, но я, в некотором роде, Знаменитая Личность. Сколько времени, по-твоему, понадобится всяким газетенкам выследить тебя и ребенка и напечатать обличительную статью? Если попасться в лапы Терри Уогана[51]51
  Известный ирландский интервьюер, который с 1985 по 1992 г. вел популярные телебеседы с государственными деятелями, писателями, актерами, спортсменами и т. д., оказавшимися в центре внимания.


[Закрыть] или корреспондентам из «Хелло!»,[52]52
  Ежемесячный журнал для женщин, печатает биографические очерки о знаменитостях.


[Закрыть] то они сочинят что-то очень близкое к моей книге, где я пишу о жестоком обращении с детьми.

– Послушай, дружище! – Сердце Мэдди стучало быстрее, чем вращались колеса болида на «Формуле 1». – Лейтмотивом твоего ухаживания было «Хочу делить с тобой заботы о ребенке». Помнишь?

Алекс небрежно повел плечами.

– Женщинам нравится, когда им говорят подобные вещи. Просто я хотел показать тебе силу своих чувств.

– Что?! – Его заявление пробудило в Мэдди ген Ресторанного Драчуна. – Что ты имеешь в виду? Ты не хочешь детей?

– У меня уже есть двое. Я свое уже отработал. – Он заговорил в той же манере, что и гангстеры из фильмов: насмешливо, растягивая слова. – Раньше. Поэтому знаю, о чем говорю. Дети омерзительны. – Его галстук съехал набок и висел на шее, как удавка. – Ребенок будет есть дохлых жуков. Он будет ковырять в носу и слизывать сопли. Через неделю тщетных попыток скормить ему пюре из проросшей пшеницы ты захочешь сунуть голову в измельчитель. Но ты не сможешь этого сделать, потому что ребеночек уже сунул туда свою любимую морскую свинку. – Он выпил остатки виски и снова наполнил стакан. – Кроме того, у тебя просто не будет времени на самоубийство. Ты будешь слишком занята склеиванием самолетиков из бумажных салфеток и космических шлемов из туалетной бумаги. «Гвоздем» твоего дня будет вытаскивание всякого мусора из сушилки. Или подсчитывание пломб во рту.

– Неужели обязательно нужно об этом напоминать? – Мэдди прижала ладони ко все еще ноющей челюсти.

– Покупка новых теней для век будет восприниматься как серьезнейшее решение.

– Я знаю, что с ребенком будет трудно. Я знаю, что мне придется вставать по ночам…

– Дело не во вставании по ночам. А в том, во что эти вставания превращают тебя днем. – Алекс принялся щелкать пальцами, как кастаньетами. – Все эти слезы, кормежки «за маму». – Щелк. – Боже, ну и тоска! – Щелк. – Таскаться по магазинам с коляской, делать пюре из авокадо, стерилизовать бутылки! – Щелк. – Неужели ты действительно хочешь потратить всю свою жизнь на беспокойство о том, проникает средство для чистки унитазов во все щели или нет? – Щелк, щелк. – Неужели ты всю жизнь хочешь сидеть на черносливе? – Он заходил взад-вперед по комнате. – Неужели ты действительно хочешь пополнить ряды Величайших зануд нашего времени? – Мэдди испугалась, что он прошагает дырку в персидском ковре. – Если они не надоедают тебе до смерти, то превращают тебя в Ницше. Ученые-атомщики, в отличие от родителей, воспринимают это легче. «Если Бог создал нас, то кто создал Бога?», «Откуда дует ветер?», «Где кончается дорога?», «Откуда брови знают, что им пора перестать расти?» Естественно, самые каверзные вопросы они припасут на тот случай, когда ты будешь в прямом эфире участвовать в очередном выпуске «Это твоя жизнь».[53]53
  Программа, в которой воссоздаются эпизоды из жизни какого-либо известного лица.


[Закрыть] «Папа, почему у этой тети усы?» Но ты не сможешь ответить на все вопросы. Почему? Потому что у тебя мозги высохнут. Ты поставишь смертельно опасную бытовую химию под раковину, куда ребенок вполне способен добраться. Ты сможешь читать только книги, напечатанные крупным шрифтом. Или Джеффри Арчера.[54]54
  Английский писатель и политический деятель. В 1986 г. из-за обвинений в безнравственных связях покинул пост председателя консервативной партии.


[Закрыть] Между прочим, на днях Фелисити произнесла слово, в котором больше двух слогов. Это было «тран-кви-ли-за-тор». Произнесла же она его потому, что он ей необходим. А ведь близнецам по восемь лет, черт побери! О, с какой тоской ты будешь вспоминать времена, когда могла позволить себе оргию со взбитыми сливками. И каждый раз, когда ты собираешься переспать с женой, в кровати оказывается ребенок.

– Что? – обрушилась на него Мэдди. – Я думала, что ты не спишь с Фелисити! Я думала, что она у тебя не вызывает «физического влечения»!

– А? – смутился Алекс. – Ну, не вызывает. И не сплю. Но если бы даже я захотел, чего никогда не будет, я бы не смог.

Так как словесные паруса Алекса заполоскались на ветру, Мэдди решила вести судно своим курсом.

– Проблема в том, Алекс, что выбор, по сути, делать не тебе.

Алекс окинул ее холодным взглядом.

– Ты действительно хочешь ребенка? Ладно. Почему бы не попрактиковаться прямо сейчас? – Заставив Мэдди встать, он сунул ей в руки четыре телефонных справочника и, подталкивая, повел по комнате. – Потаскай все это часика два. Только не клади ни на секунду, иначе он закричит. Спой песенку. Давай. «Спи, моя радость, усни». Пока не охрипнешь. А теперь… – Втолкнув ее в кухню, он вылил ей на спину целый стаканчик протухшего йогурта.

– Алекс! Какого черта?..

– Ты постоянно будешь в детской блевотине. Ты провоняешь ею насквозь. – Он размазал по ее щеке оставшиеся в банке сардины. – Рыбная маска, сударыня. – Другой рукой он открыл банку с медом, бегом вернулся в комнату и принялся капать липкой жидкостью на ковер и диван. – Сейчас смажем всю мебель, а потом пройдемся по стенам карандашом.

– Ты сошел с ума! – Бросившись к нему, Мэдди выхватила у него фломастер, однако он все же успел нарисовать несколько ярких иероглифов на безумно дорогих обоях мистера Танга.

– Я сошел с ума. И ты тоже. Повторяй каждое свое слово дважды. Дважды. И пой. И ходи. И следи. Дети способны отыскать бритву на футбольном поле. Они облазят все трансформаторные будки и свалки ядерных отходов в радиусе десяти миль. Да по сравнению с детьми Стэнли[55]55
  Исследователь Африки и журналист.


[Закрыть] и Ливингстон[56]56
  Шотландский исследователь и миссионер в Африке. Открыл водопад Виктория.


[Закрыть] – настоящие домоседы. – Он перепрыгнул через журнальный столик и швырнул ей в лицо газету. – Вот, почитай газетку в последний раз. Больше у тебя не будет такой возможности. Вот. – Он вытащил из портфеля маску от пассажирского авианабора и надел Мэдди на глаза. – Поспи в последний раз. Потому что другой возможности не будет. Вот. – Он ловко, как сковородку, перевернул Мэдди лицом вниз и задрал ей юбку. – Сыграй в «спрячем свиной кинжал» – или как у тебя дома ласково называют этот процесс – в последний раз, потому что…

Мэдди резко оттолкнула его. Недостаток высокого роста заключался еще и в том, что она не могла сказать: «К маленьким цепляться нехорошо».

– Если ты действительно воспринимаешь детей в таком свете, почему ты не сделал вазектомию?

Алекс провел рукой по блестящим волосам.

– Мужчина должен всегда иметь право выбора. А что, если бы я встретил бездетную миллиардершу своей мечты? – Мэдди устремила на него сердитый взгляд. – Шутка, – пояснил он. – Конечно же, ты не помнишь, как мы хохотали и веселились, потому что ты беременна и у тебя потеря памяти.

– Да, ты прав. Я все время забываю, какой ты мерзавец! – Охваченная яростью, Мэдди встала с дивана, одернула съехавшую набок юбку и открыто посмотрела на Алекса. – Между прочим, потерей памяти страдаешь ты. Мы говорили о детях. Боже, ведь это ты собирался покупать анатомически правильных кукол. Ведь это ты собирался поменять свой классический автомобиль на иностранную модель с просторным салоном.

На лице Алекса появилась телеулыбка «Спасибо, что смотрели нас, и ждем вас на следующей неделе».

– Так и будет, так и будет. – Его голос стал мягче и зазвучал певуче. – Но сейчас неподходящее время. Подумай об этом. Неужели ты не хочешь дать ребенку хороший старт в жизни? Специалисты говорят, что перед зачатием оба – и мужчина, и женщина – должны позаботиться о своем здоровье и состоянии организма. Ты отказалась от спиртного за три месяца до зачатия? Я – нет. Ты принимала все меры, чтобы вывести из организма всю дрянь? Я – нет. А лекарства? Тоже нет. А вдруг у кого-то из нас вирусная или бактериальная инфекция?

Внутри у Мэдди все трепыхалось, как рыба на крючке. Ее подбородок дрожал. В глазах появилась резь. Внезапно она почувствовала себя вялой и безразличной и в изнеможении опустилась на диван.

– Серьезно?

– Абсолютно, – веско произнес Алекс. Пройдя за диван, он начал массировать Мэдди плечи. – Самые опасные – первые три недели. Именно в этот период формируются органы. Благоприятную возможность, в отличие от окон, нельзя открыть дважды. Количество детей с врожденной слепотой, глухотой, умственными дефектами, церебральным параличом, эпилепсией, аутизмом, – он увлеченно произносил свою мрачную речь, – с заболеваниями, явившимися результатом неправильного питания в чреве, можно уменьшить на пятьдесят процентов, если оба родителя до зачатия будут соблюдать правильную диету. Спроси Брайса. Они три месяца жили в санатории, прежде чем решили зачать ребенка. Отказались от кофе, чая, алкоголя, питались только животной и растительной пищей, пили фильтрованную воду, принимали витамины и минеральные добавки. – Он замолчал, дабы придать драматичности своим словам. – А что ешь ты?

– Не знаю, – призналась Мэдди, скручивая в жгут свои эмоции.

– Сколько «Шато Темз», в котором так много свинца, ты выпила?

У Алекса был торжествующий вид. Он напоминал жокея, чья лошадь скачет по финишной прямой, на милю обогнав остальных участников.

– Дорогая, не лучше ли заняться этим, когда мы оба будем готовы? И сделать это по первому классу? – Не посчитав нужным выслушать ответ Мэдди, он наклонился к телефону и набрал номер. – Не беспокойся, я возьму все расходы на себя. Женщинам пришлось долго и тяжело бороться, чтобы обеспечить тебе это право. Алло, да, доктора Этрингтон-Стоппфорда, пожалуйста. Это Александр Дрейк. Если бы беременели мужчины, аборты превратились бы в проклятие. Помни об этом.

Мэдди вздохнула и потерла свои измученные десны. Конечно, она сделает аборт. Разве не об этом она думала?