Текст книги "Пламя и цветок"

– Есть женщины, с которыми я настолько стеснителен, что предпочитаю обходить их стороной, мадам, и вам это прекрасно известно, – холодно сообщил Брэндон.

Миссис Скотт оскорбленно выпрямилась, по толпе женщин прошел ропот, но Брэндон уже отвернулся и улыбнулся миссис Кларк, обнимая Хэзер за плечи.

– Абигайль, вы, как обычно, в курсе всех дел.

Дама усмехнулась.

– Вы переполошили весь город, привезя с собой жену-иностранку, Брэндон, зато моментально выросли в моих глазах. Я никогда не одобряла ваш недавний выбор. – Она перевела взгляд на Хэзер. – А ею ваша мать могла бы гордиться.

Брэндон признательно улыбнулся.

– Благодарю, Абигайль. Я боялся, что вы будете ревновать.

– Не хотите ли немного посидеть и поболтать со старухой? – предложила Абигайль, хитро улыбаясь. – Мне не терпится узнать, как вы пленили это очаровательное создание.

– Благодарю вас, Абигайль, в другой раз с удовольствием. Нам предстоит долгая дорога домой.

Дама улыбнулась и кивнула, искоса взглянув в сторону миссис Скотт.

– Понимаю, Брэндон. Сегодня чересчур холодно.

– Кстати, вам уже давно пора почтить Хартхейвен своим присутствием, Абигайль, – заметил Джефф.

– Да? И погубить свою репутацию? – усмехнулась дама. – Но теперь, когда у вас в доме появилась женщина, – мягче добавила она, – пожалуй, я не прочь навестить вас.

Джефф склонился над ее рукой.

– Тогда приезжайте, когда захотите, дорогая. С тех пор как Брэндон привез домой жену, у нас все изменилось, и даже Хетти радуется этим переменам.

Они распрощались с пожилой дамой, и Брэндон повел Хэзер через толпу. Когда они проходили мимо миссис Скотт, почтенная дама демонстративно вздернула нос.

– Подумать только – здесь, в округе, столько красавиц, а он притащил из Англии какую-то тори! – бросила она им вслед.

Джефф усмехнулся и приподнял шляпу.

– Чертовски прелестную тори – лучшую из всех, что я когда-либо видел, притом ирландку, – иронически добавил он и прошел мимо.

Садясь в экипаж, Хэзер взглянула в окно и увидела, что Сибил Скотт с потерянным видом сидит в фамильной коляске, явно торопясь уехать. Она выглядела такой жалкой, что Хэзер невольно пожалела и девушку, и ее мать, проигравшую в игре, в которой она была готова на все. Она мало приобрела и много потеряла. Если миссис Скотт стремилась отомстить Хэзер, посвящая ее в прошлое Брэндона, то ее усилия были тщетны: Хэзер знала о своем муже больше, чем могла предположить эта женщина. С первой же встречи Хэзер поняла, что он далеко не святой, и потому слова миссис Скотт почти не подействовали на нее.

Брэндон помог жене устроиться поудобнее, чувствуя спиной взгляды матери и дочери Скотт. Хэзер откинула на коленях плед, приглашая мужа сесть рядом. Брэндон вопросительно взглянул ей в глаза, и Хэзер улыбнулась, придвигаясь к нему. Садясь рядом, он задумчиво взглянул на затянутую в перчатку руку Хэзер на его руке и уставился в окно.

Холодный северный ветер высвистывал печальную мелодию в кронах высоких каролинских сосен и пробирал до костей. Хэзер прижалась к Брэндону, а Джефф делал отчаянные усилия, чтобы согреться в одиночестве. Некоторое время Хэзер наблюдала, как он пытается подстелить плед на холодное сиденье и хоть немного согреться. Джефф съежился в своем сером сюртуке, но от каждого толчка экипажа его ворот опять распахивался. Наконец Хэзер плотнее придвинулась к Брэндону, освобождая Джеффу место рядом с собой.

– Втроем веселее, Джефф, и теплее, – улыбнулась она. – Не хотите ли сесть рядом?

Джефф незамедлительно воспользовался ее приглашением. Хэзер быстро согрелась между двумя мужчинами, и Джефф хитро улыбнулся.

– Стыдитесь, мадам, – с притворно оскорбленным видом произнес он. – Вы беспокоились вовсе не обо мне – вы хотели согреться с обеих сторон!

Хэзер засмеялась, и ее смех вызвал улыбку у Брэндона.

– Будь осторожнее, Джеффри, эта маленькая тори способна очаровывать даже своим теплом. – И Брэндон задумчиво воззрился на жену. – Хоть убей, не могу понять, на чьей она теперь стороне: наполовину ирландка, наполовину англичанка, да еще замужем за янки!

Джефф присоединился к его шутке:

– Боюсь, всех вводит в заблуждение ее английский акцент. Да, с такой речью она восстановит против нас всю страну. Бедный наш отец перевернулся бы в гробу, если бы узнал, что мы взяли в семью тори! – Он усмехнулся и наставительно добавил: – Дорогая моя тори, вам просто придется научиться говорить как янки.

Хэзер кивнула и, подражая американскому акценту, произнесла:

– Конечно, сэр. Слушаюсь, мастер Джефф.

Оба брата покатились со смеху, и Хэзер слегка смутилась. Вскоре она поняла, что совершила ошибку, вспомнив о выговоре слуг, заметно отличающемся от напевных, протяжных голосов женщин, которые она слышала сегодня утром, и присоединилась к общему веселью, смеясь над собой.

Слуги получили свои подарки вечером, когда собрались в канун Рождества, чтобы поблагодарить хозяина за его щедрые дары, еду и питье и отметить праздник в своих бесхитростных традициях. Хэзер решила преподнести свой подарок Брэндону утром, в день Рождества. Она проснулась рано, долго прислушивалась к звукам из соседней комнаты, пока не услышала стук дверцы шкафа. Хэзер взяла тщательно завернутый сверток и осторожно приоткрыла дверь в соседнюю комнату. Брэндон не заметил ее – он искал в шкафу рубашку и был облачен только в бриджи и чулки. Хэзер положила подарок на кровать и уселась в кресло у камина, поджав ноги. Брэндон нашел рубашку, обернулся и заметил открытую дверь. Скользнув взглядом по комнате, он увидел, что его жена сидит в кресле с лукавой усмешкой на лице.

– Доброе утро, Брэндон, – весело произнесла она. – Поздравляю с Рождеством!

Ее улыбка была настолько заразительной, что Брэндон не удержался и ответил на нее.

– Доброе утро, дорогая, и прими мои поздравления.

– Я принесла вам подарок, – сообщила Хэзер, указывая на кровать. – Не хотите ли взглянуть?

Брэндон усмехнулся, заправил рубашку за пояс бриджей и последовал совету Хэзер. Увидев, что это жилет, он внимательно оглядел его, заметив фамильный герб, вышитый на груди слева.

– Вам нравится, Брэндон? – спросила Хэзер. – Наденьте и дайте мне посмотреть.

Брэндон надел жилет, он сидел на нем как влитой. Довольно улыбаясь, он принялся рассматривать вышивку на груди.

– Замечательный подарок, Хэзер. Я и не знал, что ты такая рукодельница. – В его зеленых глазах появился огонек. – Теперь, пожалуй, тебе придется шить мне все рубашки, знаешь, ведь мне нелегко угодить. Даже у мамы лопалось терпение от моих капризов. – Его голос смягчился. – Рад узнать, что моя жена умеет мне угодить.

Хэзер радостно рассмеялась, вскочила с кресла и обошла Брэндона, восхищаясь и жилетом, и Брэндоном в нем.

– Сидит неплохо, – гордо признала она, разглаживая мягкую ткань на плечах. – И вы выглядите в нем потрясающе. – Она отступила и улыбнулась еще шире. – Впрочем, в этом я не сомневалась. Брэндон подошел к своему сундуку, достал из него маленький черный футляр и протянул его Хэзер.

– Боюсь, мой скромный подарок будет выглядеть еще скромнее по сравнению с твоим сияющим лицом.

Хэзер открыла футляр. Едва она подняла крышку, как под утренним солнцем блеснули большой изумруд и окружающие его бриллианты. Хэзер уставилась на брошь с удивлением и недоверием, а затем медленно подняла глаза на мужа.

– Это мне? – выговорила она.

Брэндон мягко рассмеялся, взял из ее рук подарок, отцепил булавку и бросил футляр на кровать.

– Кому же еще, мадам, я могу делать такие подарки, если не вам?

Он скользнул за отворот ее халата и прикрепил брошь к бордовому бархату на груди. Пальцы его дрожали, и он с трудом сдерживал эту дрожь.

– Вы можете застегнуть ее? – спросила Хэзер, наблюдая за движением гибких смуглых пальцев мужа. Лукавый блеск в ее глазах исчез, сменившись мягким, добрым выражением. Внезапно Хэзер вздрогнула.

– Да. – Брэндону удалось наконец закрепить булавку. Хэзер не спешила отодвинуться и стояла, поглаживая брошь.

– Спасибо, Брэндон, – пробормотала она. – У меня еще никогда не было такой чудесной вещи.

Брэндон обнял ее за талию, и сердце Хэзер стремительно забилось. В этот момент кто-то осторожно постучал в дверь, и Брэндон недовольно отстранился. В спальню вошла Хетти с подносом. Брэндон не упустил случая поддразнить ее:

– А где же тот зонтик, что я подарил тебе, Хетти? Я-то думал, ты будешь колотить им по полу каждое утро, будя весь дом. Миссис Кларк умрет от зависти.

– Да, мастер Брэн, это уж точно, – усмехнулась негритянка. – У миссис Кларк никогда не было такого красивого зонтика и такого жилета, как на вас, тоже. – Она взглянула на Хэзер.

– Спасибо, Хетти. – Брэндон улыбнулся. – Его сшила моя жена.

Негритянка поджала губы, расставила на столе посуду и направилась к двери, но у порога обернулась и снова оглядела жилет.

– Да, сэр, жилет просто загляденье. – Она помедлила и продолжила с оттенком раздражения: – Жаль только, что миссис пришлось продать свою одежду, чтобы купить материю.

Брэндон выронил вилку и пристально уставился на негритянку, но она уже отвернулась и с удовлетворенной усмешкой покинула комнату. Брэндон повернулся к жене, поставил локти на стол и сжал кулаки. Хэзер с безучастным видом смотрела в окно. Брэндон положил подбородок на ладонь и неторопливо осведомился:

– Значит, ты продаешь одежду, чтобы покупать подарки, Хэзер? Что все это значит?

Хэзер повернулась к нему с невинным лицом и пожала плечами.

– У меня не было денег, а мне хотелось сделать вам сюрприз. К тому же я продала старое платье.

– У тебя не было старых платьев, – нахмурившись, возразил Брэндон.

– Нет, одно было, – не согласилась Хэзер.

Брэндон наморщил лоб, припоминая, но так ничего и не вспомнил.

– И какое же из платьев ты сочла старым, дорогая? – Он приподнял бровь.

Хэзер смутилась и положила ладонь на свой округлый живот.

– То, в котором я была, когда мы встретились, помните?

Брэндон кивнул, поднял вилку и принялся за еду, с раздражением жуя кусок ветчины. Когда он заговорил, в его голосе звучало явное неодобрение:

– Лучше бы ты этого не делала, Хэзер. Мне неприятно знать, что моя жена продает одежду бродячим торговцам. Обычно я держу деньги внизу, в ящике стола – потом покажу тебе, где именно. Ты можешь брать оттуда столько, сколько понадобится.

Хэзер сделала глоток чаю и подняла голову с оскорбленным видом.

– Сэр, мне казалось, что у меня нет никаких прав тратить ваши деньги, – заметила она.

Брэндон отложил вилку и уставился на нее.

– Вы продали вещь, которая принадлежала мне, мадам, мне! – процедил он сквозь зубы. – Прежде чем мы поженились, вы взяли у меня фунт и оставили вместо него платье. Для меня оно стало боевым трофеем, так сказать, сувениром в память о знакомстве, и я хотел сохранить это платье как воспоминание о той ночи.

Хэзер смущенно нахмурилась. Слезы выступили у нее на глазах при мысли, что она досадила мужу.

– Простите, Брэндон, – тихо пробормотала она. – Я не знала, что вы так дорожите этим платьем.

Она опустила голову, бессознательно прикоснувшись пальцами к почти забытой броши. Брэндон внезапно вспомнил, что сегодня Рождество, смягчился и пожалел, что расстроил жену.

– Дорогая моя, – ласково заговорил он, опустившись на колено рядом с ее креслом, – мне нравится твой подарок, я буду с гордостью носить его, помня о твоем искусстве, но я не беден и не могу допустить, чтобы моя жена продавала торговцам одежду, словно какая-нибудь крестьянка. У меня есть деньги, и ты можешь распоряжаться ими, как пожелаешь. – Он поставил Хэзер на ноги и обнял ее, на мгновение прижав к себе. – Не надо слез – ведь сегодня Рождество. У тебя может покраснеть лицо.

День был дождливым, в доме стояла тишина, большинство слуг были отпущены. Джефф отправился в Чарльстон поздравить своих знакомых, но обещал вернуться к ужину. Брэндон сам развел огонь в камине в гостиной, устроился на полу рядом с креслом Хэзер, прислонившись к ее ногам, и читал ей «Сон в летнюю ночь» Шекспира. Хэзер слушала и шила одежду для ребенка, слегка посмеиваясь, когда Брэндон менял голос, изображая героев. Перед камином лежало огромное березовое рождественское полено, принесенное вчера Джеффом и Этаном. Полено было украшено двумя большими свечами, сосновыми ветками и бумажными цветами и перевито красными лентами.

Наконец он закрыл книгу, принес шахматы и принялся обучать ее игре. Она сразу же запуталась в ходах фигур и рассмеялась, вызвав улыбку Брэндона. Приближался вечер, и Хэзер пошла переодеться. Через некоторое время она спустилась вниз в темно-зеленом бархатном платье с приколотой на груди брошью. Брэндон поцеловал ей руку и окинул ее восхищенным взглядом.

– Красота этой броши не идет ни в какое сравнение с вашей, мадам, – с усмешкой пробормотал он.

Он налил Хэзер бокал мадеры, и она с улыбкой приняла его.

– Боюсь, что вы просто хотите утешить меня после моего позорного поражения в шахматах.

Брэндон рассмеялся.

– Ты слишком подозрительна, дорогая. Напрасно ты мне не доверяешь, я всего лишь говорю то, что вижу, и не только я.

Хэзер подошла к окну и вгляделась в темноту. В кронах деревьев завывал ветер, капли дождя монотонно стучали по крыше. Но внутри, в гостиной, приветливо потрескивал огонь, ярко горели свечи. Хэзер подумала, что этот день она запомнит навсегда. Брэндон подошел к ней.

– Я люблю дождь, – задумчиво произнесла Хэзер, – особенно вот такой – настоящий ливень, тогда дома кажется особенно уютно. В такой дождь отец оставался со мной, может, именно поэтому я люблю такую погоду. Я никогда не боялась ни дождей, ни гроз.

– Должно быть, ты очень любила своего отца.

Хэзер кивнула:

– Да, он был хорошим, и я любила его, но каждый раз боялась, когда он уходил и оставлял меня одну. – Она усмехнулась. – Папа часто говорил, что мне недостает смелости. Ребенком я была такой трусихой!

Брэндон взял ее за руку.

– Девочкам не полагается быть смелыми, дорогая. Они нуждаются в утешении и защите.

Хэзер удивленно вскинула голову, поспешно отвела глаза и неловко усмехнулась, чувствуя, что краснеет.

– Я опять надоедаю вам своими историями. Простите.

– Я не говорил, что они мне надоели, дорогая, – возразил Брэндон.

Он подвел жену к кушетке. В это время на веранде послышались шаги, и на пороге появился Джефф вместе с порывом ветра и ливнем. Дворецкий Джозеф поспешил принять его промокшую шляпу и плащ и принести домашние туфли, пока Джефф с трудом стягивал высокие сапоги. Он вытер залитое дождем лицо и вошел в гостиную.

– Боже милостивый, ну и погодка! – заметил он, наливая себе бурбона и направляясь к камину. – Дорогая моя тори, я привез вам подарок, хотя, пожалуй, в такой день он может показаться бесполезным. – Джефф извлек из внутреннего кармана длинный футляр и протянул его Хэзер.

– О, Джефф, зачем же! – пробормотала Хэзер, счастливо улыбаясь. – Вы ставите меня в неловкое положение, мне нечего подарить вам в ответ.

– Не беда, Хэзер, – усмехнулся Джефф. – Еще успеется. Хэзер открыла футляр и вынула из него элегантный веер с резной ручкой из слоновой кости и тонкого белоснежного испанского кружева. Она развернула его и смущенно опустила длинные ресницы.

– Мистер Джефф, вы знаете, как завоевать женское сердце, – заметила она, успешно подражая интонации, с какой говорили здесь местные дамы.

– Верно, Хэзер, но боюсь, рядом с подарком брата мой покажется дешевой игрушкой, – отозвался Джефф.

– Она прекрасна, правда? – Хэзер с гордостью прикоснулась к броши, подняла глаза и улыбнулась мужу, который не сводил с нее блестящих глаз.

Джефф понимающе взглянул на брата.

– Мой брат знает толк в таких вещах – в этом я убеждаюсь в очередной раз.

Распахнув двустворчатую дверь гостиной, Хетти объявила, что ужин готов.

– Идите скорее, пока не остыло.

Хэзер поднялась с кушетки и оправила платье, чувствуя себя несколько неловко из-за его глубокого выреза. Джефф следил за ней с приоткрытым ртом. Брэндон шагнул к брату и взял его за подбородок.

– Успокойся, Джеффри, и закрой рот. Она моя. Но не отчаивайся, может, и тебе посчастливится найти достойную пару.

Брэндон повернулся, обнял Хэзер за талию и повел к столу. Теперь стулья вокруг него стояли почти рядом. Подойдя к своему месту, Джефф виновато пожал плечами.

– Знаешь, Луиза никогда так не выглядела.

Брэндон приподнял бровь, а Хэзер вопросительно оглядела их обоих, не поняв этого замечания. Без дальнейших комментариев братья расселись, и вскоре было подано первое блюдо рождественского ужина.

Еда была настоящим шедевром кулинарного искусства, в котором тетушка Руфь превзошла саму себя. За ужином мужчины заговорили о делах.

– Так, значит, тебе больше ничего не удалось узнать о лесопилке или Бартлетте? – спросил Брэндон брата, кладя на тарелку жены кусок жареной гусятины.

– Больше ничего, – отозвался Джефф. – Я слышал, что на его лесопилке трудятся рабы, а цены он заламывает слишком высокие. Сейчас он работает себе в убыток.

– И тем не менее ее можно превратить в процветающее предприятие, – вполголоса, словно самому себе, проговорил Брэндон. – Если заменить рабов хорошими мастерами, мы только выиграем. В Делавэре отличный рынок корабельной древесины, а судя по тому, как разворачиваются дела в Чарльстоне, вскоре мы без труда сможем продавать древесину прямо здесь. Надо обсудить все это после того, как решится дело с продажей. Вскоре я на две-три недели уеду в Нью-Йорк, чтобы продать «Флитвуд», и решение о лесопилке должно быть принято до моего отъезда.

– А как насчет Луизы? – спросил Джефф, не поднимая головы. – Сегодня в городе она вцепилась в меня, как кошка в мышь, пожелав узнать, когда будут выплачены ее долги. Я сказал, что об этом ничего не знаю.

Хэзер почти не прислушивалась к разговору обоих братьев до тех пор, пока не было упомянуто имя Луизы. Брэндон заметил ее внимание и беспечно ответил:

– Она приезжала ко мне на «Флитвуд», обсудить свое финансовое положение. Я предложил выплатить ее долги и сверх того дать ей кругленькую сумму за землю, но она, как обычно, заупрямилась. Из приличия я заплатил за разную мелочь, которую она понакупила, когда еще считалась моей невестой, но с крупными долгами у нее ничего не выйдет, пока она не согласится продать мне землю. Конечно, она бы хотела, чтобы я освободил ее от обязательств, хотела бы сама распоряжаться землей, но на такие условия я не пойду. Я сообщил Луизе о своем решении и встретился с людьми, которые давали ей кредит до моего возвращения. Теперь к этому делу я смогу вернуться только после того, как решится вопрос с лесопилкой. Кстати, а ты не хотел бы вложить в это дело небольшую сумму?

– Я уж думал, что ты никогда не спросишь, – усмехнулся Джефф.

Разговор продолжался еще долго, и когда ужин был закончен, Джефф поспешил помочь Хэзер встать, прежде чем успел подняться из-за стола Брэндон. Не обращая внимания на хмурое лицо брата, Джефф провел Хэзер в гостиную, остановился под люстрой, поднял голову и задумчиво проговорил:

– Бедняжка… Висит здесь целый день, и, похоже, без пользы.

Хэзер подняла голову и увидела, что с люстры свешивается одинокая ветка омелы. Джефф прокашлялся и улыбнулся.

– А теперь, мадам, вернемся к обещанному вами подарку.

Он обнял Хэзер, не обращая внимания на ее встревоженное лицо, и поцеловал ее отнюдь не братским поцелуем. Недовольство Брэндона столь кощунственным поступком брата мгновенно отразилось на его лице. Джефф отстранился, но не убрал руку с талии Хэзер и усмехнулся брату.

– Не волнуйся, Брэндон, просто я еще никогда не целовал замужних дам, и мне захотелось попробовать.

– Знаешь, ты заставил меня задуматься: не опасно ли будет оставлять ее с тобой на время моего отъезда? – возразил Брэндон. – Не будь она порядочной женщиной, я мог бы многое подозревать.

Джефф рассмеялся и насмешливо поднял бровь.

– Брэндон, я не верю своим ушам! Мне казалось, что ты никогда не был одержим ревностью!

Недели пролетели почти незаметно, и до отъезда Брэндона осталось всего несколько дней. Все это время Брэндон был занят подготовкой корабля, долгами Луизы и лесопилкой, которую решил купить, а потому почти не бывал дома. Несколько раз он оставался ночевать на «Флитвуде» и не возвращался домой по три-четыре дня. Дома же большую часть времени он проводил в кабинете, с бесконечными расходными книгами, бумагами и счетами. Обычно с Хэзер они встречались только по субботам, когда бывали в церкви.

В этот день, вскоре после ленча, Брэндон отправился на прогулку верхом на Леопольде. Было уже далеко за полдень, когда конь вернулся без седока, вызвав немалую тревогу у обитателей дома. Хэзер не находила себе места до тех пор, пока слуги не обратили ее внимание на отдаленную фигуру Брэндона, приближающуюся к дому. Наконец он появился, весь в грязи и слегка прихрамывая. Заметив Брэндона, Леопольд, по-видимому, повеселел, замотал головой и зафыркал, словно подвергая сомнению способности хозяина к верховой езде. Брэндон выругался, отшвырнул хлыст и утомленно опустился на скамью.

– Значит, он опять вас сбросил, мастер Брэн? – с тревогой спросила Хетти.

Брэндон снова чертыхнулся и запустил в негритянку шляпой, но она увернулась и поспешила прочь. Джефф весело рассмеялся.

– Одно я знаю точно: на этот раз, Брэндон, ты упал спиной, достаточно взглянуть на твой сюртук и бриджи.

Джордж отвернулся и прокашлялся, скрывая улыбку, но тут же посерьезнел под гневным взглядом хозяина.

– Что случилось, Брэндон? Вы хромаете! – с беспокойством воскликнула Хэзер.

– Эта чертова зверюга застала меня врасплох, бросившись под низкую ветку, – нехотя отозвался Брэндон. – А хромаю я из-за мозолей – эти сапоги не предназначены для ходьбы.

С этими словами он повернулся, выставив на всеобщее обозрение заляпанную грязью спину, и направился к дому. Заметив это, Леопольд вновь вскинул голову и, заплясав на месте, разразился пронзительным ржанием.

– Когда-нибудь я пристрелю тебя, чертов мул! – сжав кулаки, пригрозил ему Брэндон и вошел в дом.

– Лучше я поскорее приготовлю ванну – похоже, она ему понадобится, – со смехом заметил Джордж.

Ужин в этот вечер прошел в мрачном молчании, поскольку резкие реплики Брэндона не располагали к беседе. Было нетрудно понять, что уязвленная гордость причиняет ему больше боли, чем мозоли и синяки. На следующий день его настроение почти не улучшилось, и поэтому Хэзер долго стояла перед дверью его кабинета, не решаясь постучать. Брэндон сидел за столом, обложившись книгами и бумагами.

– У вас не найдется несколько минут, Брэндон? – неуверенно спросила Хэзер. Прежде она никогда не беспокоила мужа во время его работы, и теперь смущенно переминалась с ноги на ногу.

– Да, – коротко отозвался Брэндон.

Он вытянулся в кресле и указал Хэзер на стул возле стола. Хэзер неловко поерзала на краешке стула. Она собиралась с мыслями и почти вздрогнула, когда Брэндон спросил:

– Вы хотели поговорить, мадам? – Да… я хотела узнать, надолго ли вы уезжаете. Я имела в виду… успеете ли вы вернуться до рождения ребенка?

Брэндон слегка нахмурился.

– Я собираюсь отсутствовать не больше месяца, – отозвался он резко, досадуя, что его оторвали от дел из-за такой мелочи. – И по-моему, я уже говорил вам об этом. – Он вновь углубился в работу.

– Брэндон, – поспешно заговорила Хэзер, – можно ли за время вашего отсутствия подготовить детскую?

– Разумеется, – кивнул он. – Пусть Этан соберет слуг и сделает все, что вам понадобится.

Считая разговор законченным, он было углубился в работу, но Хэзер перебила его:

– И потом… понадобятся некоторые переделки в гостиной…

Брэндон вскинул голову.

– Дорогая моя жена, вы можете перестроить весь дом, если пожелаете, – саркастически сообщил он.

Хэзер взглянула на сложенные на коленях руки. Брэндон помедлил. В комнате воцарилось молчание, но Хэзер не уходила.

– Вам нужно что-нибудь еще, мадам? – осведомился Брэндон, воткнув перо в чернильницу.

Хэзер прямо взглянула в сердитые зеленые глаза мужа, вскинула голову и быстро проговорила:

– Да, сэр. Пока в гостиной будет идти ремонт, я хотела бы пользоваться вашей спальней, когда вас не будет дома.

Брэндон хлопнул ладонью по столу, вскочил и раздраженно зашагал по комнате, находя нелепым, что его жена спрашивает, можно ли ей спать в постели, по праву принадлежащей им двоим.

– Черт побери, Хэзер, тебе вовсе незачем спрашивать разрешения на что-либо в этом доме! Я уже сыт по горло этой глупой игрой! Этот дом твой, и у меня нет ни времени, ни терпения выражать согласие на любой твой каприз. Прошу тебя, брось эти глупости и будь хозяйкой в доме! Если уж ты не желаешь делить со мной постель, я с радостью соглашусь делить все остальное. А теперь меня ждет работа, мадам, и вы это отлично знаете. У меня нет времени, а посему убедительно прошу вас покинуть эту комнату.

Последняя фраза была почти громовой. Хэзер побледнела и отпрянула, выслушав эту тираду. Она поднялась и почти выбежала из комнаты, но за дверью остановилась, наткнувшись на Джеффа и Джорджа, а за их спинами увидела и Хетти. Все уставились на Хэзер огромными глазами – видимо, отповедь Брэндона они слышали до последнего слова. По щекам Хэзер заструились слезы, она бросилась в свою комнату и упала на постель, содрогаясь от рыданий.

Брэндон вышел из кабинета, уже раскаиваясь в резкости, желая утешить жену и смягчить свою вспышку. Вместо этого он натолкнулся на гневный взгляд Джеффа и ощутил упрек всех троих невольных свидетелей сцены. Хетти фыркнула и обратилась к Джеффу:

– Кое-кто здесь, похоже, лишился рассудка. – Она круто повернулась и ушла.

Джордж шагнул к своему капитану, не скрывая гнева. Несколько раз он приоткрывал рот, не решаясь заговорить, наконец нахлобучил на голову шляпу и вышел, словно не считая нужным оставаться рядом с Брэндоном.

Джефф прищурился, глядя в побагровевшее лицо Брэндона.

– Твоя несдержанность, брат, – наша общая беда. И если впредь тебе вздумается валять дурака, не втягивай в это дело других.

С этими словами он тоже ушел.

Брэндон остался один, ощущая всю тяжесть своего поступка. Должно быть, он и в самом деле совершил ошибку, если двое преданных слуг – нет, преданных друзей – отвернулись от него. Из комнаты Хэзер доносились рыдания. Даже собственный брат упрекал и осуждал его.

Он вернулся в кабинет и в глубокой задумчивости сел за стол. Казалось, даже дом замер в угрюмом и осуждающем молчании. Брэндон почувствовал себя отверженным в собственном доме, и это сознание отнюдь не облегчило его муки.

Ужин прошел в напряженном молчании. Место Хэзер оставалось пустым. Хетти прислуживала обоим мужчинам и, казалось, находила удовольствие в том, чтобы отставлять тарелку Брэндона как можно дальше от него. Джефф торопливо поужинал, раздраженно отложил нож и вилку и направился к двери, даже не взглянув на брата. У порога Хетти догнала его и произнесла достаточно громко, чтобы услышал Брэндон: – Мастер Джефф, миссис Хэзер сидит целый день у окна и ничего не ест. Что нам делать, мастер Джефф? Ведь ребенок останется голодным!

– Оставь ее, Хетти, – грустно отозвался Джефф. – Пусть пока побудет одна. Вскоре она успокоится, а завтра он уедет.

Хетти ушла, покачивая головой и что-то бормоча себе под нос. Джефф, ощущая беспокойство, вышел на веранду и прошелся по ней, задумчиво глядя в сторону дубовой аллеи и пытаясь понять, с чего вдруг его брат стал таким несдержанным. Тяжело вздохнув, он зашагал в сторону конюшни. Открыв дверь, он услышал внутри топот и фырканье Леопольда. Он подошел и погладил атласную морду животного, заржавшего от удовольствия. Невнятное бормотание отвлекло внимание Джеффа, и он увидел тусклый свет в комнате, где хранилась упряжь и где спал Джордж. Удивляясь, с кем может болтать слуга в такой час, Джефф подошел поближе. Дверь была приоткрыта, Джордж сидел на своей кровати, скрестив ноги. Рядом на полу стояла полупустая бутылка, а в ногах постели спал кот – очевидно, к нему и был обращен монолог Джорджа.

– Эх, Уэбби, напрасно я привел к нему маленькую мэм, напрасно. Подумать только, как он обращается с ней, да еще теперь, когда она ждет ребенка! – Джордж пожал плечами. – Но откуда мне было знать, что она всего лишь бедная испуганная девушка, Уэбби? В такую пору на улицах Лондона появляются только шлюхи. У капитана аппетит взыграл в первую же ночь, как только мы прибыли в порт. Ему, видишь ли, понадобилась женщина, чтобы согреть постель. Но зачем я привел к нему эту бедняжку, которая заблудилась и не знала, где находится? Должно быть, в ту ночь он совсем запугал эту невинную девушку. Позор на мою голову, Уэбби…

Джордж поднес бутылку к губам и отпил большой глоток, а затем засмеялся, утирая рот рукавом.

– Спасибо лорду Хэмптону, что он живо приструнил нашего кэпа, заставив его жениться на мэм, как только узнал, что она носит его ребенка. – Усмехнувшись, Джордж остекленевшими глазами уставился на кота. – Кэп был просто сам не свой, Уэбби. Мало кто из людей может приказывать ему!

Старый слуга замолчал и задумчиво взглянул на бутылку.

– И все же кэп, должно быть, сильно увлекся ею, если обшарил весь Лондон, когда она сбежала, проведя с ним ночь. Таким бешеным я его еще никогда не видел. Нам и сейчас пришлось бы торчать в порту, разыскивая мэм, если бы не старый лорд.

Джордж еще раз глотнул из бутылки и ткнул в собственную грудь большим пальцем.

– Но в первый раз я привел ее на корабль, Уэбби! И чертовски казню себя за это. Я отдал ее прямо в руки дьяволу! Бедняжка, что она вынесла…

Его голос затих, голова устало склонилась на плечо. Через минуту комнату огласил звучный храп. Джефф вышел из конюшни и прислонился к двери.

– Так, значит, вот как они познакомились, – пробормотал он и усмехнулся. – Бедняга Брэн, на этот раз он все-таки поплатился. Черт, что я несу! Бедняжка тори!

Насвистывая, он пошел к дому, чувствуя, как к нему возвращается хорошее настроение. Проходя мимо запертой двери кабинета, Джефф помахал рукой и улыбнулся.

На следующее утро он спустился к завтраку в отличном расположении духа, и хотя место Хэзер за столом осталось незанятым, Джефф решил не щадить брата. Он дождался, пока Брэндон начнет есть, и небрежно заговорил:

– Знаешь, Брэндон, чтобы выносить ребенка, необходимо двести семьдесят дней. Любопытно было бы узнать, сколько понадобится нашей тори? Может показаться, что ты женился на ней, еще не прибыв в Англию. Конечно, женитьба для капитана – только помеха.

Джефф испытал истинное удовлетворение, увидев недоумение на лице Брэндона. Закончив завтрак, он вытер губы салфеткой и откинулся на спинку стула.

– И я выясню, в чем тут дело, – пробормотал он. Прежде чем Брэндон успел ответить. Джефф поднялся и вышел, оставив брата теряться в догадках.