Текст книги "Песня огня"

Глава 25

Кассия молча смотрела на него, не понимая.

– О какой записке ты говоришь? – спросила она наконец.

Его охватила такая мучительная боль, что он сразу сказал:

– Теперь ясно, что ты ее не писала. Я позволил обвести себя вокруг пальца, и мне придется за это расплатиться.

– Нет, не придется!

Кассия устремилась к нему и, быстро подобрав ключ, сняла оковы с его запястий. Дайнуолд попытался удержаться на ногах, но тут же со стоном рухнул на солому.

– Это сэр Уолтер, – сказала Кассия, опускаясь на колени рядом. – Он тебя ненавидит, но почему-то мне это прежде и в голову не приходило.

Рыцарь поднял голову и улыбнулся ей:

– Только я и понимаю, что ты имеешь в виду, цыпленочек.

– Когда милорд вернется в Вулфтон, все будет в порядке, я обещаю тебе, Эдмунд… то есть Дайнуолд.

Она прикоснулась к его плечу.

– Ты ведь скажешь ему, что тебя наняла Бланш?

– Тебе трудненько было убедить мужа поверить?

– Очень немногие из наших людей верят в мою невиновность, но теперь они узнают правду.

– Ах, цыпленочек, ты так невинна и доверчива!

– Нет, – возразила она твердо, – уже нет. Я позабочусь о том, чтобы милорд наказал сэра Уолтера за то, что он сделал с тобой. Ты ранен?

– У меня сломано несколько ребер. Сэр Уолтер – жестокий человек. Теперь я знаю, почему он не убил меня сразу, как моих людей.

– Не понимаю.

Дайнуолд поднял руку и дотронулся до ее мягких волос.

– Объясню тебе. Вне всякого сомнения, сэр Уолтер нуждается в собственных землях. Да и какой безземельный рыцарь не хочет их получить? Мой отец убил его отца и присвоил его имущество, хотя, как меня убеждали потом, эти действия были оправданны. Но если сейчас сэр Уолтер убьет меня, он этим ничего не выиграет и останется при своем. Твой муж, цыпленочек, очень могущественный человек, и друзья у него влиятельные. Уолтер рассчитывает, выдав меня лорду Грэлэму, получить в награду мои земли.

Кассия покачала головой и убежденно сказала:

– Грэлэм не убьет тебя!

Дайнуолд бросил на нее нежный взгляд, полный сострадания.

Медленно он потянулся к ней, привлек ее к себе и, прежде чем Кассия успела опомниться, приковал одно из ее запястий к стене.

– Цыпленочек, – сказал он печально, – прошу прощения, но мне не хочется умирать. Если я останусь, твой муж убьет меня не задумываясь. И даже если я буду сопротивляться изо всех сил, он все равно меня прикончит.

– У него нет причин убивать тебя. Пожалуйста, Даинуолд, не покидай меня!

– Кассия, послушай, я должен бежать, и очень быстро. Твой муж считает, что ты заплатила мне за помощь в побеге. Даже если я скажу, что был подкуплен Бланш этим варварским ожерельем, он все равно не пощадит меня. – Рыцарь горько рассмеялся. – На месте твоего мужа я поступил бы так же. Когда тебя найдут здесь, то решат, что ты освободила меня, чтобы отпустить. Мне очень жаль. Но твой муж тебя убивать не станет. Будь другой выход, цыпленочек, я бы тебя не покинул, но у меня нет выбора. Прости.

Кассия с ужасом смотрела на тяжелые оковы на своей руке.

– Я тебя прощаю, – ответила она, – но ты, отправляешь меня в ад.

Дайнуолд приподнял ее лицо за подбородок и легонько поцеловал.

– Могу взять тебя с собой, цыпленочек.

Он увидел выражение боли и беспомощности в ее глазах и отстранился:

– Вот, значит, как обстоят дела.

Рыцарь поднялся и с минуту постоял над ней.

– Грэлэм де Моретон – жестокий и безжалостный воин. Ему трудно понять столь нежное и честное существо, как ты. Пожалуйста, цыпленочек, не кричи, пока я не уйду.

– Это все равно бесполезно, – безучастно сказала Кассия, – моя старая нянька напоила снотворным зельем единственного стража. Судя по всему, сэр Уолтер решил, что больше не потребуется.

– Я оставлю тебе свечу, – сжалился Дайнуолд. – Прощай, цыпленочек.

Она наблюдала, как дверь темницы закрылась за ним. Потом прислонилась спиной к сырой стене. Рядом с ней закопошились крысы. Кассия видела, как их маленькие глазки отсвечивают оранжевым в трепетном свете свечи. Когда свеча зашипела и погасла, темница погрузилась в непроглядный мрак, и она тихонько заплакала, поникнув головой.

Кассия услышала топот тяжелых сапог; дверь темницы отворилась под нажимом сильной руки. Темноту рассеял трепещущий свет факела. Кассия молила Бога, чтобы на помощь ей пришла Итта, но молитва ее не была услышана. На мгновение свет ослепил ее, и она могла различить только мужской силуэт.

«Это сэр Уолтер», – подумала она, и ее охватил ужас. Что с ней теперь будет?

– Кассия!

Она оледенела от звука этого голоса и плотнее прижалась к скользкой стене. Из горла ее вырвался тихий стон.

– Что ты здесь делаешь? – только и вымолвила она. Грэлэм хрипло рассмеялся.

– Полагаю, жена, ты не ожидала меня до завтрашней ночи. Я скучал по тебе и торопил своих людей вернуться.

От его жестокого смеха у нее все сжалось внутри. Лорд Грэлэм передал факел одному из своих людей, стоявшему позади, и шагнул вперед. Кассия в страхе съежилась и отшатнулась. Рыцарь тем временем встал на колени и освободил ее запястье.

– Не пойму, зачем твоему любовнику понадобилось приковывать тебя к стене? Он тебе не доверяет?

Кассия потерла затекшее запястье, стараясь думать только о боли в руке, чтобы отгородиться от ужасных слов, все еще звучавших в ее мозгу.

– Смотри на меня, черт бы тебя побрал! Грэлэм сжал ее плечи и с силой встряхнул.

– Я смотрю, – сказала она, стараясь не отводить взгляда от его свирепых глаз.

– Дайнуолд де Фортенберри. Так ему понравилось, что ты его не выдала и назвала Эдмундом, миледи? Должно быть, ты очень удивилась, увидев его здесь. Сэр Уолтер, к несчастью, глуп. Он и помыслить не мог, что моя нежная, хрупкая жена отважится освободить своего любовника…

– Дайнуолд де Фортенберри не любовник мне, – произнесла Кассия тихо, но твердо.

Пальцы его крепче сжали ее плечи, и он почувствовал, как ее тонкие косточки поддаются, готовые хрустнуть. Черт бы его побрал, и почему он такой дурак! Мчался назад, в Вулфтон, как безумный с мыслью о ней, о том, чтобы держать ее в объятиях, слышать ее смех, чувствовать под собой ее нежное тело, ощущать, как она открывается для него. Пальцы рыцаря еще яростнее вцепились в плечи жены, и она застонала от боли. Он тотчас же выпустил ее и отстранился.

– Пойдем, – грубо сказал Грэлэм. – Я не хочу, чтобы ты умерла от лихорадки.

Шатаясь, леди Кассия поднялась на ноги и плотнее закуталась в плащ. Сэр Уолтер стоял в узкой двери. Черты его были искажены ненавистью. И она сказала громким и ясным голосом:

– Сэр Уолтер не забыл рассказать, как он ухитрился поймать Дайнуолда де Фортенберри? Как до полусмерти избил его, связанного и не способного защитить себя?

Грэлэм медленно повернулся лицом к Уолтеру.

– Он сказал тебе, что рассчитывал на то, что ты убьешь Фортенберри, а его наградишь за усердие?

Взгляд Грэлэма был холоден:

– Я поговорю с сэром Уолтером. А теперь, миледи, пойдемте со мной.

Он на мгновение словно забыл о ней и что-то тихо сказал Уолтеру. Тот кивнул и вышел. «Ненавидит меня за то, что я женщина, и потому мне нельзя доверять», – подумала Кассия А вслух сказала:

– Я не предавала тебя, Грэлэм. Я никогда тебя не предавала.

Она заметила, как в его черных глазах блеснула ярость, и, откинув голову, вздернула подбородок.

– Теперь ты меня убьешь? Как убил бы Дайнуолда?

Хозяин Вулфтона некоторое время смотрел на гордо вскинутую голову жены. Потом быстро отвернулся, сжимая руки, праздно повисшие вдоль тела, в кулаки. Ему не хотелось бить ее, потому что он сознавал, что если сделает это, то не остановится и перед убийством.

– Вот почему он бежал, Грэлэм. Это правда, я сняла с него оковы, но я хотела только избавить его от боли. Я надеялась, он скажет тебе, что ожерельем с ним расплатилась Бланш, чтобы избавиться от меня, но Дайнуолд испугался. Ты все равно убил бы его, что бы он ни говорил. А умирать он не хотел.

– И потому оставил тебя здесь в оковах, чтобы ты встретилась со мной. Человек чести!

– Но это правда? Ты убил бы его?

– Идем, Кассия, – мрачно проговорил лорд Грэлэм, направляясь к двери темницы.

Кассия молча последовала за ним, чувствуя оцепенение, которое сейчас было для нее благом. Она не думала о будущем. Достаточно было холодного отчаяния настоящего.

Когда леди Кассия вошла вместе с мужем в зал, их встретила полная тишина. Она ощущала на себе встревоженные взгляды слуг. Ей даже показалось, что она чувствует их страх за нее. Но сама она страха не испытывала.

Она вообще не чувствовала ничего. Для нее все было кончено.

Лорд Грэлэм на мгновение остановился распорядиться, чтобы в их спальню принесли горячей воды. Кассия впервые заметила морщинки усталости на лице мужа. Его кольчуга и плащ были заляпаны грязью. Ей хотелось спросить его, все ли в порядке. И она с трудом удержалась, чтобы не рассмеяться вслух – оказывается, она по привычке по-женски все еще волновалась за него.

Когда они вошли в спальню, Грэлэм перестал обращать на нее внимание. Эвиан помог ему снять латы. Отослав мальчика, рыцарь снял оставшуюся одежду и нагишом сел на свой стул с высокой спинкой.

Две служанки вошли в комнату, неся деревянную лохань с горячей водой. Грэлэм поднялся с места и, вероятно, забыв о своей наготе, подошел к лохани. Потом отпустил женщин коротким кивком головы. Наконец он погрузился в ванну.

Рыцарь чувствовал, как горячая вода просачивается в его тело, проникает в мускулы, изгоняя из них усталость и боль. Он лениво раздумывал над тем, оставил бы сэр Уолтер Кассию в темнице, если бы Грэлэм не вернулся. Вряд ли. Его рыцарь не мог осмелиться на это. Лорд Вулфтона вздохнул и глубже погрузился в воду. Мысли в его голове мешались: он никак не мог отрешиться от радости встречи с Кассией, и в то же время его угнетало осознание ее обмана. Внезапно он почувствовал себя старым и очень усталым. Его отец был прав. Он был дурак, что усомнился в мудрости своего родителя. Жена нужна для продолжения рода, и то только, если муж держит ее вдали от других мужчин и уверен в том, что потомство произошло от его семени. Овладел ли ею Фортенберри, прежде чем бежать? Грэлэм выпрямился в ванне и повернул голову к жене, сидевшей на стуле неподвижно как статуя.

– Кассия, – обратился он к ней, голос его звучал ровно, – сними одежду. Хочу посмотреть, есть ли на твоем теле или одежде следы семени де Фортенберри.

Жена молча смотрела на него, и гневный румянец заливал ее лицо по мере того, как до нее постепенно доходил смысл его слов.

– Черт возьми! Делай, как я приказываю!

– Грэлэм, – Кассия вцепилась в подлокотники так, что костяшки пальцев побелели. – Пожалуйста! Ты должен мне верить. Дайнуолд де Фортенберри не был моим любовником!

– Если ты не сделаешь этого по доброй воле, я распорю твое платье, изорву его в клочья.

– Почему ты мне не веришь?

Он сжал зубы. Потом быстро окатил себя водой и поспешно поднялся из ванны.

Уголком глаза Грэлэм видел, как Кассия встала со стула и бросилась к двери. Он поймал ее за руку, когда она уже взялась за медную ручку.

– Пожалуйста, – задыхаясь, умоляла она, – пожалуйста, поверь мне хоть раз!

– Хочешь, чтобы я располосовал твое платье? Юная леди смотрела на него, понимая, что он неумолим.

Но она не позволит ему снова запугать себя. Медленно она покачала головой.

– Ты не посмеешь унизить меня, – сказала Кассия. – Мое единственное преступление – сочувствие к человеку, который был добр ко мне. – Ее подбородок взметнулся вверх. – Я рада, что у него хватило ума бежать. Я рада, что он не остался здесь и теперь ты не сможешь его убить.

Де Моретон отвел руку для удара, но тотчас же овладел собой и медленно опустил сжатый кулак. Столь же медленно он отвернулся от жены и бросил через плечо:

– Если ты сейчас покинешь эту комнату, у тебя будет причина пожалеть об этом.

Он набросил рубаху, подпоясался и повернулся к ней:

– Сними одежду.

– Нет, – возразила молодая женщина, и голос её прозвучал хрипло, как карканье.

Пожав плечами, рыцарь сорвал с нее оливково-зеленое шерстяное платье. Она пыталась сопротивляться, что было бесполезно, и Кассия сознавала это. Она только причинила себе боль.

Когда жена встала перед ним, обнаженная и дрожащая, Грэлэм отступил, и в темных глазах его зажглись жестокие огоньки. Он задумчиво поскреб подбородок.

– Да, теперь ты стала настоящей женщиной, верно? Какие прелестные груди у тебя. И этот твой нежный, мягкий животик.

Она не пыталась прикрыть от его взгляда свое обнаженное тело, а только подняла руки над головой и закрыла ладонями уши, чтобы не слышать его жестоких и грубых слов.

Грэлэм рассмеялся, поднял ее на руки и понес на постель. Бросив на спину, приказал:

– Не двигайся.

Потом он развел в стороны ее ноги и осмотрел ее. Кассии казалось, что никогда в жизни она не испытывала большего унижения. Ее чуть не вырвало, когда он провел рукой по ее телу.

– Ладно, – сказал ее муж, – если у тебя будет ребенок, я могу быть уверен, что он мой. По крайней мере на этот раз.

Кассия перекатилась на бок и сжала колени. В груди ее зародились отчаянные рыдания; они рвались из горла, сотрясали все ее тело.

Грэлэм смотрел на жену и испытывал ненависть к себе за ту боль, которую причинил, за все ее страдания. Он ненавидел себя за то, что ему хотелось обнять ее, гладить, ласкать и утешать.

– Ложись под одеяло, – сказал он грубо. Кассия не двинулась с места. Тогда рыцарь поднял ее и сам положил в постель.

– Для тебя нет выбора, моя крошка. Ты не можешь здесь больше оставаться, – проговорила Итта.

Кассия со вздохом кивнула, понимая, что ее старая нянька права. И все же, прежде чем выпрямиться и выйти из зала, она вцепилась в руку Итты и крепко сжала ее. Из внутреннего двора донеслось цоканье копыт, и со смешанным чувством тоски и облегчения Кассия гадала, уехал ли наконец ее муж. Она молча стояла на верхней ступеньке лестницы и смотрела, как сэр Уолтер и трое других мужчин выезжают из замка. Может быть, Грэлэм отказался от услуг этого человека? В груди ее встрепенулась надежда. Она рванулась вперед и резко остановилась, когда стоящий неподалеку Грэлэм, будто почувствовав ее присутствие, обернулся и посмотрел на нее. Яркое утреннее солнце освещало его густые волосы. На мгновение Кассия увидела его таким, каким он был, когда крепко держал ее в объятиях и шептал ей нежные слова, когда дарил наслаждение. Она сжала руки в кулаки, вспоминая, какие ощущения у нее вызывала его плоть, крепость его мускулистого тела. Муж шагнул к ней, а она так и осталась стоять на месте, глядя на него в настороженном молчании.

Грэлэм, словно не видя, смотрел на нее, и лицо его ничего не выражало. Наконец он сказал:

– Хочешь узнать, куда едет сэр Уолтер?

– Да, – ответила она.

Он продолжал молча смотреть, и Кассия не выдержала спросила:

– Ты его уволил?

Де Моретон издал короткий безрадостный смешок:

– Нет, жена, я сделал его управляющим Крэнделла. Он едет сменить Рольфа, под началом которого я пока оставил замок.

– Ты его… наградил? После того что он сделал?

– Скажи мне, Кассия, – голос Грэлэма по-прежнему был ровным и спокойным, – почему ты заставила Дайнуолда де Фортенберри привезти тебя назад, в Вулфтон? Почему ты не осталась с ним или не приказала ему отвезти тебя к отцу? Скажи, почему ты не уехала с ним прошлой ночью?

Она закрыла глаза, чтобы не видеть темных глаз, в которых таился притушенный гнев.

– Я никогда не покидала тебя, Грэлэм. Когда он спросил меня, хочу ли я, чтобы он отвез меня в Бретань, я ответила, что хочу домой. – Она говорила монотонно, будто читала литанию.

– Значит, он отказался взять тебя с собой прошлой ночью?

Она покачала головой.

– О, значит, он хотел тебя взять с собой, когда бежал?

Она смотрела на него глазами раненого животного, знающего, что охотник будет дразнить его и глумиться над ним, и молящего только, чтобы ему нанесли смертоносный удар. Наконец медленно кивнула, и удар тотчас же последовал:

– Почему ты не поехала с ним?

– Я сказала ему, что его побег обрекает меня на жизнь, полную ужаса, на жизнь в аду.

– Почему ты не уехала?

Слова его, произнесенные тихо, содержали такой силы угрозу, что молодая женщина содрогнулась. Ей не пришло в голову солгать, и она ответила тихо:

– Я не могла уехать с ним, потому что ты мой муж и я люблю тебя.

Грэлэм с трудом перевел дух, как будто ему самому нанесли удар ниже пояса. И тут же почувствовал, что внутри него ширится, заполняя его всего, необъяснимая радость… Но это быстро прошло.

– Прекрасно, миледи, – сказал он с язвительной насмешкой в голосе, и, услышав ее, Кассия вздрогнула. – Значит, твой пылкий любовник не пожелал, чтобы ты уехала с ним? Он подсказал тебе всю эту красивую ложь, чтобы успокоить и погасить мой… гнев?

– Нет, – ответила она шепотом.

– Ложь столь правдоподобна, что вводит в искушение поверить. Как плавно она слетает с твоих прелестных губок, миледи! И какая жалость, что тебе не достался в мужья легковерный дурак.

Кассию охватил гнев; она гордо подняла голову и вздернула подбородок:

– Я ни за кого не выходила замуж. Если память вам не изменяет, припомните, милорд, как было дело. Уж вы-то знаете, что у меня не было выбора. И, похоже, муж у меня и правда дурак.

– Уйди с глаз моих, – сказал рыцарь голосом мрачным как ночь. – Иди, пока я не вышиб из тебя дух.

Она подхватила подол платья и взбежала вверх по лестнице.

До раннего ужина Кассия его не видела. Напряжение между людьми Грэлэма было столь же плотным, как толстые куски говядины на подносах. Грэлэм не обращался к ней, и она слушала, как он и его люди обсуждали положение в Крэнделле. Там произошла стычка между солдатами, верными управляющему де Серей, и теми, кто был против него.

Иен, молодой солдат, боготворивший Грэлэма, сказал почтительно:

– Вы так быстро справились с ним, милорд. У этого сукина сына и вполовину не было такой силы, как у вас.

«О ком идет речь? – недоумевала Кассия., – О де Серей?»

– Он обленился от жадности, – заметил Грэлэм, стремясь закончить спор.

Ей хотелось спросить, чего Грэлэм ожидал от сэра Уолтера, но она придержала язычок. Пока мужчины обсуждали во всех деталях каждую стычку с неприятелем, Кассия утратила и тот небольшой аппетит, который у нее еще оставался. Когда у Грэлэма завязалась беседа с Блаунтом, она тихонько встала и удалилась.

Ее платье все еще не было дошито, но она даже не притронулась к нему. Да и к чему? Все равно ей некуда будет его надеть. А оно было особенным, из синего атласа, с длинными рукавами в обтяжку, с широкой юбкой и узкое в талии, с кожаным поясом, отделанным золотыми и серебряными нитями. В смятении Кассия шагала взад и вперед по толстому ковру, мысли ее хаотически сменяли одна другую, не задерживаясь в голове.

– Мне казалось, я объяснил тебе, что ты не должна уходить из-за стола без моего разрешения.

Как он сумел подкрасться к ней так тихо, лихорадочно соображала Кассия, ведь он такой крупный?

– Прости, – ответила она, – мне показалось, ты был так увлечен беседой… Мне не хотелось тебя беспокоить.

Лорд Грэлэм ничего ей не ответил. При виде роскошного синего атласа глаза его загорелись; он подошел и погладил ткань рукой.

– Тебе очень пойдет это платье, ты будешь выглядеть в нем прелестно. Я говорил тебе, что эта ткань из Акры?

Он продолжал мять в руках и разглаживать ткань. Лицо его приняло задумчивое выражение. Внезапно Грэлэм отбросил ткань в сторону.

– Тебе нужно какое-нибудь украшение, чтобы носить с платьем. Я думаю, это вполне подойдет.

Из складок одежды он извлек какой-то предмет и бросил Кассии.

Она поймала подарок на лету и чуть тут же не выронила. Потом принялась разглядывать тяжелое золотое ожерелье, усеянное драгоценными камнями невероятной красоты.

– Оно прекрасно, – начала Кассия, подняв недоумевающий взгляд на мрачное лицо мужа. – Почему вы отдаете его мне, милорд?

– Вы всегда будете хитрить и лицедействовать, миледи? Думаю, вы узнали ожерелье. Должны были узнать. Оно вам причинило много неприятностей.

Кассия с трудом перевела дух и отбросила ожерелье, словно ядовитую змею.

– Так это и есть сокровище, которое Бланш отдала де Фортенберри? – спросила она, с отвращением глядя на затейливое переплетение узоров на ожерелье, лежавшем на ковре у ее ног. Камни будто подмигивали ей и ухмылялись.

– Откуда оно у тебя?

– Конюх нашел в темнице. Скорее всего твой друг в спешке обронил его.

Кассия подняла глаза на мужа.

– Да, – сказала она медленно. – Вероятно, так и было.

Грэлэм молча смотрел на нее. «Какой я дурак, – укорил он себя не в первый раз, – чувствую жалость при виде ее страданий».

– Ты смыла с себя вонь донжона? – брезгливо спросил он.

Кассия беспомощно кивнула.

– Иди в постель. Я слишком долго обходился без женщины.

Она не стала спорить, не пыталась его разжалобить, потому что знала: все будет напрасно. Медленно разделась, аккуратно сложила одежду. Потом, обнаженная, скользнула в постель и закрыла глаза.

Его руки прикоснулись к ее похолодевшему телу. Кассия ожидала, что муж быстро овладеет ею и с этим будет покончено. Но этого не случилось. Он не был требовательным и, найдя ее рот, принялся целовать его медленно и нежно, прикрывая ладонями ее груди, лаская соски большими пальцами. К своему ужасу, она почувствовала, как все ее тело встрепенулось навстречу этим ласкам. Он хорошо потрудился над ней, многому научил ее, слишком многому. Теперь ее естество не подчинялось разуму.

Грэлэм почувствовал, как ее руки обвились вокруг него, и мрачно улыбнулся в темноте, целуя ее в шею. Он умел возбудить строптивую жену, вызвать в ней ответную страсть. Он наблюдал за выражением ее лица, пока пальцы его нащупывали влажную нежную плоть между ее ногами. Она тихонько застонала и вся изогнулась. Он ласкал ее тело, не оставляя без внимания ни одного дюйма. Приподняв подрагивающие бедра и поцеловав ее, он снова заглянул ей в лицо.

Грэлэм видел нарастающую страсть в ее глазах, и еще в них было что-то похожее на боль, на отчаяние. Он прижался лицом к ее телу и, лаская ее губами, подводил ее все ближе к пику наслаждения. Кассия вскрикнула, отчаянно забилась, голова ее откинулась на подушку.

Но Грэлэм не позволил ее наслаждению достигнуть предела. Внезапно схватив жену, он через мгновение оказался лежащим на ней сверху и овладел ею. Держа ее лицо между ладонями и не выпуская его, он заставил ее смотреть себе в глаза.

– Скажи мне правду, Кассия. Скажи мне, и я прощу тебя.

Ее тело вмиг окаменело, и она замерла – наслаждения больше не было, будто она никогда его и не чувствовала.

– Скажи мне, – продолжал де Моретон грубо и резко, голос его звучал в одном ритме с движениями его плоти в ее теле.

– Я сказала тебе правду! – выкрикнула Кассия в отчаянии.

Он заполнил ее всю, стараясь стать частью ее и сделать ее частью себя, и в этот момент она ненавидела и себя, и его.

Кассия лежала холодная, как кусок мрамора, не двигаясь, стараясь терпеть молча. Она будто существовала отдельно и независимо от беспомощной женщины, томившейся под этим мужчиной.

Грэлэм по привычке хотел выругаться, но слова его будто застряли в горле, он поперхнулся ими в то время, как семя его изверглось глубоко в ее лоно. Он тотчас же отодвинулся от нее и теперь, задыхаясь, лежал, перевернувшись на спину.

– Вижу, – сказал он, – твоя любовь недолговечна.

– Да, – прошептала она, – так и есть. Как может любовь пережить жестокость и недоверие?

Он наконец чуть слышно чертыхнулся.

Кассия с трудом, едва держась на ногах, поднялась с постели, подошла к миске с водой и быстро вымылась. Она знала, что муж наблюдает за ней, но не стыдилась, будто его и не было. Осторожно легла она на краю постели, натянув одеяло до подбородка, но согреться не могла. Кассия вяло подумала, что этот холод идет откуда-то изнутри. Ей казалось, что теперь она не согреется до конца жизни.