Текст книги "Песня огня"

Глава 22

Кассия повернулась спиной к сараю, служившему кухней, снова и снова перебирая в уме слова, которые случайно подслушала. Сэр Уолтер говорил Гаю перед отъездом его и Бланш из Вулфтона:

– Какая жалость, что у меня нет отца, который мог бы умереть и оставить мне свое имущество.

На что Гай рассеянно ответил:

– Да, это и в самом деле невезение.

– Но есть и другие способы поправить дела, – продолжил сэр Уолтер через минуту, – надеюсь, скоро я перестану быть бедным и безземельным. Я получу то, что всегда должно было принадлежать мне.

Кассия вздрогнула, вспомнив, как холодно и равнодушно он сказал это, хотя объективно его слова могли означать только, что сэр Уолтер честолюбив и питает кое-какие надежды на будущее. Она хотела было сказать Грэлэму о своих подозрениях, но понимала, что он просто посмотрит на нее как на глупую женщину и тотчас же забудет ее слова.

На мгновение Кассия задумалась, наблюдая за оружейником Дрейком и его работой. Ей недоставало Гая. Она хмурилась, вспоминая слова, которые он сказал ей, расставаясь:

– А теперь, миледи, – он слегка прикоснулся губами к ее щеке, – для вас открыт путь к счастью и спокойной жизни в Вулфтоне. – Гай, улыбаясь, покачал головой. – Бланш – это штучка, можете не сомневаться, Кассия, но меня она, полюбит, будьте уверены!

Кассия так и не поняла, что он имел в виду. Хотя в манерах Бланш появились прежде несвойственные ей томность и нежность, она продолжала смотреть на Кассию так, будто та была прозрачной как стекло. Бланш даже не простилась с ней, когда они с Гаем покидали Вулфтон.

На мгновение Кассия замерла, услышав властный голос мужа с их замкового стрельбища. В ту ночь он не вернулся в их постель. Но с тех пор прошла уже неделя. Каждую ночь он спал рядом, не делая попыток прикоснуться к ней. Кассия полагала, что после бурных утех с Нэн он нуждался в покое и сне в собственной постели. Ей хотелось махнуть на все рукой и пожать плечами, но у нее это никак не выходило.

Молодая женщина направилась в комнату, где управляющий Блаунт производил свои расчеты, и принялась писать очередное письмо отцу. Не желая его огорчать, Кассия никогда не упоминала в письмах о том, что несчастна и что муж не доверяет ей. На мгновение она замерла над кусочком пергамента, вспоминая особенно запомнившееся ей место из последнего письма отца: «Жоффрей затаился. Он как змея, готовящаяся нанести удар из укромного угла».

В остальной части письма отец описывал повседневную жизнь в Бельтере. Кассия в ответ рассказала ему о предстоящей коронации и на этом остановилась.

– Вы полагаете, что выше всех нас, моя прекрасная госпожа?

Кассия повернулась, услышав язвительную насмешку в голосе Нэн, и нахмурилась. Служанка стояла в дверях, уперев руки в бока, откинув длинные и густые волосы со лба на спину.

Обычно вызывающая наглость Нэн не трогала Кассию, несмотря на то что нахальная девка делила постель с ее мужем. Этот выпад был и неожиданным, и из ряда вон выходящим.

– Чего тебе, Нэн? – спросила Кассия резко, поднимаясь с места.

– Эта старая ведьма Итта сказала мне, что вы хотите, чтобы я почистила и вымыла столы после пира.

– Да, я хочу именно этого.

– Ну, мы еще посмотрим, кто этим займется! – пробормотала Нэн и выскочила из комнаты.

Кассия только покачала головой. Еще больше испортилось ее настроение, когда несколькими часами позже она кончила шить свое шелковое платье и направилась в большой зал. Столы на козлах не были вычищены. Более того, Нэн восседала на месте Кассии, размахивая руками, и отдавала нелепые распоряжения нарочито громким, визгливым голосом, явно пытаясь передразнивать свою госпожу. Кассия почувствовала, как ее охватывает ярость, и шагнула в зал.

Остальные служанки увидели ее раньше Нэн и тотчас же потупили головы, делая вид, что ревностно выполняют свою работу.

– Убирайся с моего места, – ледяным тоном приказала Кассия, – немедленно!

Нэн вздрогнула и сползла со стула, услышав в голосе хозяйки властные нотки. Но тотчас же взяла себя в руки, выпрямилась и нагло посмотрела Кассии в лицо.

Однако Кассия и не подумала отступать.

– Займись тем, что тебе велено делать, а иначе я отошлю тебя в прачечную или заставлю работать в поле.

– Ну уж нет, миледи, – Нэн с презрением смерила ее взглядом с головы до ног, – у вас нет власти сделать то, что обещаете. Милорд никогда этого не допустит. – Она провела рукой по своим вымытым до блеска длинным волосам. – Да, у вас нет на это власти. Чистить столы – тяжелая работа. Милорд не захочет, чтобы я тратила силы на это и потом была слишком усталой, когда он пожелает меня посетить.

Кассия услышала за спиной тихое хихиканье. На мгновение она прикрыла глаза. Она была хозяйкой замка. Нельзя позволять разговаривать с ней в таком тоне этой маленькой потаскушке, а иначе ее авторитет пострадает и никто не станет ее слушаться. Госпожа Вулфтона выпрямилась во весь рост.

– Закрой свой наглый рот, Нэн, и делай работу, которую тебе приказано выполнить. Делай это сейчас же.

– Нет, миледи. Это слишком тяжелая работа. Милорд не захочет, чтобы я ее выполняла. Это может повредить его ребенку.

Она сложила руки на животе, вызывающе глядя на Кассию.

Ребенок! Ребенок Грэлэма! Кассия почувствовала, как ее охватывает паника. Ее глаза обшарили тело Нэн, и она разглядела, что талия служанки слегка округлилась. Если бы в руках у нее сейчас оказался нож, она вонзила бы его сперва в Нэн, а потом в Грэлэма.

Все это время Грэлэм стоял в тени огромной дубовой двери. Слова Нэн его до крайности удавили, но сейчас внимание лорда Грэлэма привлекала не она. Кассия, на его взгляд, выглядела нездоровой и растерянной. Рыцарь знал, что не может позволить Нэн перечить ее госпоже, знал это так же хорошо, как и Кассия. Когда он выступил в зал из тени, все глаза обратились к нему.

Кассия увидела мужа и гадала, как много он услышал из их перепалки. Она стояла, будто оцепенев, ожидая, что он довершит ее унижение.

– Милорд! – крикнула Нэн и шагнула к нему.

Грэлэм поднял руку и спросил:

– Что здесь происходит, миледи?

«Он отлично знает, что случилось, – подумала Кассия, – и провоцирует меня. Он хочет заставить меня сказать перед всеми, что я думаю, а потом отменит мое распоряжение».

Она усилием воли заставила себя встретить взгляд суровых темных глаз мужа. И сказала ясным, холодным голосом:

– Я дала Нэн работу, милорд. Она не хочет ее выполнять, потому что носит ребенка.

– Понимаю. – Грэлэм повернулся к Нэн. – И что это за работа, которую ты считаешь слишком утомительной для себя?

– Миледи велела мне отчистить и вымыть столы в зале, милорд. Люди герцога – настоящие свиньи и оставили их в ужасном виде.

Грэлэм бросил взгляд на жену. Он увидел, как ее руки, опущенные вдоль тела, сжались в кулаки, и слегка улыбнулся.

– Принимайся за работу, Нэн, как велела твоя госпожа. Миледи, а вы будьте любезны следовать за мной.

«Принимайся за работу». Кассия недоверчиво смотрела на мужа.

Нэн склонила голову, собираясь что-то возразить, но передумала. Возможно, он просто не хочет смущать свою тощую жену перед слугами. Вероятно, ей следовало сказать ему о ребенке, прежде чем она набросилась на Кассию.

– Очень хорошо, милорд, – произнесла Нэн смиренно, – я буду делать эту работу.

– Идемте, Кассия, – повторил Грэлэм и вышел из зала.

Кассия знала, что у нее нет выбора. Выпрямив плечи и подняв подбородок, она последовала за мужем.

Он подождал, пока она вошла в спальню, потом тихо закрыл дверь. И долго ничего не произносил, только смотрел на жену. Ее подбородок, как он заметил, снова был вызывающе вздернут – значит, она была готова к бою.

– Конечно, это твой ребенок, – сказала Кассия и услышала дрожь гнева в собственном голосе.

– Подозреваю, что Нэн не соврала, – ответил Грэлэм спокойно.

– Ты ждешь от меня благодарности за то, что не унизил меня перед слугами?

– Ты могла бы поблагодарить меня, но сомневаюсь, что ты это сделаешь.

Его полное хладнокровие разгневало ее свыше всякой меры.

– Я – госпожа Вулфтона! – выкрикнула Кассия.

– Вот как? – притворно удивился он. – Впрочем, в некотором роде – да. Что же касается остального, миледи, тут ты, к моему прискорбию, вовсе не отвечаешь роли госпожи.

– Как и вы, милорд!

К ее удивлению, он кивнул, соглашаясь.

– Это правда. А теперь послушай меня внимательно. Я положу конец наглости Нэн. Я сделаю с этой девкой, что ты потребуешь, если ты согласишься стать настоящей госпожой Вулфтона во всех отношениях.

– Ч-что ты хочешь сказать?

– Вижу, ты уже слушаешь меня внимательно. Я предлагаю тебе сделку, миледи. Ты добровольно придешь ко мне в постель. Ты больше не будешь разыгрывать из себя оскорбленную невинность или несчастную жертву. Но если ты откажешься, то я предвижу, что твоя жизнь станет еще неприятней. Грэлэм ожидал, что Кассия с отвращением отшатнется, но она осталась стоять неподвижно. Ее широко раскрытые глаза не отрывались от его лица и будто вопрошали.

– Так ты сделаешь с Нэн, что я потребую? Что это значит?

– Хочешь выяснить условия нашего соглашения? Мудро с твоей стороны поставить все точки над i прежде чем ответить согласием или наоборот. Я выдам эту девку замуж, и ее не будет в Вулфтоне. Тебе никогда больше не придется терпеть от ее наглости. Но это только в случае твоего согласия.

Кассия легко могла представить, что произойдет, если Нэн одержит над ней верх. Она вздернула подбородок еще выше.

– Не думаю, что ты вправе вмешиваться в мои отношения со слугами. Включая и твою драгоценную любовницу.

– Значит, ты не соглашаешься на мои условия?

Ему показалось, он услышал, как она выругалась, и это вызвало его улыбку.

– Ты не имеешь права! Ты хочешь отобрать у меня все!

– Напротив, – ответил де Моретон спокойно. – Я хочу дать тебе то, чего у тебя никогда не было. Например, наслаждение. Уверяю тебя, что женщина тоже способна его испытать.

– Ну и черт с тобой, можешь одарить им свою девку!

Рыцарь спокойно смотрел на жену некоторое время, потом сказал:

– Как я завидую Гаю! Я слышал, как стонала и кричала Блайш в их свадебную ночь. Ты подарила бы Гаю то, чего не хочешь дать мне?

– Я не подарила бы ничего никому из вас!

– Хватит, Кассия! Каков твой ответ?

– Если я откажусь, ты освободишь Нэн от всех обязанностей и сделаешь госпожой Вулфтона?

Конечно, он никогда не сделал бы этого, но заметил, что Кассия этого не понимает.

Рыцарь только пожал плечами. Вид у него был скучающий и нетерпеливый.

Кассия отвернулась и смотрела в сторону, ежимая и разжимая руки.

– Не знаю, что мне делать! – выкрикнула она.

– Все, чего я хочу, – это помощи. Остальному я научу тебя. Ну же, жена, мои люди ждут. Каков твой ответ?

– Я… я согласна, – произнесла Кассия шепотом.

Грэлэм не сделал движения к ней.

– Очень хорошо, – сказал он. – А теперь ты вернешься со мной в зал и отдашь распоряжения Нэн, а я постараюсь найти для нее мужа.

Мысли Кассии путались, но она последовала за ним. Почему это его беспокоило? Почему для него было важно, чтобы она тоже наслаждалась минутами их близости? Она не понимала этого.

Нэн недоверчиво смотрела на Грэлэма. Это она доставляла этому сукину сыну радость, так почему же он теперь выбирает свою тощую жену, думала Нэн с ненавистью. Женщина понимала, что довела свою хозяйку до крайности, что уязвила ее слишком сильно, что бросила ей вызов открыто. Она видела, что и остальные служанки такого же мнения. Они радовались ее опале. Будь они все прокляты! Что ж, ей придется поговорить с лордом Вулфтона наедине.

Грэлэм тем временем, взяв Кассию за руку, увлек ее во внутренний двор.

– Ты начнешь выполнять условия нашей сделки нынче же ночью, жена.

Он слегка сжал ее руку и ушел, предоставив ей смотреть ему вслед. Она стояла и чувствовала, что руки ее покрываются гусиной кожей.

Позже Грэлэм наблюдал, как сэр Уолтер мыл голову и тело водой из колодца.

– Все идет хорошо, Уолтер?

– Да, милорд.

– Я хочу, чтобы ты вместе с тремя нашими людьми поехал завтра утром на ферму, что в трех милях к западу. Имя фермера – Роберт. Я слышал, он недавно потерял жену. Привези его сюда.

Уолтер с готовностью кивнул головой, не озаботившись поинтересоваться, зачем Грэлэму понадобился фермер в Вулфтоне. Он только пожалел, что не может проехать дальше, к твердыне Дайнуолда де Фортенбеори.

Грэлэм мудро рассудил, что не стоит ставить Нэн в известность об уготованной ей свадьбе, пока не наступит завтра. У него не было уверенности, что Кассия выполнит условия сделки. У него не было никаких чувств к Нэн, и его не особенно заботило то, что она носит его ребенка. Конечно, он был готов помочь ей деньгами и собирался заплатить фермеру за то, что тот возьмет ее в жены. Это был уже второй его бастард. Первый – девочка – не прожил и года. Его отец хвастался количеством своих побед и их последствиями и утверждал, что у него более дюжины незаконных отпрысков. Однако Грэлэм не находил сходства с собой ни в одном из окрестных крестьян, живших поблизости от Вулфтона. Он подумал о том, как будет расти животик Кассии, и эта мысль была ему приятна. «Я повредился в уме», – сказал он себе и яростно зарычал на одного из солдат, сломавшего свое копье.

– Твои волосы быстро отрастают, детка, – сказала Итта, расчесывая блестящие локоны Кассии. – Мне кажется, они гуще, чем были до болезни. И все же пока тебе не надо носить ни плата, ни сетки для волос.

Кассия погляделась в полированное серебряное зеркало. Ее каштановые волосы падали мягкими завитками почти до плеч.

– Вижу, – ответила она голосом, в котором чувствовалось напряжение. – Я начинаю снова выглядеть как женщина.

«А всего через несколько минут буду вынуждена притворяться, что мне не нравится быть женщиной!» Как ни странно, память ее сохранила воспоминания о том, что ей были приятны поцелуи и прикосновения мужа, пока он не причинил ей боли, пока не показал, как презирает ее. Как он мог сделать так, что теперь все стало по-иному?

– Твой супруг хорошо разделался с этой маленькой потаскушкой Нэн, – продолжала Итта, не забывая прибирать комнату, – тебе больше не придется мириться с ее капризами.

– Не придется, – согласилась Кассия.

– Я слышала также, что новый рыцарь, поступивший на службу вместо сэра Гая, сэр Уолтер не пользуется особой любовью.

– С чего ты это взяла? – резко спросила Кассия.

Итта пожала плечами:

– Кажется, так сказал один из солдат, точно не помню. Это рыцарь сухой, холодный и скрытный, к тому же он хам.

– Интересно было бы узнать, что думает о нем Грэлэм, – сказала Кассия скорее самой себе, чем своей старой няньке.

– Твой лорд – умный человек. Если этот сэр Уолтер не тот, за кого себя выдает, он быстро выведет его на чистую воду.

– Думаю, ты права, Итта.

– В чем права? – спросил Грэлэм, входя в комнату. Итта ответила с готовностью:

– Мы говорили о сэре Уолтере, милорд.

– Возможно, – отважно вступила в разговор Кассия, – он не тот, кем хочет казаться.

Брови Грэлэма сошлись над переносицей. Он нахмурился.

– Он тебя побеспокоил?

Кассия вопросительно посмотрела на мужа, потом ответила:

– Нет, милорд. Просто дело в том, что я ему не доверяю. Он мне чем-то напоминает Жоффрея.

– Понимаю, – сказал Грэлэм. Он отпустил Итту и теперь спокойно наблюдал, как его жена снует по комнате, то и дело теребя пояс своего платья.

– Вы не изменили решения, миледи?-спросил он спокойно.

Она судорожно глотнула и кивнула, стараясь не смотреть ему в глаза.

– Однажды я обещал вам, что больше никогда не буду принуждать вас. Вы все еще верите, что вам придется терпеть боль и притворяться, будто получаете наслаждение?

– Я никогда не знала ничего другого, – ответила леди Кассия, внимательно разглядывая свои босые ноги, утопавшие в мягком ворсе ковра.

– Сегодня будет иначе.

– Я… я попытаюсь, милорд.

Послышался тихий стук в дверь, и Грэлэм отворил ее. Эвиан подал ему поднос, на котором стояли вино и два кубка.

– Вы не будете заставлять меня пить вино, милорд! Он улыбнулся ей:

– Нет, но, думаю, вам надо слегка расслабиться, миледи. Вот.

Он протянул ей кубок с вином, потом налил себе. Кассия медленно пила мелкими глотками холодное сладкое вино, удивляясь тому, что оно еще просачивается в ее сжатое судорогой горло. Когда ей удалось выпить второй кубок, она почувствовала, что лицо ее горит. Все теперь казалось не так страшно; язык ее развязался, и она заговорила вслух:

– Почему вам… так важно, чтобы я… чтобы мне нравилось быть с вами?

– Мое дитя не должно быть зачато в страхе, – пояснил Грэлэм, сознавая, что не вполне честен с ней.

– А это имеет значение?

– Для меня – да.

Ему не хотелось копаться в себе и разбираться в причинах, почему это было так важно.

– Довольно пить, жена, пора в постель.

Кассия подчинилась, делая отчаянное усилие, чтобы не зарыться тут же в одеяла.

Уголком глаза она следила за Грэлэмом, который торопливо раздевался. И впрямь, думал он, почему для него имеет значение, что чувствует она? Она была всего лишь женщиной… и все же по непонятной ему причине он размышлял о том, что сделать, чтобы заставить ее слушаться. Грэлэм видел, как Кассия побледнела, когда он лег рядом с ней. «Эта пигалица думает, что я накинусь на нее, как дикий зверь», – понял он.

Криво улыбнувшись, рыцарь вытянулся на постели, подложив руки под голову. Через минуту он спросил:

– Нэн выполнила твое распоряжение?

– Да, но неохотно.

Ответ ее был произнесен придушенным шепотом. Наступило время, решил он, узнать, готова ли она выполнить условия их договора.

– Кассия, иди ко мне.

Грэлэм не смотрел на жену, но чувствовал, как завибрировала постель, когда она подвинулась к нему.

– А теперь, – сказал он тихо, – я хочу, чтобы ты поцеловала меня.

На мгновение Кассия нахмурилась, удивленно глядя на мужа. Он не двинулся с места. Она медленно поднялась, опираясь на локоть, склонилась над ним и быстро клюнула его в губы.

– Отлично, – похвалил рыцарь с серьезным видом, – Теперь я хочу, чтобы ты снова меня поцеловала, только на этот раз не сомкнутыми губами и не так быстро.

Грэлэм почувствовал теплое дыхание жены, ее сладкие от вина губы, снова прикоснувшиеся к его губам. Он заглянул в глаза Кассии и улыбнулся.

– Это было не так ужасно, верно?

Она покачала головой.

– Хочу почувствовать твой язык на своих губах. Тебе не будет больно, обещаю.

Когда, полная смущения и недоверия, Кассия сделала так, как он просил, она внезапно ощутила, что тело ее вплотную прижато к его телу. Он такой большой, слабо подумала она и тут же почувствовала, как его язык в первый раз за это время легонько коснулся ее губ и языка. Она сделала попытку отодвинуться, но Грэлэм продолжал лежать, и она позволила их языкам ощутить друг друга. Это от вина, думала Кассия, от вина ей тепло. Она не замечала, что теперь ее рука покоится у него на груди, а пальцы робко ласкают его густые волосы.

Когда она подняла голову, то слегка задыхалась, а в глазах ее было глубокое беспокойство. Грэлэму захотелось одновременно и рассмеяться, и сжать ее в своих объятиях, но он не сделал ни того, ни другого.

– Еще, Кассия, – сказал он тихо. Грэлэм позволил ей действовать, как она захочет, и был в восторге, когда почувствовал, что ее поцелуи становится более глубоким, а рука легла на его плечо. Рыцарь почувствовал прикосновение ее нежных грудей к своему телу и удивился, как ему еще удается сохранять спокойствие. Очень медленно он выпростал одну руку из-под головы и осторожно положил на ее спину. Рука его потянулась к ее мягким волосам и погладила их; он старался не спугнуть ее, несмотря на то что его сжигало яростное желание. Грэлэм почувствовал, как она вздрогнула и попыталась отодвинуться, вновь объятая недоверием.

Он думал, что лопнет, когда ее рука погладила его по груди и спустилась вниз, к животу.

– Тебе нравится мое тело? – спросил рыцарь, не отрываясь от ее рта.

Ответом был судорожный вздох; она испуганно отдернула руку. Кассия не знала, почему ей нравится дотрагиваться до него. Ей показалось, что теперь ее тело не принимает приказаний разума, а действует само по себе.

– Я… я не против… поцеловать тебя, – прошептала она, с трудом оторвавшись от него.

– Вот и отлично, – ответил Грэлэм и услышал хрипоту в своем голосе.

«Клянусь костями святого Петра, – подумал он, с трудом подавляя стон, – это мука, какую я и вообразить не мог».

Пальчики ее скользнули ему под голову, чтобы притянуть его поближе к себе.

Когда она снова коснулась поцелуем его губ, он почувствовал дрожь ее тела при соприкосновении их языков. Ее обнаженное бедро легонько коснулось его бедра, и Грэлэм заметил, как оно напряглось. Если бы он разрешил ей продолжать ласкать его, то не смог бы за себя поручиться.

Осторожно рыцарь высвободил руку и сжал плечо жены, стараясь отстраниться.

– Ты вела себя хорошо, – сказал он, пристально вглядываясь в ее подернутые дымкой глаза, – спи, Кассия.

Она непонимающе смотрела на него, чувствуя, как внутри ее тела, в самой его сердцевине, нарастает жар, а груди набухли и приобрели непривычную чувствительность. Вдруг Кассия поняла, что ей совсем не хочется спать, а хочется продолжать ласкать его.

– Я, я… не понимаю, – задыхаясь, пролепетала она.

– Спи, – повторил он.

Грэлэм осторожно отстранил ее, перекатился на живот и отвернулся. Он почувствовал, что она не шелохнулась, с трудом улыбнувшись, он добавил:

– Я хочу, чтобы ты сняла рубашку. Если ночью ты озябнешь, я хочу, чтобы ты прижалась ко мне и согрелась в моих объятиях. Доброй ночи, жена.

Кассия потянула пояс своей ночной рубашки онемевшими пальцами и выскользнула из нее с глубоким смущенным вздохом. Потом свернулась клубочком рядом с ним.

– Я никогда не научусь тебя понимать, – сказала она в темноту,

«Возможно, – думал он, стараясь успокоиться и дышать ровно, – возможно, я и сам никогда не научусь понимать себя».