Текст книги "Хозяин Вороньего мыса"

– Тут ничего не происходило, – возразил Клив, осторожно вытирая лезвие топора о подол своей рубахи и подходя к Меррику, который пристроился под дубом, ровесником этой земли. – Урожай собран, козы, коровы и дети жиреют помаленьку, Таби научился ездить верхом на пони, который принадлежит ребятишкам. Твоя усадьба удачно расположена, Меррик, здесь достаточно пахотной земли для всех наших нужд.

– Да, я знаю, – подтвердил Меррик. – Но ведь эти угодья никогда не предназначались мне. Эрик унаследовал их от родителей. Мне все еще непривычно ощущать себя здесь хозяином. Таби скучал по Ларен и по мне?

– О да, но сразу забывал вас, как только усаживался в седло Эбеля. – Клив усмехнулся и подтолкнул Меррика локтем в бок. Впрочем, он тут же отпрянул, и в глазах ею на миг мелькнул рабский страх.

– Полно, друг мой! Ты – вольный человек. Я пришел спросить тебя, хочешь ли ты отправиться в Нормандию с Таби и Халладом. Великий Ролло обещал наградить тебя, ты получишь все, чего пожелаешь. Ты сможешь выбрать для себя любую судьбу, и он позаботится, чтобы ты ни в чем не испытал недостатка.

Ролло – замечательный человек, люди восхищаются им и идут за ним. Тебе будет там хорошо, Клив.

– Спасибо, Меррик, я должен подумать.

– Тебе понравился Халлад?

– Он – добрый человек, несмотря на знатное происхождение, и ему очень повезло: его брат верил ему н укрывал три года сряду. А теперь к нему вернется имущество и положение, и даже сына и дочь он обрел вновь. О да, Халлад – счастливчик.

– Это все так, Клив, однако он уже не молод, не так силен и не обладает здоровьем юноши и жизненной мощью молодости. Он старик, если ему удастся зачать дитя, он, скорее всего, умрет раньше, чем его сын достигнет отрочества.

– Возможно, – коротко ответил Клив и умолк. – Конечно, ты прав, Меррик, – добавил он минуту спустя, – однако жизнь – не такая уж надежная штука, верно? – Клив отвернулся от Меррика и уставился на отдаленные верхушки гор на другом берегу залива. – Многое нужно принять во внимание, прежде чем решать.

Меррик рассеянно постучал ногой по поленьям, только что нарубленным Кливом:

– Расскажи подробнее, как вы жили в мое отсутствие. Много ли драк случилось, много ли парней дуются теперь друг на друга?

* * *

В тот вечер Ларен вновь приступила к своим обязанностям признанной сказительницы Мальверна. Она повествовала об ирландском купце, чей сын Ульрик уродился подлым трусом и наглецом, неспособным на благородные поступки.

– И вот этот гордый бычок возмечтал стать вождем. Однажды он повстречал необычную даму, и, хотя он и был жалким пьяницей, глупцом его не назовешь. Дама застряла в расщепленном дупле дерева и не могла освободиться. Ульрик помог ей и даже не попытался овладеть женщиной – такая вдруг добродетель напала на него в этот день, и она сильно пригодилась ему, эта добродетель, поскольку дама объявила Ульрику, что она – фея и готова исполнить любое его желание. Он ответил ей, что мечтает стать вождем, так и сказал, напыжившись, а глаза его просто сверкали от алчности, потому что Ульрик поверил в ее могущество.

– Я хочу править людьми и всей землей вокруг, всем, на что упадет мой взгляд, – потребовал Ульрик.

– Ты хочешь получить немало земли и народу, – заметила фея.

– Да, – повторил он, – все угодья, какие я могу охватить взглядом. Ты дала мне слово.

Фея усмехнулась и слегка приподняла руку. Голосом сильным и сладостным, точно мед, который мы пьем в Мальверне, она провозгласила:

– Великий и могучий Отец Один, дай этому человеку столько земли, сколько он видит перед собой.

Раздался удар грома, полуденное небо пронзили вспышки молний.

– Все исполнено, – сказала она, еще раз улыбнувшись Ульрику. – Все, что ты видишь, – твое.

И женщина исчезла. Ульрик весело потирал руки, вспоминая всех тех людей, которые были его врагами, и девушек, которым удавалось до сих пор ускользнуть от него. Потом он сказал:

– Однако уже наступила ночь, и это странно, потому что, когда я пришел тебе на помощь, еще вовсю светило солнце. Пошли мне вновь солнечный день, чтобы я мог оглядеть свои владения.

Увы, никто уже не внимал его просьбам. Фея исчезла, а ночь в глазах Ульрика так и не рассеялась, он ослеп – навсегда.

Ларен умолкла. Больше она не сказала ни слова, а просто стояла перед людьми, выжидая. Со всех сторон раздались укоризненные вздохи, но Меррик рассмеялся и подошел поближе к жене:

– Все дело в младенце, это из-за него истории Ларен стали менее дерзкими. Дитя, которое жена носит, превратило ее в учителя строгих правил, она наставляет меня каждую ночь, вновь и вновь твердит, что я должен делать и чего нет…

Ларен ухватила мужа за уши, притянула его лицо к себе и громко поцеловала при всех.

Глава 27

Двумя днями позже Ларен пристроилась на крыльце, перематывая на большую катушку только что выпряденную нить. Из этой нити будет соткана нежно-голубая материя, под цвет глаз Меррика. Она уже предвкушала, какую рубашку сошьет мужу. Ларен тихонько напевала, безотчетно прислушиваясь к повседневным звукам вокруг, но внезапно в привычную жизнь усадьбы вторгся вопль Таби. Уронив катушку, Ларен вскочила на ноги.

Таби со всех ног мчался к ней, лицо у мальчика было белым, платье – в грязи, босые ноги, ободранные колючими кустами, изранены.

– Ларен! Где Меррик?! Скорее, Ларен! Ларен бросилась к Таби, упала на колени перед малышом, крепко ухватила его за обе руки.

– Что случилось, Таби? Ты что-то натворил? Он так запыхался, что не сразу сумел ей ответить, Ларен прижала брата к груди, пытаясь его успокоить, и ее собственное сердце тоже забилось неровными частыми толчками.

– Говори же, – потребовала она, легонько встряхивая брата, – какая беда стряслась?

– Клив, – еле выдохнул Таби, – Клив, он умрет, надо скорее, Ларен. Веревку, быстрее…

Он вырвался из рук Ларен и вновь кинулся куда-то, продолжая кричать:

– Скорее, скорей!

Откуда-то из-за угла вынырнул Меррик в сопровождении старого Фиррена, он тащил целую связку сельди.

– Пошли! – замахала ему руками Ларен, – что-то случилось с Кливом. Нужна веревка.

, Меррик кликнул Олега и остальных воинов, все побежали вслед за Таби. Нагнав малыша, Меррик подхватил его и усадил себе на плечи, ласково уговаривая:

– Показывай, куда мы должны идти, Таби. Ну же, успокойся и расскажи все как есть.

Когда они вышли на тропинку, взбиравшуюся на вершину Вороньего мыса, Таби уже трясся и всхлипывал от страха. То самое место, где недавно нашли Эрика мертвым.

– Вон там, – дрожащим голосом прошептал Таби, но Меррик сразу же понял его.

Опустив мальчика на землю, он поспешил к обрыву и увидел, что Клив лежит примерно в пятнадцати футах ниже – случайно подвернувшийся куст остановил его падение.

– О боги, он сорвался со скалы. Олег уже разматывал веревку.

– Я спущусь за ним, – сказал Меррик, обвязывая веревку вокруг пояса. Олег удержал его:

– Послушай, Меррик, куст не слишком-то крепкий на вид, а ты вон какой здоровый. Будет лучше, если спустится Эллер.

Меррик нехотя кивнул:

– Быстрее, Эллер, быстрее! – потребовал Меррик.

Олег и Роран удерживали веревку, Эллер слезал вниз по зазубренной поверхности скалы.

– Куст не выдержит, – прошептала Ларен глядя вниз.

– Нет, – возразил Меррик. – Куст выдержит до тех пор, пока мы не выручим Клива.

Ларен поверила словам Меррика. Опустившись на колени, она прижала Таби к себе.

– Ты все правильно сделал, – сказала она, целуя замурзанные щечки, поглаживая брата ладонями по спине. – Ты можешь объяснить, что тут произошло? Клив оступился и упал?

Внезапно Таби застыл в ее объятиях, упрямо наклонил голову.

– Таби? – На этот раз с ним заговорил Меррик. – Таби, что произошло?

– Не знаю, – прошептал Таби, пряча лицо на груди у сестры. Ларен почувствовала, что он снова плачет.

Меррик нахмурился и покачал головой, озадаченно глядя на своего маленького друга. Затем он вернулся к краю скалы: Эллер, с трудом удерживая равновесие, пытался привязать бесчувственного Клива к веревке.

Эллер работал медленно, с огромным трудом, висеть, зацепившись за куст, было опасно, ибо он понимал, что если куст не удержится, то он рухнет вместе с ним и пролетит триста футов, прежде чем упадет на камни внизу фьорда. Однако Эллер старался изо всех сил, пальцы его двигались уверенно и спокойно. Наконец он справился, и Меррик подтащил Клива на веревке к вершине скалы, ухватил его под мышки и уложил на землю.

– Скорей, – велел Меррик, – надо спустить Эллеру веревку, а то он наделает в штаны и осрамит всех нас.

Ларен уже стояла рядом с Кливом. На правом виске у него проступила кровь, он еще дышал, благодарение богам, но дыхание его заметно ослабело.

– Ты думаешь, он потерял равновесие и упал? – спросила она.

– Не знаю, – ответил Меррик. – Что он делал здесь в одиночку? Как Таби оказался тут?

Меррик поднял Клива, и все они начали потихоньку спускаться вниз по крутой тропе, возвращаясь в усадьбу.

Клив оставался без сознания до позднего вечера. Потом он бредил, выкрикивал бессвязные слова на неизвестном языке, просил, Чтобы его не бросали одного, молил о помощи так жалобно, что сердце Лареп разрывалось от сочувствия к нему. Ей удалось скормить ему несколько ложек похлебки, пока Сарла нежно обмывала лицо Клива холодной водой, надеясь отогнать лихорадку.

Мужчины толковали между собой о том, что произошло, они строили вслух всевозможные догадки, вспоминая, как на этом же самом месте нашли тело Эрика, которому кто-то камнем проломил голову. Тогда все уверились, что виновен Деглин, а теперь, значит, кто-то еще напал на Клива и столкнул его со скалы? А что же Таби? Все хотели знать, как Таби оказался там и что он видел, однако малыш отказался разговаривать даже с Мерриком.

В ту ночь Ларен и Сарла по очереди дежурили у постели Клива, а Таби, отказавшись покинуть друга, свернулся у него в ногах, собираясь стеречь его сон всю ночь.

Халлад пытался увести своего сынишку от Клива, однако Таби по-прежнему хранил молчание. Он отказывался говорить, но и не хотел отходить от Клива.

– Он очнется, я уверена, он придет в себя, – сказала Ларен. Сарла была так бледна, что Ларен опасалась, как бы она сама не свалилась. – Иди, поспи немного, я присмотрю за ним.

– Нет, ты устала гораздо больше, чем я, к тому же ты ждешь ребенка. Иди отдохни, Ларен. С Кливом побуду я.

Ларен поглядела в затуманившиеся глаза Сарлы и кивнула. Она легонько потрясла Таби за плечо:

– Пойдем, маленький. Мы теперь ляжем в кроватку и поспим. Если хочешь, можешь сегодня ночевать с Мерриком и со мной.

Таби мгновенно раскрыл глаза, он не казался сонным, даже не зевнул. Молча он взглянул на свою сестру и на Сарлу, затем покачал головой.

– Нет, Ларен, – сказал он, – я хочу спать здесь, рядом с Кливом.

Ларен попыталась оторвать Таби от кровати, однако малыш так посмотрел на нее, что рука Ларен замерла.

– Ладно, только не вздумай шуметь. Клив очень болен, Таби.

– Я знаю. – Малыш вновь свернулся рядом с Кливом, положив ручонку ему на грудь.

* * *

– Сарла разболеется, – заметил Халлад, – она стала совсем бледная, у нее тени под глазами. А держится так тихо, словно хочет спрятаться ото всех. Неужели она в чем-то себя винит? Я не понимаю, почему несчастье, приключившееся с этим человеком, так на нее подействовало. Ты должна поговорить с ней, Ларен"

– Я думаю, отец, она и Клив сблизились еще до того, как мы с Мерриком, отправились в Нормандию.

Халлад молча уставился на дочь, потом поднес к губам кубок эля и осушил его до дна.

– Может быть, я заблуждаюсь, но теперь, когда мы вернулись назад, мне кажется, они отдалятся друг от друга. Я знаю одно, отец: Клив – хороший человек, он помог мне в Киеве, пытался спасти меня, рискуя собственной жизнью.

– Этот человек – раб, во всяком случае, только что был рабом. Сарла очень добра, она может пожалеть его, однако она не испытывает никаких чувств ни к нему, ни к другим мужчинам в Мальверне.

Впрочем, если он поправится, мы можем взять его с собой в Нормандию.

– Мы? – повторила Ларен, склонив голову набок.

– Я говорил о себе и Таби, – возразил он, однако Ларен не понравился звук его голоса. Она прекрасно знала, когда мужчины разговаривают таким тоном: слегка поддразнивая, будто бы говоря правду, а вместе с тем что-то скрывая.

"Какой самодовольный у него голос”, – отметила Ларен.

– Ларен!

Она обернулась. Меррик торопливо шагал к ней, сжимая в руке осколок скалы. Он бросил камень к ногам Ларен, и она увидела на нем запекшуюся кровь.

– Клив не сорвался со скалы, кто-то ударил его камнем по голове, а потом спихнул с обрыва. Вот доказательство.

– Так же как Деглин убил Эрика, – прошептала Ларен, содрогнувшись. – Это ужасно, Меррик. Значит, кто-то еще орудует здесь, ведь Деглин давно мертв.

– Мне это тоже не нравится. Я пошел проверить, в самом ли деле Клив поскользнулся. Мы все обыскали, мне помогали Олег и Роран, он-то и обнаружил этот камень внизу, на тропинке, – его спрятали в кустах. На этот раз человек, ударивший Клива, хотел, чтобы все Приняли за несчастный случай.

Впервые за много дней Ларен почувствовала, что ее вновь мутит. –Она опрометью выбежала из дома. Меррик поддерживал голову жены, гладил ее волосы, откидывая влажные пряди со лба. Ларен понимала, что ей стало дурно не из-за беременности, а из-за ожившего в ней страха. Ларен была напугана до смерти.

Таби совершенно переменился. Никто бы не назвал его теперь счастливым, беззаботным ребенком. Молча, угрюмо, подозрительно смотрел он в лицо каждому, кто пытался заговорить с ним, он прятался даже от Меррика. Малыш быстро худел, щеки его запали, прошла пара дней, а он выглядел болезненным и щуплым. Таби неотступно дежурил возле Клива, пока Меррик не ухватил малыша обеими руками и не выволок его из маленькой спальни. Мальчик извивался в его объятиях, пытался вырваться, но Меррик вынес Таби во двор и заговорил с ним только тогда, когда они миновали ограждавший усадьбу частокол. Меррик уселся на большое гладко отполированное бревно, усадил рядом с собой Таби и повел такую речь:

– В твоем возрасте, Таби, я частенько приходил сюда поразмыслить о том и о сем. Когда отец давал мне затрещину за какую-нибудь провинность, или сам я обижал друга, или просто не знал, как мне следует поступить, я приходил сюда посидеть в тишине и все обдумать. Хорошее это место, Таби. – Тут Меррик умолк, по-прежнему крепко держа мальчика за руку, чтобы тот не мог убежать.

– Твой отец очень огорчен тем, что ты избегаешь его, – произнес Меррик наконец, не глядя на мальчика, уставившись на залив, однако голос его звучал ровно. – Два долгих года он считал тебя мертвым, вдруг обрел тебя вновь, а ты не хочешь разговаривать с ним. Это несправедливо, Таби, он никак не может понять, почему ты так обращаешься с ним.

Однако я, наверное, догадываюсь, в чем дело, потому что знаю тебя лучше, чем все остальные. Я представляю себе это так: ты видел, кто ударил Клина камнем по голове. Поэтому ты и не отходишь от Клива, боишься, что убийца вернется и на этот раз прикончит его. Ты храбрый мальчик, Таби. Я люблю тебя и хочу помочь. Но ты должен рассказать мне всю правду, потому что сам я не в состоянии догадаться, кто этот человек. Ты ведь понимаешь, что, скорее всего, именно он убил Эрика, и мы понапрасну обвинили Деглина.

– Это была она.

Меррик вздрогнул, услышав тоненький голос, вздрагивающий, наполненный ужасом. Меррик ждал – теперь все зависит не от него.

– Она сказала, что убьет Ларен, если я проговорюсь. Она сказала, что Ларен дура и не достойна того, чтобы стать хозяйкой Мальверна. Она сказала, жизнь обходилась с ней несправедливо до тех пор, пока здесь не появился мой отец. Она сказала, теперь она должна действовать. Она сказала, что убьет Ларен, а потом примется за тебя. Я не мог никому рассказать, Меррик, я просто не мог.

Теперь все стало ясно, даже слишком ясно.

– Сарла, – негромко произнес Меррик. Таби вздрогнул и прижался к его груди.

– Она убьет Ларен. Она и Клива убьет, он теперь беззащитен, Меррик, он совсем беспомощен. Он еще не очнулся… Я должен вернуться к нему, а ты позаботься о Ларен.

– Я позабочусь о ней, и о Кливе тоже. Идем, Таби. Нам пора возвращаться домой.

– Меррик, я боюсь. Меррик улыбнулся ему:

– А я нет.

Он велел Таби посидеть с отцом:

– Ты все сделал правильно, Таби. Теперь мой черед, а ты побудь здесь. Мы с Ларен скоро придем за тобой.

Входя в маленькую спальню Клива, он услышал радостный голос Ларен:

– Сарла, он проснулся. Слава богам, Клив наконец приходит в себя. Сейчас мы узнаем, кто напал на него.

Меррик осторожно отдернул медвежью шкуру, заслонявшую вход. Он увидел, как Ларен склонилась над Кливом, улыбка вновь играла, на ее лице. Увидел, что Сарла, притаившись за спиной Ларен, уже поднимает с пола тяжелую масляную лампу.

– Даже и не пытайся, Сарла, – тихо окликнул он ее, – поставь лампу на место.

Сарла резко обернулась и столкнулась с ним лицом к лицу.

– Нет, Меррик, – пробормотала она, – уверяю тебя, ты что-то спутал.

Ларен тоже повернулась к нему:

– Клив поправится. Подойди, Меррик, ты уже можешь поговорить с ним. Теперь мы узнаем, что произошло на скале.

– Я знаю, что там произошло, Ларен. Только я еще не до конца понял. Сарла расскажет нам все, не правда ли, а, невестка?

Ларен медленно выпрямилась, вгляделась в бледное лицо Сарлы, ее тусклые глаза. Сарла вновь покачала головой, повторяя:

– Ты ошибаешься, Меррик, все не так, как ты решил, с Кливом – это был несчастный случай. Тихим, испуганным голосом Ларен спросила:

– Ты, Сарла? Это ты ударила Клива? Сарла молча качала головой.

– Но почему? Я ничего не понимаю. Он любит тебя, я видела это по его глазам еще до того, как мы отправились в Нормандию, и ты ведь тоже привязалась к нему, разве не так? – Тут Ларен запнулась и широко открытыми глазами посмотрела на Меррика. – Эрик? – прошептала она. – Это она убила Эрика?

– Да, она. Полагаю, она сделала это потому, что он в очередной раз изменил ей, теперь уже с тобой.

Я думаю, она убила его еще и потому, что появился Клив.

– Я спасла Ларен от насилия. Ты должен признать это, я спасла ее…

– Да, конечно, – подтвердил Меррик, – но вряд ли тебе стоит похваляться этим, Сарла. Истина открылась. Я хочу знать, почему ты покушалась на жизнь Клива.

– Ответь ему, Сарла, – послышался негромкий, полный боли голос раненого. – Скажи ему всю правду, иначе это сделаю я.

– О, Клив, ты снова с нами. – Ларен вновь кинулась к постели, нагнулась к больному, заслоняя его своим телом. Меррик отметил, что Ларен встала как раз между Кливом и Сарлой.

– Молчи, глупец. Ты лжешь, ты не посмеешь ничего сказать.

– Отойди, Ларен, – тихо попросил Клив. – Она не попытается вновь напасть на меня. Меррик, Сарла носит в чреве мое дитя, мы собирались пожениться, когда ты вернешься, да только вместе с тобой приехал и Халлад. Он поглядел на добрую, кроткую Сарлу и пожелал ее, и тогда она решила выйти замуж за него, а не за меня, ведь Халлад могуществен и , богат, он дал бы ей власть, драгоценные украшения, рабов. Что я! Ничто, во всяком случае, в ее глазах. Она надеялась, что Халлад поверит, будто дитя родилось от него. Я обещал ей, что не выдам, клялся, что всегда буду любить ее, но сказал, что не уступлю своего ребенка другому, не допущу, чтобы он воспитал его как собственного сына. Тогда она ударила меня камнем. – Клив смотрел на Сарлу не отрываясь. – Знаешь, Сарла, ты лишилась своей прелести. Это странно, но ты была так мила своей кротостью, своей застенчивостью, а теперь вот перед всеми обнаружила свою душу. Я помню, как ты провозгласила перед всеми, что Эрика убила ты, и тогда никто не поверил тебе – так ведь? Все думали, что ты заступаешься за меня и за Ларен.

Меррик глядел на Сарлу, на женщину, с которой он так сдружился в последние годы, он мог бы поклясться перед лицом богов, что жена его брата невинна, честна и добра. Совсем тихо он спросил:

– Деглина тоже убила ты?

– Я больше ничего не скажу, – буркнула Сарла.

– Я все ломал себе голову, – продолжал Меррик. – Как Деглину удалось освободиться от веревки и почему он не пытался бежать? Откуда взялся нож? Кузнец решил, что нож оставил у него в хижине кто-нибудь из воинов для починки, но никто не признал его своим. Это ты принесла нож, и ты зарезала Деглина. Ты не собиралась рисковать, да, Сарла?

Сарла выпрямилась во весь рост и громким, горделивым голосом объявила Меррику:

– Я хочу вернуться к родителям. Я собираюсь вскоре покинуть эту усадьбу. Этот негодяй лжет Ненависть к Халладу ослепила его. Да он жалок, посмотрите только на его шрам! Неужели найдется женщина, которая могла бы полюбить такого урода, к тому же человека, только что освободившегося от рабства? Каждое его слово ложь. Я отвергла Клива, и он пытается меня оклеветать. Я хочу уехать, Меррик.

Клив с трудом приподнялся на локтях:

– Сперва ты родишь моего ребенка, только потом я позволю тебе уехать. Ты согласен, Меррик?

– Это не твой ребенок! – крикнула она в лицо Кливу. – Это сын Эрика! Если родится мальчик, он унаследует Мальверн.

Клив покачал головой:

– Извини, Сарла, но ребенок мой. Я могу поклясться, что у тебя были месячные уже после того, как Эрик умер.

– Ты лжешь!

– Он говорит правду, – произнес Меррик. Он склонил голову и надолго умолк. Наконец он сказал:

– Я рад, что ты остался в живых, Клив. Все это слишком страшно.