Текст книги "Два мига для тебя"

Глава 13

День плавно перетекал в вечер. Все те же бесконечно растянутые сутки, в течение которых многое успело произойти. Бегство в загородный дом, ночь у камина, утро у моря… Потом они с Дарой долго бродили по лесу, отгородившись от проблем стеной смеха и шуток, и улыбок, и взглядов. Дара учила его искать грибы, говорила, что в детстве проводила лето в русской деревне, а там этим бесполезным занятием грешили все. Она даже заговорила в какой-то момент по-русски; язык был странным, как все славянские языки. Иэн улыбался и покорно пытался отличить сыроежку от масленка, но получалось у него плохо. Он даже нашел один гриб, чем был несказанно горд. Дара хохотала и объясняла: то, что он с таким энтузизмом извлек из кустов, – это не гриб, а доисторическая окаменелость. При более детальном исследовании выяснилось, что добыча Иэна принадлежит к семейству заплесневевших кусков хлеба, после чего находку зашвырнули обратно в подлесок.

Они обедали на террасе; Жерар подал им еду на изумительной красоты посуде, и Дарина долго разглядывала свою тарелку; она уничтожила пищу с поразительной быстротой, только бы рассмотреть, что нарисовано на блюде. Как оказалось, там сражались не на жизнь, а на смерть два воина в тяжелых доспехах. Картинка натолкнула девушку на определенные мысли, и после обеда она робко попросила Иэна показать, как он управляется с мечом.

Они прошли в оружейный зал, где по стенам было развешано оружие. Иэн послал Жерара за Сэмом, постоянным партнером в тренировках; тот вскоре явился и произвел неизгладимое впечатление на Дару – она озадаченно прошептала Иэну на ухо, что впервые видит мужчину более семи футов ростом.

На Иэна возможность поразмяться подействовала благотворно. Через полчаса кружения по залу он не только не утомился, наоборот – почувствовал себя лучше. Даже вечная спутница – мигрень испарилась без следа. Иэн был этому только рад. Он уже успел забыть, что это такое, – когда не болит голова.

А потом Дарина, у которой слипались глаза, заснула у Иэна на плече, и он отнес ее в ту спальню, где они провели свою первую ночь. Пусть девочка выспится. Время еще есть, немного, но есть.

Сам Иэн спать не мог. Утренний приступ утомил его, но глаза упорно не желали закрываться. Он ходил по комнате, то садился в кресло, то подходил к кровати проверить, не разбудил ли Дару, то стоял у окна и долго смотрел на темнеющее небо. В конце концов он отправился в кабинет, нашел в ящике стола сигары, вернулся в спальню, закурил, и ему немедленно стало легче.

Итак, пора подвести итоги. Он давно догадывался, что не все так гладко, как пытался обрисовать это Герберт. Деликатность – самый скверный недостаток врача… Приступы повторялись уже дважды в сутки, а иногда Иэн просто не мог сообразить, что вокруг него происходит; мир становился то полутемным, как пыльный чердак, то звонким и ярким до тошноты. Иэну хотелось упасть где-нибудь и закрыть глаза, и лежать так целую вечность, чтобы никто его не трогал… никто.

Бред. Иэн крепко затянулся и закашлялся: он успел отвыкнуть от сигар. Раньше, после смерти Мелли, он много курил. Потом бросил.

Иэн оглянулся на Дару. Она спала беспокойно: волосы разметались по подушке, руки раскинуты. Иэн подошел и остановился, глядя на нее. Дара. «Сколько мы с тобой знакомы?» Несколько суток. Вечность. Да, пожалуй, второе.

Дарина вскрикнула во сне, из-под опущенных век выкатились слезы. Иэн, в первое мгновение растерявшийся, сел на кровать и, приподняв Дару, прижал ее к себе. Она проснулась и вцепилась в него.

– Тихо… тихо, – успокаивал он ее. – Это просто сон… только плохой сон.

– Да…

– Все будет хорошо, – сказал Иэн, стараясь говорить как можно убедительнее. – Скоро плохие сны уйдут. С тобой все будет замечательно. Ты сможешь все пережить, боль уйдет, и… и у тебя с мужем будут дети…

– К черту Эвана! – она вдруг отодвинулась от него и заговорила яростно, страстно, совсем не в своей обычной манере. – Я уйду от него, Иэн. Уйду. После того, как я была рядом с тобой, я не смогу быть рядом с ним. Мне все равно, что подумают обо мне люди. Если я не буду с тобой, то – одна. Но не с Эваном, нет!

– Дарина… – Вот так история! Иэн не хотел разрушать ее брак и ее репутацию. «Господи, что я оставляю после себя? Только разрушения и смерть…» – Подумай. Ты не должна разрушать свою жизнь из-за меня.

– Я сделала это в первый же миг, когда увидела тебя, – она улыбнулась. – Иэн, тебе незачем винить себя и возражать мне. Я сама так решила. Ты лишь помог мне понять, чего я хочу. А теперь я знаю, что делать дальше, и ты не сможешь помешать мне, любимый… – Дарина нежно погладила его по голове. – Ты можешь только помочь.

Иэн наблюдал за ней с некоторым удивлением. Да ты, оказывается, боец, женщина… Я знал это раньше, но – не видел. А теперь вижу и знаю. Да. Тебе не нужны мои советы – ты умеешь идти сама. Ты молодец. Ты больше других достойна счастья.

Дарина, в свою очередь, наблюдала за ним.

– Я вижу, ты тоже что-то решил. Что?

– Я решил, что я самый счастливый человек на свете, – он негромко засмеялся. – Господи! Я никогда не умел ценить то, что имею. Может быть, мне стоит научиться?

– Определенно стоит, – кивнула Дарина. – Наверняка пригодится.

Иэн рассмеялся и поцеловал ее. Ее губы были мягкими и живыми, и сама она была – жизнь, упоительная и прекрасная. Его рука скользнула по шее Дарины, за кружевной ворот платья… Но нет. Не сейчас. Иэн с трудом заставил себя выпрямиться.

– Что мы теперь будем делать? – спросила Дарина.

– Поедем домой, – сказал он.

– Домой? – она изогнула дугой темную бровь, и Иэн улыбнулся, понимая, что она спрашивает у него на самом деле.

– Домой, – кивнул он.

Дарина еле успела привести себя в порядок, как Иэн потащил ее в холл, громко призывая Жерара. Жерар выкатился откуда-то, сияющий неизменной улыбкой, и умудрился одновременно поклониться Дарине и изобразить вежливое внимание – для Иэна. Тот немедленно начал сыпать приказаниями:

– Жерар, мы с леди уезжаем. Отошли людей к сэру Винсенту, а также в Риверфорт. Винсенту пусть передадут, что я утром буду в Лондоне, Риверфорт же пусть готовится принять новую хозяйку.

Дарина уронила перчатки.

– Это таким милым способом ты сообщаешь мне, что…

Иэн стремительно развернулся и приложил пальцы к ее губам.

– Тише, дорогая. Все потом. Ты говорила, что я волшебник… В ближайшие сутки я немного поколдую. Только не останавливай меня.

Жерар невозмутимо наблюдал за этой сценой.

– Это хороший совет, мадемуазель, – видимо, не выдержав, добавил он. – Если мсье в таком настроении, его и впрямь лучше не останавливать.

– Да? – девушка переводила взгляд с одного на другого. – Ну если вы мне советуете…

– Советуем, – хором сказали Иэн и Жерар.

Дарина развела руками.

– Куда мне против двух мужчин?..

– Сначала мы поедем в имение Беатрис, – объяснил Иэн. Жерар тактично испарился. – Я не желаю, чтобы хоть пятнышко появилось на твоей репутации. Ты точно решила уйти от мужа?

Ее глаза вспыхнули.

– Да! О да!

– Ну что же, – он засмеялся. – Я постараюсь максимально облегчить эту участь, если ты затем…

Настал ее черед прижимать ладонь к его губам.

– Тшш! Спросишь потом.

– О! Ну, если леди так желает…

– Леди желает, чтобы ты снял это, – она коснулась его маски.

Иэн покачал головой и лукаво улыбнулся.

– Не все сразу, Дара. Я люблю делать сюрпризы. Я сниму маску только там, куда придешь ты завтра вечером. Мы договоримся с тобой вот как. Сейчас мы оба едем в имение Беатрис. Там ты переоденешься, пересядешь в свою карету и отправишься в Лондон. Я поспешу вперед, мне много надо будет сделать за этот день. Потом я пришлю за тобой. А ты за это время объяснишься с Эваном. Ты согласна? У тебя нет возражений против такого плана?

Он тревожно и требовательно смотрел на нее, и у Дарины промелькнула мысль, что, в сущности, все мужчины – собственники. Как бы хороши они ни были.

Она кивнула:

– Да, Иэн. Конечно. Я полностью тебе доверяю.

Он сверкнул быстрой улыбкой, как клинком, выхваченным из ножен.

– Спасибо. Я постараюсь оправдать… Эй, что там еще?

– Лошади поданы, сэр, – сказал появившийся у него за спиной Жерар.

Ехать было трудно. Иэн сказал, что по прямой до имения Беатрис около пятнадцати миль, а в объезд – едва ли не втрое больше. И повел Дарину лесными тропами, заросшими совершенно одичавшими кустами, пугливо растопыривавшими ветки. Ориентацию в пространстве девушка потеряла где-то минуте на третьей езды, и ей оставалось лишь гадать, как Иэн умудряется не сбиваться с пути.

Дарина впервые находилась в гуще ночного леса, и ее пугали все шорохи, треск сухой ветки под копытами лошадей, качающиеся ветви. Кусты шуршали и таинственно вздыхали, и девушка, проклиная свое не в меру богатое воображение, представляла, что вот сейчас выскочит на тропинку какой-нибудь лихой парень, и никто больше никуда не поедет… Но время шло, кусты по-прежнему вздыхали, никто на дорогу не выскакивал, и Дарина постепенно успокоилась, хотя и не нашла в себе сил наслаждаться прогулкой.

Предоставив коню самому следовать за Фебом и убедившись, что Робин далеко не дурак и не потеряет идущего впереди коня из виду, Дарина обнаружила, что у нее есть превосходная возможность подумать и понять, что же делать дальше.

Итак, Эван. Сказанные Иэну слова о том, что она твердо намерена уйти от мужа, своей силы не потеряли; но теперь, по прошествии времени, Дарина ощущала смутное беспокойство: то, что она так самозабвенно произнесла, окажется отнюдь не легкой задачей. За три года она успела неплохо изучить Эвана и знала его отношение к тем, кто вздумает посягнуть на его собственность. А Дарина была его собственностью, полной и нераздельной, он сам не раз давал ей это понять. И она очень хорошо понимала, что к ее уходу, который Эван посчитает предательством, он вряд ли отнесется хотя бы с толикой понимания…

И будет прав.

Она предала всё. Себя, Эвана, всю свою жизнь… И кажется, только сейчас до нее начинает доходить, что же все-таки она наделала. Когда ее выдавали за Эвана, Дарина шла с осознанием того, что выходит замуж в первый и единственный раз: обратной дороги не будет. Ее и не было, до тех пор, пока из прорезей маски на нее не взглянули темные глаза рыцаря, которого она ждала всю жизнь.

Вышла замуж за Эвана, жила с ним и – ждала.

Церковь и общество не одобряют разводов. Допускают, но – не одобряют. Да и девушка сильно сомневалась, что Эван даст ей развод. У нее нет никаких шансов освободиться от него, и никакого права. Все права в его руках, и моральные тоже. Ведь это она, она изменила мужу, она собралась от него уходить, она нарушила все правила приличия, вышла за всякие рамки! Все эти дни Дарина препочитала не оглядываться назад, не думать о том, что же она на самом деле совершила, отправившись в ту ночь вместе с Иэном с бала; она гнала от себя эти мысли, упивалась вспыхнувшим чувством – но теперь… Теперь бежать некуда. Правда неизбежно откроется в ближайшие часы, и тогда уже нельзя будет отступить.

«Ты хочешь отступить, Дарина? – внутренний голос сочился насмешкой. – А как же твоя любовь? Разве это не будет предательством? Вот тогда уже точно – предашь всех…»

И внутренний голос тоже был прав… все были правы, только не она! Впрочем, как обычно.

Ее душа просто переполнилась стыдом – нестерпимым стыдом и острым ощущением своей вины перед всеми. Перед Эваном – за измену ему; перед Иэном – за эти сомнения и за то, что он наверняка подумал обо всем, о чем она думает сейчас и… и кем он теперь ее считает?

Господи! Дарина застыла в седле, внезапно сообразив, что могли означать слова Иэна о том, что он все уладит. Она не допускала и мысли, будто Иэн – Иэн! – способен подослать убийц к Эвану, однако он вполне способен прислать к нему секундантов и с присущей ему вежливостью пригласить Эвана разобраться, кому должна принадлежать Дарина. А ее муж не станет отказываться выяснять отношения – задета его честь. И если один не убьет другого, то наверняка ранит или покалечит… И это все из-за нее! Что же она натворила!

Дарина судорожно всхлипнула, но тут же приказала себе не распускаться. Что бы ни случилось, это уже случилось, и теперь надо решить, как разобраться с последствиями.

Она очень боялась, что Иэн узнает о ее опасениях. Но ведь он и так все понимает, сообразила Дарина. Должен понимать с первой минуты, как узнал о том, что она замужем… Конечно же! Он много раз спрашивал ее, действительно ли она хочет, чтобы произошло все, что между ними уже произошло, – и она отвечала «да», раз за разом переступая черту дозволенного Богом. И Иэн знал это, потому что сам верил. И тоже переступал.

«Прости меня, Господи, – беззвучно прошептала Дарина, – прости… Ты дал мне этот шанс – Иэна, но за все надо платить… Какую ты потребуешь плату?»

Это были кощунственные и неправильные мысли, но иначе она не могла. И самым отвратительным было то, что Дарина по-прежнему ощущала: она права была, придя к Иэну. Она спасла его… спасла ли? Да. Он будет уходить легко, потому что она будет держать его за руку.

Если раньше эта рука не поднимет пистолет. И потом – не упадет безвольно.

Кто оплачивает бал? Кто?

Дом Беатрис стоял посреди роскошного регулярного парка, к нему вела широкая дорога из белого кирпича. Копыта лошадей выбили на призрачном камне глуховатую дробь, как барабанщики перед казнью. В доме светились два окна под самой крышей – кто-то не спал.

Из-за горизонта катился рассвет, и небо приобрело багрово-синий оттенок – словно забрызганный кровью бархат. Дарину передернуло от этого невольного сравнения. Всё правильно, сказала она себе. В последние дни и не могло быть иначе.

Видимо, в доме услышали их приближение: зажегся свет в холле, дверь распахнулась. Всадники остановились у парадной двери. Иэн спешился с Феба медленно, осторожно, и помог Дарине. Выглядел он усталым.

К ним спускался человек в ночном колпаке и халате, со свечой в руке. Ветер пытался украсть пламя с фитиля. Украл.

– Леди Литгоу? Мы ждали вас. Прошу, следуйте за мной в дом.

– Подождите. – Она обернулась к Иэну. Тот подошел и обнял ее. – Ты позавтракаешь или…

– Или. – Он поцеловал ее. – Мне нужно спешить, если я желаю сделать все, как задумал.

– Ты поедешь верхом? Это опасно, ты один. Возьми одну из карет Беатрис. Беа не будет возражать.

– Карета – слишком медленное средство передвижения. Верхом я доберусь вдвое быстрее. Не беспокойся, ничего со мной не случится.

– Я надеюсь, – проворчала Дарина.

Нет, нельзя говорить о своих подозрениях насчет дуэли! Если это не пришло ему в голову, если у него какой-то другой план, то не сочтет ли он новый лучшим выходом из положения? Нет. Ни за что нельзя этого допустить!

– Будь осторожен. Хорошо, Иэн?

– Я всегда осторожен. Всегда.

Он крепко обнял ее, потом отодвинулся и вставил ногу в стремя. Усевшись в седло, Иэн кивнул Дарине.

– Мы увидимся завтра. Я пришлю за тобой, хорошо? А ты постарайся уладить все свои дела с Эваном.

– Хорошо. Иэн…

Но он уже развернул Феба и, взяв с места в карьер, скрылся.

Глава 14

Ртуть солнечных лучей выливалась с небес на плечи так тяжело, что Иэн сгибался в седле.

Лесная дорога сытой змеей неторопливо ползла вдаль. Иэн обеими руками вцепился в поводья и гриву Феба, заставляя коня идти вперед, не сбавляя шага. У него осталось слишком мало времени, чтобы позволить себе остановиться. Он знал, что остановиться – значит умереть. Вперед, только вперед. Он натягивал поводья лошади так, что Феб недовольно мотал головой.

Когда солнце достигло зенита, Иэн понял, что остановки не избежать.

Дорогу пересек по-детски веселый ручей, торопливо бежавший из лесной чащи. Повернув Феба, Иэн въехал в густую прохладу еловых ветвей, в терпкий запах хвои. Через некоторое время открылась поляна, где среди каменной россыпи и брал начало ручей. Иэн сполз с коня, а вышколенный Феб деликатно отошел на пару шагов и, воспользовавшись случаем, с завидным энтузиазмом начал жевать траву.

Вода в ручье оказалась хрустально-ледяной. Иэн долго лежал в ней щекой, в кожу вдавились мелкие камешки. Вода текла и текла перед глазами, убегая вдаль, унося песчинки и мысли. Иэн почти не видел ее; мир пульсировал, словно кошачий зрачок, стремительно менял цвета. Камень, лежавший у ручья, оскалил зеленые мшистые зубы.

Иэн перевернулся на спину, глядя вверх, туда, где оранжевой чернотой сияло небо. Оно надвигалось, распахивало жадную пасть, дышало смрадом. Оно было голодно.

«Не надо, – смутно подумал Иэн, – не сейчас, пожалуйста…»

Краски слиплись и поплыли. Иэн закрыл глаза, но солнечный свет укусил веки, стремясь выжечь, выесть, выгрызть спасительную темноту под ними.

…Он лежал долго. Очень долго. Тени удлинились, и солнце начало путь к западному краю земли. Плащ, полоскавшийся в ручье, истекал водой. Мир снова стал привычным, небо было небом, а камни – камнями, но это только казалось. Иэн знал их настоящие лица.

Он лежал и смотрел в обманчиво-золотистые небеса.

«Сколько еще, Господи? – спросил он. – Сколько – еще?»

Ответа не было. Но несколько мгновений у него еще оставалось. И надо было спешить.

Геракл совершил двенадцать подвигов. Иэн совершил один: он встал и сел на коня.

Трактир, в котором он остановился перекусить, располагался в непосредственной близости от Лондона, на одной из оживленных дорог. Есть Иэну не особенно хотелось, но выпить что-либо было просто необходимо. Оставив Феба на попечение бдительного конюха, Иэн зашел в трактир и попросил сидра.

Он сидел, смотрел в стол, рисуя пальцем на потемневшем дереве странные узоры. Неожиданно кто-то загородил ему свет. Иэн поднял голову, моргнул, прищурился.

Этого человека он, кажется, не знал. Элегантный, приятной наружности джентльмен, в темном верховом костюме, при трости. Он изящно уселся за стол напротив Иэна, бросив перчатки на соседний стул. Темные глаза незнакомца смотрели изучающе.

– Добрый день, – голос у него тоже оказался приятным – густой, бархатистый.

– Добрый, – согласился Иэн.

Незнакомец помолчал. Было в нем что-то странное. Иэн понимал: он не зря сел напротив него. Еще один из команды Джона? Выследил? Непохож. Слишком изящен для наемного убийцы, слишком дорого одет.

– Честно говоря, – сказал незнакомец после продолжительной паузы, – я думал, что при встрече немедленно снесу вам голову. Невзирая на последствия. А их я великолепно себе представляю, учитывая свое и ваше положение. Однако я имею честь наблюдать за вами уже полдня, и желание убить вас на месте несколько… притупилось. Это не означает, что оно исчезло совсем. Скажем так, мне захотелось сначала с вами побеседовать.

– Слишком длинная прелюдия, – вежливо сказал Иэн. – Вы не могли бы перейти ближе к делу?

– Вы не узнали меня, – резюмировал незнакомец. – Жаль. Несколько неосмотрительно с вашей стороны – не помнить человека, жена которого вместе с вами наставляет ему рога. Мы с вами несколько раз сталкивались в свете. Впрочем, я и не надеялся, что вы меня вспомните.

– Я вспомнил вас, граф Шеппард, – отстраненно сказал Иэн.

– Я польщен.

– Чего вы от меня хотите?

– Вы спрашиваете это у меня? – притворно удивился Эван. – А вы сами не догадываетесь?

– Полагаю, вы хотели услышать от меня спешные оправдания и отрицание содеянного, – слегка улыбнулся Иэн. Он не испытывал к этому человеку ни ненависти, ни раздражения. Только легкий интерес. – Вы ведь понимаете, что этого не получите?

– Что вы, – поморщился Эван, – какие оправдания… Не держите меня за идиота. Само собой, оправдываться вы не станете. Мне нужны объяснения.

– То, что они вам нужны – это ваши проблемы.

– Зря вы так. Я ведь не закатываю вам истерику, словно нервная девица. Я всего лишь прошу – нет, требую! – ответить на один вопрос: почему? Что она такого нашла в вас, чем ее не устроил я?

Иэн, прищурившись, внимательно смотрел на Эвана Литгоу, графа Шеппарда. Тот сидел, напряженно выпрямившись, побелевшие пальцы сжимали трость. И в глазах его тоже не было ненависти, только его собственное несчастье.

– Она не любит вас, – мягко сказал Иэн.

– Хотел бы я знать – почему… – пробормотал Эван. – Я дал ей все…

– Кроме свободы выбора, – кивнул Иэн.

Эван внимательно посмотрел на него.

– Она сказала это вам?

– Нет.

– Это столь очевидно, и лишь я в слепоте своей не вижу?.. Возможно, вы правы. Однако, как бы там ни было, я полагаю себя оскорбленным. И мое воспитание велит мне потребовать сатисфакции.

– А что вам велит сердце? – полюбопытствовал Иэн.

– Мое сердце теперь мертво, – обыденно сказал Эван.

Несмотря на некоторую напыщенность слов, прозвучали они искренне. Иэн был несколько озадачен: такой реакции он от Эвана не ожидал. Он знал, что рано или поздно ему придется столкнуться с покинутым мужем Дары, и не предвидел в этой встрече ничего приятного, готовился выдержать скандал. Но в созданном им образе не было ничего общего с сидящим напротив человеком, измученным ревностью и очень уставшим.

Эван, видимо, что-то понял, так как печально улыбнулся.

– Вы ожидали, что я… Да. Я мог бы. Вы ведь понимаете – скандал сезона… Но у меня есть несколько причин не делать этого. Во-первых, мне не слишком нравится роль мужа-рогоносца; я предпочту видеть рога лишь в своем зеркале, но не во всех зеркалах высшего света. Во-вторых, мне это надоело. Мы с Дарин три года супруги, я сделал все, чтобы она полюбила меня. Только, боюсь, я не сумел разглядеть ее, точно так же как и она не сумела разглядеть меня. Два чужих близких человека. Вы понимаете?

– Вполне.

Эван аккуратно положил трость рядом с перчатками и подался вперед, скрестив пальцы.

– Я не беру вас на жалость. И не изливаю душу. Я лишь хочу объяснить, чтобы вы поняли и объяснили мне остальное, прежде чем я брошу перчатку вам в лицо… Я ехал за вами от имения Локфордов. Я видел вас на той поляне в лесу… Вы умираете. Верно?

– Да, – сказал Иэн. Странный человек: стоять два часа и смотреть, как, лежа на земле, пытается не уйти в смерть его… враг?

Эван кивнул.

– Я не ошибся. Тогда объясните мне – зачем? Вы ведь убьете и ее. Зачем уводить ее не только из семьи, но и из жизни?

– Вы неправы. Она будет жить дальше. Она сильнее вас и меня, вместе взятых.

– Возможно. Но причинять ей боль… за одно это я готов вас убить.

Иэн смотрел в сторону.

– Это был ее выбор.

– Вы должны были отказать ей в этом выборе! – зло вскричал Эван. – Она не понимает, что делает!

– Мне показалось, что дать ей право выбирать первый раз в жизни – честнее.

– Камень в мой огород? Да, вам есть в чем меня упрекнуть. Я заключил сделку с ее отцом, чтобы Дарин выдали за меня. Поверьте, ей стало лучше оттого, что она уехала из родного дома. Ее отец – отвратительный тип. Я освободил ее…

– Нет. Всего лишь заключили в другую клетку.

– Для того ли, чтоб вы заключили ее в третью? – возразил Эван. – Кто тут без греха? Дарин – не птица. Она не умеет летать. И отпускать ее в свободный полет – да я скорее умру, чем сделаю это.

– Вам не кажется, что пора начать учитывать и ее мнение?

– А каково оно, не просветите?

– Она хочет остаться со мной.

Эван помолчал. Потом вдруг сухо усмехнулся.

– Вы, по сути своей, ничем не отличаетесь от меня. Только вы, захотев ее себе, сумели убедить в том, что и вы нужны ей. На самом деле, это она вам нужна, необходима, как воздух. Вы дышите ею. В свои последние дни вы дышите ею. Как думаете, это справедливо – взваливать на нее такую ответственность?

– Я спрашивал об этом ее и себя. Я пытался помешать ей. Но она выбрала.

– И вам это только на руку.

– Не стану отрицать.

Эван немигающе уставился на Иэна. Если бы взгляды могли убивать…

– Вы – деловой человек, насколько я о вас наслышан. Я предлагаю вам альтернативу дуэли. Откажитесь от Дарин, пока не поздно. Что вы хотите за это? Если это в моих силах – я заплачу требуемую цену.

– Не оскорбляйте свою жену, – с отвращением сказал Иэн, – один раз вы ее уже купили. Видите, к чему это привело?

– Чего же вы хотите? Чтобы я сдался без боя? Мы обвенчаны, и пока смерть не разлучит нас…

– Смерть, – усмехнулся Иэн. – Ну конечно.

– Уйдите с дороги, – посоветовал Эван. – Уходите, оставьте ее. Умирайте один. Не тащите ее за собой. Она слишком дорога мне, что будет с вами – мне безразлично. Главное, чтобы у нее все было хорошо.

– Тогда я могу повторить то, что уже сказал. Дайте ей решать самой.

– Не могу. Верите, не могу. Слишком за нее боюсь.

– Это я понимаю.

Они долго молчали.

– Вы любите ее? – наконец спросил Эван.

– Да.

– Тогда у нас один выход. – Он взял со стула одну из перчаток, но не стал швырять ее, а аккуратно положил перед Иэном. – Вот…

Иэн взял перчатку, повертел ее в руках.

– Вы желаете этого… Эван?

– Я должен.

– Понимаю. Что ж… – Он вернул перчатку владельцу. – Вызов принят. Когда, где?

– В ближайшем безлюдном месте. Немедленно. У меня с собой пистолеты.

– Вам так не терпится?

– Не люблю откладывать те дела, выполнение которых представляется сомнительным. Не приведи Бог, вы умрете, успев натворить дел, но не успев за них ответить. – Встретившись глазами с Иэном, он добавил: – Никому о вашей болезни я не скажу. Даю слово. Я не имею ничего против вас. Только против ситуации.

– Может быть, тогда логичнее попытаться убить ситуацию?

– Именно это я и пытаюсь сделать.

– Ваше право.

Наконец, принесли заказанный Иэном сидр.

До «ближайшего безлюдного места» – обгорелых развалин хутора посреди зеленого поля – они добрались в молчании. Иэн испытывал странное отупение. «Возможно, и к лучшему», – скользнула серая мысль. Не надо будет мучиться дальше, палец Эвана нажмет на курок – и все… «А Алекс? А Дара? Не будь идиотом… Нельзя все время думать только о себе».

Они спешились и привязали коней к хилому деревцу. Оступаясь на кучах мусора, прошли внутрь дома – там оказалась ровная площадка длиной около тридцати шагов, частично заваленная рухнувшими, опаленными огнем балками.

– Идеально, – пробормотал Эван, осматриваясь. Он поставил на землю тяжелый ящик, присел рядом и открыл его. Внутри, поблескивая перламутром отделки, лежала пара пистолетов. – Выбирайте. Если желаете, можете проверить: заряжены оба.

– Я поверю вам на слово. – Иэн взял пистолет. Эван забрал себе второй, поднялся, отшвырнул ногой ящик и принялся отмерять шаги. Иэн стоял, оглядывался по сторонам. Косые солнечные лучи падали сквозь обгорелые проемы окон, слепо смотревших на все четыре стороны света. Эван, закончив отсчет, провел на земле две черты. Стреляться предстояло с расстояния в двадцать ярдов. Иэн взвесил пистолет в руке. Никаких шансов. Он чувствовал себя отвратительно, перед глазами периодически все расплывалось.

– Давайте договоримся, – Эван подошел к нему. – Если вы окажетесь более метким стрелком, отвезите мое тело домой. Дорого бы я дал, чтоб посмотреть, как вы будете объяснять это Дарин… Если же мне удастся убить вас, окажу вам такую же услугу.

– Куда везти-то – знаете?

– Разумеется.

Эван отвернулся и пошел на свою позицию. Иэн сказал ему в спину:

– А вы никогда не задумывались о том, что важнее – люди или принципы?

– Люди, – немедленно откликнулся Эван. – Только временами принципы бывают сильнее нас.

Иэн пожал плечами и пошел на свой конец площадки.

Они остановились и повернулись лицом друг к другу. Эван приподнял пистолет.

– Знаете, – сказал он громко, – для меня будет честью убить вас… Или погибнуть от вашей руки. При других обстоятельствах…

– Взаимно, – Иэн отсалютовал ему пистолетом, как шпагой.

Эван кивнул, и они начали сходиться.

Время будто замедлилось. Иэн сделал шаг, другой, третий, а мысли тем временем толпились в голове, как ярмарочные торговки на площади. «Каждый сам дерется за свое счастье, а Дарина – моя, так что отступитесь, граф Шеппард». Дуло пистолета почему-то никак не желало смотреть в голову Эвану. И было как-то дико убивать человека, с которым Дарина прожила последние три года и вины на котором особой нет – только вина в эгоистичности собственной любви…

«Разве мы не одинаковые, а?»

Иэн мотнул головой – земля кружилась, перед глазами стоял туман, и было понятно, что в Эвана он не попадет. Разве что ранит, и что дальше? Все равно это не решение проблемы, раз уж они с мужем Дары столкнулись лицом к лицу. Мгновенно приняв решение, Иэн отвел руку с пистолетом и выстрелил в сторону. И остановился, давая Эвану возможность выполнить задуманное. Вдруг стало поистине все равно, и даже перед Дариной не было стыдно за это равнодушие. «Давай, стреляй, получай свое решение ситуации и иди отсюда».

Эван выстрелил.

Иэн некоторое время стоял и слушал, как нестерпимо звенит в ушах тишина. Потом открыл глаза и посмотрел на графа Шеппарда: тот стоял, задумчиво глядя на Иэна, и дуло пистолета, из которого еще шел дымок, смотрело в небо.

– Почему вы это сделали?

– А почему – вы? – невесело усмехнулся Эван и опустил пистолет.

– Я бы все равно в вас не попал.

– А я бы попал, и это было бы… не по чести.

Иэн покачал головой и присел на лежащую неподалеку балку.

– Какая разница? Вы обманутый муж, имели полное право меня пристрелить.

– Есть еще, знаете ли, совесть, – буркнул Эван.

Он подошел и присел рядом с Иэном на балку, не замечая, что пачкает свой добротный костюм.

– Я вас не ненавижу, – сказал Эван после длинной паузы, – и это даже странно. И желание убить вас, оно… Неважно. Я люблю свою жену и готов драться за нее с целым миром, но вы… Вы и так умрете, прежде успев сделать непоправимое.

– Уже сделал.

– Да, и я это понимаю. – Граф потер лоб. – Черт побери, вы хоть минуту способны подумать не о себе? Вы оправдываете себя выбором Дарин, но на деле это ваш выбор, к которому вы склонили ее.

– Не судите о том, чего не знаете. – Иэн сказал это излишне резко, потому что в глубине души понимал: Эван в чем-то прав. Иэн не оставил Дарине выбора, увезя ее с бала у Литлби. Да, уйти от мужа она решила сама, но насколько велико было его давление? Как дать свободу, когда клетка так тесна? «Ох, как же я перед всеми виноват, – и, в первую очередь, перед женщиной, которую полюбил…»

Иэн посмотрел на графа Шеппарда.

– И что теперь? Продолжим врукопашную?

Эван покачал головой.

– Нет.

– А как же ваши принципы?

– Остались незыблемы. Но сегодня я вас не убью. Может быть, потом, если вы испортите жизнь моей женщине.

– Она вам не принадлежит.

– Как и вам.

Солнце грело кожу, и было так хорошо сидеть и слушать, как чирикает на стене тощий воробей…

– Ну и как это, страшно? – неожиданно неловко спросил Эван. Иэн даже не сразу понял, о чем говорит граф.

– Страшно?

– Умирать. Вы большой мерзавец, но мне вас… жаль.

– Не надо мне вашей жалости, – огрызнулся Иэн. – Оставьте себе. – Он наконец бросил пистолет в траву. – Я сижу здесь, с вами, а время уходит. – И вдруг добавил вполне миролюбиво, сам себе удивляясь: – Цените время, граф, и то, что вам дано. Это самое важное.