Текст книги "Два мига для тебя"

– Слишком легкомысленна. Если я женюсь, начнется такое… Она не сумеет противостоять. Тяжбы за опекунство все равно не избежать, у Марго толпа жаждущих родичей, они нападут на Винса сразу же, если его назначить опекуном Марго; и как ни крути, ближайшим родственником Алекса остается Джон. Нет, если она останется одна, то не сможет. К тому же… ты знаешь.

Винсент потускнел.

– Это была хорошая идея, – сказал он Дарине. – Увы.

– Почему же? – она лихорадочно соображала. – Скажите, вы женаты, Винсент?

– Пока нет. Но собираюсь. Почему вы спросили?

– Вы любите свою невесту?

– До рези в глазах. – В голосе Винса появилось любопытство. – Зачем вам это?

– А она любит вас?

– Если бы не любила, не согласилась бы выйти за меня замуж.

– На что она готова ради вас?

– На многое.

– Спасти человеческую жизнь она готова?

– Всегда.

– Вы уже объявляли о своей помолвке?

– Нет…

И тут до него, кажется, дошло. Он откинулся на спинку кресла и принялся смеяться – сначала тихо, потом все громче и громче.

– Вы… вы… – сказал он, задыхаясь, – вы – самая хитроумная маленькая леди, которую я когда-либо знал. Я поцелую вам ноги!

– Так, – пробормотал Иэн, – думаю, я тоже начинаю понимать…

– Я все же изложу свой план вслух, – невинным голоском пропела девушка. – Иэн немедленно женится на вашей невесте, Винсент. Если она согласится, разумеется. После его… смерти вы, выждав некоторое время, тоже женитесь на ней. И оказываетесь опекунами Алекса, а также управителями его имущества. Пока господин Джон опомнится, вы успеете закончить оформление всех нужных бумаг и решите все сомнительные вопросы. Только одно меня тревожит. Это рискует отразиться на вашей репутации… Ваш демарш будет огромным скандалом.

– О репутации ли речь? – отмахнулся Иэн.

– А юридически подкопаться практически негде. Правильно составленное завещание и… Хм. – Винсент подергал себя за мочку уха.

Неожиданно Иэн обнял Дарину и крепко прижал к себе. Она затихла в этих ласковых объятиях.

– Моя девочка, – шепнул он ей на ухо, – спасибо тебе. Но я не смогу…

– Нет! – она резко выпрямилась. – Ты это сделаешь, Иэн. Ты не имеешь права сейчас думать о чувствах. Самое главное в данный момент – твой сын. Ты должен сделать это ради него.

Он мгновение помедлил, затем кивнул.

– Да. Ты права.

Винсент, наблюдавший за ними, о чем-то напряженно размышлял.

– Иэн, – он говорил медленно, растягивая слова, – как ты думаешь, не настало ли время воспользоваться тем, что ты имеешь?

– Что? – Иэн с трудом оторвал взгляд от Дарины и непонимающе воззрился на друга.

Винс встал и, перегнувшись через стол, сказал все тем же театральным шепотом:

– У тебя есть одна вещица – печать на золотой цепи. Как думаешь, ты можешь этим воспользоваться? Хотя бы сейчас?

Иэн долго молчал, прежде чем ответить.

– Винс, ты знаешь, я дал Слово.

– К черту твои Слова! – Винсент, видимо, относился к той же породе людей, что и Иэн – голос его в минуты ярости понижался до шепота. – Подумай о сыне. Подумай о ней, – он кивнул на Дарину, которая окончательно потеряла нить разговора и теперь лишь недоуменно хмурилась. – Один раз ты можешь его нарушить. Это не закон. Это всего лишь клятва, данная тебе – тобой. Подумай. Мне кажется, это крайний случай.

– Я даю Слова не для того, чтобы их нарушать, Винс, – устало сказал Иэн. – И не беру их назад. Ты знаешь. Я скорее умру, чем опять нарушу Слово.

Винсент упал обратно в свое кресло.

– Ты и так умрешь.

Дарине показались жестокими его слова, однако через мгновение она сообразила, что этим Винсент пытается подвести Иэна к принятию какого-то решения. Однако тот лишь пожал плечами:

– Как и все.

Винсент вздохнул.

– Ну что ж… – Он поднялся. – И все же я советую тебе поразмыслить над этим. А я возвращаюсь в Лондон. И тебе советую прибыть туда как можно быстрее, если хочешь, чтобы удалось реализовать план этой умной леди. – Он поцеловал Дарине руку.

– Погодите! – она искренне недоумевала. – Джентльмены, о каком отдыхе сейчас может идти речь? Вы должны немедленно возвращаться в Лондон, оба. Надо устроить все, пока…

– Тсс, – Иэн коснулся пальцами ее губ. – Я не хочу отказывать тебе в празднике.

– Самым большим праздником для меня будет, если все сложится хорошо с Алексом. Иэн, ты не должен терять ни дня, потому что…

Винсент прервал ее:

– Вы неправы, леди. В ближайшие три дня я вполне смогу обойтись без него. Три дня, но не больше. Советую вам потратить это время с пользой, – он усмехнулся и кивнул Иэну. – Через три дня я жду тебя дома. Проверим, сработает ли новая тактика. Я поговорю с Мэрси. Ее родители будут в шоке. Боже, я это уже предвкушаю.

– Спасибо тебе, – сказал Иэн. Винс одарил Дарину быстрой улыбкой, развернулся и начал пробираться к выходу из зала.

Молодая женщина проводила его взглядом.

– Ты уверен, что поступаешь правильно? Я все еще считаю, что тебе надо бы поехать с ним.

– Три дня, Дара. Это гораздо меньше, чем две недели, но все равно – это целых три дня. Пусть дела подождут. У нас есть наши семьдесят два часа.

– Если ты так решил…

– Идем. – Иэн поднялся, держа ее за руку. – Мы не успеем туда, куда я хотел тебя отвезти – дорога отнимет слишком много драгоценного времени. Но я знаю, куда нам можно податься.

– Винсент забрал экипаж?

– Нет, он уехал верхом. Экипаж в нашем распоряжении.

Идя вслед за Иэном к выходу, Дарина вспомнила о том, что через три дня ей придется вернуться в реальный мир. Пусть. Сейчас она сбегала в сказку. Не в танец – в музыку.

И она самолично убьет того, кто скажет, что они с Иэном – последние скрипки.

Глава 12

Она узнала дом сразу же.

– Мы уже были здесь, позавчера. – Время перевалило за полночь. – И снова здесь. Так странно. Я думала, что никогда больше не увижу этого места.

– Я тоже думал, что ты его не увидишь, – весело сообщил Иэн. – Какой я был дурак!

– Ты и сейчас… – она прикусила губу, сдерживая улыбку. – Ой! Э-э… Я ничего плохого не имела в виду!

– Я знаю. – Он распахнул дверцу кареты и помог Дарине выйти. Оглядел ее со всех сторон. – И я рад снова привезти тебя сюда.

– Благодарю вас, сэр, – она присела в реверансе. Иэн засмеялся и, приказав кучеру распрягать лошадей, повел девушку в дом.

Теперь она смогла как следует рассмотреть холл – и в который раз поразилась изяществу и вкусу, с которым были обставлены комнаты в этом доме Иэна. Широкая лестница вела на второй этаж, под потолком поблескивала огромная люстра, на стенах висели зеркала в изящных рамах. Люстра не горела, и половина холла была погружена во тьму.

Их встретил невысокий пухлый человек, так низко поклонившийся им, что Дарина на миг испугалась, как бы его верхняя половина не перевесила нижнюю и он не упал прямо к ним с Иэном в ноги. Но человечек сумел сохранить равновесие и, разогнувшись, суровым басом с легким акцентом провозгласил:

– Добро пожаловать, мой господин! Добро пожаловать, прекрасная госпожа!

– Ох… спасибо, – Дарина была несколько огорошена таким приемом. Она вспомнила, что уже слышала голос человечка – в полусне, когда они с Иэном сюда приехали в первый раз. – А вы… кто?

– Самый преданный слуга этого дома! – по его лицу расплылась добродушная улыбка. Дарина сама невольно начала улыбаться. – Мадам, я рад приветствовать вас здесь, и если я могу сделать для вас что-нибудь, только прикажите – я совершу все, что в моих силах! Для Жерара Лумье нет ничего невозможного!

Француз!

– Спасибо. – Девушка была растрогана.

– Жерар, ты непревзойденный хвастун! – улыбнулся Иэн. – Пусть подадут для начала шампанское и фрукты в малую гостиную.

– Хоть луну с неба! – пылко вскричал человечек.

– Ну, луну я даме сам достану. Шампанское, Жерар. И – кыш! Чтобы через полчаса я никого не видел поблизости.

– Никого и нет, кроме меня и Сэма, – объяснил француз. – Остальные на свадьбе в деревне.

– Тем лучше.

Француз еще раз продемонстрировал Дарине свою улыбку, теплую, как свежевыпеченная сдобная булка, и бросился выполнять приказ. Выглядело это так потешно, что девушка не выдержала и фыркнула.

– Жерар – один из самых лучших моих служащих, – пояснил Иэн.

– Я могу понять, почему им доставляет удовольствие служить тебе.

– Хватит стоять на пороге, – Иэн увлек ее за собой. – Идем.

Они свернули в коридор, начинавшийся справа от лестницы. Там было темно, на полу лежали пятна лунного света. Луна светила из окон по правую руку. Иэн и Дарина шли по серебряному узору света к двери в дальнем конце. Слышно было только дыхание.

Дарина представила себе, что они с Иэном – в старинном замке, а не в доме постройки конца восемнадцатого века. Этот коридор – вовсе не коридор, а галерея, нависающая над лунным залом. На Дарине длинное платье из серебряной парчи, оно тихо шуршит. А на Иэне (она бросила взгляд на своего молчащего спутника) блестит кольчуга, и на боку висит меч в украшенных драгоценными камнями ножнах. И над коридором висит тишина.

Ей так ясно представилась эта картина, что, когда Иэн распахнул дверь, девушка ожидала увидеть комнату, увешанную гобеленами, в которой гуляют сквозняки. А увидела – зал. Богато обставленный, с высокими окнами и дверью в сад. Здесь тоже с потолка свисала хрустальная люстра. Горел камин и свечи на столе. «Если это – малая гостиная, – ошеломленно подумала Дарина, – то как же выглядит большая?»

– Прошу! – Иэн усадил Дарину на софу, а сам опустился на ковер у ног девушки и взял ее руки в свои. Он поцеловал ее пальцы и спросил мягко: – Как ты себя чувствуешь?

Она закрыла глаза и сказала тихо:

– Я счастлива.

Нарочито громко хлопнула дверь; появился Жерар, водрузил на стол поднос с шампанским и фруктами и бесшумно ретировался. Очень корректные слуги у Иэна: хозяин привез в дом любовницу, а они толко улыбаются. Оливер, вздумай Дарина привести Иэна в свой дом, просто кипел бы от негодования. А, пусть они провалятся сквозь землю, блюстители нравственности…

Время застыло. Дарина ощутила это почти физически. До сих пор события неслись, как сумасшедшая лошадь, и она еле удерживалась в седле. А теперь ей показалось, что они с Иэном достигли островка покоя, где нет времени, нет суеты, нет никого и ничего, кроме них. Здесь она могла вздохнуть полной грудью и забыть обо всем и обо всех, кроме Иэна.

Она сделала долгий вдох и обнаружила, что Иэн смотрит на нее. Он сидел спиной к огню, и Дарина не могла разглядеть его лицо. И вдруг в душе всколыхнулась такая обжигающая волна тепла, что Дарина не выдержала. Она упала на колени Иэну и крепко, очень крепко обняла его. «Никому тебя не отдам. Не отдам смерти. Ты мой!»

Кажется, это однажды говорил ей Эван?..

Иэн тоже обнял ее, зарылся лицом в ее волосы; он дрожал. На ресницах Дарины повисли сверкающие капельки слез; в них переливался огонь в камине. Ей было очень больно, словно в грудь воткнули кинжал. Это была не ее боль. И Дарина, оторвавшись от Иэна, разбила стеклянную стенку:

– А, пошло все к черту! Я люблю тебя!

Иэн, казалось, на миг перестал дышать; потом втянул в себя воздух и выдохнул со стоном:

– Да, пошло к черту! Я тоже люблю тебя, Дара.

Они смеялись и плакали одновременно.

– Господи… какие мы глупые… – Иэн провел ладонью по щеке Дарины, отирая слезы. – Дара…

Она всхлипнула:

– Как все вовремя! Как все… премудро!

– Как все верно… – он кивнул. Дарина смеялась, из глаз лились слезы, и она не могла их остановить. Иэн прижал ее к себе, приласкал, утешая, как ребенка.

– Есть на свете справедливость. Есть! Господи, мы успели! Господи, спасибо! Спасибо…

Он целовал ее волосы, мокрые щеки…

– Я думаю… это было… всегда, – выговорил он между поцелуями. – Иначе – как?..

– Я тоже так думаю.

Они долго сидели так на полу, прижавшись друг к другу. Так долго, что растаял лед в ведерке, где остывала, вернее уже согревалась, бутылка шампанского. Так долго, что начал гаснуть огонь в камине. Пламя еле плескалось на обратившихся в золу дровах. Свечи погасли.

Дарина водила пальцем по краю бархатной маски, которая все еще закрывала лицо Иэна. Потом спросила шепотом:

– Может, снимешь?

Он еле заметно покачал головой.

– Опасность остается, Дара. Для тебя. Я опасный человек, видишь, за мной даже охотятся… Я не желаю, чтобы началась охота за тобой.

– Не надо бояться за меня. Я сама сумею сделать это не хуже… И потом, Винсент сумеет защитить нас.

– Винсент не может быть везде. Он находится со мной. Он не сумеет охранять и тебя. Ты разрушишь свой брак и… Кстати, что ты теперь будешь делать?

– Я не знаю. – Ей не хотелось говорить об Эване в такую минуту, но она понимала, что этот вопрос требует немедленного выяснения. – Я… не могу больше оставаться с ним. Но и уйти от него тоже не могу. Мы слишком крепко привязаны с ним друг к другу, пойми, Иэн…

Он кивнул.

– Я понимаю.

– Он не отпустит меня, – продолжала Дарина. – Он…

– Я понимаю, – повторил он. – Не нужно. Теперь ты осознаешь, почему так важно, чтобы вся эта история оставалась за семью печатями? Тебе с ним жить. А я и так сделал твою жизнь адом…

– Ты сделал ее раем, – она легонько коснулась губами его губ. – Перестань, Иэн. Ад начнется после того, как ты… уйдешь. Ты все знаешь, зачем же говоришь то, что неприятно и больно нам обоим?

Дарина снова тронула его маску.

– Сними. Пожалуйста. Здесь так темно, я не увижу твоего лица. Я хочу… просто прикоснуться к тебе.

Иэн колебался мгновение, но потом потянулся к завязкам. Дарина помогла ему распутать их, и кусок бархата черной бабочкой лег ей в ладонь. Она уронила его на пол. Вот так. Пусть лежит там.

Она провела рукой сначала по плечу Иэна, по серебристым (не от луны!) волосам, а потом коснулась носа, пробежалась по четкой линии бровей… Она чувствовала себя замерзшим человеком, тянущимся к огню. «Я не увижу тебя, милый, но я запомню тебя. До последнего дюйма. И когда ты наконец преодолеешь свой глупый страх за меня, о – тогда я закрою глаза, сниму с тебя маску, а потом посмотрю тебе в лицо, и с этого мига ты никуда от меня не убежишь. Ты и сейчас от меня не убежишь. Не сможешь, милый».

Они с Иэном так и заснули там, у камина, обнявшись… Дарина проснулась от холода и от легкого поцелуя в губы. Она не выспалась. Предыдущей ночью она спала плохо, а сейчас и вовсе – часа два, не больше. В распахнутую садовую дверь вливался свежий воздух и серый предутренний свет.

Иэн был рядом, и Дарина сумела рассмотреть, что маска снова на нем. Маскарад продолжается. Ну что ж… Она сонно улыбнулась.

– Лунный свет, – шепот Иэна согрел ей щеку, – я хочу пригласить тебя на свидание.

Это заставило ее почти проснуться.

– Что? Сейчас?

– Именно.

– Меня еще никто не приглашал на свидание в четыре часа утра!

– Значит, я первый. – Он был весьма собой доволен. – Идем. Я взял корзину, в саду стоит Феб и… ладно, увидишь. Я хочу показать тебе кое-что. Но мы должны попасть в это место до того, как взойдет солнце.

Дарина зевнула.

– О… ну хорошо.

– От романтики тоже можно устать, – заметил Иэн, помогая ей подняться. – Завтра выспимся нормально, обещаю.

Дарина кое-что вспомнила.

– Ты принимал свое лекарство? Этот отвратительный наркотик? Как ты себя чувствуешь?

– Да; он не отвратительный; нормально, – спокойно отвечал Иэн, завязывая тесемки плаща Дарины. – Пока ты спала, я сумел со всем справиться. – А, значит, у него был очередной приступ. Боится показать свою слабость, не хочет помощи. Ничего, ее помощь он научится принимать.

– Ты уверен, что нам нужно сейчас куда-то ехать? – Дарина поймала его ладонь. – Может быть, лучше отдохнуть?

– Нет, – улыбнулся Иэн, – я мечтал показать это тебе. Едем.

Дарина мысленно обругала себя за то, что забывала иногда о болезни Иэна. Он был таким близким и живым, что девушка не замечала смерть, стоящую за его плечом. Ей не хотелось помнить об этом.

Мысль о том, что она должна рассказать Иэну, сколько ему осталось по прогнозам его врача, испортила Дарине настроение. Нет, она сделает это чуть позже. После того, как они совершат эту утреннюю прогулку.

Они вышли в сад, и Дарина поёжилась: было более чем прохладно. Кажется, недавно прошел дождь, но тучи уже схлынули с небосклона, и темное небо наливалось предутренней синевой. Звезды гасли. Неподвижная листва деревьев казалась налепленной на небо аппликацией.

Рядом с Фебом стояла вторая лошадь – поменьше и поизящнее, черная с рыжими подпалинами, с белым лоскутком на лбу. На ней было женское седло, и девушка поняла, что этот красавец предназначен для нее.

Иэн подвел ее к лошади.

– Познакомьтесь. Конь, это Дара. Дара, это конь.

– Ох, Иэн! – она протянула руку и осторожно прикоснулась кончиками пальцев к бархатному носу лошади. Конь настороженно обнюхал ей ладонь. – Какое чудо! Как его зовут?

– Робин. – Иэн протянул Дарине морковку: – Для установления хороших отношений с лошадьми – незаменимая вещь.

Робин тоже так думал. Он деликатно схрумал подношение и в знак благодарности обслюнявил девушке ладонь.

Иэн подсадил Дарину на лошадь и сам вскочил на Феба. Тот нетерпеливо рыл копытом землю, выворачивая нешуточные комья. Садовникам придется здорово потрудиться, чтобы вернуть лужайке первоначальный вид после того, как по ней прошли лошади. Девушка улыбнулась: никто раньше не жертвовал ради нее лужайками.

Всадники двинулись к востоку. Сначала, когда спускались с холма, на котором стоял дом, обзор закрывали растущие вокруг деревья – могучие дубы и вязы. Но через четверть часа Дарина заметила просвет, и они выехали на широкий луг; впереди были только холмы и небо. Высокая сухая трава ломалась под ногами лошадей с еле слышным шорохом.

– Наперегонки? – крикнул Иэн, придержав Феба.

Скачки по пересеченной местности, в предрассветных сумерках, на лошади, на которую села в первый раз? Это было заманчиво. Но воображение тут же нарисовало жуткую картину: Иэну становится плохо во время скачки, он не удерживается в седле и летит вниз, под копыта коня… Дарину передернуло.

– А тебе можно?

Он кивнул:

– Это не опасно, Дара. Во-первых, я отличный наездник. Во-вторых, это довольно ровный луг.

– Хорошо! – крикнула она.

Робин слушался ее безукоризненно: наверняка Иэн не стал рисковать и выбрал для нее самого послушного коня. Дарина лишь надеялась, что этот конь не из тех, что любят преподносить своим седокам сюрпризы.

– Вперед!

Земля бросилась под копыта Робина черно-желтой полосой. От топота копыт и свиста ветра закладывало уши. Дарина еле удерживалась, она давно не ездила так быстро. Иэн был впереди, его плащ летел по ветру.

Они приостановились только возле скалистой гряды, которая начиналась за полем. Феб обошел Робина на два корпуса, и девушка решила, что для нее это очень неплохой результат. Состязаться с Иэном, который сидел в седле как влитой, было просто смешно. Дарина любила верховую езду, но Эван, который садился на лошадь довольно редко, не мог сопровождать ее и потому не одобрял ее одиноких прогулок. И хотя они прожили в поместье около двух лет, Дарина ездила верхом хорошо если раз в неделю. А сейчас, после месяца в городе, она вообще не была уверена в том, что сумеет удержаться в седле на галопе, и теперь была весьма довольна собой.

Иэн придержал Феба и обернулся к девушке.

– Захватывающе, верно? – он широко улыбнулся.

Дарина потрепала своего коня по атласной шее.

– Очень, – согласилась она, пристально наблюдая за любимым. – Но, я надеюсь, ты не устраиваешь такие скачки в одиночестве?

– Раньше устраивал. – Он помолчал. – Но не теперь.

«Всего месяц… Как мне сказать тебе это, как?» Иэн поднял голову и посмотрел на светлеющее небо.

– Едем, Дара. Скоро рассвет, а мы должны успеть…

Она тронула поводья.

Иногда ей казалось, что Иэн и вправду вечен, – ну что может случиться с человеком, который спокойно ходит, разговаривает, по которому внешне вообще не заметно, что он болен? Но она очень хорошо помнила, как он упал у ее ног в ту ночь; помнила тяжесть неподвижного тела, помнила, как он сжимал виски ладонями… То, что внешне по нему нельзя ничего угадать, ничего не значит. Дарина почти физически ощущала эту болезнь, свившую гнездо в мозгу Иэна, опутавшую его ум, как отвратительный паук-кровосос. И никто не может помочь убить паука…

Они ехали довольно долго. Небо стало совсем светлым, но солнца еще не было – оно только угадывалось где-то там, за горизонтом. Дарина глубоко вдыхала прохладный воздух, пытаясь запомнить и удержать каждую минуту. Деревья больше не попадались на пути – только скалистые холмы, поросшие темными травами. Эти травы еще не пожелтели.

Воздух посвежел; в нем угадывался едва заметный соленый аромат. Иэн внезапно остановил коня у нависшей скалы, спешился и помог спуститься на землю Дарине.

– Дальше – пешком, – он вынул из седельной сумки небольшой мешок и вручил его девушке: – Держи! – после чего подхватил ее на руки.

– Иэн!

– Уже двадцать восемь лет меня так называют, – кивнул он со смехом. – Закрой глаза. Откроешь, когда я скажу.

Она кивнула и послушно смежила веки. Ее тело казалось ей самой легче воздуха. Пусть все беды подождут. Сейчас – сказка.

Дарина обвила левой рукой шею Иэна (в правой был мешок) и прильнула к нему крепко-крепко. Он дышал спокойно, чуть сбивчиво – все-таки ему приходилось нести ее. Она не знала, куда они идут, но не сомневалась: это запомнится на всю жизнь. Каждая минута впечатывалась в память девушки, как будто высеченная в камне. Они, эти минуты, исчезнут только вместе с Дариной. «Ты будешь жив в моей памяти, Иэн. Всегда».

Ее вдруг хлестнул по лицу ветер, и она услыхала мерный полузнакомый шум. Она уже слышала его когда-то, очень давно, в другой жизни… Иэн обнял ее крепче; Дарина чувствовала, что они поднимаются куда-то. Еще пара минут – и Иэн осторожно поставил девушку на землю… нет, не на мягкую траву – под ногами был камень. Шум стал явственнее, он звучал где-то внизу.

– Еще секунду, Дара, – шепнул он ей на ухо. – Повернись-ка.

Он заставил ее развернуться и сделать пару осторожных шагов. Она улыбалась, молча повинуясь ему.

Иэн остановил ее и положил тяжелые ладони ей на плечи.

– Вот теперь можешь открывать глаза.

Она так и сделала и едва удержала равновесие, качнувшись вперед. Если бы не Иэн, державший ее, Дарина рисковала свалиться вниз… куда – вниз?

Впереди не было земли. Земля обрывалась прямо тут, у ног девушки. А перед нею стояла мерцающая темно-синяя стена, и ее четкая граница была почти черной под стремительно светлеющим небом. Легкие облака пылали золотом. Дарина опустила глаза: она стояла на кромке скального выступа, и внизу билось о камни море. Оттуда и шел ровный гул; волны приходили издалека, и у острых рифов кипела пена. Чайки с печальными криками взмывали вверх и снова белыми камнями падали вниз. Из-за горизонта показался краешек солнца.

– О… – Дарина на мгновение закрыла глаза, потом снова открыла их. – О, Иэн…

– Я хотел подарить тебе рассвет, – он поцеловал ей ухо. – Мне больше нечего тебе подарить такого, что навсегда осталось бы с тобой – и я решил подарить тебе воспоминания. Вот об этом.

Дарина не стала говорить ему о том, что он читает ее мысли. И не стала говорить, что любит его. И не стала говорить «спасибо». Это было ясно и так. Она просто отступила немного назад от края и прижалась к Иэну. Он обхватил ее руками и положил голову ей на плечо.

– В мешке – вино и кое-что к нему, – добавил он. – Никогда не встречала рассвет бокалом шампанского?

И вдруг у Дарины прорвались безудержные слёзы. Она захлебнулась ими, спрятав лицо в ладонях. Тело сотрясалось от рыданий. Иэн подхватил ее, укачивая, как маленького ребенка.

– Ну что, Дара? Что, что такое?

– Ты… – она, всхлипнув, обхватила его руками. – Ты…

Иэн отвел ее подальше от края, сел прямо на землю и усадил Дарину на колени.

– Опять слезы… – Он провел ладонью по ее щекам. – Ну-ка, перестань. Ты ведь сильная девочка. Да? – он с тревогой заглянул ей в глаза. В какой-то момент девушка поняла, что Иэн просто не знает, какие слова сказать, чтобы утешить ее. У него не было этих слов и ни у кого не было.

Дарина усилием воли заставила себя улыбнуться – благо это было привычным.

– Все в порядке, Иэн.

«Нет! Не все в порядке! – вскрикнул внутренний голос. – Ты должна сказать ему… скажи!»

– Иэн… – всхлипнув в последний раз, начала она. – Иэн, мне нужно…

– Да? – подбодрил он ее.

Дарина слезла с его колен на землю, села напротив, пачкая платье – неважно! – и взяла его руки в свои.

– Послушай, – слова давались с огромным трудом, – вчера Винсент сказал мне кое-что. Он не смог сообщить тебе сам и поручил… поручил это мне.

– Что такое? – его губы сжались. Кажется, он почуял неладное.

– Герберт, твой врач, сообщил Винсенту, что у тебя осталось очень мало времени, – выдавила Дарина. – Меньше, чем ты думал. Может, месяц.

– Так… – Иэн посмотрел в сторону. – Так…

– Я не знаю, откуда такие выводы, но думаю, твой врач знает, что говорит, – подавленно сообщила Дарина. – Иэн, я…

– Посиди здесь минутку, всего минутку, – сказал он очень мягко. – Мне надо подумать.

Он выпустил ее руки, коротко улыбнулся ей, встал и пошел прочь по краю утеса. Дарина смотрела ему вслед. Иэн отошел недалеко, ярдов на сорок, и остановился, застыл неподвижно, глядя на море. Если бы ветер не шевелил его плащ и волосы, его можно было бы принять за высеченную из камня фигуру. Дарина беззвучно плакала. Она тоже посмотрела на море: над ним стремительно и равнодушно вставало солнце. Девушка закрыла ладонями лицо.

Рука Иэна тронула ее растрепанные волосы. Дарина подняла голову, глядя на него. Он улыбался. Он – улыбался!

– Все в порядке, Дара. Я понял. Я решил. Сколько бы ни осталось времени, я проживу его. Это неважно. Я готов уйти в любой момент, мне только хочется, чтобы этот момент был как можно дальше. Всё хорошо.

– Ты… ты готов? – она вскочила, стиснула его плечо обеими руками. – Иэн, но я не готова! Я не могу терять тебя сейчас! Никогда не хочу терять! Я не могу, я…

Иэн покачал головой:

– Ты знала, на что шла. Я предупреждал тебя.

– Да… Господи, да! Прости! – Дарина обняла его. – Прости. Я знаю. Я не смогла сдержаться. Мне… мне так больно за тебя, милый…

– Мне тоже больно за тебя, – он вдруг закусил губу и резко мотнул головой. – Я не могу ничего изменить, Дара.

– Я знаю, знаю… – она тронула пальцем его подбородок. – Но ведь у нас есть эти дни, да? Есть?

– Есть. Есть, Дара.

– Тогда давай… жить?

Чайки все кричали. Неугомонные.