Текст книги "Попаданец с секретом"

Следующая картинка – Мадан бьет меня и Ирочку по голове. Мы в больнице. Мозг, кажется, взорвется от боли. Я слышу стон. Неужели он срывается с моих губ? Облизываю их.

Пить. Как хочется пить! В горле пересохло.

– Виолетта, приди в себя! – зовет меня женский голос. Кто это? А, Ирочка. Она приехала ко мне в гости.

– Не тормоши ее. Еще одно сотрясение мозга сделаешь.

Опять голос. Мужской. Сколько гостей у меня? И кто это? Я напряглась, но в голове начали взрываться петарды и острыми иглами пронзать мозг, пришлось оставить воспоминания в покое. Так не хочется открывать глаза!

– Виолетта, ты слышишь меня? – Зов доносится издалека и наплывает на меня, как волна, захлестывает. Он такой родной и знакомый.

Бертан?

Откуда он в Москве? Вечно мне что-то чудится!

Сердце заныло, в глазах закипели слезы. Я почувствовала, как две горячие капли покатились по щекам. Внезапно вспомнила, как выбиралась из мусорного контейнера с потрепанным Стейком на руках, и все встало на свои места. Я вернулась домой, а мой любимый правитель остался в Хилле.

– Ы-ы-ы, – не разжимая губ, заныла я, а слезы покатились еще сильнее.

– Смотрите, она плачет! – Голос Ирочки прозвенел прямо у меня над ухом. Кто-то потряс меня за плечи. – Вита, ты пришла в себя?

Я с трудом распахнула веки. Резкий свет ударил по глазам, пришлось прищуриться.

– Виолетта, ты как? – Ко мне наклонилось встревоженное лицо Бертана. Он и правда рядом. Значит, я в Хилле, а все, что мне почудилось, это сон.

– Что со мной было?

– Ты грохнулась в обморок, – вылезла из-за его руки Ирочка, и я испуганно вжалась в подушку. Моей помощницы в Хилле не было. – И вообще, мужики, посмотрите, до чего вы довели бедную Виту.

– И н-надолго? – спросила, заикаясь, я и оглядела комнату.

Я была дома, лежала на своей кровати, рядом с которой стояли Ирочка, Белецкий, Михаил и… Я перевела взгляд на высокого мужчину в кожаной куртке… Бертан.

Глава 20

Казалось, ад этого дня никогда не закончится. Мы с Мишкой оставили девушек одних и поспешили ко мне домой, чтобы переодеться.

– Слушай, что ты будешь делать с Маданом? – спросил меня Михаил.

– Если бы я был в Хилле, вызвал бы его на дуэль, и судьба и военное мастерство решили бы, кто должен остаться жить. А в этом мире я бессилен.

– Отправь его обратно.

– Как? Караулить у контейнера, когда откроется портал? Или засунуть его внутрь и замуровать крышку, чтобы не сбежал?

– Да, полгода держать его здесь сложно. Может, сдадим его полиции? Пусть это время проведет в тюрьме.

– Стейк говорит, что портал открывается чаще.

– Раз в месяц?

– Нет. Схема другая. Раз в полгода, но несколько раз подряд с небольшим интервалом.

Мы вышли из комнаты и поспешили обратно, Мишка нацепил мою одежду. В конце концов, он останется ночевать у меня. Надо и Мадана забрать с собой, если ничего не решим с полицией.

Проходя мимо контейнеров, я опять взглядом зацепил что-то. Сразу даже не сообразил, что увидел, и только у подъезда Виолетты вдруг понял: один контейнер был пуст, тогда как остальные наполнены.

Я побежал обратно. Ничего не понимающий Мишка потопал следом за мной.

– Берт, ты чего? – просипел за моей спиной он.

– Контейнер пуст, – мы уже остановились возле мусорки, и я показал на крайнюю коробку рукой. – Видишь?

– И что?

– Портал открыт.

– Как? – глаза Мишки возбужденно заблестели. – Пошли проверим.

– А если не вернемся?

– Ну, мы сразу туда и обратно.

– Нет. Ты нужен здесь. Стой на месте, я сам.

Я подтянулся на руках и спрыгнул внутрь контейнера. Еще успел поймать взглядом друга, как оказался в замке, в покоях Мадана. Здесь все было так, как он рассказывал. Стены завешаны гобеленами, а посередине большой комнаты стояло ложе. Вот на нем я сейчас и возлежал.

Дверь внезапно распахнулась, и в комнату вошел Гвидо, правая рука Мадана.

– Мой господин, – начал он и вдруг вытаращил глаза и схватился за меч. – Ах ты…

– Стой! Прояви уважение к правителю Хиллы! – рявкнул я, надеясь отрезвить его боевой дух, но не тронулся с места. Опасно. Сделаю шаг в сторону и больше не попаду в портал.

– Мой повелитель! – взревел Гвидо, выхватил из ножен меч и кинулся на меня.

Вот черт! В руках ничего, кроме телефона, не было. Пришлось запустить его прямо в лоб противника. Гвидо получил сильный удар. Его отбросило в стене, а из рассеченной брови полилась кровь.

– Хек! – рявкнул он, снова поднял меч и встал в боевую стойку, выбирая удобный момент. Я плавно перемещался по ложу, не спрыгивая вниз, и молил богов, чтобы они опять открыли портал и выбросили меня в мир Виолетты, пока я не распрощался с жизнью.

Гвидо прыгнул на меня, я отскочил в сторону. Кончик его меча зацепил рукав куртки, но лишь порезал плотную свиную кожу.

– Я приказываю тебе, смерд! Остановись! Перед тобой правитель Хиллы!

Я попытался призвать Гвидо к разуму. Но мозги у него явно отсутствовали, или преданность хозяину была сильнее страха казни. Он прыгнул снова. Я взлетел в воздух и… оказался в контейнере. Портал закрылся.

– Ты как? – на меня испуганно с края борта смотрел Михаил.

Его можно было понять. Только что на его глазах исчез друг, а потом снова появился, как черт из табакерки.

– Нормально. Чуть жизни не лишился.

– И кто тебя так? – Михаил показал на разрезанный рукав.

– Помощник Мадана, Гвидо. Я только появился в замке, как он вошел в дверь. Вот и напал на меня.

– Пошли скорее отсюда. Вдруг опять портал откроется и вылезет этот Гвидо.

– Не думаю, что это произойдет прямо сейчас. Смотри.

Я поднял с земли камень и кинул в коробку. Он глухо ударился о дно. Мы заглянули внутрь: камень лежал на месте.

– И как выяснить, как часто он открывается?

– Караулить мусор. За полгода работы дворником я ни разу не видел, чтобы этот контейнер был пустым, а сегодня – пожалуйста.

– Ладно, подумаем позже об этом. Пошли к девчонкам. Они волнуются.

В квартире мы застали странную картину: разъяренный Белецкий пытается проникнуть в комнату, из которой благим матом орет Мадан, а Виолетта и Ирочка его не пускают.

Моя женщина выглядела плохо. Глаза потускнели и казались темными провалами на бледном лице. Услышав мой голос, она повернулась и, как в замедленной съемке, начала заваливаться набок. Мы с Белецким кинулись к ней и стукнулись лбами. Но я на мгновение опередил его и подхватил Виолетту на руки.

– Сюда, неси ее сюда.

Ирочка распахнула дверь, расположенную в конце коридора, и за ней оказалась еще одна комната. Голова Виолетты запрокинулась, руки повисли безжизненно.

– Положи ее сюда! – приказал Мишка. – Ира, убери подушку и сунь ее под ноги. Надо дать приток крови к голове.

Ирина мгновенно выполнила просьбу, и я опустил драгоценную ношу на кровать.

– Есть нюхательные соли? – резко спросил я.

– Соли? Какие? – растерялась девушка. – А, надо нашатырный спирт.

– Какой спирт? Надо вызвать скорую! Угробите Виолетту. Сначала вор, теперь этот громила заявился, – бубнил режиссер, доставая телефон.

Но мне было не до него. Сердце ныло от страха за любимую женщину, которая сейчас страдала из-за меня. Зачем я появился в ее жизни? Зачем? Раскаяние обручем сжало горло. Она жила спокойно, не зная хлопот, совершенно не помнила ни меня, ни Хиллу. Нужно было просто вернуться домой и принять свою судьбу безропотно. А я… идиот! Эгоистичный придурок!

Пока я занимался самобичеванием, Ирочка принесла аптечку и раскрыла дурно пахнущий пузырек. Она смочила этой жидкостью ватный диск и поднесла Виолетте к носу.

– Стой! Что это?

Я перехватил ее руку на весу и принюхался. Ядовитый запах ударил в нос и прошиб до мозга. Даже слезы показались из глаз.

– Так надо. Если обморок неглубокий, она быстро очнется.

– Виски. Протри виски, – опять вмешался Мишка. – Эффект лучше.

Ирочка выполнила и это поручение. Она убрала руку, и мы замерли в ожидании, пока Виолетта очнется. Вот она пошевелилась, но глаза были еще закрыты. А потом из-под ресниц показались слезы и потекли по лицу.

– Приходит в себя.

Виолетта что-то спросила, Ира ответила. Но я не слушал их. В душе поднялся такой огонь радости, что потушить его могла лишь улыбка любимой. Вот она оперлась на локоть и села с помощью подруги, потом обвела мутным взглядом всех нас и повернулась ко мне. В ее значках мелькнуло узнавание.

– Бертан? – сипло произнесла она.

– Бертан? Ты сказала, не Берт, а Бертан? – Я охнул и схватил ее за плечи.

– И что? Сказала. Что за беспорядок ты здесь устроил? В Хилле не мог разобраться со своим врагом, потому притащил его сюда?

– Виолетта! Ты вспомнила меня? – прошептал я одними губами.

– А разве я забывала?

Мы все переглянулись.

Слова Виолетты окунули меня в ледяную воду. Это что же получается, она все время обманывала? Или причина в другом? Точно! Она специально не хотела признаваться, что мы знакомы, потому что уже полюбила другого человека.

Я покосился на режиссера, который участливо присел на кровать и попытался обнять Виолетту. Но она резко убрала его руки.

– Роман Викторович, не нужно при людях.

– Виолетта, твои гости поймут. Мы же встречаемся.

Он снова полез к моей женщине, и тут я не выдержал. Просто почувствовал, что огонь радости в груди сменился пламенем злости, и вскипел, как проснувшийся вулкан.

– Руки убери от моей невесты!

– Опять ты за свое! Кажется, мы уже выяснили этот вопрос.

Белецкий вскочил и встал напротив меня. Он был ниже ростом, но явно не из пугливых. Его глаза налились ненавистью и сталью, а взгляд стал острым, как отточенный клинок.

– Брейк! Петухи! – Между нами проскользнул Михаил. – Не время для разборок! Столько вопросов надо решить.

– И правда, хватит, – устало простонала Виолетта и откинулась на подушки.

– Тебе плохо?

Мы опять вместе с режиссером наклонились и стукнулись лбами.

– Да, плохо, а еще я хочу знать, что здесь происходит. Бертан, объясни мне, как ты оказался в Москве? И почему вы все в моей квартире?

– Вита, ты разве не помнишь? – Ирочка всплеснула руками.

Она убежала в ванную, я слышал, как шумела вода, и вернулась с мокрым полотенцем, которое попыталась пристроить на лоб Виолетте поверх повязки.

– Ты что делаешь? – спросил ее Мишка.

– Ну как же? Когда болит голова, нужно положить что-то холодное.

– Тогда намочишь бинты.

– Ой, я не подумала.

– Мужики, надо поговорить.

Мишка махнул мне и Белецкому и первым вышел из спальни. Мы последовали за ним. Меня догнала Ирочка и схватила за локоть. Я посмотрел на нее.

– Берт, режиссер не знает, кто такой Мадан. Я сказала, что это вор, и мы ждем полицию. Белецкого надо выпроводить.

Предупреждение пришлось кстати. Я не успел войти в кухню, как услышал, что Белецкий начинает наседать на Михаила и требовать от него отчета, почему мы с ним пришли к Виолетте.

– Роман Викторович, нас позвала Ирочка на помощь, – начал говорить Мишка, но я его перебил.

– Да. Девчонки поймали вора. Они позвонили мне, я живу в соседнем дворе, мы с Мишкой сразу прибежали. Сейчас приедет полиция. Вам лучше уйти.

– Не уйду! – заявил режиссер. – И что делать будешь?

– Слушай, друг, – пошел на него Мишка, – не лезь не в свое дело.

– Дело как раз мое. Я пришел в своей подруге, а у нее настоящий бедлам.

– Бертан! Не будь сволочью! Я сейчас в штаны наделаю! – заорал вдруг из комнаты Мадан.

Стейк, который не отходил от Белецкого и следил за ним оранжевым взглядом, сорвался с места и огромными прыжками рванул в комнату.

– Так ты этого вора знаешь? – воскликнул режиссер, обогнул меня по кривой и уже через мгновение стоял в дверях зала.

– Не твое дело! Уходи!

– Нет. Теперь точно останусь.

– Хочешь опять пообщаться с полицией?

– Что-то вы только грозитесь, а она все не едет. Придется самому вызвать.

Он достал из кармана телефон, но тут кот прыгнул на диван, оттуда на спинку кресла, а с него прямо на грудь Белецкому и повис, уцепившись когтями. Телефон выпал из пальцев и глухо стукнулся о пол.

– Уберите с меня этого черта! – закружился по коридору режиссер.

Он, как мельница крыльями, замахал руками, но Стейк хорошо знал свое дело. Секунда, и он уже сидел на плечах режиссера, орал ему прямо в ухо:

– Мяу-у-у!

Из спальни выглянули бледная Виолетта и Ирочка. Они просто стояли в дверях и смотрели на то безобразие, в которое превратилась их жизнь.

– Стейк, хватит! – приказал я коту.

«Ты уверен? – спросил он меня мысленно. – Надо избавиться от этого мудака».

– Ты еще и ругаешься! – воскликнул я.

– Достали все! Наведи, наконец, порядок!

Я не заметил, что произносил свои реплики вслух. Белецкий замер. Он, кажется, даже забыл, что на его плечах сидит кот.

– Ты с кем сейчас разговариваешь? Может, дурку вызвать?

Что такое «дурка», я не знал, потому просто снял Стейка с плеч режиссера и отправил его на кухню, а дверь закрыл. Потом толкнул Белецкого к залу и ткнул пальцем в Мадана:

– Смотри. Видишь, как этот сторожевой кот располосовал морду вору? Хочешь, чтобы он сотворил такое и с тобой?

– А почему на тебе ни царапины?

– Потому что я его хорошо знаю. Я же говорил тебе, что Виолетта моя невеста.

– Но она тебя не узнала.

– Узнала, – услышали мы тихий голос и обернулись. – Мы поссорились, и я решила сделать Берту назло.

– Хорошенькая ссора! – Белецкий резко повернулся ко мне. – Ты знаешь, что твоя как называемая невеста со мной сексом занималась?

Это, конечно, был удар ниже пояса. Чтобы моя Виолетта… и с этим… щеглом! Огонь, который понемногу утих, снова взметнулся пышным пламенем.

– Не поддавайся на провокацию! – закричал в голове кот. – Виолетта тебя не помнила!

– Отстань!

– Это ты мне? – возмутился режиссер.

– Это я коту. А тебе говорю: «До свидания!» Мы в своей семье сами разберемся!

– Роман Викторович, простите меня, – поддержала меня и Виолетта. Она вдруг подошла со спины, обняла меня сзади и прошептала: – Как я соскучилась!

– Виолетта!

– Слышал? Проваливай!

– Запомни, Виолетта! Ты в журнале больше работать не будешь! И твоя подружка тоже.

– А я тут при чем? – вскинулась Ирина. – Я с тобой не спала!

– В следующий раз будешь правильно подружек выбирать.

Я схватил распоясавшегося режиссера за шиворот и выставил за дверь. Он отчаянно сопротивлялся, даже пару раз попытался ударить меня в живот кулаком, но я успевал отпрыгнуть.

– Все, готово! – вдруг услышали мы крик и замерли.

Я обернулся. Ирочка торжественно трясла телефоном и смотрела на режиссера.

– Что ты, гадина, сделала? – кинулся к ней тот.

– А ну, сдай назад! – перед ним встал Михаил. – Шустрый какой нашелся!

– Роман Викторович, давайте не ссориться. Я сняла на видео все, что вы сейчас делали. Если вы не уйдете, завтра этот ролик будет на ютьюбе, а снимки – в желтой прессе. А еще у меня есть парочка знакомых телерепортеров. Как вам такая перспектива?

– Рома, иди, – Виолетта взяла его за руку и повела к двери. – Завтра поговорим. Сейчас я не могу, прости.

Белецкий заскрежетал зубами, но наконец услышал просьбу хозяйки и направился к выходу. Уже в коридоре он повернулся, хотел что-то сказать, но Виолетта захлопнула дверь у него перед носом. Чувствовалось, что ей до смерти хочется выгнать и нас, чтобы остаться одной. Но надо было что-то делать с Маданом.

Но что?

Решение пришло в голову простое, как глоток воды.

Глава 21

Я чувствовала себя отвратительно. Кружилась голова. Действие лекарства закончилось, поэтому казалось, будто в кожу вбивают мелкие отделочные гвоздики: каждое движение бровями причиняло нестерпимую боль.

Белецкий кричал, и его голос звенел в ушах, как надоедливый комар. Я мечтала всех выгнать и лечь спать. Как известно, утро вечера мудренее. Может быть, проснувшись, я по-новому посмотрю на свою жизнь.

Чтобы остановить скандал, я просто обняла Бертана. Уткнулась лбом в его лопатки и закрыла глаза. Хорошо бы спрятаться за этой широкой спиной, переложить на мощные плечи свои проблемы.

К моему удивлению, это сработало. Все замолчали и уставились на меня. Я взяла режиссера за руку и подтолкнула его к выходу. Он сопротивлялся, но меня поддержал Бертан.

Когда за шумным Романом закрылась наконец дверь, все выдохнули: одной проблемой меньше. Бертан нежно обнимал меня за талию. Ирочка сделала круглые глаза и кивнула в сторону кухни, намекая взглядом, что пора поговорить. Я ее прекрасно понимала: то не признавалась, что знаю Берта, а то вдруг лезу с обнимашками.

– Миш, вы можете с Ириной покараулить Мадана? – вдруг сказал Бертан.

– А ты куда?

– Я заберу Виолетту к себе домой. Во-первых, она должна хорошенько отдохнуть, а во-вторых, мы хотим остаться одни, чтобы поговорить.

– А что делать с этим товарищем? – Михаил кивнул в сторону зала.

Я сразу уловила его идею и пошла в комнату. Сложила в пакет сменное белье, зубную пасту и щетку, задумчиво посмотрела на пачку презервативов: взять или не взять? Прислушалась к своему состоянию. Чувствовала себя отвратительно, поэтому отвернулась и вышла в коридор.

– Сдай его в полицию как вора, – говорил между тем Бертан.

– Вызвать наряд сюда? Но что мы скажем, если хозяйки не будет?

– Потом разберемся. На столе лежит меч. Он украшен драгоценными камнями. Пока будут разбираться, откуда он его взял, несколько дней пройдет. Потом что-нибудь придумаем.

– Пойдем? – Я взяла Бертана за руку.

Он удивленно посмотрел на меня и кивнул. Мы вышли из подъезда и под руку, как семейная пара, пошли к выходу со двора.

– Сегодня открыт портал, – тихо сказал Бертан. – Не хочешь посмотреть?

Я вспомнила замок Хесвелл, Микаэля, изумительный вкус ракии, и сердце вздрогнуло и застучало от волнения. Как я могла все забыть?

– Бертан, ты расскажешь, как оказался в Москве?

– Обязательно.

– И почему я потеряла память при перемещении, а вы с Маданом – нет.

– Этого я не знаю, но могу предположить.

– Хорошо.

Я прислонилась лбом к его плечу.

– Голова болит?

– Да, начинает. Нужно было взять таблетки.

– В соседнем подъезде – аптека. Зайдем?

– Ты уже так легко ориентируешься в нашем мире? Давно живешь?

– Сразу за тобой попал.

– И меня не увидел?

– Нет. На меня напали бандиты, ударили по голове, и я очнулся в больнице. Потом долго разыскивал это место, – телеграфным текстом рассказывал Бертан.

Мы не заметили, как подошли к мусорным контейнерам. Я притормозила, а потом свернула к ним.

– Хочу посмотреть. Говоришь, портал открыт?

Но увы, в той коробке, откуда мы все появлялись, сейчас лежал мусор. Судя по его количеству, в последний час точно не было провала в чужой мир.

– Пойдем ко мне.

Мы зашли в аптеку, купили таблетки от головной боли и направились к высотному дому. Поднялись на лифте на восьмой этаж, свернули в боковой коридор и остановились у обшарпанной двери. Бертан достал ключ. Все было настолько удивительно, что я раскрыла рот.

– Я не понимаю, как ты умудрился за такой короткий срок освоиться в нашем мире, да еще и заиметь квартиру. Снимаешь ее?

– Это комната в общежитии. Мне выдали ее, так как я работаю дворником при местной управляющей компании. Проходи.

Я вошла в комнату и с любопытством огляделась. Сразу стало ясно, что это жилище холостяка: ни малейшего намека на уют. У окна стоял стол, на нем на штативе – мощный военный бинокль. Справа – старый диван, а слева – холодильник и комод, на котором я заметила поднос с электрическим чайником и чашками. Вот и все убранство жилища правителя Хиллы.

Берт засуетился. Он поправил плед на диване, забрал из моих рук пакет, а меня усадил, как важного гостя. Потом кинулся включать чайник и доставать из холодильника еду.

– Прости, я почти не ем дома, – оправдывался он.

– Бертан, не суетись. Давай поговорим.

– Сначала чай.

Пока он готовил угощение, я подошла к столу и заглянула в бинокль. Перед глазами открылся двор в мельчайших подробностях. В свете фонарей хорошо виднелась каждая дорожка, каждый куст.

– А зачем тебе это? – воскликнула я.

– Тебя разыскивал.

– В смысле?

Чем больше я расспрашивала Бертана, тем больше ему удивлялась. Аристократ, правитель, который ни разу сам не одевался, работает дворником, выживает в чужом мире и даже неплохо справляется. Нежностью наполнилось сердце. На глаза навернулись слезы. Я подошла ближе к своему мужчине и взяла его лицо в ладони.

– Ты чего?

Он наклонился ко мне, и я опять утонула в весенней зелени глаз. Какой он красивый! Какой родной!

– Соскучилась.

– Ах ты… Виолетта!

Бертан нежно, по-домашнему, поцеловал в губы. Ничего общего с былой страстью этот поцелуй не имел. Или он сдерживал свой порыв, или обстановка не располагала к интимной близости, но мне любовь, которая лучилась из его глаз и обволакивала меня мягким облаком, была намного дороже.

Мы пили чай с малиновым вареньем (откуда оно у Бертана?) и просто смотрели друг на друга. И мир вокруг перестал существовать. Что делает Михаил с нашим врагом, чем занимается, сейчас нас не интересовало совершенно. Мы даже отключили свои телефоны, не желая, чтобы глупый случай разрушил эту идиллию.

Бертан раздвинул диван и застелил его свежим бельем. Он подошел ко мне, внимательно посмотрел в глаза, а потом взялся за края футболки и потянул ее вверх. Я не сопротивлялась. Мне было так хорошо, словно я вернулась домой из дальнего странствия.

– Ложись спать. Ты устала. Завтра поговорим. Хорошо?

– Да. – Бертан взял меня на руки и крепко прижал к себе. Я даже глаза закрыла от удовольствия. Он сделал шаг к дивану и осторожно положил меня, потом бережно укрыл одеялом. Я вцепилась в его руку. – А ты куда?

– Я лягу на полу.

– Иди ко мне.

– Ты уверена?

– Да, я не хочу тебя отпускать.

– Боишься, что исчезну?

– А кто тебя знает?

– Нет, я от тебя теперь никуда, – засмеялся Бертан.

Он быстро скинул одежду. В свете уличного фонаря его тело казалось призрачным и невесомым. Вот он лег рядом. Старый диван пожаловался на тяжесть скрипом пружин. Бертан приподнял мою голову и просунул руку под шею.

Я прижалась к нему и вдохнула знакомый и такой родной запах кожи. Эта близость растормошила забытые воспоминания. Перед глазами появилась картинка: я пью потрясающе вкусный напиток судук, в голове шумит. Мне весело, хочется хулиганить и безудержно заниматься любовью. Как давно это было. Я вздыхаю.

– Бертан, расскажи мне, как я оказалась в этом мире? Я совершенно ничего не помню.

– Может быть, завтра?

– Нет. Новый день принесет новые проблемы. Придется их решать. Расскажи лучше сейчас.

– Хорошо. Слушай.

Бертан на секунду замолчал. Я лежала в его объятиях, и так тепло и хорошо мне было в кольце рук любимого, что мысли начали куда-то уплывать. Не хотелось ничего менять. Вот так бы лежать всю жизнь, забыв о проблемах и бедах. Оставить позади работу, Москву, Белецкого с его притязаниями и улететь, как булгаковские Мастер и Маргарита, в вечность, чтобы жить только друг для друга.

Увы, это не наша судьба. Может быть, у нас есть только этот момент счастья, и все.

Я вздохнула и крепче прижалась щекой к груди Бертана. Его сердце стучало ровно и громко, и удары отзывались у меня в голове и в душе: «Тук-тук, тук-тук, тук-тук…»

Теплые губы у меня на лбу, на глазах, на щеках, и я тянусь к ним всем телом, как за глотком живительного судука. Вот они накрывают мой рот, и я жадно отдаюсь поцелую. Есть только это мгновение невыразимого счастья, а дальше… будь что будет.

И я проваливаюсь в этот момент, тону в нем с головой. Руки, ноги переплетаются, наши сердца становятся одним целым, наши тела тоже. Эта не та безрассудная страсть под действием судука. Нет. Это нежность, упоительная ласка, сводящая с ума, это настоящая любовь.

Мы не замечаем времени. Оно сейчас остановилось, как и замер мир вокруг нас.

– Виолетта, ты спишь?

– Нет. Слушаю твое сердце.

– И как тебе? – В голосе Бертана колокольчиком звенит улыбка.

– Здорово! Теперь оно бьется быстрее, чем мое, а еще минуту назад наши сердца стучали в унисон.

– Такова природа человека. Ты хочешь поговорить о сердце?

– Нет, – теперь смеюсь я, – я мечтаю услышать твою историю.

– Это надолго. Тебе пора спать.

– Я не хочу.

– Ну что ж… Помнишь наш последний ужин?

– Да. Ты напоил меня судуком.

– Это еще не все. Я вспомнил тогда, что Мадан двое суток держал тебя под снотворным зельем, чтобы привезти в Хесвелл. Ты спала, а вместе с тобой дремала твоя неуправляемая сила.

– Как тебе не стыдно!

– Мне посоветовал так сделать Стейк. Я боялся, что ты не дашь возможности отправить тебя в твой мир. А еще больше боялся, что ты можешь в пылу отчаяния навредить жителям Хиллы.

– Ты так плохо обо мне думаешь? – Я приподнялась на локте, пытаясь в темноте разглядеть выражение лица Бертана, но увидела только блеск его глаз.

– Виолетта, это была простая мера предосторожности. Ты не контролировала свою магию.

– Но зачем было от меня избавляться? Первый советник и его приспешники сидели в тюрьме, заговор ты предотвратил, восстание тоже. Я не понимаю.

– Мадан сбежал. Помнишь Гвидо? – Я кивнула. – Его нигде не могли найти. Он сумел организовать побег своего командира. Ситуация стала критической. На последних допросах Мадан твердил, что в первую очередь уничтожит тебя. Я хотел тебя спасти.

– А как же наследник? Ты же лишался шанса стать полноценным правителем.

– Это неважно. Главное, я знал бы, что ты жива.

– И что дальше?

– Слушай меня и не перебивай. Ну так вот…