Текст книги "Отпуск с ворами"

– Исповедоваться, что ли, пришел? Так я не поп.

– Почему исповедоваться? – миролюбиво ответил Яшка. – Просто поговорить. Когда-то мы с тобой ровней были, один голос имели. А теперь, я вижу, и ты ко мне спиной поворачиваешься.

– Ты помелом не мели, я ко всему миру уже спиной. А что с тобой случилось, так то просто фарт от тебя отвернулся, вот и все. Ты, если просто поговорить пришел, так посиди. Я не против.

– И на том спасибо, Малахит. Я ведь спасибо тебе пришел сказать. Тогда не сказал, потому как не до этого было. Мог и на «перо» встать, а потом… потом потерял я тебя, да и другие дела возникли. А тут узнал, что ты совсем плох, вот и пришел проведать. Не свою, так твою душу облегчить.

– У меня, Яков, на душе сейчас хорошо, – с улыбкой ответил Малахит. – Вроде как жизнь мне грехи отпустила.

Яшка удивленно покосился на старика, но промолчал. Это было в диковинку, чтобы законник Малахит вдруг заговорил без блатной музыки, да еще обратился по имени, какое мать дала, а не по кликухе, что общество припечатало. Может, у Малахита совсем крыша съехала?

– Слышь, Леонид, – через силу выдавил из себя непривычное имя Яшка, – ты все про всех знаешь, с тобой авторитетные люди советовались всегда, да и шавки вокруг тебя всегда вились, защиты искали. Ты человек справедливый, закон чтил. Ты скажи, что ты слышал про депутата Шаркелова? Может, про дела какие, может, еще что?

– Про Шаркела? А он депутатом стал? Ну, ему видней. Бабло отмывать надо, а заодно и шкуру. Только черного кобеля не отмоешь добела. А у тебя какие дела с ним? Он вроде всегда по «теневым» делам был.

– Да я… – Яшка поморщился и отвернулся, – я с ним делов не имел. Просто слух прошел, что он меня ищет, базар у него ко мне есть. Вот я и подумал, что ты про него чего-нибудь…

– Слышь, Африка, – усмехнулся Малахит. – Ты «посмело» побереги, глядишь, еще пригодится. Я тебе не «пацан» и не «приблатненный»! Думаешь я не знаю, что тебя раскороновали? Эх, ты… Глобус!

Яшка дернул головой, налился кровью, но промолчал. Опуститься в статусе – дело болезненное для вора, а когда тебе об этом еще напоминают. Особенно в такой форме: новым «погонялом», унизительным.

– Ты на меня носом не пыхти, – спокойно и почти дружелюбно сказал Малахит. – Ты если в чем-то и виноват, так только сам. Я тебя помню еще по зоне, а хорошего я не забываю. А тебе скажу: держись подальше от Шаркела. Вообще сторонись их!

– Ну и ладно, – вдруг махнул рукой Яшка. – Нет, так нет. Ты лучше скажи, как ты сам-то? Говорят, у тебя дочь нашлась? Это хорошо, есть кому кружку воды подать.

Яшка трепал языком, а сам думал о своем. Чего-то Шаркелов темнит, чего-то недоговаривает и что-то скрывает. Прав Малахит, нельзя иметь дел с этими… А с кем иметь? А Малахит так ничего и не сказал про Шаркела. Не знает? Знает, только если бы что было интересное, то он признался бы, не стал от Яшки скрывать. Сам ведь сказал, что зону помнит. Вот бы кого держаться, Малахита! Только не жилец он. Вон и Плетеный говорил на днях.

Антон нисколько не расстроился. Да, уперся в стену, да, никаких ниточек. Но ведь не раз уже такое было. И всегда он говорил и всем, что на дворе двадцать первый век, что преступления раскрывать должны компьютеры, а за порядком наблюдать технические средства. А все, что полиция имеет сейчас, – это пережитки прошлого, архаизмы. Подумать только: патрульные пешие наряды полицейских, оперативно-следственная группа со своими криминалистическими чемоданчиками и авторучками для заполнения бланков протоколов, фотоаппаратами, для фиксации картины на месте преступления. Это же каменный век, если вспомнить достижения науки и техники. Так что, когда позволяли условия, Антон всегда прибегал к техническим средствам.

Итак, цель перед Антоном стояла довольно простая: найти преступника, который воспользовался пластиковой картой Даши. Если через связи погибшего Михася этого сделать не удалось, то он попробует поступить по-иному – выйти на тех преступников, которые тоже используют современные достижения науки и техники. И это логично, потому что снять деньги, не зная ПИН-кода, очень сложно.

И вряд ли Михась был один в двух лицах. Талантливый карманник и талантливый технарь – это вещи из разных категорий. Должен был существовать еще один (одни) умник, который качает с украденных карточек деньги. Вот кого нужно искать! И только с помощью технических средств. Клин клином!

Оставался еще один трудный момент в задуманной операции. Он был даже потруднее, чем собрать из закупленных деталей и выпрошенных у Сашки элементов несколько миниатюрных видеокамер. Заключался этот трудный момент в том, чтобы ничего не сказать и в то же время как-то успокоить Дашу.

С одной стороны, Антону пришлось бороться с собой. Уж очень ему хотелось выглядеть в глазах девушки умным и проницательным. А техника есть техника. Но с другой стороны, Дашу бы успокоил, вселил бы в нее надежду тот факт, что Антон будет использовать технику. Но как бы то ни было, следует заняться делом.

Камеры у Антона получились двух видов. Шесть штук именно микрообъективов, которые передавали изображение на его компьютер дома, и два истинных шедевра технической мысли. Фактически это были пленки, с виду прозрачные, так что их было практически не видно на открытой поверхности. Но работали они, как те же самые объективы. В течение одного вечера Антон прикрепил свои изделия на восьми выбранных им банкоматах. В основном это были банкоматы в холлах учреждений и в торговых центрах. В иных местах и без него служба безопасности банков установила видеонаблюдение. И вообще соваться в закрытые и охраняемые помещения было глупо как самому Антону, так и ворам. Теперь ему оставалось просматривать кадры, полученные компьютером. По ночам и в большом количестве на ускоренной перемотке, чтобы не глазеть тупо на головы и руки людей, а выискивать особые движения, направленные на банкомат и вокруг него. Например, процесс просовывания в приемную щель иного предмета, нежели пластиковая карта, или какого-то приспособления в щель выдачи денег. Или установку аналогичных камер наблюдения.

К утру следующего дня Антон обнаружил, что две камеры у него не действуют. В обоих случаях причиной, как он убедился, были уборщицы. Прежде чем выключились камеры, по ним повозили тряпками. Значит, это были пленочные объективы! Удобная вещь, но непрактичная. И что обидно, именно с этих камер он получил изображения, которые его заинтересовали. На них, в сторону верхней части банкомата мелькнула рука. Делать руке клиента там нечего. И что интересно, Антон не смог разглядеть даже внешности этого человека. Понятно, что не женщина и не девушка, понятно, что на голове капюшон темной куртки и… все.

Как ни сложно было просматривать снятые кадры с шести банкоматов, Антон все же решил восстановить видеонаблюдение на тех двух, где уборщица стерла пленочные объективы. И делать это нужно скрытно. Сразу же в голову пришла мысль вытащить на свидание Дашу. И легенда существовала вполне реальная. Она должна была ходить с ним вечерами и присматриваться к людям, которые отираются в районе некоторых банкоматов. Может, увидит, вспомнит лицо, которое было рядом, когда у нее пропала карточка из кармана.

Девушка не сразу согласилась с его умозаключением.

– Антон, так ведь полиция же нашла вора, – заявила она. – Того, который погиб при задержании. Ты же сам рассказывал.

– Дашенька, – вкрадчивым голосом возразил Антон, – он ведь мог работать не один, ему ведь мог передать карточку другой карманник. А еще есть человек или люди, которые карточками пользуются, как-то снимают с них деньги. Нет, ты зря! Твоя помощь может оказаться неоценимой!

И Даша согласилась. Ее буквально переполняло сознание важности этой миссии, настолько Антон был убедителен. С ее помощью, возможно, удастся накрыть целую шайку преступников, которые обокрали, может быть, тысячи людей. Остановить злодейскую руку – это ого-го какой поступок!

Кроме «ого-го какого поступка» была и другая причина, почему Даша с готовностью согласилась. Пока еще она не осознавала, не отдавала себе отчета в том, что ей интересно находиться рядом с Антоном, приятно его общество, что он ей очень симпатичен.

Они брели по вечерним улицам, смеясь, перепрыгивали через лужи, обходя банкомат за банкоматом. Антон с трудом пытался оставаться в рамках выбранной роли. Особенно, когда Даша заявила, что Кирюша им во время «операции» будет только помехой.

– А знаешь, – решился все-таки Антон поднять волнующую его тему, – вы с ним такие разные.

– С кем? С Кирюшей? А разве не все люди разные?

– Нет, не все! – рассмеялся Антон. – Масса людей подходят друг к другу так, как будто специально созданы один для другого. Общие интересы, общие взгляды на жизнь, вообще на мир. Мировоззрение!

– Ну, почему? – упрямо и задорно, как заядлая спорщица, заявила Даша. – Существует же понятие, что противоположности притягиваются. Как разноименные заряды. Я считаю, что люди и должны быть разными, что именно разным людям интереснее вдвоем, потому что они друг друга дополняют.

– Вряд ли, – покачал Антон головой.

– Почему? Ты не согласен?

– Абсолютно! Видишь ли, чужие привычки, чужие взгляды на окружающий мир, на обыденные ситуации всегда будут казаться странными, чуждыми, а иногда и нелепыми. Естественными кажутся только собственные привычки, взгляды. С человеком, который на тебя похож, комфортнее находиться рядом. А с человеком, который имеет противоположные взгляды и привычки, долго находиться вместе утомительно. Тут или до суицида недалеко, или до убийства. А уж до развода – раз плюнуть.

– Какой ты мрачный тип, оказывается, – с большим интересом посмотрела на спутника Даша. – А еще ты пессимист, меланхолик и человек, страдающий массой комплексов. Ну, не меланхолик, – поправилась девушка, – это я так, к слову. А вот насчет остального – это вполне определенно.

– Почему же пессимист-то? Если человека тянет к комфортному существованию, к удобству бытия, то какие же здесь комплексы?

– Конечно, комплексы! Комплекс моллюска, который прячется от окружающего мира в своей раковине, комплекс страуса, который от окружающего мира пытается спрятать голову в песок. И он не понимает, что все остальное-то снаружи, что от этого мира не спрячешься, не укроешься. Его надо принимать таким, какой он есть, бороться, сражаться. За себя, за свое счастье, за счастье близких, за семью!

– Опять борьба, опять агрессия…

– Почему агрессия, Антон? – вспыхнула Даша. – Я говорила о светлой борьбе, о великом, а ты сравниваешь ее с вульгарной агрессивностью!

– А разве страсть борьбы не проявление агрессивности? А разве нельзя жить в гармонии с миром, с людьми? Принимать все таким, как есть, не переделывать мир, а просто стараться найти в нем свою нишу и попытаться жить с ним в согласии.

– Это в самом деле твое мировоззрение?

– Нет, конечно, – спохватился Антон. – Разве я стал бы помогать тебе, ловить карманников, если бы в самом деле так считал? Это я просто философствую.

Антон вовремя остановился в этом споре, потому что, как он понял свой порыв, он попытался выдать за свое видение мира то, что желал бы видеть в женщине, которая ему симпатична. В будущей жене, например. А уж сам-то он никак и никогда не намеревался терпеть окружающий мир таким, каков тот есть. Наверное, Даша права насчет противоположностей. Ему не хочется видеть рядом с собой в доме борца, гладиатора. Ему хочется видеть рядом тихую, спокойную, терпеливую и добрую женщину, такую, которая…

– А может, ты в чем-то и прав, Антон, – вдруг заявила Даша и замолчала, глядя себе под ноги.

Антону показалось, что он угадал настроение своей спутницы. А не подумалось ли ей сейчас, что, опекая своего Кирюшу, она как раз и стремится влиять и подчинять такого же вот страуса, который зарывается от всего мира головой в песок. Безропотный, тихий. А если бы она взялась опекать настырного, бурно живущего человека с твердой жизненной позицией? Вряд ли бы он ее вытерпел больше нескольких дней. Не все противоположности притягиваются, а только некоторые. И вообще, не стоит применять к человеческим чувствам технические термины. В этом Антон тоже был убежден.

Глава 4

Когда стало надвигаться страшное прыщавое лицо, когда липкие руки стали хватать ее, валить на лежанку и лезть под платье, Юля потеряла над собой контроль. Более того, она потеряла связь с реальным миром. Или женская интуиция сыграла тут свою роль, или детские страхи, навеянные различными историями, фильмами, снами. Юля в этот момент увидела перед собой не человеческое лицо, а страшную маску то ли вампира, то ли оборотня, то ли сказочного дракона. Может быть, она и не понимала, не осознавала каких-то ассоциаций, а просто сильно испугалась. И рассудок отключил восприятие вообще, спас от еще более глубокого помешательства.

Юля лежала на своем скомканном матрасике в той же позе, в какой она осталась после того, как Монах оттащил от нее Вована и надавал ему по роже. Она лежала в неудобном положении и громко стонала. В такой позе ее и застал бывший врач Плетеный. После сделанных уколов успокоительного девочка затихла лежа с закрытыми глазами. Плетеный измерял ей пульс, давление и только отмахивался от расспросов о ее состоянии. Он ворчал, что сюда надо было сажать пацанов серьезных, а не козлов, которые в зоне под шконками живут и гальюны языком вылизывают.

Потом он поднялся наверх хмурый и язвительный.

– Если хотите, чтобы девка вам пригодилась, то поселите ее в нормальные условия, – ворчливо посоветовал он боссу. – У нее и так глюки, а вы еще в темноте ее держите, в подполе. И бабу надо к ней приставить. Пусть она за ней ухаживает, еду ей дает. Да и пусть готовит, в конце концов. Вы ей заворот кишок устроите с такой шамовкой.

Босс покусал губу, потом повернулся к своим помощникам и приказал срочно поставить решетку на окно и перевести девчонку в дальнюю маленькую комнату, окно которой выходит в сторону огорода, а не в палисадник. Потом он зверски посмотрел на Вована, который был ни жив ни мертв от страха, и велел ему убираться отсюда.

– Значит, так, – сказал он, задумчиво глядя в окно, – тебя как кличут, Монах? Вот и смотри мне теперь. За то, что вовремя вступился, хвалю. Премия тебе за это обломится. Но зато тебе и работы теперь будет побольше.

Монах с готовностью только что каблуками не прищелкнул. Он очень сильно переживал, что и сам попадет под горячую руку за проступок этого придурковатого Вована. Попасть в немилость означало потерю дохода, перевод на всякие мелкие и грязные делишки. А от паленой водяры он уже отвык, как отвык закусывать ее дешевыми консервами.

– Напарника я тебе пришлю, – пробурчал босс. – Насчет толкового не знаю, не очень они встречаются в вашей среде, а вот дисциплинированного найду. Такого, что поостережется рисковать собственными яйцами. И бабу пришлю. Жить она тут не будет. Привозить ее будут и увозить.

Плетеный стал громко сморкаться в углу, чем привлек внимание босса.

– И ты, доктор Айболит, здесь поживешь! Понаблюдаешь за ней, как в стационаре. Смотри у меня, коновал, не дай бог, проморгаешь чего-нибудь и испортишь мне все. Чтоб не пил у меня, пока здесь сидишь!

Плетеный сделал было возмущенное лицо, но потом сообразил, что «возникать» бесполезно. Он и дня без алкоголя не проживет, а тут несколько дней. Только зачем об этом с боссом говорить. Все равно же он не узнает, что Плетеный будет понемногу подливать внутрь. Иначе нельзя, потому что алкогольное опьянение для него уже давно естественное состояние.

Когда наконец на улице заурчал мотор машины и босс уехал, Плетеный с Монахом переглянулись и поняли друг друга. Самое время нервишки подлечить. Вон что случилось, как тут не залить!

Нельзя сказать, что Антон, глядя на экран монитора, искал что-то определенное. Сразу предположить что-то сложно, почти невозможно. Скорее нужно просто ждать, когда глаз и интуиция сами что-то определят. И на второй вечер они определили. Он еще дважды замечал темную фигуру в капюшоне, которая делала какой-то жест рукой вверх возле банкомата на первом этаже «Детского мира». И только на второй раз до Антона дошло, что он заметил. Это совсем неприметный жест, почти неуловимый. Но за те пять или шесть раз, что злоумышленник попадал в поле зрения камеры, Антон этот жест замечал. Он даже прокрутил скопированные моменты с этим неизвестным и убедился, что прав.

Это была удача, это не могло быть случайностью! Антон десятки, если не сотни раз прикидывал, что этот жест может означать. Человек, проведя перед банкоматом рукой, видимо, прикрепляя одним движением руки микрокамеру наблюдения, поворачивался спиной и уходил. Мгновенно исчезал из поля зрения камеры, установленной Антоном. И вот в этот момент, за последние секунды, пока его было видно, он что-то делал рукой возле лица. Множество экспериментов над собой и длительные раздумья подсказали Антону, что это машинальный жест, привычка, как шмыгать носом, например. Человек просто потирает левую (наверное) часть подбородка. Видимо, она у него зудит после бритья. И потирает он ее мимоходом, и делает это той частью правой кисти, которая расположена между большим и указательным пальцем.

Потом Антон до седьмого пота гонял Сашку Великанова, чтобы тот потирал подбородок, если бы у него там было раздражение от бритья. Все совпадало полностью, и последние сомнения исчезли. И только тогда Антон вышел на охоту.

Фотокамера с широкоугольным объективом размещалась в перстне-печатке. Это хитрое устройство Великанов одолжил Антону со строжайшим наказом не потерять. Фотоаппарат автоматически делал шесть снимков при разовом нажатии на внутреннюю часть кольца. Нужно было только поднять руку на уровень лица и направить объектив на объект. Маленькая коробочка с приемником при этом лежала в кармане и делала цифровую запись в свою память.

Антон потратил трое суток на прочесывание местности в районе двух банкоматов, где «засветился» нужный ему человек. Он вглядывался в людей, пытаясь представить их в капюшоне, делающими тот самый жест. И вот удача сжалилась! Это было на первом этаже торгового центра «Мир». Каким-то шестым чувством Антон заподозрил преступника в невысоком парне. Похожая черная куртка с капюшоном, который, правда, пока был опущен на спину. Но на голове у парня была надвинутая на самые глаза шапочка из тонкой черной шерсти.

Антон заходил то с одной стороны, то с другой, пытаясь разглядеть черты лица. Он отметил узкую физиономию, тонкие губы, глубоко посаженные глаза и горбатый большой нос. Хотя насчет носа можно и ошибиться. Если так носить шапочку, то большим нос будет казаться у любого. Через пятнадцать минут Антон наконец засек характерный для разыскиваемого им преступника жест. Парень и вправду потирал изредка правой кистью левую часть подбородка.

А потом «объект» направился к банкомату в тот момент, когда ни одного клиента перед ним не было. Быстрый подход, взмах руки, как будто он провел ею по корпусу аппарата, и отход. Все в точности повторяло виденное на экране, даже с учетом иного ракурса.

Вот и удача, вот и везение! А может, невезение? Антон подумал, что, располагая временем, он не совершил никакого чуда. Любой опер на его месте сообразил и смог бы проделать подобное. Только вот в полиции на такие мероприятия никогда не хватит сил и средств. Это из категории невозможного – на одно преступление одного оперативника! Ни один бюджет такого не выдержит.

Антон пошел следом за преступником. В том, что это именно тот, кого он ищет, Антон уже не сомневался. Вопрос в том, даст ли что слежка. Собственно, можно узнать адрес проживания, а в конечном итоге – установление личности. Только вот одно неосторожное движение, и этот суперосторожный и суперумный паренек его засечет и исчезнет. А следом рухнут все надежды, пропадет вся проделанная кропотливая работа. Другого шанса выйти на преступника у Антона может не быть. И Антон отстал от объекта.

Когда Антон в прошлый раз расставался с Гарри и Моней, то он установил их личности, адреса проживания, состав семьи. Теперь, когда карманники ему понадобились снова, он без труда их нашел. После длительного дежурства у подъезда Гарри, как самого трусливого и бестолкового, Антон дождался, когда карманник выйдет на улицу, а потом проследил за ним до момента встречи с Моней.

– Здорово, «шустрые пальцы»! – громко сказал Антон из-за спины воров.

Карманники резко обернулись и шарахнулись в разные стороны. Им понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что это не менты, а Антон. Они ведь так и не поняли, кто это и на кого он работает. Пареньки все же решили, что Антон не из «уголовки» и вообще не из полиции.

– Ты чего подкрадываешься? – неприязненно буркнул Моня.

– Ты что, не рад нашей встрече? – издевательским тоном осведомился Антон.

– Да уж чего радостного… Чего опять надо?

– Вот что мне в вас, ребятки, нравится, так это ваша сообразительность.

Антон расплылся в радушной улыбке, глядя, как на него смотрят карманники. Как хорьки, которые еще не решили: то ли деру давать, то ли за палец тяпнуть.

– Ладно, не осуждаю, – ехидно сказал Антон. – У вас есть все основания недолюбливать меня. Но общаться придется. Иногда! Ладно, не хмурьтесь. Я вас часто тревожить не буду и о нашей «дружбе» никому не расскажу. Если вы, конечно, дурака валять не будете. Пошли со мной!

– Куда? – недовольно спросил Моня и переглянулся с Гарри, который так ни разу и не раскрыл рта.

– В тихое место! Тут рядом переулочек есть. Я вам там на планшетнике кое-какие фотографии хочу показать. – Антон с многозначительным видом поправил сумку на плече. – Давайте шустрее, а то у меня времени мало.

Это был не переулок в полном смысле слова, а лишь проезд к законсервированному строительству. Люди здесь не ходили, машины практически не ездили, а встать за бетонную опору магистрального трубопровода и оказаться невидимыми со стороны улицы можно. Парни не без опаски озирались по сторонам. Успокоились они только тогда, когда Антон в самом деле вытащил из сумки планшетник.

– Вот смотрите, – открыл Антон «папку» с фотографиями и стал демонстрировать кадры. – Вспоминайте хорошенько: может, видели раньше, хоть мельком, может по описанию похож.

Парни смотрели фотографию за фотографией и только пожимали плечами. Антон подумал, что если они и врут, то хорошие артисты. Очень натурально они себя вели и не выдали ни одним мускулом того, что могли знать этого хитроумного типа – банкоматного афериста.

– Нет, – почти хором наконец заключили оба карманника.

– Зуб даем, – заверил Гарри. – Если бы знали или хоть видели где, то сказали бы. Нам-то он что? Родственник, что ли. Не знаем такого, да и сколько их по городу. Тут знаешь сколько группировок, да паханов, да авторитетов всяких, кто… Короче, город-то большой.

Вот эта говорливость обычно молчавшего во время их бесед Гарри и смутила Антона. Слишком уж поспешно стал парень оправдываться. Надо бы взять их под контроль. Антон пальцами на ощупь прорвал в кармане куртки герметичный пакетик и нащупал микрофон. Один покровительственный жест рукой, и микрофон прилип к воротнику Гарри под правым ухом. Лучше бы, конечно, прилепить его к воротнику Мони, но тот слишком насторожен.

– Ну, не знаете, так не знаете, – вздохнул Антон, убирая планшетник в сумку. – Надеюсь, что не соврали. Если соврали, то я об этом рано или поздно узнаю. И тогда…

Антон сделал выразительное лицо и прищелкнул языком.

Парни виновато пожали плечами и бочком двинулись в сторону улицы. Антон с легкой улыбочкой проводил их взглядом. И потом, когда карманники скрылись за углом, он включил в кармане приемник и приладил к уху гарнитуру с динамиком. Щелчок, и послышался шум проезжающих мимо автомашин, покашливание Гарри. Потом послышался и голос Мони. Говорил он не очень внятно, потому что шел слева от приятеля, но вполне разборчиво.

– Фигня какая-то, – проворчал Моня. – Чего он к нам прилепился? Кто он такой? Из какой он бригады? Или сам по себе, или все-таки из «уголовки», а может, вообще из «конторы».

– Надо с кем-нибудь посоветоваться, справки навести, – предложил Гарри. – Может, кто его от нас и отошьет.

– Ты чего? Вольтанулся? А про Харкуна, про Куцего, Михася ты тоже расскажешь? Нам с тобой шкуру на ремни порежут! Ты не понял, что мы их легавым сдали? Забыл, что их в один день повязали?

– Так он нас пытал… пытать хотел! А раз ты считаешь, что их в один день повязали, то значит, он из полиции?

– Ни хрена! – уверенно заявил Моня. – Тут все очень мутно. А сдал их он по нашей наводке. Только вот что у него за дела с «уголовкой»? Торг какой-то идет у него с ними. Так недолго и самим загреметь. Во времена настали! Вор вору уже верить не может!

– А этого, что на компьютере, ты правда не знаешь?

Антон, остановившись посреди улицы, замер. Он весь обратился в слух и даже чуть прикрыл глаза. Неужели удача?

– Знаю, только ты смотри! – с угрозой в голосе ответил Моня. – Ни звука!

– А кто это? Чего он его ищет?

– А ты думал, что он нас зацепил случайно, да? Что-то ему в нашей среде надо, щипачей он перетасовывает, как колоду. И этот на компьютере тоже. Только я мало что про него знаю. Базар слышал краем уха. То ли Умник, то ли Мозга. Типа прям волшебник какой-то! Только он ни с кем не знается, особняком работает.

– Может, он на кого очень авторитетного работает, и там целая бригада?

– А кто ж его знает. Может быть и так, – совсем тихо ответил Моня. Потом, помолчав немного, как-то тоскливо заметил: – Посоветоваться бы с кем, а то вляпаешься…

– Ты ж сам говоришь, что рта открывать нельзя? – удивился Гарри. – А теперь «посоветоваться»…

– Говоришь, говоришь! Ладно, забыли. Видно будет. Завтра мы с тобой как, работаем? Тогда давай вот что. Утром я приеду на метро. Сяду на Посадского и на Театральной мы с тобой состыкуемся на переходе. Только не поздно, минут пятнадцать восьмого. Когда студенты и преподы повалят. И прокатимся до технического университета. У них вчера степуху давали, так что кое-кто при бабках, а кто и при новых «погремушках».

– Откуда ты знаешь, что степуха была?

– У меня свои люди в бухгалтерии, так что мне известно, когда студентам на карточки деньги перечисляют…

Звук мгновенно затих и исчез совсем. Ни шелеста, ни звукового фона. Все, действие одноразового микрофона закончилось. Значит, слышал что-то Моня про нашего Умника! Уже хорошо, значит, не фантом, не привидение и не залетный из района или другой области. А Моня поумней и поосторожней будет, нежели его длинный дружок. Вряд ли Моня утерпит и не начнет наводить справки. Захочет он разобраться в ситуации, понять, кто и зачем этого Умника или Мозгу ищет. Правильно! Поймешь причину, поймешь и как избежать опасности.

Антон снял гарнитуру с уха и посмотрел на часы. Черт, теперь бы еще к Великанову успеть! Надо нормальный «жучок» прилепить и прилепить его к Моне. А времени до завтрашнего утра, потому что только в метро в толпе и можно качественно наколоть микрофончик на «объект».

Даша пришла одна, и это было приятно. Антон хотел было уже спросить про Кирюшу, не передумала ли девушка взять с собой женишка, но потом решил, что такой интерес будет слишком подозрителен. Очень не хотелось Антону выглядеть влюбленным дурачком. Да и влюбленность ли это? Может так, увлечение, физическая тяга?

Антон покосился на фигурку Даши, на стройные ноги, высокую грудь, губы. Она меня как человек привлекает, как потенциальный спутник жизни. Мне с ней хочется навсегда связать свою жизнь или просто переспать? Просто ощутить ее тело в постели, попробовать на вкус ее губы? Хм! Интересно, а ответить-то однозначно сложно! Не получается ли, что я ее соблазню, а потом ее жизнь пойдет наперекосяк. Не выйдет она за Кирюшу, что-нибудь еще в связи с этим не случится и все. А что все? Не конец же жизни? Или все-таки подло с моей стороны вклиниваться в чужие отношения. Или в этой ситуации слово «подлость» неприменимо?

– Даша, а что такое подлость?

– Подлость – это предательство! – уверенно заявила девушка. – А что?

– Просто задумался о формулировке, – пожал Антон плечами. – Если верить тебе, то это синонимы.

– Конечно, синонимы!

– Не бывает так. Если возникли два слова, то хотя бы когда-то существовали и две сути. Предательство – это предательство, а подлость – подлость.

– Ладно! – тут же вступила в дискуссию Даша. – Я скажу тебе по-другому. Подлость и предательство сродни друг другу. Оба эти поступка можно считать недостойными, низкими.

– Ты мне лучше скажи, – остановил он поток шаблонных фраз, – в спорте вырвать победу, превзойти своего соперника – это подлость? Уверен, что скажешь нет. А в жизни, когда, например, ты показываешь лучшие результаты как кандидат на какую-то должность и из двух претендентов выбирают тебя? Или еще проще! Толпа ринулась к магазину занимать очередь за дефицитным товаром…

Даша хмыкнула.

– Каждый имеет право, на всех не хватит, – заявил Антон. – Так вот тот, кто прибежит раньше, он подло поступил по отношению к другим людям? Все равны, он никого локтями не толкал и подножку никому не ставил.

– Но там же были женщины, немощные старики, – сразу стала возражать Даша. – Твой мужчина сильнее, здоровее, и он естественно их победит. Только это будет не победа среди равных, он заведомо имел преимущество, а таким образом побеждать немощных подло. Вот тебе и ответ!

– Даша, я не про стариков, беременных женщин и детей. Я про равносильных соперников. Пусть это будет винный магазин и в бой кинулись лишь одни мужики.

– А пожилые, а те, кто с похмелья, у кого одышка, а…

– Ладно, Даша, я понял, что такое подлость, – обреченно проговорил Антон.

Антон даже не понял, почему у него вдруг упало настроение. То ли потому, что Даша не смогла вразумительно ответить на его вопрос, то ли потому, что появился человек, из-за которого Антон этот вопрос и задавал. Кирюша! По большому счету Антон именно его и имел в виду, задавая свой вопрос о подлости. Он всего лишь хотел понять мнение Даши: а будет ли подлостью победа в соревновании за нее между двумя претендентами. Кирюша не беременный, не немощный, не… Хотя как посмотреть, в чем-то он и в самом деле ущербный, раз Даша взялась его опекать и заботиться о нем, как о немощном.

– Привет, – моргнув сонными глазами, проворчал Кирюша. – Что делать будем? Может, посидим где-нибудь? Вон кафешка.

– Кирюш, мы вообще-то собирались делом заняться, – напомнила Даша. – Если ты забыл, то у нас деньги на свадьбу украли. Антон вон тут совсем ни при чем, а и то сколько времени на нас тратит.

– Ни при чем, – странно хмыкнул Кирюша и посмотрел вдоль улицы.