Текст книги "Кремлевские войны"

Глава 5
Поздний звонок

Уф, устал! Алексей Константинович откинулся на спинку кресла, снял очки, потер переносицу. Нет, так нельзя! Нельзя столько времени работать! И никакие соображения этого не оправдывают. Кстати, а сколько времени?

Он взглянул на экран компьютера. Ого, почти девять! Черт, опять засиделся до ночи! А ведь обещал жене прийти пораньше. Ладно, все! Сейчас он выйдет – и домой. Пусть не к семи, как все обычные люди, но к десяти будет дома. Хотя бы поужинают с женой вместе. А дела подождут. Все их не переделаешь.

Тарасов повел мышкой, закрывая на экране одно окошко за другим, нажал команду «Завершить работу» и, не дожидаясь выключения, подхватил портфель и направился к выходу. Он уже взялся за ручку двери, когда на столе раздался мелодичный звонок, и голос вечерней секретарши сообщил:

– Звонит министр внутренних дел Николай Демьянович Белозерский. Соединить?

Вице-премьер тяжело вздохнул. Ведь собрался же уходить! Всю работу бросил, чтобы выполнить обещание, данное жене! Однако министр внутренних дел был не тот человек, звонком которого можно было пренебречь. Звонил он Тарасову крайне редко и всегда по важным поводам. Поэтому Алексей Константинович с тяжелым сердцем ответил: «Соединить» и вернулся к столу.

В трубке щелкнуло, и Тарасов услышал знакомый голос министра.

– Приветствую, Алексей Константинович, – сказал главный полицейский начальник. – Тут разговор один есть. Тема важная.

– Что ж, если важная, подъезжайте, – отреагировал Тарасов, поняв, что разговор действительно предстоит серьезный – собеседник не доверял даже правительственной связи, трижды проверенной и защищенной, и настаивал на личном свидании с глазу на глаз.

– Через пятнадцать минут буду, – заверил министр. – Да, вы это… пригласите еще вашего помощника… ну, который тогда на совещании о проекте докладывал.

– Алмазова? – догадался Алексей Константинович.

– Вот-вот, Алмазова, – подтвердил министр. – Пригодится.

После чего отключился.

Тарасов со вздохом вновь включил компьютер, нашел в нужной папке сотовый номер своего референта и набрал его. В ведомстве, которым руководил Алексей Константинович, не было принято допоздна засиживаться на работе. Поэтому вице-премьер не ожидал, что Егор Алмазов немедленно откликнется на его зов и будет где-то поблизости. Его телефон мог быть вообще отключен.

Однако референт откликнулся, и довольно быстро.

– Добрый вечер, Алексей Константинович! – приветствовал он начальника. Фоном для его голоса служил многоголосый гул, и Тарасов понял, что его подчиненный находится в каком-то людном месте. – Что-нибудь нужно?

– Да, Егор Борисович, к сожалению, тут возникла необходимость в вашем присутствии, – отвечал Тарасов. – Вы где находитесь?

– Да вот, решил тут в театр сходить, в «Табакерку», – смущенно сообщил Алмазов. – Тут как раз антракт, поэтому вы мне и смогли дозвониться, а то у меня телефон был выключен. Но это ничего, я сейчас подъеду!

– Я пришлю за вами машину, – пообещал Тарасов. – Ждите у подъезда.

И, включив телефон секретаря, отдал необходимое распоряжение.

Спустя двадцать минут участники незапланированного совещания были в сборе. Алексей Константинович усадил гостей за небольшой овальный столик в углу кабинета (он был предназначен как раз для таких бесед в узком кругу), попросил секретаря подать кофе и, когда дверь за ней закрылась, спросил:

– Итак, Николай Демьянович, слушаем вас. Что за вопрос вы хотели обсудить?

Генерал Белозерский смахнул с кителя несуществующую пылинку, внимательно взглянул на собеседников и сказал:

– Тема та же, что была на нашем совещании: деятельность фирмы под названием «ННН».

– И что же с этой фирмой? – осведомился вице-премьер. – Насколько мне известно, она успешно разворачивает свою работу. И уже есть первые результаты – в том смысле, о котором докладывал на совещании Егор Борисович.

– То есть вы хотите сказать, что бюджет уже получил какие-то деньги? – уточнил министр.

– Да, получил, – подтвердил Тарасов. – И если этот вопрос вас интересует, об этом лучше расскажет Егор Борисович. Так что вы были правы – его присутствие при нашем разговоре необходимо. Прошу вас, Егор Борисович, расскажите нам о состоянии дел с «ННН» на текущий момент.

Референт, как видно, ждал этого вопроса. Все нужные цифры он, надо полагать, помнил наизусть, потому что не стал ни доставать из кармана бумажку, ни искать данные на телефоне, а сразу начал:

– К сегодняшнему дню отделения организации, созданной господином Николовым, открыты в 23 городах. Организация объединяет 1 миллион 240 тысяч вкладчиков. Их совокупные вложения на текущий момент оцениваются в 35 миллиардов рублей – хотя это число постоянно меняется.

– Вы скажите главное: бюджет что-то от этого получил? – резко спросил Белозерский. – Страна получила?

– Да, две недели назад мы получили первый транш в размере… извините, я сейчас уточню…

Теперь, видимо, желая быть точным, Егор Алмазов полез в карман и достал записную книжку. Полистал ее, нашел нужную страницу.

– Получили транш в размере 340 миллионов 122 тысячи рублей, – сообщил он. И, словно извиняясь, добавил: – Это, конечно, не так много, но деятельность организации только разворачивается…

– Почему же немного? – не согласился с ним министр. – 340 миллионов – вполне приличная сумма. А куда, если не секрет, пошли эти деньги?

Последний вопрос был задан небрежным тоном, как бы между прочим. Однако Алексей Константинович сразу понял, что именно этот вопрос является для Белозерского основным; возможно, он и эту вечернюю встречу устроил, чтобы получить на него ответ. Поэтому, опережая подчиненного, он сказал:

– Давайте на этот вопрос отвечу я. Сразу же после совещания, о котором вы, Николай Демьянович, сегодня вспоминали, Егор Борисович по моему распоряжению создал специальный фонд. В него и поступают средства, направляемые нам из «ННН». В размере одного процента всех средств, привлеченных этой организацией. Такова наша договоренность с ее создателем.

– И куда идут деньги из этого фонда? – продолжал допрашивать министр.

– Пока что никуда, – отвечал Тарасов. И, видя недоумение на лице генерала, пояснил: – Я с самого начал мыслил этот «фонд ННН», как я его про себя называю, как некое дополнение Резервного фонда. Дополнение, недоступное для его растаскивания по требованиям различных сил – депутатов, министров и других властных лиц, – в силу его неофициального, можно сказать, секретного характера.

– То есть деньги будут просто лежать без движения? – спросил Белозерский.

– Нет, Николай Демьянович, «просто лежать» они не будут, – объяснил Тарасов. – Помните, о чем я говорил на совещании? Надвигается глубокий экономический, а значит, и социальный кризис. Это не мои выдумки, это прогноз, который дают практически все экономисты. А что это значит? Что будут в массовом порядке закрываться предприятия, увольняться сотни тысяч людей. В особо бедственном положении окажутся моногорода, вся жизнь в которых зависит от работы одного предприятия. Потребуются огромные средства на поддержку населения: выплату пособий, разного рода программы по переобучению безработных… Есть и еще одно направление возможных трат. Теперь мы, наконец, вступили в ВТО, а значит, не можем напрямую оказывать государственную поддержку нашим предприятиям. Сейчас это не так критично, но после начала кризиса станет крайне важным. «Фонд ННН» позволит нам оказывать такую поддержку – и заводам, и фермерским хозяйствам, – не нарушая запретов ВТО. Ведь это будет не государственная поддержка, а как бы частная, идущая из благотворительного фонда. Понимаете?

– Да, Алексей Константинович, вы все хорошо рассказали, – отвечал министр. – Вопросов у меня больше не осталось.

– Зато у меня есть один вопрос, – заявил вице-премьер. – Надеюсь, теперь вы объясните причину, которая заставила нас в такой поздний час собраться и давать исчерпывающие объяснения о работе созданного нами фонда? Ведь вы не из праздного любопытства назначили эту встречу!

– Да, не из любопытства, – согласился генерал. – Тут такое дело… Вам еще не сообщали, что на Николова завели уголовное дело?

– Как?! Новое дело? – воскликнул Тарасов. – И кто же?

– Должен признаться, что мои подчиненные, – удрученно признался Белозерский. – Я знать ничего не знал, честное слово! И вдруг сегодня смотрю сводку и узнаю, что следователь Ермолаев ведет уголовное дело в отношении Николова Н. Г.

– И на какой стадии это дело находится? – спросил вице-премьер.

– Да уже далеко продвинулось, – сообщил министр. – Два тома всяких материалов собрано. А вчера следователь ознакомил с делом самого Николова и взял с него подписку о невыезде.

– Подписку о невыезде? – воскликнул Егор Алмазов. – Но как же… как же он будет расширять организацию? Создавать новые отделения? А где взята эта подписка?

– В Омске, – отвечал Белозерский.

– Да, ну и новость… – пробормотал Тарасов. – А что – вы не предупреждали своих подчиненных, что в отношении Николова не следует проявлять активности?

– Нет, не предупреждал, – отвечал генерал. – После того совещания, как мы и договорились, я распорядился, чтобы с него сняли подписку о невыезде, под которой он тогда находился. И решил, что это своего рода сигнал для моих заместителей. Что они сами должны понять, что Николова трогать не надо. Потому что если бы я стал их специально вызывать и предупреждать…

Министр развел руками.

– Это выглядело бы подозрительно, – закончил за него фразу Тарасов. – Что ж, это разумно. Но, выходит, кто-то из ваших замов вас не понял…

– Да, Семен Чубушный дал задание следователю начать это дело, – подтвердил Белозерский. – А прокуратура тут же дала на это свою санкцию.

– Ну, в отношении позиции Петрова у меня иллюзий не было, – сказал Алексей Константинович. – А вот с вашей стороны, Николай Демьянович, я неприятностей не ожидал…

– Так ведь я же говорю: я и сам не ждал… – генерал прижал руки к груди.

– Я все понял, – остановил его вице-премьер. – Ситуация мне понятна. Вопрос в том, как из нее выйти.

– Понятно как, – сказал Алмазов. – Вы открыли это дело, вам его и прекращать. Надо дело закрыть и подписку с Николова снять. Что тут сложного?

– Все не так просто, – покачал головой Белозерский. – Раз дело открыто законным порядком, теперь уже прокуратура не даст его закрыть. Надо обращаться к Петрову… А пока против человека открыто уголовное дело, должна быть избрана мера пресечения.

– Ну вот это как раз не факт, – не согласился Тарасов. – Что, мы не знаем случаев, когда дело возбуждено, а его фигурант спокойно сидит дома? Знаем. Так что свяжитесь с вашим следователем и прикажите снять эту дурацкую подписку. А то из-за нее мы потеряем сотни миллионов рублей. А они нам ой как пригодятся – и в самом недалеком будущем!

– И еще неизвестно, как Николов себя поведет, узнав, что его заперли в этом Омске, – заметил Алмазов. – Он человек неуправляемый и непредсказуемый. Может совершить самый неожиданный поступок.

– Например? – спросил Тарасов.

– Например, уехать из Омска и где-нибудь затаиться. Так что мне его будет невозможно найти. И будет ли он после этого перечислять деньги в наш фонд? Может и прекратить эти отчисления. Ведь он может расценить возбуждение уголовного дела как нарушение наших договоренностей.

– Ну это вряд ли, – покачал головой министр внутренних дел. – Он же понимает, что для него самого разрыв отношений несет гораздо больше неприятностей, чем для нас. Дело ведь можно продолжать и довести его до суда. Он один раз уже сидел в тюрьме, вряд ли захочет повторить этот опыт.

– Во всяком случае, я прошу вас, Егор Борисович, срочно связаться с Николовым, – сказал вице-премьер. – Объясните ему сложившееся положение, заверьте, что дело будет вскоре прекращено, подписка с него снята и что наши договоренности остаются в силе.

– Хорошо, я позвоню прямо сейчас, – сказал Алмазов. Достав телефон, он поднялся, чтобы не мешать собеседникам, нашел нужный номер и нажал кнопку вызова.

Между тем за овальным столом продолжалась беседа.

– Скажите, Николай Демьянович, – обратился Тарасов к своему собеседнику, – а этот ваш заместитель…

– Чубушный, – подсказал министр.

– Да, этот Чубушный – вы уверены, что он по своей собственной инициативе возбудил это уголовное дело и дал задание следователю? У вас это такая практика, когда подобные задания дают ваши заместители?

– Нет, такой практики у нас нет, – отвечал Белозерский. – Дела обычно возбуждаются по представлению прокуратуры или иных государственных или муниципальных органов, а также граждан. Они обращаются в соответствующее местное управление внутренних дел, и оно уже начинает действовать. В случае с Николовым прокуратуры должна была обратиться по месту его регистрации, то есть в московское УВД.

– А вам не показалась странной такая активность вашего зама в этом вопросе? – спросил Тарасов.

– Да, действительно странно, – согласился министр. – Я сперва как-то не обратил на это внимания. Меня больше заботил сам факт нарушения нашей с вами договоренности. Поэтому я и поспешил вам позвонить и назначить эту встречу. Я, Алексей Константинович, вообще-то человек слова. Если я тогда на совещании обещал оказывать вам содействие – значит, так и должен поступать. А еще я подумал – а не изменилось ли что в ситуации с этим Николовым? Потому так и расспрашивал вашего референта.

– Однако кое-какие сомнения у вас все же остались, – сказал Алексей Константинович, проницательно взглянув на своего собеседника. – Иначе вы не стали бы так настойчиво расспрашивать, куда пошли деньги, полученные от «ННН».

– Да, вы правы, – признался генерал. – Хотелось все узнать точно. Но теперь вопросов больше не осталось.

– Я ценю вашу искренность, Николай Демьянович, – отвечал вице-премьер. – Я тоже считаю вас человеком слова. Но теперь, когда мы прояснили позиции, обратите внимание на своего зама. Постарайтесь выяснить, чем объясняется такая его активность.

– Постараюсь, – пообещал Белозерский.

В это время Егор Алмазов возвратился к столу. Вид у него был удрученный.

– Не отвечает, – сказал он, разведя руками. – Номер абонента недоступен.

– И что же это означает? – спросил Тарасов.

– Боюсь, что ничего хорошего, – отвечал его референт.

Глава 6
Гость из прошлого

Доход за неделю получался какой-то уж слишком большой. Цифры на экране компьютера выглядели приятно и тешили сердце. Однако Кунцевич стер запись и начал расчеты сначала. Он привык все делать основательно, ничего не оставлять «на потом». Вдруг ошибка вкралась? Нет, все должно быть точно.

Послышался щелчок домофона, и Кунцевич услышал голос жены:

– Володь, ты чего тянешь? Банька уже готова, спускайся!

– Ты парься пока без меня, – отвечал Кунцевич. – Мне дела надо доделать. Доделаю, тогда уж париться буду.

– Ну как хочешь, – ответила жена и отключилась.

Это он в прошлом году придумал – установить в доме внутреннюю связь. Дом большой: два этажа, да мансарда, да подвальный этаж с гаражом и сауной, – всюду не докричишься. До прошлого года звонили друг другу по сотовому, но это было не совсем удобно. А теперь стало прямо как на заводе, где когда-то трудился слесарь-сборщик Владимир Кунцевич. С любым домочадцем можно быстро связаться.

Владимир Яковлевич снова углубился в расчеты. Странная получалась картина: выходило, что в сентябре фура – основной поставщик денег в хозяйстве Кунцевича – принесла меньше дохода, чем каждая из двух «Газелей». Этого быть не могло, тут была какая-то ошибка. Кунцевич снова принялся проверять счета – и нашел-таки, где собака зарыта. Просто один счет, который принесла «Газель» – за обслуживание свадьбы, – был посчитан дважды. Владимир Яковлевич заново подвел баланс и остался доволен – теперь доход был в пределах средней недельной нормы, чуть больше двадцати тысяч. Теперь можно было и в сауну идти. Владимир Яковлевич записал данные в особую тетрадку, выключил компьютер и направился в подвал, париться.

По дороге он миновал холл, где тешила глаз недавно купленная дорогая мебель и качали маятником старинные напольные часы, прошел через гараж, где блеснул лакированным боком новенький «Фольксваген», и наконец окунулся в жар сауны.

…Всем своим нынешним благополучием Володя Кунцевич, в прошлом рядовой слесарь на прославленном автогиганте, был обязан двум своим качествам – основательности и готовности рискнуть. Эти две противоположных черты редко уживаются в одном человеке, но Владимир Яковлевич был исключением. Зарплата на заводе была, правда, неплохая, но что купишь на эту зарплату? Предел мечтаний – новая модель той самой машины, тысячи которых прошли через руки Кунцевича за время работы на конвейере, да квартира-«трешка», в которой предстояло ему жить с женой и двумя сыновьями. Ну и еще, конечно, отдых – поездки на Волгу, рыбалка, шашлыки, раз в два-три года вылазки на море… И все это – путем нелегкой работы. И еще при условии, если не будет массовых увольнений и слесарь Кунцевич не попадет под сокращение. А потом – неизбежная, как зима, старость и нищенская пенсия.

Так бы все и было, если бы в далеком 94-м году Владимир не увидел по телевизору рекламу организации «ННН-93». Организация делала первые шаги, заманивала сказочными процентами, сулила быстрое обогащение. Седовласые дяденьки из того же телевизора качали головами, называли детище черноглазого создателя «ННН» пирамидой, сулили ему скорый крах. Друзья по цеху были согласны с авторитетными экономистами и отзывались о посулах Николая Николова непечатно. А вот Кунцевич увидел в рекламе свой шанс – тот самый ШАНС с большой буквы, который выпадает раз в жизни. Цыганка ему раз сказала: ШАНС этот выпадает каждому, но далеко не все могут его распознать. Распознать – и решиться.

Кунцевич решился. Все деньги, накопленные за несколько лет, вложил в рискованное предприятие Николова. А затем, еще не порвав окончательно с привычным существованием, не уволившись с завода, написал заявление и перешел на неполную рабочую неделю. Начальство отпустило охотно – так ему было легче избежать увольнений. А Владимир использовал свое появление на работе не для того, чтобы выпустить больше автомобилей и получить побольше зарплату. Пропуск через проходную автогиганта стал для него пропуском в новую жизнь. С помощью брошюрок, полученных в местном офисе «ННН-93», он агитировал соседей по конвейеру также вложить свои средства в новое перспективное предприятие.

В короткое время Владимир Кунцевич стал сотником, а затем и тысячником. Его счет в «ННН-93» насчитывал уже много миллионов рублей (деньги в то время были дешевые, нули на банкнотах умножались каждый месяц). Тогда и произошла его первая встреча с создателем финансовой пирамиды. Николов произвел на Кунцевича неизгладимое впечатление. Его энергия, напор, умение убеждать колеблющихся и отбивать атаки противников много дали вчерашнему слесарю. Он еще тверже убедился в том, что принял правильное решение, когда связал свою судьбу с детищем Николова.

К тому времени Владимир уже окончательно ушел с завода и все свое время посвящал финансовым делам. По приглашению Николова он ездил в Москву, принимал участие в создании новых рекламных роликов. И в то же время – вот удивительная черта его противоречивого характера – внимательно присушивался к тому, что говорили седовласые противники пирамид с экрана телевизора. Какое-то чувство – шестое, а может, даже седьмое – внушало ему, что процветание родного «ННН-93» не будет бесконечным и что приближается время расставания. И в какой-то миг интуиция шепнула ему: «Пора!»

Владимир снял со счета компании все свои деньги. И своим бывшим товарищам по цеху, которых он убедил вступить в организацию, посоветовал сделать то же самое. Как раз перед этим прошла кампания по сокращению числа нулей на банкнотах, и теперь сбережения Кунцевича насчитывали уже не миллиарды, а миллионы. Но все равно это были большие деньги. Он вступил в компанию бедняком, а вышел богатым человеком.

Спустя несколько месяцев случились сразу два краха – большой крах всей экономики и малый, частный крах компании «ННН-93». Люди, не снявшие вовремя деньги со своих счетов, лишились всего. Николов, правда, обещал все исправить, заявлял, что компания держится на плаву и только происки недоброжелателей не дают ему возможности вернуть средства вкладчикам, но этим обещаниям мало кто верил. Против основателя «ННН-93» завели уголовное дело, он оказался в тюрьме.

Владимир Яковлевич сочувствовал основателю финансовой пирамиды. Он умел быть благодарным и понимал, кому он обязан своим нежданно появившимся богатством. Он выступил в печати в защиту Николова, а затем выступал в суде как свидетель защиты. Но все было бесполезно: Николова осудили, и он отправился в лагерь отбывать срок.

Николов катился вниз, а Кунцевич, наоборот, шел в гору. Он не стал тратить доставшиеся так легко деньги на красивую жизнь. Даже дом тогда не стал покупать, хотя денег на это хватило бы. Нет – он присматривался, думал о будущем. И когда грянул кризис, остановились заводы, обанкротились известные фирмы и все вокруг что-то продавали, Кунцевич, наоборот, покупал – причем по дешевке. Он приобрел четыре «Газели» (от двух потом пришлось избавиться), две фуры и несколько легковушек.

Так возникла фирма «Перевозчик». Занималась она доставкой продуктов (прежде всего фруктов и овощей) с юга, обслуживанием свадеб и разного рода семейных и корпоративных торжеств; легковушки использовались как такси. Впрочем, от последнего вида бизнеса Кунцевич вскоре отказался: отрасль оказалась сильно криминализованной, и он понял, что в будущем его могут найти где-нибудь в овраге с проломленной головой. И никакая милиция, никакой ОБЭП не помогут.

Зато фуры и «Газели» продолжали работать, принося владельцу немалый доход. Вот теперь, крепко встав на ноги, Владимир Яковлевич приобрел дом, новую машину для себя, а потом и для всех членов семьи (сыновья к этому времени подросли). Каждый год они с женой ездили за границу. Побывали во многих странах Европы, на курортах Таиланда, на Канарских островах и даже на Ямайке. Сыновья Владимира Яковлевича учились в московских вузах, и он уже рассчитал, какой капитал надо будет выделить каждому из них после окончания учебы, чтобы дети могли встать на ноги и заняться собственным делом. Владимир Кунцевич был доволен своим положением и уверенно смотрел в будущее.

…Телефонный звонок раздался как раз в тот момент, когда Владимир Яковлевич, поплескавшись в крохотном бассейне, уселся на скамье в предбаннике и взял в руки стакан с чаем. Звонил проводной телефон, номер которого значился в телефонном справочнике. Это мог быть кто угодно: надоедливый рекламный агент или столь же надоедливая и настырная социологическая служба, опрашивающая горожан на предмет их отношения к какому-нибудь местному политику. Поэтому Кунцевич решил трубку не брать – пускай звонит, пока не надоест. Но абонент оказался упорный – телефон все звонил и звонил. Наконец Кунцевич не выдержал.

– Ирин, возьми трубку, послушай, кто там, – попросил он жену.

Она сняла трубку, послушала собеседника. Лицо у нее выразило удивление, и Кунцевич понял, что звонит вовсе не рекламный агент.

– Ты знаешь, тут какой-то мужчина, – сказала жена, прикрыв микрофон ладонью. – Просит Вовку Кунцевича.

– А как представился? – спросил Владимир Яковлевич.

– Никак! – жена пожала плечами. – Просит Вовку и все.

Так к Владимиру Яковлевичу могли обращаться только очень близкие друзья – по пальцам перечесть можно. Но эти люди знали его особый «дружеский» сотовый номер и всегда пользовались им. Кунцевич был заинтригован. Он взял из рук жены трубку и произнес:

– Я слушаю!

– Долго трубку берешь, Вова, – услышал он голос, который показался ему смутно знакомым. – Большим человеком, наверно, стал. Старых друзей не помнишь…

– Кто говорит? – спросил Кунцевич.

– Не узнаешь? – отвечал незнакомец. – Николай меня звать. Ты ко мне в Москву приезжал. Мы в гостинице «Космос» семинар проводили. А спустя два года ты еще раз приезжал, когда я в беду попал. Теперь вспомнил?

– Не может быть! – воскликнул Кунцевич. – Это вы?

– Только без фамилий, – предупредил голос в трубке. – А то ведь эфир – он как проходной двор, народу много. Чужих ушей тоже много.

– Вы где? – спросил Владимир Яковлевич. – Откуда звоните?

– Тут я, у вас, – отвечал собеседник. – На автовокзале стою, из автомата звоню.

– Я сейчас! Я мигом! – заторопился Кунцевич. – Вы подождите немного, я подъеду!

– Не надо приезжать, – остановил его голос в трубке. – У меня своя машина. Ты только объясни, куда ехать. Сейчас я трубку товарищу передам, ему и объясни.

Послышался шорох, и другой, незнакомый голос произнес:

– Вы скажите, где живете, и все. Я город немного знаю, доберусь.

Кунцевич назвал адрес, а затем, несмотря на протесты собеседника, подробно рассказал весь маршрут от автовокзала до своего дома. Человек, с которым он разговаривал, заявил, что все понял, и повесил трубку. Тогда и Кунцевич осторожно положил свою трубку на телефон.

– Кто это? – спросила жена.

– Это? – переспросил Кунцевич. И затем, внимательно глядя на жену, отчеканил: – К нам в гости приехал Николай Георгиевич Николов. Помнишь такого?

– Помню, конечно, – отвечала Ирина. – Но ведь он…

– К нам приехал мой большой друг, – остановил ее Владимир Яковлевич. – И чтобы больше никаких вопросов! Он не один, с товарищем. Приготовь ему гостевую комнату, а товарищ ляжет в комнате Игоря. Приберись там, а то беспорядок. И стол накрой. Там, в баре, коньяк достань и водку «Серый гусь». И еще селедку разделай! Он селедку любит.

И, не задерживаясь больше в предбаннике, пошел одеваться и к воротам – встречать.

Спустя двадцать минут (уже совсем стемнело) к дому Кунцевича подъехала старенькая потрепанная «девятка». Водитель, загорелый мужчина, на вид – ровесник Владимира Яковлевича, следуя его указаниям, заехал во двор. И лишь после того, как ворота закрылись, открылась задняя дверь «девятки», и Кунцевич увидел своего гостя.

Владимир Яковлевич шагнул к нему, схватил его ладонь обеими руками… Он бы с радостью обнял этого человека, но не знал, как тот к этому отнесется.

– Прошу в дом, – сказал он, обращаясь преимущественно к Николову, но в то же время обернувшись к его спутнику. – Не знаю, как вам лучше: сразу за стол или сначала в баньку? Мы баньку только что истопили, горячая!

– Сейчас решим, – отвечал Николов. – Ты вот знакомься: это Витя Прокофьев. Сибиряк, из Заусольска! Еще месяц назад был никем, а сейчас он тысячник. И не просто тысячник, а надежный человек, который пришел мне на помощь в трудную минуту. Вот пусть он и решает. Ну что, Виктор: мыться будешь или сразу за стол?

– Нет, от баньки не откажусь, – отвечал водитель. Сейчас, вблизи, было видно, что он смертельно устал: под глазами круги, щеки впали, движения замедленные.

– Помыться, поесть – и сразу на боковую, – изложил сибиряк свою программу. – Глаза слипаются.

– Понятное дело, – кивнул Николов. – Представляешь, – обратился он к Кунцевичу, – мы ведь к тебе знаешь откуда приехали? Из Омска! Вчера вот в такое время выехали. Ночью, уже за Челябинском, с трассы съехали, и Витя три часа поспал. И снова в путь! Двадцать часов за рулем! Только разок поесть остановились, ну, и по нужде, конечно. А я ему помочь не мог: ты же знаешь, я с этой техникой не дружу. Так что собеседник из Вити сейчас не получится. А мы с тобой, я думаю, после баньки еще посидим, поговорим. Как ты считаешь?

– Обязательно посидим, Николай Георгиевич! – поддержал его Владимир. – Но сначала – париться! Вот сюда, сюда проходите…

В бане все оживились, даже тысячник из Заусольска. Он рассказал, как быстро прошли границу с Казахстаном – соседи все процедуры упростили, никакой волокиты; как объехали Уфу, где (знакомый предупреждал) ни один пост ДПС просто так не проедешь.

Из бани прошли в столовую. Кунцевич окинул взглядом стол и остался доволен: Ирина точно выполнила все указания. Дымилось блюдо с вареной картошкой, стояла укутанная кастрюлька с горячими стейками, тускло поблескивали водочные и коньячные бутылки. И селедка разделанная имелась, и тарелка с солеными огурцами. В общем, было чем угостить дорогих гостей.

Выпили за встречу. Сибиряк с трудом проглотил кусок стейка и заявил, что все – сейчас заснет. Ирина проводила гостя в отведенную ему комнату, затем вернулась, посидела еще немного и тоже распрощалась – понимала, что муж предпочитает поговорить с нежданным гостем наедине.

Кунцевич и Николов остались вдвоем.

– Я вижу, жена у тебя женщина понятливая, – сказал создатель финансовых пирамид. – Это в нашей ситуации очень ценно. А кто еще в доме есть?

– Никого, – покачал головой Владимир. – Сыновья в Москве, учатся.

– Это тоже кстати, – кивнул Николов. – Никто не должен знать, что я у тебя остановился. Я снова скрываюсь, как и десять лет назад.

– Да, я слышал, – сказал Кунцевич. – По телевизору передавали, что на вас опять завели уголовное дело.

– И дело завели, и подписку о невыезде взяли, – подтвердил гость. – Хотели, чтобы я кис в этом Омске, чтобы все дело остановилось. А ты же знаешь наш принцип: никаких остановок! Только вперед! Да и вообще: не в моем это характере – сидеть, как кролик, в клетке и ждать, пока тебя съедят. Нет, им еще придется за мной побегать! Ну-ка, налей еще вот этой водочки. Выпьем за успех нашего начинания!

Выпили еще по рюмке, Николов аккуратно разрезал стейк на мелкие кусочки, положил один в рот и откинулся на спинку кресла. Кунцевич еще в прежние времена, когда доводилось обедать вместе со знаменитым создателем «ННН-93», отмечал его замечательное умение есть быстро и в то же время изящно.

– Я у тебя поживу некоторое время, – сказал гость. – Если ты, конечно, не против.

– Я совсем не против, – отвечал Кунцевич. – И потом, я ведь не обязан знать, что вы скрываетесь, правда? Приехал ко мне давний товарищ, решил погостить…

– Умница, – похвалил его Николов. – Правильно излагаешь. Но ты не думай – я тебя подставлять под ментов не собираюсь. Звонить мне отсюда, конечно, придется. Но у меня есть несколько телефонов. И ни один не куплен на мое имя. Это мои друзья-тысячники покупали. Так что ни одна ищейка не будет знать, что я здесь. Я для этого специально решил ехать не в поезде и даже не в автобусе, а на Витиной машине.

– Значит, все опять как в 98-м? – спросил Кунцевич. – Опять будут разваливать организацию, а вам придется останавливать выплаты?

– Не совсем, – покачал головой Николов. – Похоже, но не совсем. Сейчас другая ситуация. Совсем другая! Наверху, – он показал пальцем в потолок столовой, – идет большая игра. И меня пригласили в этой игре поучаствовать.