Текст книги "Атлантис. Фея Полярной Звезды"

Кирилл Клеванский
Атлантис. Фея Полярной Звезды

Пролог

Все истории где-то начинаются и когда-то заканчиваются. Наша, как и многие другие, берет свое начало в городе. В городе, где солнце светит так редко, что его можно пропустить, просто отправившись на работу. Но ночью вообще, и в эту ночь в частности, было не важно, есть ли на небе горячий желтый диск или нет. В эту ночь, когда волшебство проникало в души даже самых черствых людей, и началась наша история…

Высокий для своих тринадцати лет юноша, чье лицо скрывал капюшон пальто, бродил среди кричащей толпы. Шаги по расчищенной от снега брусчатке Дворцовой площади отдавались в ступнях легким эхом. Слишком тонкая подошва старых ботинок не могла сдержать холода. Впрочем, парнишка этого не замечал.

Запрокинув голову до хруста в шейных позвонках, мальчик смотрел на распускавшиеся в небе бутоны фейерверков. Белые, красные, зеленые, фиолетовые, они танцевали среди звезд, опадая разноцветной пылью.

Люди веселились, фотографировались и смеялись. Кто-то танцевал, другие целовались, и не было ни одного грустного лица в новогоднюю ночь. Наверняка Тамара Андреевна устроит втык за то, что мальчик сбежал из учреждения, но ему было все равно.

Не в первый и точно не в последний раз директриса пытается удержать его в четырех стенах. Надо отдать должное – иногда у нее получалось. Но только не в эту ночь.

К Новому году парнишка готовился со всей ответственностью и прилежностью. Обеспечил себе прикрытие, специально подготовил дырку в заборе и оставил деньги в тайнике на углу улицы. И вот теперь с чувством выполненного долга бродил по проспектам праздничного Санкт-Петербурга.

Может, он бы так и гулял, наслаждаясь атмосферой, если бы не представление практически у самой набережной. На небольшой сцене, сложенной из ящиков и коробок, стояла женщина необыкновенной красоты. Ее волосы, настолько белые, что даже сливались с кружащимися в вальсе снежинками, спускались на узкие плечи. Точеные скулы и аккуратный носик гармонировали с чувственно-тонкими алыми губами. Стройная талия подчеркивала высокий рост, а изящные руки словно завершали скульптуру.

Да, пожалуй, таковой она и казалась. Скульптурой, вырезанной из кристально чистого льда. Даже глаза и те настолько ярко-голубые, что и вовсе лазурные. Такие мальчик видел только иногда – когда смотрелся в зеркало.

Возможно, именно этим незнакомка и привлекла внимание, а не только потому, что была красивее всех женщин и девушек, каких только видел парнишка.

– Дамы и господа, леди и джентльмены, товарищи и… – Женщина задумалась, забавно приложив указательный палец к носу. – И товарищи, – произнесла она с видом человека, открывшего вечный двигатель. – Только сегодня и только сейчас – настоящая магия.

Леди, а по-другому назвать ее было нельзя, раскрыла ладошку, и многочисленные зрители ахнули. Прямо на ладони расцвел зеленый цветок, но стоило присмотреться, как стало ясно, что по ту сторону Петропавловской крепости рванул очередной фейерверк.

Едва прошел первый шок, аудитория грянула хохотом и зааплодировала. Один лишь мальчик в пальто с капюшоном стоял неподвижно. Как женщина могла угадать, когда выстрелит шутиха?

– Кто хочет помочь мне в следующем фокусе? – Голос у дамы был под стать внешности. Ледяной, но приятный, с легким западным акцентом. – Может, вы, юная мисс?

На сцену под редкие хлопки и подбадривающие шепотки родителей поднялась маленькая девочка. Лет семи-восьми. В розовой шапочке, в комично раздутом пуховике и в таких же штанах. Передвигалась она, как переевший Винни Пух. Мальчик улыбнулся. Не по-злому, а просто так.

– Какие красивые у тебя глаза, – сказала леди-фокусница.

И действительно, цвет радужки у «колобка» был голубой, а из-под шапки выбивалась прядь черных волос. Редкое сочетание для этих мест – голубоглазые брюнеты и брюнетки.

– А хочешь зажечь снег?

После этой фразы родители немного насторожились, но азарт и веселье праздничной ночи уже пылали в их сердцах.

– Хочу, – кивнула маленькая помощница.

– Тогда смотри, – подмигнула леди.

Она вдруг закружилась, и полы голубой, как у Снегурочки, шубы поднялись куполом, демонстрируя черные сапоги с меховыми оборками. Из-под каблуков при каждом движении вылетали зеленые искры, заставляя зрителей хлопать и отвлекаться от рук иллюзиониста. Мальчик же неотрывно смотрел на тонкие белые пальцы.

Они гладили падающие снежинки, ловко хватая их и в итоге сплетая длинную снежную нить. Как это возможно, парнишка не знал. Все, что он мог, – это внимательно следить за движениями, высматривая в широких рукавах веретено с намотанным на него шелком. Увы, никакого веретена не было. Зато спустя меньше чем минуту леди держала цветок, сплетенный из снежных ниток.

– Подуй на него, – попросила красавица.

Девочка зажмурилась. Отчего-то все считают, что дуть надо, закрыв глаза. Какая глупость – разве так можно что-нибудь увидеть?

Стоило щекам «колобка» сдуться, как цветок вспыхнул, а уже через мгновение под шквал аплодисментов девочка принимала голубой тюльпан. На юге Франции тюльпаны растут круглый год, но где Франция, а где побережье Балтики?

– Последнее испытание для принцессы.

Девочка закивала, и леди, на манер Шахерезады прикрыв лицо рукавом шубы, достала на свет миниатюрную фигурку. Приглядевшись, мальчик опознал свившегося черного ленточного дракона – китайского символа удачи. Вот только нормальный дракончик должен держать в лапах две жемчужины. Одна позволяла ему летать, другая – жить вечно.

Никаких жемчужин у статуэтки не было, да и сама она не превышала пятнадцати сантиметров. Совсем уж кроха.

– Если ты до него дотронешься и он оживет, я покажу тебе настоящую магию, – пообещала фокусница.

Девочка, ни секунды не колеблясь, погладила статуэтку… и ничего не произошло. Конечно, ведь камень не ожил бы даже в руках Гудини. Аудитория, прибавившая в количестве, разочарованно ахнула, но подбодрила спускавшуюся в объятия родителей малышку.

«Простаки», – подумал мальчик.

Она ведь так и будет просить оживить статуэтку, зная, что это невозможно. А толпа все будет ждать и ждать, каждый раз попадаясь на один и тот же трюк.

Леди по-прежнему звала ребят. На сцену поднимались еще два мальчика и три девочки. Каждый из них получал свое маленькое чудо и утешительный приз. Причем фокусы были неизменно связаны со снегом.

То ледяная балерина начинала танцевать (наверняка спрятанный прозрачный механизм), или из снежинок вылетал краснопузый снегирь (припрятала в рукаве), а один мальчик и вовсе обзавелся игрушечным пистолетом, слепленным из – из чего бы вы подумали? – ветра (ну это вовсе шарлатанство и халтура).

И каждый подобный трюк толпа встречала бурной овацией и смехом. Мальчик не хлопал. Ведь он заметил то, чего не замечали другие: каждый ребенок был голубоглазым и с черными волосами.

Какова вероятность, что на Дворцовой набережной в новогоднюю ночь соберутся семь представителей такой редкой «породы»? Шесть уже поднимались на сцену, остался последний.

Парнишка знал, кого женщина позовет следующим.

– А ты не хочешь подняться? – спросила иллюзионист.

Леди стояла метрах в десяти от него. Ее голос перекрывал хлопки фейерверков, шум зрителей, гудки проезжающих машин и бесконечный смех. В ушах мальчика играла малоизвестная британская рок-группа. Но даже несмотря на наушники он слышал женщину так, будто она шептала ему на ухо, наклонившись настолько близко, что можно было учуять запах духов. Она пахла первым снегом и холодной зимой… Люди так не пахнут.

Мальчик помотал головой.

Фокус и не более. Ловкий трюк, чтобы обмануть наивных и доверчивых. Но он не был наивным и доверчивым. Что бы ни показывали экраны телевизоров, детский дом остается детским домом. Наивные, с душой нараспашку, там не приживаются – либо меняются, либо прячутся, как мыши. Он никогда не прятался и не собирался начинать.

Вспомнив о правилах хорошего тона, парнишка вытащил наушники и спрятал их во внутренний карман пальто.

Проходя к сцене, в неожиданно блеснувшем справа карманном, немного запотевшем зеркальце он увидел себя. Черные волнистые волосы прикрывали высокий лоб, но не могли скрыть ярко-голубые, почти лазурные глаза. Почти как у фокусницы, только чуть тусклее.

– Поддержите нашего юного героя! – попросила леди.

Аудитория зааплодировала и вновь засмеялась, когда мальчик неловко споткнулся на самодельных ступеньках. Ботинки были велики почти на целый размер – не верьте телевизорам…

– Я не герой, – недовольно буркнул он.

– Тогда поможем страшному злодею, – засмеялась фокусница, а вместе с ней и окружившие сцену люди. – Чего ты хочешь?

– Чего я хочу? – переспросил мальчик.

Вопрос выбил его из колеи. У предыдущих жертв ловкого обмана фокусница желаний не спрашивала.

Парнишка задумался. Что можно пожелать такого, чего у нее точно не будет? В конце концов показывать дешевые фокусы в новогоднюю ночь – это не очень красиво. Зашибать деньги на счастливых родителях, втрое, а то и вчетверо завышая цены, – уж точно не гуманно. Или как там это слово произносится.

Директриса часто любила его повторять, когда мальчика в очередной раз вызывали на ковер за потасовку или мелкое хулиганство. Но ни разу – за оценки! Учился он только на «отлично».

– Рапиру. Я хочу рапиру, – наконец ответил сирота. – И не обычную спортивную, а настоящую.

Красавица улыбнулась. Совсем не как предыдущим детям, а… облегченно, что ли.

– И зачем она тебе?

И вновь мальчик задумался. Действительно, зачем ему в двадцать первом веке рапира? Ну вот просто захотелось, и все! Так он и ответил. Чуть более вежливо, конечно.

– Тогда будет тебе рапира!

С этими словами фокусница протянула руку над миниатюрным катком. Сотни людей прошлись по этому клочку набережной, уплотняя и втаптывая лед в мостовую. В итоге та ответила им, став тверже и опаснее.

Покрывшись корочкой темного льда, она ждала неуклюжих взрослых, готовых растянуться от одного неверного шага. Но больше – веселых и беззаботных детей, готовых с криком и улюлюканьем проскользить даже несколько сантиметров.

Мальчик не услышал, но леди явно что-то прошептала, и снежинки закружились. Снег, свиваясь в ленты, несся со всех концов Дворцовой, огибая Зимний дворец и заставляя зрителей открывать рты от изумления. Но ни одной вспышки камеры или телефона так и не сверкнуло в глазах. Только хлопки фейерверков и танец снега, свивающегося в небольшое торнадо, касавшееся ладони фокусницы и поверхности «катка».

Женщина все шептала и шептала, а смерч продолжал кружиться, собирая все больше и больше снега. Тот уже летел от шпиля Петропавловской крепости, со стороны Летнего сада и даже от Университетской набережной. Казалось, вся Северная столица решила помочь ледяной красавице в ее удивительном представлении. Хотя мальчик не оставлял попыток найти происходящему рациональное объяснение.

– Вот твоя рапира! – Леди выхватила из смерча ножны со шпагой.

Снег выстрелил фонтаном, на миг накрывая небо непроницаемым белым куполом, а потом разлетелся, подгоняемый северными ветрами.

– Ну так что, возьмешь?

– Вытащили из рукава, – фыркнул парнишка и добавил: – Игрушки меня не интересуют.

– Ребенок, не интересующийся игрушками, – покачала головой иллюзионист, пряча пластмассу (ну не могла ведь это быть настоящая шпага!) куда-то за спину.

– Я не ребенок! – возразил мальчик. – Мне скоро четырнадцать!

Странно, но почему-то все взрослые синхронно засмеялись. Может, это у них так принято – смеяться над младшими по возрасту? У младших мало возможностей ответить чем-нибудь остроумным, чтобы это не было воспринято как хамство.

А вообще, стоит только ответить взрослому, не потупив при этом взгляд и не шаркнув покорно ножкой, все – ты хам невоспитанный и тебя ждет очередной визит на ковер…

– Ну раз четырнадцать, то ты точно не испугаешься моего маленького друга.

«Я ничего не боюсь!» – подумал мальчик, но промолчал. Не стоит сразу рассказывать про свое бесстрашие. Пусть враг наивно полагает, что напугал тебя до дрожи в коленках.

И женщина протянула парнишке многострадального, облапанного дракончика. Что ж, могло быть и хуже. В конце концов представлению приходит конец. Стоит только пощелкать по каменной скульптурке, и можно спускаться со сцены.

– Ну, давай, – приглашающе кивнула фокусница.

Мальчик хотел было воскликнуть, что справится и без ее подсказок, но не позволило самовоспитание. Быть вежливым со взрослыми – лучшая политика здравомыслящего подростка, желающего дожить до совершеннолетия.

– Без проблем, – с бравадой произнес он и уже почти коснулся камня, но замер. – И все же, что за дурацкий трюк? – Да, иногда язык мальчика срабатывал раньше, чем мозг. – Чтобы оживить камень, нужно быть волшебником.

– Магом, – поправила красавица. – Волшебники живут только в сказках.

– Тем более!

– Но если маги и существуют, – (мальчик не сдержался и фыркнул: видимо, правильно говорят, что либо красивая, либо умная), – то в волшебников можно просто верить.

– Верить? – Парнишка скептически изогнул правую бровь.

– Да, – вновь кивнула женщина. – Как в завтра. Ты же не знаешь, наступит завтра или нет, но все равно в него веришь.

«Что за глупость! – мысленно воскликнул мальчик. – Завтра наступает каждый день!»

– Может, и глупость.

Мальчик вздрогнул, но на этот раз мозг оказался быстрее языка, и грубость так и осталась на кончике непослушного органа.

– Вы не умеете читать мысли, – заявил он.

– Не умею, – легко согласилась леди. – Но у тебя все на лице написано.

И вот опять – взрослые требуют, чтобы к ним обращались на «вы», а сами все время тыкают. И это только потому, что человек младше и меньше. Будто это на что-то влияет…

– Так, может, ты уже попробуешь оживить дракона?

«Дракон» – слишком громкое слово для этого… крохи.

– Но это глупо, – возмутился мальчик. – Ведь если вы не волшебник, значит, он не оживет. Ни один фокусник такого не может.

– Фокусник не может, но волшебник…

– Если я младше вас, – парнишка грозно сверкнул глазами, во всяком случае, он так надеялся, – то это не значит, что меня можно обманывать! Мы с вами уже выяснили, что волшебников не существует!

– Но ведь сказки – да. – Леди сдержанно, но в то же время как-то тепло улыбалась. И в отличие от воспитательницы, Инессы Августовны, не порицала за перебивание. – А значит, и волшебники могут. Ведь каждый волшебник – фокусник, просто не каждый фокусник – волшебник.

Мальчик вздохнул. Что поделать – хочется ей упорствовать в своем фарсе, пускай. Только усилием воли не позволив себе закатить глаза, мальчик дотронулся до статуэтки. Он знал, что ничего не произойдет. Камень не оживет, а мифическое существо не взлетит над мостовой. Максимум – аудитория над ним посмеется и так же, как остальных, подбодрит аплодисментами.

Парнишка совсем не ожидал одновременного изумленного выдоха почти сотни человек.

Дракончик, отряхнувшись от каменной пыли, открыл крошечные глаза-бусинки ярко-красного цвета. Он повертелся на ладони мальчика и взлетел, извиваясь, будто уж по водяной глади. Чихнув, он исторг маленькое облачко дыма и небольшую искру, коей бы не хватило и на поджог газеты.

Каким-то чудным образом, едва взглянув на это существо, мальчик узнал имя. Роджер – так звали черного ленточного дракончика, обзаведшегося белыми узорами по всему миниатюрному тельцу.

– Этого…

– …не может быть? – спросила леди.

В ее голосе звучала радость. Сногсшибательная, всеобъемлющая, захлестывающая радость, звенящая отколовшимися сосульками, упавшими на еще крепкий январский лед.

Мальчик посмотрел в лазурные глаза и увидел в них одно: «Нашла». Мальчик, не страдающий слабодушием, тем не менее не хотел выяснять, что же леди нашла. Оттолкнув летающего огнедышащего… червяка, он спрыгнул со сцены и побежал со всех ног, теряясь в толпе, рукоплещущей фейерверкам.

Мальчик бежал так быстро, что не заметил, как совсем рядом промелькнул мужчина со шрамом через все лицо. И не почувствовал, как пугающей внешности джентльмен опустил ему в карман белую визитку. На ней были всего две красные буквы, «D.H.», и больше ничего.

Глава 1
Дверь в Атлантис

Этот день мало чем отличался от предыдущих, если, конечно, не брать в расчет то событие полмесяца назад. До сих пор непонятно, как фокусница заставила летать каменного дракончика. Впрочем, у мальчика имелись дела поважнее.

– Артур Лазарев! – проорала, иначе и не скажешь, секретарь директора.

– И вам доброго дня, Елизавета Федоровна.

Приподняв воображаемую шляпу, Артур прошел мимо престарелой женщины в заношенном и застиранном костюме, сохранившемся с эпохи, когда за одеждой надо было ехать за границу. Во всяком случае если верить словам школьного историка.

– Обалдуй, – чуть ли не сплюнула секретарь, возясь со слишком новым компьютером, работающим куда быстрее, нежели голова пожилой дамы.

И пусть иной взрослый скажет, что это грубо, но в таком случае он просто не знает, за кого его держит современное поколение тинейджеров.

– А вот и неправда, Елизавета Федоровна, – прокомментировал Лазарь, почти скрываясь за дверью. – Я очень умный и сообразительный.

– И говорливый, – в спину бросила секретарь, перед тем как компьютер полностью занял всю ее оперативную память.

– Не без этого.

А это уже согласилась директриса. Тамара Андреевна – человек настолько старой закалки, что даже ее собственный секретарь, вероятно, помнившая правила охоты на мамонтов, не могла составить достойную конкуренцию. Несмотря на характер и нрав, Тамаре Андреевне по прозвищу Клещ перевалило всего за тридцать пять.

У нее была очаровательная трехлетняя дочь, с которой любила играть и нянчиться вся женская половина учреждения. А еще у нее был муж – моряк дальнего плавания. И все верили. Все, кроме Артура, видевшего в паспорте штамп о разводе. Именно эта тайна так сближала директора и непоседливого авантюриста. Сближала настолько, что самым страшным наказанием для Лазаря считалась неделя без полдника.

«Подумаешь, полдник забрали! – думал парнишка. – Я всегда могу его выиграть в карты».

Не верьте телевизорам, показывающим прекрасные детские дома. Если бы в них было так хорошо, никакой ребенок не ждал бы семьи, которая заберет его из учреждения.

Вот на прошлой неделе приезжали господа из Думы. Что-то поснимали, с кем-то поговорили, поставили новые компьютеры, пообещали сделать новую игровую комнату для младших и, сфотографировавшись, укатили.

Деньги, понятное дело, так и остались обещанием. Ну, хоть аппаратуру поставили, вот только Елизавета Федоровна предпочла бы игровую.

– В чем бы меня ни обвиняли, я не виноват. – Артур нагло уселся в кресло и потянулся к вазочке с конфетами, за что был бит линейкой по рукам. Не сильно, просто для профилактики. – И вообще я…

– Требуешь суда присяжных, – кивнула молодая начальница.

Для своих лет она выглядела отлично, но никакой макияж не мог скрыть черных кругов под глазами. Детей Андреевна любила и работала на совесть.

– И вообще тот хлыщ сам нарвался, – продолжил защищаться Лазарь. – Вы же знаете, как наши реагируют на шутки про отчество.

Для работников детского дома не секрет, что большинство тех, у кого нет свидетельства о рождении, не любят, когда к ним обращаются по отчеству. Отчество, как и имя с фамилией, было придумано непосредственно в учреждении.

И если к последним двум как-то привыкаешь, то первое… Так ведь должны звать твоего отца, а когда не знаешь, был ли он вообще – отец, то отчество воспринимаешь как несмываемое клеймо. Метку отверженного и ненужного. Ну, это если драмы нагнать, конечно.

– И что за мальчик пострадал на сей раз? – с прищуром поинтересовалась директриса.

Ох нехороший был прищур, нехороший. Рубашка как-то сразу прилипла к спине, а по телу замаршировали мурашки. Нет никого страшнее рассерженного Клеща – прозвище Андреевна получила не просто так. Если вцепится, так просто не отпустит.

– А вы не знали, да? – В голосе Артура прозвучал натянутый смешок.

– И что я должна знать? – раздались шипящие нотки.

Ну все, полундра. Если она сейчас еще и пальцем по столу постучит… Интересно, а если Артур прыгнет в окно, то успеет спрятаться в подсобке? Вроде второй этаж всего, сильно пострадать не должен.

– Впрочем, это все не важно, – выдохнула Тамара Андреевна.

Артур опешил. Как – не важно? Неужто Клещ теряет хватку?

– За тобой приехали.

– Приехали?

– Конечно, приехали! – с радостью воскликнула директриса. – Ты же знаешь, как редко забирают ребят твоего возраста.

Через месяц Артуру исполнялось четырнадцать.

– Эмм…

– А Лидия Алексеевна уже три месяца ездит к тебе. Или ты за датами вообще не следишь? Ну, беги, собирай вещи. Она тебя уже в комнате дожидается.

Артур встал. Медленно попятился к двери, так чтобы не терять из виду явно перегоревшую директрису, а потом выбежал в коридор. Вот это удача так удача, Андреевна-то, кажись, того – то ли перетрудилась, то ли перепутала его с кем-нибудь.

Хотя, если быть откровенным, Лазарева трудно с кем-либо перепутать. Еще с рождения он выделялся из общей массы. Фамилию так и вовсе получил за красивые глаза – слишком уж яркие и голубые. Почти лазурные. Ну и красотой природа не обделила. Даже, пожалуй, наделила.

Девочки в его присутствии всегда краснели и забывали буквы алфавита, начиная мямлить в стиле мычащих неандертальцев. Правда, парни, по той же причине, любили строить ему козни и злорадствовать по поводу и без.

Раньше это приводило к дракам, обидам и ссорам, но Артур вырос и стал умнее. Проще не замечать ненавистников, чем растрачивать на них нервные клетки. К тому же учительница биологии говорила, что нервные клетки, как и клетки мозга, не восстанавливаются. Что бы эта фраза ни означала…

Ну и насчет мозга – учился мальчик лучше всех не только в учреждении, но и во всей своей непростой языковой школе. Что, кстати, тоже стало предметом зависти для «домашних», кои учились в простых районных школах.

Увы, природа, посмотрев на творение рук своих, решила, что благ выдано достаточно. В итоге мальчик оказался остер на язык, вспыльчив, грубоват, авантюрен до невозможности, плутоват и немного холоден к людям.

Даже прозвище свое он получил именно за это – Лазарь. Так в каком-то мифе звали «ледяного» короля. Ну это как «ледяная» королева, только вместо платья камзол. Вот и вся разница. Да и к тому же с фамилией сочетается. В общем, у Артура не было ни шанса.

– А вот и наш счастливчик.

На обветшалой, местами скрипящей лестнице стояла местная банда.

В любой школе, любом лагере, интернате и другом подростковом обществе есть такая. Несколько самых физически развитых и умственно неуклюжих ребят сбиваются в стаю, чтобы доказывать всем свое превосходство при помощи неоспоримых аргументов в виде «трое на одного» или вовсе пятеро. В данном случае их стояло сразу шесть. А главным выступал Гвоздь.

Долговязый рыжий сорванец с бегающими глазками и желтоватыми зубами. Во всех смыслах неприятная личность. Слева примостилась его правая рука – Шуруп. По совместительству родной брат. Не храбрый, но и не трус, не гений, но и не тупица, не красавец, но и не урод. Как ни посмотри – самый обычный. Разве что всем рассказывающий, что в восемнадцать обязательно сделает татуировку с крокодилом. Зачем, никто так и не понял.

– Вас-то я и искал, – кивнул мальчик.

– Искал? – мигом опешил трусоватый Леша, приспешник братьев.

– Конечно, – максимально уверенно произнес Лазарь. – Вас директриса к себе вызывает. За то разбитое стекло.

– Но это не мы! – возмутилась Зоя.

Некрасивая и глупая. Ее даже девчонки не любили, потому и водилась с бандой Гвоздя.

– Не сомневаюсь, – ухмыльнулся Артур, скрещивая руки на груди. – Ведь его разбил я.

Все шоколадное печенье мира не стоило возможности наблюдать за лицами малолетних разбойников. Их ноздри раздувались, веки дергались, а щеки краснели.

– Да мы тебя!

– Но-но-но! – Лазарев замахал руками и отступил на шаг назад. – Тамара Андреевна ждать не любит.

Это остановило задир.

– Сперва к Клещу, потом этим займемся, – скомандовал Гвоздь. – Все равно никуда не денется.

– Но…

– Мы знаем, где он учится, – парировал главарь.

В итоге рассерженные, с чешущимися кулаками, они отправились на второй этаж. Пройдет минут десять, прежде чем они поймут, что их надурили. Еще полчаса директриса по случаю такого неожиданного, но желанного визита будет пропекать их до состояния сдобных булочек. За это время Лазарь успеет улизнуть из учреждения и вдоволь нагуляться по заснеженным улочкам и набережным…

Насвистывая нехитрую любимую мелодию, мальчик дошел до родной двери. Номер семь на первом этаже. Соседи говорят, что летом в этой комнате жарко, а зимой холодно. Артур верил, хоть сам не чувствовал ни того, ни другого. Местный врач полагает, что он слишком «отморожен» для этого. Мол, подбросили его в такую холодную ночь, что чай превращался на улице в цветной снег. Вот и не чувствует он теперь ни жара, ни холода. Но экспериментировать с этой особенностью Артур не собирался. Одевался всегда немного не по погоде, но не доходил до сумасшествия. Как уже было сказано, для этого он слишком сообразительный малый.

Дверь открылась с привычным скрипом. Смазывай петли, не смазывай, они скрипели то ли от вредности, то ли от старости. Собственно, как почти все в детском доме № *3, включая некоторых его обитателей.

– Эй, Паша, можешь меня не благодарить, но шоколадку…

Договорить Лазарев не успел. Небольшая комната на четыре человека была пуста. Ни заучки Павлика, ни будущего форварда «Зенита» – Артема, ни даже подрастающей звезды Голливуда – Арсения. Приятели куда-то смылись. Единственным человеком, находящимся в комнате, оказалась леди.

Леди, которую Артур старался не вспоминать. Без шубы, в одном лишь деловом костюме, она все равно выглядела изысканно.

– Ты прикрыл слабого мальчика, разбившего окно, – благородно и очень красиво.

– Вы! – выдохнул Лазарь, прижимаясь спиной к двери.

Признаться, в последние дни он и вовсе думал, что все ему приснилось. Ну не бывает такого. Не бывает!

– Я, – спокойно подтвердила женщина.

Парнишка нашарил дверную ручку, попытался повернуть, но не смог. Слабаком Артур не был, но вот замок неожиданно сковала ледяная корка.

– Я буду кричать! – сообразил мальчишка.

– А говорил, что ничего не боишься.

– Не боюсь. И вообще, я не от страха буду кричать. Это у меня такой боевой клич!

Гостья засмеялась, и в голосе вновь зазвучали отзвуки зимы, а в помещении стало прохладней. На окнах же и вовсе затанцевали морозные каракули. Просто на улице похолодало. Да, это все объясняет.

Внезапно до Артура дошло.

– Я не говорил вам, что ничего не боюсь.

– Тебе.

– Что?

– Тебе. Обращайся ко мне на «ты», – предложила фокусница. Она села на кровать Лазаря и скрестила ноги. – Но тебе и не надо говорить то, что и так видно по сердцу.

Артур счел, что шутки про рентгеновское зрение супермена будут неуместны.

– И как это понимать? – спросил он.

– Я ведьма. – Красавица произнесла это так обыденно, будто привыкла по сотне раз на дню представляться ведьмой.

– Я все сильнее хочу закричать, – промямлил опешивший от такой непосредственности Лазарев.

– Кричи, если хочешь, но тогда я не смогу выполнить обещание. – Леди открыла сумочку, откуда с радостью вылетел миниатюрный дракончик. – Ты оживил его, а значит, я должна исполнить свою часть договора и показать настоящую магию.

Роджер, кажется, так его звали, облетел комнату и с недовольным фырканьем подлетел к лицу замершего паренька. Скорчив сердитую рожицу, черный летун цапнул мальчика за кончик носа, выдохнул облачко дыма и устроился прямо в волосах Артура.

Тот еще не успел отойти от подобной наглости, как леди достала на свет ту самую шпагу в синих ножнах.

– Надо купить тебе шляпу. На полях ему будет удобнее, да и засмеют тебя без нее.

– Засмеют без шляпы?

– Видишь ли, Атлантис немного отстает от мира Земли. Так что мода там, как и все остальное, пока на отметке пятидесятых годов прошлого века. В этом, конечно, есть свой блеск и стиль, но порой без мобильного неудобно.

– Атлантис?

Леди поднялась, держа идеально прямую осанку, и подошла вплотную к мальчику. Только сейчас он понял, насколько она была высокой.

– Роджер на тебя немного обиделся, но не переживай. Талисманы отходчивые, а твой – тем более.

Лазарев отдышался, досчитал до десяти и собрался было закричать, но внезапно обнаружил, что леди крутит в руках снежинку. Снежинку, меняющую формы с невероятной скоростью. От единорога до куницы, от слона до кита, от ламы до пегаса. Ни один фокусник не способен на такие иллюзии. Пожалуй, даже в кино подобные спецэффекты не каждая студия может себе позволить.

– Как вы это делаете?! – Увы, голос Артура дал «петуха», так что возглас больше походил на писк.

– Магия, колдовство, называй как пожелаешь. – Леди щелкнула пальцами, и снежинка испарилась, оставив после себя лишь воспоминание. – Если захочешь, я отведу тебя в Атлантис и научу, как делать такое и многое другое. Но только если захочешь.

– Может, и хочу, но меня должны…

И тут все встало на свои места. Тамара Андреевна не заработалась, ее просто очаровали. Ну или заколдовали.

Лазарев с укором посмотрел на красавицу.

– И не смотри на меня так, – возмутилась леди, изящно изгибая правую бровь. Совсем как он сам, разве что Лазарь делал это без всякого шарма. – Ваша людская бюрократия порой утомляет.

– Бюрократия есть везде.

Леди фыркнула.

– Ты слишком умен для тринадцати лет.

– Мне почти четырнадцать! – напомнил мальчик. – И разве это так плохо?

– Ну… – протянула женщина, взмахом руки убирая лед с дверного замка. – Взрослые обычно не любят умных детей. Но тебе повезло.

– Почему?

– Потому что я фея. Если быть совсем официальной – фея Полярной звезды. Позволь представиться. – Открывая дверь и параллельно делая шутливый книксен, леди назвала свое имя, которое Артур не забудет никогда. – Эйя Фари.

– Эйя Фари, – завороженно повторил Лазарь, на автомате следуя за леди. – Постойте, какая фея, какой Атлантис, что за магия! Что вы мне голову морочите!

– Вот в этом и проблема, – печально вздохнула гостья. – Ум мешает твоей вере.

– Вере во что?

– А во все. – Тем не менее леди уверенно шла к… двери в подсобку. – Вере в чудеса, магию, завтра… в волшебство, в конце концов!

– Мне уже четырнадцать, – повторил мальчик.

– А лучше бы было шесть, – грубовато парировала Эйя. – В шесть дети умнее тебя.

Лазарев промолчал. Если честно, он не знал, как объяснить происходящее. Именно тем умом, который так невзлюбила Фари, он понимал, что все можно легко объяснить магией. Тем более что ее вполне наглядно доказали и показали. Но вот с остальным… Опять же Атлантис какой-то.

– Ну решай, – довольно резко сказала Фари, останавливаясь у двери. – Хочешь ты отправиться со мной в путешествие или нет?