Текст книги "Брошенная колония"

Игнат промолчал: неожиданное откровение напомнило ему о важности его дела, и он даже усомнился в правильности своего поступка – надо ли было ему ввязываться в охоту на крайне опасную нелюдь? Но он не привык оставаться в долгу, а этот долг крови давил. И прежде чем навсегда покинуть эти земли, его надо закрыть, иначе пути не будет.

Лара оказалась ровесницей Милы, крепкая, высокая, вся в отца, каштановые волосы убраны в толстую косу, зеленое платье до самой земли. Она встретила их на крыльце хозяйского дома и провела внутрь, показав комнаты. Сказала, что обед через час, стрельнула в Игната глазками и удалилась.

– Зачем нам раздельная комната? – начала возмущаться Мила.

– Затем, что мне нужно выспаться, завтра я не за грибами иду. А с тобой в одной постели мне отдохнуть не удастся.

– Это что, упрек или комплимент? – завелась ловчая.

– Комплимент, – стараясь притушить разгорающийся в глазах спутницы вулкан, дипломатично ответил Видок. – Где тут можно винтовку пристрелять?

Мила мгновенно утихомирилась.

– Дальше двухсот метров тебе не нужно, поэтому после обеда съездим в поле.

Игнат кивнул и зашел в маленькую комнату – похоже, в них Тавр селил сезонных рабочих: односпальная кровать, шкаф, стул, тумбочка, маленькое окно. Сев на стул, он быстро достал покупку и собрал винтовку обратно, установил прицел и свою старую батарею с руной. Та вошла как влитая. Надежды на ту, что была установлена раньше, никакой. Он щелкнул спуском вхолостую, барабан провернулся, выброс энергии произошел. Теперь он точно знал: все работает. Снарядив барабан обычными стальными пулями, Игнат отложил свое новое оружие. Мила его несколько беспокоила – она ему, конечно, нравилась, но девушка слишком рьяно начала заявлять на него свои права: как они на крыльце тягались взглядами с дочерью Тавра. Лара сразу на него глаз положила, Игнату эта фермерская дочка была совсем неинтересна, но собственничество Милы напрягало. Он привык к вольной жизни, та, что была ему дороже всех, умерла много лет назад, он сполна отплатил за ее смерть, но ее не вернешь. Много с тех пор было у него женщин, но все они не задерживались в его жизни.

И стоило подумать о ней – как вот она, стоит перед его глазами, магичка четвертой ступени, яркая, как всполох огня, рыжие волосы, как пламя костра, множество веснушек по всему телу, немного бледная, как свойственно большинству людей с подобным цветом волос, у нее редкие золотистые глаза, которые по-прежнему смотрят на него с любовью. Игнат не видел, как ее жгли, он видел только разоренный дом со следами пуль на стенах, несколько трупов крестьян, убитых заклинаниями. Верный мертвый Буран, помесь волчицы и волкодава, разрубленный огромным топором дровосека, на его клыках осталась кровь, и на земле вокруг ее немало. Рядом тело какой-то здоровенной тетки, больше напоминающей нелюдь, чем человека, у нее в руках зажата коса. Пес дорого дался нападавшим. Выбитая дверь, разбросанные по полу вещи, затоптанный факел. Разбитая кружка, на которой изображены знаки богини, хранительницы очага. Игнат тогда упал на колени и лупил кулаками в пол, он выл от отчаяния, перемешанного с ненавистью. Когда багги влетела на центральную площадь маленькой деревни всего в два десятка домов, костер еще дымил.

– Игнат, – пробился сквозь горькие тяжелые воспоминания голос Милы, – Лара обедать позвала, пошли к столу.

Демидов с трудом поднялся, стараясь, прежде чем обернется, стереть с лица воспоминания о событиях того жуткого дня.

Стол богатым назвать было сложно: каша, мясо, свежие овощи, грибы маринованные, бутылка самогона, но к ней Демидов не притронулся. За обедом дуэль взглядов продолжилась, и егеря это начало злить. Разговор не клеился, Лара что-то спрашивала, он чисто механически отвечал. Наверное, если бы все было по-другому, он бы пустил ее в койку, но на данный момент она его не интересовала. Обед закончился в тяжелом молчании, и все участники были рады, что все осталось позади. Наверное, плохо, что жена Тавра к обеду не вышла: со слов дочери, ей нездоровилось, и еду подняли в комнату. Может, она смогла бы разрядить обстановку, не стала бы та клеиться к проезжему охотнику на нелюдь, хотя всякое бывает.

Винтовка Игнату очень понравилась, мишень в виде наскоро сделанного из пяти досок щита, установленная на двух сотнях, лишилась центра: пять зарядов легли точно в ладонь, даже без пристрелки, еще пять он выпустил на скорость – вышло чуть медленнее, чем со старой, сказался барабан, как Демидов и предполагал.

Игнат вернулся к багги, где пряталась от измороси Мила. Девушка наблюдала за ним с большим интересом.

– А ты умеешь делать что-то плохо?

Игнат пожал плечами, вытирая сиденье и забираясь в машину.

– Да почти все. Я только убивать умею хорошо. Все остальное – так себе.

– О чем ты думал, когда я пришла позвать на обед? У тебя был такой подавленный вид, а когда ты повернулся, в глазах плескалась боль.

Видок матюгнулся про себя: у некоторых женщин очень длинный язык, стрельба отвлекла его от грустных размышлений, и вот теперь всего одной фразой Мила вновь окунула его в пучину воспоминаний.

Первой умерла деревенская колдунья – без ее защиты это мужичье не смогло бы справиться с Анной. Кинжал свистнул в полете и пробил грудь ведьмы, та даже не успела поставить щит, так и рухнула спиной в дымящиеся угли. Игнат выхватил из машины винтовку и начал стрелять в толпу, люди падали, несколько мужиков попытались стрелять в ответ, но паника разбегающихся людей мешала им прицелиться – те боялись зацепить своих. У Демидова тут были только враги. Он убил стрелков, ненависть застилала ему глаза. Площадь опустела, остались только истекающие кровью куски мяса. Он сменил магазин и пошел по домам. Кровавый туман затопил сознание, джинн, питающийся смертью, отдавал часть эмоций, и это окончательно превратило его в зверя. Когда Игнат пришел в себя, маленькая деревня посреди диких земель, которая наняла его очистить земли от тварей, пылала до последнего дома. Везде лежали тела. Он не стал смотреть на них, эти куски мяса были ему неинтересны. Медленно передвигая тяжелые, словно отлитые из чугуна ноги, он дошел до площади, вытащил из груди колдуньи кинжал, после чего свалил столб, к которому была прикована Анна, и разбил замок на цепях. Достав из багги свой спальник, он бережно уложил в него обугленный труп самой прекрасной женщины на свете, после чего отнес теперь уже совсем легкое тело в машину. Он не думал, что убил здесь десятки людей, без жалости и сожаления, он думал только о том, что эти люди забрали у него самое дорогое – часть его покалеченной души. Те, кого он должен был защищать, стали нелюдями, которых он обязался убивать. И эта мысль принесла покой в его разорванную душу.

– Будь ты проклят, – раздался за спиной женский голос. – Она убила дочь старосты, навела на нее чары.

Игнат не обернулся.

– Ты лжешь, – ответил он и вскинул винтовку: стрелял не глядя, на голос, и попал, во всяком случае, предсмертный хрип и падение тела сказали ему, что все кончено.

Багги почти бесшумно тронулась с места, унося его от полыхающей деревни. Пусть горит, как сгорела его любовь. Игнат похоронил Анну глубоко в лесу на чудесной поляне, полной фиолетовых цветов, которые прекрасно звенели под порывами легкого ветерка. Никто не узнал, что случилось в этой маленькой деревне, не задавал ему вопросов, не тыкал пальцем, крича «убийца»…

– Игнат, ты слышишь меня? – пробился через звон цветов голос Милы, она была встревожена не на шутку. – Что с тобой, ты вообще здесь?

– Помолчи и просто отвези меня назад.

Мила растерянно замерла – она, видимо, хотела что-то сказать, но передумала. Молча пристегнув ремни, девушка завела багги и, не торопясь, поехала к ферме, до которой было рукой подать.

Весь вечер Игнат был мрачен. Вернувшийся к ужину Тавр пытался поговорить с ним, но егерь отвечал коротко, общими фразами, и он отстал. Не преуспела и его жена Олена, высокая полноватая женщина лет пятидесяти. Развернуто он ответил только на один вопрос работодателя.

– Когда идешь и что тебе еще нужно? – спросил хозяин фермы, глядя на Демидова в упор.

– На рассвете, – нехотя произнес Игнат. – Меня отвезет Мила, потом вернется. С собой нужна только провизия, еды на три дня, что-то нетяжелое – вяленое мясо, крупы немного, котелок небольшой не помешает, свой я потерял, хлеба или сухарей. Есть слабое яблочное вино?

Тавр кивнул.

– В одну флягу – его, в другую – воду, – продолжил Видок. – Больше ничего не нужно.

– Лара, собери необходимое, – приказал хозяин фермы.

Через десять минут принесли припасы. Прикинув на глазок запас продуктов, Демидов пришел к выводу, что этого должно хватить.

– Спасибо. – Он окинул взглядом собравшееся в гостиной семейство фермера. – Увидимся через три дня. Мила, жду тебя утром у крыльца, светает часов в пять.

Дочка ведьмы кивнула, но Игнат уловил неуверенность – откуда она взялась во взгляде ловчей, было непонятно.

– Вот, возьми, – протянула ему Мила специальную кожаную сумку, на которую были нанесены руны заморозки.

Егерь улыбнулся: как же он мог забыть, ветрюх – нелюдь полезная, ее печень, иглы с хвоста, кровь, глаза идут в зелья. А еще шкура – шкуры этой крылатой погани очень любят магички, да и сам бы он не отказался от куртки из нее. Крылатые змеи способны поглощать магию, не самую сильную, но если в него попадает заклинание воздействия вроде оглушения, усыпления или морока, чары тут же сбоят. И если повезет, Игнат добудет себе шкурки, а Тамара получит два комплекта потрохов. А может, не Тамара, как фишка ляжет – деньги Игнату пригодятся. Прежде чем соваться обратно в портал, нужно прикупить пистолет, хотя, по правде, он рассчитывал на трофеи с погибших ловчих.

Собрав рюкзак, он поставил его рядом с винтовкой, разделся и забрался под одеяло. Интересно кто? Ждать пришлось недолго: шаги в коридоре, мягкие, осторожные, неужели глупышка Мила? Нет, у той поступь легче. Значит, Лара. Он приоткрыл кокон и приказал Фарату показать, кто за дверью. Образ пришел мгновенно. Молодая служанка, маленькая, кругленькая, стояла и в нерешительности мялась у входа, держа в руках кувшин. Похоже, это предлог, который она выдумала для посещения.

– Уходи, – негромко, но так, чтобы девушка услышала, попросил Демидов.

Раздались удаляющиеся шаги: первая атака отбита. Но, как ни странно, других не последовало. Похоже, Мила и Лара договорились не трогать его и дать выспаться. Уснул быстро – лет двадцать назад он бы мучился, ворочался с боку на бок и только через несколько часов смог бы забыться беспокойным сном, но годы рисковой работы приучили его отрубаться мгновенно, невзирая на обстоятельства, – не было больше волнения.

Игнат проснулся сам, без всякой побудки, едва только солнце поднялось над горизонтом. Он быстро умылся и почистил зубы, маленький умывальник, как и большинство бытовых вещей в этом мире, приводился в действие заклинанием, а вот туалета в комнате не имелось, это была пристройка, где жила прислуга, и сортир располагался в конце коридора.

Наконец приведя себя в порядок, он заглянул на кухню – та самая служанка, что собиралась навестить его, покраснев до кончиков волос, указала на стол, где был легкий завтрак на двоих. Не успел Игнат сесть, как появилась Мила. Она, ни слова не говоря, заняла место напротив и, молча взяв хлеб, намазала его маслом, положив сверху колбасу, ароматную, копченую, с кружками жирка.

– Как спалось? – ядовито поинтересовалась она.

– Да отлично спалось, – принял игру Демидов: это собственничество бесило все больше. – Ты в одной кровати, я в другой – все как договаривались.

– И Ларка не мешала? – Яду в голосе прибавилось, причем ощутимо.

– Мила, уйми свою ревность. Я понятия не имею, где спала дочь почтенного Тавра, но точно не у меня. Если ты решила меня разозлить перед началом охоты на крайне опасную тварь, то считай, тебе удалось. И вот что – ты, похоже, ошибочно решила, что у тебя есть на меня какие-то права. Ты очень хорошая, но вот что я тебе скажу: я свой собственный, скоро я буду за тысячи километров от этого места, и наш военно-полевой роман будет закончен. Он был ярким и хорошим, но если ты решила, что я останусь с тобой или ты пойдешь со мной, то я тебя разочарую: у нас разные дороги. Мы поняли друг друга?

Судя по ошарашенному лицу девушки, она подобного жесткого быстрого разговора не ожидала. Похоже, у нее имелся какой-то план, возможно, они разработали его вместе с Тамарой, но сейчас он медленно разваливался на части. Наконец она взяла себя в руки и, бросив злой взгляд на служанку, с издевкой поинтересовалась:

– Но до прохода в портал заезжий егерь трахнет меня еще пару раз или ему кто другой приглянулся?

Игнат унял расползающуюся по организму ярость.

– Посмотрим. А теперь жуй и поехали, если, конечно, не передумала меня везти.

Мила молча откусила бутерброд, запивая чаем, и за весь завтрак не произнесла ни слова.

В дверях, ведущих наружу, они столкнулись с Тавром. Тот был мрачен.

– Едешь?

Игнат кивнул, не понимая, к чему этот очевидный вопрос.

– Ночью задрали двух овец, – грустно вздохнув, заявил фермер.

– Я ожидал этого, – спокойно ответил Демидов. – Лучше они, чем я. Теперь твари сыты минимум на двое суток. Очень не хочется встречаться с парочкой голодных ветрюхов. Они и так не подарок.

Тавр окинул его изучающим взглядом.

– Удачи.

– Лучше успеха, – ответил Игнат и сбежал с крыльца.

Мила последовала за ним. Протерев сиденье, она заняла место водителя, ожидая, когда он разложит вещи. Судя по ее взгляду, она была сильно обижена на то, что он сказал ей за столом, но Видок знал: девочка большая, переживет. Протерев свое сиденье, он забрался внутрь и пристегнул ремни.

– Давай вон к той горе, – указав рукой, попросил он, – попробуем найти следы моих предшественников.

Мила молча тронула багги с места – похоже, она теперь долго будет молчать, что и к лучшему. А если еще и от иллюзий избавилась, вообще здорово.

Глава 9
Работа, которая была не нужна

Отъехав километров на пять, Игнат чуть ослабил кокон. «Фарат, – мысленно позвал он, – ищи следы людей, они проехали где-то тут неделю назад». Джинн нехотя подчинился. Держать кокон приоткрытым было довольно легко, – наконец пришел образ. Мертвый мелкий зверек, раздавленный колесом.

– Мила, возьми правее, вон к тому холму.

Машина послушно свернула в указанном направлении. За все время они не сказали друг другу и десяти слов. Девушка была зла, и Игнат не собирался ничего менять: так лучше и проще.

Добравшись до раздавленного грызуна, они обнаружили след, трава почти распрямилась, но все еще были видны неширокие примятые участки, оставшиеся от колес багги предшественников.

Лагерь Юркого нашли часам к пяти вечера – он был примерно в сорока километрах от фермы, далековато. Небольшая поляна среди заросшего лесом склона, там их ждал прикрытый пожухлыми ветками багги, установленная зачарованная палатка и свежее кострище, которому не больше пяти дней. Игнат никогда не брал с собой ничего подобного: лишний груз, охота редко затягивается, и уж если приходится ночевать в диких землях, а такое все же случалось, проще шалаш соорудить или в машине спать.

«Фарат, – мысленно позвал Игнат, приоткрыв кокон, – обследуй багги, мне нужно знать – зачарован ли он от угона, как мой?» Заглянув в палатку, Демидов быстро осмотрел содержимое: два спальника, сумка, магическая лампа – все. Сумка была почти пустой – сменное белье и какой-то незнакомый амулет.

– Знаешь, что это? – продемонстрировал он Миле костяной кругляш на цепочке.

– Конечно, у меня есть такой же, ловчие оставляют его в лагере – он отваживает незваных гостей.

– Не работает.

– Работает, – не согласилась Мила, – мы тяжело искали это место, и мне очень не хотелось сюда ехать. Если бы не твой дух, мы бы, скорее всего, миновали его.

В этот момент пришло сообщение от джинна: «Багги Юркого чистый, никаких ловушек, ни механических, ни магических».

Игнат раскидал ветки и внимательно осмотрел все сам. Магию он, конечно, чуял, как же без нее, двигатель, батареи. Но других следов не было, машинка оказалась вместительней, чем та, на которой они приехали, трехместная, с багажником, жесткой крышей, больше напоминала ту, что осталась в отделении братства.

– Мила, я сейчас сяду в машину. Если заметишь, что со мной происходит что-то странное, попытайся меня вытащить, – попросил он.

Девушка кивнула и, выбравшись из багги, подошла поближе.

Игнат занял водительское место, дверь закрывать не стал. Он сидел, прислушиваясь к малейшим изменениям. Прошло пять минут, десять, но ничего не происходило. Похоже, Юркий очень рассчитывал на свой амулет и не поставил на багги защиту от угона.

Выбравшись наружу, Демидов направился к машине девушки, достал рюкзак и винтовку.

– Все, Мила, тут мы расстаемся. Возвращайся на ферму – если через три дня не вернусь, забери машину: не бросать же ее, она стоит много золота, хороший агрегат. Но на тварей не ходи, не по зубам они тебе.

Такой злой Игнат ее еще ни разу не видел.

– Да кто ты такой, чтобы указывать мне, что делать! – с яростью закричала она. – Ты не смеешь отдавать приказы только потому, что мы с тобой переспали.

Видок пожал плечами.

– Как знаешь. Все, езжай, скоро начнет темнеть, лучше бы засветло добраться.

Дочка ведьмы с минуту испепеляла его взглядом, запрыгнув в багги, бросила:

– Прощай, – резко дала задний ход, смяла кусты и, вырулив на свободное пространство, унеслась прочь.

Демидов усмехнулся: он старательно ее отталкивал – будущего у этих отношений не было.

Ночь он провел в лагере незадачливых предшественников, костра не жег, спал в спальнике прямо в трофейной машине. Поднялся на рассвете, быстро сварил кашу с мясом, плотно поел – теперь горячее он увидит только после того, как дело будет закончено, или не увидит вообще.

Затоптав костер, Игнат наполнил из маленького ручейка, стекающего с гор, флягу. Вода была чистой, вкусной и холодной.

Взяв винтовку в руки, егерь медленно двинулся вверх по склону, изредка давая Фарату возможность просканировать местность. Джинн обнаружил опустевшую медвежью берлогу, причем хозяин тоже был тут – он лежал у входа с выеденными внутренностями, это случилось уже давно, поскольку над трупом поработали мелкие грызуны. Но это ничего не значило: ветрюхи летали очень быстро и далеко, так что их логово, вернее пещера, могло находиться в радиусе шестидесяти километров.

Места были живописными, склоны пологими, заросшими лесом, так что идти по следу получалось довольно легко. Джинн отлично чуял прошедших тут неделю назад людей, и пока они шли в горы. Скоро след стал сворачивать, и к вечеру Игнат наткнулся на место их ночевки – еще одно кострище. Судя по словам Милы, Юркий с напарником были опытными ловчими, но, по мнению Демидова, больше напоминали беззаботных дилетантов. Правда, место для ночлега выбрано удачно – большая промоина с узким входом. Дальше идти сегодня смысла не имело. Забившись в укрытие, Видок доел остатки каши из котелка, запивая ее яблочным вином. Оно было чуть крепче того, к которому он привык, но все равно слишком слабым, чтобы захмелеть.

Ночью Игнат проснулся от далекого крика, чем-то напоминающего птичий, но гораздо грубее. Ветрюхи были недалеко, всего в нескольких километрах. Фарат, которого Игнат тут же запряг искать, ничего не обнаружил, но егерь знал: он уже рядом. Еще дважды он просыпался от крика ветрюхов, разносящегося по горам, но возле его убежища никто так и не появился.

Игнат выбрался наружу, едва первые солнечные лучи разорвали предрассветную серость. Сегодня все должно решиться. Если он не найдет логово до темноты, то парочка крылатых змеев ночью найдет его.

Спустя два часа Демидов увидел первый труп. От человека мало что осталось: внутренности выедены, куртка, укрепленная пластинами из чистого железа, разорвана, рядом валялось старое ружье, переломанное, обшарпанное, с малой батареей и с двумя стволами. А вот пистолет в оторванной руке, валяющейся в паре метров от покойника, был ничего и заряжен чистым железом. Видок снял чудом не пострадавшую кобуру и нацепил ее себе на пояс, после чего срезал все пластины с куртки. Еще нашелся разорванный кошель, два местных золотых, пяток серебра. Игнат осмотрел труп: мужчина погиб уже давно, не меньше четырех дней назад. Похоже, он бежал прочь, когда его догнали. Перевернув покойника, Демидов обнаружил в спине две иглы – его вырубили и жрали еще живым, мерзкая смерть.

Закрыв мутные глаза погибшего ловчего, он забрал винтовку и начал медленно двигаться по его следу – и уже через две минуты наткнулся на брошенный лагерь. Глядя на кострище и тент, натянутый среди валунов, Игнат понял: Юркий с напарником были клиническими идиотами. Труп тоже имелся, валялся прямо в соседних кустах. Руки его сжимали винтовку, и не абы какую, а точную копию той, что была у него. «Уже в плюсе», – подумал егерь и осмотрел тело. Ловчий погиб идентично напарнику. Собрав с него трофеи, Игнат начал поиск посредством джинна, и ответ пришел почти мгновенно: пещера нелюдей рядом. Как можно было так лохануться? Логово располагалось всего в километре выше по склону. Хотя местные заведомо проигрывали егерям, они не имели духов, и результат вышел плачевный: вести поиск тварей, ориентируясь только на собственные глаза и на руны, – это занятие заведомо проигрышное, твари тебя находят гораздо быстрее. Благодаря этим горе-охотникам Игнату даже не пришлось чертить руну поиска.

Демидов оставил рюкзак и трофеи в лагере, при нем была только зачарованная сумка для трофеев, и направился на поиски нелюдей. Первым препятствием оказалась отвесная горная стена, к которой почти вплотную примыкал сосновый лес. Вторым – пещера, которую облюбовали твари, оказалась на десятиметровой высоте: здоровенный провал с козырьком. Похоже, ловчие нашли свою цель, но не смогли добраться до нее и решили поохотиться на крайне опасных тварей ночью, выманив их на костер. Идея была идиотской и закончилась плачевно: против пары ветрюхов во тьме вообще не вариант.

Игнат закрепил винтовку за спиной и начал подъем, медленно, метр за метром, выискивая пальцем трещины и выступы. Сколько во время обучения он совершил таких подъемов… Несколько ребят разбились насмерть, пытаясь одолеть крутые склоны, но учили егерей на совесть. И спустя тридцать минут Видок, тяжело дыша, вскарабкался на выступ перед пещерой. Пальцы были содраны в кровь, дважды он чуть не сорвался вниз, удержавшись лишь чудом.

– Лечи, – приоткрыв кокон, приказал джинну.

Джинн за три минуты остановил кровь и еще за пять затянул все царапины.

– Теперь сканируй логово: я должен знать, где твари.

Фарат вновь исполнил приказ – похоже, сидение в предельно укрепленной темнице, лишившее его даже возможности ощущать мир, если хозяин не приоткроет щель, порядочно его тяготило, и он был рад хоть так побывать на свободе.

Прошло не меньше получаса, прежде чем джинн закончил исследование пещер. Это была целая сеть, растянувшаяся на несколько километров. Провалы, трещины, в нескольких местах довольно крупные завалы. А еще разрыв. А вот ветрюхов Фарат так и не обнаружил. Это было очень странно и непонятно – твари ночные и сейчас должны отсыпаться. Логово их тут, в дальней крупной пещере, а где сами крылатые змеи?

Игнат медленно вошел под своды пещеры и, когда вокруг него наконец-то воцарилась почти непроглядная тьма, достал клейма и стал накладывать руны одну за другой. После применения сияния тьма исчезла, окрасив мир серым. Игнат вновь взял в руки винтовку и пошел по галерее по направлению к логову.

Вонь усиливалась, но Демидов не торопился натягивать на лицо зачарованную косынку. Ветрюхи пахли характерно, у них был сильный резкий кислый запах. И егерь не прогадал: кислятиной пахнуло из правой расщелины. Игнат, не успевший наложить заклинание скорости, рванулся прочь, прикрываясь стеной, и вовремя: тонкий костяной шип-игла ударил в стену. Нелюдь была тут и замаскировалась, уйдя от взгляда джинна.

Игнат произнес заклинание скорости, сила взбурлила, время пошло. Тварь уже спешила к нему, он слышал, как когти на коротких мощных лапах царапают камень. Ветрюх выскочил из бокового хода, крутанувшись на месте и нанося одновременно удар темной энергией и хвостом. Игнат рухнул на колено, пропустив над собой шипастый отросток. Заряд темной энергии благополучно поглотила руна защиты, а вот выстрел Видока не пропал даром: пуля из чистого железа с рунами разрыва угодила в распахнутую пасть твари, снеся половину вытянутого черепа. «Плакали глаза», – грустно подумал Игнат и развернулся. Похоже, руна воина, которая дарила удачу в бою, сработала как надо, чутье, обостренное до предела, предупредило о подходе второй твари. Та тоже ударила темной энергией, и вот тут руна спасовала – видимо, предыдущая атака просто стерла ее.

Тварь исчезла, как и пещера и коридор с его неровными стенами. Лабиринт разума с охотником внутри, темная энергия – это реальная иллюзия, искусственный мир, сейчас в физической реальности между Игнатом и ветрюхом барьер. Задача егеря – не сдохнуть в лабиринтах, созданных тварью на основе кошмаров Демидова, задача твари – убить противника в иллюзорном мире. Закон прост: погиб в иллюзии – погиб в реальной жизни. И даже если бы у Видока был напарник, он бы не мог тронуть тварь: убив ее, он убил бы и егеря, – то же самое касалось и нелюдей. Сейчас они связаны сильнее, чем самые близкие родственники. И самое поганое, с момента погружения в темную иллюзию человек не осознает, что все вокруг него нереально и просто игра разума.

Когда багги остановился у дома на отшибе, Игнат понял: случилась беда – трупы крестьян во дворе, сорванные с петель ворота, мертвый пес. Демидов шагнул во двор, сжимая в руках винтовку. Трупов много, несколько десятков, некоторые обуглились – похоже, Анна ударила волной пламени. Она стояла и внимательно смотрела на него, по ее длинным бледным тонким пальцам бегали молнии. Ее рыжие волосы в свете солнца пылали, казалось, что вся голова колдуньи объята пламенем, ее золотистые глаза смотрели настороженно, платье на груди порвано. Игнат сделал шаг навстречу.

– Спокойно, милая, их больше нет.

Приближаться к магичке, которая только что поубивала кучу людей, швыряясь во все стороны заклинаниями, верх глупости – психанет, и пепла не останется, – но ее нужно успокоить.

– Все хорошо, – повторил Игнат, – они больше не причинят тебе вреда.

Анна сделала шаг, от нее просто несло смертью.

– Я убила их, – делая шаг навстречу и уткнувшись лбом ему в плечо, тихо произнесла она. – Я убила их. Они кричали, что я должна предстать перед судом, что я навела чары, погубившие кого-то там. Кричали, что отдадут меня инквизиции. Требовали сдаться. А потом кто-то выстрелил, и я ответила.

Девушка разревелась, зачарованная ею же куртка Демидова не позволяла плечу намокнуть от потока слез. Игнат прижал ее к себе.

– Ничего, милая, сейчас ты соберешь свои вещи, и мы уедем туда, где никто ничего не узнает. Я знаю, что тебя вынудили, ты пальцем в жизни никого не тронула.

Всхлипы прекратились, Анна подняла голову, слезы оставили на слегка запыленном лице мутные дорожки. Она радостно посмотрела Игнату в глаза.

– Я люблю тебя, – беззвучно шептали ее бледные губы, рука с ритуальным ножом, который магичка всегда носила на поясе, уже двигалась вверх.

И тут Игнат уловил в глазах возлюбленной чужую суть: это были не ее глаза, а два золотых озера, полных ненависти и торжества. Тварь выдала себя – слишком поторопилась, празднуя триумф, проявив истинные чувства. Рука Игната перехватила тонкие и необычайно сильные пальцы девушки. Отточенное движение – и лезвие ножа пробивает платье и погружается в живот твари, которая приняла облик той, что Игнат любил больше всего на свете. Никогда она не смотрела на него с такой ненавистью, это было мерзко. Ветрюх использовал против егеря самый страшный кошмар и проиграл. Картинка двора, заваленного трупами, пошла трещинами. Последнее, что увидел Видок, – Анну, лежащую у его ног с ножом в животе, и расползающееся пятно крови вокруг раны.

Игнат пришел в себя на полу в луже черной крови, которая текла из оторванной головы первого крылатого змея. Второй ветрюх лежал в трех метрах дальше по коридору. Уставившись ненавидящим взглядом прямо на егеря, он был мертв, его крылья безвольно раскинулись вдоль тела. Он проиграл бой на своей же территории.

– Вот паскуда, – не сдержался Игнат. – Это какой же силой надо обладать, чтобы с одного заряда руну стереть?

Заклинание скорости уже закончило свое действие, и теперь Игната бил отходняк. А еще был жуткий голод, словно он не ел пару дней, и слабость, но это могло подождать. Вскоре его отпустило, и надо было заняться делом.

Сначала Демидов смыл с испачканного плаща кровь твари – повезло, что зачарованная ткань почти не пачкалась. Затем разделся до трусов, оставшись только в сапогах: работа предстояла грязная.

Игнат извлек кинжал и отрубил голову твари, что так мерзко решила поиграть с ним во сне. Затем настал черед рунного ножа – разрушение сущностей прошло штатно. Достав кожаную сумку, которую дала Мила, он начал сбор трофеев. Стараясь не повредить шкуру, принялся свежевать ветрюха, попутно извлек печень и глаза, в небольшую металлическую банку отправились иглы с хвоста. Выпив остатки воды, он сцедил еще теплую кровь, эта фляга стоила теперь минимум десятку золотом. Как жаль, что вторая фляга осталась в рюкзаке в лагере. У него даже на секунду возникло желание сходить за своим имуществом, но вспомнив десятиметровый подъем, егерь плюнул на жадность. Всех денег не заработаешь, а у него и так трофеев не меньше чем на полсотни золотых. С тварями он возился несколько часов, вымотался даже больше, чем при их убийстве. Наконец все было кончено.

– Фарат, найди воду, – присев на камень и приоткрыв кокон, отдал он приказ. – Твари по-любому должны пить.

Дальше по коридору располагалось небольшое озерцо, куда сквозь трещины стекала вода. Отмывшись в ледяной воде, Игнат решил поесть, извлек из карманов жилета хлеб и полоски вяленого мяса. То, что хлеб почти засох, ему не понравилось – еще пару часов назад он был почти свежим, но явно не сухарем, – но это все, что имелось, а голодный желудок выводил сумасшедшие рулады, поэтому егерь яростно набросился даже на эту еду.

А еще Игнат все же решил заглянуть в логово, прежде чем идти к разрыву: его нужно было закрыть непременно. Он проверил «глаз» на плече, своей памяти у него совсем мало, но он его и не использовал, пока в пещеру не вошел, так что должно хватить, чтобы зафиксировать закрытие разрыва, – это стоит денег. Если, конечно, тут за это платят. А даже если и нет, Тавр неплохо раскошелился на оружие и боеприпасы, поэтому такую услугу ему стоит оказать даже без требования платы. Редко кто готов вложить столько золота в операцию, которая может закончиться неудачей и потерей трофеев.