Текст книги "Все было не так"

Когда я думаю о Келли, в голове всплывают два воспоминания. Первое – ее пепельное лицо и широко распахнутые темные глаза, когда она повернулась в дверях уборной и велела нам с Сарой прятаться. Это слово стало ее первым словом, адресованным мне.

Прячьтесь.

Второе воспоминание воспроизводится, как короткий фильм. Это случилось несколько недель спустя, в местном продуктовом магазине. Я тогда впервые после стрельбы вышла из дома. Сказала маме, что хочу пойти в магазин вместе с ней. Не хотела оставаться дома одна. Но спустя пять минут в помещении я запаниковала. В магазине было совсем немного людей. Может, десяток человек с тележками. Но этого оказалось достаточно, чтобы каждый раз, как кто-то выходил из-за угла, мое сердце начинало колотиться. А когда кто-то в соседнем проходе с громким стуком уронил банку, я заплакала.

– Ли, детка, – произнесла мама дрожащим голосом. Потянулась ко мне, но я отпрянула. Мне не хотелось плакать посреди прохода с крупами и уж точно не хотелось, чтобы плакала она. На нас начнут все пялиться. Кроме того, она здесь вообще ни при чем. Она медленно опустила руку и сказала: – Можешь подождать в машине, если хочешь. Я недолго.

– Я в порядке, – огрызнулась я. – Сама могу о себе позаботиться.

Но тридцать секунд спустя я развернулась и направилась к выходу, оставив маму заниматься покупками. Я не знала, ждать ее в машине или просто постоять у входа в магазин, откуда просматриваются все магазинные ходы и можно быстро сбежать в случае опасности.

Но не успела я решить, как увидела ее.

Келли.

Она вышла из секции мороженых продуктов, выкрашенные в черный волосы закрывали часть лица, а раненая рука все еще была перевязана. Она смотрела на свои ботинки и не замечала меня, но это даже к лучшему. Я хотела ей что-то сказать, но не знала, что именно. «Привет» не совсем подходило, если учесть обстоятельства нашей последней встречи.

Пока она приближалась ко мне, а я прокручивала в голове различные варианты, из прохода с консервами вдруг выступила женщина средних лет в розовом цветастом платье и столкнулась с Келли.

Келли пошатнулась, но удержалась на ногах. Повернулась к женщине, и мое предположение о том, что они столкнулись случайно, испарилось.

– Тебе должно быть стыдно, – прокричала розово-цветастая женщина.

Я отпрянула и обхватила себя руками. Даже на расстоянии заметила, что Келли начала дрожать. Но не сдвинулась с места. Она смотрела на женщину, вскинув подбородок, и ее лицо больше не скрывали волосы. Она ничего не сказала, но и не убежала.

– Ты просто мусор. – Женщина разговаривала так громко, что почти все в магазине это услышали, остановились и начали наблюдать, но никто никак не вмешался. – Лживый отброс.

Надо прояснить: это произошло до той ситуации с листовкой в аптеке. До того, как я услышала разговоры о Саре. Поэтому понятия не имела, почему эта женщина кричала посреди продуктового магазина на раненого подростка. И эта женщина была не одна. Вокруг собрались и другие, сердито смотрели на нее и обзывались.

Такого я не видела прежде – группа взрослых людей окружила подростка и обращалась к ней, как к таракану, как к чему-то мерзкому, что необходимо раздавить любым способом.

– Келли, – послышался резкий голос. В очереди у кассы повернулась высокая женщина со светлыми волосами и в очках в толстой оправе. На ее лице отразились злость и потрясение. – Келли, дорогая, идем.

Я поняла, что это ее мама.

Келли, сделав несколько шагов вперед, вышла из толпы, но пока она шла до кассы, в нее плюнул один из стоящих рядом.

– Катись в ад, – прошипел мужчина, которому было за сорок.

– Келли, – снова произнесла ее мама, в этот раз в ее голосе была различима нотка страха.

Келли с опущенной головой поспешила к маме, которая как можно быстрее схватила упакованные продукты. Сунув один из пакетов в здоровую руку Келли, она направилась к выходу.

И вот следующий момент запомнился мне очень хорошо. За долю секунды до того, как миссис Гейнор открыла стеклянную дверь, Келли оглянулась, и наши взгляды встретились. Не думаю, что до этого она видела меня, но как только узнала меня, ее глаза сощурились, а губы изогнулись в презрении.

Никто до этого не смотрел на меня с такой яростью, как в тот момент Келли Гейнор. Ее взгляд был таким мощным, что я вздрогнула. Даже пощечина ошеломила бы меня меньше.

Думая о ней, я всегда буду вспоминать, с каким выражением лица она выходила из магазина.

И буду помнить, что промолчала, хотя шансов заговорить с ней было много.

Я не общалась с Эшли с той нашей переписки во время моей поездки к Иден. Подумывала ей позвонить, но не знала, что сказать. Особенно узнав, что брат Ллойд рассказал обо мне своим прихожанам. И если ее сестра являлась частью толпы, которая решила меня ненавидеть, я волновалась, что она отреагирует так же.

Я получила ответ довольно быстро.

Мы с Майлсом как-то после школы поехали в соседний город. Для выпускного нам нужна была новая одежда. Поэтому мы отправились в один из торговых центров, где на одном конце Майлс мог арендовать смокинг за деньги, которые с радостью выдала ему бабушка, узнав, что он ведет «такую хорошую девочку». А на другом конце находился комиссионный магазин, где я надеялась найти недорогое платье, которое смогла бы продать через пару недель.

Мама не могла выделить денег на новое, а я старалась копить на свой переезд в Лос-Анджелес. Но покупка подержанной одежды в округе Вирджил не являлась чем-то постыдным, как где-то еще. Многие девочки из нашей школы придут в платьях из секонд-хенда. Быть бедным – точнее, находиться на самом дне среднего класса – было вроде как нормальным. Вот если ты тратил слишком много денег, могли дразнить.

Я выбрала место в центре парковки, чтобы мы разделились и снова встретились, когда закупимся.

– Встретимся через два часа в пиццерии? – спросила я, показывая прямо в середину торгового центра.

Он поднял густую бровь.

– Через два часа?

– Слушай, – сказала я. – Ты войдешь, с тебя, возможно, снимут мерки, ты примеришь парочку одинаковых на вид смокингов и закруглишься. У меня же больше вариантов. А так как я иду в секонд-хенд, то с размерами там проблема. У тебя все просто. Мне надо пару часов. Что, кстати, не так уж много. О господи, если бы здесь была Сара…

Я замолчала, когда в груди возникла старая знакомая боль.

Саре понравился бы шопинг перед выпускным. Не только ради покупки платьев. Она бы затащила меня в каждый магазин в пределах часа езды. Делала бы фотографии и заметки на телефон, чтобы потом сравнить и сделать идеальный выбор. На это потребовались бы недели.

Но на деле я буду одна и пойду только в один магазин.

Майлс накрыл мою руку своей и сжал ее, как всегда поддерживая меня.

– Хорошо. Два часа. – Он сделал паузу. – Но у меня вопрос.

– Да?

– Мы с тобой… Мы должны сочетаться? – спросил он, тихо и неразборчиво произнося слова. – Понимаешь, цветом.

– Ты имеешь в виду, соответствовать? Например, твой галстук моему платью?

Он пожал плечами.

– Ну да.

– А это обязательно?

– Мне плевать, если и тебе тоже.

– Хм. Выберем, что нравится, и, если совпадем по цвету, обязательно отпразднуем.

Майлс лениво улыбнулся.

– Давай выберем чрезмерно яркие цвета.

– О, да, – ответила я. – Ослепим наших одноклассников.

– Денни всегда говорил, что ему нужно больше слепых друзей.

Мы засмеялись и вышли из грузовика. Я волновалась, что теперь нам будет неловко после того разговора о моей асексуальности. Но получилось все наоборот. Мне стало с ним намного легче. Раскрылся последний секрет, который я утаивала от него, и хоть я не понимала, что теперь делать с чувствами друг к другу, между нами ощущался комфорт. Легкость.

Пока я не подниму тему писем. Но я не собиралась. Не в тот день.

Он быстро махнул мне и побрел к другому концу парковки. Я развернулась и направилась к комиссионному магазину, но, пройдя ровно два ряда машин, заметила на стоянке для инвалидов машину Эшли. Эшли и ее муж загружали в багажник покупки.

Я склонила голову и постаралась как можно быстрее пройти мимо них, но это оказалось не так просто.

– Эй, Эш, – не успев проскользнуть мимо, услышала я голос Логана. – Мне кажется, там Ли.

Эшли оглянулась, и наши взгляды столкнулись. Она сидела в кресле с мотором, с Мириам на коленях. Отведя от меня взгляд, она передала Мириам Логану.

– Дорогой, усадишь ее в кресло? Я буду через минутку.

Когда он забрал дочку, Эшли развернулась и поехала ко мне. Я остановилась в нескольких шагах, задержалась на тротуаре прямо напротив их припаркованной машины. Не могла двинуться с места, хотя в этот момент хотелось добежать до комиссионного магазина и спрятаться за вешалками. Взгляд Эшли приковал меня к месту.

Она проехала через невысокий край тротуара и остановилась в нескольких шагах от меня. Сначала ничего не сказала. Наверное, ждала, что я заговорю. Мы обе знали, что я должна объясниться. Но у меня пересохло во рту, язык стал тяжелым. Почти через минуту мне удалось выдавить тихое:

– Привет.

– Привет, – ответила она отрывисто. И после недолгой паузы продолжила: – Что с тобой, Ли?

– Эшли…

– Я знаю, что ты говорила… о Саре, – сказала она. – Нам рассказал брат Ллойд. В моей церкви только это и обсуждают. Все спрашивают меня, зачем моя подруга врет о таком. А я не знаю, что им сказать, потому что понятия не имею.

– Это не ложь, – ответила я. – Прости, Эшли. Знаю, надо было тебе сказать, но та цепочка не принадлежала…

– Молчи. – Она подняла руку, прерывая меня. – Просто помолчи. Ли, я не могу тебе верить. Я думала, ты хочешь рассказать правду. Думала, поэтому попросила меня написать это письмо.

– Поэтому, – сказала я. – Я хочу рассказать правду – о Саре. Это правда. Вот почему я решила это сделать.

– Это неправда, – начала спорить она. – Такого не может быть. Я слышала ее. Была снаружи и слышала ее.

Я покачала головой, а Эшли продолжила:

– Если бы эта цепочка действительно не принадлежала ей – если бы она действительно не разговаривала с ним, – ты бы рассказала все раньше. Мне рассказала бы раньше. Я думала, мы подруги. Думала, ты мне как семья.

– Мы подруги, Эшли.

– Нет.

И я увидела слезы в ее глазах. Она не просто злилась. Ей было больно. Очень больно. В отличие от нас, Эшли не плакала. Я – да. Иден – тоже иногда. Даже Майлс и Денни после стрельбы проронили слезинку-другую. Но не Эшли. Она поддерживала нас, когда мы плакали. Успокаивала, когда нам было больно. Защищала от тех, кто мог нас обидеть.

Но теперь я довела ее до слез. Похоже, еще один случай в мою копилочку вины.

Она стерла со щек слезы.

– Если бы мы были подругами, ты бы не выставила меня лгуньей.

– Я не пыталась выставить тебя лгуньей, – отметила я. – До твоего письма я не знала, что это ты распустила слух. Если бы знала, то сначала сказала бы тебе. Но к тому времени я уже пообщалась с родителями Сары. Прости, Эшли. Я не хотела тебя в это втягивать, но… но это ты всем рассказала. Я не призналась в этом раньше, это моя вина. Но…

– Я ее слышала, – снова сказала она. – Слышала, что она сказала. Это была цепочка Сары, и она противостояла ему, и ее слова… Ее слова изменили мою жизнь. Дали мне веру и силу, в которых я нуждалась. И я всем рассказала, потому что это… это многое значило для меня. Если этого не было – если это не она, – тогда я больше не знаю, что реально, и я…

Она замолчала, снова вытирая лицо, но слез было слишком много. Они все продолжали течь по ее щекам.

Я инстинктивно сделала шаг вперед, чтобы ее обнять, но она отъехала прежде, чем я подошла к ней.

– Я знаю – реально то, что я слышала, – сказала она. – Так должно быть. Потому что если это не так, то я лгунья. А я не лгунья. Я не плохой человек.

– Конечно, не плохой. Я никогда такого не говорила.

– В твоей версии я плохая, – сказала она. – По твоим словам, это я всем врала насчет Сары.

– Технически да, – отметила я. – Я знаю, что ты этого не хотела, но, Эшли, я была там с ней. Я держала ее за руку, когда она умирала. Все произошло не так, как ты помнишь. Прости. – Я не хотела, чтобы она чувствовала себя виноватой, хотя именно этого и добилась. Это была ошибка. Да, большая, но ошибка, совершенная травмированной семнадцатилетней девушкой. – Надо было сразу поговорить с тобой, после того как я прочитала письмо. Давай… Давай это обсудим. Я…

Но она развернула кресло и съехала с тротуара, не попрощавшись. Точнее, в этой ситуации уместнее были бы слова «катись в ад».

Я не стала кричать ей вслед. Понимала, что ничего хорошего из этого не получится. Но осталась стоять на месте даже после того, как ее грузовик выехал с парковки.

Как только я обрела способность двигаться, у меня пропало всякое настроение покупать платье. Я примерила парочку и взяла первое подходящее, даже не обратив внимания на его внешний вид. В итоге я оказалась в пиццерии задолго до назначенного времени, и подошедший Майлс, который после подгонки смокинга забежал в книжный магазин, расстроился, что я не последовала нашему плану выбрать яркие цвета.

– Оно черное, – объявил он, заглядывая в пакет. – Твое платье.

– О… да. Прости. Я забыла.

– Классное, – добавил он. – Уверен, ты будешь выглядеть потрясающе.

– Какого цвета галстук или жилетку ты купил?

Правый уголок его рта пополз вверх.

– Это будет сюрприз, – сказал он. Но через секунду его улыбка испарилась. – Что случилось?

– Ничего. – Я закусила нижнюю губу. – Все нормально.

Он склонил голову и прищурился. Не купился. Да я и не ожидала этого.

– Просто… – Я окунула соломку в соус. Пока я ждала Майлса, я заказала нам еду. – Я встретила Эшли. На парковке.

– О.

Больше мне ничего не надо было говорить. Он точно знал, что это значит. И, наблюдая за моим поведением, вероятно, догадался, как прошел наш разговор. Я оценила то, что он не стал требовать подробностей. Просто отдал деньги за свою часть еды и предложил донести до грузовика пакет с платьем.

До округа Вирджил мы ехали молча, но в дороге его рука опустилась на мою, лежащую на рычаге переключения передач. Я не стала ее убирать.

Эйден Страуд

Эйдену Страуду было восемнадцать – капитан футбольной команды, президент выпускного класса, бесспорный кандидат в короли бала и друг парня, который его убил.

О последнем пункте никто не любит говорить. Он мутит воду, вызывает чувство дискомфорта. Как мог хороший парень, жертва, которую мы возносим на пьедестал, дружить с проблемным парнем, убившим девять человек? У меня нет ответа на этот вопрос, но они, кажется, дружили с самого детского сада. Может, не так крепко, как мы с Сарой, но достаточно близко. Если углубиться в архив соцсетей, можно найти фотографии с проведенной за несколько месяцев до стрельбы вечеринки, на которой одетый в футбольную куртку Эйден закинул руку на плечи своего будущего убийцы.

Во время своих Интернетных спиралей я десятки раз видела это фото. Часами смотрела на него, гадая, что произошло. Что-то изменилось, они поссорились? Он вообще знал, что Эйден будет в кабинете? Судя по информации от Денни, Эйден зашел в конце урока, принес Бренне учебник, который она оставила в его шкафчике. Он не должен был там находиться.

Пришлось перестать гадать, потому что это меня ни к чему не привело.

Это касается не его, а Эйдена. Но мне кажется, невозможно говорить о том, кем был Эйден – в дополнение к его банальному типовому некрологу в местной газете, – и не затрагивать их связь.

Об Эйдене я знала то же, что и все. Самый популярный и общительный парень в школе. Для меня он скорее был бойфрендом Бренны Дюваль. Но он учился с Эшли, поэтому я хотела узнать ее мнение. Между нами все стало довольно сложно, поэтому пришлось попросить Майлса ей написать.

Майлс: Ты же знала Эйдена?

Эшли: Эйдена Страуда? Да, конечно. А что?

Майлс: Это все Ли.

Эшли: О.

Майлс: Есть, что сказать про него?

Эшли: Наверное. Дай подумать.

Майлс: Хорошо.

Эшли: Мы однажды поцеловались в церковном лагере.

Майлс: Ха.

Эшли: Серьезно. До того, как я начала встречаться с Логаном. Они с Бренной тогда расставались. Он использовал слишком много языка.

Майлс: Я не знал, что он посещал твою церковь.

Эшли: Только год. Когда его родители разбежались, они с мамой переехали в другой конец города. Он начал ходить в христианскую церковь Хилкрик. Уверена, там он тоже целовался с девушками. Они с Бренной часто расставались. И Эйден всегда находил, с кем бы поцеловаться.

Майлс: Не совсем такую историю я ожидал услышать.

Эшли: Я рисую его просто ужасным. ЛОЛ. Он не был таким. Просто много флиртовал. А еще был очень милым. Ему всегда можно было позвонить, если нужно добраться с вечеринки до дома. Даже если он сам не приходил на вечеринку, то всегда приезжал, чтобы никто не садился пьяным за руль. Я никогда ему не звонила, а вот некоторые мои друзья обращались за помощью.

Майлс: Значит, он совсем не пил?

Эшли: Нет, насколько я знаю. Он однажды рассказал мне, что потерял кузена в аварии по вине пьяного водителя, поэтому всегда вызывался подвезти кого-то домой.

Майлс: Логично.

Эшли: Кстати, последний раз я тусовалась с Эйденом на вечеринке. Перед Рождеством. Я тоже совсем не пила, потому что слишком боялась вляпаться в неприятности. Поэтому мы просто сидели на диване, и он позволил мне в течение часа изливать ему душу о моих отношениях с Логаном. Уверена, ему было скучно, он был раздражен, но никак этого не показывал. Сказал, что мы с Логаном точно во всем разберемся. Что в итоге будем вместе. Он оказался прав.

Майлс: Он кажется хорошим парнем.

Эшли: Так и есть. Если не считать слишком много языка в церковном лагере.

Майлс: У всех нас есть недостатки.

Эшли: Самое странное произошло в конце. После разговора о Логане к нам подошел ……. Он был пьян, и Эйден отвез его домой. Ирония, да? Эйден пытался его уберечь, но…

Майлс: Да.

– Ох, Ли, детка, ты такая красивая.

Я стояла в центре гостиной в платье, и мама смотрела на меня со слезами на глазах. Но эти слезы впервые были не от грусти или боли. Она радовалась, поэтому тревога в моей груди слегка утихла.

– Спасибо, мам, – сказала я.

Платье и правда было очень красивым, хоть и простым. Абсолютно черное, с тонкими лямками, поддерживающими вырез в форме сердца, оно создавало иллюзию округлых форм. Юбка слегка расширялась на бедрах, поэтому при ходьбе ткань колыхалась на уровне лодыжек. Платье не бросалось в глаза, не выглядело эффектно, но меня это устраивало.

– Вот, смотри, – сказала мама. – Я кое-что нашла для твоих волос.

Мои слишком короткие волосы можно было только причесать. Но мама подошла ко мне с маленькими заколками, на каждой из которых красовались кристаллики. Пусть и недорогие, но они добавили блеска, когда мама закрепила парочку в моих волосах по обе стороны лица.

– О, и я купила помаду, о которой ты просила, – добавила она.

Она подняла лежащий возле дивана пакет, достала небольшой тюбик и отдала его мне.

Я улыбнулась знакомому пластмассовому корпусу. Осторожно сняла крышку и выкрутила помаду. Идеальный оттенок ягодно-красного, который, насколько я знала, несколько оживит мои губы. Я отдала тюбик маме и попросила накрасить – если попробую сама, точно ничего не получится.

Это была любимая помада Сары. Я по своей прихоти попросила маму купить ее и была этому рада. Как глупо. Сара погибла больше трех лет назад, а я не верила в привидения, духов или жизнь после смерти. Но с этой помадой я словно брала с собой на этот вечер маленький кусочек ее.

– Готово, – сказала мама, закрыла крышку и положила помаду в черную сумочку, которую одолжила мне на вечер. – Ох, моя маленькая девочка выросла и идет на выпускной. Куда ушло время? Кажется, только вчера медсестра отдала мне тебя в больнице. Ты была такой крохой. И красивой.

– Мам.

От потока сентиментальности меня спас стук в дверь.

– О. А вот и он. – Мама подошла к двери и открыла ее. – Привет, Майлс.

Майлс пробормотал что-то в знак приветствия, и я встала рядом с мамой, чтобы увидеть его. Я думала, в смокинге он будет смотреться круто – и, кстати, так и было, – но, увидев его, я тут же расхохоталась так сильно, что согнулась пополам.

Майлс лишь улыбнулся.

Хоть я забыла о нашей сделке, когда мы покупали одежду, он воспринял ее всерьез. Костюм, как и ожидалось, был черным, но под пиджаком, жилеткой и галстуком проглядывал яркий оттенок оранжевого.

Я лишь через минуту справилась со смехом и только тогда заметила на нашем дворе миссис Мейсон с цифровым фотоаппаратом.

– Бабушка хочет нас сфотографировать, – робко произнес он.

– О господи, я чуть не забыла! – Мама схватила телефон и выгнала нас во двор. – Здравствуйте, миссис Мейсон, – сказала она, спускаясь за нами по ступенкам. – Разве они не очаровательны?

Целых двадцать минут мы принимали различные позы в разных местах наших дворов. Мама и миссис Мейсон все пытались найти лучшее для снимков место. Они ставили нас, как кукол, говорили, куда смотреть и как стоять. Иногда сами лезли в кадр. Уверена, они уже сделали больше сотни снимков, когда нас прервал звонок моего телефона.

Я достала его из сумочки и увидела, что со мной по видеосвязи пытается связаться Иден.

Я тут же ответила.

– Привет, – сказала я.

На экране появилось лицо Иден. Она сидела на кровати, и я видела за ее спиной нижнюю половину анимешного плаката. Ее волосы были собраны в небрежный пучок, а под глазами залегли круги. Но она улыбнулась мне.

– Майлс уже там? Видела оранжевое уродство?

– Ты знала? – спросила я.

– Он отправил мне фотографию, – призналась она. – Разве это не отвратительно?

– Идеально, – сказала я, улыбаясь Майлсу, который встал за моей спиной, чтобы увидеть Иден.

– Дайте я на вас посмотрю, ребята, – сказала она. – Вы знаете, что я звоню только ради этого.

Я передала телефон маме, которая тепло поприветствовала Иден, отошла от нас и выставила телефон, чтобы Иден увидела нас с Майлсом в нарядах для выпускного.

– Выглядите великолепно, – призналась Иден, когда я забрала у мамы телефон. – Даже с этим оранжевым цветом.

– Спасибо. В школе встретимся с Денни и его парой. Жаль, тебя нет с нами. Мы по тебе скучаем.

– Я тоже по вас скучаю. – Она улыбнулась и встряхнула головой. – Пора вас отпустить. А то опоздаете.

– Подожди, – сказала я и посмотрела на Майлса. – Я сейчас вернусь. Забыла кое-что в доме.

Он кивнул и пошел к моей маме и бабушке, которые уже рассматривали фотографии на мамином телефоне.

Я прошла с телефоном в дом и закрыла дверь. На самом деле я ничего не забывала, но не хотела при всех говорить с Иден. Я до сих пор не сказала Майлсу, что произошло во время моей поездки к ней или в чем она призналась в своем письме. Подумала, она сама ему скажет, когда будет готова.

– Как у тебя дела? – спросила я, присев на диван.

– Эм… ну, Мисти и Дженни устроили рейд по комнате. Вылили весь алкоголь. Так что тяжеловато. Но это, наверное, к лучшему.

– Ты справишься?

– Надеюсь, – ответила она. – Никогда не думала, что когда-нибудь скажу это, но с нетерпением жду, когда через пару недель вернусь в округ Вирджил. Круто, что вы снова будете рядом. Даже если всего на лето перед вашим с Денни отъездом.

– Мы будем на связи, – пообещала я ей.

– Знаю, – сказала она. – И Дженни уже распланировала свой первый приезд. Родители сказали, она может провести с нами выходные в честь Дня независимости. Я ее предупредила, что придется вытерпеть бабушкин допрос. Но мне кажется, у Дженни есть преимущество. Бабушка сказала, ей нравятся ее розовые волосы.

– Твоя семья ее полюбит, – заверила я ее. – Готова поспорить, будет очень весело. И ты знаешь, что мы тоже захотим отметить с вами. У меня такое ощущение, что они с Денни поладят.

– Ох, черт, – сказала она. – Я об этом не подумала. Не знаю, смогу ли справиться с двумя экстравертами одновременно.

Я засмеялась, и минуту спустя мы попрощались.

Когда я вышла из дома, Майлс ждал меня у грузовика.

– Повеселитесь, – сказала мама и поцеловала меня в щеку. – Будь осторожна. Позвони, если что-то понадобится.

Миссис Мейсон тоже меня обняла, а потом обхватила своего внука.

– Ты вырос очень хорошим мальчиком. Я так тобой горжусь, – услышала я ее слова.

Но Майлс как будто был не рад это слышать. Покраснел и склонил голову, когда она отстранилась от него.

– Спасибо, бабушка.

– Ты готов? – спросила я. Он кивнул.

Мы отказались от лимузина, чтобы сэкономить немного денег. Кроме того, если бы я оказалась в замкнутом пространстве с кучей малознакомых людей, меня бы точно поджидала паническая атака, а выпускной вечер уже сам подразумевает тревогу.

Поэтому мы сели в мой грузовик и направились к школе. Здесь на выпускной не выделяли много денег, поэтому он проводился в спортивном зале. Но там было очень красиво. Много сил ушло на то, чтобы он напоминал не баскетбольную площадку, а бальный зал. С потолка свисали баннеры традиционных школьных оттенков. Свет был приглушен, а во время песни Тима МакГроу, включенной диджеем, по полу сновали пятна прожектора. Шарики, гирлянды и столы с закусками.

Да, это все очень банально, но именно так я представляла себе выпускной в детстве. Единственная разница – рядом не было Сары.

Я сглотнула. Знала, что еще подумаю о ней сегодня. Но хотела повеселиться, несмотря на сильную боль от ее утраты.

– Ли! Майлс!

Мы повернулись и увидели идущих к нам Денни и Эмбер. Эмбер выглядела чудесно в розовом платье, но Денни перетягивал все внимание на себя. Он был в белом смокинге и таком же белом цилиндре. На ком-то другом этот наряд смотрелся бы нелепо – да ладно, если бы вы не знали Денни лично, он все равно смотрелся бы нелепо, – но в тот момент он как будто являлся логичным дополнением к образу.

– Выглядишь потрясающе, – сказала я.

– Знаю, – ответил Денни.

– Я разговаривала с Глиттер.

Кстати, на собаке была черная бабочка, и это выглядело изысканно.

– Ты всегда будешь стараться переплюнуть меня, да? – спросил Майлс.

Денни улыбнулся, из-за чего его темные очки слегка приподнялись.

– Это моя цель.

– Почему мы все еще стоим здесь? – спросила Эмбер. – Идем. Давайте танцевать.

– Дама права, – сказал Денни.

Майлс посмотрел на меня, приподняв бровь, я кивнула и направилась за ним к центру зала.

Пока мы маневрировали между ровесниками, я отметила, что в зале очень многолюдно, а я не могла не запомнить, где находятся выходы. Их оказалось мало. Если что-то случится, в дверях начнется давка. Отсюда будет нереально выбраться. И удастся это немногим.

В голове начал складываться список вариантов моей смерти на выпускном. Пожар. Бомба. Снова стрельба. Слишком много вариаций. Слишком много дорожек, ведущих к забвению.

Я сосредоточилась на дыхании и не спускала глаз со спины Майлса, который вел меня сквозь толпу.

– Как ты танцуешь с собакой-поводырем? – спросил он Денни, который засмеялся. Но не успела я услышать ответ, как кто-то схватил меня за запястье.

Я вскрикнула и стремительно повернулась, грудь сдавило от паники. Ну вот и все, подумала я. Это конец. Последнее, что я увижу перед смертью…

Тара Чемберс.

Она стояла слишком близко, лицо скривилось от ненависти, как у ее сестры, а ногти впивались мне в руку. Я попыталась освободиться, но дрожала от страха, а она вцепилась намертво.

– Ты должна уйти, – выплюнула она. – Никто не хочет, чтобы ты здесь была, грязная лгунья.

– Эй. – Майлс пробирался сквозь толпу. – Отвали.

– Это ей нужно отвалить, – парировала Тара. – Это она создает проблемы.

– Эм, может, я что-то упускаю, потому что слепой и все такое. – С другой стороны от меня вдруг появился Денни. – Но все кажется совсем не так.

– Поверить не могу, что вы все ее защищаете, – сказала Тара. – И это после всего, что моя сестра сделала для тебя? Для нее? Как ты можешь спустить ей такое с рук?

– Спустить с рук что? – спросила Эмбер. Она тоже к нам присоединилась. – Разговоры о Саре? Тебя там не было, Тара. Никого из нас не было. Ты тоже не знаешь, что произошло.

– И ты туда же, Эмбер? А как же Сара?

– Как насчет того, что ты отпустишь Ли, – тихо сказал Майлс, его голос звучал довольно грозно.

Тара прорычала и откинула мою руку. Я повалилась назад, все еще потрясенная и дрожащая, но Майлс не дал мне упасть, положив руку на плечо. Чтобы я удержалась на ногах.

– Это ты должна была умереть в уборной в тот день, Ли, – сказала Тара и унеслась прочь, ее красное платье колыхалось, как пламя.

– Поверить не могу, что она это сказала, – ахнула Эмбер. – Это ужасно.

– Ты в порядке? – пробормотал Майлс.

Я кивнула.

– Буду в порядке. Просто испугалась. Спасибо, ребята.

– Не позволяй ей испортить тебе вечер, – сказал Денни. – Идем. Я должен доказать Майлсу, что танцую лучше его.

– Почему мы с тобой всегда соревнуемся?

– Ты меня спрашиваешь об этом только из-за того, что я – явный победитель.

Один из следящих за порядком учителей согласился подержать Глиттер, пока Денни и Эмбер танцевали. Через несколько минут я почти успокоилась, но сердце по совершенно другой причине до сих пор колотилось.

Майлс положил руки на мою талию, а я обхватила его руками за шею. Танцорами нас сложно назвать, поэтому мы в основном стояли на месте и покачивались под музыку. Диджей (миссис Киблер, учительница английского), похоже, питала слабость к любовным песням в стиле кантри. А мне хотелось чего-то побыстрее. Чтобы не прижиматься к Майлсу и не класть голову на его плечо.

– Не знаю, говорил ли уже, но ты красивая, – сказал Майлс.

– Спасибо, – ответила я, ненавидя поднимающийся по шее румянец. – Ты сам неплохо подготовился. Но этот оранжевый…

– Стоил того, чтобы ты смеялась.

– Сожалею, что не поддержала тебя с цветом, – сказала я. – Представь, если бы я появилась в… ярко-зеленом?

Он улыбнулся.

– Было бы круто. Но нет. Мне нравится так. – Он на мгновение задумался. – Ли, я должен кое-что спросить.

– Хорошо, – ответила я, ощущая тревогу.

– Я тут думал… что ты скажешь насчет компании в Калифорнию?

– Ты хочешь поехать со мной?

– Просто провести время в дороге. Может, останусь на выходные и полечу обратно. – Он пожал плечами. – У меня после окончания учебы нет никаких планов. Честно говоря, никогда не думал, что зайду так далеко. Но скопил немного денег и… Не знаю. Бабушка считает, я должен поступить в профессиональное училище – например, на сварку, – но я подумывал на пару лет пойти в местный колледж, а потом, может, перевестись, выбрав в качестве специальности историю… Если меня примет более крупный вуз. В любом случае, я подумал, поездка будет хорошим шансом все выяснить. Если ты не против компании.

– Да я с удовольствием, – ответила я и не смогла, да и не хотела, сдержать улыбку, почти болезненно растянувшую щеки.

– Да?

– Да! Поездка продолжительная, а мама, вероятно, не сможет отпроситься с работы так надолго. И я… я буду рада, если ты поедешь со мной.