Текст книги "Все было не так"

Автор книги: Коди Кеплингер
Жанр: Триллеры, Боевики
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

Если выбираешься из округа Вирджил хотя бы на день или два, всегда чувствуешь облегчение. И после неприятной встречи с братом Ллойдом – и моего побега – я не могла дождаться выходных. В декабре я пообещала Иден, что приеду к ней в университет до начала экзаменов.
Поездка занимала несколько часов, и я закинула в грузовик сменную одежду, закуски в дорогу и старые мамины диски.
Я уехала в пятницу днем, и мама еще не вернулась с работы, но написала мне. Будь осторожна. И лучше бы тебе не читать это сообщение, если едешь за рулем! Я ответила, что пока не выехала, и обещала позвонить, когда доберусь до общежития Иден. В другой ситуации она тревожилась бы больше, отправляя меня одну в дорогу, но мне кажется, она совсем не скрывала надежды на то, что я влюблюсь в кампус Иден и передумаю насчет переезда в Лос-Анджелес.
Я оставила грузовик на парковке, координаты которой несколько дней назад скинула мне Иден, и направилась к большому кирпичному зданию с названием общежития на двери.
Я достала телефон и написала Иден, что нахожусь внизу. Время перевалило за восемь, и уже потемнело. По двору гуляли студенты в толстовках с логотипом университета. Парни смеялись, а девчонки перекрикивались, расходясь в разные стороны и направляясь в ночные клубы.
Я смущенно стояла у здания общежития Иден и беспокоилась, что кто-то из проходящих посчитает меня подозрительной личностью, стоящей у запертой двери. Пусть я была одета в широкую серую толстовку и искусственно состаренные джинсы, как и все остальные, но мне казалось, кто-то должен был заметить гуляющую без дела незнакомку. Никто не обращал на меня внимания, но я не могла отделаться от мысли, что обратят.
Возможно, я выглядела нормальной, но нормальным выглядел и парень, который принес в мою школу оружие.
Не успела я спуститься вниз по этой мысленной спирали, как из здания вышла невысокая девушка с ярко-розовыми по плечи волосами. Она осмотрелась, и ее взгляд остановился на мне.
– Ли? – спросила она.
Я присмотрелась к ней. Это явно не Иден, но я знала, кто она, и была рада ее видеть.
– Дженни? – спросила я.
– Да! – Она оттолкнула дверь и побежала ко мне, вытянув руки для объятий.
Где-то между ее слишком быстрыми движениями и хлопком двери за ее спиной я вскрикнула и отпрянула.
Дженни резко затормозила, на ее круглом лице отразилось сожаление.
– Ох, черт. Прости. Я должна была догадаться. Иден тоже не нравилось, когда люди… Знаешь что? Давай начну с начала и нормально представлюсь. – Она выпрямилась, улыбнулась и протянула руку. – Привет. Я девушка Иден, Дженни.
– Дженни Стюарт-Гу, – сказала я и пожала руку.
– Просто Дженни, – отметила она. – Я так понимаю, Иден рассказывает обо мне.
– Всегда только хорошее, – заверила я ее.
– И про тебя тоже, – сказала она. – Идем. Иден отправила меня за тобой. Она работает над презентацией. Но скоро должна закончить.
Дженни достала из заднего кармана джинсов что-то похожее на студенческий. Помахала им у квадратного сенсора возле двери, который пропищал и сообщил, что дверь открылась. Когда она убирала студенческий, я быстро взглянула на фото с лицом Иден.
– Сюда, – сказала она и повела меня к лестнице. – К сожалению, она живет на верхнем этаже и здесь нет лифта.
Меня это не расстроило, так я могла подольше пообщаться с Дженни.
– Значит, Дэвид Гу – твой отец?
Когда мы поднялись на первый лестничный пролет, она оглянулась на меня и удивленно вскинула темные брови.
– Ты знаешь, кто мой папа?
– Вообще, я его фанатка, – призналась я. – Читала четыре его пьесы.
Дэвид Гу – корейско-американский драматург, живущий в Лос-Анджелесе. В прошлом году я увидела его пьесу в программе одной из театральных школ и была изумлена. В его персонажах можно потеряться. Такие герои обладают слоями, которые можно снимать, мотивами поведения, предысториями и отношениями, в которые может погрузиться актер, чтобы стать кем-то совершенно новым, но одинаково реальным. Именно благодаря его пьесам я хочу играть в театре.
А еще я была слегка одержима мамой Дженни, Ириной Стюарт – преподавателем актерского мастерства из Лос-Анджелеса. Но решила этого не говорить, вдруг она подумает, что я какой-то сталкер.
– Ого, – сказала она. – Ты первый в Индиане человек, который знает о нем. Но Иден мне говорила, что ты этой осенью переезжаешь в Лос-Анджелес, да?
Я кивнула.
– Я вернусь туда, как закончу учебу. Поэтому, если что-то понадобится или захочешь кому-то пожаловаться на пробки, свяжись со мной. Возможно, я познакомлю тебя с папой.
Я улыбнулась ей и постаралась не размыкать губы, чтобы не завизжать от радости.
Минуту спустя мы оказались на верхнем этаже, и Дженни, пройдя по короткому коридору, остановилась у двери в самом конце. Побарабанила по ней пальцами вместо того, чтобы постучать, и повернула ручку.
Я слышала, что комнаты в общежитиях маленькие, но все равно не была к этому готова. Мы с мамой жили в небольшом доме, но моя спальня была размером с комнату, в которой жили Иден и ее соседка. На стене не осталось и сантиметра свободного места. Различные плакаты с изображением исполнителей кантри, свитки с изображением аниме-персонажей, похожие на старые плакаты с протестами, и картины, в которых я узнала работу Иден.
Здесь стояли две кровати – обе заправлены, – два шкафа и два стола. За одним из них, сосредоточившись на экране ноутбука, сидела высокая девушка с русыми волосами. За ней стояла Иден и кусала ногти.
Когда мы вошли, они даже не подняли головы. Я вспомнила, Дженни говорила, что Иден над чем-то работает, поэтому не стала им мешать. Просто стояла у двери и не знала, куда пойти. Декор, который я все пыталась соотнести с одной из соседок (Иден несколько раз рассказывала в имейлах о Мисти, любительнице кантри и активистке), был настолько равномерно распределен по квадратному помещению, что оказалось невозможным понять, где чья сторона.
Изначально я планировала последовать подсказкам Дженни, но не дождалась от нее помощи. Она встала рядом с Иден и через плечо другой девушки смотрела на экран ноутбука.
Через секунду блондинка, наверное, это была Мисти, откинулась на спинку стула.
– Неплохо.
– Да? – спросила Иден. – Не знаю…
– А я знаю, – отметила Мисти. – Сильная презентация. Внесем несколько изменений, в основном в порядок повествования. И недавно вышло новое исследование о насилии с применением оружия, ты могла бы включить его. Если хочешь, я могу внести эти правки сегодня. Так что мне кажется, что это даже лучше твоих обычных презентаций. Действительно мощно.
По Иден нельзя было сказать, что она была этому рада.
– Спасибо, Мисти.
– Я уверена, что она замечательная, – сказала я. – Как и все твои презентации.
Она оглянулась на меня, на губах промелькнула улыбка.
Последние несколько месяцев Иден выступала в университетах по всей Индиане и Иллинойсу. Основное внимание обычно уделяется безопасности кампуса и контролю за оружием, но, естественно, затрагивается и обсуждение стрельбы. Вы могли видеть некоторые ее выступления, потому что их записывали и выкладывали в Сеть.
Однажды вечером, рыская по Интернету в поисках информации об убийстве, я наткнулась на запись одного ее выступления. Было странно смотреть, как она стоит на сцене и так спокойно, так непосредственно ведет разговор о стрельбе. Иден всегда была тихой и ощущала неловкость, когда ей уделяли слишком много внимания. Но теперь перед ней были зрители, за ее спиной – доска с презентацией, и она стала другой Иден.
Казалось, за эти три года она прошла очень долгий путь. Как будто была душевно и физически собранна.
– Все, хватит, – сказала Дженни. – Поработаешь над презентацией в следующий раз. Ли здесь.
– Она права, – отметила Мисти. – Я сегодня займусь домашней работой. Внесу правки, а ты посмотришь позже. – Она повернулась и махнула мне: – Прости. Мы такие грубые. Я…
– Мисти, – закончила я за нее. – Я уже поняла. Я Ли.
– Приятно познакомиться, – сказала она. – Что вы запланировали на сегодня?
– У Антонио – я рассказывала тебе о своем друге с семинара для первого курса – дома вечеринка. Недалеко от кампуса, – сказала Иден, подошла к одному из шкафов и открыла второй ящик.
Я заметила, как Мисти и Дженни быстро переглянулись.
– Серьезно? – спросила Дженни. – Я думала, мы останемся в кампусе. Позволим Ли ощутить вкус студенческой жизни. В одной из аудиторий за два доллара можно посмотреть фильм. И вроде одна из театральных групп устраивает спектакль. Ли, я знаю, что тебе нравится театр.
– Газета кампуса дала ему плохие отзывы, – сказала Иден. Она все еще рылась в ящике. – А фильм… Это что-то вроде ночного сеанса в кино? Мы можем сначала отправиться на вечеринку, а потом на фильм. Я обещала Антонио, что хотя бы забегу. Мы не задержимся там надолго. – Она достала симпатичную темно-зеленую блузку. – Ты не против, Ли?
– Я совсем не против, – ответила я, хотя предпочла бы остаться в этом общежитии и просто провести вечер, общаясь с подругой. Мы не виделись с Рождества. Но еще я не хотела отказываться. – Но у меня с собой нет нормальной одежды.
– Ничего страшного, – ответила Иден. – Там многие будут одеты, как ты. Я переодеваюсь лишь из-за того, что на этой футболке у меня пятна от чернил.
Дженни улыбнулась ей.
– Как у самой настоящей творческой личности, – отметила она.
Иден смущенно, но довольно склонила голову. Переоделась, поправила очки и встряхнула волнистыми черными волосами.
– Ладно, – сказала она. – Мисти, спасибо, что помогла с презентацией.
– В любое время. Повеселитесь, – сказала Мисти и, бросив на Дженни выразительный взгляд, который я заметила, добавила: – И звоните, если что-то понадобится.
Час спустя мы сидели на пропахшем потом и пивом диване в большом доме, а вокруг нас бродили, смеялись и болтали как минимум пятьдесят человек; из ближайшей колонки звучал хип-хоп.
Как бы мне ни хотелось расслабиться, повеселиться на первой студенческой вечеринке, я была на взводе. Мой взгляд метался по ближайшим выходам, и паникующая часть моего мозга, тихий голос, который никогда не заглушается лекарствами, гадал, легко ли будет покинуть такое людное место. Если кто-то из них достанет оружие, сколько из нас погибнет?
Если Иден и нервничала, то никак этого не показывала. Она сидела между Дженни и мной, попивая уже второй стакан водки со спрайтом. Она и мне предложила выпить, но я отказалась. Если мои рефлексы подведут меня в этом незнакомом, громком, многолюдном месте с минимумом путей отхода, это в буквальном смысле превратится в ночной кошмар.
Я попыталась отвлечься – посмотрела на Дженни, которая тоже не пила.
– Твой папа работает над чем-то новым? – спросила я ее.
– Что? А, даже не знаю. Он никогда ничего не говорит о том, что пишет. О его последней пьесе я узнала, когда он отобрал актеров и выбрал режиссера.
– А ты тоже этим занимаешься? – спросила я. – Я знаю, что ты пишешь сценарии для «Каллиопы».
Лицо Дженни озарилось.
– Ты читала наш веб-комикс?
– Конечно, – ответила я. – Все друзья Иден в нашем городе читали. Кроме Денни. Он не может видеть картинки. Но Иден вроде отправляет ему сценарии, верно?
Иден кивнула и сделала глоток.
– Ого, – сказала Дженни. – Надеюсь, тебе нравится. Мне до папы далеко, но…
– Да перестань, – сказала Иден. – Ты крутая.
– А ты необъективная. – Дженни поцеловала ее в щеку и посмотрела на меня. – Но отвечу на твой вопрос – нет. Я поступаю совершенно наоборот. Отдаю миллиону людей прочитать свои сценарии для «Каллиопы» прежде, чем они станут финальной версией. Включая папу.
– Готова поспорить, он дает крутые отзывы.
Она засмеялась.
– Не совсем. В основном говорит, как круто получилось и что он мной гордится. А вот мама довольно критична.
Иден хохотнула.
– И это без шуток. – Она повернулась ко мне. – Два месяца назад ее мама прислала нам имейл в две тысячи слов, в котором разнесла в пух и прах всю картину мира в наших комиксах.
– Видимо, мы совсем не знаем, как работает магия, – засмеялась Дженни. – Я понятия не имела, что она такая фанатка, но оказывается, она все детство играла в «Подземелья и драконы» и с занудством относится к фэнтези.
– Я всегда хотела играть в «Подземелья и драконы», – призналась Иден. – Просто… слишком стеснялась играть с людьми.
– Ах, – сказала Дженни. – Когда приедешь ко мне, заставлю маму нас научить. Уверена, из тебя получится отличный сексуальный друид-полуэльф.
Иден фыркнула.
– Я скорее предпочла бы гнома. Девушку-гнома с мечом.
– Это тоже выглядело бы сексуально.
Они улыбнулись друг другу, как делают все парочки, и мне пришлось отвернуться. Я внезапно почувствовала, как мне не хватает Майлса. Я видела его несколько часов назад, когда везла после школы домой, но из-за переглядываний Иден и Дженни и их разговоров мне захотелось, чтобы он был здесь, со мной.
Я как можно сильнее оттолкнула от себя это чувство. Мы с Майлсом не пара и никогда ею не будем.
Через минуту Иден и Дженни как будто вспомнили, что я рядом с ними. Иден прочистила горло, а Дженни сказала:
– Ли, тебе бы понравились «Подземелья и драконы». Там требуется актерское мастерство. Типа того.
– Да, – ответила я. – Но еще там требуется математика, да? Игровые кубики и все такое? Это не совсем по мне.
– И любое актерское мастерство в «Подземельях и драконах» должно быть импровизацией, – отметила Иден. – Ли это ненавидит.
– Я не ненавижу импровизацию, – парировала я. – Просто она у меня плохо получается. Я из тех, кто предпочитает сценарий.
– Уверена, ты приноровишься, когда начнешь учиться актерскому мастерству, – сказала Дженни. Затем повернулась к Иден: – Так как этой осенью мы с Ли уедем в Лос-Анджелес, ты просто обязана туда приехать.
– Знаю, знаю, – сказала Иден.
– Вы собираетесь попробовать отношения на расстоянии? – спросила я.
– Собираемся, – ответила Иден и сделала глоток.
– Мы знаем, что такие отношения не идеальны, – призналась Дженни. – Но работодатели не выстраиваются в очередь за мной – спасибо профилирующему английскому, – а без работы я не могу остаться в Индиане, поэтому должна переехать к родителям, пока не найду что-то или не сделаю выбор в пользу аспирантуры.
– Но из веб-комикса ты же не уйдешь?
– Конечно нет, – сказала Дженни. – «Каллиопа» – наше детище. Странное ведьминское детище.
– С несоответствующим применением магии, – произнесла Иден. Она хотела таким образом пошутить, но только напряглась, когда произнесла это вслух. Я уже видела прежде эту вспышку стресса, поэтому встревожилась.
Дженни тоже это заметила.
– Эй, – сказала она чуть мягче. – Это же я пишу, помнишь? Если в истории есть ошибки, то они из-за меня. Не из-за тебя. Про твои иллюстрации мама говорила только хорошее.
– Знаю. Я в порядке.
Она снова сделала глоток.
Только я собралась задать еще один вопрос, попытаться сменить тему, как над нами нависла тень. Перед диваном, а именно перед Иден, выросла огромная фигура. Я так испугалась, что отпрянула и вжалась в подушки. Но Иден медленно подняла голову, ее изнуренный взгляд совершенно не соответствовал ее возрасту.
– Ты та чика? – спросил стоящий перед ней парень. – Чика против пушек?
Дженни вмешалась прежде, чем Иден смогла ответить.
– Отвали, чувак.
Парень ее проигнорировал. Он был высоким, в красной футболке и джинсах, на голове кепка. На подбородке вырисовывалась козлиная бородка, но она не могла замаскировать его детское лицо.
– И что? Тебе насрать на Конституцию? Вторую поправку? – спросил он.
– О господи, – закатила глаза Дженни. – Серьезно, отстань от нас. Иди домой и напиши несколько злых твитов.
– Не лезь в это, – предупредил парень Дженни. – Мы общаемся.
Он показал на Иден, хотя она явно с ним не общалась.
Я обхватила себя и забилась в угол дивана, уже перебирая в голове все выходы. Этот парень стоял слишком близко и говорил слишком резко. Мой мозг кричал: «Угроза! Угроза!»
Я начала представлять себе, каково будет умереть прямо здесь. Весь мир просто окунется в темноту? Это как заснуть? Что случится с мамой, когда она узнает? Или с Майлсом? А имело ли это значение, раз однажды и они умрут?
Успокойся, сказала я себе. Все хорошо. Ты в порядке. Ты не умрешь на этой вечеринке. Можешь побыть беспокойным нигилистом позже.
Я заставила себя посмотреть на Иден, но тут же об этом пожалела. Я думала, она огрызнется на этого парня. Ответит всеми фактами и статистикой, которые использовала в своей презентации. Будет сильной Иден, девушкой на сцене. Но я видела не это.
Она сама замкнулась в себе, как я, – склонила голову, руки тряслись. Съежилась. Напуганная. Грустная.
– Ты хоть понимаешь, насколько ты некомпетентна в этих своих выступлениях? Думаешь, забрав у нас оружие, решишь проблему?
– Она ничего не говорила о том, чтобы забрать у вас оружие, – прорычала Дженни. – Она выступает за более строгие ограничения и меры безопасности кампуса.
– Только в ее версии безопасности кампуса совсем нет оружия, даже у тех, кто имеет разрешение, – произнес парень, смирившись с тем, что Дженни не собиралась держаться в стороне. – Что очень глупо. Я знаю, через что она прошла в старшей школе. И если бы у одного из учителей в столе лежал пистолет, они могли бы его остановить.
– Ты прикалываешься?
В этот момент Иден поднялась. Так резко, что я подскочила, а парень удивленно отступил.
– Да. Ты знаешь, через что я прошла. – Она говорила так тихо, что я почти не слышала ее из-за музыки и веселой болтовни. – Знаешь, – продолжила она, слова звучали хрипло, и я поняла, что она вот-вот заплачет, – каково открыть глаза и увидеть, что все в твоем кабинете мертвы?
– Такого бы не случилось, – настаивал парень, – если бы тот учитель был вооружен.
– Конечно. – Иден обошла его и направилась в кухню.
– Иден, – позвала ее Дженни.
Иден оглянулась.
– Я найду Антонио. Скажу, что забегала. Сейчас… сейчас вернусь.
Дженни смотрела ей вслед, и я видела, что в ее глазах отражалось не только беспокойство.
Парень тем временем повернулся ко мне.
– А ты кто такая? – спросил он. – Тоже против Конституции?
Дженни ответила раньше меня.
– Она моя кузина и не имеет к этому никакого отношения, так что отстань от нее.
Он посмотрел на меня, потом на Дженни.
– Она… твоя кузина? – спросил он, в голосе послышалось явное недоверие.
– У меня мама белая, придурок, – сказала Дженни. – И разговор закончен.
Дженни пришлось затыкать его еще несколько минут, и только потом он ушел. Иден так и не вернулась.
– Прости, что говорила за тебя, – сказала Дженни. – Уверена, ты сама можешь справиться. Я просто… не хотела продолжать с ним спорить.
– Нет, я это ценю, – сказала я. – Иден достаточно сильна, чтобы стоять на сцене, заново переживать, что случилось, и защищать в спорах то, во что верит. Но я еще до этого не дошла.
– Да, – сказала Дженни и бросила взгляд в сторону кухни. – Она… она сильная.
Мы еще немного поболтали. Я пыталась задавать вопросы об ее родителях, Лос-Анджелесе, но видела, что она постоянно осматривается в поисках Иден, которая так и не вышла из кухни.
Наконец мы поднялись с дивана и побрели по гостиной, маневрируя сквозь толпу.
– Если хотим успеть на фильм, пора выдвигаться, – отметила Дженни.
Но мы обе понимали, что никакого фильма не получится. Возникло ощущение, что вечер только что перешел на мрачную сторону. Не знаю, связано это с подошедшим к нам парнем или произошло за несколько мгновений до этого, когда при разговоре о критике мамы Дженни Иден напряглась. Но атмосфера изменилась.
На кухне Иден не было. Мы нашли ее двадцать минут спустя в одной из спален дома – она сидела в углу с бутылкой водки и наблюдала, как две девушки играли в видеоигры. За этот час, пока мы не виделись, она явно переусердствовала с выпивкой.
– Иден – я подошла к ней, – ты в порядке? Мы тебя искали.
Она посмотрела на меня стеклянными глазами.
– Ли, – сказала она. – Прости. Я порчу твой приезд. – Она попыталась подняться, но ноги задрожали, и она разлила водку на ковер. – Нам надо в кино.
– Можем не ходить, – ответила я. – Ты в порядке?
Но я знала ответ. Поняла это, когда посмотрела на Дженни и заметила в ее глазах грусть и усталость. Услышала это в том, как она вздохнула, когда подошла к своей девушке и забрала у нее бутылку. Дженни знала, и я теперь тоже.
Иден была не в порядке.

До стрельбы я не была знакома с Иден. Ее кузина Рози училась со мной в одном классе, и мы общались, но не дружили.
Рози и Сара сидели рядом на каких-то уроках – побочный эффект рассадки по алфавиту – и всегда ладили. Поэтому раз в пару недель Рози во время обеда сидела за нашим столом. Честно говоря, не уверена, что она вообще сидела за одним обеденным столом два дня подряд. Рози с первого щелчка заводила друзей, и для нее всегда находилось пустое место, в какой бы стороне столовой она ни решила сесть.
Именно Рози первой предложила мне обрезать волосы. Мы сидели за небольшим круглым столом у торговых автоматов, она серьезно посмотрела на меня и сказала:
– Ты когда-нибудь думала о стрижке пикси?
– Ну уж нет, – ответила я. – Я буду похожа на мальчика.
– Я так не думаю. – Она почти вплотную приблизилась к моему лицу и, наклоняя мою голову вправо-влево, рассматривала меня. – У тебя очень… угловатое лицо. И потрясающие скулы. Мне кажется, тебе пойдет какая-нибудь очень короткая стрижка.
Не могу сказать, что в тот день, весной, когда взяла ржавые ножницы и начала отрезать волосы, я не думала о ней. Мама, увидев, что я наделала, срочно повела меня к своей подруге Гретхен, которая работала в городе в местном салоне. В итоге мы отстригли все мои волосы, и когда они снова начали отрастать, я подумала о Рози.
В каком-то смысле, оставляя их короткими, я отдаю дань памяти ей.
Но речь должна идти об Иден.
Иден приходила на похороны Сары, а я – на похороны Рози. Нас одновременно потянуло друг к другу, пока все остальные говорили, как им жаль, как они рады, что с нами хотя бы все хорошо, про Божьи планы и так далее. Иден единственная все понимала. Эшли и Денни все еще лежали в больнице, а Майлс только после этого начал по ночам забираться ко мне на крышу.
Мы даже ничего не сказали друг другу, когда обменялись номерами после службы в честь Рози. Она просто передала мне телефон и смотрела, как я вбиваю свой номер. Как только я отдала его ей, мама практически утащила меня. Но позже тем вечером она написала мне. Это Иден.
После мы начали проводить время вместе, в период, когда весна прогревала это прекрасное место перед летом, когда воздух был еще сухим, а ветер прохладным, когда было приятно просто лежать на траве. Она забирала меня на грузовике, и мы ехали в Варгин Парк, где весь день сидели у пруда. Она рисовала, а я читала пьесы – в то лето я решила стать актрисой, – и нас никто не беспокоил.
Теперь многие из тех дней у пруда смешались в моей голове. Как коллаж из картинок без хронологии. Мы приезжали туда, чтобы сбежать. Попытаться хотя бы некоторое время не чувствовать и не думать. Раствориться на заднем плане и оставить там эту версию нас.
Но я видела, как Иден тоже с этим боролась. И в моем коллаже, среди других картинок, выделяется одно воспоминание – оно больше и четче, тогда как остальные истрепались и поблекли со временем.
Мы расположились у озера под большой ивой. Я лежала на животе, сосредоточившись на хлипкой книге в мягкой обложке «Суровое испытание» [12]12
«Суровое испытание» (англ. The Crucible) – пьеса американского драматурга Артура Миллера, написанная в 1953 году. Она основана на реальных событиях, произошедших во время судебного процесса над салемскими ведьмами в колонии Массачусетского залива в 1692/93 году.
[Закрыть], которое несколько дней назад купила в секонд-хенде. В нескольких шагах от меня со скрипом порхал по альбому карандаш Иден. Я старалась исчезнуть. Потеряться в тексте, чтобы в этот момент Ли не существовала. Но меня вытаскивали в реальность звуки ее возни.
Я понимала, что что-то не так, но не хотела спрашивать. Она слишком сильно сжимала карандаш и быстро терла ластиком по странице. Закончив, она сдула с ластика комочки и снова начала рисовать. Я молча вернулась к своей книге.
Но несколько минут спустя она снова начала стирать рисунок, в этот раз сильнее. А когда я взглянула на нее, карандаш в ее руке почти треснул
– Иден? – осторожно спросила я.
– Она не идеальна, – сказала она скорее странице, которую снова терла, чем мне. – Я все стараюсь, но она не идеальна.
– Уверена, она замечательная, – сказала я. – Ты замечательная художница.
Но она меня не слушала. Полностью сосредоточилась на листе и, казалось, пыталась стереть все, что сделала, а не одну-две неправильные линии. Я не понимала. Почему бы, если не получается, просто не начать с чистого листа?
– Я не… знаю… почему… меня это беспокоит! – Последние слова она прокричала и так сильно стала тереть бумагу ластиком, что порвала.
Я ощутила желание спрятаться прежде, чем осуществила его. Я села и отползла к стволу дерева. Глаза Иден потемнели, губы сжались в тонкую линию, а я боролась с желанием сбежать отсюда. Тогда практически что угодно могло запустить мой инстинкт бегства. Но я пыталась оставаться спокойной, действовать логически и рационально. Иден просто расстроилась из-за рисунка. Иден не угроза.
Одно из этого было правдой. Иден не причинила бы мне вреда – не думаю, что она могла хоть кому-то навредить, не физически, – но дело не просто в ее неидеальном рисунке.
Иден с громким треском вырвала страницу из альбома. Вскочила на ноги и побежала к воде неподалеку. Я подскочила, не понимая, что она задумала.
– Иден! – прокричала я.
Но она остановилась у края воды. Затем испустила страдальческий вопль, от которого бросились врассыпную утки, а я отпрянула и прижала руки к ушам, чтобы блокировать звук и проснувшуюся из-за него панику. Руки Иден двигались, резкими яростными движениями разрывали листок бумаги. Затем она кинула обрывки в воду, белые кусочки опустились на темную поверхность озера. Как цветочные лепестки.
Иден продолжила кричать, вскинула руки к волосам, схватила длинные темные локоны и начала их тянуть. Была середина дня, вокруг, слава богу, никого не оказалось, но я знала, что не могла оставить ее в таком состоянии.
Все еще прикрывая уши, я приблизилась к ней.
– Иден, – сказала я. Затем крикнула: – Иден!
Когда ее вопли сменила тяжелая одышка, а руки медленно отпустили волосы, она повернулась и посмотрела на меня. Тогда она как будто увидела меня впервые за день. Словно совершенно забыла, что я все утро пробыла с ней. Она долго молча смотрела на меня, затем осторожно подошла ко мне, обошла и направилась обратно к иве. Подняла альбом и рюкзак и ушла. Оставила меня одну в парке без возможности добраться до дома.
Я звонила и писала ей, но Иден не ответила. В итоге пришлось позвонить маме и попросить ее забрать меня после работы.
Мама разозлилась.
– Какая подруга вот так просто может оставить тебя? – спросила она. – С тобой могло случиться что угодно.
– Мам, я уже пережила стрельбу в школе, – сказала я, не скрывая раздражения в голосе. – Что плохого могло произойти в парке посреди дня?
– Много чего, – ответила она.
Я пожала плечами. Не хотела обсуждать с ней Иден. Она не понимала. Не понимала, что значит жить с мыслями в головах, такими как наши.
Несколько дней спустя я увиделась с Иден, но мы не обсуждали случившееся в парке. Вели себя так, словно тот день был стерт из календаря. Стал провалом во времени.
Никто не упоминал об этом и по сей день, несмотря на все наши разговоры, все проведенные вместе часы, все написанные имейлы и сообщения.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.