Текст книги "Сравнительное правоведение. Национальные правовые системы. Том 1. Правовые системы Восточной Европы"

Существует несколько мифов, которые препятствуют восприятию и изучению славянского права.

Первый миф – это миф о позднем происхождении и отсталости славянского права. К этой теме мы уже обращались, доказывая, что развитое право существовало у славян еще в дохристианскую эпоху и что в дальнейшем оно впитывало в себя многие модели классического римского права: в православных землях через рецепцию византийского законодательства (в основном его кратких изложений – Эклоги и Прохирона), а в католических землях – через допущение прямого действия сводов церковного католического законодательства.

Однако эти факты редко упоминаются представителями других правовых школ. За редкими исключениями, они не исследуют актов славянского права,[485]485
  Славянское право становились предметом полноценного изучения крайне редко. В ряду классических работ, достойных упоминания и благодарности, следует указать труды американских ученых Дж. Хазарда и Г. Бермана, французских ученых Р. Давида и М. Лесажа, английского ученого У. Батлера и некоторых других.


[Закрыть] но при этом приводят ничем не подтвержденные суждения о несовершенстве и варварской жестокости права славян.

Даже такой объективный исследователь, как Э. Аннерс, допускает много неверных суждений в отношении древнерусского права. Так, он отмечает, что по сравнению с западноевропейским оно оставалось дольше «на примитивной стадии своего развития», что «со времени уничтожения татарского ига в XV в. и до 1649 г. правовая система России представляла собой разительный контраст с государственным законодательством Западной Европы», что наказание за уголовные преступления «во многих случаях было чрезвычайно жестоким» и т. д.[486]486
  Аннерс Э. История европейского права. М., 1994. С. 251, 253.


[Закрыть] Как мы увидим позже, такие утверждения далеки от правды.

Второй миф – это миф о том, что славянское право – это исключительно продукт воли царской или княжеской власти. Конечно, в истории славян, как и всех других народов, было много неразумных и деспотичных правителей, которые, вслед за чешским князем Болеславом, могли сказать:

 
«Так я хочу, и так сделаю я;
Пусть разум заменит мне воля моя».[487]487
  Козьма Пражский. Чешская хроника. Глава 19 // http://www.vostlit.info/Texts/rus/Cosmas/framekniga1.htm.


[Закрыть]
 

Однако не они определяли судьбы славянского права. Нанесенные ими раны быстро исцелялись и не нарушали правового строя, основу которого составляли ценности христианства и народовластия. И только в XX в. он пошатнулся и в конечном счете рухнул под лавиной коммунистических реформ.

Третий миф – это миф о том, что славянское право не самобытно, что оно всегда стремилось стать частью иной, в частности в XX в. социалистической, а в настоящее время романо-германской, системы права.

Несколько иную позицию занимает современный французский исследователь Р. Леже. Он относит российское право к формирующимся правовым системам, чье будущее еще не определено. Вместе с тем большую часть других славянских правовых систем он включает в семью романо-германского права. Впрочем, большого интереса к ним он не проявляет. Так, польскому праву в его книге посвящено три страницы, а праву Чехии – менее одной страницы.

Такие мифы не ставят цели познания славянского права. Перед ними стоит иная задача: его низведения к уровню примитивных, порочных, в лучшем случае заимствованных, форм.

А между тем оно ни в чем не уступало другим правовым системам. В его развитии, как и везде, были свои достижения и неудачи, яркие и невыразительные, нередко постыдные страницы. Но, как бы то ни было, оно всегда было не только самобытным и жизненно стойким, но и величественным даже в таких чудовищных проявлениях, как сталинизм.

О правовом гении славян свидетельствуют многие памятники законотворчества, превосходившие современные им законодательные акты других европейских государств.

Какой-либо подробный анализ истории развития славянского законодательства в рамках этой книги невозможен. Поэтому остановимся лишь на некоторых избранных его образцах.

И первой по праву должна стать Белая книга славян. Ее текст не сохранился. И тем не менее она, несомненно, влияла на многие памятники славянского права.

Следующей вехой славянского законотворчества стал болгарский Закон судный людям.

Отдельные его фрагменты, связанные в основном с судоустройством, были приведены выше, в разделе о влиянии христианства на государство и право. Теперь дополним их новыми нормами. Но, прежде чем их представить, отметим одну характерную черту этого акта – стремление к обоснованию норм права с целью усилить их воздействие на сознание тех, к кому они были обращены.

Так, в ст. III, посвященной военной добыче, были следующие примечательные строки: «Отправляясь на бой с врагами, подобает остерегаться всех неприязненных слов и дел, направить мысль свою к Богу и молитву сотворить и сражаться в ясном сознании, ибо помощь дается от Бога светлым сердцам. Не от большей силы победа в бою, а в Боге крепость. И после того, как Бог победу дал, шестую часть следует взять князю, а остальное все возьмут себе все люди, разделив поровну между великими и малыми».[488]488
  http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Bulgarien/IX/Zakon/text.phtml?id=2223


[Закрыть]

Одна из основных задач – ввести общественные отношения в те границы, которые определены Законом. С этой целью ст. XVI требовала: «Никто не может прибежавшего в церковь вывести насильно. Но прибежавший рассказывает попу сущность спора и вину, им совершенную, и да примет поп его как просящего убежища, а причиненное им будет установлено и рассмотрено по закону. Если кто попытается силою из церкви вывести вбежавшего туда, то кто бы он ни был, да получит 140 ранящих ударов и тогда как подобает расследуется проступок прибегшего к защите церкви».

Той же цели служили нормы ст. XVII: «Кто имеет спор с другим и не доверил владетелям, но действует самовольно, или властью или силой принудил к чему-либо, то если сделал это с целью получить подлинно свое, лишается своей вещи и возвращает ее. Если он что-либо чужое возьмет, то по суду владетеля той земли его бьют, поскольку не в его власти было самому себе быть судьей. И поскольку так поступил, то возвращает тому, у кого было взято».[489]489
  http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Bulgarien/IX/Zakon/text.phtml?id=2223.


[Закрыть]

Закон судный людям сохранял много древних правовых установлений, о чем свидетельствует поэтическая форма их изложения. В доказательство приведем ст. XXVI: «Кто чужое стадо загонит в свой загон и совершит это в первый раз – избивается; во второй же – из страны изгоняется; в третий – продается, но прежде возвращает все, что загнал».[490]490
  Там же.


[Закрыть]

Новеллы болгарского Закона судного людям были использованы во многих славянских землях, в том числе на Руси.

Подлинный расцвет славянского права наступает в середине XIV в. Практически во всех славянских землях принимаются акты, которые становятся вершинами законотворчества той эпохи. При этом отметим, что большая их часть была принята в исторически очень краткий период – в течение менее 15 лет.

И первым актом правового гения славян стал польский Вислицкий статут 1347 г., впоследствии вошедший в состав «Полного свода статутов Казимира Великого».

Привлекает внимание уже первая статья этого акта, в которой было определено его действие во времени: «Так как все постановления и Статуты предусматривают дела и действия будущие, а не прошлые, то мы желаем, чтобы все наши постановления, ныне на великом соборе в Вислице принятые, относились не к прошлым, а только к нынешним и будущим делам».

Значительное число норм Вислицкого статута были направлены на укрепление основных начал правосудия. Так, ст. СХШ указывала: «Так как в судебных делах у справедливых судей нельзя ничего добиться обманом, взять верх лицеприятием, опрокинуть правосудие за плату, и так как судьи, держа весы в руке, взвешивая равными чашами, должны выносить справедливый приговор, имея перед глазами при его обдумывании и составлении самого Бога, они не должны как расточители своей чести и гонители ее чинить какой-либо ущерб другой стороне вопреки своей совести и справедливости, из лицеприятия или за подарки…».

Начала подлинного правосудия укреплялись нормами, посвященными процессуальным правам. «Так как никому самая полная защита не может быть запрещена, – устанавливала ст. X, – постановляем, что в судах нашего королевства каждый человек, к какому бы сословию он ни принадлежал и какое бы положение ни занимал, может и должен иметь своего адвоката, защитника (прокуратора) или же пролокутора».[491]491
  Пролокутор обеспечивал дополнительную помощь стороне по делу. В отличие от адвоката, он должен был в суде находиться рядом со своим доверителем.


[Закрыть]

Столь же подробно регламентировались гарантии исполнения судебных решений. Примечательна в этом отношении ст. IV: «Тот, кто проиграл дело в суде, должен удовлетворить выигравшего согласно приговору суда, а не выходить из суда прежде, чем удовлетворит выигравшего. Некоторые же, бедностью или строптивостью движимые, уходят из суда, будучи осуждены за долг и не дав никакого удовлетворения противной стороне. Поэтому мы желаем, чтобы такие непослушные не извлекли из своего коварства какой-либо пользы. И пусть, как только они будут осуждены в суде, их передадут в руки их противников связанными, а если же, находясь в их власти, убегут оттуда, то будут тем самым свободны и от власти и от долга. (Но) за долг из воровства всегда считаются присужденными к уплате».

В то время когда в большей части государств Европы крестьяне были полностью порабощены, Вислицкий статут предоставил им достаточно широкие гарантии имущественных прав. Так, ст. LIII устанавливала: «Сохранился до сих пор ложный обычай: когда какие-нибудь кметы покидают этот свет, не оставляя потомства, все их имущество, движимое и недвижимое, называемое выморочным (puscina) привыкли прибирать к своим рукам господа. Теперь же, изгоняя этот ложный обычай, мы постановляем, чтобы на имущество этих умерших, сколько бы там ни было найдено, была бы приобретена для приходской церкви большая чаша за полторы гривны, а остаток имущества без всяких препятствий должен перейти к ближайшим родственникам или родителям».

Регламентируя статус крестьян, Вислицкий статут закреплял право крестьян покидать имения своих панов. Статья LXIX указывала: «Из-за того, что подданные покидают панские имения без всяких к тому надлежащих оснований, (эти имения) часто пустеют, и наши рыцари сочли нужным противодействовать без промедления этому ущербу. Поэтому мы нашей волей устанавливаем, чтобы из одного села в другое вопреки желанию господина села, в котором они живут, могло перебраться не больше, чем один-два кмета или обитателя, за исключением таких случаев: первое – когда господин села изнасилует дочь или жену своего кмета; второе – когда по вине господина имущество крестьян было разграблено или захвачено; третье – когда отлучают (от церкви) кмета за вину его господина. В этих случаях не только два, три или четыре кмета могут уйти, но и все там проживающие могут уйти, куда им любо».

Значительное число норм Статута было направлено на нравственное оздоровление общества. Так, за сквернословие и непристойности, возбуждавшие ссоры среди людей, устанавливался штраф в пользу потерпевшего в таком размере (60 гривен), «как если бы он убил его» (ст. LXXXIV). Лица, совершившие убийство своих родных чтобы стать их наследниками, объявлялись лишенными не только наследства и «той выгоды, в жажде которой они согрешили», но и чести и тех почестей, которые они имели (ст. LXXXVIII).

Несколько лет спустя в Сербии принимается еще один великий памятник славянского законотворчества Законник Стефана Душана (1349 г.; дополнен в 1354 г.).[492]492
  Законник был только одним из этапов полномасштабной кодификации сербского права. По повелению Стефана Душана был составлен его Свод, в который, помимо Законника, были включены «Закон Юстиниана» (краткая компиляция норм византийского права), Синтагмы Матфея Властаря (сборник канонических правил).


[Закрыть] Его основной целью было установление незыблемого правового порядка в стране. Это требование было обращено ко всем, в том числе и к самодержцу земли Сербской.

«Повелевает мое царское величество: если пишет грамоту мое царское величество или по злобе на кого-либо, или по любви, или по милости, и эта грамота отменяет Законник не по правде и не по закону, как пишет Законник, то судьи да не верят такой грамоте, но да судят и вершат (дело), как (следует) по правде… И все судьи пусть судят по Законнику справедливо, как написано в Законнике, и да не судят по страху моего царского величества» (ст. 173, 174).

Законник ставил цели укрепления всех сторон общественной жизни. Поэтому его первые статьи были посвящены религиозной жизни. «Да очистится христианство», – призывала ст. 1 С этой целью Законник регламентировал многие стороны не только церковной, но и светской жизни, регламентируя те отношения (в частности, брачно-семейные), которые традиционно находились под сенью церкви.

Этот памятник подробно регламентировал взаимные обязательства церкви и общества. «В духовном деле каждый человек да имеет повиновение и послушание к своему архирею», – указывала ст. 4. Подчеркивая значение церкви, ст. 25 освобождала ее от всех тягостей (оброков и повинностей). Вместе с тем, Законник возложил на нее многие обязанности, в том числе по призрению за нищими. «И по всем церквам, – было сказано в ст. 26, – да выдается пища убогим, как записано ктиторами; кто же из митрополитов и епископов и игуменов не будет кормить, да лишится сана».

Укрепляя царскую власть, Законник запрещал проведение народных собраний (ст. 68). Вместе с тем он вводил много норм, которые ограничивали возможный произвол со стороны знатных людей, судей и царских слуг.

Одной из таких гарантий стал принцип судебного разрешения споров. Статья 185 этот принцип закрепляла так: «Все жители моего царства, что судятся между собою за вражду, за разбой, воровство, прием людей, за убийство, за землю, да идут к судьям». При этом было подчеркнуто, что каждый должен обращаться в тот суд, который действовал по месту его проживания (ст. 184).

Подкрепляя принцип судебного разрешения споров, Законник устанавливал многоступенчатую судебную систему и ввел письменное производство в судах. «Повелевает мое царское величество судьям, – провозглашала ст. 183, – если окажется большое дело, а судьи не в состоянии будут его рассудить и разрешить по его важности, то один из судей с обоими тяжущимися да предстанет перед мое царское величество. И как будут судить кого-либо судьи, да записывают всякое дело, дабы не было обмана; и да творится все по закону моего царства». Статья 165 указывала: «Все судьи, что судят, да записывают судебные решения и да хранят при себе записи, а другой список переписавши дают тому, который оправдался на суде. Судьи да посылают приставов добрых, справедливых и достойных веры».

Судебные приставы обеспечивали исполнение судебных решений. А чтобы предотвратить возможные злоупотребления с их стороны, Законник требовал: «Пристава без судейской грамоты или без грамоты моего царского величества никуда да не ходят, но куда их посылают судьи, да пишут им грамоты, и да не берет пристав ничего иного, кроме того, о чем написано в грамоте. А судьи пусть держат у себя копии тех грамот, какие дали приставам, которых послали, чтобы они исполняли судебные приговоры по земле царской. Если же будет донос на приставов, что они поступили иначе, чем написано в грамоте, или что они другим образом переписали грамоты, то они должны оправдаться и да явятся перед судьями и если окажется, что они поступили так, как написано в судейской грамоте, которую у себя имеют, то они правы; если же окажется, что они переиначили судебный приговор, то отсечь им руки и вырезать язык» (ст. 164).

Одной из важных новелл Законника стало введение своеобразного суда присяжных – пороты, или клятвенных судей. Устанавливая ее, ст. 153 указывала: «Повелевает мое царское величество: отныне и в будущем да будет порота и за большое дело, и за малое; в большем да будет 24 поротника, а в малом – 12 поротников, а в меньшем деле – 6; и эти поротники да не вольны никого помирить, но только оправдать или обвинить, и… за кого большинство клянется и кого большинство оправдает, тем и следует верить». Поротниками могли быть только лица, имевшие равный социальный статус с теми, кто предстал перед судом, за исключением их родственников и недругов (ст. 154). Поротники несли ответственность за принятые ими решения. Если они оправдывали преступника, который впоследствии был изобличен, они подвергались не только штрафам, но и запрету на вступление в брак.

Отметим еще одно нововведение. Законник запрещал кого-либо подвергать тюремному заключению без повеления царя, которое подтверждалось его грамотой (ст. 186, 187).

Третий великий памятник славянского законотворчества середины XIV в. – чешский Законник Карла 11355 г. (Majestas Carolina). Этот акт в силу не вступил. Он был отвергнут Сеймом. И тем не менее его нельзя обойти молчанием в силу многих причин. Прежде всего, потому что он кодифицировал многие нормы идущего из глубин веков исконного чешского права. Отдельные его нормы были введены в действие. А сам Законник, изначально составленный на латыни, был переведен в XV в. на чешский язык и опубликован в 1617 г.

В этом памятнике многое поражает, прежде всего, его удивительно стройный и поэтичный стиль изложения. По словам самих составителей, перед ними стояли задачи продуманно изложить все нормы «в ясном порядке и стиле» и обозначать их «подобающими заглавиями» в соответствии с их содержанием, «чтобы тем, кто будет читать, шире открылся смысл, и чтобы все судьи и должностные лица… высшие и низшие, надлежаще судили и, согласно тому, как записано, выносили решения» (п. 8 Введения).

Введение закрепило также те основные положения, которыми руководствовались составители Законника.

Первое из них – верховенство королевской власти. «Самих вещей необходимостью, а также побуждением божественного провидения созданы над людьми государи, ими должна быть ограничена необузданная свобода преступлений, а мирным и спокойным надежная безопасность должна быть дана. Эти государи учредили законы и права и согласно праву все упорядочили, чтобы лица и тяжбы означив в законах, между людьми преступления и споры судить» (п. 3 Введения).

Второе положение – преемственность власти и права. Обращаясь к этой теме, составители Законника подчеркивали, что их задача заключалась не столько в том, что составить новые правила, сколько в том, чтобы признать «многие старые права, которые… беспорядочно и запутанно записаны», подтвердить действие древних обычаев, а также актов прежних чешских королей (п. 8 Введения).

Основной задачей было укрепление правопорядка. Праву должны были подчиниться все, в том числе сам король. И хотя король был освобожден от обязанности лично выступать ответчиком в суде, главный судья («наивысший коморник) был обязан рассматривать любые иски, поданные против него, чтобы, как было сказано в Законнике, «правда не пострадала» и была оказана справедливость каждому. Король должен был признать его решение или приговор, а королевские урядники – выдать необходимые суммы из его имущества (ст. 42).

Законник достаточно подробно описывал обязанности высших сановников королевства. Так, ст. 7 указывала, что бургграфы (главы городского управления) должны исполнять свои обязанности, в том числе судебные, по справедливости; они должны отдавать в королевскую казну порученное им имущество и доходы с него и осуждать к смертной казни они могут только по воле и с разрешения короля Чехии. Чтобы гарантировать надлежащее исполнение этих обязанностей, было установлено, что король не может назначать бургграфов навечно или на определенный срок, но что он может «в любое время сменить их в случае провинности» (ст. 18).

Было установлено, что должности старост, судей и владарей (управляющих) могли занимать только чехи. Исключения допускались по указу короля в отношении «достойных и ученых» чужеземцев (ст. 19). Было подтверждено древнее правило, согласно которому королевские должности (по указу короля) могли замещаться только «знатными, справедливыми, мудрыми, добропорядочными, с незапятнанной честью, как об этом говорит право» (ст. 25).

Правовой порядок во многом гарантировался жесткими правилами делопроизводства. Все юридические акты, документы записывались на так называемых досках земских, которые хранились в Пражском замке. А те доски земские, по которым дела были закончены, сдавались («прятались») в архив «под замком и печатями наивысшего коморника, судьи, писаря и бургграфа Пражского в приделе Пражского собора». Такие доски согласно обычаю не могли доставаться иначе как в присутствии вышеназванных лиц (ст. 27).

Одна из наиболее ярких черт Законника – призыв к милосердию. С этой целью смягчались наказания и отменялись некоторые варварские процессуальные порядки. Так, ст. 39 указывала: «Запрещаем и строго приказываем, чтобы языческий обычай присяги посредством раскаленного железа и опущения в воду не применялся ни в каких делах и чтобы тем самым Бога, Творца нашего, не испытывали, даже в случаях похищения или изнасилования девиц и прочих преступлений, но чтобы присягали именем Бога (или неземным блаженством) под страхом лишения имущества и смертной казни через сожжение или утопление, то есть тем способом, каким осужденный совершил грех против ближнего своего» (ст. 39).

Законник сохранял право крестьян покидать поместья своих панов после дня святого Мартина (с 12 ноября) при условии выполнения всех оброков и уплаты всех пошлин (ст. 74) и ограничивал права господ над своими людьми: «Согласно старинному установлению передаем панам всю власть над их подданными людьми: судить, наказывать по справедливости, но не казнить смертью за злодеяние, ибо этот суд мы сохраняем за собой, если только на это нами не даны особые грамоты. Чтобы никакой пан или владыка или кто-нибудь другой своему или чужому человеку очей не выкалывал; если кто своевольно сделает это, то попадет в королевскую немилость, а имение и другое его имущество перейдет королю. Если какой-нибудь пан или владыка своему или чужому человеку нос отрежет, то все его имущество перейдет в распоряжение короля. Если какой-нибудь пан или шляхтич своему или чужому человеку руку или ногу на колоде отрубит, то за этот позорный поступок должен понести наказание, которое указано выше» (ст. 79).

Можно привести много других примеров блистательного развития славянского законотворчества того времени. Так, в русских княжествах примерно в те же годы составляются разные редакции Кормчей книги и Мерила праведного, которые во многом подготовили почву к возрождению Руси и ее освобождению от татаро-монгольского ига. На другом краю славянского мира – в Далмации – в 1358 г. принимается Устав независимого[493]493
  С 1358 г. Дубровник формально входил в состав Венгерского королевства, но сохранял самые широкие формы самоуправления.


[Закрыть] Дубровника (Рагузы), основанный на началах демократического правления. Верховная власть в нем принадлежала Большому совету, в который входили все совершеннолетние мужчины из знатных «патрицианских» семей. Он избирал князя, который занимал эту должность в течение месяца и не мог быть переизбран в течение следующих двух лет. Такое установление должно было предотвратить угрозу узурпации власти. В осуществлении функций управления князю оказывал содействие Малый совет, который также формировался Большим советом. Некоторое время сохранялось вече – общее собрание всех граждан. Но вскоре вместо него был учрежден Сенат, к которому перешли многие полномочия Большого совета.[494]494
  См.: Harris R. Dubrovnik. A History. L., 2006. P. 130–134.


[Закрыть]

Дубровник в течение, по меньшей мере, трех столетий, имел одно из самых развитых законодательств в Европе. Достаточно сказать, что он стал первым государством, в котором были приняты законы о страховании (1395 г.), о запрете работорговли (1418 г.), о сиротских приютах (1432 г.) и т. д.

Однако блистательный век славянского правотворчества был недолгим: всего 12 лет (с 1347 по 1358 г.). Как полевые цветы, которые, перед тем как увянуть, отдают миру свои ароматы и краски, так и славянское право, как будто предчувствуя скорый конец, в едином порыве дарило христианскому миру свои бесценные плоды.

С 1352 г. начинается неудержимое движение турок на Балканский полуостров. В результате длительных войн, длившихся более столетия, большая часть южнославянских земель вошла в состав Оттоманской империи. Оставшиеся земли подчинились Венгрии, Австрии и Венеции.

Еще в XII в. были уничтожены земли полабских славян. Со второй половины XIV в. утрачивает свою независимость Чехия, став объектом немецкой колонизации. Под властью венгерских, а вслед за ними австрийских властителей оставались земли Словакии и Моравии.

И только несколько славянских государств – Польша, Дубровник, русские и некоторые другие княжества – продолжали самостоятельное политическое и правовое развитие. Но полноценным оно не было.

В русских землях ему препятствовали не только двухсотлетнее татаро-монгольское иго, но и постоянные междоусобные войны.

Перелом наступает к середине XV в., когда формируется новый остов русской государственности – Великое Московское княжество. Начинается новый этап в развитии русского права, основными вехами которого стали такие акты, как Судебники 1497 г. и 1550 г. и Соборное уложение 1649 г. Эти акты отличались высоким уровнем обработки правовой материи. Но вместе с тем в них не было того вдохновения, которое озаряло такие памятники древнерусского права, как Кормчая книга и Мерило праведное. Творческий порыв русских правотворцев сдерживала самодержавная воля правителей Московской Руси.

Иная, во многом противоположная ситуация складывалась в Польше, где правовому развитию препятствовала шляхетская вольница. Еще в 1505 г. шляхта добилась принятия Радомской конституции, первые слова которой четко обозначили ее основной посыл: «Никаких нововведений».[495]495
  Подробнее см.: История южных и западных славян. М., 1957. С. 120.


[Закрыть] Вскоре было установлено, что на общепольских сеймах, регулярно созываемых раз в три года, решения нижней палаты (Посольской избы) могли приниматься только единогласно – всеми участвовавшими в сейме шляхтичами. Принцип liberum veto давал возможность даже одному шляхтичу воспрепятствовать принятию неугодных ему решений (даже тогда, когда все остальные участники сейма были готовы отдать за них свои голоса).

Частично действие принципа liberum veto было ограничено только в 1764 г. Чтобы облегчить проведение экономических реформ, было установлено, что необходимые правовые акты могли приниматься простым большинством голосов.

Эти реформы должен был продолжить Сейм, созванный в 1788 г. Одним из основных его актов стала Конституция (Правительственный устав) Польши.[496]496
  Ustawa Rzadowaz 3 maja 1791 г. //http://www-personal.engin.umich.edu/~zbigniew/Constitutions/index.html.


[Закрыть] Она была принята 3 мая 1791 г., за четыре месяца до формального вступления в силу Конституции Франции 1791 г. Таким образом, она стала первым европейским основным законом.

Ее составители многое восприняли из конституционного опыта Американской войны за независимость и Великой Французской революции. Но вместе с тем это был самобытный документ, отразивший исторический опыт Польши, ее политико-правовые традиции, ее страстное стремление к возрождению.

Главной задачей было укрепление основ государственности. С этой целью закреплялись следующие принципы: «Вся власть в гражданском обществе исходит от народа, ее целями являются сохранение и единение государства, гражданская свобода и доброе управление делами общества на началах равенства и постоянства…» (ст. V).

«Наиболее совершенное правительство не может существовать без действенной исполнительной власти. Как убеждает нас опыт, пренебрежение этой существенной частью правительства обрекло Польшу на неисчислимые бедствия…» (ст. VII).

«Так как судебная власть несовместима с законодательной и не может осуществляться Королем, должны быть созданы суды и избраны судьи. Суды должны быть постоянно действующими, чтобы каждый гражданин знал, где он может искать правосудие, и чтобы каждый нарушитель знал, как его вершит правительство» (ст. VIII).[497]497
  Constitutions that Made History // Ed. by A. P. Blaustein, J. A. Sigler. N. Y., 1988. P. 73–75.


[Закрыть]

Особенностью правовой регламентации Конституции Польши было то, что в ней, как в зеркале, были отражены живые образы того времени.

Статья I была посвящена господствующей Священной Римско-католической церкви. Подтвердив все ее привилегии и иммунитеты, Конституция вместе с тем требовала соблюдения заповеди Христа о «любви к ближнему». Каждому вне зависимости от его вероисповедания были гарантированы «мир в делах его веры и защита правительства».

В ст. II была дана картина шляхты – рыцарского сословия Польши. В то время к нему было отнесено 10 % населения страны. Конституция признала все его свободы, дарованные в XIV в. Казимиром Великим (1333–1370 гг.), и установила общий принцип правового равенства шляхты: «все лица этого сословия равны между собой».

Низшие сословия – мещане (ст. III) и крестьяне (ст. IV) – были лишены политических, а также большей части гражданских прав. Более того, Конституция сохраняла крепостную зависимость крестьян, хотя и признавала необходимость их защиты. «Из рук крестьянства течет самый щедрый источник богатств страны, оно является самым многочисленным сословием и самой творческой силой страны, поэтому справедливость, человечность и христианский долг, а также наши собственные интересы требуют, чтобы мы приняли его под покровительство законов и правительства».

Развивая принцип разделения властей, Конституция регламентировала порядок организации каждой из них. Законодательная власть (ст. VI) была вверена двухпалатному парламенту, который состоял из Сената и Сейма. Исполнительная власть (ст. VII) была разделена между Королем и его Советом с поэтическим названием «Стражи права» (Straza Praw). Судебная власть (ст. VIII) принадлежала судам. Конституция Польши восстановила принцип наследования трона, но не наделила Короля достаточной властью. Как было сказано в ее тексте, «Король сам ничего не предпринимает».[498]498
  Подробнее см.: Бардах Ю., Леснодорский Б., Пиетрчак М. История государства и права Польши. М., 1976. С. 293–301.


[Закрыть]

Авторами Конституции 1791 г. были видные деятели Польского Просвещения: король Польши Станислав Август Понятовский, политик и публицист Игнаций Потоцкий, поэт и юрист Гуго Коллонтай. Последнему приписывают редакционную обработку конституционного текста, которая, как мы видели, придала ему мощное поэтическое звучание.

Конституции 1791 г. не было суждено укрепить государственность и сохранить независимость Польши. И дело не только в том, что силы нации были слишком слабы. Много пороков было заложено в самой Конституции. Она сохранила сословное деление общества, политическое и экономическое господство дворянства (шляхты), бесправное положение иных, нетитульных народов. Конституция не создала действенной государственной власти, которая могла бы ее защитить. Уже через год был поднят мятеж, поддержанный Российской империей. Конституция 1791 г. была отменена, созданные на ее основе органы лишены власти, а сама Польша в результате двух разделов (1793 и 1795 гг.) полностью утратила свою независимость. Так на долгие десятилетия был прерван еще один источник славянского права.

Новый этап в развитии славянского законотворчества наступил во второй половине ХГХ в. Начало ему было положено реформами Александра II – об освобождении крепостных крестьян (1861 г.), об отмене телесных наказаний (1863 г.), об учреждении земского самоуправления (1864 г.), укреплении городского самоуправления (1870 г.), о реформе судов (1864 г.), переустройстве армии (1860–1870-е годы), о реформе образования (1863 г.).