Текст книги "Пособие по общественным связям в науке и технологиях"

Заключительные замечания

Глава посвящена давнему вопросу – кому должна служить популярная наука? Это также и размышление о формировании популярной науки, сосредоточенное на книгах и не только (и в таком случае на том, как книги могут вписаться в более широкие медийные контексты), а также на различных типах книг и на том, каким образом книги могут соединяться и конкурировать с другими медиа. Мы подняли относительно малоизученные проблемы класса, гендера и культуры и предложили их наряду с другими социальными проблемами в качестве аналитических инструментов, в том числе основанных на идеях философии науки, неявно присутствующих в научно-популярных книгах, образах ученых, идее «пограничного исследования» (boundary work) и влиянии на публичную политику. Можно сказать, что научно-популярная литература представляет собой нечто вроде написанной многими авторами коллективной автобиографии науки.

Мы также предложили подход к текстам с чисто литературной стороны и указали ряд источников для анализа как языка, так и иллюстративного материала. Учитывая стремительное наступление интернета, будущее научно-популярных книг выглядит неопределенным, но издатели веками демонстрировали высокую приспособляемость к меняющимся культурным, политическим и научным условиям. Дальнейшие исследования должны отследить эти изменения форм и более полно изучить роль научно-популярных книг как политических и культурных объектов, их влияние на политические решения и способы, которыми люди выражают чувство собственного «Я», читая такие книги.

Ключевые вопросы

• Рассмотрите книги в разделе «Наука» онлайнового книжного магазина. Какие из них вы отнесли бы к научно-популярным? Какие концепции «научного» и «популярного» вы применяете?

• Является ли популяризация науки порождением вертикального (сверху вниз) подхода к научной коммуникации?

• Какие научные принципы и подходы неявно присутствуют в выбранной вами научно-популярной книге?

• Какие этические воззрения или области применения науки выражены в ней наиболее явно?

• Выберите нехудожественную научно-популярную книгу и рассмотрите содержащийся в ней образ ученого. Каким риторическим задачам отвечает этот образ?

Литература

Barker, M. (1989) Comics, Ideology, Power and the Critics, Manchester: Manchester University Press.

Beer, G. (2000) Darwin’s Plots: Evolutionary Narrative in Darwin, George Eliot, and Nineteenth-Century Fiction, second edition, Cambridge: Cambridge University Press.

Bell, A. (2007) ‘What Albert did next: the Kuhnian child in science writing for young people’, in P. Pinsent (ed.) Time Everlasting: Representations of Past, Present and Future in Children’s Literature, Lichfield: Pied Piper Publishing, 250–267.

Bell, A. R. (2008) ‘The childish nature of science: exploring the child/science relationship in popular non-fiction’, in A. R. Bell, S. R. Davies and F. Mellor (eds) Science and Its Publics, Newcastle: Cambridge Scholars Publishing, 79–98.

Bowler, P. J. (2006) ‘Experts and publishers: writing popular science in early twentieth-century Britain, writing popular history now’, British Journal for the History of Science, 39, 2: 159–187.

Brown, A. (2013) ‘Richard Dawkins and the meaningless meme’, Guardian Comment is Free (24 June); http://www.theguardian.com/commentisfree/2013/jun/24/richard-dawkins-meaningless-meme-viral.

Brown, N. (2006) ‘Shifting tenses – from “regimes of truth” to “regimes of hope”’, SATSU Working Paper № 30; www.york.ac.uk/org/satsu/OnLinePapers/OnlinePapers.htm.

Buckingham, D. (2000) The Making of Citizens: Young People, News and Politics, London and New York: Routledge.

Buckingham, D. and Scanlon, M. (2005) ‘Selling learning: towards a political economy of edutainment media’, Media, Culture and Society, 27, 1: 41–58.

Corner, A. and Bell, A. (2011) ‘Specsaviours’, Times Higher Education Magazine (25 August); www.timeshighereducation.co.uk/417188.article.

Curtis, R. (1994) ‘Narrative form and normative force: Baconian story-telling in popular science’, Social Studies of Science, 24, 3: 419–461.

Eger, M. (1993) ‘Hermeneutics and the new epic of science’, in M. W. McRae (ed.) Literature of Science: Perspectives on Popular Science Writing, Athens, GA: University of Georgia Press, 186–209.

Eisner, W. (1985) Comics and Sequential Art, Tamarac, FL: Poorhouse Press.

Eisner, W. (1996) Graphic Storytelling and Visual Narrative, Tamarac, FL: Poorhouse Press.

Fahy, D. and Nisbet, M. C. (2011) ‘The science journalist online: shifting roles and emerging practices’, Journalism, 12, 7: 778–779.

Fyfe, A. (2005) ‘Conscientious workmen or booksellers’ hacks? The professional identities of science writers in the mid-nineteenth century’, Isis, 96, 2: 192–223.

Fyfe, A. and Lightman, B. (eds) (2007) Science in the Marketplace: Nineteenth-Century Sites and Experiences, Chicago and London: University of Chicago Press.

Gieryn, T. F. (1999) Cultural Boundaries of Science: Credibility on the Line, Chicago and London: University of Chicago Press.

Gillieson, K. (2008) A Framework for Graphic Description in Book Design, PhD thesis, University of Reading.

Goodell, R. (1977) The Visible Scientists, Boston: Little, Brown.

Gregory, J. (2005) Fred Hoyle’s Universe, Oxford: Oxford University Press.

Gregory, J. and Miller, S. (1998) Science in Public: Communication, Culture and Credibility, Cambridge, MA: Basic Books.

Haldane, J. B. S. (1940) Science in Peace and War, London: Lawrence and Wishart.

Hansen, J. (2009) Storms of My Grandchildren: The Truth About the Coming Climate Catastrophe and Our Last Chance to Save Humanity, London: Bloomsbury.

Haynes, R. (1994) From Faust to Strangelove: Representations of the Scientist in Western Literature, Baltimore: Johns Hopkins University Press.

Hedgecoe, A. (2000) ‘The popularisation of genetics as geneticization’, Public Understanding of Science, 9, 2: 183–189.

Hickman, L. (2011) ‘“Fracking” company targets US children with colouring book’, Guardian Environment blog (14 July); www.theguardian.com/environment/blog/2011/jul/14/gas-fracking-childrencolouring-book.

Hilgartner, S. (1990) ‘The dominant view of popularization: conceptual problems, political uses’, Social Studies of Science, 20, 3: 519–539.

Hochadel, O. (2013) ‘A boom of bones and books: the “popularization industry” of Atapuerca and human-origins research in contemporary Spain’, Public Understanding of Science, 22, 5: 530–537.

Jenkins, H. (2006) Convergence Culture: Where Old and New Media Collide, New York: New York University Press.

Jurdant, B. (1993) ‘The popularization of science as the autobiography of science’, Public Understanding of Science, 2, 4: 365–373.

Kress, G. and van Leeuwen, T. (2006) Reading Images: The Grammar of Visual Design, second edition, London and New York: Routledge.

Kroll, G. (2001) ‘The “silent springs” of Rachel Carson: mass media and the origins of modern environmentalism’, Public Understanding of Science, 10, 4: 403–420.

Leane, E. (2007) Reading Popular Physics: Disciplinary Skirmishes and Textual Strategies, Farnham, Surrey: Ashgate.

Lewenstein, B. (1995) ‘From fax to facts: communication in the cold fusion saga’, Social Studies of Science, 25, 3: 403–436.

Lewenstein, B. (2005) Science Books Since World War II: History of the Book in America, Vol. 5; www.people.cornell.edu/pages/bvl1/books2004.pdf.

Luey, B. (1999) ‘“Leading the public gently”: popular science books in the 1950s’, Book History, 2, 1: 218–253.

McCloud, S. (1993) Understanding Comics: The Invisible Art, Kitchen Sink Press.

Marchant, J. (2011) ‘Why are so few popular science books written by women?’, Guardian Notes and Theories (4 October); www.theguardian.com/science/blog/2011/oct/04/popular-sciencebooks-women.

Mellor, F. (2003) ‘Between fact and fiction: demarcating science from non-science in popular physics books’, Social Studies of Science, 33, 4: 509–538.

Mellor, F. (2007) ‘Colliding worlds: asteroid research and the legitimatization of war in space’, Social Studies of Science, 37, 4: 499–531.

Midgley, M. (1992) Science as Salvation: A Modern Myth and its Meaning, London and New York: Routledge.

Midgley, M. (2002) Evolution as a Religion: Strange Hopes and Stranger Fears, London and New York: Routledge.

Murphy, G. (2007) Why Is Snot Green? London: Macmillan Children’s Books.

Murphy, P. (2005) What a Book Can Do: The Publication and Reception of Silent Spring, Amherst, MA: University of Massachusetts Press.

Myers, G. (2003) ‘Discourse studies of popular science: questioning the boundaries’, Discourse Studies, 5, 2: 265–279.

Nisbet, M. and Fahy, D. (2013) ‘Bioethics in popular science: evaluating the media impact of The Immortal Life of Henrietta Lacks on the biobank debate’, BMC Medical Ethics, 14: 10.

O’Hara, R. J. (1992) ‘Telling the tree: narrative representation and the study of evolutionary history’, Biology and Philosophy, 7, 2: 135–160.

Oreskes, N. and Conway, E. (2010) Merchants of Doubt: How a Handful of Scientists Obscure the Truth on Issues from Tobacco Smoke to Global Warming, London: Bloomsbury.

Salon, O. (2013) ‘Richard Dawkins on the internet’s hijacking of the word “meme”’, Wired.co.uk (20 June); www.wired.co.uk/news/archive/2013–06/20/richard-dawkins-memes.

Savage, M., Devine, F., Cunningham, N., Taylor, M., Li, Y., Hjellbrekke, J., Le Roux, B., Friedman, S. and Miles, A. (2013) ‘A new model of social class? Findings from the BBC’s Great British Class Survey’, Sociology, 47, 2: 219–250.

Secord, J. (1985) ‘Newton in the nursery: Tom Telescope and the philosophy of tops and balls, 1761–1838’, History of Science, 23: 127–151.

Secord, J. (2000) Victorian Sensation: The Extraordinary Publication, Reception and Secret Authorship of Vestiges of the Natural History of Creation, Chicago and London: University of Chicago Press.

Secord, J. (2003) ‘Introduction to The Boy’s Playbook of Science’, in A. Fyfe (ed.) Science For Children, Vol. 6, Bristol: Thoemmes Press, v – ix.

Shapin, S. (1984) ‘Pump and circumstance: Robert Boyle’s literary technology’, Social Studies of Science, 14, 1: 481–520.

Stannard, R. (1999) ‘Einstein for young people’, in E. Scanlon, E. Whitelegg and S. Yates (eds) Communicating Science: Contexts and Channels, London: Routledge, 134–145.

Tallack, P. (2004) ‘Echo of the big bang: an end to the boom in popular science books may actually raise standards’, Nature, 432: 803–804.

Topham, J. R. (2007) ‘Publishing “popular science” in early nineteenth-century Britain’, in A. Fyfe and B. Lightman (eds) Science in the Marketplace: Nineteenth-Century Sites and Experiences, Chicago and London: University of Chicago Press, 135–168.

Turney, J. (1999) ‘The word and the world’, in E. Scanlon, E. Whitelegg and S. Yates (eds) Communicating Science: Contexts and Channels, London and New York: Routledge, 120–133.

Turney, J. (2001a) ‘More than story-telling: reflecting on popular science’ in S. M. Stocklmayer, M. M. Gore and C. Bryant (eds) Science Communication in Theory and Practice, Dordrecht: Kluwer Academic, 47–62.

Turney, J. (2001b) ‘Telling the facts of life: cosmology and the epic of evolution’, Science as Culture, 10, 2: 225–247.

Vincent, C. and S. J Ball (2007) ‘Making up the middle class child: families, activities and class dispositions’, Sociology, 41, 6: 1061–1078.

White, H. (1981) ‘The value of narrativity in the representation of reality’, in W. J. T. Mitchell (ed.) On Narrative, Chicago, IL: University of Chicago Press, 1–23.

White, H. (1992) ‘Historical employment and the problem of truth’, in S. Friedlander (ed.) Probing the Limits of Representation: Nazism and the ‘Final Solution’, Cambridge, MA: Harvard University Press, 37–53.

Wright, D. (2005) ‘Commodifying respectability: distinctions at work in the bookshop’, Journal of Consumer Culture, 5, 3: 295–314.

Wu, G. and H. Qiu (2013) ‘Popular science publishing in contemporary China’, Public Understanding of Science, 22, 5: 521–529.

Глава 3
Научная журналистика
Перспективы в цифровую эпоху
Шэрон Догвуди

Введение

Научная журналистика – занятие все более рискованное, хотя парадоксальным образом сейчас она востребована более, чем когда-либо прежде. В мире, где и читатели, и рекламодатели все чаще обращаются к интернету, традиционные массмедиа, долгое время остававшиеся надежными местами работы для научных журналистов, оказались в неустойчивом положении. Теряя привычные позиции в газетах и журналах, журналисты хватаются за любую возможность обрести приют на других медийных площадках. Однако пройдут годы, прежде чем нынешние эксперименты приведут к созданию успешных моделей распространения качественных журналистских материалов о науке.

И в то же время научная журналистика никогда еще не была так важна. Во всем мире на людей обрушивается шквал новостей – потенциальное воздействие генно-модифицированных продуктов, загадочное вымирание пчел, индивидуализированные методы лечения на уровне генома, изменения климата, возможность возрождения вымерших видов, – а обратиться за независимой, основанной на строгих доказательствах информацией почти некуда. Исторически сложилось, что большинство людей зависело от каналов-посредников, поставлявших сразу большому числу читателей/слушателей/зрителей универсальные пакеты информации, в которых они волей-неволей сталкивались с научной информацией в теленовостях или при просмотре утренней газеты, купленной в киоске на углу. Хотя во многих странах эта система продолжает работать, все больше людей полагаются на целенаправленный поиск информации в интернете. Туда же перебрались и научные журналисты: они ведут блоги, выкладывают свои материалы на разнообразных сетевых ресурсах. Но поиски качественной информации требуют усилий, на которые типичный пользователь интернета редко готов пойти.

В этой главе{11}11
  Эта глава была существенно переработана, особое внимание было уделено научной журналистике разных стран мира и тому, как интернет и рыночная стихия сказываются на работе журналистов.


[Закрыть] обсуждается современное и будущее положение научной журналистики. Мы начнем с ее истории, далее рассмотрим характерные черты современных научных журналистов и медиаресурсов и завершим главу обзором вызовов, с которыми предстоит столкнуться этой области журналистики.

Краткая история

Материалы о науке публиковались в прессе практически с самого ее появления. Но в разные эпохи и в разных культурах о науке писали разные люди. Предприняв попытки проследить историю популярной науки в ряде стран (Bauer and Bucchi 2007; Broks 2006; Burnham 1987; Golinski 1992), исследователи обнаружили, что процесс, первоначально характеризовавшийся стремлением ученых поделиться знаниями, сменился отступлением, отодвинувшим ученых от прямого контакта с читателями. По словам Брокса, это «превратило читателей из участников в потребителей» (Broks 2006: 33). Так, в Британии в рамках этого процесса ученые конца XVIII в. стремились распространить научный подход на всю культуру, полагая, что соединение науки с обыденным миром простых людей принесет множество преимуществ. Однако в XIX в. возрастающая специализация знаний привела к увеличению разрыва между учеными и обществом. Брокс описывает это как переход «от просвещенческого идеала опыта (experience)» к возникшей в начале XIX в. «идее экспертизы (expertise)», в дальнейшем, к концу XIX в., превратившей ученых в еще более оторванных от широкой публики существ, именуемых «профессиональными экспертами» (Broks 2006: 28). По мере того как ученые прекращали заниматься популяризацией, сочинение научно-популярных текстов все больше становилось делом журналистов.

Бернэм (Burnham 1987) отмечает такую же тенденцию в Соединенных Штатах. К концу XIX в. там уже выходило несколько научно-популярных журналов – самые известные из них Scientific American и Popular Science Monthly, а редакторы газет охотно публиковали лекции и рассуждения известных ученых о природных феноменах, таких как метеоритные дожди. Да и сами ученые в конце XIX в. готовы были тратить время и силы на общение с широкой аудиторией и склонны были рассматривать популяризацию как часть своей работы.

Однако уже в начале XX в. растущая специализация и профессионализация заставили ученых воспринимать себя как особую группу, отделенную от простых обывателей. Пока ученые разрабатывали свои собственные языки, свои системы подготовки и вознаграждения, общение за пределами профессии становилось все менее приоритетным. Хуже того, ведущие научные общества стали карать ученых за смелость выступать в качестве популяризаторов, подвергая нарушителей остракизму и даже отказывая им в наградах, таких как почетное членство. Классическая книга Гуделла «Известные ученые» (The Visible Scientists, Goodell 1977) полна примеров того, как маститые, состоявшиеся ученые подвергались нападкам из-за своей популяризаторской деятельности. Хотя, как я отмечаю в этой главе далее, популяризация снова стала модной среди многих ученых, сохранившаяся в научной культуре враждебность даже сегодня делает ее рискованным занятием. Но в начале XX в. слишком активная популяризаторская деятельность могла разрушить карьеру ученого, а потому многие из них оставили научно-популярную сферу журналистам и массмедиа.

Интерес массмедиа к науке оставался постоянным на протяжении нескольких веков. Военная техника, открытие планет и целых галактик (не говоря о марсианских каналах!), достижения медицины – все это журналисты легко могли продать своим редакторам. Тем безразлично было, имеет ли сюжет отношение к науке, важно, чтобы это была новость, способная привлечь внимание читателей. Откройте номер любой газеты XVIII, XIX, начала XX в. – и почти наверняка вы найдете там заметки, которые сегодня попали бы в рубрику «Наука».

Однако лишь немногие журналисты середины XX в. назвали бы себя «научными журналистами». Специализирующиеся на одной теме репортеры обходятся дорого и, соответственно, редко встречаются в СМИ. Редакторы были твердо убеждены, что журналист широкого профиля способен написать о чем угодно, и больше беспокоились о плодах побочной деятельности, появлявшихся в результате тесных отношений репортеров и их источников, чем о необходимости специальных знаний при освещении сложных тем. На протяжении большей части XX в. обычной практикой в американских СМИ была ротация репортеров, каждые несколько лет вынужденных менять сферу деятельности во избежание излишней близости с источниками.

В США и Великобритании в начале XX в. лишь немногим журналистам, специализирующимся на науке, удалось закрепиться в газетах и телеграфных агентствах. Потребовались технические новации, катализатором которых стала Вторая мировая война, принятые правительствами нескольких стран решения об инвестициях в научные исследования, космическая гонка 1960-х, нарастающие экологические тревоги 1970–1980-х, чтобы подтолкнуть СМИ к поискам журналистов, пишущих о проблемах науки и окружающей среды, чтобы освещать то, из чего выросли некоторые главные репортажи века. Грегори и Миллер (Gregory and Miller 1998) определяют послевоенный период как время, когда научная журналистика превращалась в организованную, заметную и все более влиятельную составляющую прессы.

На протяжении XX в. количество научных журналистов быстро увеличивалось во многих странах (см. например, об Австралии: Metcalf and Gascoigne 1995). Наряду с национальными организациями научных журналистов возникли и международные ассоциации, такие как Всемирная федерация научных журналистов, в университетах многих стран появились программы подготовки научных журналистов. Как показывают многолетние исследования, во второй половине XX в. одновременно с увеличением количества журналистов в СМИ все шире освещаются вопросы науки (Metcalf and Gascoigne 1995; Bucchi and Mazzolini 2003).

Несмотря на расцвет научной журналистики в эти годы, важно помнить, что пишущие о науке репортеры – как и большая часть репортеров, пишущих на узкие темы, – всегда составляли малую долю журналистов, а новости науки оставались незначительным компонентом в общем потоке новостей. Так, анализ освещения науки в четырех греческих газетах показал, что доля новостей, непосредственно посвященных науке, варьировала от 1,5 до 2,5 % (Dimopoulos and Koulaidis 2002) – почти столько же, как и в прессе США (Pellechia 1997) и Австралии (Metcalf and Gascoigne 1995). При этом в греческих газетах политическая тематика составляла около 25 %, а спорт – около 15 % новостей (Dimopoulos and Koulaidis 2002).

Конец XX в. принес глубокие перемены: неожиданно возникали новые коммуникационные каналы, позволявшие читателям и зрителям самостоятельно осуществлять поиск информации. Хотя во многих странах традиционные СМИ – газеты, телевидение и радио – продолжают играть важную роль, формируя «научно-информационный рацион» для публики, большинство неспециалистов все больше полагаются на интернет.

Опрос, проведенный благотворительным Фондом Уэлкома (Wellcome Trust), показал, что в Британии 23 % взрослых и 35 % молодежи предпочитают искать медицинскую информацию в интернете; взрослые более склонны отдавать предпочтение телевидению (29 %), тогда как молодежь менее склонна выбирать традиционные каналы получения информации (соответственно 27 и 13 %){12}12
  Сообщение об опросах см. https://wellcome.ac.uk/About-us/Publications/Reports/Public-engagement/WTX058859.htm (доступ 31 июля 2013 г.).


[Закрыть]. Американские данные показывают, что хотя телевидение многие годы оставалось предпочтительным каналом получения информации о науке, в 2010 г. интернет сравнялся с телевидением (National Science Board 2012).

Растущая популярность интернета как канала получения информации означала, что чем-то придется пожертвовать. И этим «чем-то» во многих странах стала приверженность публики печатной прессе. Падение рекламных доходов печатных СМИ в сочетании с более медленным, но неуклонным многолетним снижением продаж заставило газеты пойти на сокращение штата и, как во многих случаях в США, сократить частоту выхода в свет. Согласно данным Бюро статистики Министерства труда США, за минувшее десятилетие газетная отрасль США сократилась в целом на 40 % (Zara 2013). Соответствующие сокращения не миновали и разделы, посвященные науке. В 1989 г. в американских газетах было 95 еженедельных научных разделов, в 2013 г. их оставалось только 19. Поскольку главным работодателем научных журналистов США долгое время были газеты, эти перемены заставили многих авторов критически оценить перспективы журналистской карьеры (Zara 2013).