Текст книги "От Зарубежья до Москвы. Народно-Трудовой Союз (НТС) в воспоминаниях и документах. 1924‒2014"

От Зарубежья до Москвы. Народно-Трудовой Союз в воспоминаниях и документах. 1924–2014
Составил Валерий Сендеров

© НП «Посев», 2014

Молодёжная

Автор слов и музыки Павел Николаевич Зеленский (1904–1978)

 
В былом – источник вдохновенья,
В деяньях Сечи и Петра,
В грядущем братское служенье,
А в нашем нынешнем – борьба.
За тот народ, что всех народов
Сердечней, глубже и смелей,
За край могучих новых всходов
Труда, уклада и людей.
И в этом свыше назначенье,
И в этом радость и почёт,
И будет наше поколенье
Давать истории отчёт.
 
 
Так поклянёмся вместе, братья,
Отдать все силы для страны
И пронесём свое заклятье
От Зарубежья до Москвы.
А путь осветят нам святые
Смиренной доблести слова:
Да возвеличится Россия,
Да сгинут наши имена!
 

Конец 1930-х

Введение

Борис Пушкарёв
НТС в истории российского Сопротивления[1]1
  Помощь при подготовке настоящего текста оказали К. М. Александров, Р. Г. Гагкуев, В. Э. Долинин, Ю. Ф. Луценко, Р. В. Полчанинов и С. М. Пушкарёв, за что автор вводной статьи и составитель сборника им благодарны.


[Закрыть]

Сопротивление установленной Лениным власти не прекращалось – от генерала Корнилова до академика Сахарова. Цель – преодоление тоталитарной диктатуры и построение свободного общества – оставалась единой, но формы сопротивления менялись в зависимости от политических условий.

Против большевиков сразу после Октябрьского переворота восстали юнкера в Петрограде, Белая гвардия в Москве, вооружённые отряды в 15 других крупных городах – но безуспешно. Люди не хотели гражданской войны, предстояли выборы в Учредительное собрание. Большевики их проиграли, получив 23 % голосов, и разогнали Учредительное собрание. Всю весну 1918 г. эсеры и меньшевики пытались оттеснить их от власти путём выборов в местные советы и забастовок. Но непокорные советы разгонялись, забастовки подавлялись фанатиками идеи «насилие решает всё».

Однако убийства казаков и угрозы расстрелов в адрес чехословацких легионеров повернули две эти ранее нейтральные силы против большевиков. В мае – июне 1918 г. советская власть рухнула на Дону и по всей Сибири. Добровольческая армия генералов Алексеева и Корнилова – поначалу четыре тысячи человек в Кубанских степях – перестала быть одинокой.

Весной 1919 г., наступая с Урала, белые взяли Пермь, а наступая с Дона, взяли Харьков и оборонявшийся под командой Сталина Царицын; закрепились на Севере, откуда иностранные войска ушли, и на Северо-Западе, где гарнизоны балтийских фортов перешли к белым. Но в руках красных оставались две трети населения и главные военные запасы царского времени. Жёсткие меры мобилизации привели боевые части Красной армии к пятикратному превосходству над белыми, хотя число бежавших оттуда дезертиров превысило численность всех белых войск. У наступавших с окраин белых возможности мобилизации были ограничены, и они пополняли свои части пленными красноармейцами.

В конце июля 1919 г. красные нанесли решающее поражение белой Сибирской армии под Челябинском, в октябре – Вооружённым силам Юга России под Орлом и Северо-Западной армии под Петроградом. Исход первой фазы Гражданской войны был решён. Через полгода белые оставили Новороссийск, но целый год, пока Красная армия воевала с Польшей, не отдавали Крым, откуда Врангель прорвался к Донбассу. На Дальнем Востоке белые держались до ноября 1922 г.

С отходом белых армий в изгнание решающую роль в сопротивлении переняли крестьянские восстания: Тамбовское, Западно-Сибирское, Воронежское и десятки менее крупных. Решающим стало Кронштадтское восстание в марте 1921 г., заставившее Ленина отказаться от форсированного прыжка в коммунизм и принять экономическую программу меньшевиков. Но предстояли ещё голод, вызванный конфискацией зерна и унёсший миллионы жизней, и ленинская атака на Церковь.

Расцвет новой экономической политики в 1924–1925 гг. принёс успокоение, крестьяне стали выдвигать своих людей в местные советы, однако вооружённые вылазки продолжались в Белоруссии, на Северном Кавказе и в Средней Азии. Гражданское противостояние вели братства в защиту Церкви, группы молодёжи (в том числе скауты) и культурные объединения. Власть видела в их деятельности контрреволюцию, и число заключённых на Соловках росло.

Когда Сталин возобновил принудительное изъятие зерна, усилилось и вооружённое сопротивление: в 1928 г. крестьяне убили 700, в 1929 г. – уже 1300 представителей советской власти. Сталин ответил раскулачиванием и сплошной коллективизацией, которые привели ко «второй гражданской войне» на селе. Власть погасила её голодомором 1933 г., унёсшим новые миллионы жизней.

После ужасов коллективизации многие в Красной армии пытались поднять восстание, например, командир Артём Нахаев в одной из московских дивизий в августе 1934 г. Но всеохватный сыск и террор делали эти попытки тщетными.

Коллективизация не только озлобила население против советской власти, но и внесла раскол в круг сторонников Сталина. Мартемьян Рютин, секретарь одного из московских райкомов, написал политическую программу, требующую отмены принудительной коллективизации, замедления темпов индустриализации и отстранения Сталина от власти. Рютина вскоре арестовали, но в 1934 г., на XVII съезде компартии, 24 % делегатов проголосовали против Сталина. Вождь не знал имён своих противников, но использовал «великую чистку» 1937–1938 гг., чтобы расстрелять (на всякий случай) 56 % делегатов XVII съезда. Всего по решению Сталина было расстреляно 44,5 тысячи человек из партийной элиты, а также 107 тысяч служителей Церкви, духовенства и мирян, сотни тысяч участников Белого движения и иные «остатки враждебных классов». Всего, по официальным данным, за два года по политическим причинам было расстреляно 682 тысячи человек, а число заключённых в тюрьмах и лагерях достигло 2,7 миллиона.

Страну сковали отчаяние и страх: борьба с этой властью внутренними силами представлялась невозможной, оставалась одна надежда на внешнюю силу, то есть на войну. Этим объясняются хлеб-соль и цветы, с которыми население в 1941 г. во многих местах встречало немцев, и массовые сдачи в плен. В таких условиях произошла встреча внутрироссийской оппозиции с зарубежной.

Ураган Гражданской войны 1917–1922 гг. разнёс по миру 1,2 миллиона россиян, не пожелавших покориться советской власти. Кроме того, около 0,8 миллиона очутились за границей, никуда не уезжая – на положении русских меньшинств в новых государствах на окраине бывшей Империи. Те и другие вместе составили Зарубежную Русь. Эта страна, без правительства и территории, стала на время домом свободной русской культуры, получившей мировое признание. Политическое кредо выразил Всезарубежный съезд 1926 г.: «Коммунизм умрёт, Россия не умрёт!» и «СССР – не Россия!».

Покидая страну, не сдавшись большевикам, белые считали, что отступают за границу для продолжения борьбы. Чтобы сохранить кадры, генерал П. Н. Врангель основал в 1924 г. Русский общевоинский союз (РОВС), крупнейшую организацию Зарубежья. Но реальные возможности вооружённой борьбы были невелики, хотя состоялись и рейд генерала Пепеляева в Якутию 1923 г., и более поздние бои казаков с Красной армией на маньчжурской границе.

В 1923 г. эмигранты убили Воровского, главу советской делегации на Генуэзской конференции, а в 1927-м – посла в Польше Войкова. Обвинённых по первому делу белых офицеров М. Конради и А. Полунина швейцарский суд оправдал, признав советскую власть преступной; по второму делу 18-летний Борис Коверда отсидел десять лет в польской тюрьме. Эсер-террорист Борис Савинков пытался создать боевую организацию в западных областях СССР, но погиб в тюрьме. Основанное в 1922 г. Братство русской правды (БРП) годами держало связь с партизанами Зелёного Дуба в Белоруссии и повстанцами на Дальнем Востоке. В 1927 г. выяснилось, что монархическое подполье «Трест» в Советской России – на самом деле креатура чекистов. Чтобы показать, что чекисты не всесильны, группа капитана Виктора Ларионова в том же году взорвала партийный клуб на Мойке в Ленинграде и вернулась в Финляндию. Но следующие боевые группы «кутеповцев» – Марии Захарченко-Шульц и других – погибли. В начале 1930-х гг. советская агентура проникла в БРП и РОВС, и их деятельность в СССР прекратилась.

В любом случае одиночные действия не могли серьёзно пошатнуть советскую власть, для этого требовалась общая концепция её падения. Сначала возникли две такие концепции. Партийная эмиграция – меньшевики, эсеры, кадеты – ставила на постепенную эволюцию советской власти. Врангель полагал, что эта власть на эволюцию не способна и может только загнивать. Военная эмиграция знала учение Ленина о неизбежной войне Советской республики с капиталистическим миром и рассчитывала на «весенний поход» – по существу, на иностранную интервенцию.

Молодёжь чуждалась эмигрантских политиков – и левых, и монархистов, чьи ошибки привели к крушению России. С военными отношения были ближе, однако их совет «не философствовать, а заниматься спортом и слушать старших» тоже не удовлетворял. Эволюция советской власти представлялась маловероятной, военная интервенция – вовсе нежелательной. Тем более что и то и другое требовало не действий, а только пассивного ожидания. Но молодёжь жаждала действий, и в её среде возобладала третья концепция – Национальной Революции. Вспоминались слова Герцена о том, что и социализм со временем будет свергнут грядущей, «неизвестной нам революцией». Интернационализм Октября должен быть преодолён внутренними силами во имя новой национальной идеи. Но какой?

В среде зарубежной молодёжи сложилось несколько «пореволюционных» политических течений, в том числе младороссы с лозунгом «Царь и Советы» и русские фашисты с лозунгом «Бог, Нация, Труд». Но младороссы вскоре перекочевали в лагерь советских патриотов, а фашистов дискредитировала гитлеровская политика. Войну пережили одни солидаристы, они же НТС. О нём и пойдёт речь далее.

Предыстория НТС вплотную примыкает к истории Белого движения. Её началом принято считать создание в 1924 г. чинами армии генерала Врангеля, работавшими на руднике Перник в Болгарии, молодёжного кружка. Выброшенные на чужбину молодые люди стремились к общению, и на Балканах возникло несколько таких кружков. В Югославии они образовали Союз Русской Национальной Молодёжи (СРНМ); его цель, согласно Вестнику «Наше будущее» № 1 за 1926 г., – «объединение молодёжи для создания сильного телом и духом кадра, готового к жертвенному служению Родине». В Болгарии сложился аналогичный Национальный Союз Русской Молодёжи (НСРМ). Выезд части его членов во Францию способствовал появлению кружков «национально мыслящей молодёжи», как она себя называла, там, а затем и в других странах. В 1928 г. началась подготовка к их слиянию. Собравшись в 1929 г. в Велико-Тырново, НСРМ объявил: «Мы зовём в свои ряды всех, кто исповедует наш девиз: “Нам нужна Великая Россия, мы должны быть достойны её”. Нашим знаменем должен быть образ генерала Корнилова, и мы должны помнить, что в борьбе с большевизмом нет места ни партийности, ни классам».

После рабочего совещания, состоявшегося в июне 1930 г. в Сен-Жюльене (Франция), с 1 по 5 июля – в Белграде, в помещении Русского офицерского собрания прошёл учредительный съезд Национального Союза Русской Молодёжи. Присутствовали делегаты из Болгарии, Голландии, Франции и Югославии. После съезда в Союз вошли группы из Бельгии, с Дальнего Востока, из Латвии, Польши, Эстонии и Чехословакии. Руководивший организацией Совет поначалу состоял из выборных председателей по странам, но III съезд в 1934 г. эту практику отменил, и до 1946 г. Совет сам определял свой состав. Затем был принят показавший свою устойчивость принцип, подобный структуре академии наук: Совет определяет состав Руководящего Круга (около 100 человек), а они из своей среды выбирают Совет.

Съезд 1930 г. избрал председателем Совета герцога С. Н. Лейхтенбергского, участника юнкерского восстания в Петрограде, а председателем Исполнительного Бюро – хорунжего Донского казачьего войска Виктора Михайловича Байдалакова. В 1933 г. он стал Председателем Совета и оставался им до начала 1955-го. Исполнительное Бюро с 1932 по 1941 г. фактически вёл его секретарь Михаил Александрович Георгиевский, профессор древних языков, дипломат и мыслитель.

Название «Национальный Союз Русской Молодёжи» через полтора года заменили более солидным – «Национальный Союз Нового Поколения». Как представителей нового поколения Устав определил лиц, родившихся после 1895 г. Старшим предлагалось вступать в Комитеты содействия, возникшие в разных городах Европы.

Место «нового» поколения в родословной России во многом определилось тем, что сын премьера Петра Столыпина Аркадий много лет руководил НТС во Франции; сын генерала Василия Болдырева, главкома войск Уфимской Директории в 1918 г., Константин, возглавлял НТС в США; деятелем НТС был и сын депутата IV Думы Василия Шульгина Дмитрий.

Смена названия на Национально-Трудовой Союз Нового Поколения (НТСНП) в 1934 г. была связана с развитием идей Союза. «Идеологические положения» 1930 г. видели будущее страны «в твёрдом согласовании с преемственностью исторического развития России, с ясным учётом как достоинств и заслуг, так и ошибок и недостатков прошлого, равно как и фактов настоящего, однако без преклонения перед последними». Следовали шесть пунктов о «твёрдой центральной власти, стоящей над партиями и классами»; о «личных свободах и равенстве перед законом»; о «здоровом эгоизме во внешней политике»; о «широкой национально-культурной самодеятельности» народностей России; о «крепком мелком землевладельце-собственнике»; о «свободе экономических отношений» при активной политике государства в отношениях между трудом и капиталом и заботе о малоимущих.

В политическом спектре члены Союза чувствовали себя «ни справа, ни слева, а впереди»: «Мы не либералы, но и не фашисты» – и исповедовали «идеализм, национализм, активизм». Идеализм означал служение ценностям, а не самоудовлетворение; национализм – преданность российской нации; активизм – жизнь по евангельским словам «вера без дел мертва».

Книга Г. К. Гинса «На путях к государству будущего: от либерализма к солидаризму» вышла в 1930 г. одновременно с основанием Союза, но на другом конце света, в Харбине. К 1934 г. обозначились черты Национально-трудового солидаризма: национальная солидарность разных народов России в противовес пролетарскому интернационализму и трудовая солидарность разных слоёв общества в противовес классовой борьбе.

С началом 1940-х гг. слова «Нового Поколения» из названия выпали, а в 1957 г., в угоду принятому в СССР словоупотреблению, Национально-Трудовой Союз был переименован в Народно-Трудовой Союз (российских солидаристов). Его эмблемой с 1934 г. служил начертанный на трёхцветном щитке трезуб – родовой знак Владимира Святого, основателя христианской государственности на Руси, которым пользуются и украинцы.

30-е гг. были в НТС временем интенсивной учёбы. Центральная комиссия по организации внутренней работы (ЦКОВР) в Белграде готовила и рассылала на места конспекты по курсу Национально-политической подготовки (НПП) на темы от «Идеализма и материализма» до «Административного устройства СССР». В шутку эти конспекты называли зелёными романами – по цвету обложки. Кроме шуток, Устав 1934 г. требовал сдачи экзамена по курсу НПП для получения звания Действительного члена Союза. В круг рекомендованного чтения входили «Журнал волевой идеи “Русский Колокол”» И. А. Ильина, «Новое средневековье» Н. А. Бердяева, «Духовные основы общества» С. Л. Франка и другие труды христианской общественной мысли.

С 1930 г. в эмигрантских газетах появились колонки Союза, а в марте 1932 г. в Софии начала выходить своя ежемесячная газета «За Россию». Под советским давлением ей пришлось менять название («За Новую Россию», «За Родину»), однако газета, ставшая двухнедельной, выходила в Белграде до декабря 1940 г., когда Югославия установила дипломатические отношения с СССР. Издавал Союз и книги: в Болгарии – знаменитый репортаж бежавшего из СССР И. Л. Солоневича «Россия в концлагере» (1936) и книгу М. З. Никонова-Смородина «Красная каторга» (1938); в Эстонии – философа И. А. Ильина; в Югославии – экономиста А. Д. Билимовича и юриста Е. В. Спекторского.

Объединяющей силой молодого Союза был «союзный дух» – дух взаимной поддержки, безоговорочного доверия друг к другу и совместной работы на благо дела. Союз называли «семьёй»: новых членов принимали «в семью». Возрастная близость «новопоколенцев» и чужеродное окружение усиливали взаимную спайку.

В Союзе состояли люди разных вероисповеданий, в том числе мусульмане и буддисты, но большинство, естественно, тяготело к Православной Церкви; многие участвовали в приходской жизни. После войны члены Союза основали действующий поныне приход святого Николая во Франкфурте-на-Майне и другие приходы. В новом веке «Посев» издал первый календарь (на 2004 г.) с иконами новомучеников и исповедников российских. Союз учил служению, и верующие люди считали своё служение России через Союз формой служения Богу, несением социальной ответственности христианина. Те, кто имел к этому призвание, со временем принимали духовный сан – для прямого служения Богу. По подсчётам отца Кирилла Фотиева, путь члена Союза в Зарубежье прошли почти три десятка священников и три епископа.

К концу 1930-х гг. отделы и представительства НТСНП имелись в 17 странах, включая Австралию, Южную Африку и США. Общее число членов оценивается в 1560 человек; картотека с полными данными ради безопасности была уничтожена в годы войны.

Тогда же сложилась и церемония приёма в Союз: вступающий пишет свое обещание на бумажке, которая тут же сжигается – чтобы не оставалось улик. О вступлении знают (помимо вступившего) лишь принимавший обещание и двое поручителей. До войны и после выхода из подполья вступающий, кроме того, заполнял короткую анкету с личными данными. На территории СССР после войны и до 1990 г. допускался самоприём, потом короткое время работала Центральная приёмная комиссия.

Помимо открытой издательской работы НТС осуществлял и секретную – выпуск листовок для заброски в СССР. Этим, в частности, занималась «Льдина» – секретная группа журналистов, в 1937–1939 гг. работавшая в Фалькензее под Берлином. Их основной задачей был анализ советской прессы, который они выполняли для японцев, финансировавших это начинание. Руководство НТС тоже получало их сводки. Изданные же на «Льдине» листовки поступали местным группам, члены которых передавали их на советские суда или вкладывали в грузы, следовавшие в СССР. Об одном из последствий засылки сообщила радиостанция имени Коминтерна 6 декабря 1938 г.: «Захвачено в Москве восемь диверсантов Национально-Трудового Союза Нового Поколения. У них найдены программы и летучки Союза». Подробности дела скрыты в архивах КГБ. Неизвестно, относился ли к этой группе Константин Метёлкин, 23 лет, курсант школы Мосавтотранса, родом из Томска; он арестован 21 марта 1938 г., расстрелян 16 июня по делу НТСНП. Такие ячейки Союза возникали и в других местах.

Попытки членов Союза самостоятельно проникнуть в страну посредством существующих организаций БРП и РОВС окончились трагически. В 1932 г. погибли шесть человек, самовольно решивших идти из Латвии по каналам БРП. Приехавший расследовать дело М. А. Георгиевский обнаружил в руководстве БРП советскую агентуру, пытавшуюся подчинить себе и группу Союза. Потому-то и было отменено введение выборных лиц в Совет Союза. Осенью 1933 г. на румынской границе погибли члены Союза Пётр Ирошников и Михаил Флоровский, шедшие при помощ/и РОВС. Год спустя двое других пробовали перейти финскую границу и, еле избежав засады, вернулись. Они убедили руководство НТС в наличии советской агентуры в верхах РОВС. Лидеры НТС в Париже, видя и другие признаки, пять раз предупреждали начальника РОВС генерала Е. К. Миллера, но тот отказывался верить «наветам» на генерала Н. В. Скоблина, пока сам в сентябре 1937 г. не был похищен чекистами. В 1935 г. в Иркутске были расстреляны перешедшие маньчжурскую границу при помощи местного БРП Иннокентий Кобылкин, Евлампий Перелядов и Борис Оленников.

После гибели 11 человек руководство НТС отказалось от оперативных связей с БРП и РОВС и осудило их «голый активизм». Советская власть, по аналогии с боевиками БРП и РОВС, принимала ходоков НТС за террористов, которыми они никогда не были. Газета «За Россию» ещё в июне 1933 г. в обращении «К новому поколению России» выступила против низового террора. Главное для подготовки Национальной Революции – распространение идей. Однако убийство Кирова газета одобрила, вызвав шквал советских протестов и демарши Литвинова в Женеве против «укрывательства подобных бандитов».

Собственные пути через советскую границу были найдены при помощи двух офицеров царской армии – Ричарда Враги (Незбжицкого) и Б. Н. Ильяшевича, служивших в разведывательном отделе польского Генерального штаба. Как и в отношениях с другими разведками, НТС ставил условия: 1) никакой информации военного характера; 2) сохранение собственной политической независимости, в том числе тайны своих контактов. Поляков это устраивало; у них были общие с НТС вопросы: техника перехода границы и повседневного пребывания в СССР, настроение населения, возможность подпольной деятельности.

Летом 1938 г. через польскую границу двинулись первые ходоки НТС. Трое были убиты советскими пограничниками: Владимир Бабкин, Софроний Спица и Константин Гурский. Один вынужден был вернуться. Но двое прошли благополучно: Г. С. Околович и А. Г. Колков. Четыре месяца провели они в СССР: изучали обстановку, побывали во многих городах, устраивались на работу. Перед отъездом Околович рискнул встретиться со своей сестрой в Ленинграде. Та месяц молчала, потом донесла. Был объявлен всесоюзный розыск, но к тому времени Околович уже находился в Польше. Он возглавил закрытую работу НТС и стал готовить следующие группы. Летом 1939 г. пятеро благополучно перешли пограничную полосу; троим пришлось вернуться. Двое из них, уходя от погони, укрылись в воде, и их документы размокли. Владислав Конява-Фишер из Чехии был ранен в перестрелке и подорвал себя гранатой.

С началом войны, в сентябре 1939 г., Околович перевёл секретные операции из Варшавы в Бухарест, за взятку перейдя границу Румынии. Вскоре там открылась возможность проникновения в СССР благодаря обмену населения на занимаемых Красной армией территориях. С июля 1940 г. еще десять человек перешли границу.

Судьба пяти перешедших летом 1939 г. сложилась так.

Анатолия Чупрунова призвали в Красную армию; он попал в плен, служил переводчиком при бригаде Каминского, встретился с НТС в Варшаве, но заболел туберкулёзом и в 1944 г. был вывезен санитарным поездом в Германию, где след его потерялся.

Виктор Авчинников, в прошлом врангелевский офицер, работал плотником на постройке трамвайного депо в Воронеже, где и был арестован. Расстрелян 6 июля 1941 г.

Василий Дурново тоже обосновался в Воронеже. Учился на курсах вагоновожатых в трамвайном депо. Арестован; расстрелян 6 июля 1941 г.

Пётр (Бага) Берегулько на границе попал в перестрелку (из-за которой его напарник М. Бржестовский вернулся назад), и о его дальнейшей судьбе можно было только гадать… Как выяснилось, Берегулько ушёл вглубь страны и, побывав в Горьком, отправился, будучи уроженцем Владивостока, к Тихому океану. Арестован в Петропавловске, расстрелян 6 июля 1941 г.

Александр Колков, шедший вторично, обосновался в Днепропетровске, работал слесарем. Арестован в январе 1940 г., расстрелян 6 июля 1941 г.

Судьбы десяти перешедших летом 1940 г. таковы.

Иван Хлобыстов обосновался в Смоленске, где встретил членов Союза, пришедших туда при немецкой оккупации. После ухода немцев был призван в Красную армию, участвовал во взятии Берлина, служил в оккупационных войсках, восстановив связь с НТС. После демобилизации жил в Горьком, вёл группу НТС, раскрытую позже в результате доноса. По-видимому, умер в тюрьме.

Владимира Чеботаева арестовали осенью 1940 г., вскоре после перехода границы. Чекисты его перевербовали, и он с ними работал. Под псевдонимом Иван Дорба написал пасквильные романы «Белые тени» («Молодая гвардия», 1981 г.) и «Под опущенным забралом» (там же, 1985 г.); получил премию имени Андропова. Умер в 1998 г. в Москве после длительного паралича.

Евгений Ольшевский обосновался в Днепропетровске, где и был арестован; расстрелян 6 июля 1941 г.

Георгий Рогальский, вопреки правилам, дал о себе знать с юга России, написав открытку своей знакомой. Арестован в ноябре, расстрелян 6 июля 1941 г.

Василий Леушин арестован 20 ноября 1940 г., вскоре после перехода; расстрелян 6 июля 1941 г.

Дмитрий Лукницкий арестован по месту жительства, в Черновцах на Буковине, где работал грузчиком. Расстрелян 6 июля 1941 г.

Евгений Акулов, работавший шофером Укрглавлесснабсбыта, также арестован в Черновцах; расстрелян 6 июля 1941 г.

Дмитрий Потапов – задержан при переходе границы, расстрелян 6 июля 1941 г.

Мария Сергеевна (Машута) Дурново-Казнакова арестована со своим мужем Георгием Казнаковым 20 ноября 1940 г., вскоре после перехода границы, и 26 февраля 1942 г. вместе с мужем приговорена к расстрелу.

Итак, из 15 человек, удачно перешедших границу в 1939–1940 гг., лишь 2 избежали ареста, 1 перешёл на сторону советской власти, а 12 расстреляны. Об их судьбе семь десятилетий ходили одни домыслы. Только в 2012 г. С. А. Кривошеев выяснил по архивным данным НКВД, что все они осуждены Военной Коллегией Верховного суда СССР по ст. 58 УК РСФСР, уже в условиях войны. Все были лицами без гражданства, большинство – 1906–1913 гг. рождения, то есть они покинули Россию детьми.

К 1940 г. помимо добровольцев, пошедших через границу, намного больше членов Союза оказалось под советской властью не по своей воле, а в результате присоединения к СССР Прибалтики и восточных областей Польши. Они никакими «эмиссарами» не были, их арестовывали у себя дома, часто потому, что как члены НТС они состояли на учёте в местной полиции. По Эстонии есть сведения о 15 арестованных членах Союза летом и осенью 1940 г.; большинство их расстреляно в Ленинграде после начала войны[2]2
  Леонид Матвеев, руководитель группы в Нарве (1912 г. р.), расстрелян 03.07.1941; Георгий Богданов, из Нарвы (1914 г. р.), расстрелян 03.07.1941; Вадим Булдаков, из Таллина (1911 г. р.), расстрелян 03.07.1941; Василий Виноградов, из Таллина (1905 г. р.), расстрелян 04.04.1941; Борис Метус (1911 г. р.), расстрелян 03.07.1941; Александр Скороходов, из Тарту, расстрелян 03.07.1941; Николай Сулковский, из Нарвы и Таллина (1911 г. р.), расстрелян 03.07.1941; Олег Тимофеев, из Тарту (1917 г. р.), расстрелян 03.07.1941; Сергей Тимофеев, из Тарту (1915 г. р.), расстрелян 03.07.1941; Сергей Толкачев, из Нарвы (1918 г. р.), расстрелян 03.07.1941; Ростислав Чернявский, из Таллина (1911 г. р.), расстрелян 03.07.1941; Вера Ходоровская-Богданова (1906 г. р.), расстреляна 03.07.1941; Сергей Ходоровский (1910 г. р.), арестован 21.06.1940, умер в тюремной больнице в Ленинграде 01.11.1940; Георгий Уйбо, арестован 25.09.1940, приговорён к расстрелу, расстрел заменён десятью годами лагеря, где он и умер; Константин Луга, арестован в 1940 г., погиб в концлагере; Борис Агеев (1915 г. р.), арестован 03.04.1941, приговорён к расстрелу, расстрел заменён десятью годами лагеря; Владимир Тимофеев (брат Сергея), из Тарту, арестован в 1940 г., других сведений нет.


[Закрыть]. Двое получили десятилетние сроки, но едва ли дожили до их окончания: смертность в сталинских лагерях во время войны достигала 25 % в год. После войны обстановка сильно изменилась, и очень многие члены НТС, попавшие в лагеря в 1945 г., потом оттуда вышли. Человек десять дожили до конца советской власти. По Латвии, Литве, Бессарабии и особенно Восточной Польше, где было репрессировано более сотни членов НТС, таких данных, как по Эстонии, нет. Эпизодические случаи приведены ниже[3]3
  В Риге среди прочих был арестован Игорь Рожанский, брат жены В. Д. Поремского Татьяны Всеволодовны, расстрелян в 1940 г.; руководитель местной группы в Ровно Аркадий Падюков, брат Сергея, руководителя группы НТС в Нью-Джерси, США, расстрелян весной 1940 г.; в минском НКВД погиб Яновский, к которому из Ленинграда приезжали студенты для инструктажа по НТС. В числе других членов НТС, арестованных и расстрелянных, Всеволод Ахрамович, Александр Берегович, Галина Масловская, Константин Фотиев (погиб в концлагере на Земле Франца-Иосифа), Евгений Шевцов, Борис Шубин.


[Закрыть].

Не напрасны ли все эти жертвы, принесённые за полвека до падения советской власти? Сроков не дано знать никому. Люди выступали против преступной власти не потому, что перед ними маячил близкий успех, а потому, что лишь действенное противостояние они считали нравственно достойным. Подвиг независимо от его практических результатов ценен сам по себе и входит в сокровищницу духовного наследия нации.