Текст книги "Петр I"

Октября 9-го. В Слободе; сделал смотр регименту, отобрал 20 флейтщиков, или сиповщиков, для обучения и 30 юных барабанщиков.

10. Годовщина смерти моей дорогой жены. <…>

13. В городе.

Октября 14-го. Мы праздновали день рождения короля с теми из подданных его священного величества, кои здесь присутствуют, и другими [особами] высшего звания, среди коих польский резидент, и все веселились. Расставаясь, резидент сказал, что счастлив король, чьи подданные столь сердечно поминают его на таком расстоянии.

15. В городе; царь и принцесса в Измайлове.

17. Я ездил в Измайлово и вернулся с Леонтием Романовичем], с коим много беседовали о секретах наших времен.

18. В Измайлове; новая придворная церковь освящена. Известие из Севска, что Федор Ле[онтьевич] уехал оттуда 11-го к гетману.

Прислано за шестью солдатами для Преображенского. Майорам приказано ехать в места, где в прошлом году оставлены артиллерия, боевые припасы и оружие, дабы все починить и обеспечить то, в чем будет найден недостаток; они получат вперед полугодовое жалованье.

20. Я получил письмо от лорда Грэма.

Октября 21-го. Цари прибыли в Москву.

22. Великое празднество Казанской Богородицы. <…>

26. Большой совет, ничего не решено; там патриарх поносил меня и говорил, что [русское] оружие не может преуспеть или чего-либо достичь, ибо, по его словам, «еретик имеет под своей командой лучших людей в нашей державе»; однако он был резко осажден всей знатью и даже подвергся насмешкам.

27. Еще один совет [о том], как изыскать деньги, какие силы послать и куда. [Русские] начинают опасаться угрозы заключения мира, к коему в настоящее время римский император будет принужден из-за вторжения французов в империю и нарушения перемирия; они подозревают, что их действия и походы не будут хорошо истолкованы – как неискренние и показные; они это сознают, здравомыслие побуждает их думать, что при устройстве всеобщего мира союзники их не учтут, и они начинают рассуждать, как лучше быть¹⁹.

Получил письма из Архангельска от м-ра Меверелла и Александера Гордона.

Я написал к полковнику Хэмилтону.

Октября 28-го. Боярам и товарищам велено готовиться к службе, а именно: боярину к[нязю] Вас. Вас. Голицыну и с ним боярину Ивану Федоровичу Волынскому, околь[ничему] Венедикту Андр. Змееву, думному Емел. Игнат. Украинцеву – в большой московской армии; в новгородской армии – боярину Алексею Семеновичу Шеину и с ним […]²⁰; в […]²¹ армии – боярину князю Владимиру Дмитр. Долгорукому и с ним […]²²; в севской армии – Леонтию Ром. Неплюеву […]²³, а ок[ольничему] Ивану Юрьевичу Леонтьеву – с людьми Низовой земли.

Велено также написать грамоты по всем городам к губернаторам, дабы отправить всех дворян, офицеров, рейтар, копейщиков, солдат и всех военных людей на общий сбор в Сумы к 1 февраля; следующий срок – 10-го, а последний – 25-го, с предупреждением, что у тех, кто не явится к последнему, земли будут отобраны на имя их величеств.

Октября 30-го. Утром, около 6 часов, моя дочь Кэтрин разрешилась сыном.

31. <…> Список регимента на следующий месяц: 41 сержант, 47 фурьеров и фюреров, 72 капрала, 52 флейтщика, 630 п[ростых] солдат, 9 emeriti, 105 вдов, 42 сироты.

Ноября Нго, четв. Мы праздновали День Всех Святых с вокальной и инструментальной музыкой.

Подполковник Гаст уехал отсюда.

2. Также и [праздник] Всех Душ тем же образом.

Доставлено несколько (5) татар, взятых в Черном Лесу за Чигирином, кои на допросе поведали, ч[то…]

3. Федор Леонт. Шакловитый возвратился.

4. Мой внук крещен и назван Теодором, ибо рожден в день сего святого. Крестный отец – польский резидент Георгий [Доминик] Довмонт.

5. Мы получили голл. газеты от 19 октября нового ст.

6. К полковнику Хэмилтону через моего майора Джона Мензиса.

7. По прислании к царям грамоты от римского императора с вестью о взятии Белграда и победоносном продвижении его войск было велено дать сообразный ответ, который [гласит]: [цари] никоим образом не могут не доверять или ожидать от его императорского величества по справедливости, чтобы был заключен мир с их общим врагом – турками, не учитывающий их ц. величеств; особливо ввиду того, что ради общих интересов и по просьбе его имп. в-ва они вступили в брань и посредством своих многочисленных войск, дорогостоящих и опасных походов, а также бдительности и постоянных выступлений произвели сильную диверсию. Эта грамота была послана с гонцом к нашему резиденту в Польше с указом, дабы он вручил там оную резиденту его имп. величества.

Ноября 8-го. Думный дворянин Федор Леонтьевич Шакловитый возвратился, будучи послан к казачьему гетману по трем причинам: во-первых, для совета о предстоящем походе; 2) испытать и проверить казаков касательно того, не возьмут ли они часть бремени по содержанию и обороне империи и себя; 3) скрытно выведать и узнать о верности гетмана, приязни и склонности казаков и о состоянии дел. Вернувшись, он дал благоприятный отчет о гетмане, но с примесью кое-каких догадок и подозрений о нем по причине его происхождения (тот – поляк), а посему о его возможном доброхотстве, если не тайном сношении с оным народом. Второе сочли нужным отложить до окончания сего похода. Что до третьего, ничего определенно выяснить не удалось, кроме того, что среди [казаков] есть кое-какое недовольство и неприязнь, однако пока, кажется, ничто ни в чем не созрело до крайностей. Относительно же первого – грядущего похода – они изъявили готовность и согласие с указами и замыслами их ц. величеств, хотя и намекали, что методы должны приниматься по зрелом рассмотрении – это сводится к тому, что [казаки] могут лучше всех судить о путях [похода] и должно спрашивать их совета.

Ноября 10-го. Я получил письма из Белгорода от ген. – лейтенанта графа де Грэма с сообщением, что татары побывали под нашим новопостроенным городом²⁴, угнали кое-каких людей и лошадей; были под Полтавой, сожгли [и поглотили] все сено, [заготовленное на р. Коломак для грядущего похода].

11. Мы получили весть из Германии, что сюда направляется доктор меди[цины], а также патер на место п[атера] Шмидта.

12. Я получил письмо от м-ра Фрэйзера с сообщением, что так называемый «великий замысел» голландцев против Англии²⁵ ныне стал явью; они отплыли с флотом по меньшей мере из 500 судов; на борту кораблей 100 000 людей всякого рода; принц взошел на борт 17-го стар. ст. Из газет от 28-го мы узнали то же самое.

Ноября 13-го. Все барабанщики моего регимента вызваны царем Пет. Ал., и 10 отобраны в так называемые конюхи.

14. День ев. Филиппа у русских, по коему большой пост перед Рождеством Христовым именуется Филипповым постом.

15. Я нанял слугу Юрия, валаха, за десять рублей в год.

Цари отправились в Измайлово.

Получил от м-ра Кенкеля 10 рублей.

16. Родиону приказано ехать в Тамбов, дабы привести солдат из оного места.

17. Я был в Измайлове, где не произошло ничего значительного.

18. Мы узнали через нарочного от гетмана, что отряд Переяславского полка и компанщики, посланные на разведку в сторону Очакова, ворвались в город, разорили и подожгли оный и взяли большую добычу, не потеряв почти никого из людей.

Ноября 19-го. Мы получили куранты, или газеты, от 4 ноября.

20. Я получил письмо от казачьего гетмана с описанием дела в Очакове, а также об отправке им отрядов за Борисфен для засад против татар, с прочими подробностями.

21. Я написал к полковнику Мензису с вложением от патера.

Я ездил в Измайлово, где нам сказали, что велено выдать наше жалованье на 3 части деньгами, а 4-ю соболями. Я обедал у боярина, где провел […]²⁶

Я написал к полковнику Хэмилтону с подпол. Снивинсом.

22. Я был в городе и имел долгую беседу со 2-м фаворитом и несколькими советниками касательно умысла голландцев против нашего короля; там я сказал им правду.

Мой зять уехал отсюда в Тамбов.

Ноября 23-го. Я написал к м-ру Мевереллу, желая узнать тамошнее положение дел и что сталось с моим сыном, через посредство Дан. Хартмана. Написал также к сэру Джеймсу Кенеди, лорду-хранителю шотландских привилегий в Голландии, с той же целью, и к Джорджу Фрэйзеру в Ригу, заботе коего поручено первое [письмо].

Царь Петр Алексеевич отправился в паломничество в Саввинский монастырь; наш боярин, будучи патроном оного монастыря, поехал с его величеством.

24. Привезенные сюда пленные татары поведали, что хан выступил к Буджаку с намерением напасть на молдаванина за то, что тот отдался под покровительство рим. императора.

25. Польский резидент обедал у меня, причем много рассуждений о государственных и прочих делах.

Ноября 26-го. Мы получили голл. газеты от 11 ноября нов. ст., где подтверждается весть о взятии Филипсбурга²⁷ и [о том, что] стихии борются с умыслом голландцев против Англии.

27. Царь Петр Алексеевич возвратился и поехал прямо в Преображенское. <…>

30. <…> Старший царь и государь с с[емейством] отправились в Сав[вин] мон[астырь] и Звенигород.

Список регимента на декабрь месяц: 38 сержантов, 46 фурьеров и фюреров, 69 капралов, 52 флейтщика, 608 п[ростых] солдат, 9 emeriti, 105 вдов, 42 сироты. <…>²⁸

1689

[Июня] 28-го, пяти. Всех созвали к царскому шатру; орудия и пехота были построены кругом, внутри меньшего вагенбурга <укрепленного военного обоза>. После богослужения была публично оглашена царская грамота – повторение того, что уже написано с сеунщиками, и одобрение всего; премногая благодарность за нашу великую службу; бояр особливо вопрошали о здравии от имени царей; их служение одобрено и превознесено; затем и всех прочих, согласно степени и званию. После сего была читана царская грамота о нашем роспуске. Итак, все начальные особы, кои были приглашены, отправились в боярские шатры на обед. При питии во здравие царей стреляли из пушек, и пехота давала залпы четырежды. <…>

Июля 22-го, понед. Я был в городе и надеялся получить сказку, или декларацию, о том, что каждый должен иметь за службу, совершенную в этом походе, но сие отложено до среды.

24. Мы были допущены к целованию рук старшего царя и принцессы Софии Алексеевны с обычными церемониями и приветствиями. Принцесса принесла мне особливую благодарность за добрую службу.

Наши сказки отсрочены по той причине, что младший царь не желает дать согласие пожаловать нашим боярам столь много, как решили без него.

Июля 26-го, пяти. С превеликим трудом и мольбами младшего царя склонили согласиться на награды, что решено даровать за нашу службу.

27, суб. Нам читана декларация, боярам с товарищами отдельно во внутренних покоях, а всем прочим – снаружи, на верхней лестнице. Сперва русским: боярин получил крестьян; товарищи, канцлеры и другие – определенную сумму в рейхсталерах на покупку земель; прочим: деньги, штоф на кафтаны, некоторая часть их поместий (земли, данные им пожизненно) превращена в наследственные, а также увеличен их оклад – степень оценки их звания. Иноземцам: месячные средства, а полковникам и подполковникам – шелка на кафтан. Мне еще с одним генералом: месячное жалованье, 20 пар соболей, серебряный кубок и богатый штоф на кафтан. Объявлено также, что имена убитых и умерших в сем походе будут записаны во всех кафедральных церквах и поминаемы в общих молитвах; отцу, сыну, брату или ближайшему родичу любого из них должно быть отдано предпочтение во свидетельство верности и страданий их ближайшего родственника. Золотые медали также даны или обещаны каждому, согласно званию, и я получил таковую в три дуката.

Мы должны были отправиться в Преображенское, или Преображенский дворец, дабы принести благодарность его величеству царю Петру Ал. за милость и великодушие, однако нас не допустили. При этом одни были встревожены и удручены, а иные нет, стараясь принять с кнутом и пряник. Ведь все ясно видели и знали, что его одобрение или, вернее, согласие исторгнуто великой назойливостью. Сие еще боле возмутило его против нашего генералиссимуса и главных придворных советников из другой партии, ибо ныне вполне очевиден открытый взрыв или раскол, что, вероятно, приведет к вражде. От простого люда все было сокрыто, насколько возможно, однако не с таким искусством и тайной, чтобы почти каждый не узнал, что и как происходит²⁹.

Июля 29-го, понед. В городе; похоже, субботние посулы будут исполнены медленно.

31. Страсти и настроения усиливаются – возможно, разразятся пароксизмом.

Августа 3-го. Я написал к мадам Хэмилтон в Севск и капитану Дэн. Крофорду в Киев.

Бояре были на пиру в Преображенском – день рождения одной из принцесс.

5. Я ходатайствовал об участке, на коем отстроился, – дабы мне выдали грамоту или хартию, посредством чего я мог бы продать, заложить или распорядиться оным любым другим способом.

Августа 6-го. Слухи, кои изречь небезопасно.

7, среда. Ночной порою много стрельцов собралось в замке, или кремле, причем никого не допускали, кроме определенных и известных лиц. Сие вызвало такую тревогу среди партии младшего царя, что все, кто смог получить весть об этом, поспешили в Преображенское. Вскоре после полуночи несколько стрельцов и других […]³⁰ явились в Преображенское и уведомили царя Петра Ал., что множество стрельцов или солдат гвардии³¹ по приказу собираются в кремле, должны с оружием прийти в Преображенское и умертвить разных лиц, особливо Нарышкиных. Предупрежденный об этом, царь поднялся с постели весьма спешно, не надев сапог, [вышел] в конюшню, где велел оседлать коня, и поехал в соседний лес, куда к нему доставили одежду и облачение. Одевшись, он с теми, кто был наготове, во весь опор поскакал в монастырь Святой Троицы.

8, четв. Он прибыл туда в 6-м часу дня весьма утомленным. Будучи препровожден в покои, он немедля бросился на кровать и горько залился слезами, рассказывая аббату³², в чем дело, и прося защиты и помощи.

Гвардия и другие придворные явились туда в тот же день, а ночью – много родичей из Москвы. Сей внезапный отъезд его величества вызвал великий испуг и раздор в Москве, что, однако, было сокрыто и оправдано, вернее, умалено со всем вообразимым искусством. Я дал смотр моему регименту в Бутырках. Я получил письма из Нарвы.

Августа 9-го. Въезд гетмана был отложен до завтра. Одно знатное лицо послано от царя Петра к старшему царю и принцессе Софии Алексеевне, дабы узнать причину сбора такого множества стрельцов в столь неурочное время. Было отвечено: только для того, чтобы охранять принцессу до монастыря, куда она собирается на богослужение.

10. Гетман прибыл, принят с обычными церемониями и почетом и поселился в Посольском дворе.

Младший царь прислал за полковником Иваном Цыклером с 50 стрельцами, коему после некоторых совещаний с неохотой позволили уехать, а с ним и стрельцам. Позже мы узнали, что то был умысел сего полковника, дабы снискать государеву милость; ведь он был сильным орудием в прежних смутах, где вырезано так много друзей младшего царя. Итак, теперь он написал к своим друзьям при дворе в Троице, дабы подвигли царя послать за ним, обещая открыть многое, что там необходимо знать. Ведь по приезде он открыл все, подав [донесение] за своей рукою – как он получал сверху указы и прочие грамоты и распространял оные среди стрельцов.

Августа 12-го, понед. Я получил письма из Киева и Белгорода с извещением, что отряд татар побывал близ оного места и увел кое-каких людей.

13. Князь Иван Борисович Троекуров отправлен к царю Петру Ал., дабы убедить его вернуться в Москву.

14. Некоторые стрельцы перешли по собственной воле к младшему царю.

15. Я написал к м-ру Филиппу Вулфу.

Князь Ив. Борис. Троекуров] возвратился и доставил лишь слабое утешение.

Августа 16-го, пяти. Пришли письменные указы от младшего царя солдатским и стрелецким полкам, каждым отдельно, и полковникам отправиться по делам его величества в Троицкий монастырь 20-го числа. Из полков были призваны урядники, или унтер-офицеры, капралы, головные шеренг, полковые и ротные писари с десятью рядовыми солдатами и стрельцами из каждого полка. Эти указы, хотя и доставленные солдатам и стрельцам присланными оттуда стрельцами, были все же отнесены главам или судьям соответствующих приказов, а теми наверх – принцессе. Затем держали совет, после чего вызвали начальных лиц от каждого полка, и было объявлено в выразительной речи самой принцессы, чтобы никто из них не пытался уйти или вмешиваться в расхождения между ними и братом – со многими околичностями.

Стрелецкие полковники желали знать, что им надлежит делать, намекая, что с их уходом дела останутся в том же положении, как и ныне. Однако принцесса, которая уже удалилась и услыхала об этом от окольничего Фед. Леонт. Шакловитого (управляющего [Стрелецким] приказом), вышла и очень резко осадила их, заявив, что если кто-либо туда отправится, она велит их перехватить и снести головы.

Боярин князь Вас. Вас. дал мне особый приказ не трогаться из Москвы ни по какому указу или поводу.

Было также отправлено пожелание, вернее, извещение к старшему царю и их сестре Соф. Ал. о том, что [царь Петр] послал за полковниками, солдатами и стрельцами, и тем должно быть позволено уйти.

Князь Петр Иванович Прозоровский – наставник старшего царя и отец-исповедник были посланы в Троицу, дабы оправдать запрет на уход полковников, солдат и стрельцов, [а также] с инструкциями применить все средства для примирения и возвращения царя в Москву.

Августа 17-го. Распущен слух, будто пришедшие из Троицы указы полковникам и стрельцам посланы не по воле его величества, а без его ведома.

18. Князь Петр Ив. и от[ец]-исп[оведник] возвратились, не осуществив ни одной цели своей поездки.

Сентября 1-го, воскр. Рано утром, по пути в город, мы услыхали о возвращении принцессы и обнаружили, что перед каждыми воротами расхаживает много стрельцов без оружия – несмотря на расспросы, они не стали говорить нам, по какой причине. Однако в городе я слышал, что они получили тайное распоряжение стеречь, дабы те лица, кои обвиняются, не смогли бежать. Будучи в кремле, мы застали приготовления к торжеству, обычному в сей день.

Около 9 часов Иван Нечаев приехал в Москву с письмом к старшему царю и принцессе, в коем краткое изложение заговора с требованием отправить Федьку Шакловитого, монаха³³ и их сообщников в Троицу для суда. Сие вызвало немалый переполох наверху и испуг среди людей всех сословий. Однако большинство решило хранить пассивную верность и наблюдать, до какого предела дойдут дела. Подполковник был немедля доставлен наверх и на вопрос, как он посмел взять на себя такое поручение, отвечал, что не дерзнул ослушаться царской воли. При этом принцесса впала в неистовую ярость и повелела немедленно отрубить ему голову, что и было бы сделано, если бы палач оказался под рукой.

Затем вызвали тех представителей, кои приехали с ним, а также многих стрельцов, бывших в замке или при дворе. Принцесса, спустившись к подножью лестницы, держала к ним длинную речь, поведав, как дурные посредники между братом и ими применили все средства, дабы разделить их, и подняли великую смуту, зависть и раздор; они подстрекали кое-кого донести о заговоре на жизнь младшего царя и прочих и, завидуя добрым услугам Федора Шакловитого и его неустанным денным и нощным трудам во благо и безопасность державы, назвали его главным зачинщиком заговора (если что-либо подобное существует); дабы уладить дела, сыскать и выведать основания оных, она предложила свою помощь и предприняла поездку туда, но по наущению дурных советников, окружающих ее брата, ее остановили и не позволили ехать дальше, и, к своему великому бесчестью, она принуждена вернуться.

Им прекрасно известно, как она управляла державою последние семь лет: она приняла на себя правление в очень тревожное время; в пору ее ведения правительством она заключила славный вечный мир с соседями – христианскими государями; враги христианской веры силой оружия в двух походах повергнуты в трепет; за свою службу [стрельцы] получили щедрые награды; она во все времена пребывала к ним весьма великодушна; она не сомневается, что они не могут не доказать ей преданность и не поверят проискам врагов блага и спокойствия державы; не жизни Федора Шакловитого домогаются, но жизни ее и брата ее. Итак, она отпустила их, обещая великую милость тем, кто окажется верен и не станет вмешиваться в сие дело, и наказание тем, кто ослушается и учинит мятеж.

Были созваны также главные лица от горожан и общин, к коим она обратилась по сути дела таким же образом; и в третий раз велела всех собрать и держала к ним долгую выразительную речь, все больше в прежнем духе. Тем временем, поскольку патриарха там не было, а старшему царю нездоровилось, приготовленные к торжеству вещи были убраны и стрельцы пожалованы погребом (то есть угощены водкой), а главным дворянам с иноземцами приказано остаться. Итак, около 12 часов нас всех угостили чаркой водки из рук старшего царя.

Разнесся слух, будто за мной из Троицы прислана грамота; я был спрошен и сказал правду: что ничего не имею – они были удовлетворены. Между тем горячий гнев принцессы на подполковника миновал; ей было угодно простить его и оказать милость, так что его тоже допустили к чарке.

Кое-кто из стрелецкого полка брал под стражу своих товарищей, против коих были обвинения, а иные нет. Шакловитый укрылся наверху, а монах с прочими бежали.

Говорили, что младший царь потребовал прислать Шакловитого и других к себе и обещал не лишать жизни никого из них.

Князь Борис Алексеевич Голицын, ведавший всеми делами в Троице (никто другой не смел вмешиваться в столь щекотливое дело, каким сие сначала почиталось), написал к своему брату, князю Василию, дабы прибыл в Троицу и добивался царской милости.

Сентября 2-го. Из Троицы от царя Петра Алексеевича пришел указ солдатским и стрелецким полкам, дабы жили спокойно и не чинили никаких волнений или смут. Кое-кто из наших слободских отправился в Троицу; через доверенное лицо я просил меня извинить, что не явился с другими, ибо не знаю, приемлем ли наш приезд или нет.

Сентября 3-го, втор. Князь Василий Вас. послал в Троицу стряпчего с письмом к своему кузену, князю Борису Ал., убеждая его стать добрым посредником и примирить партии. Был ответ, что ему лучше поскорее прибыть туда самому и снискать царскую милость, с обещанием всяческого радушия от царя.

Стрельцы роптали повсюду, так что принцесса объявила, что поедет со старшим царем в Троицу, и назначила отъезд на завтра. На это была великая надежда, и весть о том послана в Троицу.

Полковник Семен Резанов был допрошен и кое в чем сознался; окольничего Ивана Афан. Матюшкина отправили с его показаниями к старшему царю накануне. Ему было сказано, что они со всем двором готовятся к отъезду в Троицу.

Из Троицы были разосланы указы по всем городам и округам – доставлять деньги и припасы в Троицу, а из Москвы отправлены противоположные указы – запретить доставку туда денег и припасов, но везти все в Москву, как прежде и обычно. Похоже, дойдет до разрыва. Все, однако, совпало, дабы ускорить кризис, ибо стрелецкий полк, что стоял в Троице, просил позволения идти в Москву, обещая доставить всех обвиняемых и подозреваемых в заговоре. Но младший царь и его совет, опасаясь бунта, что не обойдется без крови, не допустили – это сделано разумно. Многие доброжелатели младшего царя всех чинов и званий держались мнения и просили, дабы царь прибыл поближе к Москве, в Алексеевское или Преображенское, куда каждый мог отправиться без угрозы. Однако те, кто поумнее, не желали, боясь опасности и кровопролития.

Сентября 4-го, среда. В Иноземную слободу доставлена царская грамота, посланная генералам и полковникам со всеми прочими офицерами, хотя никто не упомянут по имени. Указ был только от лица младшего царя, и в оном краткое изложение, как в августе месяце, в разное время, московских полков капитаны, полковые писари, пятидесятники, десятники и стрельцы дали знать о заговоре на жизнь младшего царя; после расследования оказалось, что негодяй и изменник Федька Шакловитый, монах Сильвестр Медведев и 10 стрельцов (названных поименно) с прочими сообщниками сговорились умертвить младшего царя, его мать, патриарха и некоторых ближних бояр. Посему его величество послал подполковника Ивана Нечаева с 5 людьми из каждого полка, дабы взять под стражу вышепомянутых изменников и доставить их в Троице-Сергиев монастырь; коль скоро сия грамота или указ его величества до нас дойдет, мы должны немедля со всем оружием и снаряжением отправиться к его величеству в монастырь Троицы. Оный был дан в последний день августа 7197 г. (5508)³⁴, подписан думным дьяком Гавриилом Деревниным и запечатан.

Эта грамота доставлена мне полковником Риддером, который получил оную. Я послал за генералом и полковниками, в чьем присутствии она была распечатана. Мы постановили отнести грамоту к боярину князю Вас. Вас. Голицыну, и, поскольку никто не дерзал на это, отправился я с несколькими полковниками и предъявил ему грамоту, причем он был весьма взволнован, хотя и старался сохранить лицо как можно лучше. Он заявил нам, что покажет оную царю и принцессе и тогда мы получим указ. Я сказал ему, что мы боимся лишиться голов в случае ослушания. Он сказал мне, что к вечеру мы должны получить ответ, для чего велел оставить моего зятя – полковника Штрасбурга.

Вернувшись, я стал готовиться к отъезду и заявил полковникам и другим офицерам, кои пришли ко мне за советом, что невзирая ни на какой указ, который может быть здесь дан, я решился ехать и отправлюсь вечером. Посему все, и старшие и младшие, стали собираться.

Вечером мы выехали из Слободы, и уже стемнело, пока добрались до Яузского моста. Мы проехали еще 15 верст и покормили коней.

Сентября 5-го. С рассветом завтракали за 15 верст от Троицы, в 11 часов прибыли в монастырь и обратились к князю Борису Алексеевичу Голицыну, согласно приказу Мы подождали, пока его величество отобедает, а затем были допущены к целованию руки его величества, и каждый получил чарку водки из рук его величества. Его величество изволил осведомиться о нашем здравии и похвалить нас за немедленное прибытие по указу. Затем мы были отпущены и получили назначенные квартиры. Ночной порой мы встретили полковника Сергея Сергеева, который был послан с двумя людьми из каждого полка, дабы взять Фед. Шакловитого и его сообщников.

Наш отъезд в Троицу был кризисом сего дела, ибо все стали открыто высказываться в пользу младшего царя.

Сентября 6-го, пяти. Утром стрелец Оброска был приведен в оковах; он был допрошен и на очной ставке с Семеном Резановым сознался во всем.

В Москве принцесса известилась, что ей не позволят прибыть в Троицу, и была весьма недовольна, однако не соглашалась выдать Ф. Шакловитого. Посему стрельцы вечером явились в великом числе в замок или ко двору и, требуя аудиенции, получили оную. Они заявили, что пришли просить ее о выдаче Федьки Шакловитого, дабы могли доставить его с остальными в Троицу, согласно указу младшего царя. Сперва она говорила весьма решительно, отказываясь его выдавать и убеждая их не вмешиваться в дело между нею и братом, но хранить спокойствие. Не довольствуясь этим, они заявили ей, что если не смогут заполучить его, то будут вынуждены ударить в набат, то есть большой колокол тревоги, причем принцесса выглядела взволнованной. Тогда ее приближенные, опасаясь насилия и возмущения, сказали ей, что не стоит спорить в таком деле; если поднимется бунт, то многие лишатся жизни, так что лучше его выдать. Итак, она позволила себя убедить и велела выдать его.

Сего же дня бояре, имея указ явиться в Троицу, стали собираться, получив сперва дозволение. Кн. Вас. Вас. со своими наперсниками пребывал в Медведкове, где, известясь о выдаче Шакловитого стрельцам, был весьма потрясен и устрашен.

Сентября 7-го. Утром мы получили весть, что Шакловитый выдан и находится на пути в Троицу.

Явились несколько бояр и были допущены в присутствие его величества.

Около часа пополудни Фед. Шакло[витый] был доставлен и немедля допрошен перед боярами и советниками. Кое-что он признал, как то: он намеревался сжечь Преображенское и желал бы убрать с дороги мать младшего царя и других; он составил петицию для стрельцов, в коей те должны просить, дабы принцесса короновалась. Однако он отрицал, что когда-либо замышлял против жизни младшего царя. На очной ставке с капитанами он отверг все, кроме сказанного им на допросе, извиняясь кое в чем по недостатку памяти; так же поступил и когда перед ним предстали стрельцы. Наконец, под пыткой он уверял, что не знает ничего более, кроме сказанного прежде. Его долго держали подвешенным, но дали только шестнадцать сильных ударов кнутом. Он был передан одному стрелецкому полковнику для крепкой охраны.

Около 5 часов пополудни князь Василий Васильевич Голицын, а с ним боярин Леонтий Романович Неплюев, окольничий Венедикт Андреевич Змеев, думный дворянин Григорий Иванович Косагов [и] думный дьяк Емел. Игнат. Украинцев прибыли к вратам монастыря и не были допущены, но получили повеление ждать. По прошествии почти четверти часа им было объявлено: разойтись по своим жилищам и не выезжать без указа.

Вечером я проезжал мимо кн. Вас. Вас, который пребывал в некоторой меланхолии – не без причины.

Сентября 8-го, воскр. Фед. Шакловитый под угрозой новой пытки собственноручно написал отчет обо всем, что знает и в чем повинен; в своих показаниях он затрагивал кн. Вас. Вас. Гол. и еще одно лицо, так что было решено не истязать его снова.

9, понед. Поскольку гетман направляется сюда, ему послан указ подождать в Воздвиженском, за 10 верст от монастыря, пока не получит уведомление на приезд.

Вечером было послано за кн. Вас. Вас. и другими. Сперва в монастырь вызвали князя Вас. Вас. с сыном, кн. Ал. Вас.; взойдя на вершину лестницы через великое стечение народа, их встретил думный дьяк с небольшим свитком в руке и объявил: их ц. величества, приняв во внимание великое разорение, что он, кн. Вас., навлек на державу двумя большими походами, кои без какого-либо успеха совершил против крымских татар с большим ущербом для казны, а также что его посредством принцесса София Алексеевна приняла титул и правление державой и многие другие преступления его, как и его сына, указали конфисковать все его имущество и земли, а его самого с сыном и их семьями отправить в ссылку на Кольский остров³⁵, дабы пребывали там, доколе их величествам угодно.

Затем был вызван боярин Леонтий Ром. и у подножья лестницы выслушал свой приговор: в пору его долгого губернаторства в Севске он совершил много притеснений над народом и разорил Комарицкий округ, а властью тех, кто имел управление всеми делами в Москве (его друзей), все жалобы и способы к возмещению преграждались. Посему их величества указали конфисковать все его земли и имущество, а самого отправить в ссылку в Пустозерск. (Эти места ссылки позже заменены.) Потом вызвали Венедикта Анд. и объявили, что их величества повелели ему ехать в свое поместье в Костроме и оставаться там до дальнейшего указа. Думным было велено и пожаловано занимать свои места, как прежде.