Текст книги "Европа XXI века. Новые вызовы и риски"

Раздел II
Евросоюз: реальность и перспективы

Глава 6. Евросоюз в XXI в.: от триумфа к выживанию?

В 2016 г. история европейской интеграции пополнилась еще одной датой: 23 июня граждане Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии проголосовали с небольшим перевесом – 51,15 % против 48,85 % – за выход из Европейского союза. С того дня прошел год, однако бурные волны дискуссий и прогнозов, поднятые итогами референдума, накатываются одна за другой. Это надолго, и тому есть причины – масштаб и радикальность события, длительность «бракоразводного процесса», а в итоге неопределенность его последствий для Великобритании и для ЕС. Мнений высказано великое множество, и их разброс очень широк – от крайне негативных прогнозов до умеренно позитивных. К обстоятельному анализу «брекзита» и его последствий мы вернемся позже, а пока выскажем несколько общих соображений насчет того, что означает – и не означает – это событие.

«Брекзит» не является погребальным звоном по идее «Единой Европы». Оставаясь одной из самых влиятельных идей в сознании европейцев, она, однако, перестала быть доминантой, определяющей вектор движения европейских народов к «Соединенным Штатам Европы» или какой-то иной форме политической федерации/конфедерации, как это было с 1940-х гг. по начало XXI в. Теперь европеизму противостоит вышедший из тьмы национализм. Вернуться к Европе национальных государств невозможно. Поэтому в предстоящие десятилетия эти две идеологии будут постоянно конкурировать, и поиск баланса между общими и частными интересами европейских государств, как входящих, так и не входящих в ЕС, будет их постоянной «головной болью».

«Брекзит» не является началом конца Евросоюза – даже в том случае, если Великобритания действительно выйдет из него, и за ней, возможно, уйдут некоторые другие его члены. Есть как минимум десяток стран, прежде всего шесть государств-учредителей Европейских сообществ, а также ряд других стран, которые входят в ядро европейской интеграции. Их взаимозависимость, особенно в экономической и социальной сферах, очень высока и достаточно эффективна. Очевидно, что они предпримут максимальные усилия в целях консолидации и укрепления ЕС.

Наконец, «брекзит» не является началом новой эпохи в истории Евросоюза. Не будем задерживаться на характеристике всех этапов и результатов его развития[117]117
  Наиболее содержательный и полный анализ развития западноевропейской интеграции см. в книге: Шишков Ю. В. Интеграционные процессы на пороге XXI века. М.: НП «III тысячелетие», 2001. Главы 3 и 4. Краткую характеристику этапов развития Европейского сообщества см.: Борко Ю. А. Взаимосвязь процессов расширения и углубления европейской интеграции // Расширение Европейского союза и Россия. М.: Деловая литература, 2006. С. 11–42; Борко Ю. А. Уроки европейской интеграции // Большая Европа. Идеи, реальность, перспективы / Под общ. ред. Ал. А. Громыко, В. П. Фёдорова. М.: ИЕ РАН, Весь Мир, 2014. С. 206–222.


[Закрыть]. Осмысливая их, мы вправе сделать три вывода.

Во-первых, европейская интеграция состоялась благодаря уникальному совпадению нескольких благоприятствовавших факторов – региональных и глобальных. Они действовали во времена биполярной системы и холодной войны, а затем, по инерции, еще некоторое время, вплоть до середины первой декады нынешнего века.

Во-вторых, эпоха стремительного развития и беспрецедентных успехов европейской интеграции завершилась в 2004–2005 гг. Следующая декада вылилась в череду кризисов и лишь отчасти удавшихся попыток преодолеть их негативные последствия. С некоторыми из них ЕС пока не справился.

В-третьих, крутой поворот в динамике европейской интеграции имеет как объективные, так и субъективные корни. К первым следует отнести:

– кардинальные изменения на политической карте мира, происшедшие на рубеже 1980–1990-х гг., и обусловленный ими переход от биполярной системы международных отношений к их бессистемному и турбулентному состоянию;

– глобализацию экономики, на порядок увеличившую зависимость национальных хозяйств от перепадов мировой конъюнктуры;

– и последнее (по месту, но не по значению) – создание электронных средств информации и коммуникаций.

Что касается субъективного фактора, то его можно определить как инерцию мышления, сформировавшегося в эпоху динамичного развития интеграции. В 1990-е гг. и почти все следующее десятилетие руководству Евросоюза были присущи два изъяна: с одной стороны, переоценка своих сил, способности успешно решать поставленные задачи и преодолевать возникшие трудности, с другой – недооценка масштаба перемен внутри ЕС и в окружающем мире. Именно этим объяснялось то, что в начале 1990-х гг. была утверждена амбициозная стратегия одновременного углубления и расширения интеграции – строительства экономического и валютного союза (ЭВС) и принятия в свой состав 10 стран Центрально-Восточной Европы. Пока хозяйственная конъюнктура и социально-политические факторы оставались благоприятными, эта стратегия осуществлялась весьма успешно: создание ЭВС было завершено в 1999–2002 гг., восемь стран ЦВЕ были приняты в 2004 г., Болгария и Румыния – в 2007-м. Но как только внешние и внутренние условия ухудшились, качественная разнородность только что созданного Евросоюза-28 и асимметричность ЭВС проявились открыто, в виде целой серии кризисов[118]118
  Всесторонний анализ этого этапа истории ЕС см. в книге: Европейский союз в XXI веке: время испытаний / Под ред. О. Ю. Потемкиной (отв.), Н. Ю. Кавешникова, Н. Б. Кондратьевой. М.: Весь Мир, 2012. 652 с.


[Закрыть].

По сути, Евросоюз пребывает в перманентном кризисном состоянии. Не успевает он справиться с одним кризисом, как накатывается другой. От институционального (2005–2009 гг.) к финансово-экономическому (2008–2009 гг.), затем экономическая рецессия (2012–2013 гг.) и два нынешних – миграционный и кризис системы европейской безопасности. Их общим итогом стало ухудшение внутреннего климата в Евросоюзе, проявившееся двояким образом. С одной стороны, усилились разногласия между его государствами-членами, а также между его высшими органами и национальными правительствами, явно ослабла их солидарность. С другой стороны, почти во всех странах возрос разрыв между «верхами» и «низами», усилилось недоверие рядовых граждан к власти, тем большее, чем дальше она отстоит от них. Процессы и перемены последних лет высветили проблемы фундаментального характера, которые в предыдущую эпоху отсутствовали или находились в латентной стадии. Все они порождены или обострены названными выше глобальными процессами и переменами. Следствием глобализации стала резко возросшая зависимость и уязвимость Евросоюза от внешнего мира. В его «верхах» это осознали, пожалуй, после финансово-экономического кризиса, но в полной мере – в самое последнее время, под влиянием неудач в сфере внешней политики и безопасности, драматических событий на Украине и иммиграционного кризиса.

Фундаментальные проблемы, от решения которых зависит будущее ЕС, Европы и даже европейской цивилизации, сконцентрированы в трех сферах – экономике, безопасности (в широком смысле этого понятия), межэтнических и межконфессиональных отношениях. Порядок, в котором они расставлены, не определяет их относительную важность в развитии ЕС. На этот счет могут быть разные точки зрения, и их реальная значимость выяснится позже.

Вернемся к референдуму. Несмотря на изрядно похолодавший социальный и политический климат в ЕС, его итог был достаточно неожиданным и создал ситуацию полнейшей неопределенности. Более того, чем дальше, тем яснее становится его иррациональность и алогичность. Ведь британский премьер-министр Дэвид Кэмерон, инициировавший референдум, собирался использовать его как «страшилку» в переговорах с Еврокомиссией с целью добиться укрепления особых позиций Великобритании внутри ЕС. Ему это удалось. 19 февраля 2016 г. саммит ЕС одобрил документ, подтвердивший право его страны не участвовать в политической интеграции и в валютном союзе, а также сохранять автономию в иммиграционной политике[119]119
  Bulletin Quotidian European (BQE). 21.02.2016. № 11495–1 and 2; 24.02.2016. № 11497–1.


[Закрыть].

Теперь оставалось выиграть референдум, квалифицированно и понятно разъяснив гражданам выгоды достигнутого соглашения. Но правительство и лично премьер, а также политические и деловые круги, выступавшие за сохранение членства страны в ЕС, отнеслись к подготовке референдума в высшей степени безответственно, в отличие от сторонников «брекзита», лидеры которых продемонстрировали худшие образцы политической демагогии[120]120
  По словам Марии Слоним, давно проживающей в Великобритании, имеющей британское гражданство и участвовавшей в референдуме, «кампания шла довольно грязно. Сторонники Brexit очень напирали на проблему эмиграции. Это был жупел». См.: Грани времени. Расторгнутый Евросоюз. 24.06.2016 // [Электронный ресурс]. URL: http://www.svoboda.org/a/27789622.html. (Дата обращения: 11.07.2017).


[Закрыть]. В конечном счете большинство граждан голосовали не разумом, а эмоциями, руководствуясь преувеличенными страхами, предубеждениями и привычным недоверием к бюрократии – и своей, национальной, и брюссельской.

Д. Кэмерону пришлось уйти в отставку, а новому правительству во главе с Терезой Мэй, возглавившей одновременно консервативную партию, предстояло решить дилемму: следовать итогам референдума или оставаться в ЕС. Дело в том, что референдум имел рекомендательный статус, и решение оставалось за правительством, которое могло провести, как было предложено, повторный референдум. Правительство эту идею отвергло. Между тем повторные референдумы в странах ЕС – не новость. В 1992–1993 гг. датчане дважды голосовали по поводу ратификации Маастрихтского договора, в 2008–2009 гг. два референдума потребовалось для ратификации Лиссабонского договора Ирландией. Однако Т. Мэй заявила, что правительство, в соответствии с итогами референдума, официально уведомит Брюссель о выходе Великобритании из Евросоюза. Ответ из Брюсселя был незамедлительным: руководство ЕС уважает решение Лондона и готово начать переговоры об условиях выхода, как только получит официальное уведомление, желательно поскорее.

К переговорам, однако, не были готовы ни Лондон, ни Брюссель. Политики-популисты, возглавившие кампанию за выход, не удосужились разработать, пусть вчерне, выгодные для страны условия «бракоразводного процесса». Да они и не были способны к этому. Подготовить такие предложения предстояло новому правительству. Этим и объясняется, что официальное заявление о намерении Великобритании покинуть ЕС последовало лишь 29 марта 2017 г., через девять (!) месяцев после референдума. Саммит ЕС-27, состоявшийся 29 апреля, утвердил основные переговорные принципы. Сами переговоры планировалось начать лишь в конце мая. Более того, их старт фактически был отложен до всеобщих выборов в Великобритании 8 июня.

Лондону и Брюсселю предстоит определить модель будущих экономических и политических отношений. Варианты есть разные. А затем начать торг по сотням конкретных позиций и тысячам нормативных актов, регулирующих функционирование единого внутреннего рынка ЕС и других сфер его политики, из которых уходит Великобритания. Процесс трудный и длительный. Недаром в статье 50 Договора о Европейском союзе, определяющей процедуру выхода из него, на подготовку соответствующего соглашения отведено два года и предусмотрена возможность продления переговоров. Вероятно, так оно и будет.

И все это время страна будет находиться в состоянии неопределенности, которая в каком-то смысле хуже, чем кризис страны, так как неизвестно, к чему надо готовиться. В целом положение дел следует оценить как одно из самых тяжелых испытаний для страны за все послевоенные десятилетия[121]121
  Негативные последствия референдума всесторонне рассмотрены в статье: Бабынина Л. О. «Brexit means Brexit». Что означает выход Соединенного Королевства из Европейского союза? // Современная Европа. 2016. № 4.


[Закрыть].

Негативные последствия выхода из ЕС сильнее всего проявятся в двух областях: внешнеэкономических связях и внутриполитической ситуации. Судя по заявлениям Т. Мэй, главной целью правительства будет выход страны из единого внутреннего рынка ЕС и подписание соглашения о создании общей зоны свободной торговли (ЗСТ)[122]122
  См.: Grant Ch. Mrs May’s emerging deal on Brexit: not just hard, but also dififcult // [Электронный ресурс]. URL: http://www.cer.org.uk/publications/archive/ policy-brief/2017/mrs-mays-emerging-deal-brexit-not-just-hard-also-dififcult; Bulletin Quotidian European (BQE), № 11742 (Дата обращения: 11.07.2017).


[Закрыть]. Если подписать такое соглашение не удастся, восстановление таможенных барьеров резко ухудшит условия взаимной торговли между Евросоюзом и Великобританией. Урон понесут обе стороны, но доля ЕС в британском экспорте превышает 40 %, а доля его экспорта в Великобританию составляет 6–7 %, и этот ущерб может быть быстро компенсирован увеличением торговли ЕС с десятками стран. Если соглашение о ЗСТ будет подписано, условия взаимной торговли останутся такими же, как сейчас, но обе стороны понесут урон, обусловленный ухудшением условий деятельности компаний и банков на территориях друг друга. Однако Великобритания потеряет гораздо больше, поскольку в транснациональных связях британских компаний и банков Евросоюз занимает более важное место, чем она – в транснациональных связях компаний и банков стран ЕС, особенно Германии, Франции и Италии. Чувствительным будет и выход страны из 36 торговых соглашений между ЕС и 58 государствами, предоставившими его товарам льготный доступ на их рынки. На заключение преференциальных торговых соглашений у Лондона уйдет не один год.

В прессе появилось множество оценок общей суммы потерь Великобритании. «Таймс» (11.10.2016), ссылаясь на правительственные документы, сообщила, что, по оценкам британских экспертов, ее потери составят от 47 до 82 млрд долл. Председатель Еврокомиссии Жан-Пьер Юнкер привел другую сумму ее потерь – 58 млрд евро[123]123
  Bulletin Quotidien Europe. № 11753, 25.03.2017, point 29.


[Закрыть]. В общем, как ни считай, потери Великобритании исчисляются десятками миллиардов в любой из трех валют – евро, долларах или фунтах стерлингов.

Негативными являются и внутриполитические последствия «брекзит». Перечислим их:

– будущее Шотландии в Соединенном Королевстве, которая проголосовала против его выхода из ЕС и готовится, по решению ее парламента, определить свою судьбу на повторном референдуме о выходе из Великобритании до весны 2019 г.;

– крайне опасная эволюция отношений в треугольнике Великобритания – Северная Ирландия – Ирландия, ибо «брекзит» неизбежно влечет за собой восстановление таможенной границы между двумя частями Изумрудного острова и отмену свободного передвижения ирландцев через нее;

– будущее Гибралтара, население которого также проголосовало против выхода из ЕС и, не исключено, пожелает присоединиться к Испании в статусе ее провинции;

– раскол в обществе и дестабилизация партийно-политической системы, которые могут усилиться, если и когда экономические последствия «брекзита» отрицательно скажутся на уровне жизни широких слоев населения.

Противопоставить негативным последствиям «брекзита» какие-либо позитивные эффекты его адепты не могут, кроме как восстановление абсолютного государственного суверенитета. Но и здесь их, вероятно, ждет разочарование. Стремясь минимизировать экономические потери, нынешнее и будущие правительства будут искать варианты «мягкого» развода, чтобы сохранить какие-то преференции в экономических отношениях с Евросоюзом. В общем, Великобритании предстоят нелегкие времена.

Референдум не пройдет бесследно и для Евросоюза. Три вопроса возникают в связи с его результатами: какой ущерб нанесет Евросоюзу выход Великобритании и вызовет ли он «эффект домино»? Какие уроки надо извлечь из британского референдума? Каково будущее ЕС и что надо предпринять для его сплочения и дальнейшего развития?

Негативные для него последствия более или менее очевидны. В их числе:

– названные выше экономические потери. В целом для ЕС, как уже было отмечено, они будут не столь значительны, как для Великобритании, но для ряда стран – Дании, Швеции и особенно для Ирландии, которые наиболее тесно связаны с ее экономикой, ущерб будет чувствительным;

– сокращение удельного веса ЕС в мировой экономике. Британская экономика – вторая после Германии; ее доля в ВВП Евросоюза составляет 16 %, в его экспорте – 13 %, вклада Великобритании в его бюджет – 8,3 %. Экономический потенциал Союза в составе 27 государств значительно уменьшится, и это ослабит его позиции в мировом хозяйстве.

– ослабление позиций Евросоюза как одного из основных субъектов мировой политики, что, по мнению многих экспертов, существенно уменьшит его способность влиять на ход событий как в Европе и прилегающих к ней регионах, так и в глобальном масштабе;

– самым опасным негативным последствием выхода Великобритании, которое дало знать о себе, как только стали известны результаты референдума, является растущее влияние радикальных националистических партий, рвущихся к власти и готовых организовать свой «развод». Эта тенденция проявилась едва ли не в половине государств – членов ЕС. Вызовет ли она «эффект домино» – предмет дискуссий. Во всяком случае, такая угроза возникла и может усилиться, как только выход Великобритании станет явью.

Так выглядят негативные последствия «брекзита» в настоящее время. Через два-три года они могут измениться либо в худшую, либо в лучшую сторону. Это будет зависеть от многих факторов. Какие уроки следует извлечь Евросоюзу из британского референдума? Ответим коротко. Первый урок состоит в том, что недооценка эволюции массового сознания, в том числе настроений «человека с улицы», может обернуться политическим поражением. Согласно проводимым в ЕС опросам общественного мнения, уровень доверия европейских граждан к брюссельской евробюрократии резко снизился. Весной 2007 г. Евросоюзу, то есть его высшим институтам, доверяли 57 % респондентов, осенью 2016 г. – 36 %[124]124
  Eurobarometer. Autumn 2016. № 86. P. 14.


[Закрыть]. Этот фактор не мог не сказаться на итоге референдума. Следовательно, надо искать новые формы коммуникаций между национальными и наднациональными институтами в ЕС, с одной стороны, и рядовыми гражданами – с другой.

Второй урок заключается в том, что в распределении функций между государствами-членами и высшими органами ЕС возник явный дисбаланс. Нынешнее разделение между двумя уровнями принятия решений было установлено Лиссабонским договором, действующим с декабря 2009 г. В последующие пять-шесть лет, в ходе борьбы с экономическим кризисом и его негативными последствиями, роль Евросовета и Еврокомиссии значительно возросла, и после того как Евросоюз вышел из критической ситуации в экономике, национальные власти ряда стран почувствовали себя ущемленными.

В июне 2013 г. голландское правительство направило в парламент страны доклад о применении принципа субсидиарности в ЕС. В сопроводительном письме оно отметило, что «время для все более тесного союза во всех областях действий осталось позади» и что действия на европейском уровне следует предпринимать только в случае необходимости и в интересах участвующих государств[125]125
  Bulletin Quotidien Europe. 26.06.2013. № 10874.


[Закрыть]. Такую позицию поддерживают в столицах ряда других стран (помимо Лондона, в Будапеште, Варшаве, Праге и т. д.). Референдум – сигнал к тому, что надо предпринимать практические меры с целью устранения этого дисбаланса.

И последнее: минимизации негативных последствий выхода Великобритании из ЕС может способствовать прогресс в решении упомянутых выше фундаментальных проблем – в экономике, безопасности, межэтнических и межконфессиональных отношениях. Начнем с первой из них.

Серьезность возникшей проблемы – как противостоять тенденции к сокращению доли и роли Европы в мировой экономике – встревожила западноевропейские деловые и политические «верхи» в конце прошлого века. К этому времени выяснилось, что Евросоюз не только удручающе отстает от группы динамично развивающихся стран Азии и Латинской Америки, но и потерял преимущество в темпах экономического роста по сравнению с США. В 2000 г. саммит ЕС утвердил в Лиссабоне 10-летнюю программу создания к 2010 г. «самой мобильной и конкурентоспособной экономики, основанной на знаниях»[126]126
  Lisbon European Council 23 and 24 March (2000). Presidency Conclusions. См.: [Электронный ресурс]. URL: http://www.europarl.europa.eu/summits/lis1_en.htm (Дата обращения: 11.07.2017).


[Закрыть]. Но ее нереальность выявилась еще до экономического кризиса, который окончательно добил ее.

В самые острые годы кризиса (2008–2009 гг.) национальные правительства и высшие институты ЕС действовали по принципу «не до жиру, быть бы живу». Многие сотни миллиардов евро и долларов были затрачены на то, чтобы спасти от банкротства банковскую систему и десятки тысяч предприятий реального сектора, замедлить, насколько возможно, рост безработицы, сокращение доходов трудящихся и поддержать потребительский спрос. В итоге почти во всех странах ЕС резко выросли дефициты бюджетов и внешний государственный долг. Поэтому при первых же признаках возобновления экономического роста, по рекомендации Еврокомиссии и решению Евросовета, была введена в действие жесткая рестриктивная политика с целью снизить до установленных ранее нормативов дефициты национальных бюджетов (3 % ВВП) и внешней задолженности государств (60 % ВВП). Шести странам (Греции, Ирландии, Португалии, Венгрии, Латвии и Румынии), оказавшимся под угрозой дефолта, общими усилиями ЕС и МВФ была оказана экстренная финансовая помощь. Греция и сейчас остается страной с угрожающим внешним долгом (свыше 170 % национального ВВП), «больной» экономикой и сомнительной пропиской в еврозоне.

Итоги политики ЕС, направленной сначала на преодоление кризиса, а затем на преодоление его отрицательных последствий и возобновление экономического роста, отражены в табл. 6.1.

Таблица 6.1

ЕС. Динамика некоторых экономических показателей (в %)

* 2017–2018 – прогноз.

Источник: The European Economic Forecast – Spring 2016, Autumn 2016, Statistical Annex. См.: [Электронный ресурс]. URL: http://ec.europa.eu/economy_finance/publications/eeip/pdf/ ip020_en.pdf.

Дефицит бюджета в 2007–2011 гг.: The European Economic Forecast – Autumn 2012.

ЕС преуспел в снижении дефицитного бюджета до установленного норматива, но заплатил за это двухлетней рецессией (2012–2013 гг.). Напротив, уровень государственных долгов не только не снизился, но продолжал расти вплоть до 2014 г. и лишь после этого начал снижаться, однако черепашьими темпами. В ряде стран он превышает 100 % ВВП. Уровень безработицы начал падать с 2014 г., но, согласно прогнозам, в 2018 г. будет все еще выше, чем в 2007 г., накануне мирового экономического кризиса. Экономический рост продолжается четвертый год, но задача увязки финансовой стабилизации с устойчивым ростом на политически и социально приемлемом уровне 2,5–3 % в год остается головоломкой для большинства государств-членов, для еврозоны и ЕС в целом. По темпам роста ВВП ЕС по-прежнему отстает и от США, и особенно от развивающихся стран. Большинство государств-членов испытывают трудности на мировых рынках. За последние 10 лет (2007–2016 гг.) у 14 стран-членов (включая Великобританию и Францию) сальдо торгового баланса было полностью или преимущественно отрицательным, у 11 стран (включая Германию и Италию) – положительным[127]127
  The European Economic Forecast – Spring 2016, Statistical Annex. См.: [Электронный ресурс]. URL: http://ec.europa.eu/economy_finance/publications/eeip/pdf/ ip020_en.pdf. (Дата обращения: 11.08.2017).


[Закрыть]. Нельзя не увидеть связи между недостаточным экспортным потенциалом большинства стран ЕС и динамикой рейтинга их конкурентоспособности: в течение 2007–2016 гг. он снизился у 16 стран ЕС (в том числе Франции), повысился – у 11, не изменился у Германии[128]128
  The Global Competitiveness Report 2014–2015. См.: [Электронный ресурс]. URL: http://www.liberinellagora.it/wp-content/uploads/2014/09/WEF_GlobalCompetitivenessReport_2014-15-part-1.pdf (Дата обращения: 11.08.2017).


[Закрыть].

В Брюсселе и столицах стран ЕС уже несколько лет идут дискуссии о том, как совместить рестриктивную политику с мерами стимулирования экономического роста и выполнением обширных социальных программ, рожденных во времена становления политики «государства благосостояния». Главными оппонентами стали две страны, с 1950-х гг. игравшие роль сдвоенного локомотива европейской интеграции. Теперь они оказались на разных полюсах – Германия, с ее положительными показателями роста ВВП, внешней торговли, сальдо торгового баланса и другими свидетельствами здоровой экономики, и Франция с минусовыми показателями по тем же параметрам. Берлин выступал за продолжение политики жесткой экономии и финансовое оздоровление, Париж – за смягчение этой политики и стимулирование экономического роста. Активнейшую роль в продвижении этого курса играл президент Франции Франсуа Олланд. Его позицию поддержало большинство стран ЕС, находившихся по своим экономическим показателям ближе к Франции, нежели к Германии.

Принятие курса ЕС на стимулирование экономического роста связано с именем нового председателя Еврокомиссии Жан-Клода Юнкера, неоднократного премьер-министра Люксембурга и, несомненно, политика европейского масштаба. Избранный на этот пост в ноябре 2014 г., он сразу же приступил к подготовке программы, главная задача которой состояла в стимулировании инвестиционного процесса и структурных реформ в экономике стран ЕС. 18 декабря Евросовет одобрил программу Комиссии, включая создание Европейского фонда стратегических инвестиций (ЕФСИ), с целью мобилизовать в течение 2015–2017 гг. 315 млрд евро для финансирования перспективных инновационных проектов, представляющих общий интерес для Евросоюза или группы его государств-членов[129]129
  Bulletin Quotidien Europe. 27.11.2015. № 11439, point 19; The European Fund for Strategic Investments. См.: [Электронный ресурс]. URL: https://era.gv.at/ directory/222 (Дата обращения 11.08.2017).


[Закрыть]. Официально Фонд учрежден в июле 2015 г. Приоритетными сферами его инвестиционной деятельности являются: стратегическая инфраструктура в цифровых технологиях, транспорте и энергетике; образование, исследования и инновации; производство возобновляемой энергии и эффективное использование ресурсов; поддержка малого и среднего бизнеса. С момента своего основания по конец 2016 г. ЕФСИ начал финансирование инвестиционных проектов во всех странах Союза на общую сумму 138,3 млрд евро[130]130
  [Электронный ресурс]. URL: https://ec.europa.eu/commission/priorities/jobs-growth-and-investment/investment-plan_en (Дата обращения 11.08.2017).


[Закрыть]. Первых существенных результатов его усилий, как и всего нового экономического курса ЕС, следует ожидать не ранее конца нынешнего десятилетия.

Что касается общей экономической стратегии ЕС, то в марте 2010 г. Евросовет одобрил программу «Европа 2020», целью которой объявлен «умный, устойчивый и инклюзивный рост»[131]131
  European Council (24/25 March 2011) – Conclusions // Europe/Documents, № 2550. Supplement to BQE, № 10345, 26.03.2011. Слово «инклюзивный» (inclusive) подразумевает рост, ориентированный на повышение занятости и уменьшение бедности.


[Закрыть]. Ключевым фактором для создания инновационной экономики, ускорения темпов ее роста и повышения конкурентоспособности является существенное увеличение расходов на науку и технологию, а также резкое сокращение времени между научно-техническими достижениями и их внедрением в производство. И в том, и в другом Европа все еще значительно отстает от США и Японии, обогнала ее Южная Корея, заметно приблизился Китай. Европейский бизнес в целом менее мобилен и более осторожен в реализации инновационных проектов, чреватых риском.

Но дело не только в этом. Для повышения конкурентоспособности европейской экономики надо решиться на проведение непопулярных реформ, включая пересмотр социальных стандартов, сокращение доли социальных расходов в государственных бюджетах и т. п. В ряде стран ЕС такие попытки уже предпринимались. Население отвечало на них массовыми акциями, за которыми следовали правительственные кризисы и досрочные выборы парламентов. Возвращаться к временам социальной нестабильности не желают ни политические «верхи», ни деловые круги, ни население.

Тормозит реализацию экономической стратегии ЕС и большой разрыв в национальных уровнях развития. Процесс экономической конвергенции, наблюдавшийся в 1990-е и первой половине 2000-х гг., с наступлением кризиса прекратился. Возобновится ли он, когда и как интенсивно – мы не знаем.

И последнее по месту, но не по значению: осуществлению экономической стратегии ЕС не могут не вредить два острейших кризиса – европейской безопасности и иммиграционный. Так что решение фундаментальной задачи – отстоять и по возможности упрочить место Европы в мировой экономике – надолго войдет в число важнейших направлений деятельности Евросоюза.