Текст книги "Европа XXI века. Новые вызовы и риски"

Европеизация – неотъемлемая и постоянно функционирующая составляющая интеграционного процесса. Государства ЕС, участники Европейского экономического пространства, члены ЕАСТ, страны-кандидаты и даже внешние партнеры подвергаются ее воздействию вне зависимости от собственного желания; таким образом, европеизация – объективная реальность европейской интеграции. Каждый интеграционный формат в различной степени подвержен процессам европеизации, чем выше уровень вовлеченности стран ЕС и стран-партнеров в интеграционные проекты Европейского союза, тем, очевидно, большее влияние на них оказывает европеизация.

Понятие европеизации многогранно и многовекторно, существуют различные направления ее реализации[161]161
  См., например: Olsen J. The Many Faces of Europeanization // JCMS. 2002. Vol. 40 № 5. Р. 921–952; Radaelli С. The Europeanization of Public Policy’ // The Politics of Europeanization / ed. by K. Featherstone and C. M. Radaelli. Oxford: Oxford University Press. 2003; Risse Т., Cowles М., Caporaso J. Europeanization and Domestic Change: Introduction // Transforming Europe. Europeanization and Domestic Change / ed. by M. Green Cowles, J. Caporaso, T. Risse. Ithaka, London.: Cornell University Press. 2001.


[Закрыть]. В научной литературе для характеристики влияния Европейского союза также используют термин EU-ization[162]162
  Wallace H. Europeanization and Globalization: Complementary or Contradictory Trends // New Political Economy. 2000. Vol. 5. № 3. P. 369–382.


[Закрыть]. В целом европеизация понимается как двусторонний процесс, который подразумевает эволюцию институтов ЕС, оказывающих влияние на внутреннее развитие государств-членов. С одной стороны, нормы, правила и практики, устанавливаемые институтами Европейского союза, влияют на политические структуры и процессы в государствах-членах (движение сверху вниз – «top down»), а с другой стороны, сами государства ЕС оказывают значительное влияние на формирование упомянутых норм, правил и практик через трансляцию своих интересов на наднациональный уровень (движение снизу вверх – «bottom-up»)[163]163
  Börzel Т. Pace-Setting, Foot-Dragging and Fence-Sitting: Member State Responses to Europeanization // JCMS 2002. Vol. 40. № 2, Р. 193.


[Закрыть].

Если введение норм, правил и практик ЕС на национальном уровне требует серьезных трансформаций или не полностью отвечает интересам государства, страны – члены ЕС стараются минимизировать затраты на их реализацию[164]164
  Ibidem. P. 194.


[Закрыть]. Возможностей для такой минимизации несколько: блокирование или затягивание принятия и имплементации правовых актов, продвижение интересов государства при разработке правовых актов или общих подходов и концепций, создание внутренних коалиций из нескольких государств для продвижения общих интересов или блокирования/трансформации предложенных проектов.

Исследователи разделяют жесткую и мягкую европеизацию[165]165
  Radaelli C. The Europeanization of Public Policy. Op. cit. P. 30.


[Закрыть], говоря о ее «двух лицах»[166]166
  Mair P. The Europeanization Dimension // Journal of European Public Policy. 2 April 2004. № 11. P. 340–341.


[Закрыть]. Изменения, происходящие в государствах-членах и странах-кандидатах, становятся результатом совместного воздействия методов жесткой и мягкой европеизации.

Жесткая европеизация проявляется в трансфере правил, норм, процедур и политических парадигм со стороны ЕС государствам-членам. Примером жесткой европеизации можно считать имплементацию права ЕС в национальное право государств-членов. Вторичное законодательство ЕС (регламенты, директивы, решения) не требует ратификации на национальном уровне. Таким образом, после принятия закона на уровне ЕС государства-члены обязаны осуществить его транспозицию в национальное право, если речь идет о директивах, или он применяется сразу, если это регламент или решение. Комиссия отслеживает процесс имплементации директив и может обратиться в Суд ЕС, если государства-члены осуществляют его не полностью или не вовремя.

Мягкая европеизация подразумевает трансфер стиля поведения, умение разделять ценности, доверять и сотрудничать с партнерами по Европейскому союзу, самоадаптацию. К мягкой европеизации можно также отнести «горизонтальный» процесс взаимодействия между государствами – членами ЕС[167]167
  Radaelli С., Pasquier R. Conceptual Issues // Europeanization: New Research Agendas / ed. by P. Graziano, M. Vink. London: Palgrave Macmillan, 2008. Р. 37–39.


[Закрыть], в том числе через метод открытой координации[168]168
  Кавешников Н. Ю. Методы управления в Европейском союзе // Мировая экономика и международные отношения. 2015. № 8. С. 50.


[Закрыть], сравнение и заимствование удачных практик.

Безусловно, влияние процессов европеизации на различные страны ЕС неодинаково и различается в зависимости от государства и направления сотрудничества. Но общим моментом становится изменение функций национального государства в рамках членства в Европейском союзе. При этом необходимо отметить, что государства-члены не только теряют часть полномочий, отдавая их на наднациональный уровень, и подчиняются общим правилам ЕС, но и приобретают новые возможности для продвижения собственных интересов, стараясь сделать их частью общих правил ЕС и таким образом максимизировать возможные бонусы от членства в ЕС и процесса европеизации. Важно отметить, что возможность продвижения своих приоритетов на наднациональный уровень появилась не только у самих государств, но и у различных групп интересов, которые объективно участвуют в формировании национальных или корпоративных преференций. В этих условиях государство становится проводником их интересов на наднациональный уровень.

Часто сталкиваются не только наднациональный и национальные интересы, но и различные приоритеты государств-членов, которые они продвигают на наднациональный уровень. Одной из таких точек столкновения стала общая либерализация экономики и правил функционирования различных областей сотрудничества в ЕС. Страны с различным типом регулирования национальной экономики ищут баланс между выгодой и затратами, транслируя свои приоритеты на наднациональный уровень. Навязывание высоких производственных и социальных стандартов государствам-членам с низким уровнем регулирования экономики позволяет поддерживать конкурентоспособность сильно зарегулированных стран. С другой стороны, либерализация рынков, идущая в ЕС, открывает новые возможности для производителей из стран с менее жестким режимом экономического управления, позволяя компенсировать введенные стандарты. Страны с высокой степенью регулирования экономики добиваются гармонизации своих высоких социальных и экологических стандартов на уровне ЕС, где они часто встречают сопротивление стран с более низким уровнем развития (догоняющих стран), которые хотели бы избежать лишних обязательств и использовать свои конкурентные преимущества[169]169
  Börzel T. How the European Union Interacts with Its Member States // The Member States of the European Union / ed. by S. Bulmer, Ch. Lequesne. Oxford: University Press. P. 62–63.


[Закрыть]_{. Не всегда со}впадают интересы и у экономических лидеров ЕС. Так, Великобритания, обладающая одной из наиболее открытых экономик в ЕС, всегда активно продвигала принципы либерализации и дерегулирования в экономике на наднациональном уровне. С другой стороны, Франция, традиционно защищающая национальных производителей, добилась, чтобы из преамбулы Лиссабонского договора было изъято положение о том, что одной из целей развития ЕС является свободная и неискаженная конкуренция.

Очевидны противоречия между странами и при реализации экологической политики ЕС. «Северные» (Дания, Нидерланды, Германия, Швеция, Финляндия, Австрия) страны настаивают на гармонизации на уровне ЕС экологических норм, соответствующих их собственным жестким стандартам, для того, чтобы избежать невыгодной конкуренции для своей промышленности и изменений в собственном законодательстве. Таким образом, эти страны формируют экологическую политику ЕС в соответствии со своими экологическим восприятием и экономическими интересами[170]170
  Ibidem. P. 63.


[Закрыть]. В то же время южные и восточные страны Евросоюза вынуждены нести высокие затраты, адаптируя свое законодательство, стандарты и восприятие в соответствии с нормами ЕС. Приведенные примеры позволяют говорить о соперничестве различных национальных моделей управления на наднациональном уровне[171]171
  Eising R., Kohler-Koch B. Governance in the European Union. A Comparative Assessment // The Transformation of Governance in the European Union / ed. by B. Kohler-Koch, R. Eising. P. 271.


[Закрыть].

Государства-члены также выносят на наднациональный уровень решение вопросов, которые не могут быть, в силу масштабов и сложности, эффективно решены на национальном уровне. Например, борьба с трансграничной организованной преступностью, предоставление убежища, борьба с загрязнением окружающей среды.

Наиболее очевидно влияние европеизации в движении «сверху вниз», то есть в том, как нормы, правила и практики, устанавливаемые институтами Европейского союза, влияют на политические структуры и процессы в государствах-членах и на их полномочия. Представляется верным утверждение, что «однажды согласившись на создание автономного наднационального органа власти, обладающего законодательными полномочиями, государство лишается возможности игнорировать или не исполнять принятые этим органом решения»[172]172
  Кузнецова Е. Ускользающий суверенитет: статус-кво против идеологии перемен. М.: АРГАМАК-МЕДИА, 2013. C. 82.


[Закрыть]. Важную роль здесь играют процедура принятия решений и правила имплементации законодательства.

Можно выделить несколько направлений влияния европеизации на процесс принятия решений внутри государств-членов в рамках их адаптации к нормам и правилам ЕС. Во-первых, европеизация ведет к уменьшению инклюзивности в процессе принятия решений, ограничивая возможности долгого согласования внешнеполитических решений с парламентом и негосударственными акторами. Во-вторых, европеизация влияет на распределение сил между органами управления государства, повышая значимость исполнительной власти. В-третьих, европеизация влияет на уровень конфликтности в ходе принятия решений, снижая его[173]173
  Jurje F. Europeanization and New Member States. A Comparative Social Network Analysis. Routledge, 2013. P. 8–9.


[Закрыть].

Европеизация, или EU-ization, стала объективной реальностью и для стран, не входящих в ЕС, но участвующих в различных интеграционных проектах. Однако степень влияния европеизации на эти страны сильно различается. Здесь речь идет в первую очередь о движении сверху вниз, то есть о трансляции норм и правил ЕС в страны-партнеры. Возможности влияния стран, не входящих в ЕС, на формирование упомянутых норм, правил и практик через трансляцию своих интересов на наднациональный уровень (движение снизу вверх) существенно ограничены или отсутствуют совсем.

Особый случай европеизации – адаптация стран-кандидатов к нормам и правилам ЕС. В данном случае влияние ЕС и его требования к будущим членам велики. Страны-кандидаты вынуждены выполнять обязательства по полной имплементации правовых норм ЕС и адаптации национальных правовых систем. После присоединения к ЕС этот процесс не заканчивается, новички остаются под пристальным вниманием Комиссии, подгоняя свои политические, экономические, административные и управленческие системы под требования ЕС. Кроме того, вновь вступившие государства должны быть готовы принять неписаные нормы поведения в рамках институтов ЕС, научиться вести переговоры, транслировать свои интересы на наднациональный уровень, использовать преимущества и возможности, предоставляемые Европейским союзом, для развития стран и повышения уровня жизни граждан. Для многих стран-кандидатов процесс адаптации к нормам и правила ЕС стал важным фактором внутренней стабилизации и модернизации. Для менее развитых экономически стран финансовая поддержка со стороны ЕС в достижении более высоких стандартов управления и уровня жизни через принятие норм и правил ЕС может рассматриваться как модернизационный процесс и принятие западноевропейской модели развития[174]174
  Harmsen R., Wilson T. M. Introduction: Approaches to Europeanization // Yearbook of European Studies. 2000. № 14. P. 13–26.


[Закрыть]. В качестве успешных примеров такой европеизации можно привести случаи Ирландии, Португалии и стран Центральной и Восточной Европы.

Для государств ЕЭП, не членов ЕС, влияние европеизации также достаточно высоко, особенно в отношении жесткой европеизации. Согласившись на приоритет институтов ЕС в рамках Единого внутреннего рынка и шенгенских правил, Норвегия, Исландия и Лихтенштейн обязаны инкорпорировать принятое в ЕС законодательство, изменяя, таким образом, свою хозяйственно-экономическую и отчасти политическую структуру. Передав значительную часть национального суверенитета на уровень ЕС, три страны подвергаются воздействию решений ЕС, которые трансформируют и процедуру принятия решений в самих странах. Формат ЕЭП нельзя рассматривать как демократический для этих государств, поскольку законы ЕС инкорпорируются в право трех стран ЕАСТ в обход национальных органов, обычно участвующих в законотворческом процессе. Однако это не вызывает сильного раздражения ни в обществе, ни в политической элите. Например, среди норвежского населения сформировалась значительная проевропейская прослойка (более 60 % населения), которая поддерживает существующий формат отношений. Однако идею полного членства в ЕС отвергают около 70 % норвежцев[175]175
  EUobsever. 1 July 2016. [Электронный ресурс]. URL: https://euobserver.com/ news/134134 (Дата обращения: 02.06.2017).


[Закрыть]. Соответственно, существуют четкие пределы влияния ЕС в странах ЕЭП.

У Норвегии и Исландии, помимо возможности участвовать в процессе обсуждения будущих законодательных актов, есть еще один нестандартный канал транслирования своих интересов на наднациональный уровень ЕС. Поскольку страны Северной Европы объединены в рамках Северного совета, на субрегиональном уровне вырабатываются консолидированные подходы и решения, которые потом через государства – члены ЕС (Данию, Швецию и Финляндию) транслируются на наднациональный уровень. Таким образом, Норвегия и Исландия опосредованно влияют и на принятие решений в ЕС, а не только на их разработку.

Для Швейцарии влияние процессов европеизации ограничено в большей степени. У страны нет обязательств по автоматической транспозиции законодательства ЕС, влияния на принятие решений внутри страны Европейский союз практически не оказывает в силу специфики швейцарского политического устройства. И все же часть национального суверенитета страна передала на наднациональный уровень в рамках шенгенского сотрудничества. Кроме того, Швейцария обязана менять свое законодательство для соответствия нормам ЕС в тех областях, где заключены двусторонние соглашения. Таким образом, определенное влияние жесткой европеизации присутствует и в отношении Швейцарии. Каналов лоббирования своих интересов у страны немного, только в рамках ведущихся переговоров о реформировании формата отношений.

После выхода Великобритании из ЕС будет происходить уникальный процесс деевропеизации страны, поскольку британское руководство намерено отказаться от применения законов ЕС. За 43 года членства в ЕС Великобритания оказалась тесно связана с Союзом не только в экономическом, но и в правовом отношении через применение законодательных норм ЕС на территории страны. Регламенты ЕС представляют собой законы прямого действия и в момент выхода Великобритании из ЕС перестанут работать на ее территории. Директивы ЕС, как рамочные законы, напротив, требовали пересмотра или адаптации к ним уже имеющегося национального права, поэтому останутся в действии до их отмены парламентом. Таким образом, после выхода из состава Союза британский парламент будет вынужден пересмотреть тысячи законодательных актов и восполнить образовавшиеся лакуны. Кроме того, выход из ЕС означает, что Великобритания выйдет из-под действия общей торговой политики ЕС и будет заново заключать торговые соглашения в рамках ВТО. Однако в зависимости от будущего формата сотрудничества Соединенному Королевству придется оставить большую или меньшую часть права ЕС в действии. В частности, выдвинутые ЕС требования о соблюдении прав граждан ЕС, проживающих в Великобритании, и британцев, проживающих в других странах ЕС, очевидно, должны соответствовать нормам Единого внутреннего рынка ЕС, хотя бы на переходный период. Создание зоны свободной торговли предполагает наличие общих стандартов. А для получения «широкого», как того хочет британское правительство, доступа британских товаров и услуг на рынок ЕС они должны отвечать принципу взаимного признания, согласно которому в ЕС обеспечивается одинаковая степень защиты прав потребителей, безопасности товаров и услуг, окружающей среды, охраны труда и т. д. В итоге деевропеизация будет осуществлена частично, а возможность Великобритании влиять на нормы и правила ЕС будет зависеть от будущего формата отношений, но, вероятно, станет минимальной.

Европеизация – перманентно функционирующий процесс, однако есть объективные пределы ее влияния. Одним из ограничителей европеизации выступает общественное мнение в странах, оказавшихся под ее воздействием. Референдумы, проводимые по острым вопросам развития европейской интеграции, часто становятся тормозом интеграционных процессов. Негативные результаты референдумов в отношении углубления интеграции или большей вовлеченности в нее отдельных стран могут быть обусловлены как популистской риторикой о потере национального суверенитета, так и вполне практическими соображениями. Однако в итоге интеграционный процесс замедляется, воздействие европеизации, особенно в направлении «сверху вниз» сокращается. С другой стороны, начинает работать обратный тренд «снизу вверх», ЕС получает мощный импульс для корректировки своего развития.

Развитие же различных форматов интеграционного сотрудничества в Европе в настоящее время стало объективной реальностью, поскольку не все европейские государства готовы быть полноценными членами ЕС, отдавая всё большие полномочия на наднациональный уровень. Однако необходимость взаимодействия с Европейским союзом не вызывает сомнений ни у кого. Государства – члены ЕС, даже Великобритания, страны ЕЭП и ЕАСТ, страны-кандидаты имеют разный уровень вовлеченности в интеграционные процессы, соответственно, различается и степень воздействия ЕС на них. Попытки найти баланс между национальными интересами и объективной необходимостью сотрудничества порождают гибкие решения со стороны ЕС как в отношении государств-членов, так и стран-партнеров. Одновременно участие в интеграционных проектах и принятие правил Евросоюза выравнивает политический и экономический ландшафт, упрощает взаимодействие по широкому спектру проблем.

Глава 8. Строительство инновационного союза

Воплощение в жизнь комплексной программы социально-экономического развития Европейского союза, получившей наименование Лиссабонской стратегии, характеризуется сегодня расстановкой ряда новых акцентов, среди которых первостепенное значение уделено активной поддержке скорейшего перевода экономики на инновационную модель развития. Принята новая, третья версия этой стратегии, именуемая «Европой 2020». Она ориентирована на достижение к концу текущего десятилетия «умного, устойчивого и всеобъемлющего роста».

Главный инструмент реализации этой стратегии – запущенная в 2014 г. новая семилетняя рамочная программа научных исследований и инноваций «Горизонт 2020» с кумулятивным бюджетом в 80 млрд евро. Она стала преемницей окончивших свое действие рамочных программ поддержки научных исследований ЕС. Для поддержки этой программы сформулированы и реализуются флагманские инициативы – приоритетные направления, концентрация усилий на которых призвана поддерживать намеченные инновационные преобразования. Наиболее значимые из них – комплекс мероприятий по формированию Инновационного союза. Рассмотрению достижений, а также основных мотивов и перспектив этих усилий и посвящено дальнейшее изложение.

Активизация инновационной деятельности ЕС, европейских национальных правительств и бизнеса вызвана существенным обострением международной конкурентной борьбы за выход в первых рядах на очередную восходящую волну следуещего длинного экономического цикла. В ходе развертывания этой борьбы формируется новый инновационный технико-экономический уклад. В Евросоюзе в полной мере осознают, что запаздывание в достижении этой цели чревато отставанием в обновлении экономики со всеми вытекающими негативными последствиями для социально-экономического развития, включая невозможность преодоления текущего структурного кризиса. А это особенно актуально для Западной Европы, учитывая ее отставание от лидеров по важнейшим показателям инновационного развития.

Реализация конкретных мер, осуществленных в рамках первых версий Лиссабонской стратегии, оказалась во многом результативной. Однако при рассмотрении инновационной динамики стран Евросоюза в последние годы на базе комплекса применяемых для ее оценки общепринятых показателей заметно проявление серьезных негативных тенденций (см. диаграмму 8.1).

При суммарном положительном среднегодовом приросте приведенных в ней основных показателей, используемых для оценки инновационного развития, в 1 %, по отдельным из них заметны существенные различия в динамике и направленности изменений. В последние годы Евросоюзу удалось добиться заметных успехов в формировании открытых образцовых научно-исследовательских систем (темпы прироста 3,9 %). Оно поддерживалось опережающим увеличением международных совместных публикаций (6,7 %,), что содействовало нарастанию взаимодействия европейских национальных инновационных систем как между собой, так и в глобальном масштабе.

Сравнительно успешным можно считать развитие человеческих ресурсов (2,2 %) и интеллектуальных активов (2,1 %). Существенным оказался прирост выпуска докторантов (2,6 %) и населения с законченным высшим образованием (3,6 %). Наращивание интеллектуальных активов происходило в значительной мере за счет увеличения количества разработанных торговых марок (5,1 %), в то время как прирост международных патентных заявок оставался примерно стабильным.

Меньшие, но все же превышающие средние значения темпы прироста инновационной активности показали инвестиции корпоративного сектора (1,9 %) и экономический эффект производственной деятельности (1,8 %). Последний, как можно полагать, сохранил положительную динамику благодаря высоким темпам прироста доходов от продажи за границу европейских патентов и лицензий (9,8 %). В то же время динамика экспорта продукции средней и высокой степени обработки, а также доли инновационных продуктов оказалась негативной.

Весьма скромными были развитие предпринимательства и налаживание производственных связей (1,3 %), которые поддерживались преимущественно активизацией сотрудничества мелких и средних новаторских компаний с третьими партнерами (2,5 %), а также динамика совместных научных публикаций организаций государственного и частного секторов (2,3 %). При этом количество мелких и средних предприятий, располагающих собственными новаторскими разработками, сокращалось (–0,8 %).

Диаграмма 8.1. Среднегодовые темпы прироста показателей инновационного развития Евросоюза за 2007–2014 гг.

Источник: Innovation Union Scoreboard 2015. European Commision, 2015. P. 29.

Устойчиво негативная тенденция проявилась в рассматриваемый период в сфере финансовой поддержки. Снижение ее среднегодовых темпов превысило 3 % (–3,1 %). Особенно сильным было сокращение объемов рискового финансирования, которые уменьшались на 7,9 % в год. Это явно свидетельствовало о серьезных проблемах в сфере формирования новых новаторских компаний. Рост инвестиций в государственный сектор (1,9 %) оказался не в состоянии переломить эту тенденцию. Поэтому вряд ли можно считать случайным заметное ежегодное сокращение малого и среднего новаторского предпринимательства в маркетинге и управлении (–3,3 %), а также в производстве продуктовых и технологических новаций (–1,7 %).

Следует особо отметить, что приведенные выше данные за 2007–2014 гг. свидетельствуют об ухудшении динамики большинства рассмотренных показателей по сравнению с их известными аналогичными значениями в 2006–2013 гг.[176]176
  Innovation Union Scoreboard 2014. European Сomission, 2014. P. 25.


[Закрыть] Это, прежде всего, относится к динамике финансовой поддержки (–3,1 % против –0,5 %), в том числе рисковых инвестиций (–7,9 % против –2,8 %), развитию новаторского мелкого и среднего предпринимательства (–0,8 % против –0,1 %). Не произошло заметного изменения данной негативной тенденции и с учетом результатов последних из опубликованных расчетов индексов инновационного развития за 2008–2015 гг.[177]177
  Innovation Union Scoreboard 2016. European Сomission, 2016. P. 28.


[Закрыть] Это можно рассматривать как результат негативных последствий структурного кризиса и недостаточно полного и эффективного использования имеющихся ресурсов инновационного развития.

Отмеченный тренд негативно сказался на показателях инновационного развития Евросоюза в сравнении с основными мировыми конкурентами. Для такого сравнения в ЕС используют оценки шкалы инноваций[178]178
  Innovation Union Scoreboard 2014. Op. sit. P. 77–94.


[Закрыть], разработанной в целях сравнительного исследования инновационной политики стран Евросоюза и их потенциальных конкурентов.

На диаграммах 8.2 и 8.3 представлены данные, характеризующие развитие инновационной системы Евросоюза и стран-конкурентов по агрегированным параметрам затраты-выпуск в статике и динамике.

Диаграмма 8.2. Индекс инновационного развития

Источник: Innovation Union Scoreboard 2015. European Comission, 2015. P. 32 (рассчитано преимущественно по данным за 2012/2013 гг.).

Как следует из диаграммы 8.2, Южная Корея, США, Япония и страны Евросоюза, вместе взятые, – безусловные лидеры по суммарному индексу развития своей инновационной системы. ЕС, замыкая четверку лидеров, заметно опережал в начале текущего десятилетия по этому показателю следующие за ним страны, особенно Россию, Индию и Южную Африку. В последующие годы это лидерство ЕС сохранилось. Однако к 2015 г. разрыв несколько сократился, а Россия, улучшив свои позиции и опередив по этому показателю Бразилию, вплотную приблизилась к Китаю[179]179
  Innovation Union Scoreboard 2016. Op. sit. P. 30.


[Закрыть].

Южная Корея и Китай существенно опережают ЕС по темпам инновационного развития (см. диаграмму 8.3). Причем за период 2008–2015 гг. последний резко вырвался вперед по этому показателю, опередив Южную Корею (прирост индекса: 8,1 % против 3,8 %), а России удалось переломить негативный тренд сокращения темпов (–1,6 %) инновационных преобразований 2006–2013 гг. и показать прирост этого показателя (0,6 %)[180]180
  См.: Ibidem.


[Закрыть].

Тем не менее, по данным Еврокомиссии, РФ отстает от ЕС по 11 из 12 показателям инновационного развития, используемым для его оценки. Исключение составляет выпуск специалистов с высшим образованием. Однако, принимая во внимание общепризнанное падение качества их подготовки по многим направлениям за годы реформации отечественной высшей школы, это «достижение» можно считать весьма спорным. Наиболее сильно мы отстаем от ЕС по показателю совместных научных публикаций исследователей, занятых в общественном и частном секторе НИОКР, по числу зарегистрированных международных патентов, наиболее цитируемых научных публикаций, по размерам доходов, получаемых от продажи патентов и лицензий за рубеж, а также по объемам экспорта продукции средней и высокой технической сложности.

Диаграмма 8.3. Прирост индекса инновационного развития

Источник: Innovation Union Scoreboard 2015. European Comission, 2015 (рассчитано преимущественно по данным за 2006–2013 гг.).

Очевидно, что эта негативная динамика может еще усилиться в ближайшие годы в ходе дальнейшего развития структурного экономического кризиса, а также в результате негативных для нас последствий вероятного усиления военно-политического и экономического противостояния с Западом. В этой связи изучение опыта строительства Инновационного союза – ключевого направления инновационной стратегии «Европа 2020» – представляется весьма актуальным как концептуально, так и в практическом плане.