Текст книги "Mobilis in mobili. Личность в эпоху перемен"

Освоение в психологии принципа неопределенности, учет сдвигов и междисциплинарных подходов к пониманию возможного в мышлении, переход к динамической парадигме в трактовке регуляции выборов и контроля неопределенности отражают складывающиеся варианты функционирования конструкта неопределенности в психологии.

В понимании психологического опосредствования актов принятия и преодоления неопределенности думающей личностью представлено взаимодействие познавательных (мыслительных, когнитивных) и личностных (субъективных, смысловых) «регуляторов». Человек прогнозирует не только развитие ситуации, но и личностную цену принимаемого решения, включая оценку, «кем я становлюсь в результате такого моего выбора».

В зарубежных исследованиях теории динамического контроля неопределенности до сих пор в основном обозначали когнитивные процессы в стратегиях человека. Переход к идее единства интеллекта и аффекта, реализуемый в понимании функционирования единого интеллектуально-личностного потенциала человека, означает развитие модели множественной гетерархической регуляции выбора, предполагающей в качестве верхнего уровня самосознание личности.

При сопоставлении концепции образа мира (в теории деятельности А. Н. Леонтьева) и гипотезы А. Дамасио связующим звеном выступает обращение к анализу стратегий решения прогностических задач, на материале которых строилось обоснование гипотезы «соматических маркеров». Исследования показывают, что и интеллект, и личностные свойства выступают предикторами регуляции решения прогностической задачи, но на разных этапах становления стратегий. Таким образом, преодоление неопределенности следует понимать в становлении динамических иерархий разноуровневых процессов, где когнитивные и эмоционально-личностные составляющие регуляции выборов взаимосвязаны и не исключают друг друга.

Асмолов 2002 – Асмолов А. Г. По ту сторону сознания. Методологические проблемы неклассической психологии. М.: Смысл, 2002.

Бернстайн 2008 – Бернстайн П. Против богов. Укрощение риска. М.: Олимп-Бизнес, 2008.

Брунер 1977 – Брунер Дж. Психология познания. М.: Прогресс, 1977.

Зинченко 2007 – Зинченко В. П. Толерантность к неопределенности: новость или психологическая традиция? // Человек в ситуации неопределенности / Под ред. А.К. Болотова. М.: ТЕИС, 2007. С. 9–33.

Зинченко, Мамардашвили 1977 – Зинченко В. П., Мамардашвили М. К. Проблема объективного метода в психологии // Вопросы философии. 1977. № 7. С. 109–125.

Канеман 2014 – Канеман Д. Думай медленно… решай быстро. М.: АС Р, 2014.

Козелецкий 1979 – Козелецкий Ю. Психологическая теория решений. М.: Прогресс, 1979. Корнилова 1997 – Корнилова Т. В. Диагностика мотивации и готовности к риску. М.: Институт психологии РАН, 1997.

Корнилова 2005 – Корнилова Т. В. Методологические проблемы психологии принятия решений // Психологический журнал. 2005. Т. 26. № 1. С. 7–17.

Корнилова 2010 – Корнилова Т. В. Принцип неопределенности: основания и проблемы // Психологические исследования. 2010. № 3 (11). (URL: http://psystudy.ru)

Корнилова 2016a – Корнилова Т. В. Интеллектуально-личностный потенциал человека в условиях неопределенности и риска. М.: Нестор-История, 2016.

Корнилова 2016б – Корнилова Т. В. Психология выбора как мыслительное и личностное опосредствование преодоления неопределенности // Психологический журнал. 2016. Т. 37. № 3. С. 113–124.

Корнилова, Смирнов 2013 – Корнилова Т. В., Смирнов С. Д. Методологические основы психологии. Учебник. М.: Юрайт, 2013.

Корнилова, Тихомиров 1990 – Корнилова Т. В., Тихомиров О. К. Принятие интеллектуальных решений в диалоге с компьютером. М.: МГ У, 1990.

Корнилова и др. 2018 – Корнилова Т. В., Чумакова М. А., Корнилов С. А. Интеллект и успешность стратегий прогнозирования при выполнении Айова-теста (IGT) // Психология. Журнал Высшей школы экономики. 2018. № 1. С. 4–11.

Корнилова и др. 2010 – Корнилова Т. В., Чумакова М. А., Корнилов С. А., Новикова М. А. Психология неопределенности: единство интеллектуально-личностного потенциала человека. М.: Смысл, 2010.

Корнилова, Разваляева 2017 – Корнилова Т. В., Разваляева А. Ю. Апробация русскоязычного варианта полного опросника С. Эпстайна «Рациональный-Опытный» (Rational-Experiental Inventory) // Психологический журнал. 2017. Т. 38. № 3. С. 92–107.

Красавцева, Корнилова 2016 – Красавцева Ю. В., Корнилова Т. В. Свойства Темной триады в регуляции стратегий принятия решений (на материале игровой задачи Айова – IGT) // Вестник МГОУ. Сер. «Психологические науки». 2016. № 2. С. 22–33.

Мамардашвили 1984 – Мамардашвили М. К. Классический и неклассический идеалы рациональности. Тбилиси: Мецниереба, 1984.

Медведева и др. 2013 – Медведева Т. И., Ениколопова Е. В., Ениколопов С. Н. Гипотеза соматических маркеров Дамасио и игровая задача (IGT): обзор // Психологические исследования. 2013. Т. 6. № 32 (10).

Моросанова 2011 – Саморегуляция и выбор в преодолении субъективной неопределенности. Психология саморегуляции в XXI веке / Под ред. В. И. Моросановой. М.: Нестор-История, 2011.

Петровский 1992 – Петровский В. А. Психология неадаптивной активности. М.: Горбунок, 1992.

Смирнов 2005 – Смирнов С. Д. Методологический плюрализм и предмет психологии // Вопросы психологии. 2005. № 4. С. 3−8.

Смирнов 2016 – Смирнов С. Д. Прогностическая активность как способ существования и развития образа мира / Разработка и реализация принципа развития в современной психологии / Под ред. А. Л. Журавлева, Е. А. Сергиенко. М.: Институт психологии РАН, 2016. С. 215–234.

Смирнов и др. 2016 – Смирнов С. Д., Чумакова М. А., Корнилова Т. В. Образ мира в динамическом контроле неопределенности // Вопросы психологии. 2016. № 4. С. 3–13.

Степаносова, Корнилова 2006 – Степаносова О. В., Корнилова Т. В. Мотивация и интуиция в регуляции вербальных прогнозов при принятии решений // Психологический журнал. 2006. Т. 27. № 2. С. 60–68.

Талеб 2013 – Талеб Н. Н. Черный лебедь. Под знаком непредсказуемости. М.: КоЛибри, 2013.

Талеб 2014 – Талеб Н. Н. Антихрупкость. Как извлечь выгоду из хаоса. М.: КоЛибри, 2014.

Тихомиров 1969 – Тихомиров О. К. Структура мыслительной деятельности человека. М.: МГ У, 1969.

Чигринова, 2013 – Чигринова И. А. Две основные парадигмы понимания морального выбора в современной когнитивной психологии // Вопросы психологии. 2013. № 6. С. 115–124.

Чумакова 2010 – Чумакова М. А. Интеллектуально-личностная регуляция в решении задач на конструирование // Вопросы психологии. 2010. № 4. С. 83–93.

Юревич 2005 – Юревич А. В. Естественнонаучная и гуманитарная парадигмы в психологии, или раскачанный маятник // Вопросы психологии. 2005. № 2. С. 147−151.

Bechara et al. 2005 – Bechara A., Damasio U., Tranel D., Damasio A. R. The Iowa Gambling Task and the somatic marker hypothesis: some questions and answers // Trends in cognitive sciences. 2005. Vol. 9 (4). P. 159–162.

Boole 1854 – Boole G. An Investigation of the Laws of Thought. N. Y.: Dover Publications, 1854.

Buelow, Suhr 2009 – Buelow M. T., Suhr J. A. Construct validity of The Iowa Gambling Task // Neuropsychology review. 2009. Vol. 19. No. 1. P. 102–114.

Damasio 1996 – Damasio A. R. The somatic marker hypothesis and the possible functions of the prefrontal cortex [and discussion] // Philosophical transactions: Biological sciences. 1996. Vol. 351. No. 1346. P 1413–1420.

Demaree et al. 2010 – Demaree H. A., Burns K. J., DeDonno M. A. Intelligence, but not emotional intelligence, predicts Iowa Gambling Task performance // Intelligence. 2010. Vol. 38. No. 2. P. 249–254.

Epstein et al. 1996 – Epstein S., Pacini R., Denes-Raj V., Heier H. Individual differences in intuitive–experiential and analytical–rational thinking styles // Journal of personality and social psychology. 1996. Vol. 71. No. 2. P. 390.

Evans 2012 – Evans D. Risk Intelligence. How to live with Uncertainty. London: Free press, 2012.

Frenkel-Brunswick 1949 – Frenkel-Brunswick E. Intolerance of ambiguity as an emotional and perceptual personality variable // Journal of Personality. 1949. Vol. 11. No. 1. P. 108–143.

Gigerenzer 1998 – Gigerenzer G. Ecological intelligence: an adaptation for frequencies // The evolution of mind / Ed. by D. D. Cummus, C. Allen. Oxford: Oxford University Press, 1998. P. 9–29.

Grasman, Wagenmakers 2005 – Grasman R., Wagenmakers E. A DHTML implementation of the Iowa Gambling Task. 2005. (URL: http://purl.oclc.org/NET/rgrasman/jscript/ IowaGamblingTask)

Hasti, Dawes 2010 – Hastie R. K., Dawes R. M. Rational choice in an uncertain world: The psychology of judgment and decision making. London: Sage, 2010.

Kurz-Milcke, Gigerenzer 2007 – Kurz-Milcke E., Gigerenzer G. Heuristic decision making // Marketing. 2007. Vol. 1. P. 4–60.

Osman 2010 – Osman M. Controlling uncertainty: A review of human behavior in complex dynamic environments // Psychological Bulletin. 2010. Vol. 136. No. 1. P. 65–86.

Webb et al. 2014 – Webb C. A., DelDonno S., Killgore W. D. S. The role of cognitive versus emotional intelligence in Iowa Gambling Task performance: What’s emotion got to do with it? // Intelligence, 2014. Vol. 44. P. 112−119.

Weber, Johnson 2009 – Weber E. U., Johnson E. J. Mindful judgment and decision making // Annual Review of Psychology. 2009. Vol. 60. P. 53−85.

А. Г. Асмолов, Е. Д. Шехтер, А. М. Черноризов
Преадаптация к неопределенности как стратегия навигации развивающихся систем: маршруты эволюции66
  Столетию со дня рождения лауреата Нобелевской премии Ильи Романовича Пригожина посвящается настоящая статья. Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ, грант № 16-06-00764. Впервые опубликовано: Асмолов А. Г., Шехтер Е. Д., Черноризов А. М. Преадаптация к неопределенности как стратегия навигации развивающихся систем: маршруты эволюции // Вопросы психологии. 2017. № 4. С. 3–26.


[Закрыть]

 
Так век за веком – скоро ли, Господь? —
Под скальпелем природы и искусства
Кричит наш дух, изнемогает плоть,
Рождая орган для шестого чувства.
 

Н. Гумилев.

 
Память, ты рукою великанши
Жизнь ведешь, как под уздцы коня,
Ты расскажешь мне о тех, что раньше
В этом теле жили до меня.
 

Н. Гумилев.

В этом году исполнилось сто лет со дня рождения бельгийского ученого Ильи Романовича Пригожина (1917–2003) – лауреата Нобелевской премии (1977 г.), основателя термодинамики необратимых процессов. С именем И. Р. Пригожина неразрывно связаны разработки фундаментальной теории неравновесных открытых систем, принципы возникновения порядка из хаоса, идей самоорганизации сложных диссипативных (рассеивающих) структур, философии нестабильности и концепции переоткрытия времени [Пригожин 1991; 1998; 2005].

В данной статье мы попытаемся показать, что идеи философии нестабильности и переоткрытие времени во многом обусловили переворот в современном мировоззрении, сопоставимый с изменением картины мира, произошедшим при переходе познания от классической физики Ньютона – к неклассической физике и теории относительности. В известном смысле, как будет показано далее, именно исследования И. Р. Пригожина в значительной степени привели не только к переоткрытию времени, но и к переоткрытию эволюции.

В контексте теории неравновесных открытых систем представляется целесообразным обратить внимание на постановку следующих вопросов: Возможно ли через оптику философии нестабильности осуществить конструктивное совмещение детерминистских, стохастических и телеологических картин эволюции, а тем самым, историко-эволюционный синтез разных логик – детерминизма, случайности и целесообразности при поиске закономерностей развития человека, природы и общества? Окажется ли теория неравновесных открытых систем той искомой эвристикой, которая поможет «объять необъятное», заключить мир, или хотя бы перемирие, между номотетическими и идиографическими науками, исследованиями стабильной предсказуемой исторической динамики и исследованиями нестабильной «событийной, гадательной» исторической динамики [Пригожин 1998]? Не потеряем ли мы в погоне за адекватным общим языком понимания смыслов закономерностей целеустремленных развивающихся систем специфики разных уровней их организации и самоорганизации, о чем недавно предупреждали искателей универсальных «теорий всего» И. М. Гельфанд и М. Л. Латаш [Gelfand, Latash 1998]? Позволит ли универсальный язык понимания эволюции целенаправленных развивающихся систем расширить границы познания в психологии и войти психологии полноправным членом в семью наук о жизни? Принесет ли гибридизация наук, сами продукты которой воспринимаются порой как причудливые оксюмороны – нейроархеология, нейроэкономика, нейрокогнитивистика, психобиология и т. п. – обогащение для породивших эти гибриды материнских наук?

Опора на философию нестабильности И. Р. Пригожина по существу дала основание некоторым представителям когнитивной эволюционной психологии прибегнуть к метафоре о втором законе термодинамики как о первом законе эволюционной психологии [Tooby et al. 2003] и приступить к обоснованию переоткрытия эволюционной парадигмы как объяснительного принципа современной психологической науки [Buss 1995]. Отметим также, что именно анализ парадоксальных феноменов преадаптации – феноменов «опережения непредсказуемых изменений» – позволил одному из критиков адаптивных моделей эволюции Стивену Гулду утверждать, что преадаптация, выступающая в форме экзаптации, является ключевым инструментом эволюции [Gould 1991]. Все эти свидетельства переоткрытия эволюции позволяют нам предположить, что ярмарка различных проектов о будущем человечества, разрабатываемых в прокрустовом ложе адаптивных моделей эволюции, может привести к деструктивным последствиям социально-экономического развития различных стран [Асмолов 2016]. В настоящей работе, опираясь на идеологию И. Р. Пригожина о нестабильности и непредсказуемости будущего, мы постараемся показать, что исследования роли преадаптации как стратегии навигации в океане неопределенности позволяют раскрыть необходимость такого направления психологии, как эволюционная психодинамика, и перейти к синтезу исследований эволюции, порождающей разум, с исследованиями эволюции, порождаемой разумом.

Такие ключевые вызовы современности как вызовы неопределенности, сложности и разнообразия свидетельствуют о том, что странный мир, мир взрыва непредсказуемости уже наступил. И среди конкурирующих символов XXI в. – мозг, искусственный интеллект, сознание − метафора Д. Данина «неизбежность странного мира» наиболее емко передает направление происходящих в мире перемен. Стремительно возросло количество футурологических проектов, пытающихся с помощью различных прогнозов (пессимистических или оптимистических) примирить человечество с вызывающими тревоги «странностями» современности. Ко всем этим проектам вполне применима спасительная ирония, передаваемая высказыванием «предсказывать трудно, особенно предсказывать будущее» [Диксит 2017: 95]. Подобная психотерапия вполне уместна, поскольку почти во всех современных «историях завтра» преобладают апокалипсические интонации, касающиеся перспектив человека и человечества. Так, будущее образования, сулящего успешную адаптацию к меняющемуся миру, связывается с оснащением «человека будущего» набором ключевых навыков и компетенций XXI в. [Фрейдл и др. 2015]. Будущее разума в эпоху технологической сингулярности77
  Сингулярностью теоретические физики называют точку в центре черной дыры, место, где гравитация увеличивается до бесконечности. Технологическая сингулярность – гипотетический момент в истории, после которого технологический прогресс достигнет таких скоростей, что окажется за гранью понимания человеком. Ее часто связывают с появлением искусственного интеллекта, развитием биотехнологий или симбиозом человека и вычислительных машин.


[Закрыть] – с адаптивной эволюцией моделей искусственного разума [Курцвейл 2016]; при этом не исключается, что грядущие новые технологии (гибкие алгоритмы, платформы) потеснят человека, превратив его в представителя «бесполезного класса», уходящую натуру эволюции [Харари 2016]. Вглядываясь в эти образы будущего, невольно хочется сказать следующее: сон разума рождает чудовищ; бессонница рождает проекты будущего и инновационные технологии.

При всем разноцветии картин будущего и «повестках действий» государств и правительств как «культурных орудий» (Л. С. Выготский) овладения будущим с горизонтом от 5 до 100 лет, их объединяет ряд общих особенностей.

Во-первых, за разноликими моделями будущего проступает мотивирующий эти разработки синдром диссонанса современника, который перманентно не успевает за бегущим днем, находится не в ладу со временем и самим собой, оказывается заложником акселерации бытия [Асмолов 2015; 2016; Люббе 2016; Леонтьев 2016].

Во-вторых, вызовы «странного» мира – вызовы неопределенности, сложности, разнообразия – чаще всего интерпретируются как деструктивные вызовы беспорядка, хаоса, «шока будущего» (Э. Тоффлер), препятствующие адаптации человека и человечества в текучих мирах экологических, техногенных, социальных и психологических трансформаций. В результате спровоцированный потоками деятельностей и сознания рост темпов эволюции нередко оборачивается, как показывает ХХI в., усилением тенденций регресса, архаики, варварства, «бегством от свободы» (Э. Фромм), страхами перед неопределенностью и непредсказуемостью настоящего и будущего.

В-третьих, за рамками многих футурологических проектов эпохи информационно-технологического бума оказываются фундаментальные модели эволюции разнообразия в философии нестабильности [Пригожин 1991], философии различий [(Делез 1998; Деланда 2017], эволюционной биологии (см., например: [Александров 2009; Анохин 2015; Коротаев 2003; Кунин 2014; Марков 2010; Чайковский 2004; Черниговская 2013]), теории развивающихся систем [Griffiths, Hochman 2015; Cycle of Contingency… 2001], эволюционной когитологии и экономике развития организаций (см., например: [Дёрнер 1997; Князева 2014; Лалу 2016; Остром 2016; Старк 2001; Космидес, Туби 2011]), эволюционной социологии дифференциаций и социологии социальных изменений [Луман 2005; Штомпка 1996], эволюционной антропологии (см., например: [Клейн 2014]), нейроархеологии [Malafouris 2010;

2016], эволюционной психологии разума [Пинкер 2017; Фаликман 2017; Clark 2016; Hohway 2013] и психологии развития [Gottlieb 2001; Сергиенко 2012; Принцип развития… 2016]. Без понимания закономерностей эволюции, на наш взгляд, вряд ли возможно адекватно разрабатывать те или иные футурологические проекты (см. об этом: [Назаретян 2015]). Поэтому особенно грустно, что в тени этих проектов остаются классические концепции творческой эволюции А. Бергсона, идеи В. И. Вернадского о психическом как двигателе жизни в психозойскую эру, исследования по неклассической биологии целенаправленной активности Н. А. Бернштейна, труды о «потенциальной психике» как катализаторе направлений эволюционного процесса А. Н. Северцова, представления о прямых и смешанных линиях эволюции в биопсихологии В. А. Вагнера и культурно-исторической психологии Л. С. Выготского, фундаментальные работы о первобытном менталитете Л. Леви-Брюля и психологической эволюции личности П. Жане, а также теоретические обобщения Ю. М. Лотмана о непредсказуемых механизмах культуры. При всем различии этих исследований, за ними, если взглянуть на них с позиций Жиля Делеза, проступает эволюционное мышление об индивидуальных различиях:

…великим нововведением Дарвина было учреждение мышления об индивидуальных различиях. Лейтмотив Происхождения видов таков: вы еще не знаете, на что способно индивидуальное различие! Вы еще не знаете, куда оно может привести в сочетании с естественным отбором… Индивидуальное различие, …сырье отбора, еще не имеет у Дарвина определенного статуса; свободное, плавающее… оно сливается с неопределенной изменчивостью [Делез 1998: 302].

Подчеркнем, что все эти исследования загадок взаимопереходов между порядком и хаосом, стабильностью и нестабильностью, взрывами культур ведутся, повторим вслед за классиком эволюционной биологии И. И. Шмальгаузеном, в координатах исторического и индивидуального развития поведения организмов, разума, сознания, личности, популяций и социальных систем.

Для понимания исторической и индивидуальной эволюции систем – от организма до личности, общества и культуры – особенно важны линии интеллектуальных поисков, связанных с изучением роли истории поведения в эволюционной динамике. Вектор этих полных противоречий поисков в науках о поведении емко передают названия следующих классических работ: Л. С. Выготского, А. Р. Лурии «Этюды по истории поведения: обезьяна, примитив, ребенок» (1930), П. К. Анохина «От Декарта до Павлова» (1945), Н. А. Бернштейна «Очерки по физиологии активности» (1965), И. М. Фейгенберга «Николай Бернштейн: от рефлекса к модели будущего» (2004), А. Н. Леонтьева «Эволюция, движение, деятельность» (2012).

Кредо этих исследований может быть передано афоризмом Ж.-П. Сартра гласящим, что существование человека предшествует его сущности; формулой Н. А. Бернштейна «задача рождает орган»; правилом Дэвида Марра «предназначение определяет структуру». В упомянутых выше трудах по истории поведения строится картина эволюции целенаправленных развивающихся систем в биогенезе, социогенезе и персоногенезе как историй существований, порождающих сущность; истории деятельностей, генерирующих разнообразие. Отметим, что в монографии «Культурно-историческая психология и конструирование миров» [Асмолов 1996] раскрывалось, что истории поведения – это истории трансформаций и взаимопереходов образов жизни в образы мира.

Первую скрипку в оркестре эволюционных изменений, как это показано в когнитивной концепции генезиса сложных динамических систем А. Н. Поддьякова, играет исследовательское поведение. В потоках исследовательского поведения разворачивается процесс решения алгоритмизируемых и не алгоритмизируемых задач (см., например: [Поддьяков 2006]).

Мосты между различными историями эволюции – историей неопределенности, историей разнообразия, историями поведений – до сих пор не простроены. Между тем именно опора на концепции истории поведения в эволюционной динамике, философии разнообразия и философии нестабильности позволяет нам предположить, что для построения разных образов будущего необходимо преодолеть ограничения адаптивных моделей эволюции и обратиться к феноменам преадаптации, воспринимаемым через призму идеала рациональности (М. К. Мамардашвили) как излишества, ошибки и артефакты эволюции.

В связи с вызовами «странного мира», условно обозначаемыми нами символом «нежданно-негаданно», мы попытаемся, во-первых, обосновать выделение такого направления психологии как эволюционная психодинамика, раскрывающего роль психического в трансформациях целенаправленных развивающихся систем и, во-вторых, показать, что во главу угла психодинамики должна быть поставлена проблема преадаптации к неопределенности, рассмотрение которой может стать ключом к пониманию стратегии навигации эволюции.

В ходе разработки проблемы преадаптации к неопределенности с позиций историко-эволюционного подхода к анализу поведения целенаправленных развивающихся систем [Гельфанд, Цетлин 1966; Асмолов 2007; 2015; Асмолов и др. 2014] нами ставятся следующие вопросы.

• Какие феномены и концепции при изучении развития человека, природы и общества позволяют утверждать, что происходит сдвиг установки познания от анализа адаптивных к преадаптивным моделям эволюции, который необходимо учитывать при построении современных картин эволюции и футурологических проектов?

• На каких основаниях неопределенность может быть интерпретирована как онтологическая характеристика реальности и своего рода генератор задач на неопределенность, решаемых в процессе эволюции («задача рождает орган» Н. А. Бернштейн)?

• Можно ли рассматривать преадаптацию в качестве конструктивного фактора, позволяющего эволюционирующей системе при встрече с неопределенностью осуществлять переход от «режима трендов» (предвосхищения изменений на основе прошлого опыта) – к инновационному «режиму конструирования иных миров»?

Ответ на эти вопросы может помочь раскрытию эволюционного смысла пре-адаптации к неопределенности как стратегии навигации целеустремленных развивающихся систем.