Текст книги "Социальное служение Русской Православной Церкви. История, теория, организация"

Прослеживая динамику развития диаконии в древней домонгольской Руси, можно увидеть отчетливую тенденцию постепенного укрепления Церкви в статусе главного института благотворительности. Если в период Владимира Святого княжеское попечение преобладает и государственная власть занимает патерналистскую позицию по отношению к Церкви, которая еще недостаточно сильна в условиях недавно христианизированного государства, при потомках Святителя Руси ситуация быстро меняется. Так, в период киевского правления Ярослава Мудрого, в 1051 году основывается Киево-Печерский монастырь, которому суждено сыграть особую роль в истории русского монашества и Православия в целом. Со времен Феодосия Печерского, бывшего первым учеником основателя обители преподобного Антония, монастырь известен делами милосердия. Ни на йоту не отступая от принципов монашеской жизни, заповеданных Святыми Отцами, и, ставя превыше всего духовный подвиг, насельники монастыря не пренебрегали также и милосердным служением. Обитель, ставшая одной из величайших святынь Православия, всегда привлекала к себе страждущих. Житие преподобного Феодосия содержит указание на то, что из всех монастырских доходов и имущества десятая часть отдавалась на попечение нуждающихся.[33]33
  Смирнов С. И. Как служили миру подвижники Древней Руси. Сергиев Посад: Изд-во Свято-Троицкой Сергиевой лавры, 1903. С. 10.


[Закрыть] По указанию преподобного Феодосия был выстроен около монастыря дом, в котором совмещалась странноприимница с бесплатной трапезной, богадельня и больница. Там могли получить пристанище и необходимую помощь нищие и тяжело больные люди, в исторических документах фигурирующие как «прокаженные». Митрополит Воронежский и Борисоглебский Сергий отмечает, что преподобный Феодосий, показывал также пример «заступничества по отношению к жертвам тогдашнего кривосудия, каждую неделю отправлял воз печеного хлеба в тюрьму заключенным и добивался перед князем их освобождения».[34]34
  Сергий (Фомин), митр. Краткий очерк истории социального служения Русской Православной Церкви. [Электронный ресурс] // Режим доступа: http://www.vob.ru/mitropolit/trudi/science/service/sv-2.htm. Дата обращения: 10 августа 2011 г.


[Закрыть]

Традиция благотворения сохранялась на протяжении всего существования Киево-Печерского монастыря, с XVII в. получившего статус лавры. Известна картина замечательного русского художника В. В. Верещагина, изображающая большую Печерскую площадь, на которой расположились калеки, нищие, странники, смешавшись в общей толпе с обычными горожанами, жителями Киева конца XIX – начала XX вв. Думается, что картина эта очень точно отражает независимый от эпохи дух православной благотворительности, которая никогда не зиждилась на противопоставлении имущих и неимущих. Как писал В. О. Ключевский: «Благотворительность была не столько вспомогательным средством общественного благоустройства, сколько необходимым условием личного нравственного здоровья: она больше нужна была самому нищелюбцу, чем нищему… Когда встречались две древнерусские руки, одна с просьбой Христа ради, другая с подаяньем во имя Христово, трудно было сказать, которая из них большие подавала милостыни другой: нужда одной и помощь другой сливались во взаимодействии братской любви обеих».[35]35
  Ключевский В. О. Добрые люди Древней Руси // Очерки и речи. Второй сборник статей. М.: Типография П. П. Рябушинского, 1913. C. 140–162.


[Закрыть]

В описываемый исторический период монастыри растут не только на киевской земле. Так, святой страстотерпец Глеб Владимирович основал Спасо-Преображенский монастырь в г. Муроме, упоминающийся в летописях раньше всех остальных русских обителей. Поскольку святые князья Борис и Глеб, младшие сыновья Владимира Святого, всегда упоминаются среди наиболее известных древнерусских благотворителей, можно с уверенностью утверждать, что обитель неукоснительно выполняла устав 996 г. и осуществляла милосердное служение. Монастырь возвысится во времена Иоанна Грозного и на некоторое время войдет в число обителей, способных реализовывать масштабную благотворительную деятельность. В Новгороде предположительно в 1030 г. Ярославом Мудрым был основан знаменитый Свято-Юрьев монастырь, в течение следующих веков ставший одним из самых богатых, а значит, и активных в делах милосердия. Этот список можно было бы продолжать очень долго, перед нашествием монголо-татар на Руси насчитывалось 120 монастырей, из них 99 – в городах и 21 – в селах.[36]36
  Фирсов М. В. История социальной работы в России: учеб. пособие для студ. высш. учеб. заведений. М.: ВЛАДОС, 1999. С. 42.


[Закрыть]

Уже на ранних этапах истории церковной благотворительности в ее развитии значительную роль начинают играть женщины. Многие великие и удельные княгини являлись инициаторами основания монастырей. Так, супруга Всеволода Большое Гнездо, Мария Шварновна (в иночестве Марфа) основала во Владимире Успенский Княгинин Монастырь, покровительствовала ему, всячески развивая милосердную деятельность, и в конце жизни приняла в нем постриг. Впоследствии в эту же обитель удалилась супруга Святого благоверного князя Александра Невского праведная Васса. Преподобная благоверная княгиня Анна Кашинская, известная своим милосердием, также закончила свои дни в иночестве, удалившись в специально построенный для нее сыном Успенский монастырь. В эпоху освобождения от татаро-монгольского ига и последующий период Московского царства, данная тенденция получила развитие. Одной из самых известных обителей стал Вознесенский женский монастырь, основанный супругой святого князя Димитрия Донского Евфросинией Московской.

Княгини строили монастыри, не только овдовев, но и задолго до этого, чтобы впоследствии удалиться от мира. Одновременно они открывали широкий доступ к монашеству вдовам и незамужним женщинам всех сословий, что само по себе являлось особой формой попечения. Первые женские монастыри, как правило, имели достаточные средства для того, чтобы вести благотворительную деятельность в форме нищепитания, странноприимства, ухода за больными и немощными.

Как отмечает Е. И. Холостова, в X–XIII вв. церковная помощь имела не только монастырскую, но и приходскую форму. Постепенно при храмах стала сосредотачиваться общественная жизнь города. Деятельность приходов не ограничивалась оказанием помощи нищим и увечным. Здесь временно нуждающиеся могли получить материальное вспомоществование, под особое попечение брались вдовы и сироты. Приходская благотворительность открыла возможности для людей всех сословий, имеющих разный достаток, проявлять себя в делах милосердия, то есть именно через эту форму служения общество могло приобщиться к новому христианскому образу жизни, в котором деятельная любовь к ближнему являлась важнейшей составляющей.

По мнению некоторых историков, которое, впрочем, представляется нам спорным, уже в это время существовали такие виды приходской благотворительности, как ссуды денег из церковной казны, возможность получить взаймы хлеб, зерно, семена и пр. Предполагается, что ссуды могли выдаваться под залог имущества. Более правдоподобным выглядит утверждение, что приходы устраивали богадельни и приютские заведения для сирот и подкидышей.[37]37
  Мельников В. П., Холостова Е. И. История социальной работы в России: учеб. пособие. М.: Маркетинг, 2001. С. 35.


[Закрыть]

Период монгольского и ордынского ига, длившийся с XIII в. до конца XV в., обозначен нами как второй этап развития церковного социального служения в России. Следует отметить, что данную эпоху лишь условно называют временем «татаро-монгольского нашествия», поскольку именно эта беда по умолчанию считается самой тяжелой. Но одновременно Россию раздирали междоусобные феодальные распри, происходили регулярные нападения Литовского княжества. Наша страна переживала один из самых кровавых, трагических периодов своей истории, на протяжении которого народ особенно нуждался в помощи и защите.

Характеризуя эпоху татаро-монгольского ига, митрополит Воронежский и Борисоглебский Сергий отмечал «…когда рухнуло русское государство, Русская Православная Церковь… одновременно стала единственным прибежищем для нуждающихся в помощи людей убогих, престарелых, нищих, и фактически полностью взяла на себя благотворительные функции».[38]38
  Сергий (Фомин), митр. Краткий очерк истории социального служения Русской Православной Церкви. [Электронный ресурс] // Режим доступа: http://www.vob.ru/mitropolit/trudi/science/service/sv-2.htm. Дата обращения: 14 августа 2011 г.


[Закрыть]

Князья в целом стали гораздо меньше участвовать в попечении о нуждающихся, хотя многие продолжали традиции, заложенные Владимиром Святым. Среди них следует, прежде всего, назвать святых князей Александра Невского, Даниила Московского и Димитрия Донского. Что касается частной благотворительности, то миряне, которые могли позволить себе щедрые пожертвования, предпочитали направлять их в монастыри, ставшие центрами милосердной деятельности.

В документе «Правило о церковных людях», относящемся к XIII в., дается перечень благотворительных дел Церкви: «… нищих кормление и чад мног, странным прилежание, сиротам и убогим промышление, вдовам пособие, девицам потребы, обидным заступление, в напастях поможение, в пожаре и в потопе, пленным искупленье, в гладе прокормление, в худобе умирая и покровы и гробы».[39]39
  Русское православие: вехи истории / Под ред. А. И. Клебанова. М.: Изд-во политической литературы, 1989. С. 40.


[Закрыть]

Безусловно, на данном этапе наиболее значительной исторической фигурой, во многом определившей дальнейшие пути православной диаконии, является святой преподобный Сергий Радонежский, величайший подвижник Русской земли. Вот как описывается преподобный Сергий в Житии: «…к сиротам милосерден, вдовицам заступник, печальным утешение, скорбящим и сетующим радости творец; нищим же и маломощным сокровище неоскудное; убогим и неимущим повседневная пище и великое утешение; болящим во многих недугах посетитель, изнемогающим укрепление».[40]40
  Смирнов С. И. Как служили миру подвижники Древней Руси. Сергиев Посад: Изд-во Свято-Троицкой Сергиевой лавры, 1903. С. 30.


[Закрыть]

Рамки данного параграфа не позволяют нам подробно рассмотреть жизненный путь преподобного Сергия, крепко переплетенный с судьбой отечества, поэтому остановимся на интересующих нас эпизодах. После принятия пострига Сергий жил аскетической жизнью в Радонежском бору, где собственноручно построил деревянную церковь во имя Святой Троицы. За несколько лет вокруг него сплотилось несколько иноков и тогда преподобный основал Троице-Сергиев монастырь. Сергий, который сперва даже не принял на себя обязанностей игумена (это случилось несколько позже), стал для братии примером смирения и трудолюбия. Еще до принятия общинножительного устава (киновии) Сергий ввел в обители особый запрет на то, чтобы иноки принимали подаяние, монастырь должен был существовать только за счет труда ее насельников. Братия усердно трудилась, подражая во всем преподобному Сергию, своей святой жизнью привлекала к себе мирян, которые, в свою очередь, испытывали духовную потребность в подаче милостыни. Среди них встречались люди, селившиеся рядом с монастырем и готовые отдать ему практически все свое имущество. Впоследствии было решено принимать пожертвования от верующих – слишком много нуждающихся в попечении стекалось в обитель. Естественно, киновия предполагает, что никакое имущество не может принадлежать братьям, все, что передавалось монастырю, шло на попечительские нужды. Таким образом, мы видим, что монахи, истово отдававшиеся духовному подвигу, не пренебрегали и своим долгом перед ближними, как бы мы сказали сейчас, социальной ответственностью.

По словам митрополита Воронежского и Борисоглебского Сергия, «…преподобный Сергий Радонежский неразрывно связал служение русского православного монашества с благотворительной деятельностью. В делах милосердия выражалось призвание иноков служить миру, что являлось идеалом монашеского делания».[41]41
  Сергий (Фомин), митр. Краткий очерк истории социального служения Русской Православной Церкви. [Электронный ресурс] // Режим доступа: http://www.vob.ru/mitropolit/trudi/science/service/sv-2.htm. Дата обращения: 14 августа 2011 г.


[Закрыть]

Сергий Радонежский, находившийся в центре важнейших исторических событий, был связан узами духовного покровительства с великокняжеской четой – святым благоверным Димитрием Донским и преподобной благоверной княгиней Евфросинией Московской (в миру Евдокией), которая прославилась своей благотворительной деятельностью. В первый же год после бракосочетания с Димитрием, Евдокии довелось стать свидетельницей большой народной беды – в Москве свирепствовала эпидемия неизвестной болезни (в источниках названной «моровой язвой»), унесшей тысячи жизней, а затем случился невиданный пожар, охвативший весь город и оставивший без крова и пропитания множество людей. Уже тогда 13-летняя княгиня проявила не только милосердие и щедрость, но и удивительные способности к организации помощи пострадавшим. Она стала защитницей вдов, сирот и погорельцев, раздавала пищу и одежду, изыскивала кров для бездомных. Москвичи сразу же стали звать ее своей матерью. Преподобная Евфросиния Московская прошла подвижнический путь, начавшийся активной милосердной деятельностью, продолжившийся непрестанной молитвой о спасении Русской земли и завершившийся монашеской кельей, откуда она продолжала помогать людям (житие преподобной сообщает, что у нее открылся дар исцеления).

Однако, несмотря на то, что во времена ордынского ига княжеская благотворительность еще была распространена, она уже не носила столь всеобъемлющего характера. Становится все более заметной тенденция расширения церковно-монастырского попечительства, которая значительно укрепится на следующем историческом этапе. Впрочем, роль Церкви в обществе и, как следствие формы ее социального служения, претерпевали серьезные трансформации на протяжении следующего, весьма длительного периода, который принято называть эпохой Московского царства. Эту эпоху в истории церковной благотворительности можно разделить на четыре отрезка, каждый из которых ознаменовался важными событиями: 1) период укрепления Москвы как центра Руси; 2) период, последовавший после Стоглавого Собора; 3) Смутное время, хронологически почти совпавшее с установлением Патриаршества; 4) период правления первых Романовых.

После окончательного освобождения Руси из-под ига еще сохраняется форма ктиторских монастырей, основанных князьями или княгинями и живущих в основном на благотворительные пожертвования. Однако ее достаточно быстро сменяет модель монастыря-вотчины, выступающего как самостоятельная хозяйственно-административная единица. Со второй половины XIV века начинается процесс укрупнения монастырских земельных владений (вотчин), в результате чего меняется характер управления этими обителями. Естественно, усложняется и система жизнедеятельности тех монастырей, которые превращаются в самостоятельные вотчины и вынуждены решать серьезные хозяйственные задачи. Этот процесс становится заметен уже при Сергии Радонежском и митрополите Алексии, способствовавшем распространению опыта Троицкого монастыря при устройстве новых обителей.

В целом, характеризуя систему социального призрения, сложившуюся в данную эпоху, можно выделить три основные формы поддержки и защиты нуждающихся, а именно: монастырскую и государственную, вполне равноценные по своей мощи, а также зарождающуюся и постепенно набирающую силу общественную благотворительность.

Наиболее яркой фигурой раннего периода эпохи Московского царства в деле благотворительности, безусловно, является преподобный Иосиф Волоцкий. При жизни основателя Волоколамского Успенского монастыря обитель, ставшая со временем богатейшей в России, осуществляла активную хозяйственную и диаконическую деятельность, эффективно решая проблемы голодающих, утративших кров и других нуждающихся. К монастырю, где можно было получить пропитание, стекались обездоленные со всех окрестных земель. По свидетельствам современников, в обители спасались от голода до 700 человек ежедневно. Многие из просящих привлекались к земледельческим и другим работам. Святейший Патриарх Кирилл, размышляя о хозяйственной и благотворительной деятельности Иосифа Волоцкого, говорит следующее: «…он был глубоко убежден в необходимости для Церкви привлекать в том числе и материальные ресурсы, чтобы передавать их народу. Преподобный видел в Церкви замечательный инструмент передачи народных богатств от богатых бедным».[42]42
  Слово Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла при посещении Свято-Успенского Иосифо-Волоцкого ставропигиального монастыря 31 октября 2009 г. в праздник обретения мощей преподобного Иосифа Волоцкого. [Электронный ресурс] // Режим доступа: http://www.patriarchia.ru/db/text/261897.html. Дата обращения: 15 августа 2011 г.


[Закрыть]

Значительные земельные владения принадлежали и другим монастырям, например, Кирилло-Белозерскому и Ферапонтову. Построенный на берегу Сиверского озера Кириллов монастырь был особо любим русскими правителями Василием II, Василием III и Иоанном IV (Грозным). Помимо щедрых пожертвований, обитель получала доходы от торговли и прирастала как ближними, так и дальними землями благодаря рачительному хозяйствованию. По некоторым данным, к началу XVII в. к монастырской вотчине было приписано более 20 тысяч крестьян из многих уездов. Феропонтов монастырь, в свою очередь, владел 60-ю населенными пунктами (селами, деревнями). Жизнь и труд на монастырской земле были весьма выгодны для крестьян, поскольку им давалась свобода от податей на 10 лет, в особо богатых вотчинах этот срок мог быть удвоен. Кроме того, они подчинялись игуменскому суду, автоматически освобождаясь от княжеского (во всех делах кроме убийства), и получая защиту от произвола посадников и тысяцких. Само по себе предоставление крестьянам таких условий жизни являлось лучшим из всех возможных видов вспомоществования, своеобразной социальной профилактикой, позволявшей семьям избежать голода и нищеты. Но, по мнению М. В. Фирсова, на этом призрение не заканчивалось, поскольку монастыри-вотчины предоставляли посадскому человеку или крестьянину прибежище на старости лет, «…играя роль своеобразных страховых учреждений».[43]43
  Фирсов М. В. История социальной работы в России: учеб. пособие для вузов. М.: ВЛДОС, 1999. С. 64


[Закрыть]

После того как в 1551 г. в Москве на Стоглавом Соборе во времена царствования Иоанна Грозного и при его непосредственном участии был принят ряд важных решений, формы церковно-монастырской благотворительности неизбежно должны были измениться. Среди упомянутых решений наиболее значимыми для дальнейшего развития социальной диаконии Русской Православной Церкви оказались указы о прекращении расширения земельных владений монастырей в городах, ограничении финансовых свобод духовенства, а также переписи по всей стране людей, действительно нуждающихся в попечении, и организации для них на средства, поступающие в форме пожертвований, специальных богаделен.

Как отмечал митрополит Воронежский и Борисоглебский Сергий: «Данная тенденция в развитии благотворительности обусловлена… тем, что к середине XVI века многие государственные деятели, убедившись, что раздача милостыни без разбору не уменьшает, а увеличивает нищенство, начинали относиться к этой форме благотворительности отрицательно. В общественном сознании… зрела идея перехода от благотворительности к системе общественного и государственного призрения. При этом начали яснее обозначаться и контуры системы, которая должна была включать не только помощь бедным милостыней и особенно содержание их в богоугодных заведениях, но и предоставление трудоспособным нуждающимся заработка».[44]44
  Сергий (Фомин), митр. Краткий очерк истории социального служения Русской Православной Церкви. [Электронный ресурс] // Режим доступа: http://www.vob.ru/mitropolit/trudi/science/service/sv-2.htm. Дата обращения: 14 августа 2011 г.


[Закрыть]

Однако нельзя умолчать о том, что именно со Стоглавого собора начались попытки изменения парадигмы церковно-монастырского попечительства на Руси, которая базировалась на святоотеческой традиции подаяния всем просящим, в наибольшей степени выразившейся в учении о милосердии Иоанна Златоуста. Отметим также, что действия власти в этом направлении, становившиеся на протяжении следующих веков все более активными, встречали некоторое сопротивление в обществе. Особенно заметным оно было в среде частных благотворителей, чья деятельность, как правило, была тесно связана с жизнью монастырей, либо городских и сельских приходов. Многие из них игнорировали призывы оказывать помощь выборочно и оставались верны традиционным идеалам милосердия в форме нищелюбия, сложившимся на Руси.

Итак, в период, непосредственно предшествовавший Смутному времени, мы видим, с одной стороны, расцвет монастырей-вотчин и их социальной деятельности, а с другой – первые, еще совсем робкие шаги государственной власти по ее регламентации со светских рационалистических позиций и ограничению дальнейшего роста экономического могущества Церкви. Смута на некоторое время отодвинула на задний план этот зарождающийся «конфликт интересов».

После смерти Иоанна IV Грозного, в 1584 году, на русский престол взошел царь Феодор Иоаннович, в период правления которого было учреждено патриаршество. Следующим правителем стал Борис Годунов, брат супруги Феодора Иоанновича царицы Ирины, с именем которого обычно связываются представления о Смутном времени.

В годы, непосредственно предшествовавшие правлению Бориса Годунова, Россию постигло множество природных и социальных катастроф. Как пишет современный историк Церкви О. В. Стародубцев: «…во второй половине XVI века особые обстоятельства, внешние и внутренние, способствовали усилению кризиса и росту недовольства в стране. Грандиозные стихийные бедствия и связанный с ними хозяйственный кризис 1570-х – начала 1580-х годов на десятилетия подорвали ее производительные силы. Длительная Ливонская война, татарское нашествие и разгром Москвы в 1571 году довершили дело. В стране воцарилась неописуемая разруха».[45]45
  Стародубцев О. В. Русские монастыри в смутное время. [Электронный ресурс] // Режим доступа: http://www.pravoslavie.ru/arhiv/35780.htm. Дата обращения: 17 августа 2011 г.


[Закрыть] Но то, что казалось пределом возможного, лишь предваряло дальнейшие беды, постигшие Россию уже в начале XVII в. – великий голод 1601–1603 гг., жестокие народные восстания, гражданскую войну и интервенцию польских захватчиков.

Русские монастыри, обладавшие землями, богатствами, денежными накоплениями в самом начале Смуты еще сохраняли возможность активно участвовать в привычной для них благотворительной деятельности. Прежде всего, она осуществлялась в форме попечительства над крестьянами и их семьями. Как и во времена татаро-монгольского ига, монастырская помощь обездоленным носила непрерывный и систематический характер. Однако эта ситуация могла продолжаться недолго. С начала польско-литовской интервенции положение монастырей становится не просто менее благополучным, но по-настоящему бедственным. О. В. Стародубцев отмечает, что во времена интервенции, «…несмотря на положение русских монастырей, … их участие в освободительном движении 1609–1611 годов трудно переоценить. Помощь монашествующих в борьбе против поляков включала в себя, во-первых, денежные и продовольственные вклады в государственную казну, позволявшие продолжать военные действия против интервентов, и, во-вторых, оборону самих монастырей, становившихся, таким образом, серьезным препятствием на пути поляков к завоеванию русского государства».[46]46
  Стародубцев О. В. Русские монастыри в смутное время. [Электронный ресурс] // Режим доступа: http://www.pravoslavie.ru/arhiv/35780.htm. Дата обращения: 17 августа 2011 г.


[Закрыть] Исторические документы свидетельствуют, что все монастыри, независимо от уровня богатства и экономической мощи, в течение последнего, самого тяжелого периода Смуты, отдали государству на военные нужды практически все финансовые средства и большую часть движимого имущества, которые были ими накоплены. За годы польской оккупации погибло большое число монашествующих, многие из которых героически защищали свои обители.

Огромный вклад в спасение народа, страдающего от голода и разорения, внесли первые русские Патриархи святители Иов и Ермоген. Безусловно, именно они являлись инициаторами действий государственной власти в сфере благотворительности, которая в Смутное время сама по себе была ограниченной и приобретала масштабные формы только в крайних случаях. Примером может служить поведение Бориса Годунова в голодные годы, когда он массово раздавал деньги на покупку хлеба, подорожавшего в десятки раз, а затем открыл для народа царские амбары с запасами зерна.

В период Смуты проявилась и новая для России тенденция – широкое распространение частной благотворительности на уровне мелких землевладельцев. Если прежде частные лица, желающие участвовать в милосердном служении, были склонны жертвовать деньги и имущество монастырям, в описываемый период ситуация меняется. Хрестоматийным стал рассказ В. О. Ключевского об одной из помещиц – святой Иулиании Лазаревской (Ульяне Устиновне Осорьиной) в работе «Добрые люди Древней Руси». Иулиания посвятила всю свою жизнь заботе о нищих и страждущих, и даже, когда сама она уже перед кончиной в годы великого голода при царе Борисе оказалась в крайней нужде, продолжала вкладывать всю энергию в благотворение, выпекая для нищих хлеб из лебеды и древесной коры. Завершая очерк о жизни этой замечательной женщины, Василий Осипович писал: «Никто не сосчитал, ни один исторический памятник не записал, сколько было тогда Ульян в Русской земле и какое количество голодных слез утерли они своими добрыми руками. Надобно полагать, что было достаточно и других, потому что Русская земля пережила те страшные годы…».[47]47
  Ключевский В. О. Добрые люди Древней Руси. C. 140–162.


[Закрыть]

Период Московского царства завершает правление первых государей из рода Романовых. Данный этап в истории церковной благотворительности весьма интересен и наполнен далеко не однозначными событиями. Михаил Федорович, первый царь новой династии, находился под огромным влиянием своего отца патриарха Филарета (Федора Никитича Романова). Совместно с сыном Филарет восстанавливал Россию после Смуты, уделяя основное внимание централизации власти. Во время их совместного правления не было принято каких-либо решений, радикально меняющих жизнь Церкви, ограничивающих ее благотворительную деятельность, но и особой помощи в восстановлении не наблюдалось. Можно предположить, что русские монастыри, предельно истощенные за время польской интервенции, испытывали значительные трудности в том, чтобы возродить диаконическое служение на том уровне, который был достигнут в период их расцвета.

При Михаиле Федоровиче был создан Аптекарский Приказ – государственный орган, в ведомстве которого находились аптеки, больницы и деятельность докторов, а также все, что имело отношение к медицине. Таким образом, начался процесс перевода попечения о больных и увечных из сферы церковной милосердной деятельности в сферу светской благотворительности.

Второго русского царя из рода Романовых Алексея Михайловича, которого называли Тишайшим, связывали глубокие, противоречивые, полные драматизма отношения с Патриархом Никоном. При новом Патриархе, придававшем большое значение следованию греко-византийской традиции, были возрождены некоторые исконные формы православного нищелюбия, в частности, приглашение обездоленных и увечных на патриаршие праздники, где их не только кормили, омывали, одевали, но и одаривали деньгами. Указы Предстоятеля Русской Православной Церкви демонстрируют нам его озабоченность судьбами крестьян и желание установить по отношению к ним большую справедливость со стороны государственной власти.

При Алексее Михайловиче создается такой государственный орган, как Приказ строения богаделен. Таким образом, попечительство о престарелых, немощных, увечных и недееспособных также частично переходит из сферы церковной благотворительности в сферу государственного призрения.

В царствование Федора Алексеевича Земский собор 1681 г. принимает решение о необходимости подготовки правительством особого акта, регулирующего систему призрения в государстве. Измениться должно было, прежде всего, отношение государственной власти к нищенству. Кормить и лечить бесплатно надлежало только маленьких детей, престарелых, больных, калек, людей, по каким-либо иным объективным причинам неспособных к работе. Для тех же, кто сохранял способность к труду, предполагалось учреждать специальные дома трудолюбия. За короткий период правления Федора Алексеевича реализовать эти планы не успели. Дело брата в установлении новой системы государственного призрения продолжил царь Петр Алексеевич, придав ему грандиозный масштаб.

Со смертью Федора Алексеевича Романова заканчивается период Московского царства. Единокровной брат царя Петр Алексеевич провозглашается государем в 1682 г. и начинает править самостоятельно с 1689 г.

Петр I прославился как царь-реформатор. Одним из его многочисленных проектов, направленных на переустройство жизни российского общества, стала церковная реформа, в результате которой было упразднено Патриаршество и учрежден Священный Синод (первоначально Святейший Правительствующий Синод). По мнению митрополита Воронежского и Борисоглебского Сергия: «Церковная реформа Петра I, упразднив патриаршее управление и заменив его коллегиальным, по существу поставила Церковь на службу государству, что отразилось и на характере социальной деятельности Русской Церкви, которая оказалась под жестким контролем».[48]48
  Сергий (Фомин), митр. Краткий очерк истории социального служения Русской Православной Церкви. [Электронный ресурс] // Режим доступа: http://www.vob.ru/mitropolit/trudi/science/service/sv-2.htm. Дата обращения: 14 августа 2011 г.


[Закрыть] Однако владыка также указывает на широкую благотворительную деятельность царя, который открывал по всей стране госпитали, приюты, специальные учреждения для незаконнорожденных младенцев и др.

Интересный взгляд на роль Петра Алексеевича, первого русского императора, в становлении системы государственного и церковного призрения предлагает профессор Московской Медицинской Академии им. И. М. Сеченова Л. Е. Горелова. Она признает, что отношение Петра к нищим и его указы относительно искоренения нищенства были крайне жесткими. «Многие бездельники при совершенном здравии, за леностью своей пускаются на прошение милостыни и по миру ходят бесстыдно,… что есть Богу противное и всему Отечеству вредное… Повелевает нам Бог от пота лица нашего, от трудов ясти хлеб…»[49]49
  Регламент или Устав Духовной Коллеги о борьбе с нищенством и определении действительно нуждающихся в общественном призрении (извлечение). Манифест Петра I от 25 января 1721 г. // Полное собрание законно Российской Империи. Собр. 1. Т. VI. № 3718. СПб. С 345–346.


[Закрыть] Петр пытается уничтожить в осознании людей образ нищего как божьего человека и это делается вопреки сложившейся традиции милосердия в России. Но вместе с тем, с точки зрения медика, в реформах Петра много нового и позитивного. «Предубежденность общества к незаконнорожденным часто толкала женщин на преступления… Петр I уделяет большое государственное внимание сохранению жизни детей…»[50]50
  Горелова Л. Е. Благотворительность в русской медицине // Русский медицинский журнал, 2004 г., № 8. [Электронный ресурс] // Режим доступа: http://www.rmj.ru/articles_371.htm. Дата обращения: 7 августа 2011 г.


[Закрыть] Ради спасения «младенцев, которых жены и девки рожают беззаконно и стыда ради отметывают в разные места, отчего они, младенцы, помирают» царь издает один из своих указов, в котором повелевает: «Для зазорных младенцев,… при церквях, где пристойно, сделать гошпитали… и для сохранения избрать искусных жен…».[51]51
  «Об устройстве при церквях гошпиталей для незаконнорожденных детей» Указ Петра 1 от 4 ноября 1714 г. // Полное собрание законов Российской Империи. Собр. 1. Т. V. № 2956. СПб., 1830. С. 128.


[Закрыть]

В отношении этих детей должна была строго сохраняться тайна рождения, и узнавать, кто является родителями, запрещалось. Прием «зазорных» младенцев осуществлялся в монастырских и церковно– приходских госпиталях. При некоторых обителях, таких, например, как Андреевский и Новодевичий монастыри в Москве, образовывались приюты и воспитательные дома, в которых содержались и обучались обездоленные дети с младенческого возраста и вплоть до определения их на какую-либо работу. При Петре количество незаконнорожденных детей, ежегодно поступающих в приюты одной лишь Москвы, достигало 400 человек.

В изданном при Петре «Духовном регламенте» четко указывается, какой именно благотворительной деятельности ждет государство от Церкви. Предполагалось, что при всех обителях в обязательном порядке должны открываться госпитали, дома трудолюбия, богадельни, приюты. В свою очередь государство брало на себя решение задачи искоренения профессионального нищенства, борьбы с эпидемиями и голодом, последствиями стихийных бедствий и др.

Как отмечает иеромонах Тихон (Васильев): «В XVIII веке российские императоры отказались от пути, по которому шла Византия и который нашел законодательное выражение в знаменитых Юстиниановых новеллах о симфонии. Да, византийские императоры далеко не всегда следовали этому идеалу, но сам идеал оставался непоколебим. В России же XVIII века произошла кардинальная смена мировоззрения власти. И эта смена отразилась, прежде всего, на отношении к Церкви и монашеству».[52]52
  Тихон (Васильев), иеромонах. О монашестве в Малороссии в XVIII веке в контексте секулярной политики российских императоров. [Электронный ресурс] // Режим доступа: http://www.pravoslavie.ru/arhiv/36015.htm. Дата обращения: 8 августа.


[Закрыть]

В свою очередь это изменение отношения власти к Церкви сказалось и на видении роли духовенства в социальном служении. Можно констатировать, что, если при Петре, несмотря на всю его радикальность в отношении к нищим и нищелюбцам, сохранялись большие ожидания от участия Церкви в благотворительной деятельности и на нее возлагалась серьезная ответственность, то в периоды правления следующих монархов, ситуация быстро менялась в сторону полной секуляризации системы призрения.