Текст книги "Социальное служение Русской Православной Церкви. История, теория, организация"

Принцип субсидиарности предполагает законодательное регулирование взаимодействия в социальном секторе государственных и негосударственных структур, отдающее предпочтение при финансировании гражданским (общественным), частным инициативам в области социальных программ и мероприятий по сравнению с государственными структурами. Государство же в этом плане «ищет» в общественном секторе свободных носителей по реализации социальных программ и только при отсутствии таких инициатив создает государственные учреждения. При наличии нескольких общественных предложений или проектов государственные ведомства социальной защиты проводят конкурс программ и финансирует наиболее перспективные.

Субсидиарность не должна означать постоянное вмешательство в дела человека, даже через предоставление ему помощи (субсидии). В первую очередь, необходимо бороться за человеческую самостоятельность, ответственность и компетентность. Можно признать лишь две причины, дающие право на вспоможение, если для решения проблемы человеку не хватает компетенции или он столкнулся с проблемой, выходящей за рамки его компетенции (например, стихийное бедствие, потеря трудоспособности). В противном случае пассивное ожидание вспомоществования делает его безответственным иждивенцем, не способным к самостоятельному существованию.

Принцип универсальности предполагает предоставление помощи каждому нуждающемуся. Объективно, далеко не все клиенты вызывают к себе любовь и уважение. Но задача оказывающего помощь найти в человеке хотя бы одно положительное качество, что будет способствовать его добросердечному отношению и внимательности. При оказании содействия важно исключить любые формы дискриминации (расовой, религиозной, возрастной, национальной, политической) и привилегии отдельным категориям населения, признавая ценность и достоинство каждого человека.

Принцип сочетания интересов клиента социальной службы и общества направлен на гармонизацию взаимодействия индивида и социума. Признавая права и интересы клиента, приходской социальный работник при этом не должен ущемлять интересы группы, сообщества, общества. Все его усилия должны быть ориентированы на создание благоприятных условий для социального самочувствия и развития потенциала личности, равно как и на противодействие всевозможным конфликтным ситуациям, снижение социальной напряженности в обществе с целью гармонизации общественных отношений. Необходимо учитывать тот факт, что у человека желания могут быть безграничны или думает он исключительно о личном благе. Специалист же ответственен, в том числе, и за общественное благо, поэтому принимая то или иное решение, выступает с позиций возможного, целесообразного и должного результата. При этом он не должен забывать и принципе уважения человеческого достоинства, согласно которому каждый имеет право на автономию, самостоятельное формулирование и осуществление собственных целей, планов и жизненных стратегий. Соответственно, для активизации собственного потенциала клиент должен получать своевременную полную и правдивую информацию относительно плана совместной работы, ожидаемого результата, средств и методов его достижения. Нарушение автономии возможно в тех случаях, когда человек преступает закон или когда его действия подвергают риску интересы и потребности других людей.

Принцип профилактической направленности имеет целью предотвратить возникновение социальных противоречий, болезней и жизненных затруднений и усилить позитивные варианты развития событий. Технология профилактики предполагает систему общих и специальных мероприятий на различных уровнях социальной организации: общегосударственном, правовом, общественном, медико-санитарном, психолого-педагогическом, социально-экономическом. Практика свидетельствует, как можно более раннее выявление опасных тенденций в социальном здоровье населения приводит к значительному сокращению общественных ресурсов для их ликвидации впоследствии.

Условиями успешной профилактической работы считают ее комплексность (согласованное взаимодействие на межведомственном и профессиональном уровнях, использование всего необходимого спектра социальных услуг, объективно отвечающих интересам клиентов), последовательность (поэтапная реализация целей и задач профилактических программ), аксиологичность (ценностная ориентация профилактической работы, направленной на возрождение духовно-нравственных ценностей) системность (системы практических действий, взаимосвязанных и взаимоувязанных в рамках единой профилактической программы), дифференцированность (учет конкретного региона, специфики личности клиента, его пола, возраста, характера, культуры, традиций, степени социальной проблемы), динамичность (разработка и использование гибких профилактических методик, учитывающих социальные, экономические и правовые изменения в обществе, мифологию среды, эффективные средства передачи информации) своевременность (оказание немедленной помощи при угрозе жизни, здоровья, будущего благополучия).

Принцип конфиденциальности предусматривает неразглашение какой-либо личной информации о клиентах. Конфиденциальность не имеет сроков давности и может быть нарушена только в случаях, связанных с возможностью насилия, нанесения ущерба какому-либо человеку. Или же в условиях непосредственной опасности для жизни, здоровья, материального благополучия клиента. При этом необходимо известить клиента о том, что та или иная информация будет передана тем, кто имеет отношение к решению его проблем (работники данной социальной организации, представители сторонних учреждений, семья и др.).

Принцип акционизма способствует усилению и мобилизации собственных ресурсов и возможностей населения, развитию самопомощи и взаимопомощи, объединению людей и наделению их полномочиями осуществлять самостоятельное разрешение своих проблем, активации социальных сетей. Для выхода из трудной жизненной ситуации акционистский подход обеспечивает «социальную работу совместно с кем-то», а не «для кого-то».

Система ценностей социальной работы, опираясь на критическое знание, основывается на признании индивидуальности и уникальности каждого человека, его права на выбор и самоопределение, уважении его как личности, на вере в то, что каждый человек способен к изменениям, к позитивным переменам в своей жизни. Критическое знание, о котором говорил Ю. Хабермас и которое возникает из рефлексии и действия, подталкивает индивида к выбору активной ценностной позиции путем решения социальных проблем не для человека, а совместно с человеком, чтобы в этом совместном поиске понять, что есть право, свобода, справедливость.

При таком подходе люди самостоятельно изучают сущность причин имеющихся социальных проблем, планируют и предпринимают действия по их разрешению, а специалист лишь фасилитирует этот процесс. Процесс коллективного открытия и принятия решений способствует реализации индивидами изменений с большей готовностью.

Цель планомерной социальной работы – создание общества, в центре которого будет личность, ориентированная на общественные блага, не замыкающаяся на собственном спасении. Масса – толпа, не имеющая собственного лица, но лишь привычки, легко управляемая путем воздействия на страсти и инстинкты, сулящие ей более легкую жизнь. Сообщество же личностей обладает волей к ответственности и стремится к установлению мира в обществе и гармонии в своей душе.

Итак, мы рассмотрели наиболее значимые общие и специальные принципы социального служения. Что касается организационных принципов, то раскрытию их содержания посвящен третий раздел книги.

Раздел II. Правовые основы социального служения Русской Православной Церкви

2.1. Соотношение права и морали в социокультурном измерении

Право внутренне связано с моралью, достаточно очевидно, что среди правовых запретов не должно быть таких, которые толкали бы человека к безнравственным действиям. Вместе с тем правовые нормы не могут рассматриваться ни как «подвиг», ни как модификация нравственных норм. Это совершенно особый тип регулирования общественного поведения, непременно оставляющий простор («пространство ненаказуемости») для известных неморальных решений и поступков.

Пресекая наиболее опасные формы зла, право одновременно стоит на страже добровольно выбираемого добра (что не всегда понимается). Оно выстраивает нормативный заслон не только против общепризнанных преступлений, но и против попыток принудительного осчастливливания и принудительного совершенствования людей.

Что движет человеком, занимающимся социальным служением? Желание самоутвердиться? Самосовершенствоваться, развивая дарованные способности? Или стремление к управлению людьми, обретению власти? А может, поиск спасения путем верной службы Богу? При постановке вопроса: ради чего? – социальная активность оказывается не однозначной по мотивам и целям. Не всякая деятельность служит человеку, а лишь та, которая является смысло– и целеориентированной.

Деятельность православного человека, как культовая так и внекультовая, выступая основой создания православной общины, является самостоятельным видом деятельности, имея в качестве источника сакральную сферу, во многом определяющей формирование правовых норм. Соответственно, религиозные организации всегда занимали и будут занимать особое положение в обществе. Анализ норм международного права также позволяет заключить, что религиозные организации выделяются среди прочих общественных институций. Так, в Международном пакте о гражданских и политических правах в ст. 18, п. 1 сказано: «Каждый человек имеет право на свободу мысли, совести и религии. Это право включает свободу иметь или принимать религию или убеждения по своему выбору и свободу исповедовать свою религию и убеждения как единолично, так и сообща с другими, публичным или частным порядком, в отправлении культа, выполнении религиозных и ритуальных обрядов и учении».

Основополагающий принцип права: «Не делай другому того, что не желаешь себе». Канонические нормы Десятисловия Моисея или Нагорной проповеди Христа для большинства верующих являются лишь ориентирами, отдаленными целями, превышающими реальные возможности. Ответственность как моральный долг перед людьми ставит проблему нравственного выбора в каждой конкретной неповторимой ситуации. Человек ХХI века зависим от общества, диктующего ему определенный стиль жизни и поведение. В работе «Опыт о человеческом разумении» Дж. Локк высказал положения, относящиеся к нашей теме: «Огромное большинство людей руководствуется, главным образом, если не исключительно, законами обычая и поступает так, чтобы поддержать свое доброе имя в глазах общества, мало обращая внимание на законы бога или властей», поскольку, продолжает Локк, «от наказания в виде всеобщего порицания и неприязни не ускользает ни один человек, нарушающий обычаи идущий против взглядов общества, в котором он вращается и где хочет заслужить хорошую репутацию…».[74]74
  Локк Дж. Сочинения в 3 т. Т. 1. М.: Мысль, 1985. С. 408.


[Закрыть]

В определенных случаях человек, ориентированный на массы (в терминологии Х. Ортега-и-Гассета), «не желает уживаться ни с кем, кроме себя…».[75]75
  Ортега-и-Гассет Х. Восстание масс. М.: ЭКСМО, 2001. С. 74.


[Закрыть] Деперсонализация и отчуждение человека не связаны с массовостью жизненных условий. К. Хорни в своей теории невротических конфликтов выделяет три типа человеческих взаимоотношений: движение к людям, движение против людей, движение от людей.[76]76
  Хорни К. Наши внутренние конфликты // Психоанализ и культура: Избр. труды Карен Хорни и Эрика Фромма. М., 1995.


[Закрыть] Два последних движения связаны с недоверием к людям или, более того – со страхом. «Сущность греха – это страх перед Другим, страх, происходящий от отказа. Но с тех пор как утверждение своего «я» идет через отказ, а неприятие Другого – именно это выбрал Адам, воспользовавшись своей свободой, – становится естественным и неизбежным, что Другой воспринимается как враг и угроза. Примирение с «другим», кем бы он ни был, предполагает примирение с Богом… Когда страх перед «другим» проявляется как страх перед «инаковостью», мы склонны отождествлять различие разделение. Это опасным образом усложняет и затемняет мысль и поведение человека. Нравственные последствия могут быть очень тяжелыми. Мы разделяем наши жизни и человеческие существа на основе их отличий друг от друга. Мы организуем государства, клубы, братства и даже Церкви, основываясь на различиях».[77]77
  Иоанн, митр. (Зизиулас). Общность и «инаковость» // Вестник РХД. 172. 1995. С. 8–9.


[Закрыть]

Первое же движение связано с доверием к людям, основанном либо на внешнем опыте человека, находящемся во взаимосвязи с открытостью миру и Другим, либо на внутреннем, духовном опыте. При взаимосвязи доверия с духовным опытом, человек начинает верить. Человек может верить только по собственной воле, и если в отношении веры принимались меры принуждения, то из-за непросвещенности и гордыни людей, или из-за исторических условий политической жизни.

Церковь может оказать духовную помощь, а государство – создать материальные и культурные условия для перехода – от конфронтации к солидарности, от изоляционизма к соборности, от материализма к духовности путем построения гражданского общества как совокупности людей, объединенных общими ценностями и отношениями сотрудничества и диалога. Православная вера выдвигает особый тип духовности: смысл человеческого бытия и внутреннего, духовного мира человека, идеал «быть», а не «иметь» (по терминологии Э. Фромма), свобода духа, равенство всех людей перед Богом, спасение как мотив истинной моральности, чувство греха как стимул к нравственному самоусовершенствованию.

Смысл существования человека в том, чтобы превзойти свою природу и стать личностью через общение с Богом. На пути к бытию по образу Бога человек сталкивается как со своей тварностью, так и со своей греховностью. Как тварное существо, он может осуществить свое призвание только в общении с Богом, как греховное – может принять образ Божий в Церкви, отвергнув грех и уповая на Христа. Общество должно учитывать роль первородного греха и понимать, что грешные люди не могут создавать безгрешные институты. Христиане «должны оценивать те относительные формы общества, в которых свобода духа и достоинство человеческого лица побеждают рабство и уничтожение человека человеком. Если христианство отвергает соблазн рая на земле, то это не значит, что оно хочет ада на земле, как более соответствующего греховности человеческой природы (…) Наша христианская совесть должна осуждать не только личный, но и социальный грех и стремиться к его искуплению. Неискупленный социальный грех ведет к катастрофам».[78]78
  Бердяев Н. А. Первородный грех и социальное творчество // Современные записки. Париж, 1930. Т. 44. С. 321–352.


[Закрыть]

Когда несколько человек собираются вместе для достижения некоей общей цели можно говорить о появлении общего блага. Нынешнее отчуждение личности ставит под угрозу семью, кризис семьи ведет к исчезновению общества, а в тех странах, где нарушаются права человека, где нет к нему уважения со стороны властей, возможны вооруженные конфликты. Человек должен иметь право на физическую неприкосновенность, на интеллектуальное и духовное развитие, свободу в сфере образования и религии, супружестве и семье, право на активный творческий труд и собственность, безопасность, правдивую информацию, на естественную незагрязненную среду, на социальное обеспечение и пр.

Развитие правового сознания людей затруднит злоупотребления со стороны государственной власти и общественных групп. Так, различные сообщества – семья, некоммерческие организации, нации, народ всего мира – зависят от общего блага, более значимого, чем благо какой-либо из ее частей. Поэтому для достижения всеобщего блага и обеспечения прав человека гражданское общество должно контролировать органы управления. В Конституции РФ 1993 года понятие «гражданское общество» вообще отсутствует. Как высказался В. В. Путин, «гражданское общество не может быть создано по чьей-то указке. Оно вырастает самостоятельно, имеет собственную корневую базу и питается духом свободы».[79]79
  Независимая газета. 2001. 22 ноября. № 218.


[Закрыть]

Институт Церкви может сослужить в этом деле неоценимую службу. Так как в отсутствии религиозного начала плюрализм мнений приводит к тоталитаризму, в отсутствии Христа появляется культ личности. Ральф Дарендорф обращает наше внимание на то, что «механизмы открытого общества могут разладиться, если человеку не удается сохранить ощущение слияния с обществом. Демократия и хаос в области морали и права неохотно делят между собой ложе. Хаос уничтожает свободу хотя бы потому, что своей моральной пустотой он притягивает к себе фальшивых богов и лжепророков».[80]80
  Цит. по: Филатов Б. Можно ли создать христианскую этику капитализма? // Доклад на Четвертом ежегодном Мировом общественном форуме «Диалог цивилизаций» (о. Родос). [Электронный ресурс] //Режим доступа: http://rusk.ru/st.php?idar=19094. Дата обращения: 19 июля 2011 г.


[Закрыть]

Согласно православному учению, человек, чтобы стать подлинной личностью, должен научиться жертвовать собой, преодолевая самодостаточность и гордыню. Он должен стремиться к преображению, исцелению духа, к преодолению самости и общению с другими. Личность есть «бытие в общении». То есть уникальность не тождественна изоляции человека, изначально призванного Богом к жертвенности по отношению к другим, к участию в общей жизни. Чем глубже взаимодействие человека с другими, чем более открыт и оригинален он в диалоге, тем более в человеке личностного. Самостоятельность мышления, чувств, слова, поступков постепенно преобразуют человека в личность. Личностью становятся, совершенствуясь в любви и верности, тем самым, развивая духовные способности, действуя по собственной инициативе, осуществляя свои права, независимо от внешних влияний, но исходя из собственной ответственности.

Труднейшим для философии права и этики является вопрос о разграничении морали и права, в том случае, конечно, если существование права не отождествляется с функционированием государства.

Согласно чисто юридическому подходу, право отождествляется с законом и конкретизирующими его формально-правовыми нормами. При этом под правовыми нормами понимаются все общеобязательные правила, устанавливаемые государством и охраняемые его силой. Тем самым законотворческой и управленческой деятельности властей априорно придается правовой характер, а гражданам вменяется обязанность безропотно выполнять нормативно-властные предписания, в том числе не основанные даже на видимости права, нарушающие действующие законы, Конституцию и др.

В отличие от этого, либеральная концепция правопонимания разграничивает понятия права и закона, делит законы на правовые и неправовые, признает нелегитимность неправовых законов; учитывает возможность разного восприятия и оценки одних и тех же законов разными социальными группами в качестве правовых или неправовых. Эта концепция предлагает рассматривать право как социальное явление, независимое от воли и произвола законодателя, обладающее своей собственной природой и базирующееся на собственном принципе. Речь идет о принципе формального равенства, предполагающем свободу индивидов как субъектов права и рассматривающем право – как всеобщий масштаб и равную меру свободы индивидов. «Закон, соответствующий содержанию и смыслу принципа правового равенства и свободы – это и есть правовой закон; иначе мы имеем дело с правонарушающим законом, антиправовой «нормативностью» политико-приказных актов».[81]81
  Нерсесянц В. С. Философия права. М.: Изд. группа ИНФРА-М – НОРМА, 1997. С. 33–34.


[Закрыть]

Философия права знает много разноречивых определений права. Поскольку понятие «права» предельно широкое и ключевое, то от того или иного определения его зависит характер правовой теории. Одно из них – классическое римское определение – является авторитетным, вошло в «Дигесты» императора Юстиниана и заимствовано оттуда в византийские законодательные сборники «Базилики» и «Прохирон», а также в канонический сборник – «Алфавитную Синтагму» Матфея Властаря. Это определение сформулировано так: «Право есть творчество в области доброго и равного».

В теории права очень важен вопрос об источнике права. Если право это инструмент для реализации государственных или клановых интересов, если государство определяет заслуги или привилегии, то это же государство может в любой момент произвольно изменить такую правовую систему. При таком утилитаристском подходе право понимается, прежде всего, как условно-произвольная совокупность законов, определяемая исключительно конкретно-историческими обстоятельствами. Право при таком подходе релятивизируется, становится чем-то условным. Такой взгляд на право называется позитивистским, на место истины и принципов ставятся чьи-то интересы.

Область права отделяется в этом определении от науки и искусства: подразумевается, что наука – это творчество в области истинного, а искусство – в области прекрасного. Указанием же на «равное» право отмежевывается и от морали, которая, тоже будучи творчеством в области доброго, не ограничена требованием равенства.

Еще римские юристы советовали изучающему право обращать внимание прежде всего на этимологию самого слова «право». Как утверждал Ульпиан, «право» получило свое название от «правды», «справедливости». По мнению другого древнеримского юриста классика Павла, входящего в состав «великой пятерки юристов», слово «право» употребляется в нескольких смыслах: во-первых, «право» означает то, что всегда является справедливым и добрым, каковым предстает естественное право. Во-вторых, «право» – это то, что полезно всем или многим в каком-либо государстве, каковым является цивильное право.

Понятия «права» как правоты действий сохранится и в последующие века. И. Кант писал, что «прав любой поступок, который или согласно максиме которого свобода произвола каждого совместима со свободой каждого в соответствии с всеобщим законом».[82]82
  Кант И. Метафизика нравов в двух частях // Соч.: в 6 т. М., 1965. Т. 4(1). С. 140.


[Закрыть]

Понятие равенства, справедливости, эквивалентности проводит отчетливую черту между правом и моралью. Недаром в древности эмблемой права служили весы – оружие, предназначенное для измерения тяжести предметов через установление равновесия.

При всей классической ясности лапидарное римское определение, конечно, слишком абстрактно. Наука нового времени дает более содержательные, хотя и более узкие, односторонние определения. В XVIII столетии в философии права преобладало формальное направление. Право определялось как средство разграничения воли отдельных лиц. Как замечает Н. М. Коркунов, «полного, законченного развития эта теория достигла… в учениях Томазия, Канта и Фихте, резко отделивших право от нравственности и придавших праву чисто формальный характер. В праве видели внешний порядок человеческих отношений. Функцией права признавалось отмежевание каждому индивиду неприкосновенной сферы, где бы свободно могла проявляться воля».[83]83
  Коркунов Н. М. Лекции по общей теории права. Петербург, 1908. С. 76.


[Закрыть]

Крупный немецкий юрист ХIХ века Иеринг, в противоположность формальному направлению юридической науки, функцию права видел не в ограничении воли, а в охране интересов. Коркунов ввел в это определение существенную поправку, определяя право как средство не охраны, а разграничения интересов. В известном смысле продолжая традицию формальной школы, философ князь Е. Н. Трубецкой дает такое определение: «Право есть внешняя свобода, предоставленная и ограниченная нормой».[84]84
  Трубецкой Е. Н. Лекции по энциклопедии права. М., 1917. С. 30.


[Закрыть]

Немецкий теоретик права Ф. Савиньи в своей «Системе современного римского права» дал, возможно, самое глубокое в европейской науке ХХ столетия определение генезиса права: «Если мы отвлечем право от всякого особенного содержания, – пишет он, – то получим как общее существо всякого права нормирование определенным образом совместной жизни многих. Но случайный агрегат неопределенного множества людей есть представление произвольное, лишенное всякой реальности. А если бы и действительно имелся такой агрегат, то он был бы неспособен, конечно, провести право. В действительности же везде, где люди живут вместе, мы видим, что они образуют одно духовное целое и это единство их проявляется и укрепляется в употреблении одного общего языка. В этом единстве духовном коренится право, так как в общем всех проникающем народном духе представляется сила, способная удовлетворить потребности в урегулировании совместной жизни людей. Но говоря о народе как о целом, мы должны иметь в виду не одних лишь наличных членов его: духовное единство соединяет также и сменяющие друг друга поколения, настоящие с прошлым. Право сохраняется в народе силой предания, обусловленной не внезапной, а совершенно постепенной, незаметной сменой поколений».[85]85
  Коркунов Н. М. Лекции по общей теории права. Петербург, 1908. С. 109.


[Закрыть]

Христианское учение касается вечных истин: добра, зла, справедливости, любви и веры. Будучи религией глубоко индивидуальной, христианство вместе с тем благодаря массовости и силе воздействия превратилось в социальное явление, фактор, без учета которого нельзя решать какие-либо общественно-политические задачи.

Общественно-политические институты, в том числе государство и право, не могут уже строиться без учета христианского и вообще религиозного фактора. Отсюда вытекает задача научного осмысления христианства с тем, чтобы определить возможности сознательного, целенаправленного использования его постулатов в процессе социальных преобразований. В качестве основного механизма, опосредующего звена между христианством и правом выступает нравственность.

Право и христианские установления имеют некоторые общие совпадающие признаки. Общим для них является свойство регулятивности: право – регулятор общественных отношений по своему основному назначению, христианство также осуществляет регулирование отношений, хотя это не основное его предназначение, а лишь одна из функций. Общность регулятивного свойства обусловливает некоторые совпадающие атрибуты христианства и права.

Одним из таких атрибутов является нормативность: и право, и христианство определяют нормы поведения, обязательные для соблюдения. Религиозные нормы обязательны для тех, кто добровольно принял христианство, правовые – для всех, кто оказался в сфере действия права. Нормативность, в свою очередь, предполагает возможность его нарушения, которое в христианстве именуется грехом, а в светском обществе – правонарушением. Нарушения влекут определенные последствия в виде обязанности искупить вину: в христианстве – это раскаяние и покаяние, в праве – ответственность. И то и другое есть форма примирения сообщества с нарушителем.

Сходной является и процедура искупления вины. И там и здесь действует суд: суд Божий – в христианстве, суд светский – в праве. Судебный порядок идентичный: происходит «взвешивание» на весах правосудия всех обстоятельств, отягчающих и смягчающих наказание.

Между христианскими установлениями и правом имеются не только атрибутивные, но и сущностные совпадения. К ним следует отнести, в частности, их обращенность к человеку.

Воспитательный потенциал христианства во многом определяется заложенными в нем идеями и принципами: открытостью, перспективой, равенством и др. Открытость определяется идеей равенства всех людей перед Богом. Принцип равных возможностей объединяет их и лежит в основе идеи соборности. Открытость обеспечивается и тем, что для принятия христианства нет никаких ограничений во времени и пространстве ни по национальному, ни по социальному или иному признаку и даже по прежней вере.

Христианские нормы являются «кодексом» морально-правовых устоев общества. Большинству «библейских» негативных, аморальных (деликвентных) явлений дается «оценка» в современных российских законах, прежде всего в Уголовном кодексе. Основная тенденция соотношения права и морали характеризуется тем, что право на рубеже второго и третьего тысячелетий все больше вытесняет и заменяет мораль.

Любое право заключается в регламентации поведения людей, их действий, основанной на принципе справедливости, эквивалентности и опирающейся на санкции по отношению к нарушителям установленного порядка. Задачей права является регулирование взаимоотношений между людьми, живущими в обществе, путем установления равно обязательных для всех правил поведения. Оно предусматривает также в случае необходимости принятия мер для принуждения к тому, чтобы правилам подчинялись все. Предусмотренные законодателем санкции для восстановления попранного правопорядка ставят его в положение, неуязвимое для нарушителей.

Проблема отношения права (закона) и благодати составила сердцевину юридической проблематики раннего христианства, которой особое внимание уделил апостол Павел. Следует отметить, что понятие «закон» в лексике Писания очень емкое и включает в себя не просто светский закон и даже не просто религиозное предписание – речь идет о любом внешнем предписании, противопоставленном по своей сути свободному внутреннему нравственному императиву. В первую очередь эта проблематика затрагивается апостолом Павлом в Послании к Римлянам.

Если попытаться выделить концептуальный стержень данного Послания, то он предстанет в виде проблемы соотношения права и веры, закона и благодати. Причем это соотношение в первую очередь выступает в виде противоречия между законом и благодатью. Корни этого противоречия ап. Павел усматривает прежде всего во внутренней противоречивости человека: сам закон изначально не противопоставлен благодати, ибо «закон свят, и заповедь свята и праведна и добра» (Рим. 7, 12), но природа человека такова, что реализация закона приходит в противоречие с верой.

Противоречие между законом и верой, согласно апостолу Павлу, выражается в свою очередь в противоречии между внешне законопослушным поведением и тайным нарушением закона: «Проповедуя не красть, крадешь? говоря: ‘’не прелюбодействуй’’, прелюбодействуешь? гнушаясь идолов, святотатствуешь? Хвалишься законом, а преступлением закона бесчестишь Бога?» (Рим. 2, 22–23). Снятие этого противоречия мыслится ап. Павлом как возможное через искреннее приобщение к вере, внутреннее очищение, законопослушность, не внешнюю, «телесную», но внутреннюю, «духовную», через гармонию закона духовного и телесного.

Примером благодатной доброты может служить известное произведение раннехристианской литературы «Дидахе, или Учение двенадцати апостолов». Концепция «Дидахе» исходит из двух путей, по которым может идти человек, – пути жизни и пути смерти. Путь жизни – это путь любви, любви к Богу, ближнему, врагам своим; путь добродушия, кротости, долготерпимости, благодарности, простодушия, спокойствия – тех идеалов, которым должка быть подчинена жизнь христианина, которым он должен, «трепетно следовать» в своей повседневной жизни.[86]86
  Сидоров А. И. Курс Патрологии: Возникновение церковной письменности. М., 1996. С. 53–66.


[Закрыть] «Дидахе», таким образом, исходит из связи внутренней нравственности человека и его внешнего поведения, причем не просто из поверхностной взаимосвязи, но из примата, основополагающей важности внутренних убеждений человека для того, чтобы его внешнее поведение было правомерным, как с точки зрения светского, так и канонического права.

Соотношение морали и права давно стало теоретической и практической проблемой. Давно уже был осознан тот факт, что в обществе существуют два важнейших регулятора человеческих отношений – мораль и право, которые имеют между собой как единство, так и различие. Различные культуры по-разному отвечали на данный вопрос, с другой стороны, особенность отношения к праву и морали предстает отличительным признаком той или иной культуры.