Текст книги "Социальное служение Русской Православной Церкви. История, теория, организация"

И. В. Астэр, В. Г. Галушко
Социальное служение Русской Православной Церкви. История, теория, организация

© Коллектив авторов, 2011

© СПбГИПСР, 2011

Предисловие

Русская Православная Церковь всегда сочетала религиозную и духовно-просветительскую деятельность с социальным служением. Анализ исторического прошлого нашего Отечества позволяет утверждать, что за долгие годы атеизма в России были утрачены многие традиции социального служения Церкви. Поэтому сегодня не только общественность, но и клирики по-разному понимают цели, формы и методы социальной работы, способы ее организации.

Социальное учение Церкви является в значительной мере нормативным, то есть социально-этическим, преобразовывающим истину веры и норму жизни общества. Попытки лишить Церковь права социального учения как со стороны неверующих, так и со стороны некоторых верующих нарушают или стесняют полноту церковной жизни.

Социальное учение есть представление Церкви об общественном идеале и суждение о современном обществе. Суждение о мире и обществе высказывается в той мере, в какой этого требует природа Церкви и ее миссия в этом мире. Дублировать задачи политического управления или научного исследования общества ей не требуется.

Мировоззренческие основы, пророческая и пастырская природа Церкви, ее духовная власть, пронизывающая весь мир и преображающая все существо человека, создают достаточно возможностей для освящения и освещения социальной жизни.

Суть христианской проповеди заключается не просто в передаче некоей суммы знаний, а в том, чтобы подготовить почву для благодатной встречи человека с Богом. Даже если вдохновить кого-то словами Евангелия, а потом проявить холодность и безразличие, можно оттолкнуть людей и от Церкви, и от Бога.

Многие православные миссионеры, еще не зная языка народа, среди которого они оказались с христианской проповедью, завоевывали авторитет заботой о просвещаемых: лечили их, учили, помогали во всем. Христианская проповедь воспринималась затем как продолжение этой заботы. Таким образом, дела милости, называемые ныне официальным термином «социальная диакония» или «социальное служение», являются неотъемлемой частью миссионерской деятельности Церкви.

Вступив в третье тысячелетие от Рождества Христова, Русская Православная Церковь одной из приоритетных своих задач ставит совершенствование традиционных и развитие новых форм социального служения, отвечающих вызовам времени и общества, в котором мы живем.

Данная работа авторского коллектива Санкт-Петербургского государственного института психологии и социальной работы является попыткой восполнить пробелы в изучении теоретических и практических аспектов социального служения.

Раздел I. Историко-теоретические вопросы социального служения Церкви

1.1. Необходимость и возможность социального служения

Термин «служение» (диакония) традиционно используется в религиозной и религиоведческой литературе. Христианское служение св. апостол Павел называет даром вспоможения, ставя в один ряд с дарами учительства, пророчества, апостольства и др. (I Кор. 12:28). Термин «диакония» впервые употребляется в Новом Завете в рассказе об избрании семерых членов общины для служения миру, заключающегося в бескорыстном распоряжении общинными средствами и справедливом распределении их между всеми нуждающимися (Деян. 6:2, 3, 5). Согласно документам различных религиозных конфессий, социальное служение понимается, прежде всего, как осуществление благотворительности и милосердия – непосредственной помощи малоимущим и малообеспеченным в виде создания условий для социальной реабилитации нуждающихся членов общества.

В дореволюционном православном богословском словаре благотворительность определена как «одно из проявлений любви христианской, когда человек оказывает благодеяния и поддержку нуждающемуся в этом, безразлично, будет ли эта нужда духовная или телесная. Важное значение подобной помощи и поддержки непререкаемы… христианская благотворительность при этом не должна носить характер случайности, а должна основываться на возможно лучшем ознакомлении с нуждами неимущих. Она не должна проистекать из каких-либо суетных побуждений; ее основой должна служить самоотверженная любовь».[1]1
  Полный православный энциклопедический словарь. Репринт. М., 1992. Т. 1. С. 339–340.


[Закрыть]

В словаре Брокгауза и Эфрона читаем: «Благотворительность – проявление сострадания к ближнему и нравственная обязанность имущего спешить на помощь неимущему».[2]2
  Энциклопедический словарь Брокгауза и Эфрона. СПб., 1893. Т. 1. С. 55.


[Закрыть]

В православии милосердие – это не жалость, это образ жизни целого церковного организма, в котором отсутствуют прагматические критерии. Милосердие – это состояние, когда милосердным человек становится не во имя себя или даже другого, а «ради Христа». Помощь страждущим – помощь самому Христу (Мф.25:31–46).

Под социальным служением сегодня понимается исторически сложившаяся совокупность организованных форм социальной деятельности религиозных организаций, являющаяся неотъемлемой частью практической реализации вероучения, заключающаяся в актах милосердия и благотворительности в отношении конкретных лиц как носителей образа и подобия Божия.[3]3
  Устиненко В. Б. Социальное служение религиозных организаций в контексте социальной политики современной России // Автореферат. М., 2008. С. 12–13.


[Закрыть] Термин социальное служение служит, как правило, для обозначения деятельности, осуществляемой религиозными организациями, в отличие от социальной работы, выполняемой государственными организациями, – социальным обслуживанием населения, социальной защитой, социальной политикой.

Социальное служение рассматривается как один из каналов распространения религиозными организациями своих воззрений, в том числе, среди неверующих либо последователей иных религий, т. е. миссионерской работы. Православная точка зрения в этом вопросе приближается к тому, что благотворительная деятельность не должна быть плацдармом для целенаправленного миссионерства, не должна умалять потенциал бескорыстия и гуманности этой деятельности.

Анализ деятельности религиозных общностей по организации социального служения свидетельствует о том, что к ним относят виды действий, направленные на различные социальные группы. Среди них группы, требующие особого внимания и заботы: неимущие, малообеспеченные, попавшие в трудную жизненную ситуацию, склонные к девиантному поведению. Но социальное служение направлено также и на группы вполне благополучные: это военнослужащие, дети и молодежь. В данном случае служение имеет целью, прежде всего, патриотическое и духовно-нравственное воспитание.

Религиозные объединения России организуют сегодня социальное служение по своему усмотрению, не получая от органов власти «заданий» и средств на их выполнение, поэтому вряд ли можно говорить о жесткой регламентации социального служения.

Что касается помощи государства религиозным общностям, здесь имеется в виду формирование и совершенствование законодательной базы для реализации социального служения, содействие в урегулировании конфликтных ситуаций, в отношениях между общностями разной конфессиональной принадлежности.

В современной религиозной этике появилось новое понятие – общественные обязанности. К данной категории обязанностей отнесены: дружба, справедливость и милосердие; чистосердечие и искренность; согласие и миролюбие; учтивость и вежливость. Учитывая требования современности, в основе обязанностей и поведения христиан по отношению к обществу и государству должна лежать поддержка всего, что способствует социальному и нравственному прогрессу.

Социальный прогресс не связан с техническим, экономическим или информационным прогрессом. Неспособность современного человека к трансценденции приводит к ослаблению его самоотдачи, он желает лишь потреблять, удовлетворяя свои низшие потребности, применяя окружающую среду и других людей как средство. Бесконечный поток информации, лишающий человека возможности остаться наедине с собой, приводит к конформизму мышления и обособлению от других. Утратив веру в Бога, человечество перестало ограничивать и направлять свои действия, оно как бы лишилось возможности смотреть на себя со стороны. Существуя в насыщенном информационном пространстве, человек все чаще становится объектом чьего-то влияния. Будучи объектом манипулирования, он постепенно превращается в неуверенного и нуждающегося в чьей-то помощи.

Основным мотивом действий верующих в направлении социального прогресса и нравственного совершенствования личности выступает стремление к достижению высшей, божественной справедливости.

Есть ли здесь проблема при объяснении, понимании и применении социального служения или все очевидно. Поверхностная позиция, встречающаяся по этому вопросу, активна и требовательна: в социальной сфере возник своеобразный вакуум. Государственные структуры переживают упадок, а общественные организации, которые могли бы прийти им на смену, еще не обрели достаточного веса в российском обществе. В подобных условиях трудно переоценить роль, которую могут сыграть религиозные организации, и, в первую очередь, РПЦ. Общество ждет от Церкви деятельного социального служения.

Но иудейская община, равно как и мусульманская, предпочитает социальное служение только «внутри себя». К основным направлениям такого служения относятся создание приютов для бедных, помощь несовершеннолетним матерям и «проблемным» детям, организация летних лагерей для взрослых с умственными расстройствами, обсуждение и попытки разрешения проблемы бедности, благотворительность в сфере религиозного искусства. Для внешних социальная деятельность используется лидерами современных протестантских церквей как инструмент влияния на общество и как фактор признания своей церкви обществом.

В понимании и применении социального служения есть две крайности: для людей неверующих – единственное, что можно положительного усмотреть в религии, так это ее социальное служение на пользу общества.

Другая крайность: Церковь – храм Бога живого, а не социальный институт, поэтому происходит подмена великого призвания Церкви околоцерковными проектами. Вместо исполнения призвания Церкви спасать погибающий мир, внедряется учение о том, что она должна преображать мир, изменять несправедливые законы. Социальное служение – это парацерковная деятельность. Христос не призывал лечить социальные язвы общества. Поэтому благотворительность следует рассматривать как добровольное деяние частных лиц.

Последовать за первой крайностью означает признать то, что Церковь – один из социальных институтов, и должна выполнять государственный заказ. Следуя за второй крайностью, останется только хаотичная частная благотворительность. Если не удастся пройти между этими крайностями, то именно они и останутся.

Как правило, всякое государство, передавая Церкви часть своих функций, поощряет ее социальную деятельность предоставлением беспроцентных кредитов, недвижимости, земли для строительства молитвенного здания и объектов социальной ориентации, освобождает от налогов, но при этом оставляет за собой право осуществлять контроль за деятельностью всех «социально ориентированных религиозных организаций», что влечет за собой для Церкви потерю независимости.

Государственная власть по праву устанавливает свои порядки на поле «социальной деятельности», и на эту территорию она позволит вступить религиозным организациям при условии их полной зависимости, подконтрольности, подотчетности. Последние законодательные инициативы, обсуждаемые в России, убеждают в этом: в марте 2010 года в Государственной Думе одобрен во втором чтении президентский законопроект о государственном финансировании «социально ориентированных» организаций (НКО). Религиозные объединения, согласно закону, получат материальную и финансовую помощь из бюджетов всех уровней. Подключены самые мощные рычаги для вовлечения Церкви в социальную деятельность.

Независимость Церкви от мира – это требование Евангелия. Социальная деятельность предполагает вовлеченность Церкви в систему социальных институтов и сотрудничество с государством, в то время как Церковь должна быть отделена от всех мирских систем (1 Иоан. 2, 15). Важно во всех вопросах не преклоняться «под чужое ярмо с неверными» (2 Кор. 6, 14). Библейский принцип остается незыблемым: у государства задача обустроить жизнь граждан на земле, а у Церкви – приготовить души к вечной жизни. Эти два института Христос навсегда отделил Своим словом: «Царство Мое не от мира сего…» (Иоан. 18, 36). Из истории христианства известно, что Церковь преобразовывает мир, но и мир стремился преобразовывать Церковь на свой лад, христианство становилось мирским.

Общая позиция православия, отрицающая необходимость особо социальной концепции Церкви, казалось, была заключена в словах авторитетного греческого богослова Г. Мантцаридиса: «Церковь спасает мир не тем, что понуждает его жить ее принципами, но тем, что она принимает его в новое творение. Она имеет намерением не вступать с миром в конкуренцию или реформировать, но преображать его. Для этого она не нуждается ни в собственной политической системе, ни в собственном социальном учении, ни в построении особой социально-этической или этической системы. Она свидетельствует о новом Человеке, о Христе, и о Любви, которая делает свое пребывание в мире зримым для того, чтобы каждый нашел свое истинное Я и свою истинную жизнь».[4]4
  Mantzaridis G.I. Grundlinien Christlicher Ethik. St. Ottilien, 1998. S. 55.


[Закрыть] И дело не только в том, что социальное учение Церкви вооружает ее подобием светской идеологии и позволяет проникнуть в нее светским понятиям, что оно ограничивает ее благовестие определенными временными и социальными воззрениями и в определенной степени оправдывает греховность этого мира, а в том, что задача Церкви – совсем другая. Она вообще не может быть выражена социальными понятиями.

В каждый городской храм приходят люди, чтобы попросить о помощи. Даже у неверующих людей почти на уровне инстинкта заложено убеждение: храм – это такое место, где должны помочь, где не могут отказать попавшим в беду. И они совершенно правы. Если чиновник может сказать: «Это вне зоны моих обязанностей», если родные могут отвернуться: «Ты сам во всем виноват», то для христианина это совершенно невозможные слова. Но просители в приходе могут услышать отказ: «Нет возможности». По наблюдениям профессора-протоирея Глеба Каледы: «часто легче привлечь людей с добрым сердцем, но почти неверующих или неофитов, недавно крещенных и воцерковляющихся, чем так называемых церковных православных людей».[5]5
  Каледа Г., прот. Задачи, принципы и формы православного образования в современных условиях // Журнал Московской патриархии. 1994. № 10(107). С.4.


[Закрыть]

Социальное служение всегда возможно, если помнить о цели службы: через нашу любовь к пришедшему человеку показать ему радость другой жизни – жизни с Богом. Встречается мнение, что основная проблема социального служения Церкви – проблема материальная. На самом деле этот вопрос, в первую очередь, нравственный и духовный, и решать его надо в соответствии с нормами нравственности и концепцией христианства.

Бывает, что за помощью обращаются верующие. Про такие случаи апостол Павел сказал: «Если же кто о своих и особенно о домашних не печется, тот отрекся от веры и хуже неверного» (1-е Тим. 5, 8). Социальное служение помогает создать внутри прихода по-настоящему братские отношения, укрепить единство и взаимную любовь.

Христианин, не имея возможности сам помочь, должен найти того, кто способен, – говорит свт. Тихон Задонский.[6]6
  Иоанн (Маслов), схиархим. Симфония по творениям святителя Тихона Задонского. М., 2000. С. 511.


[Закрыть] Он же говорит, что христианин не может быть без веры, вера без любви, а любовь без милосердия, потому что «любовь не токмо над братом своим единоверным, но и над неверным и врагом своим милосердствует, и не может не благотворить всякому, кого ни видит требующим благотворения».[7]7
  Там же. С. 510.


[Закрыть]

«Блаженны милостивые; ибо они помилованы будут» (Мф. 5; 7). Ελεος по-гречески значит милость, милосердие, а также и сожаление, сострадание. Праведность богоугодной милости в том, что она нелицеприятна. «Тот милостив, – говорит прп. Исаак Сирин, – кто в мысли своей не отличает одного от другого, но милует всех».[8]8
  Исаак Сирин, преп. Слова подвижнические. М., 1998. С. 309.


[Закрыть] Отвечая на вопрос: «Что такое сердце милующее?» (Слово 48) – преподобный добавил: это «возгорание сердца у человека о своем творении, о человеках, о людях, о птицах, о животных, о демонах и о всякой твари… А посему и о бессловесных, и о врагах истины, и о делающих ему вред ежечасно со слезами приносит молитву, чтобы сохранились и были помилованы… Достигших же совершенства признак таков: если десятикратно в день преданы будут на сожжение за любовь к людям, не удовлетворятся сим, как Моисей… и как… Павел… и прочие Апостолы за любовь к жизни людей приняли смерть во всех ее видах… И домогаются святые сего признака – уподобиться Богу совершенством любви к ближнему».[9]9
  Там же.


[Закрыть]

Милостыня подразумевает оказание не только материальной помощи. Милосердие в христианском понимании побуждает заботиться о спасении ближнего. Милосердие существует благодаря возникающим в процессе взаимодействия людей эмоциям и чувствам, главным образом, «конъюнктивным» – объединяющим и сближающим, благодаря симпатии, сочувствию, сорадованию, состраданию, эмпатии (от греч. empatheia – сопереживание).[10]10
  Андреева Г. М. Социальная психология. М., 1994. С. 64.


[Закрыть]

Социальное служение – деятельность, требующая особо развитой эмпатии, такого ее рода, когда люди стремятся помогать в то время, когда никто об их помощи не узнает, и будут оказывать ее до тех пор, пока нуждающиеся не получат необходимое. Истинное милосердие предполагает усилие воли и активные действия по оказанию поддержки другому. Но необходимо иметь в виду и феномен псевдоэмпатии, то есть декларируемого сопереживания, весьма распространенного явления в социогуманитарных профессиях вследствие высоко положительной социальной оценки эмпатии.

Поэтому не реклама конфессиональных добродетелей, не стремление к самоутверждению, но евангельский принцип: «И все, что вы делаете, делайте от души, как для Бога, а не для человеков» (Кол. 3:23) – должен быть мотивом православного милосердия.

Религиозная коммуникация, выражающаяся в общении человека с Богом посредством молитвы или богослужения, не просто требует себе дополнения в виде «горизонтальной» коммуникации; последняя, по сути, является прямым продолжением первой. Человек, переживший общение с Богом, не может не распространить этот свой опыт на других людей, не может оставаться пассивным в отношении ближних. При этом любое «дело» получает религиозное измерение, оказывается прямым выражением веры. Следовательно, социальное служение неотделимо от религиозного служения и, более того, является неустранимым аспектом веры. Евангельский принцип любви к ближнему: «Заповедь новую даю вам, да любите друг друга» (Ин. 13:34) – основа нравственного поведения христиан, выступая для других людей, с точки зрения Церкви, императивом в сфере регулирования общественной деятельности.

«Действенная забота о том, чтобы накормить голодного, приютить бездомного, одеть голого, – писал С. Л. Франк, – есть реальный показатель моей веры в небесное сокровище».[11]11
  Франк С. Л. Духовные основы общества. М., 1992. С. 299.


[Закрыть] Божественное происхождение всякой личности и всей вселенной в совокупности с провозглашенной перспективой избавления от греха есть достаточное основание для активной и ответственной деятельности верующего человека в мире с целью конечного преображения этого мира, возведения всей твари, ныне страдающий от несовершенства, к идеальному состоянию (Рим. 8, 19−23).

Христианство по своей сути социально активно. Христианская деятельность всегда конкретна в том смысле, что она направлена на реальную ситуацию и на реального человека. Одним из самых вредных заблуждений, по мнению Льва Карсавина, является «отвлеченное понимание христианства». Религия не может отождествляться только с чисто теоретическим учением. Чтобы не быть отвлеченной, она должна быть деятельной в социальном смысле.[12]12
  Карсавин Л. П. Об опасностях и преодолении отвлеченного христианства // Малые сочинения. СПб., 1994. С. 395.


[Закрыть]

Так, Г. В. Флоровский решение жизненных задач понимал, в первую очередь, как культурное дело, то есть действие духовное в плане социального служения, обязательного для христианства по отношению к миру. На первом месте здесь стоит духовная сторона этого социального действия. Как замечает Флоровский: «Наше религиозное сознание исходит из факта греха».[13]13
  Флоровский Г. В. Метафизические предпосылки утопизма // Христианство и цивилизация. СПб., 2005. С. 222.


[Закрыть] Поэтому изменение этого мира к лучшему своему состоянию может быть достигнуто только через духовную борьбу с грехом и нравственное совершенствование. Флоровский придерживается позиции, согласно которой мир не может улучшить себя только собственным своим развитием, не может из себя усовершенствоваться, «но должен восприять Божественную благодать».[14]14
  Там же.


[Закрыть] Действие церкви в мире – в эмпирическом свершать сверхэмпирическое. Ее задача «не только призывать людей, но и вводить их в ту новую жизнь, о которой она свидетельствует».[15]15
  Флоровский Г. В. Церковь: ее природа и задача // Христианство и цивилизация. СПб., 2005. С. 580.


[Закрыть]

Христианство свое социальное служение может эффективно осуществлять, прежде всего, через духовную сферу, культурно преображая мир, а это влечет за собой изменение и во всех других областях жизни. Если признавать необходимость греха в мире и неизбежность его для вселенского равновесия, то тем самым получит оправдание любое безнравственное деяние, откроется возможность для построения любых утопий. Все усилия по исправлению мира, то есть собственно социальная активность должна быть сосредоточена, прежде всего, на борьбе с грехом. Решающую роль в таком творческом перерождении мира должна играть Церковь. Церкви в этой работе отводится центральная роль. Как замечает Флоровский: «Церковь действительно “не от мира сего”, но у нее, тем не менее, есть очевидная и важная миссия “в мире сем” именно потому, что он “во зле лежит”».[16]16
  Флоровский Г. В. Социальная проблема в Восточной Православной Церкви // Христианство и цивилизация. СПб., 2005. С. 607.


[Закрыть] Победить грех возможно только через Церковь и в Церкви, в ее религиозном соборном действии.

Для Флоровского Церковь является необходимым связующим звеном между духовным миром и миром социума. Через Церковь должна идти и вся социальная активность христианина. Церковь – вот главный социальный механизм и инструмент преображения действительности, преображения этого мира. Получается, что чем больше будет сфера воцерковленности этого мира, тем меньше будет возможности для распространения и развития греха в мире, тем чище и здоровее в духовном отношении будет мир. Вот на расширение этой сферы, на качественное преображение мира через его воцерковленность в конечном итоге должна быть направлена социальная активность Церкви. И в этой труднейшей социальной по своему характеру работе должен принимать посильное участие каждый христианин. Без этого привнесения в мир через Церковь божественного исцеляющего действия никакого улучшения в социальной жизни не наступит.

Идеал социальной жизни содержится и хранится только в Церкви. При любом исторически сложившемся социальном строе Церковь, исцеляя от греха, спасает людей, улучшая тем самым общество в нравственном отношении, но при этом не ломает его в угоду чьей-либо идее. Церковь является ключевым звеном всей культурной социальной активности, и она должна быть на высоте предназначенной ей деятельности. Если Церковь имеет высокое и ответственное предназначение, то христиане, члены христианской Церкви не должны уклоняться от него. Исходя из своей идеи активного участия в деле воцерковления мира и через эту деятельность в его преображении, Флоровский отрицательно относился к пассивному пребыванию христиан в обществе. В этом смысле христианство как религия социальна по своей сути.

В мировой истории религия и Церковь всегда выполняли важные социальные функции, защищая слабых и обездоленных, призывая к милосердию и развивая его, опекая детей и стариков, попечительствуя образованию и культуре.

Дискуссии о возможности или невозможности социальной доктрины и как следствия социального служения в православии после акта принятия «Основ социальной концепции» остались позади: «Целью Церкви является не только спасение людей в этом мире, но также спасение и восстановление самого мира (I. 1) (…) Недопустимо манихейское гнушение жизнью окружающего мира. Участие христианина в ней должно основываться на понимании того, что мир. социум, государство являются объектом любви Божией, ибо предназначены к преображению и очищению на началах богозаповеданной любви (I. 3)… Поэтому Церковь может взаимодействовать с государством в делах, служащих благу самой Церкви, личности и общества. Для Церкви такое взаимодействие должно быть частью ее спасительной миссии, объемлющей всестороннее попечение о человеке. Церковь призвана принимать участие в устроении человеческой жизни во всех областях, где это возможно (III, 8)».[17]17
  Основы социальной концепции Русской православной церкви. Служба коммуникаци и отдела внешних сношений Московской патриархии. М., 2000.


[Закрыть]

«Основы социальной концепции Русской Православной Церкви» были приняты на Юбилейном Архиерейском Соборе (август 2000 г.). В том же 2000 г. были приняты «Основные положения социальной программы российских мусульман». Вслед за этим в 2003 г. Конгрессом еврейских религиозных организаций и объединений России (КЕРООР) была разработана социальная концепция для российских иудеев. В настоящее время Римско-Католическая церковь представляет социальное учение в последнем своде – Компендиуме социального учения Церкви, изданном на русском языке в 2006 году. Программный документ под названием «Социальная позиция протестантских церквей России» подготовлен российскими протестантскими деноминациями в 2003 году в соответствии с решением Консультативного совета глав протестантских церквей. В настоящее время в Консультативный совет входят Евразийская федерация союзов евангельских христиан-баптистов стран Содружества, Евро-Азиатское отделение Церкви христиан адвентистов седьмого дня, Западно-Российский союз Церкви христиан адвентистов седьмого дня, Российский объединенный союз христиан веры Евангельской, Российский союз Евангельских христиан-баптистов и Союз христиан веры Евангельской пятидесятников России. Архиерейским Собором Русской Православной Церкви принят документ (4 февраля 2011 года) «О принципах организации социальной работы в Русской Православной Церкви».

В итоговом документе I Общецерковного съезда по социальному служению, проходившего 7–9 июля 2011 года, говорится: «Социальное служение Церкви основано на оказании помощи конкретному страдающему человеку, на индивидуальном подходе к нуждающимся, а также на понимании того, что в каждом человеке, даже самом опустившемся или измученном, сохраняется образ Божий. Поэтому во многих сферах социального служения Церковь сегодня имеет уникальный опыт. При этом задача церковной социальной работы – не дублировать функции государства, ее главная цель – духовная: ее участники призваны научиться любви. Дела милосердия спасительны: милосердное служение помогает человеку обрести любовь, а вместе с ней – самоотверженность, кротость, долготерпение, смиренномудрие и другие христианские добродетели».[18]18
  О перспективах развития церковного социального служения. Итоговый документ I съезда глав епархиальных отделов по социальному служению Русской Православной Церкви. [Электронный ресурс] Режим доступа: http://www.diaconia.ru/news/podgotovlen-itogovyjj-dokument-obshhetserkovnogo-sezda-po-sotsialnomu-sluzheniju/. Дата обращения: 11 июля 2011 года.


[Закрыть]

Таким образом, крупнейшие по количеству адептов религиозные объединения России заявили о своих позициях по спектру общезначимых проблем современного мира: о желательных для них моделях государственно-конфессиональных отношений; о взаимоотношениях религии и науки; о соотношении этики, права и собственности; об отношении к браку и семье; об экологических проблемах; глобализации и сохранении национальных культур, о социальном служении и др.

Сравнительный анализ социальных доктрин традиционных религиозных течений России позволяет говорить о существующем единстве понимания роли религиозных общин в деле устроения социального служения. Современные российские исследователи определяют социальное служение как религиозную деятельность, которая осуществляется в духовной и практической сферах.

Сомнения в возможности социального служения легко снимаются всей историей христианства. Вкратце рассмотрим историю вопроса в России, не претендуя, конечно, на полноту обзора. Христианские ценности заложены в фундамент всей русской культуры, в том числе и хозяйственной. Именно православие в течение многих веков привносило в хозяйственно-экономическую деятельность России духовное начало и организовывало ее нравственно.

Утверждая, что внутреннее, духовное определяет внешнее, православие тем самым выстраивает определенную систему ценностей. Восстановление должного соотношения духа и плоти составляет центральный нерв этики труда православия. С. Н. Булгаков подчеркивал, что этика труда есть в конечном итоге вопрос о господстве духовного начала над материальным.[19]19
  Булгаков С. Н. Философия хозяйства. М., 1990. С. 186.


[Закрыть] Полезность труда измеряется, прежде всего, его «душеполезностью». Из всего этого следует, что труд, превращенный в религиозное служение, совершаемый ради любви к Богу и ближнему, направленный на раскрытие данного Богом таланта, на совершенствование и воспитание души, признается в христианстве, безусловно, благим трудом. Труд только с целью самоутверждения признается в православии суетным, лишенным смысла, а иногда и просто пагубным для души.

Во многих протестантских исповеданиях (прежде всего, в кальвинизме и пуританстве) полезность труда определяется объективной полезностью той или иной профессии для общества и доходностью. Так, из учения одного из главных идеологов пуританства – Р. Бакстера – следует, что если Бог указует вам путь, следуя которому вы можете честным способом заработать больше, чем на каком-либо другом пути, и вы отвергаете это и выбираете менее доходный путь, то тем самым вы совершаете грех и препятствуете осуществлению одной из целей вашего призвания.[20]20
  Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма. Избранные произведения. М.: Прогресс, 1990.


[Закрыть]

Уже в первый век после принятия Русью христианства оформились три основные направления социальной диаконии Православной Церкви: диакония-помощь, диакония-предотвращение, диакония-ориентация.

В различные эпохи каждое из направлений приобретало свои особенности, менялись их роли, но сами направления неизменно сохранялись. В период Средневековья огромную роль на Руси играли монастыри. Монастыри-землевладельцы имели развитую хозяйственную инфраструктуру, которая позволяла создавать множество рабочих мест с разнообразной специализацией. Монастырские запасы хлеба были надежной гарантией от массового голода в неурожайные годы, которые случались весьма часто. Монастырские больницы и монастырские лекари оказывали медицинскую помощь, особенно в тяжелое время массовых средневековых эпидемий. Монастырские вотчины давали пример разумного и эффективного хозяйствования, в том числе в зонах экстремального природопользования. Этот опыт был открыт для всего окружающего крестьянского мира. Безусловно, что период Средневековья – время лидирования русских монастырей в диаконии-помощи и диаконии-предотвращении. Это был путь «внешнего» церковного делания. Русские монастыри не «специализировались» на каком-либо одном виде помощи, как это было присуще западной церкви. В основном они выполняли четыре основные функции: лечение, обеспечение неимущих, обучение, ориентация.

Одной из задач социального служения было ведение летописей, что способствовало развитию исторической науки. В монастырях хранились и копировались многочисленные документы, касавшиеся различных аспектов социальной жизни. Социальное служение монастырей в сфере сохранения и развития духовности и культуры российского государства: монастыри являлись культурными центрами страны, средоточием духовной, интеллектуальной деятельности, центром богословской мысли.