Текст книги "Социальное служение Русской Православной Церкви. История, теория, организация"

Для православной правовой культуры идеал правообязанности личности ближе, чем индивидуалистический идеал прав человека с его явным приоритетом автономии человеческой личности и атомарности общественного целого. Правообязанность – проявление духа коллективного служения друг другу «во Имя Господне»: «Понимание права в качестве нормы, ограждающей “меня” от других, служащей “убежищем” “моей” личной свободы, слишком ущербно по своему содержанию, чтобы вместить в себя христианский принцип жизни».[108]108
  Величко А. М. Философия русской государственности. СПб., 2001. С. 178.


[Закрыть] В таком понимании правообязанность выглядит как идеал православного правопонимания, отрицать духовную доминанту которого в истории права России невозможно.

2.2. Справедливость как морально-правовая категория

Социальное служение Церкви строится на принципе социальной справедливости. Справедливость предусматривает предоставление каждому человеку принадлежащего ему права. Оно дано человеку Богом и соответствует признанию достоинства человеческой личности и всеобщего предназначения земных благ. Церковь в своем социальном служении выступает последовательным защитником всякого рода справедливости, тем более социальной. В Библии, в книге пророка Иезекииля праведнику предначертано поступать справедливо: «И праведник, если отступит от правды своей, и делает беззаконие, и за то умирает, – то он умер за беззаконие свое, которое сделал…» (Иезек. 18:26).

Справедливость – это нравственная позиция, поддерживаемая упорной волей и предоставляющая другому его право. В тесной связи с термином «справедливость» находится «любовь», любовь – венец справедливости. Цель справедливости – исправлять недостатки и прегрешения мира, но гармония мира возможна благодаря любви, и только ей. Любовь к ближнему происходит из милосердия. Однако подчас подменяют справедливость милосердием или проявляют милосердие вне Бога, что является филантропией.

Достижению справедливости должна быть подчинена деятельность – как человека, так и государства. Социальная справедливость предполагает право человека на еду, жилье, медицинское обслуживание, образование, отдых, соответствующую оплату труда, достойные условия работы и др. А милосердие и любовь являются средствами восстановления справедливости в случаях ее попрания, возвращения достоинства человеческой личности. Христианское милосердие и любовь простираются за пределы человеческой справедливости – они не противоречат ей, но вступают в силу там, где справедливость бессильна. Так, справедливость может требовать наказания виновному, но исправить его она не в силах, любовь же и милосердие не перестают бороться за согрешившего и оступившегося человека, стремясь восстановить его поруганное им же самим достоинство. Любящий самоотверженно служит на благо общества, данная добродетель проявляется во взаимоотношениях профессиональных сообществ, субкультур, сословий. Она ищет лучшее в людях и растапливает лед во взаимоотношениях. Таким образом, целью христианского построения общества выступает то, что ориентировано на справедливость, наполнено любовью и развивается правдиво и свободно. «Кто из вас больше, будь как меньший, и начальствующий – как служащий… А Я посреди вас, как служащий» (Лк. 22–25–27). Для того, чтобы расти в этом служении и подлинной свободе, нужно развивать уважение и любовь, как к ближнему, так и ко всему творению.

Каждое конкретное общество, помимо всеобщих, общечеловеческих норм и ценностей, имеет и свои специфические представления о том, что полезно, разрешено, важно, а что вредно, запрещено. В этом находит свое выражение своеобразие культуры данного общества, ее важнейшей составной части – системы норм и ценностей. Культура, предписывающая стандарты правильного поведения, называется нормативной культурой. Социальные нормы могут опираться не только на юридические и нравственные нормы, но и на обычаи и традиции.

В жизни людей есть понятия, ценности, которые не только являются их вечными, постоянными спутниками, но и неизменно входят в сердцевину, ядро их мироощущения, понимания ими смысла, направленности, оправданности всего их существования. Именно такими являются слова «истина», «правда», «справедливость» и все, что с ними связано: праведная жизнь, истинная любовь, справедливый человек, истинная свобода, справедливое общество, истинная вера и т. п. Правда и справедливость наряду с красотой входят, таким образом, в наше сознание как цель и регулятор важнейших ценностно-смысловых идей и представлений.

Названные понятия-ценности издавна и глубоко проникли во все формы общественного сознания, в особенности в религию, и в частности в христианство. В последнем, например, все, что связано с Богом, трактуется в терминах правды, истины и справедливости: пути Господа праведны и истинны; Он, будучи носителем и олицетворением абсолютной справедливости, творит правду; все Его заповеди основаны на истине и правоте; все откровения есть правда и совершенная истина; лучшей доли достойны те, кто следует правде и говорит истину (то есть праведники). При этом правду людей Господь определяет как свет, а справедливость как полдень; утверждая справедливость, Он избавляет людей от лжи, неправды и несправедливости, а тех, кто сходит с этого пути, обрекает на вечные муки.

Поскольку люди в основу своей жизни кладут моральные принципы, естественно, возникает вопрос, не является ли нравственное сознание в своей сущности в какой-то мере общим для всей людей? Некоторые исследователи утверждают, что всем людям свойственны понятия, которые в основном можно свести к десяти заповедям, данным Богом через Моисея.

История этической и политико-правовой мысли, культурное развитие человечества свидетельствуют о том, что справедливость всегда привлекалась в качестве оценки действующих правовых институтов и нравственных предписаний. Проблема права, морали и справедливости имеет тысячелетнюю историю, актуальна она и сейчас.

Категорией, особенно тесно связанной со справедливостью, является право. Это обусловлено тем, что справедливость – в числе других – есть и фактор правовой, предполагающий те или иные представления о правах и обязанностях человека. Само слово «справедливость», например, в русском языке произошло от слова «право» (правый, правда). Так что справедливость и как слово, и как понятие оказывается производной от права, является одновременно и его абстрактным выражением, и некоторым сущностным определением.

И по смыслу, и по этимологии справедливость (iustitia) восходит к праву (ius), обозначает наличие в социальном мире правового начала и выражает его правильность, императивость и необходимость. Латинское слово «юстиция» (justitia), прочно вошедшее во многие языки, переводится (как и англ. «justice») на русский язык и как «справедливость», и как «правосудие», но по сути речь идет об одном и том же понятии – о справедливости, включающей в себя и правосудие (в производном значении судебного спора в соответствии с правом). Справедливость собственно потому и справедлива, что воплощает собой и выражает общезначимую правильность, а это в своем разумном виде означает всеобщую правомерность, то есть существо и начало права, смысл правового принципа всеобщего равенства и свободы. Не случайно, что последние слова Декларации Независимости США были «…And Justice For All.» («…И справедливость для всех»).

Во всех древних письменных источниках понятие «справедливость» употребляется как критерий должного во взаимоотношениях между людьми внутри рода и племени или в отношениях между племенами в духе примитивной уравнительности.

В философии Древнего Востока и Древней Греции справедливость рассматривалась как внутренний принцип существования природы, как физический, космический порядок, отразившейся в социальном порядке. В понятиях «справедливое» и «несправедливое» оценивалось всякое социальное явление, имеющее отношение к поведению людей, закону, суду, судебному решению, законодательным актам, деятельности государственных органов, юристов, политических деятелей и т. п.

Начиная с древних времен и до наших дней, феномен справедливости разрабатывается в социальной теории как синоним объективности, эквивалентности, беспристрастности, меры. Справедливость является важнейшей категорией социально-философской мысли, морального, правового и политического сознания.

В современных социально-исторических условиях России, когда в массовом сознании происходит процесс переоценки ценностей, отчуждение к праву и государству и смыслом жизни для многих становится власть, деньги, успешная карьера любым путем, в том числе и правонарушением, актуальность научной разработки проблемы справедливости необычайно возрастает.

Теория справедливости носит междисциплинарный характер и органически входит в основополагающие начала нескольких научных дисциплин: философии, теории и истории права и государства, социологии, политологии, философии морали, экономической теории.

Особое значение при определении справедливости имеет ее связь, единство с такими явлениями сознания и общественного бытия, как равенство, право, добро (добродетель) и свобода.

Если задаться вопросом, каждый ли закон заслуживает того, чтобы называться правом, то есть быть основанным на правде, правильности, справедливости, то можно ответить, что нет, конечно, далеко не каждый. Некоторые известные юристы делали выводы, что закон и право не одно и то же. Под правом следует понимать не любую норму, а нормативно закрепленную справедливость. Именно справедливость определяет содержание права. Когда нормативное закрепление получает несправедливая идея, то законом она становится, а правом нет.

Противоречия между правом и справедливостью могут выражаться не только в несправедливом применении правовых норм, но и в издании государством изначально несправедливых норм права. Поэтому справедливый подход должен быть обеспечен прежде всего в процессе издания государством нормативных правовых актов. Таким образом, право, с одной стороны, должно основываться на моральных началах правды и справедливости, а с другой – быть формой возведения справедливости в закон жизни общества.

Рассматривая структуру справедливости, можно отметить, что она состоит из юридической, политической, социальной, религиозной, духовной и моральной справедливости.

Если прежде в истории доминировала религиозная составляющая, то сегодня юридическая справедливость занимает ведущее место среди других ее видов, поскольку без нее невозможно не только утвердить справедливость в обществе, но и реализовать свободу человека. На смену теологическому пониманию справедливости пришло его понимание, как правильного или должного, продиктованного свободной волей человека. Таким образом, проблема справедливости должна рассматриваться с точки зрения человеческой природы, а чтобы соединить человеческую природу с правом, необходимо изучить человека, оценивая его неотъемлемые права, главные из которых – права на личную безопасность и свободу.

Верховенство права – слишком сложное понятие, которое трудно втиснуть в узкие рамки строгой юридической дефиниции. В этом понятии сочетаются и всемирный разум, и божественное начало, и человеческое чувство, или, как говорили древние, аequitas naturalis – врожденное чувство справедливости. Еще древние египтяне утверждали, что «спокойствие государства – в справедливости».

Центральной и определяющей категорией, гуманистической доминантой верховенства права является справедливость. Римляне так и писали: аequitas et bonum est lex legume – «справедливость и благо есть закон законов». Конечно же, римские юристы были сторонниками неукоснительного исполнения законов. Но дальновидные истолкователи, включая в понятие справедливости человечность, рекомендовали также рro aequitate contra jus dicere – выступать за гуманность, против буквы закона.

Сложный характер принципа аequitas особенно проявлялся в случаях разрешения коллизии между правоприменительной практикой и конкретным нестандартным казусом. Врожденное чувство справедливости выступало в этом случае и как образец поведения, и как мерило его оценки, и как средство, с помощью которого юристы находили разумное разрешение конфликтов между законом и правом справедливости. Таким образом, у древних римлян принцип справедливости (а это ядро, сердцевина верховенства права) не допускал и препятствовал произвольному отправлению правосудия. И там, где простого толкования было недостаточно, аequitas становится рядом с правом, контролирует его, по мере возможности, смягчает его суровость, а то и становится предписанием права.

Идея соотнесения справедливости и законности, права и закона уходит своими корнями в античную философию. Признавая сходное происхождение понятий «справедливость» и «право», исследователи по-разному решают вопрос об их соотношении. Одни подчиняют справедливость праву и рассматривают ее как сугубо правовую категорию, другие отстаивают точку зрения, согласно которой справедливость творит право и только то, что является справедливым, может называться правом. Таким образом, проблема соотношения категорий «право» и «справедливость» остается сегодня одной из сложнейших и самых актуальных.

Евангелическая притча о работниках в винограднике на живом примере помогает безошибочно различать мораль и право. Работнику, пришедшему на виноградник около 11 часов, хозяин дома заплатил столько же, сколько и тем, кто «перенес тягость дня и зной». Проработавшие целый день остались недовольны и стали роптать на хозяина, а он ответил одному из них: «Друг, я не обижаю тебя; не за динарий ли ты договорился со мной? Возьми свое и подойди, я же хочу дать этому последнему то же, что и тебе. Разве я не властен в своем делать что хочу? Или глаз твой завистлив, оттого что я добр?» (Матф. 20,1–15).

Справедливость была соблюдена по отношению ко всем работникам, никто их них не получил меньше установленной платы – динария, но по отношению к пришедшим около 11 часов хозяин проявил любовь, которая относится к области нравственности. Завистливый же работник пытался, не имея на то основания, из щедрости хозяина сделать правовую норму и упрекал его за то, что тот не обнаружил равной щедрости ко всем работникам.

Тесное единство справедливости и права не раз отмечалось многими видными философами и юристами. Голландский юрист и социолог Гуго Гроций, к примеру, в своем трактате «О праве войны и мира» (1625) писал: право означает то, что справедливо, то, что не противоречит справедливости. Примерно так же высказывался и К. А. Гельвеций. Сводя справедливость к правовому феномену, имеющему государственно-законодательное происхождение, он утверждал, что справедливость предполагает установленные законы. Приверженность подобной позиции проявилась также у Г. Гегеля. По его словам, право, правовые обязанности должны соединяться «со стремлением, поступать справедливо ради справедливости». Хорошие законы, как и свободная собственность, ведущие «к процветанию и блеску государства», служат, считал он, выражением справедливости, составляющей «нечто великое в гражданском обществе». И те правители, которые дали своему народу собрание законов, «совершили этим великий акт справедливости».[109]109
  Гегель Г. Философия права. М., 1990. С. 253, 264.


[Закрыть]

Согласно юридической точке зрения на поступки человека можно четко определить меру нарушения права и закона и соответственно меру его наказания. Вечную справедливость, как ценность, не может нарушить даже Бог по своему милосердию, ибо милосердие есть дочь справедливости и не может действовать помимо ее. «Не подобает Богу, – писал Ансельм Кентерберийский, – отменять что-либо в своем царстве вне установленного порядка». «Каждый знает, – утверждал этот великий средневековый мыслитель, – что справедливость людей подчиняется закону.… Следовательно, несправедливость, если она устраняется одним лишь милосердием, будет иметь большую свободу, чем справедливость, а это крайне неприлично».[110]110
  Цит. по: Берман Г. Дж. Западная традиция права: эпоха формирования. М., 1994. С. 555.


[Закрыть]

Многие философы особенно подчеркивали идею равенства, находя в ней важнейший компонент понятия справедливости. Так, Гегель отмечал, что стремление «поступать справедливо ради справедливости» «требует считать других равными себе самому»,[111]111
  Гегель Г. Работы разных лет. М., 1973. Т. 2. С. 71.


[Закрыть] иначе справедливость не может осуществляться. Это, считал он, должно отражаться в конституции, которая, будучи «существующей справедливостью», включает равенство и свободу как свою последнюю цель и результат. Ту же мысль, но более конкретно проводит К. Поппер в своей работе «Открытое общество и его враги». Отвечая на вопрос: что такое справедливость? – он все ее определения связывает с равенством: равное распределение обязанностей, равенство всех перед законом, беспристрастность законов и суда, равное распределение преимуществ между гражданами.[112]112
  Поппер К. Открытое общество и его враги. М., 1992. Т. 1. С. 126.


[Закрыть]

Такие рассуждения о связи равенства и неравенства со справедливостью обусловлены, как видно, особенностями исторической эпохи. Их никак нельзя отождествлять с вполне оправданными суждениями о необходимости и неизбежности природно-индивидуального неравенства людей, то есть с тем, что само по себе не находится в какой-либо прямой, эзотерической связи с социальной справедливостью. Г. Гегель правильно отмечал, что высокое развитие и культура необходимо порождают величайшее конкретное неравенство индивидов, то есть неравенство их способностей, личных возможностей, умственных и иных достижений. Это неравенство проистекает по преимуществу из природных различий, и его нельзя считать несправедливостью природы. Примерно то же, видимо, имел в виду и Ф. Ницше, когда заявлял: «Люди не равны: так говорит справедливость».[113]113
  Ницше Ф. Так говорил Заратустра. М., 1990. С. 111.


[Закрыть]

Можно ли всю систему права построить на одном формальном равенстве. Несомненно, что формальное равенство является необходимым элементом права, но является ли оно достаточным – остается под вопросом. В этике И. Кант, отстаивающий автономию и специфику морали в качестве ее важнейшего и отличительного признака, признал категорический императив и связанный с ним долг основным, абсолютным нравственным принципом. Однако вскоре открылась практическая и теоретическая ограниченность этики Канта, что не отрицает огромной исторической его заслуги в развитии теории морали. В самом праве традиционно разделяются такие его феномены, как «буква права» и «дух права».

Нередко связь справедливости с правом трактуется очень широко: в последнее включается естественное, абстрактное, позитивное, государственное, гражданское, моральное и другое право, каждое из которых имеет свое особое значение. Цель государственного положительного права, пояснял А. Шопенгауэр, состоит в том, «чтобы никто не терпел несправедливости; цель же морального правоведения – чтобы никто не совершал несправедливости».[114]114
  Шопенгауэр А. Свобода воли и нравственность. М., 1992. С. 214.


[Закрыть] В целом же, как бы обобщая мысли предшественников, можно, по мнению А. Камю, утверждать: «Нет справедливости в обществе без естественного или положительного права, на котором она основывается. Там, где право осуществляется без проволочек, рано или поздно появится и основанная на нем справедливость».[115]115
  Камю А. Бунтующий человек. М., 1990. С. 345.


[Закрыть]

Как и в любом другом случае, в понимании связи справедливости и права есть и иные, существенно отличные взгляды. Крайнее выражение они нашли в критике правового толкования справедливости И. Кантом. «Строжайшее право, – писал он, – это величайшая несправедливость», «на пути права этому злу ничем помочь нельзя…потому что справедливость относится только к суду совести».[116]116
  Кант И. Сочинения: В 6 т. М., 1965. Т. 4. Ч. 2. С. 144.


[Закрыть] Относя справедливость всецело к «практическому разуму», морали, Кант тем самым существенно ограничивал возможности для ее правильного анализа. Хотя при этом нельзя сказать, что противопоставление им справедливости и права целиком лишено смысла.

Право часто выступает как важная основа справедливости, предпосылка ее реального общественного бытия, а справедливость, со своей стороны, ее принципы (включая в особенности требование уважать права каждого, запрещение посягать на них) – как важный источник права.

Сегодня существует два вида правопонимания: позитивистское и морально-этическое. В позитивистском правопонимании право и закон не различаются, а, напротив, отождествляются. Право характеризуется как система обязательных норм (правил поведения), установленных или санкционированных государством и обеспеченных силой государственного принуждения.

Правовой позитивизм заменил классические теории естественного права, которые появились в век Просвещения. С позиции «чистого» правового позитивизма вопрос о справедливости в качестве критерия, находящегося вне права, нелеп, так как право – то, что позволяет «измерить и взвесить», справедливость же вне права – понятие, которое невозможно определить и выразить в научных терминах. Согласно взглядам Р. Иеринга, «не право должно сообразовываться со справедливостью, а, наоборот, мерилом справедливости являются принципы зарубежного права, закрепляющего эквивалентные отношения, сложившиеся между собственниками товаров».[117]117
  Иеринг Г. Цель в праве. СПб., 1881. С. 176.


[Закрыть] Р. Иеринг говорил о том, что «право во что бы то ни стало должно оставаться правом».[118]118
  Ильин И. А. О сущности правосознания // Сочинения: В 2 т. М.: Медиум, 1993. Т. 1. С.48.


[Закрыть] С его точки зрения, закон ни в каком критерии справедливости не нуждается.

«Правовой позитивизм ищет такой дефиниции права, – пишет О. Хеффе, – которая была бы свободна от перспективы справедливости, что, впрочем, не исключает проводимой во имя справедливости критики действующего права».[119]119
  Хеффе О. Политика. Право. Справедливость. М., 1994. С. 102.


[Закрыть] Представители правового позитивизма подвергают сомнению саму идею справедливости, ее роль и значимость в общественной жизни, в политико-правовой деятельности государства и его институтов. Поскольку правовая и политическая деятельность власти обеспечивается позитивными законами, главным источником этих законов являются решения законодательных органов власти, а реализуются они путем государственного принуждения, то здесь теряется ценность и естественно-правовая природа справедливости.

Право должно определяться такими ценностями, как социальная справедливость, свобода, равенство. Это характерно для морально-этического правопонимания, к которому относятся направления правовой мысли, различающие право и закон, объясняющие приоритет права перед законом. Этическая трактовка права лежит в основе естественно-правовых учений (в которых право всегда связывается со справедливостью, а справедливость объясняется через ценностные представления о должном отношении людей). Право, согласно этической трактовке, должно быть нравственным. Всякое позитивное право может требовать повиновения только во имя нравственного права.

В морально-этической трактовке право получает следующее определение: «Право – совокупность этических общностных ценностей (справедливость, порядок, нравственность, правдивость, верность и т. д.), первоначально покоящихся на идее равенства: равным обязательствам должны соответствовать равные права».[120]120
  Право // Философский энциклопедический словарь. М., 1997. С. 357–358.


[Закрыть]

В России сторонники морально-этической трактовки права и социальной справедливости обращаются к наследию представителей русской философии права – B. C. Соловьева,[121]121
  Соловьев B. C. Оправдание добра. Нравственная философия. Сочинения в 2-х т. М., 1990.


[Закрыть] П. И. Новгородцева[122]122
  Новгородцев П. И. Об общественном идеале. М., 1991.


[Закрыть] и др. Выступая против правового позитивизма, они отстаивали идею внутренней связи права и нравственности. Социальная справедливость же, лежащая в основе права, многими относилась всецело к области морали. Так, B. C. Соловьев рассматривал право как «минимум нравственности», а справедливость являлась для него не просто понятием нравственного порядка, а «формой любви».[123]123
  Соловьев B. C. Определение права в его связи с нравственностью // Власть и право: из истории русской правовой мысли. М., 1990. С. 101.


[Закрыть] Подобная характеристика встречается и у С. Н. Булгакова: «Высшая норма личной морали – заповедь любви к ближнему, а в качестве критерия социальной политики, она превращается в требование справедливости, признание за каждым его права».[124]124
  Булгаков С. Н. О социальном идеале//Власть и право: из истории русской правовой мысли. М., 1991. С. 254.


[Закрыть] Традиции русских философов развивает представитель этического понимания права Р. З. Лившиц, определяющий право как «гуманистическую идею, нормативно закрепленную и реализованную в жизни».[125]125
  Лившиц Р. З. Современная теория права. Краткий очерк. М., 1992. С. 30.


[Закрыть]

В. С. Соловьев называл жажду безусловной справедливости стержневой линией духовных исканий, стремлений русского человека. Н. Бердяев находил эту линию в искании абсолютной правды, определял справедливость как великую ценность. П. Флоренский, подобно ряду других философов, видел в понимании истины, ее открытии основной вопрос философии. При этом он особо подчеркивал тесную связь русских с этим понятием. В отличие от римлян, писал он, для которых истина «опосредована обществом», для «русского и эллина истина имеет непосредственное отношение к каждой личности».[126]126
  Флоренский П. А. Столп и утверждение истины. Т. 1. М., 1990. Т. 1. С. 22.


[Закрыть]

Правовед М. Н. Марченко отмечает, что «право всегда есть вполне определенные нормы, или правила поведения»,[127]127
  Марченко М. Н. Проблемы теории государства и права. М., 2001. С. 333.


[Закрыть] подкрепляя свою точку зрения высказыванием религиозного философа Е. Н. Трубецкого о том, что любое право «выражает собою правило поведения». В каком бы смысле ни употреблялось слово «право», отмечал Е. Н. Трубецкой, «мы всегда подразумеваем под ним что-то такое, против чего не следует посягать, чего не должно нарушать». С этим словом «в нашем уме всегда связывается то или другое поведение, предписание каких-либо положительных действий или воздержания от действий».[128]128
  Трубецкой Е. Н. Лекции по энциклопедии права. М., 1917. С. 11.


[Закрыть]

В XVIII веке возникло право справедливости в России. Право справедливости существенно дополняло общее право. По сравнению с последним оно предусматривало более широкий набор возможных санкций, более быструю и дешевую процедуру судебного рассмотрения дел. Екатерина II хотела ввести Вышний совестной суд, но затем отказалась от этой затеи и вместо него в губерниях были созданы совестные суды. В своих решениях совестный суд мог руководствоваться не только законами, но и «естественной справедливостью». Принципами его деятельности должны были стать: «1) человеколюбие вообще; 2) почтение к особе ближнего, яко к человеку; 3) отвращение от угнетения или притеснения человечества…».[129]129
  Кант И. Сочинения: В 6 т. М., 1965. Т. 4. Ч. 2. С. 113.


[Закрыть]

Может показаться, что удачным выходом должен бы стать возврат к истокам и осуществление правосудия на основании справедливости самим народом или, по крайней мере, его значительно большим представительством, нежели один профессиональный судья. Однако, вспомнив суд над Сократом, вряд ли можно прийти к выводу, что его результат был справедлив даже с учетом конкретной исторической обстановки.

Справедливость как ценность предстает в разных формах: и как абсолютная моральная ценность, и как относительная, историческая и общечеловеческая. Справедливость как ценность при этом следует отличать от справедливости как оценки. Оценки справедливости, в том числе теории справедливости, еще более многообразны, чем собственно ценность справедливости.

Известны два наиболее общих вида справедливости: воздающая и распределяющая справедливость. Воздающая справедливость означает равное воздаяние за равные деяния. Классическое выражение она получила в талионе: «Око за око, зуб за зуб». Существует оценка воздающей справедливости как нравственно несовершенной – «равное среди неравных уже несправедливо».

Распределение включает в себя предметы распределения или то, что распределяется, субъекты распределения, или то, между кем происходит распределение, и объекты распределения.

Справедливость и требует равного распределения одинаковых по ценности предметов между одинаковыми по ценности субъектами. Это, собственно, отражено в содержании воздающей справедливости. Однако когда воздающая справедливость абсолютизируется и утверждается как господствующая форма среди неравных по ценностному рангу субъектов, тогда уже мы имеем дело не со справедливостью, как с положительной нравственной ценностью, а с ее несовершенным подобием.

Распределяющая справедливость обязывает при распределении учитывать различия предметов и субъектов, и каждому воздавать должное, т. е. в основе ее лежит принцип равного воздаяния. Классическим выражением распределяющей справедливости является «золотое правило» нравственности: «Поступай с другим так, как если бы ты хотел, чтобы поступили с тобой».

Распределяющая справедливость не противоположна воздающей и не является более совершенной. Собственно, распределяющая справедливость, как и воздающая, основывается на принципе равного воздаяния, но прилагается она в более сложной реальности, где существуют различия, т. е. распределяющая справедливость есть та же воздающая справедливость, но примененная к различным по ценности предметам и субъектам распределения. Таким образом, существует только одна справедливость, которая в реальности реализуется через различные формы, а в сознании субъектов оценивается через различные нормы, чувства, теории. Справедливость реализуется через равенство и неравенство и представляет собой нравственное решение данной проблемы. Как верно отметил И. А. Ильин о проявлении справедливости в праве, что справедливое право есть право, которое верно разрешает столкновение между естественным неравенством и духовным равенством людей, учитывая первое, но отправляясь всегда от последнего.

Понятие справедливости связано с исторически меняющимися представлениями о неотъемлемых правах человека. Справедливость подразумевает требование соответствия между ролью человека или социальной группы в жизни общества и их социальным положением, между их правами и обязанностями, деянием и воздаянием, трудом и вознаграждением, преступлением и наказанием, заслугами людей и их общественным признанием. Справедливость имеет исторический характер и зависит от условий жизни людей и их представлений об окружающем мире. Само существование справедливости зависит от базовой структуры общества и места человека в этом обществе. Даже подходы к пониманию справедливости отдельных поступков зависят не только от исторической обстановки, но и от того, какие цели при этом ставятся. Именно с учетом этого обстоятельства нужно оценивать реальные действия людей. Вполне возможно ущемление прав отдельных групп людей может быть признано справедливым, если при этом будет достигнуто очевидное благо, достичь которое другими способами нельзя.

Свой вариант разрешения проблемы права и справедливости предлагает философ права B. C. Нерсесянц, который исходит из принципа обеспечения свободы и прав личности. Право в его трактовке есть «формальное равенство, включающее в себя формальность свободы и справедливости».[130]130
  Нерсесянц B. C. Философия права. М., 2002. С. 57.


[Закрыть] Здесь при определении права допускается использование понятия справедливости. B. C. Нерсесянц наиболее последовательно и обстоятельно аргументирует и наиболее радикально решает вопрос о правовом характере справедливости. В частности, он утверждает, что «какого-либо другого принципа, кроме правового, справедливость не имеет».[131]131
  Там же. С. 30.


[Закрыть] Более того, только право и справедливо, «ведь справедливость потому собственно и справедлива, что воплощает собой и выражает общезначимую правильность, а это в своем рационализированном виде означает всеобщую правомерность, то есть существо и начало права…».[132]132
  Нерсесянц B. C. Философия права. М., 2002. С. 28.


[Закрыть]