Текст книги "Стандарты справедливого правосудия. Международные и национальные практики"

Федеральным законом от 9 декабря 2010 № 353-ФЗ «О внесении изменений в Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации» (далее также Закон № 353-ФЗ) введен общий порядок апелляционного обжалования для решений всех судов, не вступивших в законную силу. Это нововведение можно только приветствовать, поскольку тем самым устраняются неоправданные различия в организации суда второй инстанции для заявителей по разным делам, увеличивается срок апелляционного обжалования не вступивших в законную силу судебных решений – до одного месяца, вводятся правила рассмотрения дел судом второй (апелляционной) инстанции, в целом соответствующие мировым тенденциям регулирования деятельности судов по пересмотру судебных актов. К таким тенденциям относятся: ограничение пределов рассмотрения дела только доводами, изложенными в жалобе, представлении и в возражениях на них; возможность представления дополнительных доказательств сторонами только в случае обоснования заинтересованным лицом невозможности их представления в суд первой инстанции по независящим от него причинам и признания судом этих причин уважительными (ч. 1 статьи 327.1 ГПК РФ в новой редакции).

К недостаткам нового закона в части регулирования апелляционного производства, требующим дальнейшего его осмысления и проработки, можно отнести невозможность для суда апелляционной инстанции направить дело на новое рассмотрение в вынесший решение или другой суд в случаях нарушения судом первой инстанции правил подсудности или разрешения им вопроса о правах и обязанностях лиц, не привлеченных к участию в деле, что гарантировало бы рассмотрение дела законным судом первой инстанции[80]80
  На возможность направления судом апелляционной инстанции дела на новое рассмотрение в суд первой инстанции в случае рассмотрения дела последним в нарушение установленных правил подсудности, несмотря на отсутствие такого полномочия в процессуальных кодексах, неоднократно указывалось в решениях Конституционного Суда РФ (см., например, определения от 13 июля 2000 года № 192-О и от 15 января 2009 года № 144-О-П). Анализ регулирования апелляционного производства в новой редакции ГПК уже проводился рядом российских ученых, см., например: Лукьянова И.Н. Апелляция: полная или неполная? // Судебная реформа и проблемы развития гражданского и арбитражного процессуального законодательства: Материалы международной научно-практической конференции. М., 2012; Апелляция, кассация, надзор: новеллы ГПК РФ и УПК РФ. Первый опыт критического осмысления. М.: Юрист, 2011; Терехова Л.А. О праве суда апелляционной инстанции возвращать дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции // Арбитражный и гражданский процесс. 2012. № 2; Шакирьянов Р.В. Вопросы, подлежащие разрешению судом апелляционной инстанции при рассмотрении гражданских дел, изменения в ГПК РФ // Там же; Филатова М.А. Перспективы применения нового апелляционного производства в гражданском процессе (комментарий к главе 39 ГПК РФ) // Арбитражный и гражданский процесс. 2012. № 2 и 3.


[Закрыть].

Новое регулирование пересмотра вступивших в законную силу судебных актов в кассационном порядке

Как известно, формально Федеральный закон от 9 декабря 2010 года возложил функцию пересмотра судебных актов, вступивших в законную силу, на две последовательные инстанции – кассационную и надзорную, подобно тому как это сделано в арбитражном процессе. Совершенно очевидно, что при принятии закона делалась попытка учесть правовые позиции Европейского суда в части оценки и критики надзорного производства, в том числе в части, касающейся возможности неоднократного пересмотра и отмены окончательных судебных решений судом надзорной инстанции. В соответствии с новой структурой инстанции функции надзорного рассмотрения дел возложены лишь на одну судебную инстанцию – Президиум Верховного Суда РФ (также в соответствии с моделью, существующей в арбитражных судах), а две нижестоящие инстанции, ранее также осуществлявшие эту функцию (президиум областного и приравненного к нему суда, а также судебные коллегии Верховного Суда РФ), преобразованы в суды кассационной инстанции.

Согласно новой редакции главы 41 ГПК «Производство в судах кассационной инстанции» последнее вводится для обжалования любых вступивших в законную силу судебных постановлений (за исключением судебных постановлений Верховного Суда РФ). Анализ статьи 377 Кодекса позволяет сделать вывод, что новое кассационное производство, по сути, сохранило многоступенчатую структуру существовавшего до 2012 года обжалования в порядке надзора. Так, кассационное обжалование судебных постановлений, вынесенных районными судами первой и апелляционной инстанций, допускается сначала в президиум суда субъекта Российской Федерации, а затем (для решений всех судов, кроме мировых) в судебные коллегии по административным делам и по гражданским делам Верховного Суда РФ, обращаясь в которые заявитель согласно ч. 3 статьи 378 ГПК РФ должен указать на ранее подававшиеся в суд кассационной инстанции жалобы или представления и на принятые по ним решения.

Устанавливаемый ч. 2 статьи 376 ГПК РФ срок для кассационного обжалования судебных постановлений также аналогичен ранее действовавшим предписаниям о сроках обжалования в порядке надзора: шесть месяцев с момента вступления постановления в законную силу.

Предварительное изучение кассационной жалобы по правилам надзорного производства

Процедура предварительного изучения кассационных жалобы, представления судьей суда кассационной инстанции также практически полностью повторяет процедуру, действовавшую в суде надзорной инстанции до 1 января 2012 года. Судья суда кассационной инстанции (или председатель либо заместитель председателя этого суда) изучают кассационные жалобу, представление по материалам, приложенным к ним, либо по материалам истребованного дела и по результатам изучения выносят определение соответственно о передаче или об отказе в передаче жалобы для рассмотрения в судебном заседании суда кассационной инстанции.

Сохранена и норма о том, что «Председатель Верховного Суда Российской Федерации, его заместитель вправе не согласиться с определением судьи Верховного Суда Российской Федерации об отказе в передаче кассационных жалобы, представления для рассмотрения в судебном заседании суда кассационной инстанции и вынести определение о его отмене и передаче кассационных жалобы, представления с делом для рассмотрения в судебном заседании суда кассационной инстанции» (ч. 3 статьи 381 ГПК РФ), что ранее устанавливалось этой же статьей применительно к надзорному производству.

Основания для отмены или изменения судебных постановлений в новом кассационном порядке

Основания для отмены или изменения судебных постановлений в новом кассационном порядке полностью совпадают с установленными ранее для надзорной инстанции: это «существенные нарушения норм материального права или норм процессуального права, которые повлияли на исход дела и без устранения которых невозможны восстановление и защита нарушенных прав, свобод и законных интересов, а также защита охраняемых законом публичных интересов» (статья 387 ГПК РФ).

Таким образом, новое кассационное производство сохранило важнейшие черты надзорного порядка обжалования и пересмотра вступивших в законную силу судебных актов.

Новое производство в порядке надзора

Производство в порядке надзора в новой редакции ГПК РФ регулируется главой 41.1 и возлагается на Президиум Верховного Суда РФ. Его основные признаки внешне напоминают надзорное производство в арбитражных судах, но существуют и важные отличия. Согласно статье 391.11 в порядке надзора могут быть обжалованы вступившие в законную силу постановления не всех нижестоящих судов. Например, решения и определения районных судов и мировых судей могут быть обжалованы в Президиум Верховного Суда РФ, только если они были предметом рассмотрения в кассационном порядке в судебных коллегиях Верховного Суда РФ по административным или гражданским делам. Таким образом, судебные постановления «низовых» звеньев судебной системы, не прошедшие проверку в коллегиях Верховного Суда, по смыслу данной нормы не смогут быть обжалованы в его Президиум. Сохраняется и правило о возможности надзорного пересмотра судебных постановлений при условии, что они «нарушают единство судебной практики» (в новой редакции ГПК это следует из статьи 391.9 «Основания для отмены или изменения судебных постановлений в порядке надзора»). Соответственно, большинство постановлений, вынесенных, например, мировыми судьями, имеют крайне мало шансов в случае их обжалования дойти до рассмотрения в суде надзорной инстанции.

Само по себе такое ограничение обжалования, по нашему мнению, имеет разумное обоснование, связанное прежде всего с общей тенденцией сокращения многоступенчатого обжалования вступивших в законную силу судебных постановлений и возложения основного бремени пересмотра именно на апелляционную инстанцию, находящуюся ближе всего к судам первой инстанции, рассматривающим дело по существу. Кроме того, это позволяет разгрузить высшую судебную инстанцию, основной функцией которой в современных правовых системах становится обеспечение единообразного развития судебной практики и даже правового регулирования. Для качественного выполнения данной функции высший судебный орган должен иметь достаточно ограниченное количество дел, рассматриваемых по существу, и такой поток входящих жалоб, которые возможно обработать и отсортировать в обычном, а не авральном режиме.

Однако такое регулирование порождает, на наш взгляд, два существенных риска. Во-первых, это опасность формирования «региональной» судебной практики, если обжалование таких решений будет заканчиваться в подавляющем большинстве случаев на уровне суда субъекта РФ. С учетом того что мировые судьи рассматривают сегодня около 72 % всех гражданских дел, разрешаемых судами общей юрисдикции, т. е. в абсолютных цифрах более 9 млн 100 тыс. дел в год[81]81
  Согласно данным Судебного департамента о судебной статистике за 2011 год: http://www.cdep.ru/index.php?id=79&item=951 (ссылка дана по состоянию на 25 июня 2012 года).


[Закрыть], возможности Судебной коллегии Верховного Суда РФ – второй кассационной инстанции в действующей судебной иерархии – по контролю за единообразием формирования судебной практики в этих делах весьма ограниченны, а соответственно, возрастает риск развития так называемого регионального правосудия, о котором предупреждают некоторые эксперты[82]82
  См., например: http://zakon.ru/Blogs/OneBlog/2178 (ссылка дана по состоянию на 16 мая 2012 года).


[Закрыть].

Вторая проблема носит менее сиюминутный, но не менее важный характер. В контексте совершенствования внутригосударственных средств правовой защиты важной задачей, стоящей перед российской правовой системой, является включение всех судебных инстанций в судах общей юрисдикции в перечень таких средств. В том числе, разумеется, речь идет и о надзорном производстве в его новой интерпретации. Однако в отличие от системы арбитражных судов, которая выстроена в соответствии с совершенно иным принципом родовой подсудности и в которой решения всех судов первой инстанции могут быть обжалованы в Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ, в судах общей юрисдикции, как было показано выше, из компетенции Президиума практически полностью исключаются более 72 % рассматриваемых этими судами гражданских дел. Очевидно, что для разрешения данной коллизии – даже в том случае и тогда, когда вся система судебных инстанций будет признана эффективным внутригосударственным средством правовой защиты по смыслу статьи 35 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (что является одной из целей реформирования гражданского процессуального законодательства на современном этапе), – необходимо рассмотрение иных, выборочных механизмов обжалования вынесенных мировыми судьями судебных постановлений в суде надзорной инстанции в том случае, если в дальнейшем лица, участвующие в деле, планируют обращение в Страсбург.

Разработка таких механизмов требует дополнительного осмысления. Одним из возможных направлений могло бы стать ограничение возможностей апелляционного обжалования постановлений, вынесенных по требованиям на небольшую сумму (которая подлежит установлению с учетом современных социально-экономических реалий), но с возможностью обжалования правильности применения норм права судом первой инстанции в вышестоящих судах, в том числе в надзорной инстанции. Очевидно, что любые ограничения процессуальных гарантий, в том числе права на обжалование судебных постановлений, должны применяться после тщательного изучения возможных компенсаторных прав и только в общей системе всех процессуальных институтов, в противном случае это приведет лишь к необоснованному ущемлению процессуальных прав граждан.

Срок для обжалования судебных постановлений в порядке надзора устанавливается в три месяца со дня вступления обжалуемого постановления в законную силу; надзорные жалоба или представление также изучаются судьей Верховного Суда РФ, с вынесением, по результатам изучения, определения о передаче дела для рассмотрения в Президиум Верховного Суда РФ или, напротив, об отказе в такой передаче. Таким образом, производство в порядке надзора – в части процедуры – сохранило преемственность с ранее действовавшей моделью. В частности, сохранено, хотя и в слегка измененном виде, право председателя Верховного Суда РФ, его заместителя, вносить в Президиум Верховного Суда РФ представление о пересмотре судебных постановлений в порядке надзора в целях (вот здесь появились некоторые нюансы) «устранения фундаментальных нарушений норм материального права или норм процессуального права, которые повлияли на законность обжалуемых судебных постановлений и лишили участников спорных материальных или процессуальных правоотношений возможности осуществления прав, гарантированных настоящим Кодексом, в том числе права на доступ к правосудию, права на справедливое судебное разбирательство на основе принципа состязательности и равноправия сторон, либо существенно ограничили эти права» (статья 391.11 ГПК РФ в редакции Закона № 353-ФЗ от 9 декабря 2010 года). Интересно, что для реализации этого права установлен более длительный срок, чем для подачи обычных надзорных жалоб и представлений: шесть месяцев вместо трех.

Таким образом, можно утверждать, что новая редакция ГПК РФ фактически разделила схожее по своим признакам производство в президиумах областных судов и в Верховном Суде РФ, первая из которых (до уровня Президиума Верховного Суда РФ) получила название «кассационного производства», а вторая (в Президиуме Верховного Суда РФ) сохранила название «производства в порядке надзора». При этом «новое» кассационное производство существенно отличается от одноименной инстанции в арбитражном процессе, характеризующемся отсутствием «фильтра» для рассмотрения дела в кассационной инстанции, предсказуемостью сроков такого рассмотрения, а самое главное – однократной возможностью рассмотрения дела в суде кассационной инстанции.

Нельзя не обратить внимание и на достаточно вольное обращение законодателя с самой концепцией кассационного производства. В силу исторических причин эти концепции существенно отличались в гражданском и арбитражном процессах, причем кассационное производство в последнем в гораздо большей степени соответствовало сложившемуся в мировой науке и практике пониманию института кассации. Для данного института характерны следующие признаки: рассматриваются только вопросы законности обжалуемых постановлений, т. е. только вопросы права; отсутствует процедура «допуска», или фильтр, для обращения в суд кассационной инстанции (хотя последний признак претерпевает изменения в современный период развития гражданского судопроизводства в силу растущего количества дел). Кроме того, исторически полномочия суда кассационной инстанции не подразумевали возможности вынесения нового решения взамен отмененного, но только направление дела на новое рассмотрение в тот же или иной суд нижестоящей инстанции[83]83
  О классификации различных моделей обжалования и пересмотра судебных актов, в том числе о характерных признаках кассационной инстанции в современных процессуальных системах, см., в частности: Борисова Е.А. Указ. соч. С. 193–201; Филатова М.А. Окончательный пересмотр судебных решений в европейских странах… С. 279–282; работы зарубежных авторов: Jollowicz J.A. Recourse against Civil Judgements in the European Union: А Comparative Survey: Introduction / J. A. Jollowicz, C.H. Van Rhee (eds.) // Recourse against Judgements in the European Union. Civil Procedure in Europe 2. Kluwer Law International, 1999. P. 2; Geeroms S. Foreign Law in Civil Litigation: A Comparative and Functional Analysis. Oxford University Press, 2004. P. 253–255; Eadem. Comparative Law and Legal Translation: Why the Terms Cassation, Revision and Appeal Should Not Be Translated… // American Journal of Comparative Law. 2002. – Vol. 50. Р. 203–205; Herzog P. E., Karlen D. Attacks on Judicial Decisions // International Encyclopedia of Comparative Law. Vol. XVI. Civil Procedure. Chapter 8. P. 3.


[Закрыть] (сейчас это ограничение практически повсеместно снято, хотя данное полномочие применяется редко)[84]84
  С точки зрения набора характерных признаков «классической» кассации кассационное производство в арбитражном процессе России также лишено чистоты жанра, поскольку функциями суда кассационной инстанции наделен не один высший суд, а 10 судов промежуточной инстанции. Очевидно, такая структура, отступление от классической кассационной модели и обусловливают появление в деятельности арбитражных судов кассационной инстанции явных признаков «второй апелляции»: постоянное стремление к переоценке фактических обстоятельств дела, оценка некоторых аспектов обоснованности судебных актов (ч. 3 статьи 286 АПК РФ), расхождения в практике применения и толкования кассационными судами норм права.


[Закрыть].

Анализ нового регулирования деятельности инстанций, осуществляющих пересмотр вступивших в законную силу судебных постановлений, позволяет сделать вывод, что основные недостатки системы судебных инстанций, приводящие к регулярно устанавливаемым Европейским судом нарушениям Конвенции о защите прав человека и основных свобод, не были устранены, а сформулированные в постановлении Конституционного Суда РФ от 5 февраля 2007 года № 2-П рекомендации о направлениях реформирования системы судебных инстанций и приведении ее правового регулирования в соответствие с «признаваемыми Российской Федерацией международно-правовыми стандартами» в должной мере не были реализованы.

При этом не имеет существенного значения, что с формальной точки зрения само по себе производство в порядке надзора в его новом формате отвечает критериям, ранее сформулированным Европейским судом: в настоящее время проблема переходит на уровень кассационной инстанции, которая потенциально сохраняет недостатки «прежнего» надзора (множественность инстанций по пересмотру вступивших в законную силу судебных решений; неопределенность срока, в течение которого такие решения могут быть отменены; неопределенность оснований для отмены). На момент написания данной книги Европейский суд еще не принял решение относительно эффективности нового кассационного производства как внутригосударственного средства правовой защиты, которое необходимо исчерпать по смыслу статьи 35 Конвенции до обращения в Европейский суд. Однако, учитывая все изложенное, можно с высокой долей вероятности предполагать, что это решение будет отрицательным. Соответственно, сохраняется потребность в дальнейшем совершенствовании проверочных процедур в гражданском процессе, более точного определения их целей и основополагающих принципов, соответствующих не только международным обязательствам РФ и тенденциям развития современного гражданского процесса, но и актуальным запросам социально-экономических отношений. Подобное реформирование не может быть осуществлено изолированно лишь в отношении регулирования деятельности той или иной судебной инстанции – оно должно стать частью переосмысления фундаментальных принципов и целей правосудия по гражданским делам, всей системы его институтов, а также лежащих в их основе ценностей.

Пересмотр вступивших в законную силу судебных постановлений по вновь открывшимся обстоятельствам

Многочисленные нарушения Конвенции устанавливались Европейским судом и в связи с отменой вступивших в законную силу судебных постановлений по вновь открывшимся обстоятельствам. Указанная процедура пересмотра судебных постановлений хотя формально имеет самостоятельные цели и основания, установленные ГПК РФ, на практике нередко используется как «подмена» пересмотра судебных постановлений в порядке надзорного производства. Об этом свидетельствует тот факт, что зачастую основания для отмены судебных решений в порядке надзора и по вновь открывшимся обстоятельствам в российских делах, рассмотренных Европейским судом, совпадали. Это свидетельствует о смешении в российской правоприменительной практике данных институтов.

В то же время для Европейского суда неважно формальное наименование той или иной процедуры, приводящей к отмене окончательных судебных актов, поскольку он оценивает конечный результат такой процедуры. Соответственно, исходя из оценок Судом надзорного производства, можно прогнозировать его выводы относительно результата применения схожих по своей природе процедур.

В отечественном правопорядке вопрос о совместимости последствий пересмотра окончательных судебных решений по вновь открывшимся обстоятельствам с конвенционными стандартами приобрел особую остроту после принятия постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 14 февраля 2008 года № 14. Указанным постановлением была введена процедура пересмотра по вновь открывшимся обстоятельствам тех судебных актов, которые были приняты до формулирования ВАС РФ правовой позиции, изменяющей прежнее толкование норм в судебной практике.

В российских делах, рассматривавшихся в ЕСПЧ (начиная с постановления 2004 года по делу «Pravednaya v. Russia»), отмечалось, что высшие национальные суды используют придание обратной силы изменениям в толковании норм в качестве инструмента для ретроактивной отмены вступивших в законную силу судебных решений как в процедурах надзорного пересмотра, так и по вновь открывшимся обстоятельствам.

Квазинормативное значение обязательного толкования закона высшими судами

Эта ситуация, если исходить в том числе из анализа практики Европейского суда, порождает два основных вопроса. Первый связан с правомочием высших судебных органов при рассмотрении конкретных дел (т. е. в постановлениях по конкретным делам) давать обязательное для нижестоящих судов толкование норм права и таким образом фактически придавать этому толкованию нормативное значение. Второй закономерно возникающий вопрос касается возможности придания такому толкованию обратной силы и, соответственно, использования его как основания для отмены вступивших в законную силу судебных решений. По общему правилу такое нормативное толкование (фактически имеющее прецедентное значение) действует на будущее время, т. е. является, по существу, обязательным для нижестоящих судов при рассмотрении ими однородных дел, в которых норма подлежит применению в ее толковании высшим судебным органом.

Однако в связи с усилением реального значения для судебной практики решений высших судебных органов, дающих, по сути, нормативное толкование закона, ранее примененного нижестоящими судами при разрешении конкретного дела, возникает вопрос об обратной силе такого толкования, т. е. о возможности его использования в качестве основания для отмены вынесенных судебных актов, исходивших из иной интерпретации нижестоящими судами положений законодательства.

Постановление Пленума ВАС РФ от 14 февраля 2008 года № 14 вызвало немало споров в юридическом сообществе и критики относительно допустимости процедуры пересмотра судебных актов, сочетающей в себе элементы как надзорного производства, так и пересмотра по вновь открывшимся обстоятельствам, не предусмотренной АПК РФ, и расширения путем толкования статьи 311 АПК РФ перечня вновь открывшихся обстоятельств, содержащихся в данной статье[85]85
  См., в частности: Новое Постановление ВАС РФ № 14: введение прецедента или распределение судебной нагрузки // Арбитражное правосудие в России. 2008. № 4. С. 73–89; Борисова Е.А. Вопросы производства по вновь открывшимся обстоятельствам в гражданском и арбитражном процессах // Закон. 2009. № 2. С. 86–100; Шварц М.З. Указ. соч.


[Закрыть]. Обоснование и практика применения упомянутого постановления Пленума ВАС РФ была проанализирована в принятом 21 января 2010 года постановлении Конституционного Суда РФ № 1-П о проверке конституционности статей 170, 311 и 312 АПК РФ.

Соответственно, целесообразно проанализировать практику Европейского суда по правам человека, касающуюся отмены окончательных судебных решений на основании изменившегося толкования норм права высшими судебными органами и соотнести основные выводы ЕСПЧ по данному вопросу с правовыми позициями Конституционного Суда, сформулированными в указанном постановлении[86]86
  Анализ данной практики и ее соотношения с правовыми позициями Конституционного Суда РФ был опубликован в статье: Филатова М.А. Правовая позиция высшего судебного органа как основание для пересмотра судебного акта. Анализ практики Европейского Суда по правам человека // Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации. 2010. № 3. С. 76–90.


[Закрыть].

Практика Европейского суда в отношении отмены российскими судами вступивших в законную силу судебных решений по вновь открывшимся обстоятельствам

Практика ЕСПЧ в отношении отмены российскими судами вступивших в законную силу судебных решений по вновь открывшимся обстоятельствам начала складываться с 18 ноября 2004 года, когда было вынесено первое из постановлений, касающихся дел данной категории, – по делу «Pravednaya v. Russia», т. е. уже после нескольких лет анализа в юрисдикции ЕСПЧ российского надзорного производства. По данным делам было установлено, что изменение толкования нормы права высшим судебным органом уже в течение длительного времени рассматривается российскими судами общей юрисдикции в качестве вновь открывшегося обстоятельства: в судах общей юрисдикции такая практика возникла гораздо раньше, чем в судах арбитражных, и даже без специальных разъяснений Верховного Суда РФ по данному вопросу. Возможно, такая практика в российских судах начала более активно использоваться после многочисленных случаев признания Европейским судом отмены судебных решений в порядке надзора не соответствующей требованиям Конвенции.

Как отмечалось выше, Европейский суд оценивает отмену вступивших в законную силу судебных актов российских судов в системе координат европейского права, в первую очередь самой Конвенции, он не придает существенного значения тому, в какой именно процедуре происходит такая отмена. Именно поэтому многие позиции ЕСПЧ относительно отмены окончательных судебных решений при оценке как надзорного производства, так и производства по вновь открывшимся обстоятельствам совпадают. Кроме того, в российской правоприменительной практике происходит смешение институтов пересмотра судебных постановлений в порядке надзора и по вновь открывшимся обстоятельствам, поскольку одни и те же связанные с толкованием норм права основания используются судами для отмены судебных постановлений и в той, и в другой процедуре.

Пересмотр по вновь открывшимся обстоятельствам судебных актов о перерасчете пенсии с применением повышенного пенсионного коэффициента

Подавляющее большинство постановлений ЕСПЧ по жалобам против России, в которых он рассматривал вопросы отмены по вновь открывшимся обстоятельствам судебных решений по гражданским делам, касаются однотипных категорий дел с одинаковыми фактическими обстоятельствами. Это дела о применении повышенного пенсионного коэффициента при перерасчете пенсии.

Вступивший в действие с 1 февраля 1998 года Федеральный закон от 21 июля 1997 года № 113-ФЗ «О порядке исчисления и увеличения государственных пенсий» ввел новый порядок исчисления пенсий, основанный на так называемом индивидуальном коэффициенте пенсионера (ИКП). После вступления в действие этого закона пенсионеры в массовом порядке начали обращаться в суд с требованиями о перерасчете пенсии с применением более высокого ИКП, чем это делали органы Пенсионного фонда. До определенного момента суды такие требования удовлетворяли. Однако постановлением Министерства труда и социального развития Российской Федерации от 29 декабря 1999 года № 54 было утверждено разъяснение «О применении ограничений, установленных Федеральным законом «О порядке исчисления и увеличения государственных пенсий», исключавшее возможность перерасчета пенсий. Разъяснение было обжаловано рядом граждан в Верховный Суд РФ, оставивший эти заявления без удовлетворения (решение от 24 апреля 2000 года). После принятия данного решения органы Пенсионного фонда стали обращаться в суды с заявлениями о пересмотре – по вновь открывшимся обстоятельствам – ранее вынесенных судебных актов о применении индивидуального коэффициента, при этом в качестве вновь открывшегося обстоятельства указывалось именно решение Верховного Суда, подтвердившее правомерность (законность) данного Минтрудом разъяснения. В отсутствие в ГПК РФ иного основания для пересмотра судебных решений по вновь открывшимся обстоятельствам органы Пенсионного фонда ссылались на п. 1 ч. 2 статьи 392 ГПК РФ, устанавливающий, что пересмотр допускается в связи с появлением существенного для дела обстоятельства, которое не было и не могло быть известно ни сторонам, ни суду. Как правило, такие заявления удовлетворялись судами и вели к отмене ранее принятых актов о перерасчете пенсий и вынесению новых, отказывавших задним числом в удовлетворении требований об увеличении пенсий. Отмена ранее вынесенных решений о применении индивидуального коэффициента означала, что суммы пенсий, рассчитанных на его основе, существенно уменьшались. И это действовало не только в отношении пенсионеров, предъявивших свои требования о перерасчете пенсии после разъяснения Минтруда, т. е. на будущее время, но и в отношении тех, кто уже получил повышенные суммы, т. е. было распространено на прошлое время.

В силу практической идентичности данных дел правовая позиция ЕСПЧ по ним, сложившаяся практически с самого первого постановления («Pravednaya v. Russia» от 18 ноября 2004 года), в дальнейшем сколь-либо значительно не изменялась. Суд указал, что в результате отмены решения (присудившего повышенную пенсию) по вновь открывшимся обстоятельствам заявительница была лишена права на ее получение в испрашиваемом размере, что привело к нарушению ее права на «уважение права собственности» по смыслу статьи 1 Протокола № 1 (п. 39). В то же время изъятие имущества может быть оправдано, inter alia, только публичными интересами и при соблюдении условий, установленных законом (ссылка на постановление по делу «Brumanesku v. Romania», п. 78). Под «публичным интересом», по общему правилу, может пониматься в том числе установление эффективного и единообразного порядка выплаты государственной пенсии, для чего государство может изменить свое законодательство (п. 40). Тем не менее усилия государства по обеспечению единообразного применения Закона о пенсиях не должны приводить к ретроспективному перерасчету сумм, присужденных вынесенным ранее судебным решением. Суд указал, что, лишив заявителя права на получение пенсии в сумме, установленной окончательным судебным решением, государство нарушило справедливый баланс защищаемых интересов (см., mutatis mutandis, п. 41 постановления от 3 июля 1997 года по делу «Pressos Compania Naviera S.A. and Others v. Belgium», § 43)[87]87
  Перевод на русский язык: СПС «Консультант-Плюс».


[Закрыть].

Таким образом, по делам данной категории ЕСПЧ признал принцип правовой определенности нарушенным вследствие отмены вступивших в законную силу судебных решений в связи с изменившимся толкованием норм права вышестоящим судом, исходя из факта лишения заявителей по делу присужденных им отмененным решением благ.

В постановлении по делу «Sukhobokov v. Russia» от 13 апреля 2006 года Суд также сделал несколько важных для решения данной проблемы выводов:

«26. <…> Допустимо, что законодательству о регулировании пенсий свойственна изменчивость и что судебное решение не может рассматриваться в качестве гарантии от таких изменений в будущем. Тем не менее исполнение вступившего в законную силу судебного решения, по которому полагается выплата пенсии за период, предшествующий судебному решению, должно быть гарантировано. Задачей Европейского Суда в настоящем деле является не определение правомерности отмены судебного решения в аспекте Конвенции, а определение того, могла ли отмена решения служить оправданием его неисполнения. В отношении последнего вопроса Суд не находит причин, которые позволили бы сделать иные выводы, чем в деле “Pravednaya v. Russia”. Поэтому отмена решения, которая не соответствует принципу правовой определенности и праву заявителя “на доступ к правосудию”, не может рассматриваться как обстоятельство, оправдывающее неисполнение судебного решения»[88]88
  Перевод на русский язык: СПС «Консультант-Плюс».


[Закрыть].

В деле «Bulgakova v. Russia» Европейский суд разграничил понятия «вновь открывшиеся обстоятельства» и «новые обстоятельства», указав следующее:

«39. Первый вопрос, на который следует ответить, состоит в том, может ли документ, изданный после завершения судебного разбирательства, рассматриваться как “вновь открывшееся обстоятельство”, как указал национальный суд. В связи с этим важно отличать “вновь открывшиеся обстоятельства” от “новых обстоятельств”. Обстоятельства, которые касаются дела, существуют на момент судебного разбирательства, остаются скрытыми от судьи и становятся известными только после завершения судебного разбирательства, являются “вновь открывшимися”. Обстоятельства, которые касаются дела, но возникают только после завершения судебного разбирательства, являются “новыми”. Как представляется, в настоящем деле суды перепутали эти понятия.

<…> Второй вопрос, на который предстоит ответить, состоит в том, может ли принятие нового акта оправдать отмену первоначального судебного решения».

Суд указал, что, «хотя принятие судебного решения о выплате пенсии в определенном размере нельзя рассматривать как гарантию от изменения пенсионного законодательства в будущем, в том числе в ущерб определенному благосостоянию получателей пенсий (см. «Sukhobokov v. Russia»), государство не может произвольно вмешиваться в судебный процесс. Если власти проиграли дело в суде, но добились возобновления рассмотрения дела, введя новое законодательство с ретроактивным применением, возникает вопрос о нарушении п. 1 статьи 6 Конвенции (о справедливом правосудии. – Ред.). Проблема – ретроактивного применения нового законодательства – была в центре и других дел.