Электронная библиотека » Коллектив авторов » » онлайн чтение - страница 3


  • Текст добавлен: 16 октября 2020, 08:25


Автор книги: Коллектив авторов


Жанр: Общая психология, Книги по психологии


Возрастные ограничения: +18

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 3 (всего у книги 38 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Беседа 3. Зло делается легко и незаметно

– Каждому человеку в определенные моменты своей жизни приходится принимать очень важные решения. И чем более важно решение, тем более трудным является процесс его принятия. Как тут не ошибиться?

– Все люди живут и действуют отчасти по своим мыслям, отчасти по мыслям других людей. В том, насколько люди живут по своим мыслям и насколько по мыслям других людей, состоит одно из главных различий людей между собою. Одни люди в большинстве случаев пользуются своими мыслями, как умственной игрой, обращаются со своим разумом, как с маховым колесом, с которого снят передаточный ремень, а в поступках своих подчиняются чужим мыслям – обычаю, преданию, закону. Другие же, считая свои мысли главными двигателями всей своей деятельности, почти всегда прислушиваются к требованиям своего разума и подчиняются ему, только изредка, и то после критической оценки, следуя тому, что решено другими.

– Как освободиться от злых мыслей?

– Нет борьбы добра со злом. Зло не борется, оно исподволь забирает. Описание борьбы добра со злом в человеке, покушающемся или только что сделавшем дурной поступок, всегда казалось мне неестественным. Зло делается легко и незаметно, и только гораздо позже человек ужасается и удивляется тому, что он сделал. А чтобы было добро, необходимо самоотречение.

– Но ведь нельзя же быть одному хорошему среди плохих?

– Почему одному? Люди разные, но все должны иметь один нравственный ориентир – Бога. Просто не нужно делать того, что сделал тот же Валаам, когда, соблазнившись дарами, пошел к царю противно повелению Бога, что было ясно даже ослице, на которой он ехал, но не видно было ему, когда корысть и тщеславие ослепили его.

– Бог хранит человека от зла?

– Без Бога сохранить себя от зла невозможно. Трудно человеку развить из самого себя хорошее под влиянием одного только дурного. Пускай не было бы хорошего влияния, но если бы не было и дурного, то тогда бы в каждом существе дух взял бы верх над материей. Но дух развивается различно. С одной стороны, развитие его в каждом существе отдельно составляет часть всеобщего развития. С другой стороны, упадок его в отдельных существах усиливает его развитие.


Возможно, как добро, так и зло, сообщаясь другому человеку, имеет тенденцию либо усиливаться в зависимости от того, что преобладает в человеке: созидание или разрушение. Получив дополнительное «вливание», человек испытывает потребность действовать в соответствии с ним. Действие, в свою очередь, не ослабляет напряжения, а прокладывает дорожку к аналогичным поступкам, особенно если какой-либо из них ранее был подкреплен или разрешен (например, Степан из рассказа «Фальшивый купон» вначале расстрелял солдата, а потом стал грабителем и убийцей).


– Какую роль играет честность в очищении души от зла?

– Должно быть неукоснительное соблюдение честности. Это сложно. Чтобы жить честно, надо рваться, путаться, биться, ошибаться, начинать и бросать, и опять начинать и опять бросать, и вечно бороться и лишаться. А спокойствие – душевная подлость.


Зло направлено на сжатие индивида до единичного уровня, добро направлено на расширение  до уровня всеобщего. В зависимости от того, сжатие или расширение преобладает  забирает зло или побеждает добро. Говорят, с темнотой нельзя бороться, но достаточно включить свет. Толстой идет в противоположном направлении, призывая очистить свет от темноты.

Отчего идут эти тенденции сжатия или расширения? Здесь играют роль окружающая среда, которая оттягивает изменение индивидуальной структуры, и индивид, изменяющий структуру окружающей среды. Это направление движения определяется силой. Сила дается верой. Веру укрепляет Бог.

В каждой структуре есть свой индивидуальный цикл сжатия-расширения. Маятник одних раскачивается сильно, маятник других  слабо, или практически уравновешен в соответствии с их представлениями о жизни и уровнем страстности, который увеличивается по мере усиления жизни личностной и отхода от жизни разумной.

Когда человек попадает в группу, ритм жизни или условия которой не совпадают с теми, к которым он привык, он испытывает удивление, граничащее с шоком. Это удивление вызывает разбалансировку его индивидуальной системы, и какое-то время организм живет, не управляясь рассудком, в результате чего наступает просветление как состояние отчетливого знания, озарения, освещающего перспективы развития человека. Затем налаживается новый ритм жизни, который, как правило, отличается от прежнего. Что-то в индивиде отмирает, а оставшееся быстро заполняет пустоту и интенсивно развивается далее.


– Понятно, что предназначение человека – жить честно и нести людям добро. Как он сможет реализовать это предназначение?

– Вопрос о сущности человека и его назначении является центральным и в философии, и в обыденной жизни. Исходное положение: человек существует в той мере, в которой он обладает желанием.

– То есть, потребностями?

– То, что называют потребностями, есть условия животного существования человека, которые можно сравнить с бесчисленными раздувающимися шариками, из которых бы было составлено какое-нибудь тело. Все шарики равны одни с другими и имеют себе место и не стеснены, пока они не раздуваются. Все потребности равны и не ощущаются болезненно, пока они не сознаны.

Но стоит начать раздувать шарик, и он может быть раздут так, что займет больше места, чем все остальные, стеснит другие, и сам будет стеснен.

– Изучив потребности человека, мы можем подсказать ему правильное направление его развития?

– Нельзя верить в то, чтобы посредством внешнего изучения потребностей можно было решить главный и единственный вопрос о жизни. К тому же прежде чем говорить о благе удовлетворения потребностей, надо решить, какие потребности составляют благо. Это очень важно.

– Психология пытается ответить на этот вопрос.

– Я не удовлетворен подходом психологии к определению потребностей. Если спросишь: «Что называется потребностью и где пределы потребностей?» – то на это также просто отвечают: «Наука – на то наука, чтобы распределять потребности на физические, умственные, эстетические, даже нравственные, и ясно определить, какие потребности и в какой мере законны, и какие и в какой мере незаконны. Она со временем определит это». Если же спросить: «Чем руководствоваться в определении законности и незаконности потребностей?» – то на это смело отвечают: «Изучением потребностей». Но слово потребность имеет только два значения. Во-первых, это условие существования, а условий существования каждого предмета бесчисленное количество, и потому все условия не могут быть изучены. Во-вторых, требование блага живым существам, познаваемое и определяемое только сознанием, и потому еще менее могущее быть изученным опытной наукой.


Часто человек пытается рационализировать свои эгоистические потребности, например, потребность во власти, придавая им значимый в обществе смысл и подчеркивая свою скромность в выполнении этой важнейшей, с их точки зрения, индивидуальной миссии. В романе «Воскресение» Толстой писал: «На всех присяжных был,  несмотря на то, что многих это оторвало от дела, и что они говорили, что тяготятся этим,  на всех был отпечаток некоторого удовольствия от сознания совершения общественного важного дела».


– Вы говорили, что только Бог знает основную задачу развития человека и человечества. Но у всех ли людей есть потребность в вере?

– Есть у всех, но кто-то ее осознает, а кто-то – нет. Например, Иван Петрович, герой повести «Декабристы», стоя в алтаре, где он обыкновенно стаивал, более размышлял, чем молился, и был за то недоволен собою. Он, как и многие люди того времени, да и всех времен, чувствовал себя в неясности относительно веры. Ему было уже за пятьдесят два года, он никогда не пропускал исполнения обрядов, посещения церкви и говения раз в году; он, говоря со своей единственной дочерью, наставлял ее в правилах веры; но если бы его спросили, точно ли он верит, он бы не знал, что ответить.

– Как развить правильные потребности у подрастающего поколения?

– Потребности необходимо воспитывать. Чем моложе человек, тем меньше он верит в добро, несмотря на то, что он легковернее на зло. Например, есть два средства не чувствовать материальной нужды: одно – умерять свои потребности, другое – увеличивать доход. Первое само по себе всегда нравственно, второе само по себе всегда безнравственно: от трудов праведных не наживешь палат каменных.

– Что бы вы посоветовали воспитывающим взрослым?

– Помнить, что одна из настоятельнейших потребностей человека, равная, даже более настоятельная, чем еда, питье, похоть, и про существование которой мы часто забываем, это потребность проявить себя – знать, что это сделал я. Много поступков объясняется этой потребностью. Надо помнить ее и при воспитании, и имея дело с людьми. Главное, надо стараться, чтобы это была деятельность, а не хвастовство.

– Когда можно считать потребность сформированной?

– Когда она превратится в привычку.


Своего сына Мишу Толстой предостерегал: «Опасность эта состоит в том, что в том возрасте, когда складываются привычки, которые останутся навсегда, как складки на бумаге, вы живете без всякой, без всякой нравственной, религиозной узды, не видя ничего, кроме тех неприятностей учения, к которому вас принуждают, и от которого вы стараетесь так или иначе избавиться, и тех всех самых разнообразных удовлетворений похоти, которые вас привлекают со всех сторон, и которые вы имеете возможность удовлетворять. Такое положение вам кажется совершенно естественным и не может казаться иным, и вы никак не виновны, что оно кажется вам таковым, потому что в нем выросли, и в таком же положении находятся ваши товарищи,  но положение это совершенно исключительно и ужасно опасно. Ужасно опасно оно потому, что если поставить всю цель жизни, как она у вас, у молодых людей, когда похоти эти внове и особенно сильны, то непременно, по очень известному и несомненному закону,  выйдет то, что для того, чтобы получать то удовольствие, которое привык получать от удовлетворения похоти: сладкой еды, катанья, игры, нарядов, музыки, надо будет все прибавлять и прибавлять предметы похоти, потому что похоть, раз уже удовлетворенная, в другой и третий раз не доставляет уже того наслаждения, и надо удовлетворять новые  более сильные. (Существует даже закон, по которому известно, что наслаждение увеличивается в арифметической прогрессии, тогда как средства для произведения этого наслаждения должны быть увеличены в квадратах)».


– Но привычки бывают разными, например, у многих есть привычка ждать чего-то от будущего.

– Ничто столько не препятствует истинному счастью (состоящему в добродетельной жизни), как привычка ждать чего-то от будущего. Для истинного счастья будущее ничего не может дать, а все дает прошедшее.


Жизнь индивида  последовательность изменений, которая осознается в каждый отдельный момент. И в этот момент человеком что-то движет, причем, это движение направляется извне и изнутри. Но и это извне и изнутри бывает разное, в зависимости от того, каким типом жизни живет человек. Если он живет жизнью личностной, то внешний ориентир и контроль  общество, в котором он живет, а внутренний  потребности, значительную долю из которых занимают страсти, стремление к наслаждению и избеганию страданий. Человек, ориентирующийся на такой способ жизни, и ведущий такую жизнь, в принципе несчастен. Счастье посещает его в короткие промежутки наслаждения, когда он удовлетворяет потребности, как материальные, так и социальные. Но он сам ставит себе препятствия к своему развитию, ибо оно дискретно: от наслаждения к страданию. Это проявляется в тоске о наслаждении былом и мечте о наслаждении будущем. Что же касается настоящей жизни, жизни «здесь и теперь», то человек иногда осознанно (как Стива Облонский), иногда неосознанно (как Алексей Каренин) «глушит» себя каким-либо видом деятельности, чтобы избежать беспокойства от неудовлетворенных экзистенциальных потребностей.


– Что такое счастье?

– Нельзя определить однозначно. Счастье человека, живущего разумной жизнью, отличается от счастья человека, живущего жизнью общественной или животной. Есть счастье людей добродетельных и счастье людей тщеславных. Первое происходит от добродетели, второе от судьбы. Нужно, чтобы добродетель глубоко пустила корни, чтобы второе не имело вредное влияние на первое. Счастье, основанное на тщеславии, разрушается им же: слава – злоречием, богатство – обманом, но основанное на добродетели счастье не разрушается ничем. Человек, живущий для себя и для своих страстей, какая бы у него ни была красавица жена, и как бы он ни был знатен, богат, не может быть счастлив, потому что счастье и раскаяние несовместимы. Впрочем, иногда счастье – это отсутствие двух действительных несчастий – болезни и угрызений совести.

– Как стать счастливым?

– Мы стремимся к счастью как к благу. Говорим себе: я только в таком случае мог бы достигнуть блага, быть счастливым, если бы все другие существа любили меня более, чем они любят самих себя. Это вещь невозможная. Но, несмотря на это, вся наша деятельность, наше стремление к богатству, к славе, к власти, есть не что иное, как попытка заставить других полюбить нас больше, чем они любят самих себя. Богатство, слава, власть дают нам подобие такого порядка вещей, и мы почти довольны. Но это только подобие, а не действительность. Все существа любят самих себя больше, чем они любят нас, и тогда счастье невозможно. Есть люди (и число их увеличивается со дня на день), которые, не будучи в состоянии разрешить это затруднение, застреливаются, говоря, что жизнь есть только один обман. И, однако, решение задачи более чем просто и навязывается само собой. Я только тогда могу быть счастлив, когда в этом мире будет существовать такое устройство, что все существа будут любить других больше, чем самих себя. Весь мир был бы счастлив, если бы все существа не любили бы самих себя, а любили бы других. Я существо человеческое, и разум открывает мне закон счастья всех существ: я должен любить других более чем я люблю самого себя.

– Как найти свое счастье?

– Когда я искал счастья, я впадал в пороки. Когда я понял, что достаточно в этой жизни быть только не несчастным, то меньше стало порочных искушений на моем пути. Я убежден, что можно быть добродетельным и не несчастливым… Когда я искал удовольствия, оно бежало от меня, а я впадал в тяжелое положение скуки – состояние, из которого можно перейти ко всему – хорошему и дурному. Скорее к последнему. Теперь, когда я только стараюсь избегать скуки, я во всем нахожу удовольствие.

– От чего зависит счастье?

– Раз мне пришла мысль, что счастье зависит не от внешних причин, а от нашего отношения к ним. Человек, привыкший переносить страдания, не может быть несчастлив. Я попытался приучить себя к труду, а также, несмотря на страшную боль, держал по пять минут в вытянутых руках лексиконы Татищева или уходил в чулан и веревкой стегал себя по голой спине так больно, что слезы невольно выступали на глазах.

– Радикально. И помогло?

– Понял, что счастье неотделимо от несчастья.

– То есть, чтобы быть счастливым, нужно страдать?

– Страдание – это напоминание о невыполненном долге перед Богом и людьми. Главная причина этих страданий та, что ожидается то, чего не бывает, а не ожидается того, что всегда бывает. И поэтому избавление от этих страданий только в том, чтобы не ждать радостей, а ждать дурного, готовясь переносить его. Если ждешь всего того, что описано в начале 1001 ночи: пьянства, вони, отвратительных болезней, – то упрямство, нерадивость, пьянство даже можно не то что простить, а не страдать и радоваться, что нет того, что могло бы быть. И тогда все доброе ценится.

– Не в этом ли главное средство для счастья вообще? Не оттого ли люди так часто несчастны, особенно богатые?

– Вместо того чтобы сознавать себя в положении раба, который должен трудиться для себя и для других и трудиться так, как этого хочет хозяин, богатые люди воображают себе, что их ждут всякого рода наслаждения.

– И в чем тогда их проблема?

– В том, что и труд, и препятствия, и болезни, то есть необходимые условия жизни, им представляются неожиданными страшными бедствиями. Бедные поэтому бывают менее несчастны: они вперед знают, что им предстоит труд, борьба, препятствия, и потому ценят все, что дает им радость. Богатые же, ожидая только радостей, во всех препятствиях видят бедствия и не замечают и не ценят тех благ, которыми пользуются. Блаженны нищие, ибо они утешатся, голодные – они насытятся, и горе вам, богатые.

– В этом отношении счастье и несчастье зависят от активных действий, причиняющих добро или зло окружающим, себе и всему человечеству?

– Несчастен не тот, кому делают больно, а тот, кто хочет сделать больно другому. И наоборот, если человек искренне возмущен, несчастлив, все время наталкивается на возмутительные вещи, то ему нужно сделать один из двух выборов. Первый – сложный: если душа не слаба, действуй и исправь, что тебя возмущает, или сам разбейся. Второй гораздо легче, и ему я намерен держаться: умышленно ищи всего хорошего, доброго, отворачивайся от дурного. Право, не притворяясь, можно многое любить не только в России, но и у самоедов.

– Понятно. Допустим, я хочу искать всего хорошего и не отворачиваться от доброго. Но как я могу не реагировать на плохое?

– Старайтесь. В счастье нужно верить, тогда оно будет если не все время с тобой, то, по крайней мере, часто будет сопровождать тебя. Иначе оно может и отвернуться. Например, Хаджи-Мурат всегда верил в свое счастье. Затевая что-нибудь, он был вперед твердо уверен в удаче, – и все удавалось ему. Так это было, за редкими исключениями, во все продолжение его бурной военной жизни.

– Каждый человек «ведет» свое чувство и в результате оказывается ответственным за свое счастье или несчастье. Существуют ли пределы в направлении этого движения?

– Да, и это подтверждают законы диалектики. Заметили ли вы, что в наше время в мире русской поэзии есть связь между двумя явлениями, находящимися между собой в обратном отношении: упадок поэтического творчества всякого рода – музыки, живописи, поэзии, и стремление к изучению русской народной поэзии всякого рода – музыки, живописи и поэзии. Мне кажется, что это даже не упадок, а смерть с залогом возрождения в народности. Последняя поэтическая волна была при Пушкине на высшей точке, потом Лермонтов, Гоголь, мы грешные, и вот она ушла под землю. Другая линия пошла в изучение народа и выплывет, Бог даст. А пушкинский период умер совсем, сошел на нет.

– Как проявляется эта тенденция в жизни отдельного человека?

– Через борьбу желаний – для себя и для других.

Например, в давке на Ходынке молодую княжну спас бедный человек, Емельян, который очень хотел разбогатеть, хотел получить выигрышный билет (их, по слухам должны будут раздавать вместе с подарками в честь коронации Николая II). Волей случая таким билетом оказалось для него спасение княжны. Однако ситуация разворачивалась совсем иным образом.

« – Да вот он спас меня,  говорила Рина.  Если бы не он, не знаю, что бы было. Как вас зовут?  обратилась она к Емельяну.

 Меня-то? Что меня звать?

 Княжна ведь она,  подсказала ему одна из женщин,  бога-а-атая.

И вдруг у Емельяна на душе что-то поднялось такое сильное, что не променял бы на двухсоттысячный выигрыш.

– Чего еще. Нет, барышня, ступайте себе. Чего еще благодарить.

– Да нет же, я не буду спокойна.

– Прощай, барышня, с Богом. Только пальто мое не увези.

И он улыбнулся такой белозубой, радостной улыбкой, которую Рина вспоминала как утешение в самые тяжелые минуты своей жизни.

И такое же еще большее радостное чувство, выносящее его из этой жизни, испытывал Емельян, когда вспоминал Ходынку, и эту барышню, и последний разговор с нею».


– Может ли индивидуальный мотив полностью замениться общечеловеческим?

– Полностью, конечно, нет. Но с возрастом многие желания уходят. Наверное, именно это чувствовал старец Федор Кузьмич.


«Прежде всего, я думал, что человек не может не желать. Я всегда желал и желаю. Желал прежде победы над Наполеоном, желал умиротворения Европы, желал освобождения себя от короны, и все желания мои или исполнялись и, когда исполнялись, переставали влечь меня к себе, или делались неисполнимы, и я переставал желать. Но пока эти желания исполнялись, или становились неисполнимыми прежние желания, зарождались новые, и так шло и идет до конца. Теперь я желал зимы, она настала, желал уединения, почти достиг этого, теперь желаю описать свою жизнь и сделать это наилучшим образом, так, чтобы принести пользу людям. И если исполнятся и если не исполнятся, явятся новые желания. Вся жизнь в этом. И мне пришло в голову, что если вся жизнь в зарождении желаний и радость жизни в исполнении их, то нет ли такого желания, которое свойственно бы было человеку, всякому человеку, всегда, и всегда исполнялось бы или, скорее, приближалось бы так для человека, который желал бы смерти. Вся жизнь его была бы приближением к исполнению этого желания; и желание это, наверное, исполнилось бы. Сначала это мне показалось странным. Но, вдумавшись, я вдруг увидел, что это так и есть, что в этом одном, в приближении к смерти, разумное желание человека. Желание не в смерти, не в самой смерти, а в том движении жизни, которое ведет к смерти. Движение же это есть освобождение от страстей и соблазнов того духовного начала, которое живет в каждом человеке. Я чувствую это теперь, освободившись от большей части того, что скрывало от меня сущность моей души, ее единство с Богом, скрывало от меня Бога».


– Когда человек наиболее эгоистичен?

– Когда влюблен. Например, мой сын Илья, когда собрался жениться на Философовой (славной, простой, здоровой, чистой девушке), находился в том невменяемом состоянии, в котором находятся влюбленные. Жизнь для него остановилась, и вся в будущем.

– Такой эгоизм – явление преходящее? Ведь сильная любовь, как и любое сильное чувство, порождает стресс, с которым начинает бороться уже организм человека, сменяя его приступами раздражения, апатии или тоски. Ведь если человека любят за то, что он есть, со всеми его достоинствами и недостатками, то в какой-то момент объект любви не может вместить в себя все чувство, которое на него обрушивается?

– Если человек живет для других, то любовь распространяется на всех. Если он живет для себя, то его чувство ужато до одного человека, имеющего в данный момент высшую, хотя, может быть, и случайную, ценность. В первом случае он может «отпустить», распространить излишки любви на окружающих. Так поступила моя тетушка Татьяна Александровна Ергольская. Лучшее средство к истинному счастью в жизни – это без всяких законов пускать из себя во все стороны, как паук, цепкую паутину любви и ловить туда все, что попало: и старушку, и ребенка, и женщину, и квартального. Если же человек не хочет этого распространения, то любовь его поглотит, сделает несчастным.


Очень часто у Толстого состояние любви к какому-либо человеку предвосхищается состоянием готовности к любви, без которого настоящей любви не получается. Для того чтобы войти в состояние готовности, герои Толстого вначале чувствуют унижение, растерянность, связанные или с потерей (Маша из «Семейного счастья»), или с неудовлетворенностью жизни (Оленин из «Казаков»), или тяжелой болезнью в преддверии смерти (Николай Левин из «Анны Карениной»).

Чувство же личностное начинается с обычного, ни к чему не обязывающего увлечения (Вронский из «Анны Карениной»), необходимости обзавестись семьей (Позднышев из «Крейцеровой сонаты»). Юный Нехлюдов влюблен в Катюшу Маслову: «Услыхав ее шаги, Нехлюдов, тихо ступая и сдерживая дыхание, как будто собираясь на преступление, вошел к ней… На минуту он остановился. Тут еще была возможность борьбы. Хоть слабо, но еще слышен был голос истинной любви к ней, который говорил ему о ней, о ее чувствах, об ее жизни. Другой же голос говорил: смотри, пропустишь свое наслаждение, свое счастье. И этот второй голос заглушил первый. Он решительно подошел к ней. И страшное, неудержимое животное чувство овладело им».


– Мы часто видим, что многие поступки определяются случайными событиями.

– Бывает. Допустим, человек готовится поступить в университет. Он может делать это из любви к математике, а может и потому, что слова: синусы, тангенсы, дифференциалы, интегралы и так далее – чрезвычайно нравятся ему. Иногда человек поступает так, как ожидают от него другие. Например, Душечка у Чехова (я ею восхищен) – настоящая женщина. Она живет жизнью мужа.

– Получается, что человек может принять случайные решения.

– Они не совсем случайны. К ним есть предрасположенность, которую человек вначале не осознает, а потом уже начинает обдумывать. Например, Нехлюдов, собираясь жениться, размышлял, что в пользу женитьбы было, во-первых, то, что женитьба давала приятности домашнего очага, устраняла неправильность половой жизни, давала возможность нравственной жизни. Во-вторых, и это было главным, Нехлюдов надеялся, что семья, дети, дадут смысл его бессодержательной жизни. Против женитьбы были, во-первых, общий всем немолодым холостякам страх за лишение свободы и, во-вторых, бессознательный страх перед таинственным существом женщины.

– Человек имеет потребность придавать своим поступкам смысл?

– Не путайте смысл жизни и цель. Иногда человек стремится к тому, что не является смыслом его жизни. Однажды в деревне я встретил вдову. Она попросила меня войти и взглянуть на телку. Я вошел. В сенях, точно, стоит телка. Вдова попросила взглянуть на нее. Я посмотрел на телку и увидел, что вся жизнь вдовы так сосредоточена на телке, что она не может себе представить, чтобы мне могло быть неинтересно смотреть на телку.


Найти смысл человеческой жизни  проблема чрезвычайно сложная, на решение которой может уйти жизнь. Все это может сопровождаться сильнейшими переживаниями (Константин Левин, Пьер Безухов, Андрей Болконский, отец Сергий и т. д.). Но основная трудность здесь не в том, что личность не может определить смысл своей жизни, а в том, что личность не в силах охватить задач всего человечества. Поэтому человеку трудно осознать свою миссию, ибо первопричины существования скрыты от него, так как они находятся вне человечества, в Боге.

Иногда даже смерть определяет смысл жизни. Человек умирает, чтобы очистить душу другого, любящего его. Так было с Ванечкой, любимым сыном Толстого, так было с Андреем Болконским. Однако на Вронского смерть Анны подействовала иначе: он не смог преодолеть горя сам. Будучи продуктом общества, в котором он жил, он был спасен этим обществом, хотя мы можем догадываться на основании отдельных его высказываний, что он в боях Балканской войны будет искать смерти. Но по другим произведениям Толстого мы знаем, что таким людям часто предоставляется шанс, перестрадав, понять истину.


– Когда человек начинает задумываться о цели в жизни?

– Задать себе цель никак нельзя. Это я пробовал сколько раз, и не выходило. Надо не выдумывать ее, а найти такую, которая бы была сообразна с наклонностями человека. Такую, которая бы и прежде существовала, но которую он только бы сознал. Такого рода цель я нашел в юности: всестороннее образование и развитие всех способностей. Как одно из главных средств к достижению этого я выбрал дневник и франклиновский журнал.


Проблемы смысла и цели в жизни возникают у человека довольно рано, но стремлением решить их обладают далеко не все. И еще реже встречаются люди, способные правильно поставить вопрос, прежде чем его решить. Но даже если предположить, что и вопрос был поставлен верно, и что цели определены правильно, это не означает, что человек не может заблуждаться относительно средств их достижения. Несоответствие между формой, заданной основной целью, и формой, избранной самим человеком, преследовало Толстого всю жизнь. Очень ярко это несоответствие было выражено в раннем его произведении  «Истории вчерашнего дня».


– Все ли люди должны искать смысл жизни?

– Нет. Поиски не всегда приводит к ожидаемому результату. На одном полюсе таких размышлений – полное отрицание смысла жизни (Шопенгауэр, Гартман, Ницше), на другой – наличие высшего смысла (Евангелие, учения философов Востока). Отдельные представители человечества колеблются между этими полюсами.

– Что может подтолкнуть к правильному пониманию смысла жизни?

– Переосмысление многих привычных ориентиров, например, религиозных. В душе семнадцатилетнего юноши может совершиться изменивший все его отношение к окружающему переворот. Ему вдруг откроется совершенно новая для него вера, разрушившая все то, во что он прежде верил, откроется мир здравого смысла. Поразит его не то, что поражает многих людей из народа, когда для них открывается область науки – величие мира, расстояния, массы звезд, но не глубина исследования и остроумных догадок. Поразит больше всего здравый смысл, признаваемый обязательным для всякого познания. Поразит то, что надо верить не тому, что старики сказывают, даже не тому, что говорит поп, ни даже тому, что написано в каких бы то ни было книгах, а тому, что говорит разум. Это будет открытие, которое изменит все его мировоззрение, а потом и всю его жизнь.

– То есть, человек может не искать смысл, не понимать его, а жить в соответствии с ним. Герои ваших книг восхищаются цельностью представителей народа, не определяющих смысл своей жизни, но чувствующих его.

– Это другой подход к жизни – не общественной, а роевой. Если же человек выходит из этого «роя», начиная свой путь, он должен искать высший смысл его жизни, который определен Богом.


Человек может жить для общества или в соответствии с Богом. Почему же Толстой так клеймит первых и превозносит вторых? Типичные представители первого и второго направлений  Алексей Каренин и отец Сергий.

Каренин работал на благо общества, или, по крайней мере, считал, что работал. Возможно, это один из вариантов введения себя в заблуждение. Но, наряду с решением псевдообщественных, а иногда даже эгоистических проблем (как было в случае с иноверцами), в нем просыпается искра божия. И она разгорается тем сильнее, чем быстрее падает авторитет Каренина как государственного человека. Враги, желая раздавить его, открыли ему новый путь – путь спасения души, на который он окончательно ступил, забрав у Вронского никому не нужную Анечку  дочь Анны.

Отец Сергий, бывший лихой офицер с непомерной гордыней, не выдержав общественного презрения как будущий муж царской фаворитки, уходит в монастырь. Но и там он, усиленно служа Богу, на самом деле губит душу. Он служит не искренне, а чтобы доказать самому себе и окружающим свою святость. Но этот мотив от него скрыт. Он испытывает сильнейшее искушение, а потом к нему приходит просветление. Он ясно понял, как ему жить, и с кого брать пример.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации