Текст книги "Маргиналы в социуме. Маргиналы как социум. Сибирь (1920–1930-е годы)"

Важнейшей стороной деятельности избиркомов всех уровней, связанной с «лишенцами», был разбор жалоб на неправильное лишение и ходатайств о восстановлении в избирательных правах. В кампанию 1926/27 г. количество подаваемых жалоб резко возросло по сравнению с предыдущей. В среднем опротестовывали свое лишение около 20–25 % лишенных прав (имеется в виду подача заявлений в окризбиркомы)[149]149
  Там же. Д. 1803. Л. 242.


[Закрыть]. По данным из 15 округов, окризбиркомами было удовлетворено 2338 жалоб, доля восстановленных составила 10–63 %[150]150
  Там же.


[Закрыть]. Что касается райизбиркомов, то по ним имеются только отрывочные сведения о количестве поданных жалоб. Проверявший работу райизбиркомов в Кузнецком округе И. Хамармер, в то время ответственный инструктор Сибкрайисполкома, в докладе от 20 февраля 1927 г. отмечал, что в разных районах было восстановлено от 28,3 до 39,3 %[151]151
  Там же. Д. 1390. Л. 44.


[Закрыть].

Деятельность избиркомов по лишению избирательных прав в кампанию 1926/27 г. точно охарактеризована в обзоре Сибкрайкома ВКП(б) от 20 марта 1927 г. – «на местах существовала полная неразбериха»[152]152
  Там же. Д. 1803. Л. 241.


[Закрыть]. И с этим определением трудно не согласиться. Местные власти по сути оказались не готовы к реализации положений инструкции 1926 г. ни в определении круга «лишенцев», ни в техническом обеспечении этой работы.

Определение круга «лишенцев» создавало едва ли не главную проблему для избиркомов всех уровней при подготовке к проведению выборов в 1928/29 г. Хотя теперь инструктирование работников сель-, рай– и горизбиркомов вышестоящими избиркомами проводилось гораздо тщательнее, чем раньше, ошибок избежать не удавалось. Как и до этого, встречаются в равной мере ошибки и курьезные, и от непонимания инструкции и вполне сознательные нарушения[153]153
  Там же. Д. 2582. Л. 8; Д. 2790. Л. 50; Д. 2583. Л. 6.


[Закрыть].

Особенностью перевыборной кампании 1928/29 г. стала настоящая охота за «недолишенными» «кулаками», открытая при выявлении «лишенцев». Если ранее в сводках примерно в равных долях была представлена информация о «недолишении» и «перелишении», то теперь преобладала информация о «нелишенных кулаках». Донесения акцентировали внимание на фактах «недолишения», об этом писали даже особые отчеты. Инструкторы СКИК, исходя из статистических данных, высчитали, что в Новосибирском, Бийском, Барнаульском, Омском, Рубцовском, Славгородском округах число лишенных избирательных прав «кулаков» не совпадает с количеством зажиточных хозяйств. В Новосибирском округе, по мнению функционеров, было «недовыявлено примерно 2000 кулаков»[154]154
  ГАНО. Ф. П-2. Oп. 1. Д. 2577. Л. 226.


[Закрыть], в Бийском округе «по приблизительным подсчетам недовыявлено, недолишено около 7000 кулаков»[155]155
  Там же. Л. 228.


[Закрыть].

В ходе рассматриваемой кампании ВЦИК и крайизбирком при лишении избирательных прав стали придавать большее значение составлению списков, учету «лишенцев» и разбору их жалоб. Включение в списки людей без необходимого документального подтверждения было массовым и основным нарушением. Как отмечалось в сводке Барнаульского окружкома от 26 декабря 1928 г., «особо распространенным явлением является лишение без документов, подтверждающих необходимость лишения права голоса того или иного гражданина, в одном из районов из числа лишенных (87 человек), только на 6 человек имеются соответствующие документы»[156]156
  Там же. Д. 2582. Л. 7.


[Закрыть]. Особенно много нарушений допускали сельизбиркомы. В сводке о перевыборах Сибкрайизбиркома от 9 февраля 1929 г. как типичный пример называлось «составление списков… путем опроса населе^ния»[157]157
  Там же. Д. 2483. Л. 6.


[Закрыть]. Впрочем, и в городах ситуация была далека от нормальной. Там также часто лишали прав по «заявлениям граждан» (фактически по доносам соседей, сослуживцев, знакомых и т. д.). Но для городов главную проблему создавали организации, которые, будучи обязаны предоставлять необходимые документы, не спешили этого делать. Из окружных и краевых сводок следует, что организации либо вообще не подавали списки, либо задерживали их[158]158
  Там же. Д. 2577. Л. 107.


[Закрыть].

В условиях неуклонного роста численности «лишенцев» и количества нарушений при лишении прав увеличивался и поток жалоб.

Упорство, с которым многие «лишенцы» боролись за свои права в кампанию 1928/29 г., объяснялось, в частности, тем, что условия их существования становились невыносимыми из-за дополнительного ограничения прав во всех социальных сферах. К тому времени стремление некоторых представителей власти урезать права «лишенцев» достигло своего апогея. Сибирское руководство пыталось даже несколько умерить пыл особо ретивых местных работников. Так, Сибкрайисполком распоряжением от 8 марта 1929 г. запретил исключать детей «лишенцев» из школ 1-й и 2-й ступеней и рекомендовал вернуть к учебе всех исключенных ранее, а «в отношении лиц, лишенных избирательных прав, и их детей, обучающихся в ВУЗах и техникумах, установить индивидуальный подход»[159]159
  ГАНО. Ф. Р-47. Оп. 1. Д. 694. Л. 73.


[Закрыть].

В ходе данной кампании, как и предыдущей, общекраевая статистика о поступлении и рассмотрении жалоб не велась. По данным Сибкрайизбиркома, за первую половину 1929 г. по 312 из 785 рассмотренных им жалоб было принято положительное решение. Среди заявителей преобладали представители «применявших наемный труд», но лишь 24 % из них были восстановлены в правах; за ними следовала группа бывших белых офицеров, из которых было восстановлено почти 60 %; наименьшая доля восстановленных приходилась на категорию «служащих религиозных культов» (всего 4 %)[160]160
  Шеблецов Л. Лишение избирательных прав и учет лишенцев в РСФСР // Сов. строительство. 1930. № 3. С. 91.


[Закрыть]. Окризбиркомы, стремясь занизить цифры, часто предоставляли недостоверную информацию о количестве поступивших жалоб, в них скапливалось много заявлений (от нескольких сотен в Омском до 1,5 тыс. в Ачинском), которые не рассматривались по нескольку месяцев[161]161
  ГАНО. Ф. П-2. Oп. 1. Д. 2577. Л. 8, 54.


[Закрыть].

Проблемами, связанными с «лишенцами», власти целенаправленно занялись между избирательными кампаниями 1928/29 г. и 1930 г. Сибкрайадмотдел подробно объяснил всем нижестоящим административным отделам их обязанности, а также задачи и объем учета «лишенцев». При передаче делопроизводства из гор– и райсоветов в соответствующие административные органы выяснилось реальное положение с учетом и жалобами. По единодушному мнению представителей адморганов всех уровней, делопроизводство, касающееся «лишенцев», находилось в удручающем состоянии. Начальник Барнаульского окрадмотдела отмечал: «Фактически и дел-то никаких не существовало, а были официальные и неофициальные бумажки о лишении избирательных прав такого-то»[162]162
  ГАНО. Ф. П-3. Оп. 3. Д. 183. Л. 117.


[Закрыть]. Адморганы еще не успели принять каких-либо мер по улучшению ситуации с учетом, списками, жалобами, когда вышло постановление ЦИК от 22 марта 1930 г. Создание комиссий по пересмотру списков ускорило работу в этом направлении.

31 марта 1930 г. по решению Сибкрайисполкома была организована краевая комиссия «для быстрейшей проверки списков лиц, лишенных избирательных прав и рассмотрения жалоб на неправильное лишение прав»[163]163
  Там же. Ф. Р-1347. Oп. 1. Д. 2425. Л. 6.


[Закрыть]. Тем же решением предписывалось не позднее 10 апреля 1930 г. создать аналогичные окружные, городские и районные комиссии. Всю работу в крае предполагалось завершить к 1 июня.

При пересмотре списков специально созданными комиссиями выяснилось, что значительная часть «лишенцев» отсутствует на месте. Городские и районные комиссии, столкнувшись с этой проблемой, не знали, что делать с этими «мертвыми душами». Председатель краевой комиссии по пересмотру списков «лишенцев» дал указание всем окрисполкомам «списки лиц, лишенных избирательных прав, но выехавших из пределов города и о которых никаких материалов кроме списка нет, пересмотру не подвергать. Выделить эти списки с той целью, что возможны случаи, когда отдельные из них могут выявиться»[164]164
  Там же. Л. 39.


[Закрыть]. Комиссии обнаружили также отсутствие документов, являющихся основанием для лишения избирательных прав. В информационном отчете о выполнении директивы о полном пересмотре списков лиц, лишенных избирательных прав в Сибирском крае от 20 июня 1930 г., отмечалось, что в делах нет справок административных, налоговых, судебных органов, личные дела «лишенцев» в сельской местности зачастую представляют собой «только выписку из постановлений бедняцких собраний и заявления отдельных граждан, непроверенные сельсоветами»[165]165
  Там же. Л. 28.


[Закрыть].

Каковы были итоги работы комиссий по пересмотру списков и дел «лишенцев» и как ее оценивали вышестоящие органы власти? Комиссии по пересмотру списков и дел не уложились в отведенные им три месяца; сроки продлевались неоднократно, сначала до 15 июля, затем до 1 сентября 1930 г. Но и к сентябрю, к моменту реорганизации округов, работа была далека от завершения. Как сообщал 10 сентября 1930 г. начальник ЗСКАУ, «к моменту ликвидации округов в районах имеется большое количество нерассмотренных дел. Дела рассматриваются безобразно медленно, в работе допускается волокита, жалобщики своевременно не уведомляются о рассмотрении дела, крайне плохо поставлено оформление дел»[166]166
  Там же. Л. 63.


[Закрыть].

Сибкрайком дал невысокую оценку работе краевой комиссии по проверке списков «лишенцев» и отметил целый ряд серьезных недостатков. Однако в целом краевой комиссией было сделано очень много: с 1 апреля по 20 сентября 1930 г. она рассмотрела 4333 жалобы, по ним 29 % «лишенцев» были восстановлены в правах. Нерассмотренными остались 8774 жалобы[167]167
  ГАНО. Ф. П-3. Оп. 3. Д. 107. Л. 50.


[Закрыть].

Объем проделанной работы районными комиссиями по пересмотру списков и жалоб «лишенцев» оказался весьма значительным. По сведениям инструкторов ЦИК СССР, проверявших работу комиссий по пересмотру списков «лишенцев», на 1 июля «райкомиссиями было рассмотрено 61 755 лишенцев, из них исключено из списков 15 414 лишенцев, или 24,9 % от общего числа рассмотренных, городскими комиссиями рассмотрено 10 413 лишенцев, исключено из списков – восстановлено 4089, или 39,3 %»[168]168
  ГА РФ. Ф. 1235. Оп. 108. Д. 659. Л. 49.


[Закрыть].

Результаты проверки в некоторых городах и районах стали откровением даже для краевого руководства. Например, выяснилось, что из 5057 «лишенцев», значившихся по списку Новосибирска, «2715 человек не проживают в городе и местожительство неизвестно; 617 человек – восстановлено; 343 человека – оказались одни и те же лица занесенными в списки по несколько раз и выявлено неправильностей в порядке нумерации списков; осталось реально в списках лишенцев – 1382 человека»[169]169
  ГАНО. Ф. Р-1347. Oп. 1. Д. 2425. Л. 142.


[Закрыть].

К началу выборной кампании 1930 г. комиссии по пересмотру списков «лишенцев» закончили работу. Они рассмотрели огромное количество списков, жалоб, заявлений и тем самым помогли избирательным комиссиям. Главной особенностью этой кампании явилось то, что она совпала с началом широкомасштабной акции по «раскулачиванию» крестьян.

В кампанию 1930 г. после многочисленных проверок и работы комиссий по пересмотру списков лиц, лишенных избирательных прав, у избиркомов не должны были возникать проблемы, связанные с «лишенцами». В городах составлением списков занимались горадмотделы, и дела обстояли неплохо и со сроками составления, и с документальным обоснованием лишения. Горадмотделы весь 1930 г. вели тщательную проверку и к началу выборной кампании опубликовали списки. В деревне положение с составлением списков было гораздо сложнее. Как отмечается в докладной записке инструктора ЗСКИК от 28 ноября 1930 г., сельсоветы с опаской приступали к составлению списков «лишенцев» и направляли в райадмотделы старые списки (т. е. списки, проверенные комиссией)[170]170
  ГАНО. Ф. Р-1347. Oп. 1. Д. 248. Л. 131 об.


[Закрыть]. Но от сельизбиркомов требовали, чтобы они выявляли новых «лишенцев». Райкомы ВКП(б) возмущались, что «РАО предлагают при пересмотре дел лишенцев считать лишенцами тех, на кого достаточно документов… поэтому сельизбиркомы вместо организации работы по выявлению новых эксплуататоров сели за подбор материалов на тех, кто уже сосланы или распроданы»[171]171
  Там же. Д. 227. Л. 36.


[Закрыть]. Райадмотделы и райизбиркомы, в свою очередь, недоумевали и с трудом понимали «требования момента». Найти новых «лишенцев» было трудно, т. к. всех, кого можно было отнести к ним, уже выявили и лишили прав еще в начале 1930 г., а позже часть из них восстановили. Чтобы выйти из трудного положения, сель– и райизбиркомы включали в списки крестьян, уже восстановленных в правах краевыми или окружными комиссиями, считая, что в их отношении было принято неправильное решение[172]172
  Там же. Д. 108. Л. 141.


[Закрыть].

В 1931 г. ведение учета «лишенцев» вновь передавалось сельсоветам в сельской местности, райсоветам в городах, имевших районы, и горсоветам в городах, не имевших их. Руководство по учету в Западной Сибири возлагалось на Президиум ЗСКИК. На практике контроль ведения учета, а также рассмотрение жалоб лиц, лишенных избирательных прав, осуществлял орготдел крайисполкома. Ведение учета в 1930-е гг. стало более упорядоченным (по крайней мере, в городах), чем в 1920-е гг.

Перевыборная кампания 1934 г. проходила в условиях дефицита информации о ее ходе. Ранее в вышестоящие комиссии каждая окружная, районная, городская комиссия направляла подробные отчеты, а проверяющие инструкторы, уполномоченные – докладные записки. Крайисполком отмечал: «…чтобы судить достоверно о ситуации[,] информации с мест недостаточно»[173]173
  Там же. Ф. П-3. Оп. 7. Д. 583. Л. 116 об.


[Закрыть]. Сложившееся положение, как нам представляется, было результатом потери интереса власти к проблемам «лишенцев».

Следует признать, что эта кампания 1934 г., последняя перед ликвидацией самого института «лишенчества», прошла без особых нарушений в сфере лишения избирательных прав. Возникали лишь отдельные проблемы с определением круга «лишенцев», рассмотрением жалоб и заявлений от них. Власть, имея 15-летний опыт, смогла наладить систему выявления лиц, подлежащих лишению избирательных прав, и их учет. Можно считать, что кампания 1934 г. завершила оформление практики лишения различных групп населения избирательных прав.

По завершении выборной кампании 1934 г. единственной проблемой, связанной с «лишенцами», оставалось содержание в порядке делопроизводства по ним. Как и ранее, ситуация была непростая. Крайисполком пытался навести соответствующий порядок. Была создана даже специальная картотека по прохождению дел через краевую комиссию. Постановлением ЗСКИК от 20 января 1935 г. орготдел последнего обязан был к «1 января 1936 г. тщательно проверить картотеку по прохождению дел, установив окончательную задолженность РИК и горсоветов как по жалобам, направленным на непосредственное их рассмотрение, так и по делам, запрошенным для рассмотрения в крайисполкоме»[174]174
  ГАНО. Ф. Р-1347. Oп. 1. Д. 2425. Л. 159.


[Закрыть].

Орготдел крайисполкома, в свою очередь, дал указания райисполкомам и горсоветам привести делопроизводство в порядок. Отмечалось, что некоторые решения по ходатайствам горсоветами и РИК приняты неверно (в 1934 г. крайисполкомом было отменено 24 % решений, в 1935 г. – 16 %)[175]175
  Там же.


[Закрыть].

Судя по тому, что в 1936 г. выходили абсолютно аналогичные распоряжения орготдела ЗСКИК, ситуация в этом секторе делопроизводства в лучшую сторону не изменилась. Современные историки могут судить об этом и по состоянию хранящихся в архиве самих личных дел «лишенцев». До конца существования института «лишенчества» не был наведен порядок в делопроизводстве «лишенцев» и работе по рассмотрению жалоб. В 1936 г., как и ранее, фиксировались факты, когда ходатайства лежали без движения по нескольку лет[176]176
  Там же. Ф. П-3. Оп. 10. Д. 899. Л. 411.


[Закрыть].

Данные о численности «лишенцев» публиковались в официальных сборниках с материалами перевыборных кампаний. Однако это не означало, что статистика была достоверной. В начале 1920-х гг.

«лишенцам» не уделяли пристального внимания по причине незаинтересованности в этом властей, и сведения собирались выборочно, для иллюстрации общих тенденций. Данные о трех избирательных кампаниях (1925, 1926/27 и 1928/29 г.) считаются наиболее полными и относительно достоверными, в сборниках о выборах в советы приводились и сведения по «лишенцам» отдельных категорий и регионов. В этот период властям было важно знать подлинную численность «лишенцев», но поскольку те скрывались, а избирательные комиссии вели списки крайне небрежно (в них не включались вновь лишенные и не исключались восстановленные в избирательных правах), в полной достоверности официальной информации приходится сомневаться. В 1930-е гг. власти сознательно начали фальсифицировать данные о подлинной численности «лишенцев».

В начале 1920-х гг. публичная избирательная статистика практически не уделяла «лишенцам» внимания. В сводках о выборах содержались какие угодно сведения (о депутатах, участии в выборах населения, съездах и т. п.), но только не об интересующей нас категории. Не было разработано единых статистических форм по учету категорий «лишенцев», и данные о численности в архивных и опубликованных материалах значительно разнятся. Согласно официальной статистике, доля «лишенцев» в сельской местности составила в 1922 г. 1,4 %, в 1923 г. – 1,3 % (около 7 % в городах). В 1924 г. в РСФСР не имело избирательных прав 843 217 чел. Среди них преобладали торговцы, предприниматели и лица, живущие на нетрудовой доход, – 76,9 % в городах и 37,6 % в сельской местности. За ними следовали лишенные прав по политическим мотивам – 11,7 и 30,1 % соответственно. Духовенство составляло 5,2 % в городах и 20,5 % в сельской местности. На категории лишенных по суду и душевнобольных 4,7 % приходилось в городах, в сельской местности – 9,4 %[177]177
  Бродович С.М. Советское избирательное право. Л., 1925. С. 53.


[Закрыть].

Впервые подробная статистика по «лишенцам» в целом и их отдельным категориям по всем регионам и стране появилась лишь в ходе кампании 1925/26 г. В эту кампанию в СССР насчитывалось 1 млн 40 тыс. «лишенцев» (1,63 % от числа избирателей). Самую многочисленную категорию по-прежнему составляли «торговцы и посредники» (43,3 %); доля «живущих на нетрудовые доходы» достигала 14 %, лишенных за применение наемного труда – 3,8 %, духовенства – более 15 %; лишенных по политическим мотивам – 9 %. Введенная в 1925 г. категория членов семей «лишенцев» пока была немногочисленной – 6,5 % от общей численности[178]178
  ГА РФ. Ф. 3316. Оп. 20. Д. 918. Л. 60.


[Закрыть]. В сельской местности удельный вес «лишенцев» равнялся 1,18 %, тогда как в городах – 5,1 %[179]179
  Там же. Л. 61, 62.


[Закрыть]. По РСФСР показатели были чуть ниже общесоюзных: 1,0 % в деревне и 4,8 % в городах, или в целом 700 621 чел.; пропорции по категориям в целом совпадали с общесоюзными[180]180
  Выборы в Советы в диаграммах. М., 1927. С. 12, диаграммы 1, 5, 6.


[Закрыть]. В Сибирском крае лишенными избирательных прав оказались 32 931 чел. (0,9 % от взрослого населения), при этом на селе лишили прав всего 0,52 %, а в городах – 3,5 %; эти показатели оказались существенно ниже, чем в РСФСР и СССР. Пропорции по категориям не отличались от общероссийских[181]181
  Итоги выборов в Советы РСФСР в 1925–1926 гг. М., 1926. С. 17.


[Закрыть].

Итоги выборов 1926/27 г. и по стране, и по РСФСР продемонстрировали значительное увеличение численности «лишенцев». Если в городах РСФСР в 1925 г. было лишено избирательных прав 4,8 %, то в 1927 г. – 6,9 % (590 тыс. чел.), в сельской местности доля «лишенцев» возросла соответственно с 1,0 до 3,3 % (1 млн 390 тыс. чел.)[182]182
  ГА РФ. Ф. 1235. Оп. 104. Д. 23. Л. 334.


[Закрыть]. Общая же численность «лишенцев» по стране достигла 3 млн чел., тогда как в предыдущую кампанию она составляла 1 млн 40 тыс. чел.[183]183
  Там же. Ф. 3316. Оп. 20. Д. 918. Л. 60.


[Закрыть] Динамика отчетливо прослеживается в численности всех, без исключения, категорий. Наиболее заметно увеличилась категория членов семей «лишенцев», в РСФСР в деревнях ее доля составляла 39,5 %, а в городе – 32,9 % от всех «лишенцев». В городах самой многочисленной продолжала оставаться категория «торговцев и посредников» – 43,6 %[184]184
  Выборы в Советы… С. 5.


[Закрыть]. В Сибирском крае численность «лишенцев» выросла более значительно, чем в среднем по стране, – с 32 тыс. до 141 тыс. чел., или в 4 раза; среди взрослого населения доля этой группы достигала 3,48 %. Пропорции категорий в регионе и стране в целом совпадали, исключение составляла категория бывших белых офицеров и полицейских – в стране она равнялась 6,5 %, в Сибири – 9,5 %, при этом в городах достигала 17,5 %[185]185
  Итоги выборов в Советы в 1927 г. М., 1927. С. 44.


[Закрыть].

В 1928 г. общая численность «лишенцев» в стране увеличилась с 3 млн 38 тыс. до 3 млн 716 тыс., или на 22 %. В городах их доля возросла на 17 %, в сельской местности – на 24 %[186]186
  ГА РФ. Ф. 3316. Оп. 20. Д. 918. Л. 60–62.


[Закрыть]. В РСФСР «лишенцев» стало почти на 500 тыс. чел. больше (по сравнению с 1927 г.), всего их насчитывалось 2 млн 433 тыс.[187]187
  Итоги выборов в Советы РСФСР в 1929 г. М., 1930. Вып. 1. С. 93.


[Закрыть] В Сибирском крае численность «лишенцев» возросла более значительно, чем в целом по стране, – со 141 тыс. до 218 тыс. чел., или на 54,5 %[188]188
  Там же. С. 35–37.


[Закрыть]. Самой многочисленной в стране оставалась категория членов семей «лишенцев»: в городах – 35 %, в деревне – 49,1 %, в сибирской деревне доля членов семей составляла 55,9 % и превышала общероссийские показатели. Остальные категории увеличились в абсолютном выражении, но соотношение между ними не изменилось[189]189
  Там же. С. 94; Вып. 2. С. 43.


[Закрыть]. Значительный рост численности «лишенцев» в кампанию 1928/29 г. происходил в условиях действия прежней инструкции и, следовательно, относительной стабильности круга категорий, подлежащих лишению избирательных прав. И хотя изменения в инструкции в сторону расширительного толкования пунктов все-таки произошли, увеличение численности «лишенцев» объясняется большей тщательностью в выявлении «лишенцев» местными властями.

Итоги выборов кампании 1930/31 г. выявили снижение численности «лишенцев». В 1931 г. в РСФСР официально значилось 1 млн 842 тыс. лиц, лишенных избирательных прав (меньше по сравнению с предыдущей кампанией более чем на 500 тыс.)[190]190
  Итоги выборов в Советы РСФСР в 1930–1931 гг.: Стат. справочник. М., 1931. С. 31.


[Закрыть]. По официальной статистике, численность «лишенцев» значительно сократилась как в городах, так и в сельской местности. Если в сельской местности доля «лишенцев» за 1929–1931 гг. снизилась с 3,9 до 3,5 %, то в городах – с 7,2 до 4,6 %[191]191
  Там же. С. 31–32.


[Закрыть]. Столь резкое уменьшение показателей официально объяснялось как «следствие проведенных работ на местах в 1930 г. комиссиями по пересмотру списков лишенных избирательных прав, исключивших значительное количество лиц, неправильно включенных в списки лишенцев местными органами»[192]192
  Там же. С. 32.


[Закрыть]. В сельской местности численность лишенных за применение наемного труда увеличилась в 2 раза (с 10,5 до 20,1 %); доля членов семей понизилась всего на 5 % (с 49,1 до 44,5 %); в городах на 10 % сократилась численность категории членов семей (с 35 % в 1929 г. до 25 % в 1931 г.) и на 6 % выросла доля осужденных. Все остальные категории изменились не столь существенно – в пределах 2–3 %[193]193
  Там же. С. 31–32.


[Закрыть]. Подчеркнем, что это данные официальной статистики. Однако насколько они достоверны? Допустим, что в городах во время проведения мероприятий, связанных с ликвидацией нарушений в сфере лишения избирательных прав, численность могла сократиться за счет неправильно лишенных (в ряде городов они составляли около трети), которые были восстановлены в правах, а также детей «лишенцев». Но трудно даже предположить, каковы могли быть источники уменьшения численности «лишенцев» во время проводившегося «раскулачивания» и высылок «кулаков» в сельской местности. По официальным данным, численность «лишенцев» в деревне в рассматриваемый период сократилась на 330 тыс. Это вызывает недоумение и сомнение в достоверности сведений. Хотелось бы обратить внимание на то, что ранее в статистических сборниках по итогам выборных кампаний в главе о «лишенцах» приводились сведения (в процентном и абсолютном выражениях) по республике в целом и отдельным категориям, а также таблицы по отдельным регионам, городам. В сборнике за 1930/31 г. опубликованы лишь сведения о «лишенцах» по всей республике, данные по отдельным регионам и городам отсутствуют. Кроме того, категории охарактеризованы относительными показателями. И это при том, что все остальные сведения, касающиеся депутатов, участия избирателей и т. д., в целом и по отдельным территориям приведены в абсолютном выражении. Все это наводит на мысль о фальсификации сведений о численности «лишенцев». Впрочем, подтверждение тому, что данные о численности «лишенцев» не очень «точные», можно найти и в статье секретаря Всероссийского Центризбиркома П. Зайцева, в которой подводились итоги избирательной кампании 1930/31 г. Понижение доли «лишенцев» автор объяснял тем, что «часть лишенцев (раскулаченные и высланные кулаки) не нашла отражения в статистике»[194]194
  Зайцев П. Итоги перевыборов Советов // Сов. строительство. 1931. № 3. С. 112.


[Закрыть].

По официальной статистике, к 1934 г. численность «лишенцев» значительно сократилась по сравнению с 1930 г. По СССР их доля в городах составила 2,1 %, в сельской местности – 2,6 %, по РСФСР – 1,9 и 2,6 % соответственно[195]195
  Выборы в Советы в Союзе СССР. 1934–1935 гг. М., 1935. С. 19–20.


[Закрыть]. В статье председателя Всероссийского Центризбиркома, посвященной итогам выборов, приводились общие данные о «лишенцах» и официальная трактовка причин сокращения этой группы – «в связи с огромным ростом и укреплением социализма в стране из года в год резко снижается общее число эксплуататорских элементов, лишаемых советской конституцией избирательных прав»[196]196
  Зайцев П. Итоги выборов в Советы // Сов. строительство. 1935. № 2. С. 12.


[Закрыть]. Говорилось также, что уменьшение численности произошло за счет восстановления в правах детей «лишенцев», «за счет бывших полицейских и других элементов в связи с их естественной убылью» и тех «лишенцев», которые воспользовались правом, данным им советским государством, – своим честным трудом обрели право стать полноценными гражданами (в качестве примера называли «тылоополченцев, работающих на крупных стройках»)[197]197
  Там же.


[Закрыть].

Однако вызывает сомнение и сам факт снижения численности «лишенцев», и показатель – 2,5 % (доля «лишенцев» по стране). Почему-то итоговые документы выборов 1934/35 г. зафиксировали лишь относительные, а не абсолютные цифры с распределением по категориям. Информация о значительном сокращении численности «лишенцев» в первой половине 1930-х гг. представляется недостоверной, особенно если иметь в виду масштабы «раскулачивания» и репрессий – жертвы этих процессов автоматически должны были попасть в число «лишенцев». Исходя из данных о «лишенцах» и зная общую численность взрослого населения страны или любого региона, нетрудно подсчитать численность «лишенцев». В 1950-е гг. она была названа: «В 1935 г. число лиц, лишенных избирательных прав, составляло 2,5 % от общего числа взрослого населения, т. е. немногим больше двух миллионов человек»[198]198
  Василенков П.Г. Избирательная система СССР. М., 1956. С. 23.


[Закрыть]. Получается, что власти сообщали «чистую правду» о том, что численность «лишенцев» резко сокращалась (в 1934 г. «лишенцев» в стране было на 1 млн меньше, чем в 1927 г.). Однако отметим любопытную особенность этой статистики, на которой акцентировали внимание и в 1930 г.: сведения о «лишенцах» приводились только в процентах и по стране в целом. Вместе с тем, судя по разрозненным архивным данным, в отдельных городах и районах численность «лишенцев» далеко не везде сокращалась, напротив, в течение 1930-х гг. она оставалась стабильной. Например, в таких сибирских городах, как Анжеро-Судженск, Тюкалинск, Омск, Новосибирск, в 1934 г. по сравнению с 1931 г. этот показатель в абсолютном выражении почти не изменился (в Новосибирске он даже вырос), но его удельный вес в численности взрослого населения городов сократился[199]199
  ГА РФ. Ф. 1235. Оп. 112. Д. 7. Л. 12.


[Закрыть]. В ряде городов, рабочих поселков, а также Москве, Ленинграде численность «лишенцев» действительно снизилась[200]200
  Там же. Л. 14.


[Закрыть].

Мы полагаем, что в первой половине 1930-х гг. сведения о реальной численности «лишенцев» в стране были фальсифицированы. В пользу этой версии свидетельствуют косвенные данные: в 1934–1935 гг. в стране насчитывалось не менее 1,5–2 млн спецпереселенцев и заключенных[201]201
  См.: Ивницкий Н.А. Репрессивная политика советской власти в деревне (1928–1933 гг.). М., 2000; Красильников С.А. На изломах социальной структуры. Маргиналы в послереволюционном российском обществе (1917– 1930-е гг.). Новосибирск, 1998.


[Закрыть]. При этом их совокупная численность постепенно увеличивалась. Поскольку представители названных категорий входили в число лиц, лишенных избирательных прав, то общая численность «лишенцев» должна увеличиваться тоже. Спецпереселенцы и заключенные были вообще исключены из официальной статистики «лишенцев», властями учитывались лишь те из них, кто «оставался на воле». К сожалению, в архивах нам не удалось найти сведений о численности «лишенцев» в декабре 1936 г., на момент ликвидации самого института «лишенчества», а также восстановленных к этому времени. Но совершенно очевидно, что официальная статистика не имеет ничего общего с реальными данными о «лишенцах» 1930-х гг., которые остаются для нас неизвестными.