Текст книги "Маргиналы в советском социуме. 1930-е – середина 1950-х годов"

Налоговое давление со стороны государства закономерным образом вызывало сопротивление единоличных крестьян, выражавшееся в первую очередь в отказе платить налоги и выполнять натуральные государственные поставки. Нередко во главе «саботирующих» единоличников оказывались верующие, из них же формировались группы, наиболее бескомпромиссно выступавшие против разорительного и несправедливого обложения, апеллировавшие при этом к авторитету христианских норм и заповедей.

В Сибири партийные и советские работники районного звена традиционно расценивали «сектантов» в качестве одной из наиболее враждебных коллективизации групп в деревне. Так, реагируя на директиву Запсибкрайкома ВКП(б) от 27 марта 1933 г., в которой давалось указание руководству районов края подготовиться к массовой операции по очистке колхозов, совхозов, предприятий и выселению из сельской местности «классово враждебного элемента», функционеры Назаровского района предложили в том числе выселить «баптистов – руководителей баптистских кружков – занимающихся антисоветской агитацией»[283]283
  Красильников С.А. Серп и молох. Крестьянская ссылка в Западной Сибири в 1930-е годы. М., 2003. С. 98.


[Закрыть]. С аналогичным предложением в июне 1934 г. выступило руководство Иконниковского райкома ВКП(б). Как следует из докладной записки о крестьянах-единоличниках и необходимости изменения политики по отношению к ним, «бригадирами единоличников», возглавляющими их и оказывающими наиболее активное сопротивление попыткам властей привлечь единоличников на помощь совхозам и колхозам, являлась «самая меньшая, но самая твердая, антисоветски настроенная» группа в составе бывших кулаков и верующих. В качестве наиболее показательного примера приводилась попытка привлечь население пос. Круглый Бутовского сельсовета на помощь совхозу № 229. Население поселка – «единоличники, и притом много из них баптистов», наотрез отказалось: «Никуда работать не пойдем, мы вам не батраки». Районное руководство видело только один способ успешного завершения коллективизации – удалить из деревни все «кулаческие» и антисоветские элементы и усилить налоговое давление на единоличников[284]284
  Политика раскрестьянивания в Сибири. Вып. 1. С. 121.


[Закрыть].

Подобные ходатайства местных органов власти находили живой отклик и понимание на самом верху. 23 апреля 1935 г. Политбюро ЦК ВКП(б) рассмотрело вопрос о баптистах, саботирующих мероприятия советской власти. Поводом для рассмотрения вопроса послужила шифротелеграмма секретаря Запсибкрайкома Р.И. Эйхе от 21 апреля 1935 г. в адрес ЦК ВКП(б), И.В. Сталина и В.М. Молотова[285]285
  РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 924. Протокол № 24, п. 190.


[Закрыть]. Документ настолько показателен для характеристики политики коммунистического руководства в отношении «сект» в середине 1930-х гг., что заслуживает полного цитирования: «В Плешковском сельсовете Бийского района проживало больше ста семей баптистов, которые демонстративно отказываются выполнять мероприятия советской власти, ряд лет открыто саботируют ее мероприятия и не выполняют никаких государственных обязательств, чем разлагают окружающее население и вызывают возмущение со стороны лучшей части колхозников. За последние 2–3 года за контрреволюционные выступления половина их осуждена. Сейчас отказались сеять. На вопросы представителей власти и следственных органов не отвечают. О[б] их поведении было доложено во время пребывания в крае т.т. Молотову и Кагановичу. Считаю политически необходимым выселить оставшиеся 55 семейств в административном порядке органами НКВД в Нарымский округ. Просим это мероприятие санкционировать»[286]286
  Архив Президента РФ (АП РФ). Ф. 30. Оп. 30. Д. 197. Л. 50. Документ опубликован: Политбюро и крестьянство: высылка, спецпоселение. 1930–1940: В 2 кн. (серия «Архивы Кремля»). Кн. 1. М., 2005. С. 667.


[Закрыть].

23 апреля 1935 г. опросом членов Политбюро ходатайство Р.И. Эйхе получило санкцию руководства страны, НКВД было поручено произвести в административном порядке высылку из с. Плешково Бийского района 55 семей баптистов[287]287
  АП РФ. Ф. 30. Оп. 30. Д. 197. Л. 49; Политбюро и крестьянство… С. 669–670.


[Закрыть]. В мае 1935 г. решение Политбюро было выполнено, на спецпоселение в Нарымский округ отправлено 46 семей единоличников-сектантов, «саботирующих выполнение гособязательств», численностью в 163 чел.[288]288
  Маргиналы в социуме. Маргиналы как социум. Сибирь (1920–1930-е годы). Новосибирск, 2004, С. 371. В апреле 1935 г. Политбюро ЦК ВКП(б) также санкционировало высылку в спецпоселки Вахшстроя (Таджикистан) целиком всей колонии меннонитов пос. Ак-Мечеть Хивинского района Хорезмского округа (78 семей – 323 чел.), отказывавшихся в течение ряда лет от выполнения сельхозналога, мясопоставок и контрактации хлопка и «дезорганизующих своей работой окружающие колхозы и единоличников». С санкции Политбюро, данной 22 мая 1935 г., в июне 1935 г. из Моршанского района Воронежской обл. были высланы в Нарымский округ 16 семей (84 чел.) из секты «молчальников», систематически отказывавшихся на протяжении 1934–1935 гг. от выполнения государственных обязательств и какого-либо общения с представителями властей // См.: Красильников С.А. Серп и молох… С. 109–111; Политбюро и крестьянство… С. 668, 670–673, 840–841. Эти постановления Политбюро ЦК ВКП(б) были отнюдь не первыми решениями, санкционирующими высылку группы граждан по конфессиональному признаку за отказ от выполнения государственных обязательств. Подобное решение было принято 6 июля 1929 г. Антирелигиозной комиссией при ЦК ВКП(б) в отношении членов секты «краснодраконовцев». Тогда комиссия приняла решение о высылке в «отдаленные местности» до сотни отдельных хозяйств «краснодраконовцев» (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 113. Д. 871. Л. 41). Название «краснодраконовцы» использовалось, как правило, представителями советской власти, т. к. члены данной группы верующих сравнивали советскую власть с драконом Апокалипсиса. Самоназвание возникшего около 1923 г. в Центрально-Черноземной обл. религиозного течения православного толка – «федоровцы». «Федоровцы» срывали хлебозаготовки, отказывались от государственных платежей, призывали население к отказу от подписки на займы. Судебные процессы над активом «федоровцев» прошли в Воронеже осенью 1929 г. и весной 1930 г.


[Закрыть]

Предыстория же депортации плешковских баптистов такова. Группа единоличников с. Плешково Бийского района под руководством Г.П. Смертина[289]289
  В архивно-следственных делах нет указаний на конфессиональную принадлежность Г.П. Смертина. Скорее всего, он принадлежал к секте православного толка.


[Закрыть] и баптистов К.Г. Ходырева и Т.К. Сибирцева начиная с 1928 г. систематически отказывалась от выполнения государственных обязательств и контактов с представителями властей[290]290
  ГАНО. Ф. П-3. Оп. 3. Д. 142. Л. 268.


[Закрыть].

Первоначально в состав группы входило около 20 баптистов и православных. В 1929 г. Смертин был осужден на три года лишения свободы, в декабре 1930 г. были арестованы и осуждены еще семеро «главарей» группы. Летом 1931 г. чекистами в рамках агентурной разработки «Непримиримые» было проведено изъятие 12 членов группы, которые после четырехмесячного следствия были освобождены как «социально близкие».

В 1932–1933 гг. за отказ от выполнения государственных обязательств и саботаж мероприятий советской власти были осуждены 50 жителей с. Плешково. Арест членов первой группы в составе 25 чел., в т. ч. двух православных священников и трех монахинь, был произведен 25 марта 1932 г., а 13 июня 1932 г. все они были осуждены особой тройкой ПП ОГПУ по ЗСК и приговорены по ст. 58–10, 11 УК РСФСР к срокам от трех до пяти лет лишения свободы. Пятеро участников второй группы были также арестованы в один день – 14 сентября 1932 г. и приговорены к лишению свободы на срок от трех до десяти лет.

Рассмотрев на своем заседании 4 сентября 1933 г. вопрос о саботаже со стороны 53 единоличных хозяйств Плешковского сельсовета, «выразившемся в отказе приема платежных извещений по хлебу, а также и налогам», Бийский райком ВКП(б) обязал начальника Бийского РО ОГПУ Ф.Г. Худолеева-Громова провести расследование, а также постановил: «Принимая во внимание проявление из года в год организованного саботажа со стороны значительного количества единоличных хозяйств […] просить крайком ВКП(б) о разрешении изъятия по линии ОГПУ руководителей и организаторов этой группы». Спустя два дня, 6 сентября 1933 г., 20 единоличников во главе с Г.П. Смертиным были арестованы чекистами и приговорены 25 октября 1933 г. судебной тройкой ПП ОГПУ по ЗСК к 10 годам лишения свободы по ст. 58–10, 11 УК РСФСР.

Очередная группа плешковских баптистов-«саботажников» в составе 6 чел. была арестована 4 апреля 1935 г., за две недели до отправки телеграммы Р.И. Эйхе. 13–14 мая 1935 г. выездной сессией спецколлегии Западно-Сибирского краевого суда в г. Бийске двое из них – Т.Г. Иванов и И.С. Комов – были осуждены к высшей мере наказания, остальные – И.Н. Гладких, В.С. Мерзликин, М.Г. Иванов и Д.Г. Коновалов – к лагерям сроком от пяти до десяти лет[291]291
  Верховным судом РСФСР 7 июня 1935 г. Т.Г. Иванову и И.С. Комову мера наказания была заменена на 10 лет лишения свободы.


[Закрыть]. Все приговоренные относились к «группе риска» – верующие, единоличники, В.С. Мерзликин в 1932 г. уже был репрессирован за отказ от военной службы и имел двух осужденных родственников. Как следует из приговора суда, с 1929 г. группа под руководством «кулака Смертина» занималась контрреволюционной деятельностью, направленной «на срыв и противодействие всех мероприятий советской власти», систематически проводя нелегальные сборища, не пуская своих детей в школу, отказываясь признавать сельсовет и выполнять все государственные обязательства. 72 хозяйства, входившие в состав группы, за время с 1930 по 1935 г. не внесли налогов на общую сумму 39 941 руб., не сдали в счет государственных поставок 514 ц зерна и 84 ц мяса[292]292
  См.: Отдел спецдокументации Управления архивного дела Алтайского края (ОСД УАДАК). Ф. Р-2. Оп. 7. Д. 18655, 18731, 19842; ГАНО. Ф. П-3. Оп. 2. Д. 648. Л. 290.


[Закрыть].

Пассивное сопротивление оказывали властям также сектанты-иоанниты[293]293
  Иоанниты – православная секта, возникшая в конце XIX в., свое название получила в честь св. Иоанна Кронштадтского.


[Закрыть] Тюменцевского района Западно-Сибирского края. Судебной тройкой ПП ОГПУ по ЗСК 25 октября 1933 г. на сроки от 5 до 10 лет лишения свободы были осуждены 23 жителя сел Мезенцево, Макарово, поселков Тульский и Нижне-Медведский Тюменцевского района, арестованные 9 сентября 1933 г. Члены секты, именовавшие себя «божанами» (по имени одного из руководителей, «твердозаданца» Дмитрия Божана), считали советскую власть порождением Антихриста и отказывались вступать в колхозы, платить налоги, продавать государству продукты, саботировали хлебозаготовки и т. д.[294]294
  ОСД УАДАК. Ф. Р-2. Оп. 7. Д. 12743. Л. 238–252.


[Закрыть] Материалы архивно-следственных дел дают также основание предполагать, что в ходе ликвидации данной организации «церковников» вместе с сектантами-иоаннитами был репрессирован ряд баптистов, проживавших c ними по соседству в селах Макарово, Тюменцево, Мезенцево, поселках Тульский, Нижне-Медведский Тюменцевского района, а также в с. Усть-Мосиха Ребрихинского района. Здесь к 1933 г. насчитывалось около 100 баптистов, которые также отказывались нести воинскую повинность, вступать в колхозы, платить налоги[295]295
  Там же. Д. 12144. Л. 20.


[Закрыть].

Осенью 1935 г. чекистами Тюменцевского района была вскрыта очередная группа иоаннитов, саботировавших требования властей. «В момент помола зерна на своей нелегальной мельнице, замаскированной в яме, на которой рос подсолнух и куда была проведена сигнализация», были арестованы 15 чел.[296]296
  ГАНО. Ф. П-3. Оп. 2. Д. 648. Л. 123–124.


[Закрыть] Как гласил приговор выездной сессии краевого суда под председательством Н.Г. Афанасьева, работавшей 9–11 сентября 1935 г., верующие «из года в год не выполняли государственных обязательств», в 1935 г. поставили «себе в задачу организовать контрреволюционный саботаж по выполнению государственных обязательств по зернопоставкам», для выполнения этой цели собирали нелегальные собрания и вели контрреволюционную агитацию среди единоличников Мезенцевского сельсовета.

В число осужденных входили 6 чел., уже репрессированных как «божане» в 1933 г., но совершивших побег из мест заключения. Вместе с «божанами» были также осуждены баптисты. Так, к 10 годам лишения свободы был приговорен А.Ф. Ларин, в доме которого в с. Усть-Мосиха происходили религиозные собрания баптистов. По показаниям его односельчанина А.Ф. Мысника, в 1935 г. были арестованы и осуждены за контрреволюционную агитацию 13 баптистов. Несколько баптистов были тогда же арестованы «за хлеб», но были освобождены после сдачи зерна государству. Принадлежность к группе риска четко осознавалась верующими – так, в 1936 г. один из односельчан заметил И.Ф. Мыснику[297]297
  Мысник Иван Фомич (1912–1937), младший брат Афанасия Фомича Мысника (1901–1937). Оба баптиста расстреляны по приговору тройки при УНКВД по Алтайскому краю 10 ноября 1937 г.


[Закрыть], что если он будет и далее состоять в баптистской секте, то его арестуют, на что Мысник дал характерный ответ: «Пускай меня посадят, но я буду продолжать свое дело, а кто не верит в страдания Спасителя, тот является Антихристом»[298]298
  ОСД УАДАК. Ф. Р-2. Оп. 7. Д. 12144. Л. 25 об.


[Закрыть]. О том, как верующие могли выступать в деревне в качестве центра антиколхозной оппозиции, также наглядно свидетельствуют материалы процесса над группой баптистов с. Тяхта Кытмановского района Западно-Сибирского края, прошедшего в сентябре 1935 г. На скамье подсудимых оказались баптисты Т.М. Петренко, А.К. Кавешников и С.Г. Черков. Все трое – единоличники, в прошлом зажиточные крестьяне, обвинялись в антисоветской агитации, отказе от уплаты налогов, невыполнении хлебозаготовок и мясопоставок[299]299
  ГАНО. Ф. Р-1027. Оп. 3. Д. 260. Л. 10–12.


[Закрыть]. Руководитель группы, существовавшей с 1905 г. и состоявшей на тот момент из 17 чел., Петренко ходил с Евангелием по домам колхозников, проповедовал, причем в ходе проповедей неоднократно заявлял, что колхозы развалятся, на их месте возродятся религиозные общины, «не будет их [колхозов] и также не будет и советской власти»[300]300
  Там же. Л. 3.


[Закрыть].

Кавешников агитировал односельчан выходить из колхоза, так как «там Антихристы кормятся чужим трудом»[301]301
  Там же. Л. 9.


[Закрыть].

Но самым большим преступлением, с точки зрения суда, было то, что ряд крестьян стал поступать по примеру баптистов. Жившие с ними на одном участке 12 домохозяев отказались производить платежи в пользу государства, в результате чего «сельсовет уборочную сорвал, хлебопоставки не выполняет по колхозам, а единоличный сектор совсем ничего не выполняет, получаются массовые невыходы на работу колхозников и сам выход из колхозов»[302]302
  Там же. Л. 10.


[Закрыть]. На суде Т.М. Петренко заявил: «Я борец с советской властью и с бандитами советской власти, работники все соввласти – самозванцы, которых не выбирают, а они сами поступают и лезут со свиным рылом в советский огород […] У колхозников глаза собачьи». Петренко был осужден по ст. 58–10 УК – к пяти годам ссылки с конфискацией имущества, А.К. Кавешников – к двум годам лишения свободы и С.Г. Черков – к году исправительно-трудовых работ[303]303
  ГАНО. Ф. Р-1027. Оп. 3. Д. 260. Л. 8.


[Закрыть]. В марте 1936 г. выездной сессией краевого суда под председательством Т.Т. Блекиса Петренко был повторно осужден за антисоветскую агитацию и приговорен к пяти годам тюрьмы.

Еще одним крупным инцидентом, привлекшим внимание высшего руководства страны, стала история противостояния духоборцев-единоличников Целинского района Азово-Черноморского края и местных властей. 10 августа 1936 г. Е.М. Ярославский отправил секретарю ЦК ВКП(б) Н.И. Ежову докладную записку ответственного редактора журнала «Безбожник» Ф.М. Путинцева о «Положении и настроениях духоборцев-единоличников Целинского района Азово-Черноморского края»[304]304
  Текст записки см.: РГАСПИ. Ф. 671. Оп. 1. Д. 52. Л. 147–152.


[Закрыть]. По мнению Ярославского, записка заслуживала самого серьезного внимания и он спрашивал о том, стоит ли ознакомить с документом И.В. Сталина[305]305
  На документе имеется резолюция Н.И. Ежова: «Мнение т. Стецкого». На тот момент А.И. Стецкий был членом Оргбюро ЦК ВКП(б) и гл. редактором журнала «Большевик».


[Закрыть].

Осенью 1935 г. и весной 1936 г., протестуя против чрезмерного налогообложения и произвола местных властей, требующих с разоренных хозяйств уплаты налогов, духоборы в массовом порядке отказались сеять и платить налоги, а 240 домохозяев[306]306
  По состоянию на май 1936 г., основная масса духоборов (1297 домохозяйств) проживала в Хлеборобинском и Хлебодарненском сельсоветах района, из них в колхозах состояли 1202 хозяйств, 295 были единоличниками, из них 258 хозяйств – из Хлебодарненского сельсовета.


[Закрыть] обратились с заявлением во ВЦИК, что «будут жаловаться Лиге Наций, если им не помогут». Для урегулирования ситуации в район 28 мая 1936 г. был направлен член ВЦИК, ЦИК и ЦКК ВКП(б) А.В. Шотман, которого сопровождали начальник Секретно-политического отдела (СПО) УНКВД по Азово-Черноморскому краю А.А. Волков и председатель Целинского РИК В.Н. Андреев[307]307
  Текст докладной записки А.В. Шотмана от 7 июня 1936 г. см.: РГАСПИ. Ф. 671. Оп. 1. Д. 52. Л. 154–157; ГА РФ. Ф. Р-1235. Оп. 141. Д. 2197. Л. 165–168. Копии документа были посланы секретарю Азово-Черноморского крайкома ВКП(б) Б.П. Шеболдаеву и председателю крайисполкома Ларину. А.В. Шотман уже возглавлял в 1930 г. аналогичную комиссию Президиума ВЦИК, занимавшуюся расследованием злоупотреблений властей Сальского округа в отношении духоборов в период коллективизации.


[Закрыть].

Перед комиссией предстала удручающая картина: с весны 1935 г. духоборы-единоличники не сеяли, т. к. у них не было лошадей и инвентаря. Несмотря на это, до них доводился план посевов, а за невыполнение этих планов их отдавали под суд по ст. 60 и 61, также некоторые духоборы были осуждены спецколлегией крайсуда по ст. 58–10 УК РСФСР[308]308
  19 мая 1936 г. ответственный секретарь Комиссии по делам религиозных культов при ЦИК СССР Агеев писал по этому поводу: «Здесь сектантами проводится тонкая работа, им выгодно, чтобы их судили, они рассчитывают, как в Новосибирске толстовцы, на то, чтобы трибуну советского суда использовать в своих целях и тем самым создать почву для агитации снова за развал колхозов, выезд за границу и пр.» // См.: ГА РФ. Ф. Р-1235. Оп. 141. Д. 2197. Л. 160.


[Закрыть]. Во всех общинах, которые посетила комиссия, положение единоличников было одинаковым: все их имущество подверглось конфискации[309]309
  В докладной записке помощника краевого прокурора Якубовича, приложенной к письму А.В. Шотмана А.И. Рыкову от 8 сентября 1936 г. по поводу ситуации с духоборами, в качестве характерного примера приводится случай с обложением духобора Хлебодарненского сельсовета Вяткина: осенью 1935 г. он уплатил 121 руб. 60 коп. самообложения, потом дополнительно еще заплатил 315 руб. После этого от него потребовали уплаты дополнительных сумм, всего Вяткину было начислено к уплате 2153 руб. 13 коп., он уплатил 709 руб. 49 коп. В результате у Вяткина было изъято все имущество. Председатель сельсовета Стальной заявил в прокуратуре: «Делалось так из года в год. Однако приезжавшие из района работники знали о наших методах работы, но никаких замечаний об ошибочности их не делали. Поскольку же замечания мне не делались, я находил свои действия правильными» // См.: ГА РФ. Ф. Р-1235. Оп. 141. Д. 2197. Л. 161–162.


[Закрыть], покупателями конфиската, как правило, выступали односельчане-колхозники. Единоличники жили за счет подаяний родственников-единоверцев, в т. ч. колхозников, некоторые распродавали утаенное от конфискации имущество.

Результатом работы комиссии А.В. Шотмана стало распоряжение вернуть духоборам незаконно изъятое имущество – около 50 коров, но подала жалобу и получила обратно корову только одна духоборка, остальные верующие заявили, что «коров все равно опять отнимут, и не в коровах дело, что они просят не коров им дать, а жизнь и свободу»[310]310
  РГАСПИ. Ф. 671. Оп. 1. Д. 52. Л. 148.


[Закрыть]. Главным требованием духоборов было утверждение в Центре устава их общин-коммун, в которых они жили со дня приезда в бывший Сальский округ до 1930 г., «где не будет ни старших, ни младших, а продукты будут выдаваться по едокам». Духоборы заявляли, что не хотят иметь частной собственности, для них нет кулаков и бедняков, все они братья. Свое неприятие уже имеющихся колхозов они объясняли тем, что не признают насилия, убийств, мяса не едят, «а в колхозе их все это заставляют делать». Причину непомерного налогообложения духоборы усматривали в своем единоличном статусе и просили разрешить им поселиться общиной отдельно от духоборов-колхозников. В этом случае они готовы были «жить мирной жизнью» и выполнять все законы советской власти.

Разъяснения А.В. Шотмана о невозможности «сектантских» колхозов верующие проигнорировали, равно как и предложение ехать на заработки, где «командуют те же бригадиры», как в колхозе, и заявили, что «хлеборобами родились и хлеборобами умрут»[311]311
  Там же. Л. 149.


[Закрыть]. Сам А.В. Шотман в докладной записке выразился резко отрицательно о возможности удовлетворения требований верующих, заявив, что это вызвало бы «уход еще не окрепших духоборов из колхозов, дало бы в руки «духовных вождей» сильное оружие для борьбы против «безбожных» колхозов».

Ф.М. Путинцев, побывавший в Целинском районе после А.В. Шотмана, присутствовал при развитии конфликта[312]312
  7 июня 1936 г. А.В. Шотман обратился с письмом к Б.П. Шеболдаеву, где, кроме прочего, писал: «Аресты вождей духоборов нужно отложить до тех пор, пока не будут исправлены хотя бы самые вопиющие нарушения революционной законности. Уверен, что с присущей Вам энергией Вы быстро проведете все эти и другие мероприятия для исправления допущенных местными властями перегибов и искривлений, а также для укрепления духоборческих колхозов» // См.: РГАСПИ. Ф. 671. Оп. 1. Д. 52. Л. 158–159.


[Закрыть]. В канун ежегодного духоборческого праздника Петрова дня Хлебодарненский сельсовет посетили уполномоченные от религиозных общин и демонстративно сдали воинские билеты и бланки государственных обязательств[313]313
  Принципиально важным является время, с которого духоборы-единоличники отказались платить налоги, – 1934–1935 гг. Ф.М. Путинцев резонно отметил в своей записке: «Форма протеста […] не нова, но против советской власти в таком виде применяется впервые. В 1930 г. они отозвали из сельсоветов своих выборных в знак протеста против колхозов и раскулачивания, но хлеб сеяли и убирали, налоги платили».


[Закрыть]. Свои огороды, которые отныне стали для них фактически единственным источником существования, духоборы стали обрабатывать коллективно в доказательство того, что уже живут коммуной, от уборки хлеба отказались, заявив, что хлеб все равно отберут. Но руководство района в лице секретаря райкома ВКП(б) Золотова предупредило верующих, что вне зависимости от этого они должны будут уплатить налог с числящейся у них земли. По утверждению Путинцева, многие духоборы, в том числе дети, были серьезно истощены и не имели никакого топлива на зиму. Завершалась записка Путинцева критикой административных перегибов местных властей и слабой антирелигиозной пропагандой.

Результатом докладных записок А.В. Шотмана и Ф.М. Путинцева стали меры, принятые властями Азово-Черноморского края в отношении духоборов. В частности, 1 сентября 1936 г. прокурор Управления Прокуратуры НКЮ РСФСР Брагинский сообщил в Комиссию по культам при ЦИК СССР о том, что прокуратурой края опротестованы приговоры судов по четырем делам в отношении духоборов, а также информировал о предании суду колхозника-активиста Макеева, допустившего летом 1936 г. бесчинства в отношении верующих. Также было принято решение об ассигновании духоборам 50 тыс. руб. на возмещение стоимости изъятого имущества и выделении семян.

Однако половинчатые уступки со стороны властей не удовлетворили духоборов, радикально настроенных в своем неприятии колхозной системы. В записке, отправленной 15 сентября 1936 г.

^{Н.И. Ежову}[314]314
  Автором записки, вероятно, был секретарь ВЦИК А.С. Киселев.


[Закрыть], сообщалось о том, что несмотря на принятые крайисполком меры, «600 человек духоборов […] все же отказываются работать, не сеют, и требуют чтобы “им дали жить, как они хотят”»[315]315
  РГАСПИ. Ф. 671. Оп. 1. Д. 52. Л 167.


[Закрыть]. 10 апреля 1937 г. духоборы общин «Успение» и «Трудовая» безуспешно просили ВЦИК разрешить им переселиться на пустующие земли, т. к. «мы, духоборцы, являемся из предвеков христиане-хлеборобы и в настоящее время мы живем, окруженные колхозами, а также и наша доля земли закреплена в пользование колхозами, без чего мы не можем жить и питать самих себя, а также детей наших»[316]316
  ГА РФ. Ф. Р-1235. Оп. 141. Д. 2197. Л. 88.


[Закрыть].

Но ситуация изменялась только в худшую сторону, как об этом свидетельствует ходатайство, поданное духоборами общин «Успение» и «Трудовая» 8 июня 1937 г. на имя И.В. Сталина[317]317
  См.: Там же. Л. 185. Жалоба духоборов Хлебодарненского сельсовета Целинского района от 8 июня 1937 г. См. также л. 184 – жалоба духоборов П.А. Красикову на бесчинства местных властей от 28 мая 1937 г.


[Закрыть]. В нем духоборы писали о «разоренном и гибельном положении духоборцев-общинников» в результате того, что районные и краевые власти «отобрали все наши средства производства, забрали продуктовые средства[318]318
  29 мая 1937 г. П.А. Красиков и А.В. Шотман просили секретаря Азово-Черноморского крайкома ВКП(б) и видного чекиста Е.Г. Евдокимова расследовать изъятие у духоборов семенного фонда и сообщить о результатах Президиуму ВЦИК // См.: Там же. Л. 174.


[Закрыть], также и одежду, впоследствии забрали наших старших братьев, отцов и матерей и неизвестно по каким причинам». С ходатайством в Москву были отправлены Н. Сухарев и А. Трофименков, которым в мае 1937 г. удалось встретиться с П.А. Красиковым. Местные власти, мстя за действия ходоков, с санкции начальника районного отдела (РО) НКВД Еуждина скосили на сено засеянные духоборами 11 га ржи. Духоборы не видели для себя иного выхода, как объявление голодовки: «Оставим наши дома и все остальное мелкое хозяйство и совместно с детьми и стариками пойдем в районный или краевой комитет, пусть убирают нас, как убитую плоть»[319]319
  Там же. Л. 185.


[Закрыть].

Можно утверждать, что отказ верующих от выполнения государственных обязательств, носивший во времена нэпа эпизодический и случайный характер и практиковавшийся, как правило, только сектами православного толка, наиболее непримиримо настроенными против советского государства, в результате конфискационного характера налогообложения единоличных хозяйств в 1934–1935 гг. стал одним из главных способов сопротивления колхозной системе. В качестве дополнительной причины изменения позиции «сектантов» в отношении уплаты налогов можно назвать также жесткую антирелигиозную политику времен коллективизации, способствовавшую сближению позиции радикальных православных сектантов и верующих-нонконформистов из числа протестантов. Сопротивление верующих вступлению в колхозы и факты отказов от выполнения налогов стали дополнительным аргументом для включения «сектантов» в качестве целевой группы одной из самых крупных репрессивных акций сталинского режима – массовой операции по приказу НКВД № 00447 от 30 июля 1937 г.

Большой террор 1937–1938 гг. 2 июля 1937 г. Политбюро ЦК ВКП(б) приняло печально известное решение «Об антисоветских элементах», потребовав взять на учет всех возвратившихся из ссылки «кулаков» и уголовников «с тем, чтобы наиболее враждебные из них были немедленно арестованы и были расстреляны в порядке административного проведения их дел через тройки», а менее опасные элементы были бы подвергнуты высылке. На следующий день шифротелеграммой № 266 руководство НКВД отдало соответствующий приказ начальникам управлений. Старт Большому террору был дан.

Хотя верующие, в том числе члены неопротестантских церквей баптистов, евангельских христиан, меннонитов, адвентистов седьмого дня, пятидесятников и др., не упоминались конкретно в этих документах, именно они стали одной из целевых групп террора. В соответствии с приказом наркома внутренних дел СССР Н.И. Ежова № 00447 от 30 июля 1937 г., знаменовавшего собой начало самой массовой репрессивной, так называемой кулацкой операции НКВД по уничтожению последних «несоциалистических элементов» и ликвидации «повстанческой базы» в СССР на случай войны, «сектанты» должны были быть уничтожены как одни из «главных зачинщиков всякого рода антисоветских и диверсионных преступлений». Репрессии также распространялись на «наиболее активных» «сектантских активистов, церковников», которые к моменту начала операции содержались в тюрьмах, лагерях, трудовых поселках и колониях[320]320
  Впервые текст приказа был опубликован в газете «Труд» 4 июня 1992 г. Показательно, что «участники контрреволюционных сектантских группировок» также подлежали незамедлительному аресту согласно оперативному приказу № 00593 НКВД СССР от 20 сентября 1937 г., давшему старт репрессивной акции в отношении бывших служащих Китайско-Восточной железной дороги.


[Закрыть].

Включение членов неопротестантских конфессий в перечень групп, подлежавших уничтожению, было обусловлено рядом факторов. После удара, нанесенного религиозным организациям в период коллективизации, партийно-советское руководство на местах перестало рассматривать борьбу с религией в качестве одной из приоритетных задач. Отсутствие в 1930-е гг. специальных решений руководства ВКП(б) по «религиозному» вопросу, резкое сокращение как количества, так и активности организаций Союза воинствующих безбожников СССР, прекращение публикаций на антирелигиозную тему в газетах также привели к тому, что большинство партийных организаций расценивали борьбу с религией как пройденный этап.

Актуализация проблемы борьбы с религиозными организациями произошла в ходе принятия Конституции 1936 г. и подготовки к выборам в Верховный Совет СССР. Отмена ограничений на участие в выборах, в том числе для служителей культа, а также декларации о «расширении советской демократии» привели к тому, что у части населения действительно возникла надежда на то, что государство откажется от гонений на религию. Во всех регионах Советского Союза выдвигались требования вернуть верующим церкви и молитвенные дома, разрешить отправление религиозных ритуалов, о чем было проинформировано руководство партии.

В январе 1937 г. заместитель заведующего отделом культуры и образования ЦК ВКП(б) С.М. Тамаркин сообщил секретарям ЦК Л.М. Кагановичу, А.А. Андрееву и Н.И. Ежову о плачевном состоянии антирелигиозной пропаганды в СССР и усилившейся активности «церковников» всех исповеданий. По его данным, на территории страны функционировало 20 тыс. церквей и мечетей, 24 тыс. служителей культа и 600 тыс. церковных активистов вели свою подрывную деятельность, антирелигиозная работа была повсюду свернута[321]321
  Докладная записка «О состоянии антирелигиозной работы» Л.М. Кагановичу, А.А. Андрееву, Н.И. Ежову от зам. зав. отделом культпросветработы ЦК ВКП(б) Тамаркина, февраль 1937 г. // РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 120. Д. 256. Л. 35–41. См. также: Baberowski Jörg. Der Feind ist überall. Stalinismus im Kaukasus. München, 2003. S. 756–757.


[Закрыть]. О провале антирелигиозной деятельности свидетельствовали и результаты Всесоюзной переписи населения, проведенной в январе 1937 г.

В сложившейся ситуации власти расценивали евангельские церкви как наиболее опасные из-за возможности в силу особенностей вероисповедания отправлять культ без наличия церковной организации и рукоположенных священнослужителей, не взирая на отсутствие официальной регистрации. То, что именно «сектантам» предстояло стать одной из жертв Большого террора, подтверждают материалы февральско-мартовского 1937 г. Пленума ЦК ВКП(б). Направленность обсуждения на пленуме была задана докладом А.А. Жданова о задачах партийных организаций в связи с предстоящими выборами. Призвав партийные организации «быть готовыми к избирательной борьбе», Жданов назвал и потенциальных противников, готовых активно использовать представившиеся «легальные возможности» – «попы всех рангов и мастей»[322]322
  Вопросы истории. 1993. № 5. С. 4–5.


[Закрыть]. Тема была поддержана и развита в выступлениях ряда партийных функционеров.

Особенно акцентировал внимание И.В. Сталина на «сектантской проблеме» секретарь Азово-Черноморского крайкома ВКП(б) Е.Г. Евдокимов: «Сейчас мы столкнулись с тем, что за сектантами никто не смотрит, “Безбожник” ничего не делает… Партийные организации не знают, что у них там делают сектанты. Мало того, надо сказать, Николай Иванович (Ежов. – А. С.), что и чекисты за ними не наблюдают». В ответ на реплику И.В. Сталина «Чего же ты, товарищ Евдокимов, смотришь?» последовали уверения в подготовке репрессивных мер[323]323
  Вопросы истории. 1993. № 7. С. 10. По данным Й. Баберовского, за репрессии в отношении евангелистов и баптистов выступал также Л.М. Каганович. – См.: Baberowski J. Der rote Terror. Die Geschichte des Stalinismus. Deutsche Verlags-Anstalt. München, 2003. S. 188.


[Закрыть].

Подвергнутый критике руководитель СВБ Е.М. Ярославский также призвал не ослаблять борьбу с религиозными организациями, которые «представляют собой организацию для подготовки антисоветских выборов по всей стране». По данным Ярославского, на тот момент существовало около 39 тыс. зарегистрированных общин и групп, объединявших около миллиона только «религиозного актива», а также несколько тысяч «сектантских организаций, не зарегистрированных, подпольных, тайных»[324]324
  Вопросы истории. 1993. № 5. С. 14. Газета «Правда» приводила в сентябре 1937 г. другую цифру – 30 тыс. религиозных общин // См.: Советская Сибирь. 1937. 15 сент.


[Закрыть]. Последние, по мнению Ярославского, были особенно опасны, так как «они собирают в этом религиозном подполье самых оголтелых людей, устраивают антисоветские организации»[325]325
  Вопросы истории. 1993. № 5. С. 15.


[Закрыть].

Косвенно, но весьма симптоматично затронул на пленуме вопрос о сектантах и оперативной «работе» в их отношении глава НКВД Н.И. Ежов. Критикуя методы работы с агентурой, практиковавшиеся в НКВД при Г.Г. Ягоде, он заявил: «Вдруг нечаянно видели, что предположим в такой-то области сектанты или попы какие-нибудь немножко активизировались. Спрашивают – есть у вас агентура? Нет. Директива: давай, вербуй агентуру. В три дня, в неделю доносят – навербовали 200 человек агентов. Самая сплошная кампанейщина…»[326]326
  Там же. 1994. № 10. С. 17.


[Закрыть] Выступая 11 марта 1937 г. перед мобилизованными на работу в НКВД молодыми коммунистами и комсомольцами, Ежов вновь привел сектантов в качестве примера, объясняя новоиспеченным чекистам специфику работы по разложению религиозных организаций[327]327
  Лубянка. ВЧК – ОГПУ – НКВД – МГБ – МВД – КГБ. 1917–1960: Справочник. М., 1997. С. 576–578.


[Закрыть].

В пользу предположения, что выделение «сектантов» в особую целевую группу террора было инициативой высших функционеров партии, свидетельствует также записка, направленная 20 мая 1937 г. Г.М. Маленковым И.В. Сталину. Речь в ней шла об отмене постановления ВЦИК и СНК РСФСР от 8 апреля 1929 г., регулировавшего церковно-государственные отношения[328]328
  Одинцов М.И. Хождение по мукам // Наука и религия. 1990. № 7. С. 57; РГАСПИ. Ф. 78. Оп. 7. Д. 209. Л. 10–14. Цит. текст записки по: Игумен Дамаскин (Орловский). Гонения на Русскую Православную церковь в советский период: URL: www.FOND.ru/reutov/reutov_1/reutov_1-2.htm. Ссылка автором дается на: АП РФ. Ф. 3. Оп. 60. Д. 5. Л. 34–35.


[Закрыть]. По мнению Маленкова, постановление сыграло негативную роль «в создании организационной основы для оформления наиболее активной части церковников и сектантов». Указывая на положение декрета, согласно которому для регистрации религиозного общества необходимо было заявление 20 учредителей, Маленков писал: «Как видим, уже сам порядок регистрации требует организационного оформления двадцати наиболее активных церковников. В деревне эти люди широко известны под названием “двадцатки”. На Украине для регистрации религиозного общества требуется не двадцать, а пятьдесят учредителей […]. Считаю целесообразным отменить этот декрет, содействующий организованности церковников. Мне кажется, что надо ликвидировать “двадцатки” и установить такой порядок регистрации религиозных обществ, который не оформлял бы наиболее активных церковников. Точно так же следует покончить, в том виде, как они сложились, с органами управления церковников». В заключение Маленков еще раз подчеркивал, что «декретом мы сами создали широко разветвленную, враждебную советской власти, легальную организацию. Всего по СССР лиц, входящих в «двадцатки», насчитывается около шестисот тысяч»[329]329
  С запиской были ознакомлены члены и кандидаты в члены Политбюро А.А. Андреев, К.Е. Ворошилов, А.А. Жданов, Л.М. Каганович, М.И. Калинин, С.В. Косиор, А.И. Микоян, В.М. Молотов, Г.И. Петровский, П.П. Постышев, В.Я. Чубарь, Р.И. Эйхе. Сугубо положительное отношение к инициативе Г.М. Маленкова высказал Н.И. Ежов, указав, что «из практики борьбы с церковной контрреволюцией в прошлые годы и в настоящее время нам известны многочисленные факты, когда антисоветский церковный актив использует в интересах проводимой антисоветской работы легально существующие «церковные двадцатки» как готовые организационные формы и как прикрытия». Вместе с постановлением от 8 апреля 1929 г. Ежов предлагал отменить также инструкцию Постоянной комиссии по вопросам культов при Президиуме ВЦИК от 16 января 1931 г. «О порядке проведения в жизнь законодательства о культах», которая, по его мнению, ставила «религиозные объединения на положение едва ли не равное с советскими общественными организациями, в частности, имею в виду пункты 16 и 27 инструкции, которыми допускаются религиозные уличные шествия и церемонии, и созыв религиозных съездов». Цит. по: Игумен Дамаскин (Орловский). Гонения на Русскую Православную церковь в советский период: URL: www.FOND.ru/reutov/ reutov_1/ reutov_1-2.htm. Ссылка автором дается на: АП РФ. Ф. 3. Оп. 60. Д. 5. Л. 36–37. Несмотря на столь однозначную позицию Н.И. Ежова и Г.М. Маленкова, И.В. Сталин принял решение передать вопрос на обсуждение П.А. Красикову и М.И. Калинину; оба высказались негативно по отношению к инициативе Маленкова. Красиков в качестве главного аргумента 16 августа 1937 г. привел соображение о том, что благодаря имеющемуся законодательству церковные активисты действуют под контролем, а не в подполье, «что всегда хуже, когда имеешь дело с религией». Перегибы и форсирование «ликвидации религии» привели, по его мнению, к тому, что «во многих местностях союза загоняли в подполье и секты немалое количество верующих и делали их враждебными или контрреволюционерами». В результате постановление от 8 апреля 1929 г. осталось в силе // См.: РГАСПИ. Ф. 78. Оп. 7. Д. 209. Л. 12.


[Закрыть].

Начало «кулацкой» операции в Западной Сибири, как и в целом по стране, было назначено на 5 августа 1937 г., НКВД приказывалось закончить ее за четыре месяца. Каждой области/краю Политбюро ЦК ВКП(б) были определены лимиты арестов и расстрелов. Часть из подлежавших уничтожению «контингентов» была арестована в течение июля, чтобы «тройки» смогли начать свою работу с первого дня начала операции.

Советско-партийное руководство края и органы политической полиции на протяжении 1920–1930-х гг. активно выступали против сект, расценивая необходимость борьбы с ними как одну из специфических черт Сибири[330]330
  Подробнее предысторию вопроса см.: Советская власть и евангельские церкви Сибири…


[Закрыть]. «Кулацкая операция» давала чекистам возможность раз и навсегда решить «сектантскую» проблему в Сибири.

Начальники подразделений НКВД Западной Сибири получили инструкции о подготовке репрессивной операции 25 июля 1937 г. от начальника УНКВД по ЗСК С.Н. Миронова. В числе «гнезд контрреволюции», которые предстояло разгромить, он потребовал произвести массовые аресты сектантов[331]331
  Папков С.А. Сталинский террор в Сибири в 1928–1941 гг. Новосибирск, 1997. С. 210–211.


[Закрыть]. Во всех районных отделениях НКВД на основании имевшихся материалов и агентурных разработок были составлены списки, в которые в том числе включили «антисоветский актив церковников и сектантов»[332]332
  Уйманов В.Н. Репрессии. Как это было… (Западная Сибирь в конце 20 – начале 50-х годов). Томск, 1995. С. 213.


[Закрыть].

Как следует из телеграммы С.Н. Миронова, направленной 9 августа 1937 г. руководству НКВД, к 5 августа в Западно-Сибирском крае уже было арестовано 12 686 чел., подлежавших расстрелу. Показательно, что в день начала операции в Новосибирске по решению крайкома ВКП(б) прошло совещание по вопросам антирелигиозной работы, на котором обсуждались факты «активности церковников против положения о выборах в Верховный Совет СССР»[333]333
  Советская Сибирь. 1937. 9 авг.


[Закрыть].

Объем работы не позволяет подробно охарактеризовать репрессии в отношении верующих во всех регионах Западной Сибири[334]334
  Не приводятся данные по Омской обл. и Красноярскому краю, которые в декабре 1934 г. были выделены из состава Западно-Сибирского края.


[Закрыть]. Ниже анализируются данные лишь о наиболее значительном деле в отношении евангельских верующих в Западно-Сибирском крае в 1937 г. – «деле Кухмана», описывается разгром в 1937–1938 гг. одной из крупнейших баптистских общин Сибири – Славгородской, а также приводится статистика репрессий, полученная в результате обработки протоколов заседаний судебной тройки УНКВД по Алтайскому краю[335]335
  Постановлением ЦИК СССР от 28 сентября 1937 г. Западно-Сибирский край был разделен на Новосибирскую обл. и Алтайский край.


[Закрыть].

Дело «шпионско-диверсионной организации среди сектантов Сибкрая» во главе с краевым уполномоченным евангельских христиан О.И. Кухманом было самым крупным «сектантским» делом, сфабрикованным чекистами в 1937 г. в Сибири. По их версии, Кухман выполнял задание председателя ВСЕХ Я.И. Жидкова, приказавшего создать в Западной Сибири из евангельских христиан, баптистов и адвентистов седьмого дня «сеть разведчиков, способных проводить шпионаж, диверсию и террор»[336]336
  Антирелигиозник. 1938. № 2. С. 17.


[Закрыть].

О.И. Кухмана арестовали 14 апреля 1937 г., задолго до начала «массовой» операции. Сотрудники СПО УНКВД по ЗСК добивались от него признания в контрреволюционной деятельности сектантских общин и сотрудничестве с немецким консульством в Новосибирске. Вместе с Кухманом как руководитель «сектантской заговорщицкой организации» был арестован проповедник общины евангельских христиан рабочего поселка Болотное В.С. Попиначенко. Начиная с июня 1936 г. Болотнинский РО НКВД с помощью осведомителей и агентов вел разработку общины в рамках агентурного дела «Последователи»[337]337
  Архив УФСБ по НСО. Д. 5038. Л. 126.


[Закрыть]. Наличие в общине немцев, а также обнаруженный при обыске у Попиначенко в его записной книжке адрес немецкого консульства в Новосибирске оказались для чекистов достаточным основанием для обвинения в шпионаже в пользу Германии.