Текст книги "Маргиналы в советском социуме. 1930-е – середина 1950-х годов"

На состояние частей т. о. существенно влияли такие факторы, как место дислокации, объекты работы и продолжительность пребывания на одном месте. Те части, которые дислоцировались в промышленных и сельскохозяйственных развитых районах, не перебрасывались с одного места на другое, успевали обжиться, обзавестись хозяйством, относительно неплохо обустраивали жилье. Так, 19-й батальон т. о. НКПС, работавший на заводе «Можерез» (ст. Люблино Московской ж. д.), на 100 % был обеспечен жильем для начсостава, тылоополченцы размещались в барачных зданиях с водопроводом и электроосвещением. В столовой завода пища готовилась чисто и доброкачественно, и жалоб на качество питания у тылоополченцев не было. В угольных частях т. о. НКТП (Западная Сибирь) к середине 1933 г. вопросы с жильем и питанием также были решены удовлетворительно. Части НКТП и ЦДТ, дислоцированные в Средней Азии, на Украине и Дальнем Востоке, находились в плачевном состоянии.

Особенно тяжелым было положение в частях так называемого «рецидива», созданных из рецидивистов, беспризорников и «деклассированного элемента», отправленных в Восточную Сибирь и ДВК. Так, в подразделениях 32-го отдельного батальона («рецидив») НКПС, разбросанных по разъездам Забайкальской ж. д. (штаб в районе ст. Зилово), занятых на скальных работах, лесоразработке и заготовке дров (зимой, при температурах воздуха минус 45–55 градусов), по несколько дней отсутствовала горячая пища, а если таковая и была, то в течение двух-трех дней отсутствовал хлеб. Ввиду отсутствия поблизости селений и перебоев в подвозе продуктов ОРСом, рецидивисты пытались ловить собак, резать лошадей, подвозивших материалы. Когда в безвыходных условиях по решению командования для варки была забита рабочая лошадь, тылоополченцы тайком собирали и варили в консервных банках отбросы (ноги, голову, внутренности животного). Работавшие в леспромхозе рецидивисты воровали овес, предназначенный для кормления лошадей, варили и ели его. Отсутствовало значительное количество теплых вещей, ввиду чего часть личного состава не могла выйти на работу. Из-за плохой обеспеченности постельным бельем как переменный, так и командный состав был поражен педикулезом. Вследствие этого появились случаи заболевания тифом. За два месяца нахождения батальона в Дальневосточном крае умерли 9 чел., в основном несовершеннолетние. Пять умерших в 1-й роте (разъезд Шалдура) в течение недели лежали в соседнем с жилым вагоне. Хоронить умерших было нельзя до составления врачом акта о смерти. Командир роты дважды телеграфировал об этом по ВЧ в Уликан, но врач не приезжал. И только после вмешательства политинспектора УТО и дорожно-транспортного отдела (ДТО) ОГПУ вопрос с присылкой врача был решен.

В таких условиях моральное состояние переменного состава, особенно несовершеннолетних, было крайне подавленным. Некоторые из них стали совершать поступки, граничащие с действиями умалишенных. Так, в 3-м взводе 3-й роты, находившемся на лесоразработках, 2 января 1933 г. один из рецидивистов по неустановленным причинам убил топором двух человек, тяжело ранил одного и легко пятерых человек. Убийца был застрелен на месте одним из командиров. Другой рецидивист, несший украденное стекло, был задержан командиром взвода. Чтобы освободиться, задержанный бросил стекло, выхватил самодельный финский нож и бросился на командира взвода, но был обезоружен.

Во всех трех батальонах рецидивистов (21-й, 31-й и 32-й), работавших на Забайкальской ж. д., из-за отсутствия смены белья и нерадивости командиров баня устраивалась один раз в полтора-два месяца, поэтому в 31-м батальоне началась эпидемия тифа. Из-за нехватки медперсонала (в этом батальоне была только медсестра), медикаментов и инструментария, медсестре приходилось ампутировать отмороженные конечности простыми ножницами и без наркоза. В период с 14 декабря 1932 г. по 15 января 1933 г. в 4-й роте 21-го батальона 53 из 55 несовершеннолетних были обморожены[130]130
  РГВА. Ф. 37940. Оп. 1. Д. 36. Л. 33.


[Закрыть].

Тяжелейшие условия жизни и быта привели к тому, что только за последний квартал 1932 г. и январь 1933 г. в этих батальонах от тифа и других заболеваний умерло 128 чел., что составило 5,4 % от всего наличного состава за четыре месяца. Всего из частей НКПС по указанным выше причинам в IV квартале 1932 г. дезертировало 1293 тылоополченца (8,3 % от списочного состава), в I квартале 1933 г. – 1629 чел. (10,6 %). За последний квартал 1932 г. и первую половину 1933 г. из частей рецидивистов НКПС дезертировало около 70 % переменного состава[131]131
  Там же. Д. 27. Л. 125.


[Закрыть].

Типичным для того периода было содержание политсводок УТО НКПС: «В 6-м батальоне за январь дезертировало 12 т/о из числа задержанных ТО (транспортным отделом. – Д. М.) ОГПУ дезертиров других частей, присланных в батальон для продолжения службы. За дезертирство, симуляцию, невыполнение приказаний командования два тылоополченца по постановлению выездной сессии Линейного суда приговорены к высшей мере социальной защиты; в 17-м батальоне 26 января 1933 г. три тылоополченца 2-й роты (сын торговца и два сына раскулаченных) пытались сагитировать (по причине плохого питания) бригаду т/о в 30 чел. не выйти на работу. Пойман т/о, воровавший хлеб из кладовой роты; в 12-м батальоне дезертировало 46 чел. Приняты меры к организации судебных процессов над дезертирами; в 26-м батальоне за декабрь и январь дезертировало 26 чел.» (политсводка № 4 от 20 февраля 1933 г.)[132]132
  Там же. Д. 36. Л. 8, 9.


[Закрыть].

Неудовлетворительно обстояло дело и с медико-санитарным обслуживанием. Части НКТП и ЦДТ отчисляли определенный процент прибыли в соответствующие страховые органы. За счет этих отчислений части обслуживались местными здравотделами. В «развитых» регионах это обслуживание было удовлетворительным, хотя местные здравотделы неохотно исполняли свои обязанности по отношению к тылоополченцам. Своих врачей в батальонах не было, в некоторых имелись только лекарские помощники, образование которых не позволяло в большинстве случаев даже поставить правильный диагноз. Что касается лечения, то в частях отсутствовали самые элементарные медикаменты, аптечки первой помощи и инструменты. В большей степени от этого страдали части, расположенные на периферии и в голодающих районах.

Зам. начальника ТО ОГПУ Прохоров в своем отношении на имя начальника Управления т. о. ЦДТ в октябре 1933 г. писал: «Частые переформирования 4-го сводного Казакстанского батальона и смены командования привели б[атальо]н к необеспеченности питанием, понижению производительности труда т/ополченцев и к ослаблению политико-воспитательной работы.

Плохо поставленное медобслуживание привело к большому проценту заболеваемости и смертности: с 7/VI по 25/VIII-33 г. обнаружено больных разными болезнями и преимущественно дизентерией – 623 челов., из которых охвачено только стационарным лечением 155 человек, 180 человек т/о нуждаются в срочном назначении на ВВК (военно-врачебная комиссия. – Д. М.) для определения пригодности несения службы в частях т/о.

Эти обстоятельства в свою очередь породили дезертирство и развал дисциплины…»[133]133
  РГВА. Ф. 37940. Оп. 1. Д. 35. Л. 340.


[Закрыть]

Подобное положение было и в конных транспортах ЦДТ на Украине, в которых заболеваемость по причине истощения доходила до 20–22 %. В 39-м конном транспорте летом 1933 г. на завтрак, обед и ужин тылоополченцы получали суп из овсяной муки и кашу из той же муки, без овощей и жиров, в котел закладывалась рыба из расчета по 20–25 г на человека. Изредка готовилась конина. За июнь – первую половину июля в транспорте умерло 3 чел. по причине общей опухоли (безбелковые отеки). За первую половину июня вследствие истощения организма через медкомиссии было уволено 13 чел.[134]134
  Там же. Л. 317.


[Закрыть] В 9-м конном транспорте из-за болезней за семь месяцев 1933 г. умерло 18 чел. Конский состав на 75 % был поставлен на отдых по болезни и истощению. Обессилевшие люди на истощенных лошадях в этом контранспорте выполняли производственный план на 20–22 %. Только в апреле 1933 г. из данного подразделения дезертировало 20 чел.[135]135
  Там же. Л. 227, 228.


[Закрыть]

Начальник штаба т. о. НКТП Кочубей после обследования переданных весной 1933 г. из ЦДТ в НКТП 6-го, 18-го и 20-го батальонов т. о. (угледобыча в Сучанских угольных копях и на ст. Тигровая ДВК) доносил в ЦВУТО и ОГПУ: «Санитарное состояние батальонов неудовлетворительное. Наличие вшивости, редкое посещение бани (один раз в м-ц), скученность расположения Т/О в бараках, отсутствие белья и постельной принадлежности – все это создает чрезвычайно тяжелую обстановку состояния батальонов.

Ко всему этому нужно добавить наличие в районе расположения батальонов таких заболеваний, как цинга и т. наз. “Азиатский грипп”, заболеваемость которыми доходит в частях Т/О до 7 %. Особо выделяется по наличию названных заболеваний 20-ый батальон, обслуживаются в санитарном отношении части только своими штатными лекпомами, а со стороны местных здравотделов не получают никакой помощи. Командование частей сигнализировало об этом не только Сучанскому здравотделу, но и Приморскому облздравотделу, но, к сожалению, до сегодняшнего дня ни одной из этих организаций мер никаких не принимается и батальоны в этом отношении предоставлены сами себе»[136]136
  Там же. Л. 333.


[Закрыть].

Если в частях т. о. НКТП и ЦДТ медико-санитарное обслуживание местными здравотделами, хотя и с перебоями, все же осуществлялось, то части т. о. НКПС до лета 1933 г. были лишены его полностью. Старое руководство Управления т. о. НКПС, стремясь к большей денежной выгоде, заключило с Главжелдорстроем гендоговор, одним из условий которого было перечисление страховых взносов не в ЦУСТРАХ, а на счета самих частей т. о. Поэтому лечебные организации транспортно-санитарного управления отказали частям т. о. в медико-санитарном обеспечении. А поскольку своих медработников и лечебных учреждений для обслуживания частей тыловое ополчение НКПС в тот период не имело, то части оказались вообще без какой-либо медицинской помощи.

К концу 1933 г., после смены руководства ЦУТО НКПС и ЦДТ положение дел с вещевым снабжением в частях т. о. начало улучшаться, хотя полностью обеспечить тылоополченцев всем необходимым так и не удалось. В связи с развитием подсобного хозяйства в частях и выделением дополнительных фондов на самоснабжение улучшилось и продовольственное снабжение. Видимо, по этой причине НКСнаб исключил из продпайка тылоополченцев мясо и рыбу, предоставив частям возможность заготавливать их самостоятельно. Временно исполняющий обязанности начальника УТО ГУ РККА Кутузов при подготовке обоснования предлагаемых им норм снабжения т. о. продовольствием в конце 1933 г. приводил следующие сведения:

«Сравнительная таблица существующих норм довольствия тылоополченцев, заключенных гулона огпу и красноармейцев»[137]137
  РГВА. Ф. 37940. Оп. 1. Д. 90. Л. 132.


[Закрыть]

В реальности с переходом на котловое довольствие калорийность пищи тылоополченцев во многих частях была доведена уже до 3–3,5 тыс. калорий[138]138
  РГВА. Ф. 37940. Оп. 1. Д. 27. Л. 116.


[Закрыть].

Политико-моральное состояние частей находилось в прямой зависимости от качественного подбора начсостава и тылоополченцев, жилищно-бытовых условий, снабжения всеми видами довольствия и условий труда. В большинстве отчетных документов 1932–1933 гг. качество подбора начсостава характеризуется как неудовлетворительное. Низкий образовательный и культурный уровень начальников, отсутствие у многих из них элементарных навыков работы с людьми часто приводили к «искривлению дисциплинарной практики» – издевательствам над подчиненными, уголовным преступлениям. Характерными среди значительной части начсостава т. о. всех трех наркоматов в этот период были пьянство, склоки, присвоение и растрата казенного имущества, грубое обращение с тылоополченцами и т. п. Начсостав в батальонах рецидивистов (НКПС) применял по отношению к тылоополченцам недопустимые меры воздействия: их выдворяли из помещения в зимнее время на холод без одежды, изолировали без теплой одежды в вагонах-ледниках, сажали рецидивистов голыми на рельсы и лед, содержали под арестом до 55 суток или более 20 суток с установлением голодного пайка, соленой рыбы без воды, расстреливали тылоополченцев без суда, устанавливали 15-часовой рабочий день.

По установленным фактам злоупотреблений служебным положением, совершенных преступлений, «искривлений дисциплинарной практики» к провинившимся начальствующим лицам применялись жесткие меры наказания как дисциплинарного, так и судебного порядка. Приведем типичные проступки и преступления, характеризующие начсостав т. о. НКПС в конце 1932 – начале 1933 г. Командир роты 10-го батальона Богданов в пьяном виде учинил скандал со стрельбой из револьвера, командованием от работы отстранен, дело передано в ТО ОГПУ; командир роты 22-го батальона Нестеров за невыполнение приказа снят с работы; начальник 9-го батальона за растрату денег и присвоение казенного обмундирования, впоследствии проданного на рынке, отдан под суд; командир роты 32-го батальона («рецидива») Толстоноженко за удар тылоополченца револьвером по лицу и затем изоляцию последнего без срока в холодном вагоне отдан под суд; командир взвода 31-го батальона Гуренов за систематическое пьянство, подделку документов и хищения отдан под суд; начальник оперштаба Восточной Сибири Зайцев за хищение муки приговорен судом к 10 годам лишения свободы, а командир взвода Федоров – к высшей мере наказания; за взяточничество, разгул, пьянство и другие проступки три работника оперштаба Восточной Сибири по решению Коллегии ОГПУ ДВК расстреляны; за разбазаривание народного имущества и продуктов командир 12-го батальона Лаптев осужден к 10 годам лишения свободы, его помощник по политчасти Олейник – к пяти годам; начальники эшелонов «рецидива» Лагутин и Денисов и начсостав этих эшелонов (5 чел.) отданы под суд по обвинению в самочинном расстреле тылоополченцев и других преступлениях[139]139
  РГВА. Ф. 37940. Оп. 1. Д. 27. Л. 54, 55.


[Закрыть].

Общая обстановка в частях отражалась на настроениях и моральном облике тылоополченцев. Как указывалось выше, большинство тылоополченцев было лишено избирательных прав как дети «лишенцев». И хотя они ни в чем не были виноваты перед государством, начсостав постоянно подчеркивал их неполноценность по сравнению с другими гражданами СССР и отождествлял с «врагами Советской власти». Суровые условия жизни и быта, изнуряющий подневольный труд, дискриминационный статус вызвали негативную ответную реакцию со стороны основной массы тылоополченцев. Она проявлялась не только в единичных словесных выражениях недовольства, но и в коллективных отказах от приема пищи, массовом дезертирстве, а местами в создании небольших групп пассивного сопротивления. Представители власти называли эти группы «антисоветскими бандами», хотя в полном смысле таковыми из-за отсутствия оружия они не являлись. Эти «банды» сразу же выявлялись и жестоко репрессировались[140]140
  РГВА. Ф. 37940. Оп. 1. Д. 27. Л. 56, 57, 120, 121.


[Закрыть].

Тыловым ополченцам внушалось, что своим добросовестным трехлетним трудом в частях т. о. они должны искупить свою «вину перед Советской властью» (не перед Родиной! – Д. М.) и стать полноправными гражданами страны. На самом деле, по существовавшему тогда порядку восстановления в правах «лишенцев», таковое могло произойти только после пяти лет добросовестного общественно-полезного труда и при условии, если они докажут свою лояльность по отношению к соввласти. Предлагаемое в начале 1931 г. наркоматом труда положение о восстановлении в правах добросовестных тылоополченцев автоматически после окончания срока службы не было принято.

Поначалу, не разобравшись в тонкостях этих положений, тылоополченцы в основной массе поверили командирам и трудились добросовестно. В сибирских частях т. о. сразу после их сформирования многие тылоополченцы считали, что, коль они «мобилизованы», значит, они на положении, подобном красноармейскому, и по отбытии срока работ будут восстановлены в правах. Поэтому во многих отрядах почти стихийно сформировались ударные бригады, выполнявшие нормы на 135 %. После трагедии на Черногорских копях, где в начале 1931 г. погибло более 50 шахтеров, Анжерский отряд отработал выходной день и заработанные 3 тыс. руб. отправил в помощь пострадавшим.

В короткой истории т. о. появились даже героические страницы. Так, в конце 1931 г. на место расположения 2-й отдельной роты т. о. ЦДТ (Казахстан) с целью грабежа напала банда в составе 20 вооруженных всадников. Командир роты, подняв по тревоге два взвода тылоополченцев, выступил с ними против банды и обратил ее в бегство. Один из нападавших был ранен. За мужество некоторые тылоополченцы получили поощрение премиями[141]141
  Там же. Д. 4. Л. 30.


[Закрыть].

Но когда через некоторое время в батальоны стали приходить письма от уже отслуживших тылоополченцев о том, что по прибытии домой на местах в правах их не восстанавливают, продолжают считать врагами и на работу никуда не принимают[142]142
  Там же. Л. 121; Д. 36. Л. 48.


[Закрыть], иллюзии стали исчезать.

В 1932 г. начальник Управления т. о. ЦДТ Грузинский в полит-сводках оценивал политико-моральное состояние тылоополченцев как «удовлетворительное». Вместе с тем он отмечал ряд явлений, характерных для многих частей, – недовольство пищей, кражи картофеля у местного населения, попрошайничество, отказ сектантов от работы по субботам и, когда их к этому принуждали, дезертирство. С 10 июня по 10 июля 1932 г. из частей ДВК дезертировало 28 чел., в основном буряты, местные жители. В числе сбежавших были шаманы и ламы. Зная хорошо местность, буряты уходили за границу. В июне 1932 г. в БССР дезертировало 48 чел. Причины побегов – слабое питание, плохое обмундирование, грубость начсостава, получение писем из дома и от ранее сбежавших. В УССР из частей дезертировало 114 чел., из них 15 немцев-меннонитов, которым были присланы письма от ранее сбежавших о том, что их дома освобождают от службы. Готовился побег 100 чел., из которых 60 являлись духоборами. В частях «религиозников» был задержан прибывший с Северного Кавказа руководитель секты, который вел «агитацию за дезертирство». В Казахстанском полку за три месяца было 25 попыток к побегу, 32 случая симуляции, 35 самовольных отлучек, 40 случаев отказа от работы. Часть тылоополченцев имела связь с населением и особенно с «кулаками», которые сочувственно относились к ним. В тех случаях, когда тылоополченцы пытались покупать продукты у местного населения, селяне спрашивали: «Для себя берешь, или для командира?» Если для командиров, то не продавали ничего совершенно. За три месяца из полка дезертировало 89 чел., в основном из местного призыва.

Несмотря на все выше перечисленные факты, Грузинский отмечал, что по докладам из частей большинство тылоополченцев относится к труду сознательно, в частях имеются сотни рабочих бригад, перевыполняющих заданные объемы выработки, доводя их до 150–180 %[143]143
  Там же. Д. 4. Л. 114, 115.


[Закрыть]. Фактически же эти цифры были явно завышены. Больные люди на истощенных лошадях при полном отсутствии планирования, постоянных перебросках с места на место, простоях из-за плохой организации труда не могли дать такой большой процент выполнения заданий. Одна, две, десять бригад в течение недели-двух на одном объекте могли показывать производительность труда на 150–180 %, но это никак не могло повлиять на выполнение промфинпланов за полугодие и год, т. к. в другое время эти бригады простаивали.

До 1933 г. в большинстве частей т. о. всех трех наркоматов начсостав не проводил анализа зависимости производственной активности, настроений и морального состояния тылоополченцев от их социального статуса в прошлом. Схема оценки была упрощенной: в таком-то регионе, на таких-то работах и при таких-то условиях обеспечения настроения, поведение и высказывания тылоополченцев такие-то. Но в конце 1932 г. командование 4-го полка т. о. НКТП (Запорожье, Днепрострой) первым провело такой анализ, и результаты его оказались весьма интересными и полезными для корректировки процесса политико-воспитательной работы с тылоополченцами.

В результате этого анализа выяснилось следующее. Около 40–50 % переменного состава рот, преимущественно «иждивенцы кулаков и торговцев», до призыва на службу имели трудовой стаж на социалистическом строительстве от двух до четырех лет. Эта («первая») категория, по мнению командования, «положительно отзывалась по вопросам соцстроительства, партийной политики как в деревне, так и в городе, показывала пример другим и в производстве, и в лояльности по отношению к советской власти». На базе этой категории впоследствии были развернуты ударничество и стахановское движение.

15–20 % переменного состава не имели производственного стажа, призваны из села («вторая» категория). Они, по оценке начальства, являлись неграмотными и малокультурными, находились под негативным влиянием родных, воздействующих на них через письма и беседы при посещении частей. Политзанятия эти тылоополченцы посещали неохотно, а вся проводимая с ними агитационно-массовая работа положительных результатов не давала. В их среде отмечались случаи симуляции, но агитации против советской власти не велось.

5–10 % тылоополченцев составляли иждивенцы «кулаков» и торговцев, грамотные, не имеющие трудового стажа на социалистическом строительстве («третья» категория). Они открыто ненавидели тылоополченцев «первой» категории, выражая свое отношение к ним не только в цехах и бараках, но зачастую и на собраниях. В то же время они не ставили перед собой целей открытых выступлений против представителей власти; таких фактов ни в одном отчетном документе не зафиксировано. Основным направлением их деятельности была агитация к коллективному отказу от приема пищи и выхода на работы, а также скрытная подготовка коллективных побегов. По мнению руководства полка, они были настроены явно враждебно против всех мероприятий советской власти и партии, вели активную антисоветскую агитацию среди тылоополченцев на политзанятиях и в быту. Эта категория приносила наибольший процент случаев симуляций, воровства и дезертирства[144]144
  РГВА. Ф. 37940. Оп. 1. Д. 18. Л. 111.


[Закрыть].

Изучение политических донесений из других частей показывает, что в 1931–1933 гг. в большинстве частей положение было таким же, как и в 4-м полку т. о. НКТП. Однако их командиры по разным причинам не осуществляли подобного анализа, а значит, не могли эффективно вести воспитательную работу с различными категориями тылоополченцев.

Настроения различных категорий тылоополченцев хорошо иллюстрируют некоторые их действия и высказывания, отмеченные в политсводках. Командование отмечало скрытое недовольство, которое у наиболее негативно настроенных тылоополченцев проявлялось в резких формах. Так, в Прокопьевском отряде один тылоополченец отсек себе кисть руки, а трое других спустили пустую вагонетку в забой, что привело к временной приостановке работы. В лесных районах в ответ на грубость командиров и десятников тылоополченцы заявляли: «Вот когда останемся одни, мы вас прикончим»[145]145
  ГАНО. Ф. 47. Оп. 5. Д. 125. Л. 110.


[Закрыть]. Прокопьевский отряд (впоследствии 3-й полк) в дальнейшем часто отмечался в документах как наиболее «контрреволюционно настроенный». Одна из главных причин такого настроения в полку крылась в его социальном составе. Это оказалась одна из немногих частей т. о., в которой количество «кулаков», торговцев, кустарей и священников превышало количество детей «лишенцев»[146]146
  РГВА. Ф. 37940. Оп. 1. Д. 18. Л. 7 об.


[Закрыть].

Командир 1-й бригады т. о. НКТП (угледобыча в Кузбассе) в конце лета 1932 г. в такой эмоциональной форме характеризовал состояние своих частей: «Если улучшилось питание частей, то в самом плачевном состоянии части находятся с вещевым и обувным снабжением. Начинается сибирская осень – дождь, грязь и люди идут в ветхой истрепанной обуви, насквозь промокшие и как следствие заболеваемость. Пухнут простуженные ноги, выходит человек из строя, а вместе с ним страна недополучает тонны угля. На почве чего состав частей т/о, настроенный классово-враждебно, не может переварить в себе эти трудности, поддается упадочности, выражая свое недовольство по отношению к Сов. власти, стремится освободить себя путем дезертирства из части, а лучшая часть т/о заявляет: – “Мы понимаем трудности, переживаемые страной на основе движения вперед, но примите возможные меры, обуйте[,] оденьте нас и мы дадим лучшие показатели производительности”»[147]147
  РГВА. Ф. 37940. Оп. 1. Д. 18. Л. 109.


[Закрыть].

Потребительское отношение работодателей к тылоополченцам часто приводило к тяжелым происшествиям на производстве. Ночью 10 ноября 1932 г. в шахте 1/6 Анжеро-Судженского угольного района, обслуживаемой 1-м полком, в результате воспламенения кабельных электропроводов мотора произошел пожар, в котором пострадали 47 тылоополченцев, командир взвода, пожарный и вольнонаемный сменный десятник, погибло 18 тылоополченцев и сменный десятник. Однако управленцы предприятия недостаточно серьезно оценили масштабы трагедии, поскольку, по их логике, погибли тылоополченцы, а не вольнонаемные рабочие. Между тем полк ежемесячно выдавал до 40 % всей угледобычи Анжеро-Судженского р-на, и если бы не вмешательство и резкая реакция руководства крайкома и горкома партии, полк, поддавшись панике, мог просто разбежаться. Благодаря принятым мерам все погибшие были извлечены из шахты и погребены, а их родным и близким было выплачено единовременное пособие из средств рудоуправления[148]148
  Там же. Л. 114.


[Закрыть].

Таким образом, на политико-моральное состояние тылоополченцев в 1931–1933 гг. влияло несколько базовых факторов. Прежде всего, это социальный состав, условия жизни и труда, государственная политика в отношении «лишенцев» и способы ее реализации на местном уровне (отношение к тылоополченцам как со стороны начсостава, так и представителей хозяйственных органов).

С переходом частей т. о. в систему НКВМ обеспечение начальствующего и переменного состава всеми видами довольствия было приведено в соответствие с едиными требованиями, существовавшими в РККА. При определении норм продовольственного пайка для тылоополченцев НКСнаб в декабре 1933 г. несколько увеличил существовавшие до этого нормы и довел калорийность пайка до 2712 кал. в сутки. НКВМ не согласился с такими нормами и добился утверждения своего варианта в 3 тыс. калорий. В соответствии с утвержденными СНК СССР 15 февраля 1934 г. нормами в суточный продовольственный паек тылоополченца входили следующие продукты: 1 кг ржаного хлеба, 300 г картофеля, 200 г квашеной капусты, 145 г крупы, 120 г рыбы, 50 г свеклы, по 30 г растительных жиров, соли и овощей, по 27 г сахара и чая (в месяц), 20 г моркови, 15 г макарон, 13 г подболточной муки, 5 г томатов, 0,2 г лаврового листа, 0,1 г перца, а также 200 г мыла в месяц[149]149
  РГВА. Ф. 37940. Оп. 1. Д. 94. Л. 63.


[Закрыть].

Казалось бы, с увеличением пайка питание тылоополченцев должно было улучшиться. Однако в первой половине 1934 г. произошло обратное. Снабжающие органы РККА [Военно-хозяйственное управление (ВХУ)] не успели заготовить овощи для т. о. Кроме того, многие работодатели перестали обеспечивать тылоополченцев дополнительным питанием, наркоматы не выделяли денег на децентрализованные заготовки. В результате отсутствия в пайке мяса и полного отказа военхозскладов от выдачи частям т. о. овощей (особенно в ОКДВА) в большинстве частей положение с продовольствием резко ухудшилось, а в некоторых из них началась цинга.

Так, 6-й и 8-й отдельные батальоны т. о. Забайкальской группы войск ОКДВА (работодатель Шосдорстрой) всю зиму жили в худых бараках, крестьянских хатах, а 3-я рота 6-го батальона – в бурятских юртах. Работали на чрезвычайно тяжелых скальных грунтах в условиях гористой местности, при морозах до минус 50 ^оС. Скудное питание (по 800 г хлеба, 33 г крупы без жиров ежедневно, рыба не каждый день) зачастую из-за разбросанности подразделений выдавалось тылоополченцам на руки, и пищу они готовили самостоятельно. Воду в подразделения доставляли в брезентовых мешках из болота, находящегося в 2 км от места расположения части. Купить что-либо у местного населения не представлялось возможным, т. к. оно в большинстве занималось охотничьим промыслом и само покупало хлеб. Все эти условия вызвали заболевание цингой[150]150
  Там же. Д. 60. Л. 237–237 об., 238, 113, 114.


[Закрыть]. В мае только в 6-м батальоне было 240 больных (ок. 50 % от переменного состава батальона), из них 60 чел. – в тяжелой форме[151]151
  РГВА. Ф. 37940. Оп. 1. Д. 34. Л. 34.


[Закрыть].

Вещевое довольствие в этот период было организовано удовлетворительно, но ощущалась острая нехватка обуви. На весь 1934 г. ВХУ РККА занарядило всего 26 тыс. пар обуви, что составило лишь 62 % от потребности. Учитывая интенсивный износ обуви в условиях работы тылоополченцев в каменоломнях, на укладке шоссе, на угле и т. п., создавалась угроза срыва выполнения промфинпланов из-за невыходов на работы ввиду отсутствия обуви.

Первая половина 1934 г. фактически явилась организационным периодом для т. о. в системе НКВМ. Вторая половина 1934 г. стала временем внедрения форм и методов обучения и воспитания переменного и начсостава, принятых в РККА, но с учетом специфики частей т. о. Командирская учеба, которая при нахождении частей в гражданских наркоматах отсутствовала вовсе, теперь вошла в систему. Она проводилась по программе инженерных войск РККА и включала стрелковую, тактическую и тактико-техническую (мостовые, дорожные и фортификационные работы) подготовку.

К концу 1934 г. весь комплекс проводимых УТО мероприятий стал давать свои результаты. Положение с продовольственным, вещевым обеспечением улучшилось. Повысилась производительность труда. Средние ее показатели по всем частям составили в I квартале – 114 %, во II квартале – 131,2 %, во второй половине 1934 г. – 155,6 %, за год – 143,5 %[152]152
  РГВА. Ф. 37940. Оп. 1. Д. 78. Л. 32.


[Закрыть]. Это, в свою очередь, позволило несколько улучшить финансовое положение частей.

Но, как отмечалось выше, во всем комплексе воспитательных мероприятий ключевую роль играло широко популяризируемое в частях движение за восстановление тылоополченцев в избирательных правах по ходатайству командиров через ЦИК СССР. До перехода частей т. о. в систему НКВМ правительством так и не было принято решение о досрочном восстановлении тылоополченцев в избирательных правах. Восстановление имело место эпизодически через местные исполнительные органы и до конца 1933 – начала 1934 г. не носило массового характера. Командиры одних частей, получив из районных, областных или краевых исполкомов выписки из решений о восстановлении в правах тылоополченцев, безоговорочно отпускали их, другие под разными предлогами задерживали увольнение. Такому положению способствовала разноречивость принимаемых в стране законов о восстановлении в правах различных категорий «лишенцев».

В результате неразберихи в вопросах восстановления в избирательных правах, а также в силу ряда других обстоятельств с конца 1933 г. началось массовое восстановление и увольнение тылоополченцев из частей. Кроме 1428 чел., уволенных из т. о. как неправильно зачисленных, в 1934 г. по ходатайству самих тылоополченцев республиканскими, краевыми и областными, районными исполкомами и горсоветами было восстановлено в избирательных правах 4470 тылоополченцев. По ходатайству УТО РККА ЦИК СССР восстановил только 1217 чел.[153]153
  Там же. Л. 33.


[Закрыть]