Текст книги "Побратимы"

Через месяц, 27 марта, на бюро обкома ВКП(б) отмечалось, что «обслуживание ленинградцев значительно ухудшилось», так как «ослабло внимание партийных и советских организаций городов Ярославль, Тутаев, Ростов, Данилов, Буй и Нерехта… Не налажено питание на станциях Данилов, Буй, Всполье, поэтому часть проходящих поездов не получает горячей пищи. Не разрешен вопрос об устройстве ленинградцев на работу внутри области, не организовано дело с отправкой выздоравливающих к месту их назначения, в результате чего в Ярославле скопилось много ленинградцев. В общежитиях не проводится никакой воспитательной работы, отсутствуют газеты, радио. В Тутаеве больные спят по три человека на двух топчанах без постельных принадлежностей. На станции Всполье случается, что больные лежат по трое суток без медобслуживания, в итоге умирают»[799]799
  Там же. Д. 407. Л. 23–26.


[Закрыть].

Обком обязал считать прием, размещение и обслуживание ленинградцев «делом большой государственной важности», требующим «повседневного контроля и внимания со стороны секретарей партии». Для этого необходимо «шире привлекать общественные организации, особенно профсоюзные и комсомольские к работе по обслуживанию, за каждым общежитием закрепить коллективы фабрик, заводов, учреждений, немедленно улучшить питание, причем производить его под строгим наблюдением врачей и только по диете, установленной врачами». Для улучшения питания едущих на проходящих поездах обязать облторготдел организовать пункты питания на станциях Данилов и Ростов, столовые – на Всполье и на пристани Ярославль с пропускной способностью в несколько тысяч человек каждая. В общежитиях так наладить работу, чтобы исключить смертные случаи. Проверять каждый случай смерти, выяснять его причины.

В организации приема ленинградцев, их питания и лечения многое зависело от сознательности, чуткости, трудолюбия местного населения. Например, 29 марта 1942 г. в акте обследования общежития пединститута Ярославля для ленинградцев, снятых с проходящих эшелонов, отмечалось, что на четырех этажах размещено около 600 чел., в среднем по 25–30 чел. в комнате, спят на кроватях и топчанах. Больные начали поступать 19 марта с истощением, поносами, обморожениями и др., прошли санобработку в городских банях, но вторичной обработки не было, как следствие – развивалась вшивость. «Уборка помещения проводится небрежно, под кроватями мусор, грязное белье, горшков и суден недостаточно, слабые больные страдают недержанием кала и мочи, испражняются под себя, уборка проводится нерегулярно, больные лежат мокрые. Все больные в своем белье и валенках лежат на кроватях. Здоровые, истощенные и с поносами не разделены. Питаются все одинаково. Стирка не организована.

Своей кухни пока не имели, привозили из других мест уже холодную, кормили нерегулярно, баков с горячей воды тоже не было»[800]800
  ГАЯО. Ф. 1269. Оп. 3. Д. 101. Л. 69.


[Закрыть].

В то же время больные ленинградцы, размещенные в общежитии для эвакуированных в Костроме (ул. Советская, 41), искренне благодарили его работников и особенно коменданта Екатерину Васильевну Новикову. «Встретила исключительно внимательное и заботливое отношение, – писала 25 января 1942 г. Петрова. – За чем бы я ни обращалась, мне сейчас же шли навстречу». Но «на фоне хорошей работы со стороны работников эвакопункта нельзя пройти мимо работы кафе № 1, – сообщает один из эвакуированных 6 мая, – где не только питание, но и обслуживание отвратительное. Для того чтобы получить обед, нужно простоять в очереди несколько часов до открытия и, если не успеешь попасть в “первый впуск”, то рискуешь не получить обеда до 7–8 часов вечера»[801]801
  ЦДНИ ГАЯО. Ф. 272. Оп. 224. Д. 203. Л. 148–149.


[Закрыть]. Другое общежитие в Костроме при мельзаводе (Ивановская, 1) – светлое, чистое помещение из 4 комнат. В двух лежат слабые, в двух – выздоравливающие. Достаточный штат медперсонала: 2 врача, старшая сестра, 9 палатных сестер, 14 санитарок. Неплохо с питанием: кормят 4 раза в день. Например, 17 апреля на завтрак: каша рисовая, простокваша, масло, сахар; на обед: горох с мясом, котлета с кашей; полдник: булки, чай; ужин: котлета манная, чай. 21 апреля на завтрак: манная каша, сгущенное молоко, масло, сахар, обед: горох с мясом, зразы с рисом, оладьи со сметаной, полдник: омлет, ужин: каша толоконная. Ежедневно выдавалось по 300 г черного и белого хлеба. Но и здесь имелись недостатки: больница переполнена, расстояние между койками практически отсутствует. Всего 62 табуретки и тумбочки, нет нательного белья, плохо с обувью и одеждой, с медикаментами, практически нет витаминов (клюква, морковь, лук, картошка, пивные дрожжи)[802]802
  ГАНИКО. Ф. 2. Оп. 1. Д. 695. Л. 51–52.


[Закрыть].

Конечно, в первую очередь выздоровление ленинградцев зависело от правильного медицинского обслуживания. В Даниловском районе, например, к каждому общежитию был прикреплен врачебный персонал, постоянно дежурили медсестры и фельдшеры. Кроме больницы, было три стационара, где наиболее ослабленные питались по точным указаниям врачей. 17 февраля Гаврилов-Ямский райсовет решил выделить столько врачей, чтобы их хватало на круглосуточное дежурство в стационаре и ежедневное врачебное наблюдение за эвакуированными, находившимися в общежитиях. У здания стационара должны были круглосуточно находиться три лошади. На Ростовской кофе-цикорной фабрике для восстановления здоровья эвакуированных ленинградцев срочно был изготовлен из хвои витамин С, который быстро помогал больным цингой, истощенным людям, затягивал раны[803]803
  ЦДНИ ГАЯО. Ф. 272. Оп. 224. Д. 203. Л. 19–20; Ярославская область за 50 лет: 1936–1986: Очерки, документы и материалы. Ярославль, 1986. С. 113.


[Закрыть].

Однако в целом, по мнению руководства области, медобслуживание на первых порах было «совершенно неудовлетворительное». В стационарах не хватало предметов ухода, мединструментов, дефицитных лекарств, персонала. В Галиче с проходивших поездов ежедневно снимали по 10–15 тяжелобольных, но стационарное лечение организовано не было, и больные, как правило, размещались по квартирам. В Данилове больных из поездов не забирали совсем, решение облисполкома об организации больницы на 300 коек не выполнили. Руководители области требовали за каждым общежитием закрепить врачей, выделить медикаменты, обкому ВЛКСМ мобилизовать окончивших курсы 300 медсестер для работы в общежитиях, просить СНК СССР направить еще 50 врачей, организовать в области специальные больницы для ленинградцев на 6–7 тыс. чел. (в Ярославле – на 3 тыс. коек, Буе и Галиче – по 500, Данилове – на 200)[804]804
  ЦДНИ ГАЯО. Ф. 272. Оп. 224. Д. 407. Л. 23, 25; ГАЯО. Ф. 385. Оп. 2. Д. 62. Л. 93.


[Закрыть].

В конце марта ярославский горздравотдел провел четыре совещания с медработниками «по изысканию лучших способов лечения и ухода эвакуированных ленинградцев». Врачи говорили о необходимости выделения сортировочной, где прибывшие будут распределяться по направлениям: дистрофия, туберкулез, лихорадочные с подозрением на сыпной тиф. Разработанные схемы питания не всегда выполнялись столовыми из-за недостатка мясных/рыбных блюд, овощей, витаминов, а это – крупный дефект в лечении. Требовалось улучшить уход за больными, увеличить число среднего и младшего медперсонала[805]805
  ГАЯО. Ф. 385. Оп. 2. Д. 62. Л. 18,19.


[Закрыть].

На 1 мая 1942 г. в Ярославле для больных ленинградцев были открыты 26 стационаров, где число коек довели до 5 тыс. Больных обслуживали 45 врачей, 196 сестер, 336 санитаров. Врачи были в основном молодые, только что окончившие вуз (18 чел.) и специально прикрепленные для обслуживания ленинградцев[806]806
  ЦДНИ ГАЯО. Ф. 272. Оп. 224. Д. 203. Л. 138; ГАЯО. Ф. 385. Оп. 2. Д. 62. Л. 92.


[Закрыть]. Кроме того, ежедневно им на помощь отправляли по 60–100 чел. Устанавливался четкий режим: «7 утра – подъем, 8–8.30 – первый завтрак, 8.30–10.30 – отдых, обход врача, 10.30–11 – второй завтрак, 11–13 – для ходячих – прогулка во дворе, для лежачих – коллективное чтение газет и журналов, 13–14 – обед, 14–16 – мертвый час для всех без права разговора в комнатах, 16–16.30 – полдник. 16.30–18.30 – прогулка или громкое чтение, радио, 18.30–19–1-й ужин, 19–21 – отдых, обход врача, 21–21.30 – 2-й ужин, 22 – прекращение разговоров, хождений по комнатам, строгое постельное пребывание. Сон»[807]807
  ГАЯО. Ф. 385. Оп. 2. Д. 62. Л. 110.


[Закрыть].

В памяти сохранились имена медработников, кто отдавал все силы на спасение больных: врачи Дацкевич и А.А. Потапова (Ярославль), Р.И. Спивак (Гаврилов-Ям), зав. медпунктом станции Всполье В.М. Третьякова, медсестра Ф.В. Игнатьева (стационар при школе № 12) и др. Ленинградцы благодарили врачей Ярославля: Е.А. Воскресенскую, Н.И. Покровского, Н.С. Казанцеву, А.П. Кулебакину, И.С. Горелик, Е.И. Васильеву, А.А. Бозулеву, Перекладову. «Самоотверженно боролась Васильева Елизавета Ивановна за каждую жизнь, выхаживала тяжелобольных с материнской любовью, – писали 3 июня 1942 г. 14 больных ярославского стационара школы № 5 (ул. Депутатская, 15, палата 5). – Отмечаем с благодарностью заботу о нас Горелик Иды Соломоновны. Всегда внимательная, она создавала нам наиболее благоприятные условия жизни и питание. Большинство из нас поправляется хорошо. Выздоравливаем»[808]808
  Там же. Л. 84.


[Закрыть]. Елена Александровна Семенникова рассказывала автору, что в начале 1942 г. в возрасте 14 лет она приехала в д. Шестаково Судиславского района к своей бабушке. «К этому времени я уже плохо ходила, ноги опухли, стали кровоточить – цинга. Бабушка позвала местного фельдшера. Осмотрев мои ноги, он сказал ей: “Корми ее сосновыми свечечками, настаивай в воде сосновые иголки, давай чеснок и парное молоко”. Уже через 17 дней ноги встали, раны стали затягиваться. Но еще долго болели, опухали»[809]809
  Записала автор в 2011 г.


[Закрыть].

С 26 апреля поток больных резко сократился, что дало возможность заблаговременно подготовиться к приему нового, значительно меньшего, потока, который проходил с мая по ноябрь 1942 г. Организовали его лучше. На станции Всполье была открыта столовая на 400 чел., в Заволжском районе стал действовать стационар на тысячу больных. В целом по городу на 24 июня оставались 19 стационаров на 2559 коек, некоторые были законсервированы[810]810
  Фролов М.И. Заболеваемость и смертность эвакуированных по пути от Ленинграда до Костромы // Жизнь и смерть в блокированном Ленинграде: историко-медицинский аспект. СПб.: Дмитрий Булавин, 2001. С. 95.


[Закрыть].

Приехавшие и подлечившиеся ленинградцы жили с костромичами и ярославцами, как говорится, «в тесноте да не в обиде», помогая и поддерживая друг друга, порой делясь последним. Примеров тому много. М.М. Башкинов из Солигалического района вспоминал: «Когда началась война, моя мама, Анна Николаевна, проводив мужа на фронт, осталась с пятью маленькими детьми, старшему из которых Александру было 11 лет. Жили мы в п. Пегуза в домике в три окошка, где были кут, кухня, небольшая комната, в которой стояли лавки вдоль стены, а в центре – большой самодельный стол. Несмотря на большую семью, мать работала на лесозаготовках с утра и до вечера. Зимой 1942 г. нам подселили женщину с маленьким ребенком из Ленинграда. Женщина видела, что моя мать с детьми живут плохо, не доедают, одеженки и обувки нет. Почти каждую неделю она брала санки и отправлялась пешком в колхоз Совегу за 30 км. Что она там делала, каким образом, но добывала пищу, а иногда и одежку и обувку. Ее приезда в доме всегда ждали с нетерпением. Мать была ей очень благодарна за находчивость и предприимчивость. С освобождением Ленинграда эвакуированная женщина и ребенок уехали»[811]811
  Башкинов Михаил Михайлович, 1939 г. р., п. Пегуза, Солигаличский район, записала студентка КГТУ Жуйкова О.Н. в 2010 г. Научный руководитель Волкова Е.Ю.


[Закрыть].

«Из Ленинграда к нам эвакуировалась молодая женщина, больная диабетом, по фамилии Стрекопытова с 14-летней дочерью Зоей, – вспоминает Т.М. Воскресенская. – Пока у нее был в запасе инсулин, она даже работала. Когда он закончился, женщину направили в больницу, где было еще несколько ампул. Ее муж, военный в больших чинах, прислал телеграмму, что достал инсулин и выслал по почте. Почта находилась в Шарье, куда постоянно звонили, отслеживали посылку. Наконец она пришла, но началась распутица, почтальон не ходила. Тогда вызвался паренек-подросток привезти почту. Заветную коробочку он спрятал на груди. Когда добрался до р. Ветлуги, на ней уже начал трещать лед. Мальчик все же решился и побежал по нему, перепрыгивая трещины. Но недалеко от берега провалился в полынью, стал тонуть. Стоявшие на берегу люди протянули ему багор и вытянули на берег, привели в дом, переодели в сухое, напоили горячим чаем. Передохнуть он отказался. Тогда они дали ему лошадь. Счастливый, паренек ворвался в больницу – доставил лекарство! Но когда открыли коробочку, все ампулы были раздавлены. Женщина умерла, а Зою взялась опекать другая эвакуированная женщина»[812]812
  Воскресенская Тамара Михайловна, 1937 г. р., с. Павино, записала студентка КГТУ Ивкова Е.Ю. в 2009 г. Научный руководитель Волкова Е.Ю.


[Закрыть].

Многие с пониманием относились к трудностям, терпели. Когда становилось совсем плохо, обращались за помощью к властям. По каждому заявлению проводилась проверка и по мере сил помогали. Например, 18 марта 1944 г. в Галичский горсовет пришло письмо от эвакуированной из Ленинграда Х.К. Фехритдиновой, проживавшей на ул. Шагова, 7. Она писала: «Абсолютно всего лишилась, имею при себе ребенка 7 лет. Никакой помощи ниоткуда не получала в течение трех лет. Нуждаюсь как сама, также и ребенок в одежде и обуви, а также в питании и дровах». Домоуправ А.И. Гречина по заданию горисполкома посетила семью и сделала заключение: «Семья два человека: мать и дочь 7 лет, живет у родных, работает в артели “Производственник”, получает 100 р. За мужа ничего не получает, нуждается в обуви для ребенка и не имеет совсем никакой одежды как у себя, так и у ребенка. Крайне нуждается в дровах и в материальной помощи». Горисполком принял решение: «Оказать помощь в обуви и белье». В итоге смогли выдать ботинки и две сорочки[813]813
  ГАКО. Ф. 2161. Оп. 3. Д. 144. Л. 60–62.


[Закрыть].

Самой трагической страницей стала эвакуация детей Ленинграда, переживших блокаду. «От недоедания они были настолько истощены, что не могли самостоятельно передвигаться, не проявляли интереса к окружающему, – вспоминала секретарь обкома ВЛКСМ Т.А. Сагалович. – Комсомольцы города на руках выносили детей из эшелонов, доставляли в эвакопункты, где их мыли, одевали в новое белье, сшитое заботливыми руками ярославских женщин и девушек. Кормили и поили детей с ложечки. После отдыха детей переносили на руках в машины и отправляли в срочно организованные детские дома, наиболее слабых – в госпитали»[814]814
  Ленинградцы на волжских берегах. С. 73.


[Закрыть].

Для размещения и трудоустройства детей была создана областная комиссия во главе с зампредседателя облисполкома А.Н. Никитиной. Секретарь обкома ВЛКСМ А.П. Пелевин наставлял: «На Ярославской земле ленинградские дети не должны чувствовать себя сиротами; надо сделать все возможное и невозможное, чтобы дети скорее поправились, радовались жизни»[815]815
  Там же. С. 72.


[Закрыть].

В 1942 г. до середины мая в область прибыли 5800 ребятишек в составе детучреждений и 14 991 с родителями и просто снятых с эшелонов. На 15 мая всего в области находились 35 087 детей[816]816
  Ярославцы в годы Великой Отечественной войны. С. 275.


[Закрыть]. На 25 сентября в 30 районах области насчитывалось 214 детдомов. Им предоставили 439 зданий, из них 26 детдомов, 97 школ, 32 помещения политпросветучреждений (клубы, избы-читальни, дома отдыха), две бывшие церкви, 53 дома колхозников. Из-за нехватки площадей некоторые располагались в нескольких зданиях[817]817
  ЦДНИ ГАЯО. Ф. 272. Оп. 224. Д. 667. Л. 141.


[Закрыть]. Детдома прибыли с малым количеством постельных принадлежностей, постельного и нательного белья, платьев и костюмов, а некоторые вообще безо всего. Большинство не имело кухонного инвентаря, столовая и чайная посуда была лишь в небольшом количестве. У детей, приехавших зимой, не было летней одежды и наоборот.

Трудящиеся с большой любовью и теплотой отнеслись к детям. Колхозники посылали за ними подводы на железнодорожные станции. Многие были настолько ослаблены, что их нельзя было без риска для жизни везти в повозках. Тогда колхозники несли детей на руках за 10–20 км, передавая друг другу. М.В. Дубова, работавшая в эвакостационаре в Буе, вспоминает: «В апреле 1942 г. в г. Буй прибыли эвакуированные ленинградские дети, истощенные, больные. У вокзала были установлены столы и детей, которые могли ехать дальше, кормили. Слабых взрослых и детей привозили в эвакостационар. Грязные, вшивые, кровавый голодный понос. И таких надо было обрабатывать – мыть, одевать. Страшно было прикоснуться. Мертвых погружали в специально сделанные деревянные ящики, установленные на грузовых машинах. Отвозили на кладбище, где заранее были вырыты ямы, на 20 человек каждая. Эвакостационар размещался в здании школы № 2 (потом стала № 8). На первом этаже были расположены взрослые, на втором этаже – дети. Дети поступали очень ослабленные. Были плохие надежды на их выживание, каждую ночь умирали по 3–5 чел. Одежду собирали у местного населения. Окутывались дети своими пальто. Спали на матрацах, набитых соломой, которая вначале была мороженой»[818]818
  Флеров В.Н. История Буйской земли. С. 408.


[Закрыть].

270 врачей день и ночь боролись за маленькие жизни. Дети поправлялись очень медленно. Труднее было вылечить их не от дистрофии, а от нервного потрясения. Луиза Петровна Бианки (1930 г. р.) говорила автору: «В Костроме первое время потрясала тишина, не надо было бояться внезапных налетов». О.А. Царапкина, директор детдома № 7 в Ярославле, вспоминала: «Сначала детский дом был больше похож на лазарет. Дети просто лежали, очень часто уединялись и сидели в глубокой задумчивости. Они боялись любого шума или стука. Многие не расставались с вещами погибших родителей»[819]819
  Записала автор в 1980 г.


[Закрыть].

Отвоеванных у смерти детей развозили по районным детдомам. Один из них, расположенный в Переславле-Залесском в усадьбе «Ботик Петра I», посетил писатель М. Пришвин. Позже истории, которые он услышал от детей, чьи матери умерли в блокадном городе, вошли в сборник «Рассказы о ленинградских детях». В одном из них он писал: «Все дети были чистенько и заботливо убраны, вполне здоровые, с розовыми и загорелыми личиками. Но только как-то уж очень плотно они к нам прижимались, слишком тянулись к нам. Так бывает в лесу, когда срежут дерево и корневая система выбрасывает пуки свежих отпрысков, и листики на них как-то очень уж зелены, кора слишком нежная, стволики чересчур частые кругом обнимают пустое место: дерева-матери нет, а внизу пень»[820]820
  Пришвин М.М. Рассказы о ленинградских детях // Пришвин М.М. Собр. соч. В 8 т. Т. 5. М.: Художественная литература, 1983. С. 130.


[Закрыть].

Следующим шагом стало налаживание всех сторон жизни детей. Обследование, проведенное в апреле 1942 г., выявило недостатки, например, в дошкольном детдоме в с. Стейково Антроповского района в комнате площадью 57 кв. м спали 60 детей, причем 17 – по двое, 15 воспитателей жили в 12-метровой коморке. Игровая, она же столовая, располагалась рядом с кухней, откуда постоянно проникал чад от печки. В с. Задорино того же района в помещении было очень холодно, поэтому дети находились в нем в зимней одежде. Из-за отсутствия топлива они сожгли все кресты на местном кладбище. В Буйском районе у детей обнаружили цинготное состояние десен и кожные заболевания в результате неполноценного питания[821]821
  ЦДНИ ГАЯО. Ф. 272. Оп. 224. Д. 667. Л. 61–68.


[Закрыть]. В Даниловском районе детдома разместили в зданиях школы, требовавших ремонта, дровами не обеспечили. Кроваток не было и даже топчанов не хватало. Постельное и нательное белье плохо простирывалось. Умываться дети ходили на пруд. Питание наладили, но не хватало овощей и витаминов. В домах было неуютно, досуг не организован. Райсовет решил оказать содействие директорам в приобретении пил и топоров, в 5-дневный срок сделать топчаны, при каждом доме организовать подсобное хозяйство[822]822
  ГАЯО. Ф. Р.1249. Оп. 1. Д. 336. Л. 16.


[Закрыть].

Бюро обкома ВКП(б) в апреле 1942 г., рассматривая вопрос «О состоянии детских домов в области», постановило организовать при каждом детдоме мастерские по труду и подсобные хозяйства, популяризировать создание интернатов в колхозах, оказывать ими шефскую помощь[823]823
  ЦДНИ ГАЯО. Ф. 272. Оп. 224. Д. 412. Л. 10–12.


[Закрыть]. 15–16 апреля 1942 г. в зале заседаний облсовета состоялось областное совещание директоров и воспитанников детдомов. На повестке дня стояли вопросы: состояние дел и задачи, организация работы завуча и воспитателей, воспитание сознательной дисциплины, художественное и трудовое воспитание, общественно-полезная работа, организация подсобного хозяйства, военно-физкультурная работа[824]824
  ГАЯО. Ф. 2224. Оп. 1. Д. 81. Л. 71а.


[Закрыть].

Постоянно возникало очень много проблем в обеспечении детей всем необходимым. Однако нельзя простить черствость, невнимание местных руководителей, недобросовестность работников детдомов, например, по отношению к детям Ленинграда, проживавших в Костроме в общежитии Яроблстройтреста (ул. Советская, 4). Комиссия, обследовавшая общежитие в конце апреля 1942 г., установила, что 96 детей в основном от 3 до 5 лет, родители которых погибли на фронтах, размещены в трех небольших комнатах. «В них неуютно, тяжелый воздух, много пыли. На поставленных топчанах поперек спят по 5–6 детей под одним одеялом на одной простыне и двух подушках. Раздевальной комнаты нет, поэтому вся обувь разбросана под топчанами, пальто в лучшем случае висит на стене, а то просто сложено кучей в углу. Комнаты для отдыха и игр нет. Столовая находится в проходном коридоре, причем там же помещена уборная, которая не вычищена. Поставлены три ведра, переполненные нечистотами, отсюда тяжелый спертый запах в столовой. Для больных детей – отдельная комната-изолятор, в которой двое лежат с кровавым поносом и двое – с чесоткой. Медосмотр плохой, мер к выздоровлению никаких не принимается. За все время врач был один раз и то после многократных просьб директора. Очень плохо с одеждой, обувью. Пододеяльников нет, простыней 110 штук, 54 одеяла, одно полотенце на 10 человек, ботинки только у 4 детей, у остальных худые валенки с галошами, летних пальто ни у кого нет, только зимние, нижнего белья и платьев – полторы смены на всех. Отсутствует воспитательная работа. Детской литературы и игр нет.

На всех – три игрушечных ведерка, из-за которых дети поднимают скандал. Вся работа сводится к двум прогулкам в день. Единственно, налажено питание: кормят четыре раза в день. Обеды разнообразны, но варят как для взрослых, поэтому пища бывает трудно перевариваемая для детских желудков. Нет умывальников, поливают друг другу на руки. Детдом не принят на бюджет, а прикрепленные предприятия: артель Химпром и фабрики “Ременная тесьма” и Ватная очень плохо помогают»[825]825
  ГАНИКО. Ф. 2. Оп. 1. Д. 695. Л. 49.


[Закрыть]. В то же время в двух общежитиях костромской фабрики «Искра Октября», где жили 60 детей в возрасте от 9 до 15 лет, прибывшие 9 апреля: «…комнаты чистые, светлые, теплые и сухие. У каждого – отдельная кровать и белье. В одном общежитии обедают в комнатах на столах, во втором – в столовой. В каждой комнате есть радио. Литературу получают с фабрики. Часть детей привезли игрушки, есть шашки, домино. В хорошую погоду ходят в лес. Приносят растения, украшают комнаты»[826]826
  Там же. Д. 722. Л. 35.


[Закрыть].

Большую работу по обеспечению детдомов всем необходимым проделали районные партийные и советские организации. Все, что смогли, выделили из фондов области, что-то изготовили на предприятиях местной промышленности. Тем не менее, все равно многого не хватало. Особенно плохо было с кожаной обувью и валенками: требовалось 15 тыс. ботинок, а в наличии было 867, валенок 20 тыс. и 1 тыс. соответственно. В октябре– ноябре 1942 г. по распоряжению СНК РСФСР для ленинградских детей было выдано 9 тыс. пар валенок, на 500 тыс. руб. кожаной и резиновой обуви, на 250 тыс. – хлопчатобумажной ткани, выделено 2,5 млн руб. на пошив одежды и обуви. По распоряжению заместителя председателя СНК А.Н. Косыгина дополнительно выданы 10 тыс. пар валенок, 15 т ваты и 15 тыс. м ткани[827]827
  ГАЯО. Ф. 2224. Оп. 1. Д. 81. Л. 143, 113.


[Закрыть]. Несмотря на принятые меры, не хватало продуктов. В третьем квартале 1942 г. по области детдомам полагалось 79,2 т мяса, но дали 45 т, рыбы – 15,6 и 10, сухарей и кондитерских изделий – 38,2 и 13, жиров – 53,9 и 33, макаронных изделий – 48,8 и 15 соответственно[828]828
  ЦДНИ ГАЯО. Ф. 272. Оп. 224. Д. 667. Л. 98.


[Закрыть].

Местные жители не могли вынести вида измученных детей. Например, ленинградский детдом № 48 был размещен в с. Григорцево Нерехтского района в августе – сентябре 1942 г. Детей сняли с поезда в Нерехте и на телегах повезли в село. «В Григорцево обоз прибыл утром, когда сгоняли скотину. Поднялся вой, плач сельских женщин. Плакали в кликушу на всю округу. Зрелище было тяжелое. Измученные, грязные, ослабленные, так что не могли встать, дети и сопровождающие их взрослые двигались как тени». Колхозницы, у которых порой нечем было кормить собственных детей, «отдавали последнее ленинградцам, с первой минуты встречи несли ягоды, овощи, картофель»[829]829
  Незамаева Н.В. Дети блокады // Нерехта. Этапы истории: материалы и доклады краеведческой конференции. 3 ноября 2008 г. Нерехта, 2009. С. 59.


[Закрыть]. По инициативе комсомольцев в области развернулось движение за сбор средств в помощь детям, оставшимся без родителей, полученных от проведенных воскресников, дополнительных киносеансов, вечеров самодеятельности, добровольных взносов, отчислений из зарплаты. Но и этого была мало.

В марте 1942 г. труженики колхоза «Красная звезда» Ярославского района во главе с председателем В.И. Шакуриным приняли решение открыть при колхозе интернат для ленинградских детей, потерявших родителей. Колхозники писали: «В неограниченном количестве для наших воспитанников дадим мяса, молока, масла и других продуктов, оденем и обуем их с ног до головы. Для общего руководства и воспитательной работы в интернате выделена лучшая общественница комсомолка М. Смородинова». Обком партии поддержал инициативу колхозников и предложил остальным использовать их опыт, но предупредил, чтобы в этом «всесторонне учитывать возможности колхозов, предприятий, организаций и семей… не допускать поспешного и непродуманного отношения к этому важнейшему делу»[830]830
  ЦДНИ ГАЯО. Ф. 272. Оп. 224. Д. 405. Л. 22–23,48–49.


[Закрыть].

Сначала 12 семилетних девочек разместили по домам колхозников в д. Окишино, а затем на берегу реки построили просторный дом. Дети были полуживы, со слабым здоровьем. В течение первого месяца прибавили от 1,5 до 1,8 кг[831]831
  ГАЯО. Ф. 2224. Оп. 1. Д. 81. Л. 13.


[Закрыть]. 1 октября 1942 г. «Комсомольская правда» писала: «Трудно представить, что эти толстощекие и румяные крепыши едва держались на ногах, когда приехали в село. Ничего не жалеют колхозники, чтобы детям жилось привольно: самую лучшую сметану, творог, молоко каждое утро приносят сюда с ферм».

Всего за счет средств общественности был создан 31 интернат, где воспитывалось свыше тысячи детей. В мае 1942 г. по инициативе рабочих Костромского комбината Зворыкина было решено организовать интернат для 50 ленинградских детей, потерявших родителей. На момент открытия собрали 330 тыс. руб., в 1943 г. еще внесли 30 600 руб., в 1944–45 – 700. На сентябрь 1944 г. в интернате проживали уже 60 детей[832]832
  ГАНИКО. Ф. 1018. Оп. 6. Д. 2. Л. 23.


[Закрыть]. В с. Глебово Рыбинского района для детей со слабым здоровьем был открыт специальный детдом на 300 коек. В Некоузском районе организован межколхозный санаторий для детей, больных туберкулезом, где лечились и ленинградцы, в Ярославском районе в наиболее сильных колхозах стали действовать пять интернатов на 25–30 чел. В Пречистинском районе инициатором создания детдома на 60 чел. на базе дома отдыха стал колхоз им. Ворошилова. Колхозники района собрали 120 тыс. руб., выделили 4 т мяса, 10 т муки, полностью обеспечили картофелем, молоком, маслом, яйцами, овощами и дровами. За счет общественности и местных районных фондов собрали жесткий и мягкий инвентарь, создали подсобное хозяйство[833]833
  ГАЯО. Ф. 2224. Оп. 1. Д. 81. Л. 13.


[Закрыть].

Трудящиеся области взяли в свои семьи на воспитание 2626 детей и усыновили 463 ребенка. Работница ярославского комбината «Красный Перекоп» В.А. Коршунова в 1943 г. усыновила мальчика, о котором вся информация содержалась в записке, найденной у него в кармане пальто: «Эшелон № 241 прибыл в школу № 11 13 апреля 1942 г.». Коршунова дала ребенку свою фамилию, назвала Володей. Получив образование, он стал офицером[834]834
  Ленинградцы на волжских берегах. С. 12.


[Закрыть]. И таких примеров много.

Ярославский отдел народного образования выпустил листовку «Возьмем на воспитание и усыновление детей, оставшихся без родителей», где говорилось: «Забота о пострадавших детях – святое, благородное, подлинно патриотическое дело. Чем больше осиротевших детей найдут сейчас семью, ласку и любовь, тем быстрее будут устранены тяжелые последствия войны». В ней в сжатой форме описывалась процедура усыновления, например, были разделы: «Кто и как может взять ребенка на воспитание», «Как усыновить ребенка»[835]835
  ГАЯО. Ф. 2224. Оп. 1. Д. 81. Л. 103.


[Закрыть].

Почему усыновляли? Во-первых, сознательно старались дать ребенку новую любящую семью. Во-вторых, когда женщины приходили просто помочь снять детей с эшелонов и разместить в детский дом, то при виде изможденного ребенка, в глазах которого отразилось все пережитое: смерть, потеря родных, голод и холод, женщины не выдерживали и брали в семью, сами порой остро нуждаясь во всем. Ю.А. Траханова с комбината «Красный Перекоп» удочерила девочку примерно трех лет, назвавшуюся Светланой. Ее привезли в Ярославль 15 апреля 1942 г. Выросшая Светлана Михайловна Кукушкина вспоминает: «Меня взяла женщина, привела к себе домой. В большой кухне было много народу. Все смотрели на меня и почему-то плакали. Соседки жалели меня, старались подкормить и каждый раз плакали. Жилось нам очень тяжело, мама мало зарабатывала, денег всегда не хватало. Мне даже приходилось нянчиться с чужими детьми за тарелку супа»[836]836
  Шеметова З. И жизнью смерть побеждена.


[Закрыть]. В-третьих, бывало и такое: партийная организация г. Буя постановила каждому члену партии взять по одному ребенку. В итоге детей взяли многие коммунисты города во главе с секретарем горисполкома Соловьевым[837]837
  Флеров В.Н. Указ. соч. С. 410.


[Закрыть].

Поскольку подавляющее большинство детдомов располагалось в сельской местности, то большая роль в оказании им шефской помощи отводилась колхозам. На первом этапе она выражалась в снабжении детей продуктами, обеспечении дровами, затем стали ремонтировать помещения, готовить их к зиме, изготавливать или приобретать мебель, постельное и нательное белье, обувь и одежду. Весной 1942 г. колхозы начали засевать сверхплановые гектары, а осенью колхозники, например, Пошехоно-Володарского района передали в детдом урожай со 132 га, Гаврилов-Ямского – с 95 га. 20 сентября 1942 г. на страницах областной газеты «Северный рабочий» колхозники сельхозартели «Восход» Ярославского района выступили с инициативой брать шефство над детдомами. Обком партии не только поддержал, но и обязал все райкомы провести работу по всеобщему охвату детдомов шефской помощью. К концу 1943 г. 500 колхозов области оказывали шефскую помощь детдомам[838]838
  ЦДНИ ГАЯО. Ф. 272. Оп. 224. Д. 444. Л. 21; Д. 667. Л. 4, 6, 8, 16, 19; Александров В.Н., Александрова Г.И. Крестьяне Верхневолжья осиротевшим детям // Труженики тыла России в годы Великой Отечественной войны (тыл Второй мировой войны): Сборник докладов и сообщений международной научной конференции. 14–16 сентября 1995 г. Кострома, 1995. С. 173.


[Закрыть].

Главным в обеспечении детдомов продуктами стали подсобные хозяйства. Несмотря на решение облисполкома от 27 марта 1942 г. «О развитии подсобных хозяйств при детдомах», их земельная площадь росла медленно – с 353,25 га в 1941 до 533,45 га в 1942 г. Хотя в 1941 г. только один детдом им. Крупской обеспечивал себя овощами, картофелем и мясом, а в 1942-м – уже 24, но этого было явно недостаточно[839]839
  ГАЯО. Ф. 2224. Оп. 1. Д. 81. Л. 21.


[Закрыть]. В феврале 1943 г. обком партии постановил создать при каждом детучреждении подсобное хозяйство, обязал выделить им 7411 га, в том числе 1474 га – под овощи и картофель, 480 – под зерно и 5557 – под сенокосы. При этом обеспечить семенами, крупным рогатым скотом, хозпостройками, изготовить сельхозинвентарь (лопаты, грабли, мотыги, вилы, лейки, топоры, косы)[840]840
  ЦДНИ ГАЯО. Ф. 272. Оп. 224. Д. 781. Л. 32–33.


[Закрыть]. После этого движение пошло более быстрыми темпами. В 1943 г. детдомовцы засеяли овощами и зерновыми 1742 га, приобрели 122 лошади, 420 коров, 698 овец, 320 свиней. 11 детдомов имели земельные участки по 20 га и больше[841]841
  Ленинградцы на волжских берегах. С. 54; ЦДНИ ГАЯО. Ф. 272. Оп. 224. Д. 800. Л. 22


[Закрыть].

Учитывая изменившиеся условия жизни детей, их психологическое состояние, пришлось перестраивать воспитательную работу с ними. Несмотря на то что не было никаких пособий по работе с детьми, большинство коллективов справились. Игровой материал сделали старшие дети, используя глину, солому, растения. В детдомах стали издаваться газеты, дети писали стихи и рассказы. Составлялись диаграммы успеваемости, санитарного состояния, дисциплины, организовывались выставки, например, в детдоме в д. Сокирино Парфеньевского района из открыток дети сделали фотовитрину «Любимый город Ленинград».