Текст книги "Энциклопедия диссидентства. Восточная Европа, 1956–1989. Албания, Болгария, Венгрия, Восточная Германия, Польша, Румыния, Чехословакия, Югославия"

Важным ориентиром для оппозиционных кругов был журнал *«Культура», издававшийся в Париже польским эмигрантом Ежи Гедройцем. И хотя на распространение и самого журнала, и книг, выходивших в созданном при нем издательстве «Институт литерацкий» («Instytut literacki»), в ПНР был наложен запрет, они постоянно передавались из рук в руки. Писать для «Культуры» решались немногие, почти всегда под псевдонимами. Контакты с этим журналом, а тем более сотрудничество с ним грозили репрессиями (процесс Ханны Ревской в 1958 году, Ханны Рудзинской в 1961 году, следствие по делу Станислава Цат-Мацкевича в 1965 году, *«дело альпинистов» в 1970‐м).

Самым широкодоступным некоммунистическим СМИ было радио «Свободная Европа», передачи которого слушали более трети взрослых граждан Польши. Пропаганда яростно боролась с РСЕ, а установление с ним даже косвенных контактов грозило тюрьмой (процесс писателя Мельхиора Ваньковича в 1965 году, следствие по делу историка Владислава Бартошевского в 1970‐м). Однако число и точность сообщений радио о событиях в Польше, в том числе и на вершинах власти, свидетельствовали о том, что информаторов у *польской редакции радио «Свободная Европа» было много и они были хорошо осведомлены. Радиостанция систематически передавала новости обо всех важных оппозиционных выступлениях.

По идейной направленности в оппозиционных кругах можно было выделить три течения.

Первое из них – это ревизионисты, которые, пользуясь марксистскими критериями и марксистским языком, критиковали официальную идеологию и существующую систему. Они сравнивали идею коммунизма и ее осуществление, защищали свободу слова, особенно для сторонников социализма (расшатывая тем самым основы централизма), требовали политических и экономических реформ, пытались вести диалог с западной левой мыслью. Ревизионизм был интеллектуальным течением, находившим отражение в общественных и гуманитарных науках (особенно это можно видеть на примере Лешека Колаковского), а также в литературе, прежде всего в так называемой литературе сведения счетов со сталинизмом. Внутри ревизионизма было и радикальное крыло, прямо атаковавшее политическую систему (Яцек Куронь и Кароль Модзелевский, осужденные в 1965‐м). Характерно, что в результате эволюции взглядов многие ревизионисты выходили из партии (или их из нее исключали), отказываясь от тех или иных элементов марксистской традиции и приближаясь к либеральным концепциям. Символическим завершением этого процесса стала публикация Колаковским (уже в эмиграции) фундаментального труда «Главные течения марксизма» (1976).

Второе течение объединяло часть интеллектуальных кругов, отличавшихся от ревизионистов амбивалентным отношением к марксизму. Круги эти характеризовались приверженностью интеллигентской традиции защищать независимость мысли и действий, подчеркивать связь польской культуры с западной, а современной – с культурой прошлого, а также решительным несогласием с любыми замкнутыми идеологическими системами. Такая направленность отличала многих вузовских профессоров (например, социологов Станислава и Марию Оссовских), нескольких лидеров ликвидированного в 1962 году *Клуба Кривого Колеса (Яна Юзефа Липского, историка Павла Ясеницу), писателей, составлявших окружение Антония Слонимского или входивших в литературный кружок «Европа» (Ежи Анджеевский, Ян Котт, Мечислав Яструн и другие[12]12
  В 1957 году названные литераторы вышли из ПОРП.


[Закрыть]). Их ближайшими партнерами по различным акциям протеста были ревизионисты, особенно те, что начинали отказываться от элементов коммунистического мышления. Главным полем конфронтации этого течения с режимом был Союз польских писателей. Из этой среды вышли два важнейших коллективных протеста 1960‐х: уже упоминавшееся письмо 34‐х и протест варшавских писателей против снятия «Дзядов» Мицкевича со сцены Национального театра и преследования студентов в *марте 1968 года.

У третьего течения – движения *«Знак» – был официальный статус и организационная структура, в которую входили созданные в 1956 году *Клубы католической интеллигенции (ККИ) в Варшаве, Кракове, Вроцлаве и Познани, *«Тыгодник повшехный» (после октября 1956 года он вновь перешел в руки законной редакции во главе с Ежи Туровичем), краковский журнал «Знак» и варшавская «Связь» («Więź»), редактировавшаяся Тадеушем Мазовецким, и даже небольшое представительство в Сейме ПНР. Своей основной задачей движение считало формирование открытого католичества нового типа: интеллектуального, полемизирующего с национализмом, готового к диалогу с неверующими.

Иные задачи ставила перед собой участвовавшая в оппозиционной деятельности молодежь. Особенно активна была существовавшая в Варшавском университете в 1965–1968 годах группа воспитанников Куроня и Модзелевского, лидером которой был Адам Михник. Эти молодые люди, получившие прозвище *«коммандос», оставались в сфере влияния ревизионистской мысли и контактов, но действовали открыто, своими дискуссиями вызывая брожение в студенческой среде. Члены этой группы сыграли решающую роль в подготовке выступления студентов университета в *марте 1968 года, а после этого проходили по нескольким политическим процессам и получили сроки до трех лет.

Непосредственной причиной конфликта было уже упоминавшееся снятие «Дзядов» Мицкевича в постановке Казимежа Деймека с репертуара Национального театра, что вызвало протест писателей и организованные «коммандос» студенческие выступления. Репрессии вызвали порыв солидарности, вылившийся в митинг во дворе Варшавского университета 8 марта 1968 года. Жестокий разгон этого митинга милицией и многочисленные аресты положили начало движению протеста во многих вузах. Ответом властей на студенческие забастовки и демонстрации стала развернувшаяся в печати и на митингах и опиравшаяся на антисемитские лозунги кампания осуждения «подстрекателей». По всей стране прошли чистки партии, администрации, издательств и вузов, откуда изгоняли евреев и «ревизионистов». Студенческое протестное движение было подавлено, но для многих его участников оно стало опытом, который направил их на путь противостояния системе.

В конце 1960‐х начала активно действовать радикальная антикоммунистическая группа *«Рух» (Анджей Чума, Стефан Несёловский и другие), обращавшаяся к патриотическим традициям национально-освободительного социалистического движения Юзефа Пилсудского и Армии Крайовой. «Рух» создал конспиративную сеть, начал выпускать подпольные печатные издания, пытался насильственным путем собирать средства (на организационную деятельность), а также подготовил операцию по поджогу музея Ленина в Поронине. Арестованные накануне этой операции лидеры «Руха» были приговорены к срокам до семи лет.

Слабостью оппозиционных групп была малая орбита влияния и чисто интеллигентский, можно сказать, интеллектуальный характер. Связи и компромиссы с властями делали позицию оппозиционеров не всегда ясной для слабо ориентирующихся слоев общества. С другой стороны, антисистемный радикализм (например, у «Руха») обрекал оппозицию на маргинализацию, ибо в ПНР крайние позиции не находили понимания: больший интерес вызывали предложения, у которых был шанс воплотиться в жизнь. Март 1968 года положил конец надеждам на возвращение к демократизации в духе Польского октября 1956 года. Ревизионисты были окончательно изгнаны из партии и, как правило, оказались вне русла марксистской мысли. Движение «Знак» лишилось даже видимости влияния на власть. Августовское *вторжение в Чехословакию (в числе войск Варшавского договора в нем приняли участие и польские воинские подразделения) развеяло надежды на преобразование социалистического авторитаризма в «социализм с человеческим лицом» в какой бы то ни было стране социалистического лагеря. В Польше эпоха правления Гомулки завершилась кровавым подавлением рабочих выступлений на Побережье в *декабре 1970 года.

Первая половина 1970‐х характеризовалась угасанием политических и общественных конфликтов, минимальными масштабами сопротивления и отсутствием серьезной оппозиционной деятельности. Оппозиционные группы сосредоточились на внутренней, самообразовательной работе, на поисках областей взаимного сближения. Особое значение имело установление диалога между католиками из «Знака» и бывшими ревизионистами, а также прочими кругами секуляризованной интеллигенции. Толчком к сотрудничеству стала изданная в 1971 году книга историка Богдана Цивинского «Родословные непокорных», на которую Адам Михник через пять лет ответил работой «Церковь, левые, диалог».

Для части критиков системы аксиомой стала мысль, что в случае следующих рабочих волнений интеллигентская оппозиция должна выступить с декларацией солидарности и требованиями кардинальных перемен. Среди явлений, внимательно изучавшихся оппозиционными кругами, следует отметить движение советских диссидентов, которые занимались открытой организованной деятельностью, публиковали в машинописном виде неподцензурные тексты (самиздат) и нарушали неписаный запрет на контакты с иностранными журналистами, сообщая им о своих начинаниях и о положении в стране.

Массовые выступления интеллигентской оппозиции были спровоцированы властями ПНР в 1975 году, когда партийное руководство объявило о намерении вписать в Конституцию принцип руководящей роли партии, нерушимого союза с СССР и зависимости гражданских прав от выполнения гражданами их обязанностей. Несколько сот человек подписали письма протеста, в части которых (особенно в так называемом *письме 59-ти) выражалось явное несогласие с существующей системой и признание превосходства парламентской демократии. Значение конституционной кампании заключалось в том, что был опровергнут тезис об отсутствии в обществе несогласия с политикой компартии и развернулось серьезное по тем временам движение протеста. Новая волна оппозиционных выступлений интеллигенции продемонстрировала неприятие заметной ее частью существующего строя, а в протестных текстах 1975–1976 годов были сформулированы, сверх того, и позитивные цели (разумеется, на более или менее отдаленную перспективу): суверенное государство и парламентская демократия. Для оппозиционной интеллигенции крайне важна была позиция Епископата Польши, который подверг предложенные поправки в Конституцию резкой критике. Это давало оппозиции моральную поддержку, а в последующие годы способствовало созданию атмосферы взаимного доверия.

Бурные рабочие выступления в *июне 1976 года совпали по времени с политическим оживлением в интеллектуальных и студенческих кругах. Благодаря этому удалось быстро организовать помощь репрессированным рабочим и создать 23 сентября 1976 года *Комитет защиты рабочих (КОР), который основали 14 человек – писатели, историки, литературоведы, экономисты, юристы, священники, представлявшие разные идейные традиции и имевшие за плечами оппозиционный опыт разного характера. КОР и его сотрудники делали то, что раньше считалось невозможным, чего система, казалось бы, не могла стерпеть. КОР стал первой после войны открыто действующей (были опубликованы список членов, их адреса и телефоны) институцией, организовавшей общественный протест против произвола властей. Осенью 1976 года вышли первые номера неподцензурных периодических изданий – «Сообщений КОРа» и *«Информационного бюллетеня», а в конце 1976 – начале 1977 года для их печати были впервые использованы ротаторы. О своих целях и действиях КОР информировал иностранных журналистов. Кроме того, он установил контакты с эмиграцией, а с помощью западных радиостанций обращался к широким кругам общества.

7 мая 1977 года в Кракове было найдено тело активиста КОРа, студента Станислава Пыяса, убитого, вероятнее всего, сотрудниками органов (это преступление до сих пор не раскрыто, а убийцы не найдены). КОР ответил демонстрациями в Кракове, на что власти отреагировали арестом лидеров комитета. Однако это не смогло подавить движение: через несколько недель власти отказались от намерения провести процесс, а в июле объявили амнистию.

1977–1980 годы стали периодом развития и оформления начинаний, возникших в первый год деятельности КОРа. В сентябре 1977 года КОР преобразовался в *Комитет общественной самозащиты КОР (КОС – КОР), поставивший перед собой цель бороться с проявлениями бесправия, поддерживать стремление граждан к самоорганизации и защите своих социальных прав, преодолевать монополию власти на информацию. Одновременно возникли и другие начинания: *Студенческие комитеты солидарности в крупнейших университетских центрах, в 1978 году – первые Комитеты крестьянской самозащиты и *Свободные профсоюзы, которые имели особенно большое значение в Гданьске и Катовице. В октябре 1977 года в Варшаве по старой польской традиции, возникшей еще во времена Российской империи, был организован «летучий университет» – цикл независимых лекций, читавшихся на частных квартирах и призванных пополнить знания студентов о тех аспектах гуманитарных и общественных наук, которые не освещались в вузах, находившихся под партийно-государственным контролем. Координатором нескольких таких лекционных циклов был Анджей Целинский. В феврале 1978 года 54 гуманитария – ученые и литераторы – основали *Товарищество научных курсов, которое взяло эти лекции под покровительство и обеспечило для них организационную базу.

Особенно важной сферой деятельности оппозиционных кругов было обеспечение свободного обмена новостями и мнениями. Независимые издательства были не только источником информации и форумом обмена мыслями, но и основным средством интеграции движения, поддержания контактов между его участниками и сочувствующими. Редактирование, печать и распространение печатных изданий стали одной из самых практических форм деятельности, в которую был вовлечен относительно широкий круг людей, выполнявших конкретные текущие задачи. По мере развития движения число наименований журналов росло, их объем увеличивался, а уровень повышался.

Кроме уже упомянутых «Сообщений КОРа» и «Информационного бюллетеня» (с 1977 года выходивших под одной обложкой), возник целый ряд журналов, адресованных тем или иным социальным и профессиональным группам. Появились толстые публицистические журналы для интеллигенции «Голос» и *«Критика», литературные журналы *«Запис» и «Пульс», связанные с КОС – КОРом и его окружением. Деятели КОС – КОРа создали предназначенный для распространения на предприятиях журнал *«Роботник», который призывал рабочих к защите своих интересов, самоорганизации и самоуправлению. В этом же году Януш Крупский начал издавать в Люблине журнал молодых католиков «Встречи» («Spotkania»).

Барьеры, воздвигавшиеся цензурой, преодолевало и возглавляемое Мирославом Хоецким Независимое издательство *НОВА, которое начиная с лета 1977 года систематически выпускало книги. Среди приблизительно ста изданий, вышедших в свет до лета 1980 года, преобладала художественная литература, в том числе сборники стихов Чеслава Милоша (на чьи книги в ПНР был наложен запрет), романы Тадеуша Конвицкого и Казимежа Брандыса (тоже находившегося под запретом), переводы произведений зарубежной литературы (например, «Жестяной барабан» Гюнтера Грасса). Журналы и книги, печатавшиеся на ротаторах тиражами 3–5 тысяч экземпляров, распространялись с помощью специально созданной сети. Составы редколлегий неподцензурных журналов объявлялись в выходных данных, зато адреса типографий были строго засекречены.

Все эти журналы и книги издавали и люди с ревизионистским и либерально-демократическим прошлым, и некоторые деятели движения «Знак», и молодые интеллигенты – ветераны марта 1968 года, а также связанные с ними студенты. Таким образом возникла широкая идейная и дружеская среда, которую объединяли солидарность и сотрудничество, хотя, разумеется, не было недостатка и в конфликтах. В частности, внутри самого КОС – КОРа возникли политические разногласия между группой Антония Мацеревича, связанной с журналом «Глос», и большинством, в котором авторитетами были Куронь и Михник.

Особое направление представляди Лешек Мочульский и вышедшие по амнистии на свободу бывшие деятели «Руха», в частности Анджей Чума. В марте 1977 года они создали *Движение защиты прав человека и гражданина (РОПЧиО), которое начало издавать собственный неподцензурный журнал «Мнение» («Opinia»). Осенью 1977 года в среде, связанной с РОПЧиО, появилось еще два журнала: «Хозяин» («Gospodarz»), адресованный крестьянам, и студенческий «Братняк». РОПЧиО имело влияние на некоторые студенческие комитеты солидарности, крестьянские группы, силезские свободные профсоюзы Между КОС – КОРом и РОПЧиО существовала конкуренция, вытекавшая, в частности, из идеологических различий.

В 1978 году в РОПЧиО произошел раскол, положивший начало процессу разделения, в результате которого летом 1980 года наряду с прежней организацией, во главе которой оставался Чума, возникли и развили серьезную деятельность две новые группы того же направления: *Конфедерация независимой Польши (КНП) Мочульского, объявившая себя политической партией, и группа «Братняка» во главе с Александром Халем, организовавшаяся в *Движение молодой Польши.

В тот период число активных оппозиционеров можно оценить в 1–1,5 тысячи человек. Некоторые из них включались в работу лишь время от времени. До августа 1980 года круг самых активных членов различных комитетов и редакций, постоянных печатников и распространителей неподцензурных изданий насчитывал около 300–500 человек. Основными центрами оппозиционной деятельности и распространения самиздата были крупные города: Варшава, Краков, Вроцлав, Гданьск.

Оппозиционные группировки второй половины 1970‐х старались действовать в «теневой зоне» между тем, что запрещено, и тем, что разрешено законодательством. Из этого вытекали открытость их действий и подчеркнутая апелляция к правам, гарантированным Конституцией. Даже крайне радикальная КНП заявляла, что действует в рамках закона, который не запрещает создавать политические партии. В то же время, учитывая дезорганизацию, которую могли внести органы госбезопасности, часть деятельности всех оппозиционных движений была тайной; особенно это касалось издательской работы. В наибольшей мере к конспирации прибегало РОПЧиО, действовавшее открыто, но при этом создавшее подпольную внутреннюю организацию. Единственной значительной группировкой того времени, действовавшей исключительно в глубоком подполье, было *«Польское соглашение во имя независимости» (ППН), которое начиная с мая 1976 года публиковало политические декларации, аналитические статьи о состоянии общественного сознания и т. п. Инициаторами и организаторами деятельности этой подпольной организации были Здислав Найдер, Ян Ольшевский и Анджей Киёвский.

Стратегию действий оппозиции тех лет можно вкратце изложить так: объединять людей вокруг важных для них общественных вопросов и организовать их давление на власть; выступать с самостоятельными, независимыми от властей инициативами (например, издательскими); устанавливать контакты и налаживать сотрудничество между появляющимися островками независимости; как можно более широко объяснять цели и методы оппозиционной деятельности; создавать анклавы свободного общества, куда не простиралась бы власть партии; развивать эти анклавы, которые при наличии собственных целей, иерархии ценностей, лидеров и средств информации должны постепенно разрастаться, ограничивая сферу влияния тоталитарной власти. Следующим шагом должно было стать движение общественной самоорганизации, чьей задачей было бы ограничить власть партийного аппарата. Конкретные действия ставились в зависимость от геополитической ситуации, а также от силы общественного движения. Такую стратегию, наиболее полно изложенную в 1976 году Куронем и Михником, разделяли почти все оппозиционные круги.

Почти – так как ППН, по сути дела, не занималось организационной работой, сосредоточив все свое внимание на подготовке и публикации текстов, формирующих политическую мысль, а созданный в 1978 году дискуссионный клуб «Опыт и будущее» диагностировал состояние страны и призывал власти к проведению необходимых реформ. При этом ППН подчеркивало свою приверженность идее независимости (не отказываясь от критического изучения национальной традиции), а «Опыт и будущее» – прагматизм и стремление хотя бы к частичным реформам. Оба эти начинания не имели широкой общественной базы, но давали пищу для размышлений всем оппозиционным течениям.

Важным критерием разделения было отношение к традиции и провозглашаемые лозунги. Оппозиционное течение, сосредоточенное вокруг КОС – КОРа, ТНК и ППН, относилось к национальным традициям дифференцированно – к одним положительно, к другим критически. Движение за восстановление исторической памяти старалось действовать, опираясь на демократические, общественные и гражданские ценности, с которыми были тесно связаны требования, касавшиеся национального вопроса (например, раскрыть замалчиваемые властями факты польского прошлого, в том числе сведения о советских преступлениях против Польши, совершенных во время Второй мировой войны). При этом участники движения заботились о том, чтобы восстановление национальной памяти было свободно от националистических тенденций или традиционализма.

В среде РОПЧиО намного острее переживались национальные эмоции, упор делался на национально-освободительные лозунги, особенно антирусского и антисоветского характера, а в качестве положительного примера часто приводилась Вторая Речь Посполитая. В 1979 году КНП прямо обратилась к довоенным традициям, объявив себя продолжательницей дела пилсудчиков. В этих кругах было распространено убеждение, что стимуляция национальных чувств, сильных симпатий и антипатий (последних – особенно к Советскому Союзу) – лучший путь к обретению более широкой общественной базы. Деятели РОПЧиО и КНП проводили патриотические шествия, которые в дни традиционных национальных праздников после торжественных богослужений шли через центр Варшавы.

Из всех оппозиционных группировок только у КОС – КОРа были контакты с противниками системы из других стран. Контакты с советскими диссидентами были нерегулярными и поддерживались главным образом через эмигрантов, хотя один раз (1979) удалось организовать встречу члена КОС – КОРа Збигнева Ромашевского с Андреем Сахаровым. Контакты с чехословацкой *«Хартией-77» были более частыми и непосредственными. Летом 1978 года на польско-чехословацкой границе прошло несколько встреч наиболее видных деятелей КОС – КОРа и «Хартии-77», в которых участвовал, в частности, Вацлав Гавел. Вскоре после этого Гавел вошел в редакцию КОС – КОРовской «Критики», однако сотрудничество не смогло развиться из‐за ареста лидеров «Хартии-77» и суда над ними. КОС – КОР организовал тогда в Польше акции солидарности с арестованными.

Действия властей ПНР по отношению к оппозиции можно определить как политику «относительной пассивности». После 1977 года власти избегали арестов и судов над организаторами оппозиционных структур, но изматывали их задержаниями на 48 часов, обысками, конфискациями полиграфического оборудования и тиражей самиздата, иногда избивали их. С июля 1977 года до конца июня 1980 года было проведено около двух тысяч задержаний активистов оппозиции и почти 1200 обысков. Эти действия были попыткой «испортить жизнь» оппозиционерам, застращать их, ограничить круг их деятельности и отпугнуть их потенциальных помощников. В 1979 году путем массированного давления властям удалось прекратить на время лекционную деятельность Товарищества научных курсов. Тем не менее политика команды Герека по отношению к оппозиции выгодно отличалась от действий других коммунистических режимов. Чаще всего этот относительный либерализм объяснялся углубляющимся экономическим кризисом и экономической зависимостью Польши от Запада. Постоянно нуждавшееся в новых кредитах, варшавское правительство опасалось настраивать против себя западную общественность. Кроме того, стремясь сохранить в стране порядок, оно рассчитывало на стабилизирующее влияние Церкви, что исключало более жесткую репрессивную политику.

Отношение оппозиции к властям ПНР было сложным. С одной стороны, власти воспринимались как внешняя сила, как советские уполномоченные, установившие тоталитарную и эгоистичную диктатуру, но с другой – в них видели промежуточную силу между Москвой и обществом, силу, от которой можно чего-то требовать во имя национального и государственного блага, необходимого партнера в осуществлении перемен, даже если такое партнерство должно было сводиться к умению отступать (ибо оппозиция предполагала мирный сценарий перемен, исключавший применение силы). Эта «философия» нашла отражение в августовских соглашениях 1980 года и в игре с властями в период легального существования *«Солидарности» с 17 сентября 1980 года по 13 декабря 1981 года.

Причины массовых забастовок летом 1980 года были разнообразны. Их непосредственным поводом стало постоянно ухудшавшееся экономическое положение, тем более тяжелое, что наступило оно после улучшения первой половины 1970‐х. Избрание краковского кардинала Кароля Войтылы на Престол св. Петра в октябре 1978 года укрепило дух поляков, дало выход их эмоциям и надеждам и обеспечило им ясную идейную альтернативу. Паломничество папы в Польшу в 1979 году закрепило все эти перемены, а кроме того, стало прекрасным уроком самоорганизации, переживания душевного подъема вместе с миллионами других, осознания своей самобытности и публичного выражения своих взглядов. Многие особенности массового забастовочного движения и характерный для «Солидарности» стиль манифестаций можно вывести из поведения и переживаний людей во время этого первого папского паломничества.

Начавшиеся 1 июля 1980 года рабочие забастовки, поначалу кратковременные и ограничивавшиеся экономическими требованиями, прокладывали путь второй волне, которая поднялась 14 августа. В этот день забастовала Гданьская судоверфь, а во главе протеста стали активисты Свободных профсоюзов. Забастовочный комитет возглавил Лех Валенса. Забастовка охватила десятки, а затем сотни других предприятий Гданьска и Гдыни. 16 августа было создано совместное представительство – Межзаводской забастовочный комитет (МЗК), председателем которого стал Валенса. Бастующие выдвинули 21 требование, первым из которых было право граждан создавать свободные профсоюзы. В числе других было требование права на забастовку и неприменения репрессий за убеждения. Солидарность бастующих и распространение протестов на другие города (особенно на Щецин – с 18 августа) склонили власти к переговорам с МЗК. В Гданьске бастующим помогали активисты доавгустовской оппозиции – в частности, в организации полиграфии. На переговорах с властями рабочим оказывала содействие комиссия экспертов, во главе которой стояли Тадеуш Мазовецкий и Бронислав Геремек.

Забастовки солидарности охватывали все новые города и промышленные центры, во многих из которых возникали МЗК по образцу гданьского, поддерживавшие его требования. В конце августа бастовали уже 700 тысяч человек на 700 предприятиях в 28 воеводствах. Под влиянием этого массированного натиска власти решили подписать с забастовочными комитетами соглашения – 30 августа 1980 года в Щецине, а на следующий день в Гданьске. Особое значение имело *Гданьское соглашение, подписанное Лехом Валенсой и вице-премьером Мечиславом Ягельским. Рабочие получили право создавать независимые самоуправляющиеся профсоюзы. Власти обещали им также право на забастовку и законодательное регулирование цензуры. Кроме того, власти обязались освободить арестованных по политическим мотивам. Многие другие пункты касались социальных и экономических вопросов.

17 сентября 1980 года создававшиеся по всей стране новые профсоюзы объединились в Независимый самоуправляющийся профсоюз *«Солидарность»[13]13
  Тогда же самораспустился, заявив о достижении поставленных им целей, КОС – КОР. – Прим. ред.


[Закрыть]. В течение нескольких месяцев в формировавшуюся снизу «Солидарность» вступили 9 миллионов человек, что сделало ее крупнейшей польской организацией. В ее рядах были рабочие и работники умственного труда, объединенные стремлением к самоуправлению и осуществлению своих гражданских прав. Люди верили, что помимо чисто профсоюзной деятельности «Солидарность» обеспечит обновление многих сфер жизни страны, проведение экономических реформ, ликвидацию несправедливости, обуздание злоупотреблений аппарата власти, восстановление истины в СМИ и школьных программах. Кроме того, «Солидарность» быстро стала движением за восстановление гражданских прав и национальных традиций, о чем свидетельствуют хотя бы поставленные в то время монументы в память событий *июня 1956 года в Познани, декабря 1970 года в Гданьске, Гдыне и Щецине, июня 1976 года в Урсусе и Радоме.

У зарегистрированной 10 ноября 1980 года «Солидарности» была федеративная структура. Во главе профсоюза стояла Всепольская согласительная комиссия (ВСК), в которую вошли представители всех автономных региональных организаций. Председателем ВСК стал Лех Валенса, одновременно возглавлявший Гданьский регион. Почти все члены «Солидарности» относились к Валенсе как к главному герою августа 1980 года, символу и лидеру всего движения. Его авторитет сплачивал профсоюз и ограничивал центробежные тенденции. Крупнейшие организации «Солидарности» были в регионах Нижняя Силезия (Вроцлав), Мазовия (Варшава), Западное Поморье (Щецин) и Малопольша (Краков). Помимо руководителей августовской забастовки Леха Валенсы, Анджея Гвязды и Богдана Лиса, самыми известными лидерами «Солидарности» были главы регионов – Збигнев Буяк (Мазовия), Владислав Фрасынюк (Нижняя Силезия), Мариан Юрчик (Западное Поморье) и Ян Рулевский (Быдгощ). Важная роль в «Солидарности» принадлежала деятелям доавгустовской оппозиции, которые помогали профсоюзу создавать организационные структуры, журналы, бюллетени и информационные агентства. В качестве советников и экспертов большой вклад в деятельность «Солидарности» внесли, в частности, Тадеуш Мазовецкий, Бронислав Геремек, Яцек Куронь, Адам Михник, Веслав Хшановский, Ян Ольшевский. Они привнесли в профсоюз традиции и идейные ценности своих активных в прошлом кругов, а также политический опыт, полезный при разработке стратегии, тактики и на переговорах с властями.

Уже одним фактом своего появления «Солидарность» разрушила государственную монополию на организацию граждан. Пропагандистскую монополию успешно подорвали несколько сот распространявшихся во всех регионах профсоюзных бюллетеней, информационное агентство АС и Бюро пресс-информации «Солидарность», а также официально издававшийся в 1981 году тиражом 500 тысяч экземпляров «Еженедельник Солидарность» («Tygodnik Solidarność»), главным редактором которого стал Тадеуш Мазовецкий. Тем не менее власти последовательно не давали профсоюзу доступа на телевидение.