Текст книги "Тайная стража России. Очерки истории отечественных органов госбезопасности. Книга 6"

Из множества контрреволюционных организаций и групп, ликвидированных органами ОГПУ в период 1929–1930 гг. в ЛВО, наиболее известной является отделение Трудовой крестьянской партии в Ленинграде.

Возникновение отделения Трудовой крестьянской партии в Ленинграде и области относится к 1923 г. Инициатива в создании организации принадлежала сотрудникам советских учреждений В.Г. Петрову, Н.И. Козлову, Н.Н. Рожнову, В.П. Гепферту. К концу 1926 г. оформляется координационный центр Ленинградской организации ТКП. Возглавили Ленинградское отделение представители ученого сообщества и руководители аграрных организаций Ленинграда: И. К. Кузьмин – доцент Ленинградского ветеринарного института, В. Ф. Корневиц – областной агроном, зоотехник, В. П. Гепферт – ученый секретарь плановой комиссии, Н. М. Кузьмин – агроном-экономист, М. В. Карелин – доцент Ленинградского молочно-огородного института, Н. И. Козлов – профессор Института прядильных культур, Н. Б. Рожнов – профессор, областной мелиоратор.

Согласно материалам архивно-следственного дела, в Ленинграде к середине 1920-х гг. сложился филиал Трудовой крестьянской партии, который имел разветвленную структуру и в разные годы включал от пяти до семи человек в руководстве. Территориально организация делилась на ячейки, общее количество ячеек было шесть, каждая ячейка включала от пяти до двадцати человек. Работа Ленинградского отделения Трудовой крестьянской партии строилась по двум направлениям – аграрное и кооперативное. Используя свое положение в руководстве кредитных организаций, члены ТКП оказывали помощь в сфере получения кредитов и межевания земельных участков крупным (кулацким) хозяйствам.

По социальному составу Ленинградский филиал Трудовой крестьянской партии имел следующую структуру:

– бывшие землевладельцы – 23 человека;

– представители предпринимательского сообщества – 10 человек;

– представители духовенства – 7 человек;

– служащие – 12 человек;

– представители зажиточного крестьянства – 44 человека;

– рабочие – 1 человек.

По принадлежности к политическим партиям распределение участников Ленинградский филиал ТКП было следующим:

– бывшие члены партии социалистов-революционеров – 3 человека;

– бывшие члены партии меньшевиков – 2 человека;

– действующие члены ВКП(б) – 2 человека.

По занимаемому служебному положению в органах Советской власти и образовательных учреждениях филиал ТКП был представлен:

– профессорско-преподавательским составом – 75 человек;

– землеустроителями – 17 человек;

– экономистами – 5 человек;

– инженерно-техническими работниками – 9 человек.

По социальному составу и политическим взглядам абсолютное большинство членов Ленинградского филиала Трудовой крестьянской партии были носителями либеральных экономических теорий и приверженцами идеи аграрной реформы П. А. Столыпина.

Реализация Новой экономической политики (НЭП) прежде всего в деревне рождала идею о возможности реставрации частнособственнических отношений. По мнению членов ТКП, необходимо было консолидировать работу старых специалистов в советских аграрных и образовательных учреждениях с целью создания прочных позиций в управлении сельским хозяйством и аграрно-экономической науке. Данный факт подтверждается показаниями профессора Н. И. Козлова: «Буржуазные ученые и специалисты, не верящие в социалистический путь развития народного хозяйства в целом, и в частности, в сельском хозяйстве, на основе нормативно-правового регулирования получили возможность не только идеологически укрепится на основах либеральных экономических теорий, но и практически воздействовать на разных направлениях реальной работы в сторону внедрения в хозяйственный строй элементов, способствующих капиталистическому пути развития экономики».

Как любая партия, ТКП имела свою политическую программу, основные положения которой сводились к совмещению капиталистических и социалистических отношений по вопросам национализации земли, недр, крупных производств; при этом допускалась аренда земли, разрешали наем рабочей силы в интересах частного предпринимателя. Основная практическая задача в деятельности партии была постановка под контроль аппарата управления земельными ресурсами. Филиалу Трудовой крестьянской партии в Ленинграде удалось установить контроль над сельской кооперацией, образованной еще до революции, и колонизационным отделом Карело-Мурманского края.

В организационном плане построение Трудовой крестьянской партии выстраивалось по трем направлениям: кадровое, кооперативное, земельное.

Ученым секретарем колонизационной комиссии был назначен член областной организации ТКП, бывший участник черносотенного движения, монархист В.А. Тресвятский, а руководителем колонизации края – бывший руководитель переселенческого департамента Министерства земледелия Г.Ф. Чиркин. В своих показаниях, данных в процессе расследования деятельности ТКП, он, в частности, отметил: «Деятельность контрреволюционной группы из сотрудников колонизационного отдела Мурманской железной дороги, возглавляемая мной, выразилась в распылении средств денежного колониального фонда на мероприятия, непосредственно не связанные с делом переселения, и искусственном подборе лиц, враждебно настроенных Советской власти».

Основными административными и учебными учреждениями, которые являлись кадровым ресурсом организации, где наиболее широко были представлены члены ТКП, были Ленинградский сельскохозяйственный институт, Ленинградский сельскохозяйственный техникум, Областная опытная сельскохозяйственная станция, Курсы землеустроительных техников, Топографо-землеустроительная секция Всесоюзной ассоциации инженеров.

В области кооперации и земельных ресурсов ТПК применяла тактику оценки конкретной ситуации, складывающейся в обществе. С момента провозглашения НЭП, пользуясь нормативно-правовой базой, руководство партии и ее активные члены действовали практически легально, так как законодательство давало возможность развивать на селе частное предпринимательство, формировать слой собственников. Результатом их деятельности должна была стать постепенная мирная трансформация социалистической системы в капиталистическую. Но после решения 15 съезда ВКП(б) о создании системы коллективных хозяйств всем членам ТКП стало понятно, что надежды на мирную трансформацию системы больше нет.

В архивно-следственном деле сохранились показания доцента И.К. Кузьмина и профессора И.П. Короткова о совещании, которое проходило в Москве в конце 1928 г. На этом мероприятии присутствовали представители Ленинградского отделения ТКП. На повестке было обсуждение стратегии и тактики работы с сельским населением. В процессе обсуждения слово взял член ЦК ТКП И.Ф. Макаров, он предложил ЦК ТКП перейти к активным действиям, ссылаясь на позицию Ленинградского отделения партии. Областная организация считает, что необходимо поднять крестьян на массовые выступления против создания колхозов». Но, понимая слабость первичных организаций, ЦК не решился на выступление. Однако областная организация не отказалась в принципе от вооруженного выступления. Предполагалось проводить подготовку актива Ленинградской организации и создать опорные точки для сбора оружия. В Ленинградской области таким опорным пунктом должен был стать Волосовский район, в котором была хорошо налажена работа молочной и животноводческой артели. В Псковской и Новгородской областях предполагалось сделать опорные пункты на базе животноводческих артелей. В Череповецком округе планировалось создать опорный пункт в Чуровском коневодческом хозяйстве.

Практическая деятельность партии выражалась в проведении совещаний и инструктировании представителей партийных ячеек на местах. С 1926 по 1928 гг., опираясь на действующее законодательство, деятельность партии проходила практически легально. В 1928 г., когда в стране был взят курс на сплошную коллективизацию и ликвидацию капиталистического элемента в деревне, партия переходит на нелегальное положение. Областная организация приняла решение о закреплении за каждым уездом по одному представителю, обычно это были руководители местных филиалов Трудового союза, агрономы, зоотехники, землеустроители. В их задачу входило распространение на местах программных установок Трудовой крестьянской партии.

Используя свое влияние в Наркомземе, представители партии проводили через местные советские органы власти нормативно-правовые акты, имеющие двойное толкование. А учитывая тот факт, что правоприменителями на местах в большинстве своем были идейные сторонники ТКП, это давало возможность постепенно шаг за шагом возрождать такую экономическую категорию как земельная собственность. Но не только представители ТКП своими законодательными инициативами влияли на ситуацию в деревне, гораздо больше вреда приносили советские чиновники, которые создавали невероятное количество постановлений, решений, распоряжений. Все эти директивы имели одну важную особенность – они противоречили друг другу, соответственно, выполнение их на местах было просто невозможно. С 1923 по 1927 гг. Наркомзем ежегодно выпускал инструкции по порядку учета земельных ресурсов, что на практике рождало юридические коллизии и создавало легальные возможности по торможению процесса колхозного и совхозного строительства. В большинстве случаев коллективные хозяйства существовали на бумаге, юридически они были созданы, но по факту их земля находилась в аренде у частных (кулацких) хозяйств.

Важная роль отводилась Трудовой крестьянской партией землеустроительным комиссиям, которые на местах, хорошо зная местную специфику, совмещали такие элементы, как традиционные общинное землепользование и выделение отрубов, хуторов – то, что двадцать лет назад в деревне вводил П.А. Столыпин. В частности, в Псковской губернии землеустроители, связанные с ТКП, предлагали сохранять широкополосное земледелие. Мотивировалось это тем, что в большинстве селений при недостаточной помощи бедноте, общих севооборотов вести не получится. Земельные участки бедноты хотя и будут по качеству хороши, но из-за недостатка инвентаря, посевного зерна, лошадей беднота вынуждена будет сдавать в тайную аренду свои наделы более зажиточным слоям (кулакам). Разбросанность земельных участков по полоскам, принадлежавшим разным в имущественном отношении крестьянам, будет только содействовать усилению кулацкого элемента. Представители землеустроительных комиссий, используя свое служебное положение, перераспределяли земельный фонд таким образом, что колхозам и совхозам отходили не самые лучшие участки, кроме того, с экономической точки зрения доказывалось, что система коллективного землепользования нерентабельна. Кредитование крестьянских землеустроительных работ предполагало, что эта деятельность будет вестись прежде всего в интересах наименее обеспеченной части сельского населения. Но до конца 1925 г. Государственный банк не выделял средства, поэтому деньги на покрытие таких работ поступали из землеустроительного фонда. Средства в фонд должны были идти от заказчика – крестьян, но так как сельская беднота оплатить работы не могла, они брали займы у кулаков. Для того, чтобы расплатиться по долгам, беднота была заинтересована в выделении участков, которые они затем отдавали в аренду за долги своим более зажиточным соседям.

Итоги деятельности Ленинградского отделения ТПК в области землеустройства выражается в следующих цифрах. Общая площадь сельскохозяйственных земель в Ленинградской области была равна 1196625 га. По официальным данным от областного земельного управления на 1 января 1931 г. из этой земельной площади с 1923 по 1929 г. было отведено на хутора – 10744 га, сохранено дореволюционных хуторов – 66006 га, под отруба отведено 100017 га, сохранено дореволюционных отрубов – на площади 264022 га. Получается, что за все время столыпинских реформ и годы НЭП площадь индивидуальных хозяйств не превысила 40 %. Большинство мелких крестьянских хозяйств поддерживали именно коллективные формы хозяйствования и не принимали идею частной собственности на землю.

Наличие горизонтальных связей между Московской и Ленинградской организациями ТКП подтверждается показаниям В. Г. Петрова – одного из членов Ленинградской организации ТКП, представленных в материалах архивно-следственного дела. В 1923 г. В.Г. Петров был командирован в Москву для участия в сельскохозяйственной выставке, где познакомился с высокопоставленным сотрудником Управления мелиорации и землеустройства (Управмелиозема) Гендзехадзе, от которого узнал, что существует организация, объединяющая старых специалистов, работающих в советских учреждениях. Целью организации является укрепление капиталистических отношений в деревне. С этого момента в Ленинграде создается и начинает действовать инициативная группа, которая разрослась до нескольких десятков человек и превратилась в региональную организацию.

Логика проведения следствия по делу ТКП должна была связать заграничные эмигрантские организации с отделениями партии в СССР и, в частности, Ленинграде. В архивно-следственном деле факт наличия такой связи основан на показаниях двух руководителей ТКП М.М. Шульгина и Н.П. Рудина. В своих показаниях М. М. Шульгин и Н. П. Рудин назвали двух иностранцев – подданного Дании А.А. Кофода, служащего датской дипломатической миссии, и гражданина Германии профессора Берлинского университета Аугагена. Подданный Дании имел давние связи с Петербургом: до революции он служил в министерстве земледелия Российской империи, прекрасно знал бывших служащих министерства; это позволило ему после окончания Гражданской войны восстановить общение с представителями Ленинградского отделения ТКП. По рекомендации Кофода с представителями Ленинградского отделения стал контактировать профессор Аугаген. По мнению следствия, наличие самого факта общения уже было достаточно, чтобы предъявить обвинение в связях с иностранными разведками. Однако с учетом того факта, что контакты с иностранными гражданами сами по себе не являются преступлением, обвинительный упор следователи должны были сделать на наличии у членов ТКП информации или документов секретного характера, которые они могли передавать иностранцам. В архивно-следственном деле показания, данные следствию М. М. Шульгиным и Н.П. Рудиным, раскрывающие характер информации, которая интересовала иностранцев, и которой делились с Кофодом и Аугагеном члены ТКП, доказывает, что передачи секретной информации не было. Датчанина Корфода интересовали административные возможности членов организации для получения земельной концессии в Туркмении с целью производства хлопка, а также возможности создания лесозаготовительных концессий в Карелии и организации перевозок леса в порты Ленинграда и Мурманска. Профессора Аугагена интересовала политика Советского правительства в развитии сельского хозяйства и планы в области создания крупных аграрных предприятий. Данная информация носила коммерческий характер и угрозы для обороноспособности страны не представляла.

Еще одним фактом, подтверждающим отсутствие налаженных контактов между заграничными эмигрантскими организациями и ТПК в Ленинграде, является история члена созданной в эмиграции Трудовой крестьянской партии Д. А. Акимова.

13 июля 1927 г. Акимов выехал из Праги, нелегально перешел чехословацко-польскую границу, где был встречен сотрудником польской разведки, который проводил его до Львова и помог организовать переход советской границы, который состоялся в ночь на 1 августа 1927 г. Далее Акимов через Винницу прибыл в Ленинград, где должен был найти сотрудницу Академии наук Н.В. Воленс. В Ленинграде он легализовался по документам на имя М. Климкина. Воленс устроила Акимова в Якутскую комиссию Академии наук и познакомила со своими друзьями, в частности, с адвокатом А. В. Коротковым. Д. А. Акимов считал, что должен формировать структуры партии в России с нуля: «К моменту моего отъезда из Праги и получения указания насчет пребывания в Ленинграде, выяснилось, что организации «Крестьянской России» нет ни в Ленинграде, ни в других местах Союза».

Д. А. Акимову удалось прожить в Ленинграде целый год – до середины июля 1928 г. и не попасть в поле зрения ОГПУ. Всю первую половину 1928 г. он пытался создать группу «Крестьянская Россия». Но на успех особо не рассчитывал, хотя ему удалось наладить связь с Центральным бюро партии в Праге: «По прибытии в СССР я установил связь с ЦБ с помощью шифрованного письма». 13 июля 1928 г. Акимов был задержан в Ленинграде. По мнению М. Соколова, провал Акимова мог быть связан с деятельностью двойного агента польских и советских спецслужб Н.А. Боярова-Мосевича. Но, возможно, что провал мог произойти благодаря агентуре военной разведки СССР внутри 2-го отдела генштаба Польши или эстонской политической полиции.

Уже 24 июля 1928 г. Д. А. Акимов согласился сотрудничать с ОГПУ. Правда, поначалу он пытался обмануть чекистов и предупредить ЦК «Крестьянской России» о своем провале, но потерпел неудачу – попытка вести двойную игру не удалась.

Оперативная комбинация контрразведывательного отдела (КРО) ОГПУ выглядела следующим образом. Д.А. Акимов в июле 1928 г. был отправлен в Москву, где находился под надзором наружного наблюдения. Его задача в Москве заключалась в том, чтобы сыграть роль приманки, на которую должны были быть выловлены из заграницы все активные члены «Крестьянской России». Оперативная комбинация удалась, органы ОГПУ смогли полностью контролировать деятельность зарубежных эмигрантских центров[216]216
  Соколов М. В. Соблазн активизма. Русская республиканско-демократическая эмиграция 20–30-х гг. XX века и ОГПУ СССР. М.: Азбуковник, 2011.


[Закрыть].

Факт, что Д. Акимову не удалось в течение года установить контакт и наладить сотрудничество с представителями Ленинградского отделения ТКП, доказывает, что члены Ленинградской организации не имели большого желания координировать свои действия с эмигрантскими центрами.

В результате мероприятий, проведенных органами ПП ОГПУ в ЛВО, по ликвидации центра оппозиции политике коллективизации было арестовано и приговорено к различным срокам заключения 106 членов Ленинградского отделения Трудовой крестьянской партии. 23 июля 1930 г. руководитель ПП ОГПУ в ЛВО Ф.Д. Медведь и начальник Секретно-оперативного управления (СОУ) ПП ОГПУ в ЛВО Степанов согласовали и утвердили постановление по следственному делу № 3059–30. В постановлении указывалось, что все лица, проходящие по делу, обвиняются в контрреволюционной деятельности, направленной на восстановление частной собственности на землю и установление буржуазно-демократической республики. Постановление направлялось в Особое совещание при Коллегии ОГПУ для принятия процессуального решения по каждому из обвиняемых. Из 106 обвиняемых 7 человек приговаривалось к 10 годам, 15 человек – к 8 годам, 43 человека – к 5 годам и 40 человек – к 3 годам исправительно-трудовых лагерей, 1 человек – к 3 годам заключения тюрьмы в политизоляторе. Из 40 человек, которых предлагалось осудить на 3 года, 20 ПП ОГПУ в ЛВО предлагало заменить заключение в лагере на тот же срок ссылкой Сибирь. В процессе следствия и производства допросов 18 человек признали себя виновными и согласились с обвинительным заключением, остальные 88 обвинения в свой адрес отвергли, виновными себя не признали ни в процессе следствия, ни при вынесении приговора.

При принятии решения о сроках лишения свободы начальник СОУ ПП ОГПУ в ЛВО Степанов и руководитель ПП ОГПУ в ЛВО Ф.Д. Медведь руководствовались количеством частей ст. 58 УК РСФСР, которые инкриминировались конкретным лицам.

Еще одним важным аспектом в изучении дела Ленинградского отделения ТКП является вопрос о соблюдении всех нормы законности при проведении следственных действий. Однозначно утверждать, что к арестованным применялись пытки, невозможно. Руководители ПП ОГПУ в ЛВО Ф. Д. Медведь, его заместитель В. Р. Домбровский и руководитель СОУ Степанов не были приверженцами силового воздействия на подследственных.

Домбровский и Медведь в период своего руководства в Ленинграде руководствовались приказами ОГПУ, которые предусматривали уголовное наказание за злоупотребление служебными полномочиями. Поступки, которые дискредитировали органы ОГПУ, квалифицировались по УК РСФСР как злоупотребление служебными полномочиями. Ответственность за такие преступления была предусмотрена в виде лишения свободы с заключением в концентрационный лагерь на срок от одного года до пяти лет. В 1926 г. 15 сотрудников ПП ОГПУ в ЛВО были уволены и осуждены за должностные преступления, в 1927 г. был осужден 21 сотрудник.

Коллегия ОГПУ предпринимала дополнительные меры по искоренению таких негативных проявлений, как нарушение социалистической законности. В приказе № 461 от 21 мая 1931 г. по личному составу говорится: «Издевательству над допрашиваемыми, избиению и применению физических способов воздействия на него нет и не может быть места в наших рядах. ОГПУ всегда с омерзением отбрасывало эти приемы как органически чуждые органам пролетарской диктатуры. Чекист, допустивший хотя бы малейшее издевательство над допрашиваемыми, это не чекист, а враг нашего дела, заслуживающий беспощадную кару. Виновный несет наказание до 5 лет лишения свободы в концентрационном лагере».

В приказе ОГПУ № 486 от 28 августа 1931 г. по личному составу указывалось, что в ОГПУ не потерпят практики применения насилия, издевательств по отношению к арестованным. Такие действия позорят звание чекиста и будут самым беспощадным образом караться. В 1930 г. в ПП ОГПУ ЛВО за нарушение законности и чекистской этики были привлечены к ответственности двое сотрудников, суд приговорил их к 10 годам лишения свободы в концентрационном лагере.

Отдельные перегибы при проведении дознания, несомненно, существовали, но в период конца 1920-х – начала 1930-х гг. в руководстве ОГПУ было больше тех чекистов, для которых понятие чекистской этики было не пустым звуком, поэтому сомневаться в выводах и объективности следствия по делу ТКП не приходится. Возможно, с точки зрения современного человека процесс над ТКП был политизирован, но в той реальности органы безопасности иначе действовать не могли – они защищали социалистический строй и выполняли указания правящей Коммунистической партии.