Текст книги "Польша в ХХ веке. Очерки политической истории"

Консолидация оппозиции подтолкнула Пилсудского к корректировке стратегии «санации». Понимая, что вусловиях экономического кризиса популярность оппозиции, отстраненной от участия в управлении государством, будет расти, а авторитет режима падать, маршал наконец-то определился со своим отношением к сейму. На встрече с К. Свитальским и В. Славеком 28 ноября 1929 г. Пилсудский заявил, что следует провести бюджет, а потом «можно с этим сеймом делать все, что угодно. Принципиально следует исходить из того, что эта бюджетная сессия последняя для этого сейма». Он также проинструктировал подчиненных, как следует действовать правительству и ББ, чтобы обеспечить принятие закона о бюджете, и пообещал лично подключиться к борьбе с парламентом в марте 1930 г.[366]366
  Świtalski K. Diariusz… S. 519–520.


[Закрыть].

Спустя неделю случилось событие, которое, казалось, перечеркнуло планы маршала. 5 декабря, в день начала работы сейма, партии Центролева внесли согласованное еще 30 ноября предложение о вотуме недоверия кабинету Свитальского, на следующий день принятое абсолютным большинством голосов. Впервые после майского переворота сейм выразил недоверие не отдельному министру, а всему правительству. Президент отставку принял. Но, добившись успеха, оппозиционеры не попытались создать собственный кабинет, а лишь представили главе государства условия, на которых готовы были поддержать правительство. Речь шла о соблюдении конституции, независимости судебной системы от исполнительной власти и государственной администрации, а армии от партий и политических лагерей; о свободе оппозиционной прессы, прекращении политических репрессий и использования государственных средств на нужды партийной и избирательной пропаганды; об уважении прав органов самоуправления и др. Они не исключали для себя возможности заняться формированием правительства, если президент даст такое поручение. Тем самым оппозиция еще раз совершенно добровольно признала абсолютное право президента, а фактически Пилсудского, определять состав правительства. Добившись отставки кабинета Свитальского, она посчитала свою задачу выполненной, полагая, что теперь слово за правительственным лагерем.

Пилсудский не торопился с ответом. Августовская новелла 1926 г. ограничивала время работы парламента над бюджетом пятью месяцами, и если сейм не успевал утвердить его, то тогда это делал президент своим декретом. В любом случае правительство не осталось бы без бюджета. Но парламентарии не могли проигнорировать единственное имевшееся у них реальное властное полномочие, чтобы не быть обвиненными в нежелании исполнять свои конституционные обязанности. Сессия длилась уже два месяца, причем один прошел впустую, и вновь возникала пауза. Дело в том, что согласно парламентскому обычаю на время правительственного кризиса работа законодательного органа приостанавливалась. Поэтому чем продолжительнее была пауза, тем меньше парламентариям оставалось времени для работы с проектом государственных расходов. В результате оказалось, что спровоцированный Центролевом правительственный кризис не принес ему политической пользы.

Реальный кандидат в премьеры был назван лишь 21 декабря, в преддверии Рождественских праздников. Им был все тот же К. Бартель. Его кабинет был приведен к присяге 29 декабря 1929 г. Радикальных изменений в составе правительства не произошло. Назначение премьером Бартеля, среди пилсудчиков считавшегося либералом, было воспринято оппозицией с удовлетворением, как подтверждение ее влияния. Партии Центролева, решив еще раз продемонстрировать «добрую волю» и готовность к сотрудничеству с правительством на форуме парламента, решили голосовать за доработанный проект бюджета. Свою позицию они объясняли тем, что бюджет дается государству, а не правительству. В результате в первой половине февраля 1930 г. проект бюджета, претерпевший незначительные изменения по сравнению с правительственным вариантом, был передан в сенат.

Теперь до начала следующей бюджетной сессии сейма, т. е. до 31 октября 1930 г. Пилсудский мог распускать парламент в любой подходящий для него момент. В неизбежности такого шага маршала убедил новый выпад оппозиции. 8 марта фракция ППС внесла предложение о вотуме недоверия министру труда и социального обеспечения А. Прыстору, последовательно вытеснявшему социалистов из руководящих органов страховых касс социальной защиты. Одновременно национальные демократы потребовали отставки министра по делам религий и народного образования С. Червиньского. Партнеры ППС по Центролеву вначале не собирались поддерживать ее предложение, поскольку Бартель предупредил законодателей, что если они примут такое решение, то его правительство в полном составе подаст в отставку, и тогда к власти вновь пришли бы «полковники». Но 12 марта премьер неожиданно для всех выступил в сенате с резким осуждением парламентаризма за его непригодность к решению современных проблем. В качестве оптимальной он назвал президентскую систему правления. Возмущенная оппозиция (кроме Крестьянской партии) 14 марта проголосовала за вотум недоверия Прыстору, в тот же день кабинет Бартеля сложил свои полномочия.

Отставка Бартеля не стала для Пилсудского трагедией. Процедура принятия бюджета близилась к завершению, эвентуальные поправки сената вряд ли могли что-то кардинально изменить. Бюджет утвердил бы и президент без участия нижней палаты. Более того, отставка могла быть для него выгодной. Дело в том, что в повестке работы сейма значились два неприятных для него вопроса. Во-первых, возвращенное Государственным трибуналом в сейм «дело Чеховича». Во-вторых, утверждение выводов специальной комиссии сейма по расследованию инцидента в сейме 31 октября 1929 г. Отставка правительства позволяла затянуть возникавшую в работе парламента очередную паузу до конца марта, когда истекал срок работы бюджетной сессии, предусмотренный августовской новеллой.

17 марта президент принял отставку кабинета и начался неспешный поиск кандидатуры нового премьера. Кресло премьера последовательно предлагалось Пилсудскому, маршалу сената Ю. Шиманьскому, брату диктатора Я. Пилсудскому. В такой ситуации Дашиньский, понимавший, что для работы сейма остается все меньше времени, решил нарушить обычай и созвать сессию сейма 29 марта 1930 г. Противостояние сейма и режима достигло точки невозврата. Пилсудский понимал, что если сейм доведет «дело Чеховича» до конца, то режим уже не сможет сохранить видимость пребывания в правовом поле, а это стало бы, пожалуй, его наиболее болезненным поражением. Хуже всего было то, что роспуск парламента позволял оппозиции утверждать, что режим пытается замять «дело Чеховича». Пилсудский выбрал проверенный метод психологического давления на сейм. В бой были брошены депутаты Беспартийного блока. Чтобы не допустить неблагоприятных для режима решений, они мешали работе бюджетной комиссии, грозили, что придут на заседание, вооружившись револьверами и резиновыми дубинками, и изобьют Дашиньского, когда он попытается открыть заседание. И маршал сейма сдался. Доклад о бюджетных нарушениях был снят с повестки дня. Последнее, что успел сделать сейм на заседании 29 марта, – одобрить бюджет.

В тот же день Я. Пилсудский отказался от миссии формирования кабинета, новым премьером без всяких консультаций был назначен В. Славек. Он в тот же день представил на утверждение состав кабинета, почти идентичный предыдущему. На том президент закрыл сессию сейма. Пилсудский, окончательно решившийся на роспуск парламента, имел надежного помощника в лице второго правительства «полковников».

К этому времени и многие оппозиционеры пришли к выводу о необходимости досрочного роспуска парламента и проведения выборов. Уже в апреле 1930 г. противники режима начали закамуфлированную избирательную кампанию, надеясь, что выступление единым фронтом обеспечит им большинство мест в сейме. Главным оружием считалась пропаганда в печати, на собраниях и митингах принятой Центролевом 5 апреля 1930 г. декларации «Пусть решает народ в борьбе между маршалом Пилсудским и сеймом». В ней оппозиция негативно оценила результаты четырехлетнего правления «санации», потребовала покончить с диктатурой и восстановить демократию[367]367
  Текст декларации см.: Lato S. Ruch ludowy a Centrolew. S. 250–252.


[Закрыть]. Спустя 10 дней «Вызволение», Крестьянская партия и «Пяст» достигли соглашения о тесном взаимодействии и сформировали программную, политическую и организационную комиссии для ведения текущей агитации и пропаганды в крестьянской среде, подготовки к выборам (они рассчитывали завоевать 150–180 мандатов в сейме) и разработки программы будущей единой крестьянской партии[368]368
  Один из лидеров национальных демократов, Р. Рыбарский, назвал консолидацию крестьянских партий «практическим результатом идиотской политики санаторов и правительства господина премьера Славека, которое имеет ту единственную добрую сторону, что примиряет недавних врагов и даже консолидирует общество, создавая одновременно, поневоле, большой, сильный антиправительственный фронт». – Цит. по: Lato S. Ruch ludowy a Centrolew. S. 212. Эту оценку с полным основанием можно распространить на всю левоцентристскую часть политической сцены.


[Закрыть].

Совместное требование партий Центролева восстановить парламентское правление означало, что каждая из них согласилась по крайней мере до момента устранения диктатуры не форсировать собственных проектов переустройства польской государственности. Наконец-то парламентаризм образца 1921 г. обрел опору в лице представлявших значительную часть польского электората левых и центристских партий. Что касается национальных демократов и партий национальных меньшинств, то они остались вне блока, что можно расценить как свидетельство негативного отношения к существовавшей до мая 1926 г. политической системе. Но так как для большинства из них диктатура Пилсудского также была неприемлемой, то они готовы были бороться с ней вместе с партиями Центролева. Таким образом, авторитарный режим впервые после прихода к власти столкнулся с широчайшим фронтом противников, искренно желавших его падения. И Пилсудский оценил этот опасный вызов своему детищу быстро и адекватно.

Оппозиция, выступая единым фронтом, стремилась получить публичную трибуну для ознакомления общества со своими претензиями к режиму и завершения «дела Чеховича». Без особого труда она провела решение о созыве чрезвычайной сессии сейма для разрешения «дела Чеховича», вынесения вотума недоверия правительству Славека и поиска средств выведения страны из кризиса. Но режим не позволил воспользоваться этим форумом. Созванная 23 мая сессия сейма была тут же отложена на 30 дней. Партии Центролева осудили политику президента и правительства, выразили протест и заявили, что будут продолжать борьбу за устранение диктатуры и восстановление действия конституции и права в полном объеме до полной победы «организованной демократии».

К этому времени Пилсудскии твердо решил в самое ближайшее время распустить парламент и провести новые выборы. Он явно хотел, чтобы следующий бюджетутверждал новый, послушный его воле парламент. 26 мая замминистра военных дел генерал Славой-Складковский, вызванный в Бельведер, узнал о грядущем роспуске законодательного органа. Пилсудскии приказал ему занять должность министра внутренних дел и «сделать» вместе со Славеком и Свитальским новые выборы в течение шести недель. Ф. Славой попросил на это три месяца, маршал согласился[369]369
  Sławoj Składkowski F. Strzępy meldunków. S. 193.


[Закрыть].

20 июня 1930 г. депутаты и сенаторы Центролева предупредили общество, что дальнейшее сохранение диктатуры неминуемо приведет Польшу к катастрофе, возложили ответственность за положение дел на президента и диктатора. Было выдвинуто требование отставки «правительства диктатуры Юзефа Пилсудского» и создания пользующегося доверием общества кабинета, который вместе с парламентом начал бы борьбу с хозяйственной катастрофой и нищетой трудящихся масс города и деревни[370]370
  Текст декларации см.: Lato S. Ruch ludowy a Centrolew. S. 253–256.


[Закрыть]. На следующий день, что было вполне предсказуемо, президент закрыл сессию, так и не позволив депутатам приступить к работе.

После провала с созывом внеочередной сессии сейма оппозиция фактически перешла к открытой избирательной кампании, обратившись к массовым внепарламентским формам агитации. На 29 июня 1930 г. Центролев назначил в Кракове конгресс в защиту законности и воли народа. Его организацию поручили временному исполнительному комитету Центролева. Конгресс был легальным, сопровождался оживленной организационной и пропагандистской работой. Помимо полутора тысяч делегатов с мест, депутатов и сенаторов от партий Центролева, в Кракове собралось от 25 до 50 тыс. их сторонников. Итоговая резолюция конгресса была выдержана в достаточно жестких тонах. Режим предостерегали от попыток осуществить государственный переворот и подавить движение за восстановление демократии с помощью террора, обещали самое решительное сопротивление, вплоть до физического[371]371
  Текст декларации см.: Ibid. S. 259–260.


[Закрыть]. Объектом критики в очередной раз стал президент. Таким образом, оппозиция отказывала в праве на моральный авторитет всем столпам режима – Пилсудскому, правительству и президенту. После завершения конгресса состоялся массовый, с участием около 30 тыс. человек, митинг и была принята аналогичная резолюция. Затем его участники направились к памятнику А. Мицкевичу, по пути выкрикивая лозунги «Долой диктатуру!», «Пилсудского на виселицу!», «Долой лакея Мосьцицкого!» и др. Успех Краковского конгресса объединенная оппозиция расценила как готовность общества, большая часть которого уже почувствовала на себе негативные последствия мирового экономического кризиса, поддержать ее в борьбе с режимом «санации».

Но этот конгресс стал последней успешной массовой антиправительственной акцией Центролева. 11 августа Пилсудскии, вернувшись после полуторамесячного отпуска в Варшаву, поручил Славой-Складковскому составить досье на всех депутатов Центролева. Одновременно был доработан общий план действий режима, предусматривавший не только роспуск парламента, но и деморализацию противника. О том, что разгону парламента придавалось стратегическое значение, свидетельствует и то, что Пилсудский взял руководство операцией на себя. Обсуждались также меры противодействия «саботажу» украинских националистов в Восточной Галиции.

Оппозиция, в отличие от Пилсудского, продолжала действовать в правовом поле. 21 августа шесть партий Центролева постановили провести 14 сентября в 21 местности массовые митинги с требованием немедленного созыва сейма, устранения диктатуры, борьбы с экономическим кризисом и протестом против посягательств на целостность границ Польши. По предложению ППС было также решено в случае роспуска сейма без определения даты следующих выборов объявить всеобщую забастовку, но если срок выборов будет определен, то принять в них участие единым блоком.

22 августа Пилсудский предупредил Славой-Складковского, что акция против парламента начнется в ближайшее время. 23 августа Славек подал в отставку. 25 августа кабинет вновь возглавил Пилсудский. Своим заместителем по текущей деятельности кабинета он назначил полковника Ю. Бека. 27 августа в интервью «Газете польской» диктатор подверг резкой критике сейм и депутатов («депутат создан для того, чтобы глупо спрашивать и глупо говорить»), назвал Центролев «системой анархии» и «сильнейшей современной болезнью». Главными целями своего кабинета он определил изменение конституции и реформу работы парламента. Весьма провокационно прозвучало его заявление, что депутатов нужно выставлять за дверь из всех учреждений, а если им при этом еще и накостыляют – то вреда не будет[372]372
  Piłsudski J. Pisma zbiorowe. Т. IX. S. 217–224.


[Закрыть]. Первым результатом этого призыва можно считать избиение «неустановленными лицами» вице-маршала сейма Я. Домбского.

29 августа 1930 г. Пилсудский предложил кабинету рассмотреть вопрос о досрочном роспуске парламента[373]373
  Сохранилось свидетельство, оставленное Ф. Славой-Складковским: «Когда мы сели за стол совещаний, господин маршал заговорил глубоким, взволнованным голосом: „Я собрал Вас, чтобы внести предложение на Ваше одобрение. Это предложение о роспуске сейма… Эта глупая конституция. Эта глупая конституция… Господа, я приступаю к мотивировке. Я давно установил, что я могу, а чего не могу делать. Первое, что меня склоняет к роспуску сейма, это нежелание копаться в большой грязи. Я никогда этого не мог переносить – я родился в поместье и меня называли паничем, и я не могу копаться в грязи, и тогда я предпочитаю убить человека. А в сейме я постоянно вынужден был копаться в грязи. – Во-вторых, господа депутаты овладели мастерством различным образом и непрерывно преступать закон. Как я могу зависеть от каникулярного времени какого-то мерзавца… Я должен бы был отвечать на это свинство постоянным насилием, хамски пресекая попытки анархизации государства. (Передразнивая)… Именем сейма!! Сейм существует только тогда, когда идет заседание! В противном случае это банда, которую я не могу уважать!!! Поэтому я должен отвечать постоянным насилием на небольшое свинство депутатов. Это продолжалось бы очень долго и ставило правительство в унизительное положение. Я человек Войны, я могу прибегнуть к насилию, но не могу высечь „такого господина“ на улице за стрельбу в полицию… Какой-то иммунитет!!! Это второй повод, может самый страшный. – Третий, наконец, мотив – это необходимость постоянно создавать новые ситуации с сеймом. Я должен бы был совершать насилие за насилием, но тогда мне бы жизнь обрыдла“. В этом месте комендант прервался, барабаня пальцами по столу и глядя в даль. Один из министров спросил, когда будут выборы. Комендант бросил на него быстрый взгляд и с жаром ответил: „Извините, я сейчас добавлю. Конституция позволяет распустить сейм, но все вопросы, связанные со сроками, находятся в ведении президента, и я не могу обсуждать это с Вами. Скажу Вам только, что сейчас у меня передышка, потому что эти скоты отдыхают… Я не собираюсь уважать даже депутатский иммунитет. Они должны быть наказаны, а Вы сразу о сроках выборов. Выборы наверняка будут назначены, потому что я правлю конституционно. Я Вам не буду чистить сортиры „октроированием“! Я даже могу согласиться на бюджетную сессию, но это противно… Иначе диктатором будет комиссар полиции, назначенный господином Складковским, который будет постоянно бить по морде, так что зубы полетят“». – Sławoj Składkowski F. Strzępy meldunków. S. 217–221.


[Закрыть]. На следующий день президент распустил палаты парламента и назначил новые выборы на ноябрь 1930 г. В отношениях режима и оппозиции наступал «момент истины».

Очерк IV
Политическая система режима «санации»

Все действия и выступления Пилсудского, предшествовавшие роспуску сейма, свидетельствовали о его решимости осуществить еще одну «революцию без революционных последствий» – ликвидировать остатки парламентаризма, но сохранить парламент как институт, присущий представительной форме правления. Опыт функционирования других европейских диктатур и деятельности Беспартийного блока показал, что вполне можно управлять с помощью партии власти, послушно выполняющей команды диктатора. Главное – обеспечить ББ большинство, и сейм из оппонента превратится в послушный воле режима орган, в его составную часть. Слабая оппозиция в парламенте будет безопасным и безвредным критиком режима, демонстрирующим видимость демократического правления.

Партии Центролева не только не осудили роспуск парламента, но и приняли его с определенным удовлетворением: наконец-то ситуация прояснилась и появилась возможность вынести спор с режимом на суд избирателей. Оппозиция считала, что «санация» и на этот раз будет играть в меру честно. Вечером 9 сентября пять партий Центролева создали избирательный блок под названием Союз защиты закона и свободы народа. Что касается христианских демократов, то они днем ранее, из-за нежелания партнеров по Центролеву учесть их конфессиональные постулаты, а также по требованию их лидера В. Корфанты, решили остаться вне избирательного блока, но как его союзники. Оппозиция обратилась к обществу с воззванием, обвиняя диктатуру во всех несчастьях трудового народа: в нежелании продолжать реформы, начатые до мая 1926 г.; служении интересам буржуазии и помещиков; в предательстве славных традиций борьбы за независимость Польши («союз Юзефа Пилсудского с представителями бывших соглашателей с государствами-захватчиками нанес удар в самое сердце легенде легионов»); непродуманной национальной политике. Был использован также аргумент из арсенала Пилсудского и его окружения: «Над всей польской жизнью повис груз невыносимых моральных отношений»[374]374
  Текст декларации см.: Lato S. Ruch ludowy a Centrolew. S. 260–264.


[Закрыть].

Этот документ, явно ориентированный на трудящиеся слои общества, грешил демагогией (самым глубоким экономический кризис был в демократических Соединенных Штатах Америки и Веймарской Германии) и туманно рисовал пути оздоровления экономики страны. Оппозиция не четко представляла, чего она хочет помимо ухода режима с политической сцены и восстановления демократии образца 1921 г. Существует традиция обвинять польскую оппозицию в том, что она не решилась прибегнуть к внепарламентским массовым формам борьбы трудящихся. Но в 1930 г. в Польше не было ни малейших признаков того, что массы были к этому готовы. Тем более, оппозиции, стремившейся действовать в правовом поле, не пристало звать на баррикады. Это могли делать только загнанные в подполье революционные партии и Организация украинских националистов.

Зато режим четко следовал плану, намеченному Пилсудским. 1 сентября маршал отметил в представленном ему списке наиболее опасных, с его точки зрения, оппозиционеров. В ночь с 9 на 10 сентября 1930 г. полицией и военной жандармерией были арестованы 18 бывших депутатов, в том числе трехкратный премьер-министр В. Витое. Аресты были проведены не по судебному ордеру, а по приказу министра внутренних дел. Социалист X. Либерман был арестован, несмотря на то, что, даже перестав быть депутатом сейма, пользовался неприкосновенностью как член Государственного трибунала. Все, кроме одного бывшего депутата от ББ, обвиненного в коррупции, были членами оппозиционных партий и из-за резких выступлений против диктатора в прессе и сейме считались чуть ли не личными врагами Пилсудского. 26 сентября, после роспуска Силезского сейма, аресту подвергся лидер христианских демократов, руководитель восстаний в Верхней Силезии в 1919–1921 гг. В. Корфанты. Местом содержания арестованных стала военная тюрьма в Брестской крепости, что было еще одним нарушением права. Арестованных начали избивать уже по пути в тюрьму, физическое и психологическое насилие над ними продолжалось и в крепости, комендантом которой на это время был назначен известный своими садистскими наклонностями полковник В. Костка-Бернацкий. В помощь ему были приданы офицеры с такой же репутацией. Узников полностью изолировали от внешнего мира, о жестоком обращении с ними стало широко известно только после парламентских выборов.

Но репрессии этими арестами не ограничились. 10 сентября состоялось заседание кабинета, где Пилсудский потребовал, вопреки праву, не восстанавливать на прежней работе бывших государственных служащих, которые были депутатами от оппозиции. Пилсудский твердо решил покончить с остатками парламентаризма, изменить конституцию и «исправить вредные политические и парламентские обычаи». С этой целью он требовал широко использовать меры устрашения, включая аресты, обыски, судебное преследование. Власти сделали все, чтобы максимально ограничить масштаб запланированных оппозицией на 14 сентября митингов и демонстраций. И это им удалось, в том числе и с помощью силы. Были запрещены митинги на открытом воздухе, а владельцам больших залов настойчиво рекомендовали не сдавать их в аренду оппозиции. Участники организуемых Центролевом мероприятий и активисты избивались боевиками.

Пилсудский решил воспользоваться практически введенным в стране чрезвычайным положением – парламент распущен при почти полном безразличии общества, готовится арест наиболее ненавистных критиков режима, – чтобы силой подавить разворачивавшееся в Восточной Галиции национально-освободительное движение украинцев. 1 сентября он приказал через 15 дней приступить к «умиротворению» этой провинции. Непосредственным поводом для этого послужила начатая в июле 1930 г. Украинской военной организацией (УВО) борьба с полонизацией провинции, которую они считали украинской национальной территорией[375]375
  Гарлицкий разделяет мнение А. Хойновского, что одной из причин выступлений УВО стал распространившийся весной 1930 г. слух о возможности польско-украинского компромисса. Но он обращает внимание и на их связь с небывалым успехом немецких националистических организаций на выборах в силезский сейм в мае 1930 г., а также активизацией враждебной Польше пропаганды в Германии, в которой украинские националисты видели главного союзника в борьбе с II Речью Посполитой. – Garlicki J. Józef Piłsudski… S. 590–591.


[Закрыть]. Поскольку протесты украинцев в парламенте, на митингах и в печати не помогали, УВО решилась на крайние меры. Начались нападения на недавно прибывших сюда колонистов из Центральной и Западной Польши и польских учителей, поджоги их домов и хозяйственных построек, убийства наиболее ненавистных полонизаторов, уничтожались железнодорожные пути и оборудование, подрывались мосты и т. д.

Карательную операцию проводили полиция и армейские подразделения. Она длилась до 30 октября и охватила 450 сел в 16 поветах Львовского, Тернопольского и Станиславского воеводств. Итогом акции стали разгром украинских культурных и хозяйственных организаций, закрытие трех украинских гимназий, аресты бывших депутатов и сенаторов, обыски, сопровождаемые порчей имущества и инвентаря, наложение контрибуций продуктами и деньгами в пользу расквартированных в неспокойных населенных пунктах воинских подразделений, порка активистов украинского национального движения и т. д. Всего аресту подверглось 1739 украинцев, 1143 из них обвинили в террористической и антигосударственной деятельности, было изъято около 2,5 тыс. единиц огнестрельного оружия. Фактически это был второй, после вооруженного столкновения в 1918–1919 гг., этап польско-украинской войны в Галиции. Мир увидел, что идея украинской государственности жива среди местного населения.

Однако вместо умиротворения края произошло углубление антагонизма между польским государством и украинским сообществом, хуже того, между проживавшими здесь поляками и украинцами. Украинские националистические круги Восточной Галиции показали, что не видят разницы в действиях польской администрации как до, так и после мая 1926 г. и не отказываются от идеи самостоятельного украинского государства, «Пьемонтом» которого должна была стать их провинция. Действия властей дали украинцам повод обратиться в Совет Лиги наций с жалобой на невыполнение Польшей своих обязательств по защите прав национальных меньшинств. И хотя международный орган не усмотрел в действиях Варшавы нарушения взятых ею обязательств, конфликт негативно сказался на имидже Польши. Кроме того «акция умиротворения» и безразличие к ней мирового сообщества укрепили у радикальной части галицко-украинского политического класса убеждение в невозможности компромисса с польской администрацией, в необходимости искать помощи и поддержки у врагов Польши. Поскольку СССР, где также подавлялись проявления украинского национализма, таким союзником быть не мог, за поддержкой обращались к Чехословакии, но главным образом к Германии, где в это время разместилась штаб-квартира Организации украинских националистов (ОУН){60}60
  Умеренная часть украинских политиков, и до 1930 г. проявлявшая готовность сотрудничать с властями с целью создания благоприятных условий для развития социальной и культурной жизни украинцев в Польше, после карательной операции укрепилась в этой своей позиции. Раньше всего это проявилось на Волыни, где воеводой с 1928 г. был X. Юзевский, пилсудчик, руководитель Польской военной организации на Правобережной Украине, вице-министр в правительстве Петлюры в 1920 г. Он всеми силами пытался противодействовать распространению среди польского и украинского населения воеводства националистических идей, всемерно поддерживал сторонников тесного украинско-польского взаимодействия.


[Закрыть].

Помимо руководителей оппозиционных партий и украинцев в предвыборный период в Польше были арестованы по политическим мотивам 84 бывших депутата и сенатора, около 5 тыс. местных деятелей, проведены обыски на квартирах многих активистов оппозиции, понижены в должности государственные служащие, подозревавшиеся в нелояльности правительству. Шок вызвал арест за выступления на предвыборных митингах и осуждение на различные сроки И. Космовской из «Вызволения» и социалиста Я. Квапиньского, в свое время достаточно тесно сотрудничавших с Пилсудским. Так власти с известными политиками из легальных партий еще не поступали.

Были также предприняты попытки расколоть крестьянские партии, используя для этого существовавшее в их рядах негативное отношение к сотрудничеству с ППС как классовой партией. И хотя «санации» не удалось добиться своего, но определенный урон своим противникам она все же нанесла. Так, раскольники в Крестьянской партии овладели помещением ее правления и редакцией центрального органа «Газета хлопска», что в условиях избирательной кампании было болезненной потерей. В 11 избирательных округах, где партии Центролева пользовались сильным влиянием, списки их кандидатов были признаны недействительными. Оставшиеся на свободе партийные активисты, опасаясь за свою безопасность, действовали с оглядкой, достаточно пассивно[376]376
  Czubiński A. Centrolew. Kształtowanie się i rozwój demokratycznej opozycji antysanacyjnej w Polsce w latach 1926–1930. Poznań, 1963. S. 235.


[Закрыть].

Выяснилось, что легальная оппозиция, привыкшая действовать в правовом поле, пусть и деформированном, была абсолютно не готова к навязанной ей борьбе, правила которой устанавливал сам режим. Лишь социалисты пытались организовывать уличные демонстрации, но полиция решительно это пресекала. Активность же крестьянства была минимальной. В целом оппозиция даже не думала о выполнении своего же решения ответить на попытку нового государственного переворота всеми средствами. Она твердо держалась позиции, что конфликт не должен выходить за правовые рамки. Пилсудский же не останавливался перед использованием самых непарламентских методов выдавливания оппозиции с политической сцены, ибо считал непослушные его воле политические партии вредными и опасными для Польши.

Партии, поддерживавшие режим, не испытывали недостатка в средствах. С помощью государственной администрации они сумели организовать мощную избирательную кампанию, по числу мероприятий и их участников многократно превосходившую кампанию оппозиции[377]377
  По имеющимся достаточно достоверным сведениям, в период с 12 октября по 15 ноября 1930 г. ББ провел 9271 открытое собрание с участием почти 2 млн человек и более 4 тыс. закрытых собраний, а партии Центролева соответственно 965 (около 107 тыс. участников) и 376. – Garlicki A. Józef Piłsudski… S. 596.


[Закрыть]. В отличие от 1928 г. в нее активно включился сам Пилсудский, на сей раз решивший на полную мощь использовать свой по-прежнему немалый авторитет в обществе. Он согласился, чтобы его имя было поставлено на первое место в общегосударственном избирательном списке Беспартийного блока в сейм и сенат, хотя, естественно, заседать ни в одной из палат не собирался. Следом за ним шли фамилии политиков из его ближайшего окружения, преимущественно из группы «полковников». Он же задал тон агитационно-пропагандистской деятельности всего лагеря своими семью интервью «Газете польской» с резкой критикой польского парламентаризма образца 1921 г. и зависимости правительства от сейма.

Эти же мотивы составляли стержень пропагандистской кампании Беспартийного блока, отказавшегося от формулирования избирательной программы. «Санация» вновь придала выборам характер плебисцита, а не соревнования программ разрешения текущих и перспективных проблем общества и государства. При этом режим не жалел черной краски для характеристики противников. Творцы Центролева назывались убийцами, делались намеки на их связи с иностранными государствами, для сплочения общества вокруг правительства был пущен в ход жупел внешней угрозы, главным образом стремление руководителей Германии к ревизии границы с Польшей (что допускалось Версальским договором 1919 г.).

Организаторы избирательной кампании ББ активно использовали тот факт, что несколько арестованных полицией членов милиции ППС были обвинены в подготовке покушения на жизнь Пилсудского[378]378
  Подробнее см.: Ibid. S. 588–589.


[Закрыть]. На определенный эффект было рассчитано и принятое в 1930 г. сеймовой фракцией Беспартийного блока решение об отказе ее членов от депутатского иммунитета в случае предъявления им уголовных обвинений. Одновременно превозносились достоинства того государственного устройства, которое намеревался создать Пилсудский вопреки сопротивлению своих врагов. С этой целью популяризировались основные постулаты конституционного проекта Беспартийного блока: сильное правительство, избираемый на всеобщих выборах президент, конструктивно действующий парламент, хозяйственное самоуправление, учреждение палаты наемного труда, чтобы непосредственные производители могли влиять на решение кардинальных хозяйственных проблем.

Победу режима на выборах обеспечили не только репрессии против оппозиции, эффективность его пропаганды и средства, потраченные из госбюджета. Не меньшую роль сыграли безразличное отношение значительной части избирателей к борьбе между «санацией» и Центролевом, сути которой они не понимали и к своей индивидуальной судьбе не примеряли[379]379
  В. Витое так оценил позицию крестьянства: «Крестьянин, исходя из того, что сегодня есть… видимо, чувствует себя хорошо, поэтому излишней становится политическая работа и он этой работы не требует». – Цит. по: Borkowski J. Nastroje na wsi i aktywność polityczna chłopów w latach 1931–1935 // 70 lat ruchu ludowego. Materiały z sesji naukowej zorganizowanej przez ZHRL przy NK ZSL dn. 22–24.XI.1965. Warszawa, 1967. S. 126.


[Закрыть], трудности повседневной жизни в условиях углублявшегося кризиса, а также уважительное отношение многих поляков к Пилсудскому. Его давно созданный образ как национального героя поддерживался и «обогащался» средствами массовой информации: несгибаемый борец за независимость, подвижник сильной, свободной, пользующейся международным авторитетом Польши, мудрый вождь, прекрасный семьянин, лучший друг польских детей, женщин, тружеников, стариков и т. д. и т. п. Как и в 1928 г., был задействован административный ресурс.

16 ноября 1930 г. прошли выборы в сейм, позже получившие название «брестских». В них участвовало около 75 % избирателей. Почти полмиллиона бюллетеней, главным образом в воеводствах с преобладанием польского населения, были признаны недействительными. Широко практиковалась фальсификация результатов выборов, получившая, по аналогии с победой в Варшавском сражении в 1920 г., ироническое название «чудо над урной». Беспартийный блок и взаимодействовавшие с ним небольшие партии получили 55,6 % мест в сейме (249 из 444). Избирательный блок Союз Центролева завоевал только 80 мандатов, больше всего мандатов потеряла ППС (24 вместо 63 в сейме второго созыва). Зато более чем в полтора раза увеличили свое представительство (62 мандата) национальные демократы, не привлекавшие после поражения 1928 г. повышенного внимания «санации». Сократилось представительство национальных меньшинств, особенно славянских, при одновременном увеличении числа немецких депутатов. Коммунисты вместо 8 мандатов завоевали только 5. Состоявшиеся неделей позже выборы в сенат принесли Беспартийному блоку сотрудничества с правительством еще более убедительный успех – 76 из 111 мест.