Текст книги "Польша в ХХ веке. Очерки политической истории"

Одновременно разрабатывался шестилетний план перевооружения армии путем закупок вооружения за границей и развития собственной оборонной промышленности. В феврале 1937 г. началось строительство Центрального промышленного округа в так называемом треугольнике безопасности, расположенном в междуречье Вислы и Сана. Здесь, вдали от государственных границ, предусматривалось возведение промышленных предприятий, выпускающих современные виды оружия – как по лицензиям, так и собственной конструкции. К началу войны некоторые из них начали работать.

В 1938 г. Э. Квятковский, инициатор предшествующих проектов, предложил перейти к разработке 15-летнего перспективного плана развития страны, разделенного на трехлетние этапы. Выполнение скорректированного четырехлетнего плана капиталовложений позволило в марте 1939 г. приступить к осуществлению заданий первого трехлетия, на что предназначалось 2 млрд злотых. Немаловажным стимулом к увеличению капиталовложений в польскую экономику была и вызывавшая тревогу реализация программ перевооружения в Германии и СССР. В 1936–1938 гг. более половины расходной части бюджета (4186 млн из 8323 млн злотых) было направлено на военные нужды. Правда, более 60 % из них было потрачено на содержание большой армии, предназначенной для обеспечения безопасности протяженных границ Польши[411]411
  О состоянии польской армии см. подробнее: Kołodziejczyk A. «Nie oddamy nawet guzika!». Szanse Polski w starciu z niemieckim agresorem // Wrzesień 1939 roku. Mazowsze w wojnie obronnej Polski. Warszawa, 2007. S.259–263.


[Закрыть].

1936–1938 годы были временем первого настоящего экономического бума в истории межвоенной Польши, связанного не столько с восстановлением довоенного потенциала, сколько с масштабной модернизацией промышленности. Заметно, на 151 тыс., увеличилось количество рабочих мест в средней и тяжелой промышленности. Если принять уровень промышленного производства 1928 г. за 100 и учесть его падение до 54 в 1932 г., то в 1938 г. он вырос до 119{66}66
  Правда, исследователи нередко отмечают, что до конца межвоенного периода промышленность вошедших в состав Польши земель так и не достигла уровня валового производства 1913 г. Это справедливое, но по-своему лукавое утверждение. Нельзя забывать, что после потери российского, германского и австро-венгерского рынков Польша была вынуждена произвести реструктуризацию промышленности с учетом внутренних потребностей и ограниченных экспортных возможностей. Стагнация тогда была характерна и для развитых экономик мира, в том числе из-за глобальных последствий Великой войны. Но если пересчитать достигнутые Польшей показатели на душу населения, то получается даже небольшой рост.


[Закрыть]. Несомненно, итоги модернизации могли быть более впечатляющими. Однако до 1935 г. для этого не хватало понимания ее значения в правительственных кругах, а после 1935 г. – времени и средств.

Позитивные тенденции в промышленности и предпринимавшиеся правительством меры по поддержанию крестьянских хозяйств уменьшали угрозу потери трудящимися источников средств существования. Одним из последствий этого был рост их социальных ожиданий. Об этом свидетельствовала динамика забастовочного движения. В 1934 г. было 946 стачек и 369 тыс. участников, в 1935 г. – 1165 и 450 тыс., в 1936 г. – 2040 и 662 тыс. соответственно. Настроения бастующих становились все радикальней, росло число оккупационных стачек, нередко возникали стычки с полицией, пытавшейся удалить забастовщиков с предприятий. На акты насилия со стороны сил правопорядка рабочие отвечали забастовками протеста и уличными манифестациями, в отдельных случаях (Краков 23 марта, Львов 14 апреля 1936 г.) сопровождавшимися гибелью участников от пуль полиции. В 1936 г. в ряде городов прошли многолюдные первомайские демонстрации, организованные рабочими партиями.

В 1936 г. наблюдался рост активность крестьян. Они в массовом порядке участвовали в организуемых Стронництвом людовым антиправительственных акциях и помимо экономических выдвигали политические требования: прекратить преследования В. Витоса, покончить с властью «санации»; передать бразды правления правительству народного доверия. В 1936 г. к участию в них удалось привлечь около 2 млн человек. Нередко такие манифестации заканчивались стычками с полицией. В сентябре того же года в столкновениях в Люблинском воеводстве погибло пять крестьян, аресту подверглось более 800 человек, были распущены действовавшие в регионе левые организации. В августе 1937 г. по инициативе руководства СЛ состоялась всеобщая крестьянская забастовка. Вновь наибольшую активность показали крестьяне Малой Польши. В ряде мест дошло до столкновений с силами правопорядка, погибли около 40 человек, почти 5 тыс. участников подверглись аресту.

Однако реальной угрозы для режима выступления трудящихся не представляли. Это были проявления радикализма, вызванные как завышенными ожиданиями, так и тяготами повседневной жизни, но их участники вовсе не считали, что в них повинен именно режим, с которым надо решительно покончить. Крестьян больше всего волновали проблемы земли, цен, кредитов, долгов. В промышленности забастовки чаще всего случались на частных предприятиях из-за конфликтов между рабочими и работодателями на почве заработной платы, а не между трудящимися и режимом. От внимания рабочих, особенно занятых в государственном секторе, не ускользали конструктивные действия проводников новой экономической политики в правительстве.

Проявившиеся после смерти Пилсудского новые тенденции в политике и экономике затрагивали и оппозицию. С принятием Апрельской конституции и нового закона о выборах она оказалась в непривычной для себя, непонятной роли. Общеизвестно, что политические партии создаются с целью обеспечить группе единомышленников возможность участия в управлении государством. Избирательный закон 1935 г. лишил оппозиционные партии такой возможности, в связи с чем пропадал смысл их существования. Им оставалось только приспособиться к изменившимся условиям, скорректировать организационную структуру, тактику и идеологию и добиваться отмены закона о выборах.

Наиболее глубокую трансформацию прошли христианские демократы и Национальная рабочая партия, имевшие достаточно долгую историю существования. Их трансформации предшествовало достижение в 1936 г. оппозиционными политиками, в том числе пребывавшими в эмиграции (В. Витое, В. Сикорский, Ю. Галлер, И. Падеревский, В. Корфанты) договоренности о совместных действиях против режима «санации». Так возник Фронт «Морж» (по названию виллы И. Падеревского в Швейцарии). Своей целью его участники определили борьбу за устранение «санационной» системы правления, изменение конституции и закона о выборах, роспуск сейма, восстановление свободы слова и печати, возвращение «брестских» изгнанников, отказ от прогерманской политики, ликвидацию картелей, повышение заработной платы рабочих и низших служащих, справедливую аграрную реформу и т. д.[412]412
  Подробнее об обстоятельствах возникновения Фронта «Морж» и его целях см.: Krzywobłocka B. Chadecja 1918–1937. Warszawa, 1974. S. 336–387.


[Закрыть].

Но превратить это свободное соглашение оппозиционных сил в единую партию не удалось, против этого было Стронництво людовое. Не хотел себя ограничивать партийными рамками и Падеревский. В конечном счете в состав созданной 10 октября 1937 г. центристской партии труда вошли христианские демократы, чья деятельность ограничивалась главным образом Верхней Силезией, крайне ослабленная НРП, утратившая некогда доминировавшие позиции в Польском профессиональном объединении, а также Союз галлерчиков, имевший влияние лишь в Великой Польше и Поморье. Председателем партии стал находившийся в эмиграции В. Корфанты, а его заместителем и действующим председателем в стране К. Попель, до этого возглавлявший Национальную рабочую партию[413]413
  Orzechowski M. Wojciech Korfanty. Biografia polityczna. Wrocław; Warszawa, etc, 1975. S. 402–405.


[Закрыть].

Социалисты и людовцы, сохранив прежние организационные структуры, сделали упор на идеологическое перевооружение. В ППС достаточно давно не было единства в вопросе о дальнейшем направлении деятельности партии. Поражение «полковников» и изменения в руководстве страны усилили у части элиты ППС надежду на демократизацию режима. Эти настроения поддерживались негласными контактами доверенных людей из окружения президента и генерального инспектора с деятелями оппозиции в стране и даже в эмиграции. Другая часть социалистических лидеров делала ставку на сотрудничество с СЛ и родственными партиями национальных меньшинств («Бундом», Поале Ционом, украинскими и немецкими социал-демократами и др.), как и ППС состоявшими в Социалистическом Интернационале. Продолжала свою деятельность и левая группа, выступавшая за более тесное взаимодействие с КПП. Следует признать, что невысокая политическая активность пролетариата не способствовала росту влияния в ППС сторонников народного фронта. Да и представители других течений в партии всячески препятствовали усилению ее позиций. В марте 1936 г. руководство ППС приняло решение о прекращении деятельности Организации молодежи Товарищества рабочих университетов, наладившей достаточно тесное взаимодействие с коммунистическим молодежным союзом. В 1936 г. главный совет ППС рекомендовал ограничить контакты с КПП, ЦИК партии не утвердил вновь избранные Лодзинский и Львовский окружные комитеты, в которых большинство получили сторонники народного фронта, исключил из партии ряд активистов, выступавших за более тесное взаимодействие с коммунистами, в частности Б. Дробнера.

Тем не менее сотрудничество социалистов с коммунистами продолжалось до начала 1937 г. и выражалось в том числе в акциях протеста в связи с расстрелами манифестантов в Кракове и Львове, демонстрациях солидарности с республиканской Испанией, проведении в мае 1936 г. в Львове съезда деятелей культуры в защиту мира, а также совместном издании с октября 1936 г. по 3 марта 1937 г. «Дзенника популярного» и «Двутыгодника илюстрованого». В марте 1936 г. по инициативе польского комсомола была оглашена «Декларация прав молодого поколения Польши», поддержанная многими молодыми социалистами и людовцами. В ней содержались требования снизить возрастной избирательный ценз до 21 года, обеспечить молодежи право на труд, бесплатное образование всех уровней, широкий доступ к культуре, провести радикальную аграрную реформу и т. д.

В конечном счете противникам народного фронта в ППС удалось навязать свое видение перспектив борьбы. Это показал XXIV конгресс ППС, работавший на рубеже февраля-марта 1937 г. в Радоме. На нем завершился процесс принятия новой программы партии, начавшийся в 1932 г. Главной целью партия объявила свержение капитализма, борьбу с фронтальным наступлением фашизма, создание Польской социалистической республики и рабоче-крестьянского правительства. Была признана допустимой временная диктатура на период утверждения нового общественного строя, постулировалось проведение глубоких социально-экономических преобразований, включая национализацию крупной промышленности и помещичьей земли. ППС обещала в случае прихода к власти решить национальный вопрос, дав возможность жителям спорных территорий со смешанным составом населения свободно высказать свою волю. Судя по тексту программы, главным носителем фашистских тенденций в Польше считалась национальная демократия, а «санация» как серьезный противник явно недооценивалась. Считалось, что с ней можно будет покончить, убедив большинство общества в правильности социалистического выбора. Такой подход к решению вопроса о власти оставлял приоткрытой дверь для сотрудничества с левыми элементами «санации» с целью «размывания» режима и восстановления демократии. Особый акцент делался на возвращение к демократической процедуре выборов.

Съезд решительно отверг возможность сотрудничества с КПП как раскольнической организацией в рабочем движении и высказался против концепции широкого народного антифашистского фронта как не предусматривавшей свержения капиталистического строя. Ей была противопоставлена концепция демократического фронта, в состав которого планировалось привлечь социалистические организации национальных меньшинств, Стронництво людовое и центристские партии. Никто из сторонников народного фронта не был избран в ЦИК ППС, из более видных представителей этой группы в главный совет партии вошли только А. Прухник, Н. Барлицкий и X. Вахович. Таким образом, XXIV конгресс ППС завершился победой тех сил в партии, которые, враждебно относясь к режиму, надеялись устранить его, оставаясь в конституционном поле. В конечном счете этот было на руку «санации», чувствовавшей себя с Апрельской конституцией достаточно уверенно. ППС, руководствуясь новой, но анемичной программой, вряд ли могла серьезно усилить свое влияние в обществе, хотя именно такую цель партия поставила перед собой.

В процессе поиска адекватного ответа на вызовы, порожденные переменами в лагере «санации», пребывало в 1935–1938 гг. и ослабленное расколами Стронництво людовое. Введенные в состав руководства молодые деятели, прошедшие школу молодежных организаций, в целом были настроены радикально, но их влияние было не достаточным, чтобы убедить старших в необходимости решительного поворота влево. Об этом свидетельствовали решение главного исполнительного комитета СЛ от 28 августа 1935 г. об отказе от взаимодействия с коммунистами, а также одобренные в декабре того же года директивы к новой программе партии (до начала войны программа так и не была принята). Документ допускал возможность сотрудничества с «организованным рабочим классом» в борьбе с «санацией», но не за рабоче-крестьянское, а демократическое правительство. СЛ не ставило своей задачей коренное изменение характера польской государственности, а лишь настаивало на модернизации капиталистического строя в интересах мелких сельских товаропроизводителей и городских трудящихся слоев. Партия выступала за ликвидацию монополистических объединений и безвозмездное изъятие помещичьей земли с последующей передачей ее крестьянам. ППС не называлась главным, а тем более единственным союзником крестьянского движения.

Вопрос об эвентуальном сотрудничестве с КПП вообще не обсуждался[414]414
  Подробный разбор аксиологических и теоретических основ этого документа см.: Матвеев Г. Ф. «Третий путь»? Идеология аграризма в Чехословакии и Польше в межвоенный период. М., 1992. С. 217–220.


[Закрыть]. Конгресс показал, что СЛ закрепилось на левоцентристских позициях. Видимо, это должно было обеспечить ему роль стержня легальной оппозиции, вокруг которого сплачивались бы левые и центристские силы.

Таким образом, ППС и Стронництво людовое, две главные партии демократической оппозиции, пережили в новых условиях идейную эволюцию, но недостаточно радикальную, чтобы серьезно насторожить режим. Как и в предшествовавшие годы, их оппозиционность была ограничена опасением излишне сотрясти основы государственности. Кроме того каждая из этих партий ревниво относилась к вопросу о лидерстве в «антисанационном» фронте, в результате чего тесное межпартийное взаимодействие у них не получалось, да и будущее виделось им по-разному. ППС боролась за социалистическую республику с доминированием интересов рабочих, СЛ – за крестьянскую республику, в которой интересы рабочих были бы подчинены интересам крестьянства.

Наиболее радикальную эволюцию прошел, пожалуй, лишь Союз сельской молодежи «Вици», что показали результаты съезда в конце октября 1935 г. Принятые социально-экономическая декларация и ряд резолюций представляли собой программу полной ликвидации имущих классов и постепенной замены частной собственности общественной. Осуществить свои намерения молодые людовцы планировали путем налаживания тесного равноправного взаимодействия крестьянства и рабочего класса. Можно утверждать, что ССМ «Вици» первым в Польше сформулировал замысел общественного переустройства, близкий по своим главным положениям тому, что революционные силы взяли на вооружение в годы Второй мировой войны. Но молодежный крестьянский союз, стремившийся объединить в своих рядах максимально широкие круги молодого поколения села, всячески подчеркивал свой неполитический характер, оставался формально в стороне от политической борьбы.

Роспуск Организации молодежи Товарищества рабочего университета, а затем и Коммунистического союза молодежи Польши в 1936–1937 гг. привел к тому, что Союз сельской молодежи до начала войны оставался единственной влиятельной организацией в левом молодежном движении. Это в немалой степени способствовало быстрому и успешному развитию крестьянского направления в польском движении Сопротивления в годы немецкой оккупации.

Исчезла из политической жизни Коммунистическая партия Польши, продолжательница революционных традиций СДКПиЛ и ППС-левицы. Ее история имела трагический финал. Действуя на протяжении практически всего своего существования в подполье, партия накопила немалый опыт работы, особенно среди лиц наемного труда. Ее члены постоянно подвергались полицейским преследованиям, а сотрудничавшие с ними общественные организации запрещались. Многие коммунисты из-за невозможности оставаться в стране по соображениям безопасности эмигрировали, в том числе и в Советский Союз. Они работали в Коминтерне и связанных с ним международных организациях, трудились в советских учреждениях и ведомствах, вступали в ВКП(б), под другими фамилиями вновь выезжали в Польшу на нелегальную работу. «Большой террор» в Советском Союзе не обошел их стороной. Первые аресты польских коммунистов в СССР, особенно пришедших в КПП в 1920-е гг. из других партий (например С. Воевудского из Независимой крестьянской партии, Т. Жарского и Е. Чешейко-Сохацкого из ППС и др.), относятся к началу 1930-х годов.

Советские спецслужбы обвиняли их как правило в принадлежности к Польской военной организации и внедрении в ряды КПП с провокаторскими и разведывательными целями. Массовый характер аресты польских коммунистов в СССР приобрели в 1936–1937 гг. Сначала их жертвами стали представители бывшего «большинства», отстраненные от руководства партией в 1929 г., затем такая же судьба постигла и их победителей из группы «меньшинства», включая Ю. Лещиньского-Леньского, работавшего в свое время в Наркомате по делам национальных меньшинств под началом И. В. Сталина и считавшегося его человеком в КПП.

В 1937 г. исполком Коминтерна (ИККИ) повел линию на прекращение деятельности КПП, мотивируя это тем, что ее руководство и ряды засорены провокаторами, пилсудчиками и агентами II отдела Главного штаба польской армии. После ареста большинства членов руководства и видных деятелей КПП, находившихся в СССР и вызванных в Москву из Польши и других стран (все они были расстреляны в разное время), в первой половине 1938 г. эмиссары Коминтерна довели до сведения низовых парторганизаций КПП решение ИККИ о прекращении деятельности партии. 16 августа 1938 г. президиум исполкома Коминтерна своим решением лишь закрепил фактически произведенный роспуск польской компартии. Прекратили свою деятельность и входившие в ее состав компартии Западной Украины и Западной Белоруссии, польский комсомол, красные профсоюзы и т. д. Одновременно из коммунистов, никогда не состоявших в руководящих органах партии, была создана инициативная группа, которая должна была заняться восстановлением компартии, не используя при этом прежние организационные структуры. Но до 1942 г. революционная партия в Польше так и не была возрождена[415]415
  Подробнее см.: Tragedia Komunistycznej Partii Polski. Warszawa, 1989. Следует вполне согласиться с научным редактором этой коллективной монографии и автором предисловия Я. Мацишевским, что «данная публикация не объясняет полностью и окончательно всех обстоятельств, механизмов и фактов, относящихся к трагедии КПП». Представляется, что ее истоки следует искать и в плоскости внешней политики СССР, в 1937 г. не потерявшего надежду создать систему коллективной безопасности в Европе. Несомненно, существование КПП, деятельность которой не только политически, но и материально поддерживалась Коминтерном, совершенно обоснованно отождествлявшимся с Кремлем, мешало подлинной нормализации отношений Варшавы с Москвой. Роспуск КПП мог эту проблему снять. В пользу такой позиции можно напомнить о настойчивой борьбе с чрезмерным вмешательством Коминтерна в вопросы внешней политики Советской России третьего советского наркома по иностранным делам Г. В. Чичерина.


[Закрыть].

Нерешительное противостояние оппозиции и позитивная в целом динамика хозяйственной конъюнктуры, исключавшая угрозу социального взрыва, благоприятствовали намерению Мосьцицкого и Рыдз-Смиглого окончательно устранить с политической арены группу «полковников», заметно ослабленную, но все еще сохранявшую сильные позиции в сейме. В июне 1938 г. умер маршал сейма С. Цар, и новым спикером нижней палаты парламента большинством голосов был избран В. Славек, победивший кандидата от Лагеря национального объединения. Мосьцицкий и Рыдз-Смиглы расценили этот выбор как демонстрацию силы их противников в лагере «санации». Во избежание неконтролируемого развития событий Мосьцицкий 13 сентября 1938 г. воспользовался своим правом досрочного роспуска парламента. Новые выборы в нижнюю и верхнюю палаты были назначены на 6 и 13 ноября 1938 г. соответственно. Оппозиция увидела в выборах возможность, как и в 1935 г., продемонстрировать «санации» свою силу и призвала общество их бойкотировать. Однако, как оказалось, ее представления о собственном влиянии не соответствовали реальному положению дел. 6 ноября к урнам пришло 67,1 % избирателей. Самой низкой избирательная активность была в Краковском воеводстве (48 %), самой высокой – в Тернопольском и уже традиционно в Силезском воеводствах (83 %). Лагерь национального объединения завоевал 164 мандата, украинцы 14, евреи 5, остальные места достались независимым депутатам из числа пилсудчиков, критически относившимся к «Озону». В. Славек остался без мандата (после чего покончил жизнь самоубийством{67}67
  Это произошло 2 апреля 1939 г. в 20.45, время смерти Пилсудского. Он скончался утром следующего дня, после неудачных попыток врачей спасти его жизнь.


[Закрыть]). В выборах в сенат участвовало около 70 % избирателей.

Результаты голосования показали, что «санация» сумела, по крайней мере, на тот момент, обеспечить себе достаточно сильное влияние в обществе. Ее аргументы оказались созвучными настроениям поляков. Обычно в качестве основной причины этого называют нараставшую тревогу в связи с усилением военного потенциала Германии. Доля истины в этом утверждении, несомненно, есть, но следует помнить, что официальные лица и проправительственная пропаганда о немецкой угрозе вообще не говорили, это делала только оппозиция. Немаловажную роль сыграли другие моменты. Во-первых, положительные результаты экономической политики правительства. Во-вторых, поворот «санации» к национализму был с удовлетворением воспринят ксенофобии настроенными слоями польского общества. Наконец, в начале октября 1938 г. Варшава, поиграв мускулами и прибегнув к методам государственного терроризма, добилась вынужденного согласия Праги, преданной в Мюнхене своими гарантами и союзникам, на передачу ей спорной части Тешинской Силезии. Эта пиррова победа «санации» была воспринята большинством поляков как доказательство вхождения Польши в клуб великих держав. По словам современного польского исследователя, «…польское общество охватили националистические настроения. Самая большая, как оказалось, ошибка Бека получила решительную поддержку народа. Бек никогда не был столь популярным, как накануне своего проигрыша»[416]416
  Friszke A. Polska, Niemcy i kraje zachodnie w latach 1919–1939 // W obliczu wojny. Z prasy polskiej 1939 roku. Kraków, 1984. S. 24.


[Закрыть].

Выборы свидетельствовали, что изменения в оппозиционном лагере были недостаточными, чтобы подтвердить претензии на выражение интересов и настроений большей части общества. Левым и центристским партиям вновь предстояло делать выбор все из тех же возможностей, что и после парламентских выборов 1935 г. Но на это уже не было времени, поскольку вскоре начался последний акт в межвоенной истории Польши. Зато поворот части «санации» к национализму благоприятствовал росту влияния национальных демократов. В 1939 г. Стронництво народовое насчитывало более 200 тыс. членов, существенно превосходя по численности другие крупные оппозиционные партии (СЛ – 100–150 тыс., ППС – 21 тыс.).