Текст книги "Польша в ХХ веке. Очерки политической истории"

Обретение Польшей независимости потребовало от политических партий, возникших в отдельных ее частях начиная с рубежа веков, кардинально изменить программы и цели деятельности, научиться функционировать в новых условиях, подтвердить свою востребованность обществом. Быстрее всего определились новые лидеры политической сцены. Довоенные фавориты были оттеснены на второстепенные позиции, как это случилось например с «краковскими консерваторами», еще в годы Первой мировой войны самой влиятельной силой в Галиции. Лидерство перешло к партиям, ориентировавшимся на потребности и предпочтения массового избирателя и демонстрировавшим приверженность демократическим ценностям. Как показали итоги выборов в 1919 г., потеряло всякое значение деление партий на соглашательские и сепаратистские. Преодоление регионального характера партий оказалось непростым и долговременным процессом. Лишь национальные демократы уже на выборах в учредительный сейм смогли провести избирательную кампания во всех созданных тогда избирательных округах, умело сочетая известность своего общепризнанного вождя Р. Дмовского и ряда региональных лидеров, в том числе С. Грабского и С. Гломбиньского в Галиции, М. Сейды и В. Тромпчиньского в Великой Польше, В. Грабского и С. Козицкого в бывшем Царстве Польском.

Самой крупной политической силой был лагерь национальной демократии, состоявший из партии и ряда аффилированных организаций. Эндеки действовали только среди поляков, не игнорировали ни одной социальной группы. Особенно сильным их влияние было среди крестьян, мелкой буржуазии, крупных землевладельцев, предпринимателей, интеллигенции (в партийном активе эндеков было немало университетских профессоров), католического клира. Идеология эндеков была основана на признании жизнеспособности только этнически «чистых» государств. Поэтому они выступали за подрыв экономических основ существования более чем трехмиллионной еврейской общины в Польше, пропагандировали эмиграцию евреев в Палестину, бойкот еврейских заведений в сфере торговли, бытового обслуживания, гастрономии, вытеснение евреев-посредников польскими кооперативными организациями, требовали введения процентной нормы для еврейской молодежи в университетах, осуждали поляков, продававших землю иудеям, провоцировали погромы и т. д. В бывшей прусской части Польши, где евреев было немного, эндеки активно насаждали враждебное отношение к местным немцам. Представителей славянских национальных меньшинств, как не способных построить собственные государства, они намеревались ассимилировать.

В политической сфере национальные демократы выступали за создание польского большинства в сейме и чисто польские правительства. Исходя из геополитического положения Польши между Россией и Германией («молотом и наковальней»), они не верили в возможность обеспечить безопасность собственными силами, поэтому выступали за тесное взаимодействие с Францией и ее союзниками в Центральной и Восточной Европе. Видя главную угрозу Польше в Германии, они были не прочь нормализовать отношения с Россией. В экономической сфере эндеки придерживались либеральных взглядов, считая всякое государственное вмешательство вредным для народного хозяйства.

Национальные демократы были центром притяжения для других правых и правоцентристских организаций. С ними взаимодействовали бывшие консерваторы и прогрессисты из Царства Польского, а в созданный ими Народно-национальный союз (ННС) первоначально вошли правая Национально-христианская народная партия (объединяла главным образом помещиков) и занимавшие центристские позиции христианские демократы, действовавшие в рабочей и мелкобуржуазной среде. Особенно сильными позиции христианских демократов были в Верхней Силезии, но за них голосовали избиратели и в других регионах Польши. Их общепризнанным лидером был B. Корфанты, активный борец за возвращение в состав Польши Силезии, утратившей государственную связь с ней еще в XIV столетии. В учредительном сейме он возглавил парламентскую фракцию ННС. Популярностью пользовались также Ю. Хациньский, C. Адамский, В. Битнер.

Однако летом 1919 г. хадеки покинули ряды ННС, создали собственный парламентский клуб правоцентристской ориентации, но конструктивного взаимодействия с национальными демократами не прекратили. Такую же тактику избрали христианские националисты. Таким образом, наметившаяся в 1919 г. на правом фланге тенденция к консолидации родственных сил не получила развития.

Место левого центра на польской политической сцене заняла Национальная рабочая партия (НРП). Она возникла в 1920 г. в результате объединения Национального союза рабочих, созданного эндеками в годы первой русской революции в Царстве Польском, с действовавшей в прусской Польше идеологически родственной Национальной партией рабочих. Новая партия имела собственный профцентр – Польское профессиональное объединение, пользовалась популярностью в Великой Польше, Поморье, Верхней Силезии и Лодзинском округе. Главными конкурентами НРП в борьбе за влияние в рабочей и мелкобуржуазной (мещанской) среде справа были христианские демократы, слева – ППС. Соответствующей была и программа партии, отстаивавшая наряду с христианскими ценностями идеи социальной справедливости, а также право именно польских рабочих на лучшую долю. Наиболее известными ее деятелями были К. Поппель, С. Ваховяк, А. Цишак.

Влиятельной политической силой в стране было крестьянское движение. Наметившаяся было в начале независимости объединительная тенденция быстро уступила в нем место дезинтеграционным процессам. На выборах 1919 г. мандаты завоевали три польские крестьянские партии: в Галиции – Польская крестьянская партия «Пяст» (Польское стронництво людовое – ПСЛ «Пяст») и Польская крестьянская партия-левица (ПСЛ-левица), в бывшей русской Польше – Польская крестьянская партия «Вызволение» (ПСЛ «Вызволение»). В общей сложности они получили почти 30 % голосов в бывшем Царстве Польском и около 60 % в Галиции[251]251
  Leczyk М. Druga Rzeczpospolita 1918–1939. Społeczeństwo, gospodarka, kultura, polityka. Warszawa, 2006. S. 161.


[Закрыть]. ПСЛ «Пяст» достаточно быстро определило свою позицию в центре политической сцены, что, учитывая значительное количество завоеванных депутатских мандатов, делало «Пяст» участником почти всех правительственных коалиций. Две другие крестьянские партии расположились на левых скамьях сейма.

В идеологическом плане крестьянские партии были весьма близки. Правда, в адрес ПСЛ «Пяст» иногда звучали обвинения, что в отличие от ПСЛ-левицы и ПСЛ «Вызволение» это была партия кулаков, сельской буржуазии. В действительности же по главному для крестьянства вопросу – земельному – принципиальных разногласий между ними не существовало. Все три партии выступали за решение аграрного вопроса за счет не только государственных, но и помещичьих, частновладельческих земель. Наличие общей цели подтолкнуло парламентские представительства «Пяста» и «Вызволения» к сближению, а в октябре 1919 г. даже объединению в единую фракцию Польского стронництва людового. Однако на этом процесс консолидации крестьянского движения остановился, в декабре того же года часть депутатов «Вызволения» покинула объединенную фракцию, а оставшиеся стали членами ПСЛ «Пяст».

В том же 1919 г. возникла единая Польская социалистическая партия (ППС). Вначале был создан объединенный парламентский клуб польских социалистов, а затем проведен объединительный конгресс. Это была социалистическая партия западноевропейского образца, сторонница построения общества социальной справедливости, но не обязательно революционным путем (хотя такую возможность она полностью не отрицала). Большинство ее лидеров считало, что к конечной цели вполне могли привести и парламентская борьба, совершенствование социального законодательства, развитие государственного и кооперативного секторов экономики. ППС была членом II Интернационала, полностью соглашалась с его программой, стратегией и тактикой деятельности. Наиболее видными лидерами партии, которая объединяла около 30 тыс. членов с существенно различавшимися взглядами, были Н. Барлицкий, И. Дашиньский, М. Недзялковский, Ф. Перль. Периодически ряды ППС покидали достаточно известные деятели, переходившие в ряды коммунистов (Е. Чешейко-Сохацкий, Т. Жарский) или же создававшие самостоятельные партии. Несмотря на свою приверженность принципам интернационализма людей труда, ППС не стала единственной социалистической партией в Польше. В рядах пепеэсовцев кроме поляков были и евреи, но большинство разделявших левые взгляды представителей других национальных меньшинств предпочитали свои социалистические организации.

Самостоятельный сегмент польской политической сцены составляли партии, представлявшие интересы национальных меньшинств: украинские, белорусские, еврейские, немецкие. В идейно-политическом отношении они практически ничем не отличались от охарактеризованных выше польских аналогов, придерживались и правых, и центристских, и левых взглядов. Но была и принципиальная специфика. Лишь немногие из них (главным образом еврейские) рассматривали Польшу как свое собственное государство, укрепление и успешное развитие которого составляло смысл их деятельности. Все другие явно или неявно исповедовали сепаратизм, а еврейские партии сионистского толка – необходимость эмиграции в Палестину.

Особую непримиримость к польскому государству демонстрировали украинские партии Галиции, не желавшие согласиться с тем, что поляки лишили их государственности. Практически все эти партии, за исключением небольшой организации «хлеборобов», призывали к бойкоту переписи населения в 1921 г. и выборов в парламент в ноябре 1922 г., непрерывно поднимали украинский вопрос заграницей. В 1920 г. бывшие военнослужащие Украинской галицкой армии создали Украинскую военную организацию с целью подготовки кадров для будущего вооруженного восстания. 25 сентября 1921 г., во время посещения Ю. Пилсудским Львова, на него было совершено вооруженное покушение одним из членов УВО[252]252
  Матвеев Г. Ф. Четыре выстрела Дракона. Покушение на Пилсудского // Родина. 1999. № 8. С. 116–118.


[Закрыть].

Особняком на политической сцене стояла Коммунистическая рабочая партия Польши, образовавшаяся в декабре 1919 г. в результате объединения СДКПиЛ и ППС-левицы. Она изначально формировалась как общепольская интернациональная организация, правда, с автономными по статусу коммунистическими партиями Западной Украины и Западной Белоруссии. Ни немецкое, ни еврейское национальные меньшинства отдельных коммунистических организаций не имели. КРПП была секцией III (Коммунистического) Интернационала, выступала за построение социалистического общества, путь к которому вел через социалистическую революцию и диктатуру пролетариата. По своему статусу она являлась фактически нелегальной партией, хотя в 1919 г. сейм не поддержал предложения о ее запрете. Тем не менее на практике принадлежность к КРПП и комсомолу преследовалась властями самым суровым образом. Многие польские коммунисты, скрываясь от преследований на родине, тайно выезжали в советские республики, работали в аппарате Коминтерна, советских государственных учреждениях и общественных организациях. В числе наиболее известных деятелей партии были А. Барский (Варшавский), В. Костшева (Кошутская), С. Лещиньский (Леньский), М. Горвиц (Валецкий), Э. Прухняк.

По мере успешного оформления властных институтов независимого государства на первый план в действиях руководителей страны выходили две другие задачи: более легкая – завершение процесса международно-правового признания Польши, и более сложная – установление ее государственных границ.

Польша была приглашена к участию в Парижской мирной конференции как вновь созданное, признанное Антантой союзным, государство. Для Варшавы, принимая во внимание намерение США и Великобритании обустроить Центрально-Восточную Европу с учетом национального принципа, наиболее сложным был вопрос удовлетворения своих территориальных претензий. На западе и севере они распространялись на достаточно основательно германизированные территории. Австро-Венгрия развалилась, Австрия была лишена авторитетного голоса в определении судеб наследия империи Габсбургов. На юге и юго-востоке соперниками Польши за бывшие австрийские владения выступили Чехословакия и Западно-Украинская Народная Республика, причем статус последней был неопределенным, помимо самопровозглашенной УНР ее никто не признавал.

Россия в Париже официально представлена не была, и вопрос о ее западной границе официально на конференции не обсуждался. Относительно ее прохождения державы-победительницы стояли на позиции Временного правительства по польскому вопросу, выраженной им в марте 1917 г. и базировавшейся на этническом принципе. При этом они не признавали самостоятельными этносами украинцев и белорусов, а в соответствии с «правом национальности» считали их частями единой русской нации{25}25
  Это право, на основании которого в XIX в. произошло создание единых Италии и Германии, было использовано в годы Великой войны при решении польского вопроса, а также при создании на Парижской мирной конференции в 1919 г. Королевства сербов, хорватов и словенцев и Чехословакии.


[Закрыть]. Тем самым они не собирались признавать обоснованными требования восстановить Польшу в границах 1772 г. Ситуация для Варшавы дополнительно осложнялась тем, что в Прибалтике, Литве, Белоруссии, на Украине возникали национальные государства, претендовавшие на те же территории, что и Польша.

Польской делегации было трудно добиваться своего из-за несовпадения интересов великих держав. Поляки сделали ставку на Францию. Только Париж, в связи с неясностью ситуации в России, проявлял заинтересованность в создании большой и сильной Польши, прежде всего за счет Германии. В ней он видел партнера, который вместе с Чехословакией должен был помочь в сдерживании Германии (пока не восстановит свою мощь Россия), а также – важное звено «санитарного кордона», призванного не допустить распространения большевизма на Европу и оказать помощь в борьбе с ним белой России[253]253
  Kutrzeba S. Polska Odrodzona 1914–1939. Warszawa, 1988. S. 99-101.


[Закрыть]. Определенные надежды польские делегаты возлагали на США, хотя американский президент В. Вильсон был сторонником создания новых государств в регионе на этнической основе и сохранения окраинных областей России (без Польши) в ее составе. Великобритания, традиционно стремившаяся к поддержанию баланса сил на континенте, обоснованно опасалась появления новых областей конфликта типа Эльзаса и Лотарингии в случае удовлетворения всех территориальных притязаний Польши. Из-за этого Лондон рассматривался Варшавой как недоброжелатель Польши.

С учетом этих обстоятельств и вырабатывалась стратегия и тактика создания сильной Польши. В вопросе о границе с Германией следовало добиваться от миротворцев максимального удовлетворения польских территориальных требований, сформулированных Дмовским в специальных меморандумах державам Антанты. Решать эту задачу предполагалось преимущественно дипломатическим путем, на мирной конференции. Однако при этом не исключалось и использование регулярной польской армии, но не открытое, а под прикрытием вооруженных восстаний местного населения. Вопрос о судьбе бывших австрийских владений намеревались решить собственными силами, в том числе и вооруженным путем, что должно было поставить великие державы перед свершившимся фактом. Что же касается восточных рубежей, то Пилсудский, будучи противником пассивного ожидания исхода гражданской войны в России, изначально делал ставку на их силовое установление. Таким образом, на Парижской мирной конференции главными для польской делегации были два вопроса: международно-правовое признание Польши как суверенного субъекта мировой политической сцены, а также установление границы с Германией. Все другие вопросы Варшава намеревалась решить собственными силами.

Окончательное международно-правовое признание Польши произошло после заключения ею трех договоров в конце июня 1919 г. Во-первых – договора между пятью союзными и соединившимися державами и Польшей от 27 июня 1919 г., по которому Варшава брала на себя ряд обязательств политического, а также экономического характера – свободный транзит через Польшу, интернационализация судоходства по Висле (на практике этого не произошло). Тогда же великие державы заставили премьера и главу польской делегации на конференции в Париже И. Падеревского согласиться с распространением на Польшу создаваемой ими системы международной защиты национальных меньшинств, прежде всего евреев и проживавших на присоединяемых бывших германских землях немцев. Поскольку на себя аналогичных обязательств державы-победительницы не брали и на Германию не возлагали, то в Польше их расценили как свидетельство ее неравноправия в международно-правовом отношении.

Во-вторых – Версальского мирного трактата союзных и соединившихся держав с Германией от 28 июня 1919 г., под которым стоят подписи также И. Падеревского и Р. Дмовского. По этому договору Берлин признавал независимость Польши, переход под ее юрисдикцию Великой Польши, Восточного Поморья с Данцигским (Гданьским) коридором и частью побережья Балтики (это позволяло Польше иметь военный флот). Данциг (Гданьск) объявлялся вольным городом под верховным управлением Лиги наций с предоставлением в нем Польше ряда прав, в том числе на организацию там польской почты, беспошлинное пользование портом и свободный ввоз оружия. Но Берлин оспаривал обоснованность претензий Варшавы на Верхнюю Силезию и пограничные районы Восточной Пруссии на том основании, что большинство их жителей были этническими немцами. Разрешить спор должен был плебисцит, т. е. свободное волеизлияние местных жителей, а также уроженцев этих территорий, в разное время переехавших в другие области Германии.

В-третьих – договора в Сен-Жермен-де-Пре, подписанного одновременно с мирным трактатом с Австрией. По нему Польша и другие государства-лимитрофы обязывалась за свое освобождение внести в фонд контрибуций 1,5 млрд золотых франков, причем его на Польшу приходилось 12 % этой суммы. Но на практике этих и других платежей произведено не было.

Уже в ходе подготовки к мирной конференции в Варшаве осознали, что дипломатическим путем удастся получить только часть территорий, на которые она претендовала. Овладеть спорными территориями было невозможно, не прибегнув к силе. В бывших австрийских владениях и Великой Польше в вооруженную борьбу за спорные области полякам пришлось вступить до открытия мирной конференции. В ноябре 1918 г. началась польско-украинская война из-за Восточной Галиции. Обе стороны конфликта использовали сходные аргументы для обоснования своих претензий на эту провинцию: ссылались главным образом на историческое и этническое право. Антанта и США, согласившиеся на создание польского государства и отказавшие в этом украинцам, заняли позицию арбитра, предлагая различные компромиссные варианты, которые не устраивали ни одну из воюющих сторон. Посредническая миссия великих держав стала особенно проблематичной после того, как в июле 1919 г. вся Восточная Галиция оказалась под польским контролем. Тем не менее они продолжали играть эту роль до марта 1923 г., когда Совет послов Антанты окончательно передал эту область Польше.

Но в Тешинской Силезии (Австрийской Силезии) удача отвернулась от Варшавы. Прага отказалась признать соглашение о разграничении провинции, заключенное в момент распада Австро-Венгрии местными польским и чешским национальными советами. Определяющую роль в этом сыграл значительный экономический потенциал спорной области и ее стратегическое положение. Кроме того соглашение подрывало достигнутую летом 1918 г. договоренность Чехословацкого национального совета и французского правительства, что Чехия будет возрождена в границах земель чешской короны.

23 января, за три дня до парламентских выборов в Польше, которые Варшава готовилась провести и в спорной Тешинской Силезии, чтобы на законном основании закрепить ее за собой, чешские войска перешли в наступление, принесшее им успех. В конфликт вмешались державы, под их давлением боевые действия были остановлены, противники согласились решить спор с помощью плебисцита. Однако он так и не состоялся, а в июле 1920 г., в момент стремительного наступления советской Красной армии на Варшаву, по обоюдному согласию Тешинская Силезия была разделена по линии прекращения боевых действий без выяснения воли населения. ЧСР досталось 1200 км² спорной территории провинции из 2 222 км² и 293 тыс. человек населения из 435 тыс. Но в Польше с таким решением примирились не все, пилсудчики и не только расценили его как болезненное поражение. Несправедливым считалось и разграничение в районах Спиш и Орава на границе со Словакией. Окончательно все вопросы, порожденные разделом Тешинской Силезии, были урегулированы договорным путем лишь в 1925 г.

Установление польско-германской границы также заняло несколько лет. Оно началось с Великой Польши (Познанщины). Согласно Компьенскому перемирию, Германия должна была до мирной конференции вернуться к довоенным границам. Тем самым решение вопроса о судьбе немецких территорий, на которые претендовала Польша, откладывалась до мирной конференции. Но 26 декабря 1918 г. в Познани, в ходе манифестации в честь следовавшего в Варшаву из Парижа И. Падеревского, произошли уличные столкновения поляков с немцами, переросшие в восстание. Оно оказалось успешным, поляки к концу января 1919 г. установили контроль над провинцией. Державам не оставалось ничего иного, как признать сложившееся положение вещей и разрешить создание польских органов власти в Великой Польше, однако без изменения ее статуса как части Германии до момента ратификации Версальского мирного договора 10 января 1920 г.

Когда стало очевидным, что великие державы не намерены безоговорочно передать Польше Верхнюю Силезию (здесь располагался второй по значимости после Рура промышленный округ Германии), польской стороной в августе 1919 г. была предпринята заранее подготовленная попытка вооруженным путем овладеть этой важной провинцией. Однако сил у участников первого Силезского восстания оказалось недостаточно, и немцы довольно легко с ним справились. Неудачным было и второе восстание, в августе 1920 г., начатое в тяжелое для Варшавы время, когда главной ее заботой являлось отражение советского наступления. Единственным существенным успехом повстанцев стало решение великих держав о преобразовании немецкой полиции в регионе в смешанную немецко-польскую, что давало польской стороне возможность лучше подготовиться к следующему вооруженному выступлению.

В июле 1920 г. состоялся плебисцит в спорных районах Восточной Пруссии (исторические области Вармия и Мазуры). Свой проигрыш – за присоединение к Польше проголосовало чуть более 15 тыс. человек, а против 447 тыс. – поляки объясняли неблагоприятными обстоятельствами, нежеланием его участников демонстрировать свою польскость в момент, когда польское государство доживало, быть может, последние дни, а не преобладанием здесь жителей, считавших себя немцами.

В Верхней Силезии плебисцит был проведен в марте 1921 г., польская сторона его также проиграла. Пожелали остаться в составе Германии 707 605 человек, за присоединение к Польше высказалось 479 359 участников плебисцита, 3882 бюллетеня были признаны недействительными. Поляки победили в 678 гминах (волостях), немцы в 844. Помимо постоянных жителей в плебисците участвовало около 200 тыс. уроженцев провинции, на тот момент живших в других районах Германии. Из них за Польшу голосовало только 10 120 человек.

Великобритания и Италиия, чьи войска обеспечивали порядок в Верхней Силезии во время плебисцита, склонялись к признанию его результатов и соответствующему разделу спорной территории. Но против была Франция, стремившаяся максимально ослабить Германию. По секретной договоренности с французским председателем межсоюзнической комиссии по Верхней Силезии генералом А. Лероном в ночь со 2 на 3 мая 1921 г. началось третье по счету Силезское восстание. В нем под видом повстанцев участвовали военнослужащие регулярной польской армии. На этот раз поляки сумели овладеть большей частью спорной области[254]254
  Скрытая сторона восстания хорошо представлена в воспоминаниях В. Домбровского, секретаря руководителя восстания В. Корфанты. – Dąbrowski W. Trzecie powstanie śląskie. Rok 1921. Londyn, 1973. См. также: Zarzycka Z. Polskie działania specjalne na Górnym Śląsku 1919–1921. Warszawa, 1989.


[Закрыть].

Не желая и дальше сохранять очаг вооруженной конфронтации в Центральной Европе, Совет Лиги наций 12 октября 1921 г., вопреки результатам плебисцита, предложил Совету послов Антанты передать Польше часть важного для нее верхнесилезского промышленного округа по линии прекращения огня. Польша получила 29 % спорной территории (с 46 % населения) и основную часть предприятий одного из крупнейших европейских индустриальных районов: 76 % угольных шахт, 97 % добычи железной руды, 82 % цинковых и 71 % оловянных рудников, 50 % коксохимических предприятий, все производство цинка и олова, около 50 % доменных печей. 20 октября 1921 г. державы Антанты утвердили это предложение без изменений. Возникшие в результате раздела Верхней Силезии проблемы правового, хозяйственного и гуманитарного характера между Польшей и Германией были урегулированы конвенцией, заключенной заинтересованными сторонами сроком на 15 лет на конференции по Верхней Силезии, которая состоялась на рубеже 1921–1922 гг. в Женеве. Особый статус образованного в Польше Верхнесилезского воеводства выразился в предоставлении ему права на автономию и созыв собственного Силезского сейма.

Наиболее драматичный и кровавый характер носила борьба за восточную границу Польши. Начиная с 1569 г. польские земли были стержнем созданного Люблинской унией федеративного государства Речь Посполитая, огромной страны, с территорией более 900 тыс. км². В его состав входили не только польские, но и восточнославянские, литовские и латышские этнические территории. После принятия конституции в 1791 г. оно приобрело унитарный характер, но только до второго раздела в 1793 г. Особенностью польского общественного сознания была устойчивая идентификация понятий Польша и Речь Посполитая, в то время как США и Великобритания считали, что независимая Польша должна включить в свои границы только области с преобладанием польского населения. Большинство поляков не признавали тот очевидный факт, что к началу XX в. украинцы, белорусы, литовцы, латыши осознали свою национальную самобытность и стремились создать собственные национальные государства. Для них Речь Посполитая ассоциировалась со шляхетским землевладением и всевластием поляков (достаточно познакомиться с поэзией Т. Шевченко). Неизбежность сопротивления местных политических элит планам воссоздания Польши в границах I Речи Посполитой предвидели западные политики[255]255
  Американские эксперты, конкретизировавшие в октябре 1918 г. программу мира В. Вильсона, решительно отказывали Польше в праве претендовать на земли с преобладанием литовцев и украинцев, обращали внимание на противоречия между поляками и белорусами, поляками и украинцами, в основе которых лежали отношения между помещиками и крестьянами. В связи с этим ими высказывалось опасение, что после ухода немецких оккупационных войск здесь может начаться классовая война, которая, «весьма вероятно, выльется также в форму конфликта между народностями». – Архив полковника Хауза. Т. IV. М., 1944. С. 156–157. О том, что «Восточная Галиция, согласно всем сведениям, которые у него есть, не стремится принадлежать Польше», говорил на заседании Верховного военного совета Антанты 22 января 1919 г. британский министр иностранных дел А. Бальфур. – Sprawy polskie na konferencji pokojowej w Paryżu w 1919 r. Dokumenty i materiały. T. I. Warszawa, 1965. S. 41.


[Закрыть]. Да и Россия (и белая[256]256
  В 1919 г. ни Колчак, ни Деникин не соглашались признавать Польшу вне ее этнографических границ. – См.: Зубачевский В. А. Политика России в отношении восточной части Центральной Европы (1917–1923 гг.): геополитический аспект. Омск, 2005. С. 70–72.


[Закрыть], и красная[257]257
  В апреле 1920 г. Полевой штаб РВС РСФСР подготовил историческую справка «Ввиду предстоящих мирных переговоров РСФСР с Польшей». В ней излагались исторические и этнографические аргументы, опровергавшие право поляков на восстановление границ 1772 г. Вывод звучал более чем категорично: «…кратковременная история вхождения территорий в пределах границ 1772 года, резко подчеркнувшая разноплеменность населения, определенно доказывает, что Польша не имеет никаких прав на русские области в пределах границ 1772 г.». – Архив внешней политики Российской Федерации (далее АВП РФ). Ф. 122. Оп. 3. П. 5. Д. 14а. Л. 2. Поэтому согласие советского руководства на уступку Польше «русских областей» было продиктовано желанием ликвидировать доставлявший ей много проблем Западный фронт.


[Закрыть]) не собиралась отказываться от этих территорий, считая их своими по историческому праву (длительное вхождение в состав Российского государства, преемственность с Киевской Русью). То есть все обстоятельства были против возрождения прежней многонациональной Речи Посполитой как эманации Польши.

И все же Пилсудский уже в конце 1918 г. пришел к выводу о необходимости установить восточную границу далеко за пределами бывшего Царства Польского, и для решения этой главной для себя задачи[258]258
  Piłsudski J. Rok 1920. Warszawa, 1924. S. 203–204.


[Закрыть] все внимание сосредоточил на создании достаточно сильной польской армии. Накопленный Европой к 1918 г. опыт свидетельствовал, что малые государства не могут вести независимой внешней политики, а свою безопасность могут обеспечивать благодаря покровительству великих держав, расплачиваясь за это частью суверенитета. Объявление США и Антантой этнического принципа как основы переустройства восточной части Центральной Европы и Балкан давало Варшаве право претендовать на территорию, не превышавшую 200 тыс. км², с населением менее 20 млн человек. Такие территориально-демографические параметры (т. е. малого государства) не позволили бы Польше, имея соседями Россию и Германию, самостоятельно обеспечивать свою безопасность[259]259
  Это прекрасно понимали польские военные. В 1919 г. полковник М. Жегота-Янушайтис так сформулировал свое видение проблемы: «…отношения на востоке Европы еще долго будут слишком неопределенными и мало соответствовать идеалам союза наций. Поэтому Польша, веря в торжество высоких вильсоновских помыслов, должна все же стремиться к установлению таких границ (особенно на востоке), которые бы и в военном отношении гарантировали ей мир и преобладание на случай войны с варварским восточным соседом». Для этого следовало создать «стратегическую оборонную область», в силу природных условий абсолютно и ли в значительной степени непреодолимую для «оперативных масс». Ее восточная граница должна была бы проходить от Риги на севере, вдоль Березины и Днепра до впадения в него Припяти, далее на юг вдоль рек Случ и Смотрич до Каменец-Подольска, а затем по довоенной русско-австрийской границе, т. е. в целом соответствовать границе 1921 г. – Żegota-Januszajtis М. Strategiczne granice Polski na wschodzie // Bellona. R. II. 1919. Z. III (marzec). S. 174–175. В мае того же года был составлен меморандум генерала Т. Розвадовского, виднейшего военачальника первых двух лет независимости Польши. Он был убежден в необходимости проведения восточной границы с учетом главным образом географических и военных потребностей. Из намеченных в меморандуме трех возможных линий ее прохождения максимальная почти соответствовала рубежам Речи Посполитой до 1772 г., минимальная более или менее совпадала с границей, установленной в 1921 г. в Риге. – См.: Rozwadowski A. Generał Rozwadowski. Kraków, 1929. S. 68–72.


[Закрыть]. Поскольку возможность приращения территории Польши за счет Германии была невелика, создать «стратегическую оборонную область» можно было только на бывших восточных землях Речи Посполитой. К такому решению Пилсудского подталкивало и нежелание руководителей держав Антанты и США решать вопрос о восточной границе в соответствии с претензиями Польши из-за их уверенности в победе антибольшевистских сил в России.

Восточный план Пилсудского предусматривал достижение двух взаимосвязанных целей. Во-первых, имелось в виду включение в состав Польши территорий, достаточных для образования необходимой «стратегической оборонной области», или примерно до линии границы 1921 г. В этом план Пилсудского ничем не отличался от плана Дмовского, известного как «инкорпорационный» и также предусматривавший поглощение Польшей части бывших восточных областей I (шляхетской) Речи Посполитой. А вот дальше начинались расхождения. Пилсудский намеревался воссоздать на остальных землях бывшего Великого княжества Литовского литовско-белорусское государство, которое вступило бы с Польшей в федеративные отношения. Отдельные его части, в зависимости от этнического и конфессионального состава, образовали бы своего рода кантоны: литовский, польско-белорусский – преимущественно католический, белорусский – преимущественно православный. Это позволило бы, соблюдая принцип национальности, сохранить за польским элементом ведущие позиции в экономике и культуре этого государства и в будущем безболезненно интегрировать его в состав Польши. Что же касается украинских земель из состава империи Романовых, расположенных к востоку от «стратегической оборонной области», то там предполагалось помочь созданию союзного Польше и независимого от России украинского национального государства. В случае успешной реализации этого проекта, считал Пилсудский, удалось бы избежать общей границы с Россией, существенно усилить мощь Польши и чувствовать себя более комфортно на германском направлении. То есть своей восточной политикой он намеревался радикально изменить геополитическое положение Польши. Что касается национальных демократов, то они не верили в чувство признательности как фактор межгосударственных отношений и были против создания литовско-белорусского и украинского государств, полагая, что они станут центрами притяжения для сепаратистских движений литовцев, белорусов и украинцев, принужденных стать гражданами Польши. Оставление этих территорий в составе России, полагал Дмовский, позволило бы Варшаве установить добрососедские отношения с Москвой, а главное внимание сосредоточить на германском направлении.

Таким образом, на пути реализации плана Пилсудского (в литературе его чаще всего называют федералистским) было три главных препятствия: неопределенная позиция великих держав; сопротивление местных национальных политических элит, желавших строить независимые не только от России, но и от Польши собственные государства (Пилсудский надеялся преодолеть это противодействие или военным – Восточная Галиция, Западная Волынь, или дипломатическим – Виленщина – путем); наконец, непризнание как красной, так и белой Россией права Польши на территории, расположенные к востоку от границ бывшего Царства Польского.