Текст книги "Королевская кобра"

Глава 35

Резерв Ставки ВГК,

Лиски – Ямполь – Славянск,

15–18 мая 1942 года

В ночь на 16 мая разведка 1-го танкового полка зафиксировала активную работу немецких радиостанций в районе Шпичкино, Краматорская, Дружковка и Славянск. Первый танковый и второй мотострелковый полки начали погрузку на пяти станциях. А Василий отдал бодограмму об этом в Москву и попросил разрешения переместить два полка к месту возможного удара немцев во фланг атакующей группировки. Ответа не последовало: Сталин в этот момент «разносил» Шапошникова, так как Крымский фронт потерпел очередное поражение: сдана Керчь. Вклиниться в плотный график на участке пути, без приказа Ставки, невозможно. А она молчит! Начинаю бешено сожалеть о том, что сделал! Надо было соглашаться на Миллерово.

«Стоп, себе думаю! А не дурак ли я?»

Прыгаем в БТР и полным ходом летим в Бутурлиновку. Там штаб ВВС фронта. И там есть ВЧ.

Позывные у Василия есть. Предъявляем документы, дежурный покочевряжился, но предоставил трубочку. Перед звонком Василий нашел позывной Поскребышева и выдал телефонограмму ему, с пометкой «Воздух». Объяснил, что отвечать нужно не сюда, а на место дислокации. Попрощался и выехал в сторону «дома». В 01.12 пришел ответ из Генштаба, ответил зам Шапошникова, Василевский. Он – осторожничает, и дает станцией выгрузки Старобельск, в 90 километрах восточнее места будущего прорыва. Трогаемся, уже ничего не сделать по-другому. «Эх, Никитка-Никитка! Никогда не думал, что стану тебе помогать, мразь!» Места я эти знаю. Доводилось отдыхать в 14-м году. Начнут они у Закотного и Драновки, больше переправляться там негде, только здесь – у Ямполя. А там лесок есть, так что от люфтваффе спрячемся. Выгрузку произвели, а мосты через Айдар хлипкие, благо что два шлюза есть, и можно довести глубину брода до приемлемой. Выступать было поздновато, светает, выдадим себя. Пока отдельно от полка действуют только два танка: один выгрузился в Валуйках, второй – в Алексеевке. Их задача – обеспечить связь со штабом дивизии. Рассовали танки между хатами. Огородам, понятное дело, хана. Но деваться некуда: здесь степь кругом, технику спрятать некуда. Заказали на ночь полеты ТБ-3, особенно в конце марша. Там они должны были ударить по вокзалу в Славянске. Как только стемнело, двинулись в путь. Вначале на Мостки, потом проселком до краснореченского брода. Дорог здесь – одна, между Старобельском и Сватово. В Сватово мостов нет. В Краснореченске река разливается на 75 метров, там машины прошли. «Тратить» время и наводить переправу – просто некогда. Идем впритык. Вошли в Макеевку, это село, а не город, там нормальный мост через реку Жеребец, и, наконец, проселок на Ямполь.

Авиация шумом прикрыла. Одно плохо: их берег – высокий, а наш – низкий. Поэтому высылаю сразу корректировщиков на тот берег. Там такие наблюдательные пункты в свое время были организованы, закачаешься. Объяснил, как незаметно подойти со стороны реки.

– Командир, а откуда знаешь?

– Рыбачил тут, тут такие сазаны водятся!

А время самое сонное, два часа, бомбежка кончилась, немцы изредка пускают ракеты. Чуть правее моста у Закотного есть небольшой островок, растительность которого не позволяет просмотреть с меловых холмов противоположный берег. Там есть шанс переправиться и снять посты на той стороне. Туда пошла разведка, для которой мы с Василием сделали дыхательные трубки, испытали и научили пользоваться ими еще на Дону, в Лисках. Самодельные ласты позволяли разведке проныривать и пересекать такие небольшие речушки незаметно. Северский Донец в этом месте всего 30 метров шириной. Еще один сожженный мост в Кривой Луке. У остальных бывших мостов танкам мешают пройти заливные луга, которые еще не просохли. В крайнем случае туда мы всегда успеем. Плацдарм перед Ямполем позволяет немцам накопиться, вдали от «глаз» армии. В 3.30 17 мая 1942 года немцы начали наводить два моста.

Оказывается, 9-я армия не спит! Удивительно! Ни одного из их представителей до этого мы не видели. А тут целый генерал! От колхоза имени Кирова по лесной дороге к Ямполю шла одинокая «эмка». На повороте перед переездом ее остановили, в машине оказался командующий 9-й армии. Он приехал из-под Маяков, там удобное место для переправы, и задачей армии стояло овладеть ими. Армия здесь находится давно, с 18 января. Их о том, что сюда переброшена маневренная группа из Резерва Ставки, никто не уведомил. Попытался побузить, но не долго. Оказывается, в Ямполе находятся его войска. Мы сами в Ямполь не заходили, прошли свободно, затем рассосались по лесам, благо они разбиты на квадратики и никем не охранялись. Там, где люди встречались, видя, что свои, пытались стрельнуть покурить или пожевать. Наблюдение за рекой организовано, генерал готовит артналет на немецких саперов. По времени он уже не успевает. От противоположного берега отошли многочисленные резиновые лодки. Ожили посты на берегу реки и заговорили пулеметы из сплошной траншеи, тянувшейся вдоль Церковных прудов по их восточному берегу. Но с той стороны начали массированную артподготовку, прикрывая высадку.

– Почему не открываете огонь? – злобно проорал генерал-майор Харитонов, взрывы не давали возможности говорить спокойно.

Василий написал карандашом на бумаге:

«Их танки еще не подошли. Накрывайте пехоту артиллерией».

– Связь там! – генерал рукой показал на то, что несколько минут назад было довольно большим селом, под сотню домов.

– Радиосвязь у вас есть, возле танка стоите.

Но адъютант, у которого был блокнот с записями, ушел в деревню, и жив ли он – было никому не известно. А генерал частот не знал. Артиллерия 9-й начала отвечать, но без корректировки, это была игра в одни ворота.

Генерал сдвинул на затылок фуражку и смотрел, как накапливается вражеская пехота на левом берегу у Закитного. На правом фланге начался рукопашный бой. И, наконец, от берега отвалил понтонный мост. Артобстрел еще продолжался. Генерал смотрел только направо, где шел жестокий бой. Пока его армия держалась. Первая атака отбита. Хорошо действовала какая-то батарея. Танки, как и ожидалось, вначале появились слева, от Драновки.

– По машинам! К бою! Тащ генерал, в гости пригласить не могу, вот шлемофон, вот разъем, подключайтесь. 101-й – Чапаю.

– На приеме.

– Цель видишь? Работаешь взводом, огонь!

Танки Иванова, его первый взвод, открыли огонь по колонне немецких танков и самоходок, подставивших им борта на дистанциях от полутора до тысячи пятидесяти метров. Среди «тэшек» много самоходок с длинным стволом. В прошлом году таких не было! Новинка сезона! Только у нас! «Брюки превращаются… брюки превращаются… превращаются брюки… В элегантные костры!»

– Триста первый – Чапаю. Танки справа! С места, взводом, огонь. Триста двадцатый, помоги пехоте.

В шлемофоне голос генерала:

– Разбейте их мосты!

– А вам в Славянск не надо? Снять я их не дам, а снаряды на них тратить не стоит. Всем, Чапай: отбой, дым, сменить позиции.

Клейст действовал по стандарту: оба моста целы, и он повторил артобстрел и вызвал пикировщиков. От нас пока работало семь танков, по одному на километр фронта. У него, правда, на поле осталось двадцать семь машин. Одно плохо: попробовали шрапнельной гранатой, работает только в борт. Итак, против его двухсот-трехсот танков стоит одна русская тяжелая рота. Он еще раз вызвал пикировщиков, накопил в два раза больше танков, навел еще одну переправу, высадил танки у рощи Круглой. Атаку опять отбивали семь танков: три по центру и по два на флангах. Отойти возможности немцам не дали. Дошло! Третьей попытки Клейст предпринимать не стал. Но примерно четверть или треть его армии осталась на левом берегу реки. Пока танкисты разбирались между собой, генерал Харитонов восстановил связь со своим штабом, прибыли вначале артиллерийские разведчики, затем подошла пехота. Танковый бой, в принципе, был закончен, требовалась разведка, тут и выяснилось, что у девятой армии есть авиация! И на разведку летал сам старший лейтенант Покрышкин (!), сбросивший со своего «яка» цилиндр с ленточкой, где было записано, что танки отошли в Яму (теперешний Сиверск). Дальше 9-й армии показали «кино». Наши разведчики сидели на меловых горах, с которых западная часть Закотного видна как на ладони! Они передали нам цели, их передали и в артполки армии, и все хором нанесли удар по нему. Первая рота использовала дымовые снаряды, которые скрыли на несколько минут переправу от наблюдения противником. И там первыми оказались мотострелки первого полка. Батальон Азарцева на БТР захватил переправу и создал плацдарм, куда ринулась пехота Харитонова. Через пару часов они полностью контролировали меловые горы, а мы наводили переправу для себя: немецкая нам не подходила по грузоподъемности, «тигров» и «фердинандов» еще не было, и их переправы держали только 50 тонн.

Ночью, при поддержке двух рот третьего батальона, части 9-й армии вошли в Славянск. Первый полк же остался добивать танки Клейста, которые откатывались на юг к Миус-фронту.

Все складывалось хорошо: переправы удержали, главенствующие высоты у нас, армия переходит на правый берег Северского Донца, но там, кроме степей и терриконов, ничего нет, чтобы прикрыться с воздуха. А тут, в самом конце дня, ко всему добавилась еще одна сложность: вызывают в Миллерово. Это не так далеко, 170 километров по прямой. Правда, дорог нет и ехать совсем не хочется. Будут пинать на тот берег, но без авиации там делать нечего. Запросил Москву, в ответ получил скользкую, как угорь, фразу, дескать, не возражаем против установления более тесного взаимодействия с командованием направления. Пришлось напоминать, что дорог здесь нет, никаких, кроме железных, Резерв Ставки свою задачу выполнил: не допустил прорыва фронта в северо-западном направлении, обеспечил переправу на правый берег Северского Донца и может отходить на исходные. На путешествие в Миллерово будет затрачено два-три дня, с потерей связи со всеми подразделениями дивизии, что недопустимо в этой обстановке. Ставка замолчала. Затем подъехал еще раз Харитонов.

– Василий Иванович, я вылетаю в Миллерово, мне приказано тебя ознакомить вот с этой шифровкой и обеспечить связь с твоими подразделениями через армейский узел связи. Расшифровки нет, отдай своим связистам. Мой начальник связи армии: подполковник Толстиков. Знакомьтесь.

– Майор Челышев, командир тяжелой танковой дивизии Резерва Ставки. Старихин! Расшифруй.

Предложил Харитонову и Толстикову чаю, ухи и жареных глушеных сазанчиков. Ребята наловили. На переправах всегда много рыбы гибнет. Они не отказались, потом шифровальщик принес «Воздух» на мое имя, отвечать на который мы должны были два часа назад, но его только доставили. Пробежав глазами расшифровку, понял, что избежать второго «пришествия» не удастся. Предстояло лететь с Харитоновым в Миллерово.

– Приказывают вместе с вами, тащ генерал, лететь в Миллерово, и с вами же возвращаться, если не будет других указаний. У вас ВЧ есть?

– Есть. А у тебя нет релейной роты?

– Здесь нет, и на месте базирования пока тоже нет, мы только прибыли на место формирования, чуть больше недели назад.

– Свеженькие! А мы от Прута сюда отходили.

Это высказывание скребануло по душе Василия.

Рядом с ним сидел командарм бывшей 9-й отдельной армии, в состав которой входил 2-й мехкорпус, начальником штаба одной из его дивизий был его отец.

– Свеженькие, свеженькие. Такого богатого опыта я не имею. Отходил я только один раз: от Великой до Луги, 155 километров по прямой. А если по спидометру, то 236 километров отмотали, потому что командир 41-го корпуса решил, что не сможет удержать Псков. И оставил нас без пехотного прикрытия.

Правда, снабдил приказом на отход к городу Луге. К Луге нам отойти не дали. Оттеснили в леса и болота под Гдовом и две недели там гоняли авиацией. Основу дивизии составляют танкисты 1-й дважды Краснознаменной танковой, которая за всю войну никуда и никогда не отступала.

– А что, были такие дивизии? – съехидничал начсвязь.

– Северный фронт, район Кандалакши. Финны перешли границу после того, как дивизию переместили под Ленинград. А мы в то время оставались в расположении, в Черехе, под Псковом, чинили оставшиеся в парках танки, сформировали из них сводную роту и, так же как сегодня, потрепали немцев на двух переправах.

– А почему не стали преследовать отходящие танки?

– А в чистом поле они сильнее, Клейст сейчас роль маленького шкета на танцплощадке исполняет: задирается и предлагает выйти поговорить, а там у него амбал стоит, в виде генерала авиации Роберта Риттера фон Грейма. А мы за весь день видели три самолета со звездами на борту.

Уже в самолете генерал-майор сказал:

– Снимут тебя сегодня. Как пить дать, снимут.

– Да меня это как-то совершенно не волнует. Армии Тимошенко сегодня же были бы в кольце. Сил и средств остановить первую танковую армию немцев ни у вас, ни у Тимошенко не было. Я свою задачу – выполнил. Плохо, что связь идет через одно место, но сводку за сегодня я в Ставку передал. Никаких указаний на преследование противника я не получал. Контролировать обстановку на левом крыле выступа.

Глава 36

Резерв Ставки, штаб Юго-Западного фронта,

18 мая 1942 года

В Миллерово навалились сильнее, чем Клейст на переправе. Больше всех – Хрущев. Но я его подленькую натуру знал слишком хорошо, поэтому полностью блокировал попытки более эмоционального Василия что-либо сказать, кроме:

– Я – Резерв Ставки, и выполняю приказы Ставки. Вы пропустили передислокацию 1-й танковой армии, а мои разведчики определили место будущего прорыва. Есть записка старшего лейтенанта Покрышкина, который определил количество оставшихся танков и самоходок в Яме: около двухсот штук. Вся армия здесь. Прорыв ликвидирован, восемьдесят три единицы подбитой техники, большая часть которых – новые «арт-штурмы» с длинноствольной 75-мм пушкой и дополнительной броней 30 мм в лобовой части корпуса. Суммарно – 80 мм лоб. Одну из подбитых машин обстреляли из 45-мм противотанкового орудия, без какого-либо результата, и из танковой пушки ф-34 удалось пробить самоходку на дистанции 300 метров снарядом БР-350А. Танк Т-34, трофейный, обстреляли из новой немецкой пушки. Она его в лоб берет на дистанции до 1500 метров. Так что сегодня к вечеру части 6-й и 57-й армий были бы окружены или отрезаны от баз снабжения.

– Ты понимаешь, что ты говоришь, сопляк?

– Отлично понимаю, товарищ маршал. Пример Крымского фронта просто стоит перед глазами.

– Арестовать!

– За что, товарищ маршал? За то, что твою задницу прикрыл? – Это, конечно, не по уставу, но делать было нечего. Требуется обоснование, в чем мы нарушили устав или приказание.

– За отказ преследовать противника майора Челышева – арестовать!

– Имею приказ Ставки контролировать район переправы, а бросать полк в наступление против армии – это интересно, в какой академии вас такому учили, товарищ маршал?

С Василия уже сняли портупею, когда прозвучал звоночек, звук которого заставил Хрущева стать белее простыни. Но нас подталкивали в спину и в плечо, не давая возможности услышать происходящее. Из приемной вывести не успели, потребовали вернуться в кабинет командующего. Протягивают ВЧ.

– Здесь Черехинский, слушаю.

Суховатый голос Сталина:

– Что предпринимает противник?

– Весь день активно использовал авиацию, действовать приходилось только стрелковыми подразделениями. За весь день видели три советских самолета. Возможности преследовать противника не имею. С наступлением сумерек переправил на плацдарм две роты третьего батальона поддержать атаку 9-й армии на Славянск, товарищ Иванов.

– Славянск взят, молодцы. Куда пойдет Клейст?

– Скорее всего, ночью отойдет к Макеевке, там погрузится или совершит марш влево, в Красноармейский, оттуда на линию Лозовая – Барвенково. Но разведка не ведется, это – предположение. Если убедимся, что противник ушел, то понадобится переместиться за Изюм, к Протопоповке. Но требуется новый командир дивизии, я – арестован.

– Я – в курсе, трубочку передайте тому, кто арестовал.

– Вас! – И я дал возможность Василию улыбнуться самым ехидным образом.

Что и какими словами говорил Сталин – не знаю, Тимошенко резистор подвернул, чтобы никто ничего не слышал. Но с первых же секунд замахал свободной рукой, требуя, чтобы «комендачи» удалились, без нас. Василий показал рукой на свою портупею, ему ее вернули. Подпоясался, оправил комбинезон. Тут Тимошенко передал ему второй наушник и после этого сказал Сталину, что Черехинский на связи.

– Приказываю организовать воздушную и наземную разведку на участке фронта, задействовать имеющуюся агентурную сеть. Полковнику Челышеву предусмотреть возможность переброски сюда всей дивизии.

Василий тут же попросил трубку, довольно громко, чтобы Сталин услышал.

– Что хочет сказать Черехинский? – Тимошенко вынужден был передать трубку, а сам взял наушник.

– Допрос пленного показал, что основной удар готовится не отсюда. Его должна наносить ударная группа Вейхса, шесть танковых и 17 пехотных дивизий севернее Харькова, на стыке Брянского и Юго-Западного фронтов.

– Насколько достоверна эта информация?

– Не знаю, но здесь немецких танков только двести. Где-то рядом должны быть еще. У меня до сих пор нет ВЧ, из-за этого задерживается доставка сообщений вам. Их приходится передавать четырежды.

– Что предлагаете на этом участке?

– Я начал переброску сюда своих зенитчиков, пока этого достаточно. Активизирую работу своей разведки на правом фланге.

– Действуйте. Вам будет передана разведывательная и связная эскадрилья. Связь наладить к утру. Что касается подчинения, Семен, дивизия подчиняется лично мне. И Никите, и Гурову скажи об этом. Продолжайте наступать на Харьков. Предупредите Рябышева, пусть направо посматривает. Двадцатую в ваш адрес направили. Пока придержи. Действовать – аккуратно!

– Есть, – ответил за обоих Василий, и пока передавал трубку Тимошенко, на другой стороне ее повесили.

Немая сцена, только Харитонов слегка улыбается. К нему сразу же пристали:

– Че ты лыбишься, Федор Михалыч? Веселиться нечему! Прислали сосунка контролировать, и тронуть его не смей.

– Да не сосунок он. Говорит, что отступал один-единственный раз, когда его пехота бросила. К нему претензий нет. Бой у переправы он выиграл, вчистую. У самого Клейста.

– Нет у меня авиации! Вся под Харьковом!

– Я знаю, что нету, но требуется. Наступать будут уже не в моем секторе.

– Твой, не твой, какая разница? Чем обеспечить воздушную разведку?

– А я что, сказал, что у меня что-то есть? У меня два полка по 10–12 самолетов, 40-й и 170-й ИАПы. Сегодня побираться пришлось: с переформировки у Белюханова звено разведчиков выпрашивать.

– У кого?

– Да здесь, в Миллерово, 20-я САД переформировывается, у Иванова, из 16-го гвардейского, Покрышкина выпросил на новых «яках». Они в 216-ю переходят.

– Это уже ближе к теме! Ну-ка, соедините меня с Шевченко!.. Илларионыч! И тебе не хворать! Твои сегодня летали у Ямы?.. Вот и повесь на них: найти армию Клейста. Пол?.. Ну и что, что на переучке, не …! Живо организуй! На контроле Ставки! Точку сброса донесений я укажу. Нет, сюда возить не надо, там Резерв из Москвы действует, вот пусть и отдувается. Для него сведения. Бывай!

Он повесил трубку, отдышался, придерживая рукой область сердца.

– Так ведь до разрыва сердца доведут, стервецы! – проговорил командарм и сделал какой-то жест рукой, который понял только его адъютант, быстро принесший стакан прозрачной жидкости, накрытый бутербродом с салом.

Назад летели тем же бортом в Новоселовку. Шли на высоте метров пятьдесят или чуточку ниже, так же, как и туда летели. Самолетик, С-2, санитар, переделанный в штабной, вооружения не имел, а немцы в этот период активно использовали ночные истребители на этом участке фронта, стремясь сорвать перегруппировку войск и проведение разведки в ночное время. В Новосёловке командарм спросил Василия:

– У меня перед войной в 11-й танковой был комдив Челышев, начштаба, часом не родственник?

– Прямой.

– Понял. Где он?

– Вот тут. – Василий перевернул планшет и показал место, где был похоронен отец.

– Тоже понял. Хорошо дрался, даже завидно! Но Клейст сегодня против меня дрался, твой КП не разбит, а мой – опять вдребезги.

– Располагайте узел связи дальше от штаба и в нескольких местах. На вас выходят по нему. Радиопеленгация. Я его тоже по радиопеленгатору взял.

– Слов понапридумывали, спасу нет, маяковские! Учту. Не-е, молодец, я, честно говоря, думал, что хана тебе будет, когда «комендачи» появились. Особенно когда ты хамить вздумал Константинычу. Зря ты так, он вообще-то мужик дельный.

– Возможно, не до сантиментов было, а помирать – так с музыкой.

– Тряси свою эскадрилью! Иначе замылят, эт-точно. Я своих только в феврале отдал, но у них самолетов не осталось, пришлось всю армейскую авиацию отдать. Оставили два полка, которых и эскадрильями назвать сложно. Так что с неба я голый, как и ты. Бывай! Заеду еще. С машиной помочь? Или сам?

– Желательно. Моя в Торском.

– Доставишь комдива в Торское, и будь в Ям-поле. – сказал командарм водителю старенькой «эмки», пожилому, видавшему виды, «баллону». Который приглашающе открыл дверь «майору». Гнал он здорово, потом еще и пристроился к танку и БТР, чтобы попасть в Ямполь. Очень толковый водитель попался, прекрасно ориентировался без карты. Осуществлял нашу связь с 9-й армией в течение полумесяца. Тоже Василий, но Петрович. Его больше Петровичем звали.

За Василием прилетел «собственный» Ли-2, он теперь крутой, как несваренное яйцо, можно сказать: «новый русский» в «сталинской упаковке», с серпом и молотом. Но не «коси и забивай», а «яйца отрежем, коли что не так, и в землю вколотим, по самую маковку». Мера ответственности другая. У немцев пауза, охреневают от неудачи, пытаются найти штаб новой русской танковой армии. Первый полк обозвали танковым корпусом. И вообще, очень много треплются по радио, считая, что их никто не понимает. Здесь и вправду население говорит только по-русски, с южнорусским выговором или акцентом. Иностранные языки не в моде. Наши тоже много треплются по радио. Якобы кодируют, но настолько примитивно, что диву даешься. Конечно, им бы «цифру» с шифрованием сигнала, да вот только процессоры еще не изобретены. И ретрансляторами практически никто не пользуется, ну, кроме нас. Мы-то заранее свою «цепочку» станций выставили. Связь с дивизией у нас есть, нет ВЧ, потому как релейная рота положена только армии и корпусу. А так как большинство корпусов осталось на западной границе лежать, то с техникой и кадрами для релейщиков сейчас туго. Надежды, что сюда, под Ямполь протянут ВЧ – никакой, поэтому летим в Залужное, под Лисками, и займемся делом. Надо полки сплачивать, а не самому геройствовать на переправах. Тут Иванов с Никитиным сами управятся. А нам самим надо бы укрепить позиции, так как стоим на самом острие будущего наступления немцев. Мы им немного планы скорректировали, но отказываться от последнего шанса они не станут. Они сейчас уповают на то, что нашли панацею против русских танков. КВ их впечатлили, конечно, но к ним руки попали старые машины, которые быстро выходили из строя: ни фильтров, ни коробок, ни толковых натяжителей у них не было. Немцев больше впечатлил Т-34: намного легче, маневренный, имеющий одинаковую с КВ-1 пушку.

В составе 1-й танковой они у немцев были. И именно их Клейст выставил впереди на переправе. Баранов хоть и терял танки, но все они остались на нашей территории, и в руки немцев не попали, поэтому они пока «терра инкогнита». Что-то они, конечно, знают, но только что-то. Поэтому плотно занялись маскировкой и выбором места для расположения узлов связи. Благо что здесь монахи кучу пещер вырыли в меловых горах. Городим макеты танков, пришлось в тыл отправить большую часть платформ, так как по ним тоже могли нас вычислить.

6-я армия Паулюса атаковала 57-ю армию под Харьковом, но особых успехов не добилась. Правда, наступление с юга резко замедлилось. Задействовав агентурную разведку, маршал Тимошенко «нашел» 1-ю танковую армию, там, где мы и предполагали: между Лозовой и Барвенково. А куда она денется! Совершив ночной 96-километровый марш, 1-й танковый и 2-й мотострелковый полки переместились в леса западнее Изюма. Немцы ударили грамотно: от Верхней Самары вдоль дороги на Сергеевку, в расчете перерезать железную дорогу между Лозовой и Барвенково у недавно освобожденной станции Близнецы. Там – ровнейшая степь, ни кустика. Спрятать полк негде. Они как шилом пробили оборону 57-й и 9-й армий, ударив точно в стык. Не там, где подрезали «в той» войне, левее. Там было бы проще, там несколько лесных массивов, где черта можно спрятать. Здесь явно звучал вызов: сунься, со своими танчиками, и мы сотрем тебя в порошок. Вновь пришлось заказывать «шумовое сопровождение» и выдвигаться вперед, в надежде на то, что шести дивизионов зенитных батарей полнокровного зенитного полка со станцией орудийной наводки СОН-2 (английской Gun Laying Mark II), плюс кучи крупнокалиберных «браунингов» и ДШК, хватит, чтобы отразить атаки фон Грейма. Приказ Ставки звучал жестко: не допустить взятия Близнецов, разгромить противника на подходах. Вечером 21 мая бои шли в шести километрах от станции у последней водной преграды перед ней. Форсировав ночью железную дорогу, полки вытянулись в линию между станцией и селом Рудаево, скрывшись за небольшими холмами. Не дожидаясь рассвета, Василий подал команду:

– К бою! Вперед!

Положение немцев ночью было снято несколько раз, и фотографии у него были. Цели – распределены, лесопосадки, обычные для этой местности, обрамляли поля. Они же служили укрытием для немецкой артиллерии. Но взять башню и лоб КВ-3 было не под силу немецким орудиям, тяжелой артиллерии в головной группе Клейста практически не было. Немцев было численно больше: 230 единиц против 96 КВ-3 первого полка. Но между двумя лесополосами было 1300 метров минимум! Поэтому танки остановились у последней полосы и принялись выбивать танки и самоходки противника, подсвечивая их осветительными гранатами из 85-мм пушек зенитного полка. Били и по вспышкам выстрелов. Пошли в атаку только тогда, когда немцы попытались выйти из боя и начали отходить к Сергиевой балке. Бой выиграли не по очкам, чисто! Противокумулятивные экраны держали выстрелы из 75-мм пушки «арт-штурма». Нескольким машинам разбили ленивцы, и три машины немцы сожгли, обстреляв их в нижнюю часть борта уже в Сергиевой балке. Наличие в боевом отделении топлива весьма плачевно отражалось и на машинах, и на экипажах. Бой был закончен еще до рассвета, и, оставив пехоту разбираться с трофеями и добивать поврежденные танки противника, танковый полк ушел в Лозовую, оставив вместо себя макеты, зенитчиков и два батальона на БТР на прикрытие зенитного полка в Сергиевой Балке. Зубки у 17-й немецкой армии мы выдрали: танковой группы Клейста просто не существует. Но пора делать ноги отсюда. На большее мы не договаривались. Платформы были заранее поданы в Лозовую, и через Славянск и Купянск танки были выведены в район сосредоточения дивизии. Василий получил устный выговор от Верховного за самоуправство, несмотря на наличие в РДО слов о том, что задача выполнена, угроза с юга ликвидирована, следуем к месту сосредоточения. Сталин посчитал, что речь идет о лесах под Изюмом, и не запретил. А на него навалились со всех сторон, начали доказывать, что двигать Резерв надо на Днепропетровск. Харьков взять не могут, а туда же!