Текст книги "Королевская кобра"

Глава 37

Резерв Ставки ВГК, Изюм – Близнецы – Лозовая,

18–25 мая 1942 года

Но ночью двадцать третьего мая пришлось выслушивать неудовольствие Сталина произошедшим.

– Товарищ Сталин, 4-я танковая армия в данный момент находится под Курском. С этой армией мы воюем с июля прошлого года. Почерк ее флаг-радиста я и мои радисты знаем слишком хорошо, чтобы перепутать. Косвенное подтверждение слов пленного имеется. Первый полк нужен здесь, чтобы успеть подготовить к ночным боям остальные полки, часть экипажей которых в ночных боях участия не принимала.

Сталин повесил трубку и через Поскребышева вызвал генерал-лейтенанта Баранова. Смириться с тем, что какой-то мальчишка срывает наступление на Днепропетровск, он не мог. Через час он принял Баранова и приказал ему заменить Челышева или подсказать: кем его можно заменить.

– Я не совсем понимаю, товарищ Сталин, еще вчера в сводках вновь звучала его фамилия: маневренная группа полковника Челышева в ночном бою уничтожила 1-ю танковую армию генерала Клейста под городом Лозовая. Объявлена благодарность Верховного Главнокомандующего.

– Он передал мне шифрограмму, которую я понял, как то, что он отводит маневренную группу на исходные перед атакой, в леса под Изюмом. Он же отвел ее в тыл, причем заранее подал в Лозовую необходимые для этого платформы, не предупредив меня об этом. На совещании в Ставке мы приняли решение о продвижении в сторону Днепропетровска, а танковой группы там не оказалось. Он ее отвел в Лиски, откуда начинал эту операцию.

– Насчет прорыва к Днепру… Харьков-то не взят, Мерефа у них в руках, Красноград – тоже. Противник – в 10–15 километрах от единственной железной дороги. Южный фронт в наступление не пошел. Я бы даже с армией не решился. Вообще-то, товарищ Сталин, водится за ним такая черта: он противника спинным мозгом чует. Мне такое не дано. Осторожности и предусмотрительности он меня учил, не наоборот. Чего-то он сильно опасается, вот и действует уколами по чувствительным местам.

– Пленные сообщили ему, что главный удар будет наноситься севернее, из района Курска.

– И он перебазировался туда?

– Туда, товарищ Баранов. Три часа назад сообщил дополнительно, что радист 4-й танковой армии работает из района Курска. По его сведениям, там находится шесть танковых дивизий. Но прямых доказательств этому нет. Косвенных – достаточно много.

– А какую задачу вы перед ним ставили, когда направляли туда?

– Быть в резерве Ставки на случай обострения обстановки.

– В этом случае повода для его снятия просто нет, товарищ Сталин. Обстановка на юге обострилась, он появился там, снял головную боль в виде 1-й танковой и отскочил обратно. Скорее всего, он еще и плохо прикрыт с воздуха.

– У него только разведывательная эскадрилья. То есть вы считаете, что он действует верно, а мы немного торопимся, я вас правильно понимаю?

– Не вы, товарищ Сталин, а те, кто предложил идти на Днепр, имея несколько угроз по флангам и неприкрытое воздушное пространство.

Сталин снисходительно улыбнулся. Действительно, ему все уши прожужжали из Миллерова, что существует уникальная возможность одним ударом решить все проблемы. А форсировать Миус у них опять не получилось. И вокруг Харькова топчутся уже двадцать суток.

Перед расставанием генерал спросил Сталина:

– Тут мне письмо пришло из Анапы, там в госпитале находятся мать и сестра Челышева, но я не могу ему об этом сообщить, так как в справочнике он не фигурирует.

– Запросите товарища Черёхинского по ВЧ и сообщите ему об этом.

В общем, снимать нас не стали, так как Верховный понял, что наш уход оттуда был вынужденным. После «визита» в Миллерово было понятно, что в штабе фронта правят бал словоблуды и «политики», для которых громкое слово в газетах важнее реальных дел и положения на фронте. Штаб 8-й воздушной области люфтваффе вполне успешно «переваривал» авиацию трех фронтов, постепенно захватывая пошатнувшееся было господство в воздухе. Сталин еще не отошел от случившегося, поэтому никаких ценных указаний из Москвы не поступало.

25 мая на станцию 161-й километр прибыл курьерский поезд из трех вагонов с двумя платформами перед паровозом и в конце эшелона. В дивизии шли батальонные учения: третий танковый полк учился форсировать Дон по понтонному мосту, второй вел ночные стрельбы, а мотострелки и первый полк форсировали болото в пойменной части Дона. Василию из штаба сообщили, что у них «гости». Он со вторым полком проводил стрельбы. Его танк остановился, сошел с директрисы, вернулся на исходную, и Василий пересел в БТР. Чтобы не будить жителей, танки в села не заходили, шумели в стороне от них, хотя стрельба была и там слышна, если ветер дул с «полигона». Визит серьезный: прибыл командующий направлением и Юго-Западным фронтом Тимошенко, комЮжфронта Малиновский, командарм «девятки», незнакомые генерал-лейтенант и генерал-майор. «Политики» почему-то отсутствовали. Привезли приказ: ознакомить с результатами разведки. Начальник разведки дивизии принес журналы перехвата, протоколы допросов пленных, несколько карт, в том числе и с отметками противника на других участках фронта. Куча писем и других документов. В общем, все, что у нас имелось на тот момент времени в штабе и на узле связи. Так как дивизия ни направлению, ни фронтам придана не была, то мы копии всех этих бумаг отправляли в Ставку. Генерал-майор оказался начальником разведки направления Бекетовым, подхватив нашего Юрьича, он удалился делать копии для своего начальства. А Семен Константинович вначале полистал журнал боевой подготовки, затем боевых действий, заглянул и в другую документацию. Он молчал, остальные – тоже. Василий, для которого этот визит свалился, как снег на голову, уже подумал о том, что приехал его снимать все-таки, а этого генерал-лейтенанта ставить на его место. Поэтому был немного ошарашен вопросом Тимошенко:

– На учения-то пригласишь или как, комдив?

Василий показал рукой на дверь, приглашая всех пройти к БТР. «Сейчас накатают такое в журналах, что и расстрелять будет маловато!» – подумал я и стал внимательно присматриваться: не появится ли милая знакомая мордашка моей визави. Но ее не было.

Дольше всего задержались у наведенного моста и у паромов. У них таких ТМП еще не было. Вернулись в штаб под утро. Незнакомый генерал-лейтенант оказался Максом Андреевичем Рейтерсом или Рейтером. Командующим 20-й армией, которую только что передали фронту, с приказом «придержать». Это резерв Тимошенко. А приехали они потому, что Южный фронт в очередной раз сорвал переход в наступление: немцы выбили его с плацдарма на реке Миус. Командарм-9 на совещании в Миллерово подал идею: задействовать дивизию Челышева, как опытного командира, умеющего наступать в условиях переправ. Внешне грубоватый и очень любящий контролировать все и вся Тимошенко сам предложил «договариваться без участия Ставки». Они ж не знали, что «нам» это сейчас противопоказано. Второго «самовольства» нам точно не простят. Но послушаем, что предлагают. Просят помочь на переправе через Миус, и не где-нибудь, а напротив Матвеева кургана.

– А чем вам Ново-Павловка не подходит? Там броды сплошные и переправляться не требуется.

– Там моя 395-я стоит, это не его полоса, – заметил Харитонов.

– У меня приказ активизировать наступление трех армий, которые топчутся на месте.

– Так ведь не обязательно наступать там, где стоите в обороне. Надо прорываться там, где слабое место удается обнаружить. Не пускают вас через Миус, так обойдите его. Введите на участке под Ново-Павловкой все части, допустим, 37-й армии, и наращивайте давление на противника, вводя 18-ю в прорыв. Там сейчас одна дивизия держит оборону. Ну и плюс ополчение. Несколько тэмээрок я вам дам, абсолютно не вопрос. И обходите этот чертов курган, на хрена на него в лоб тащиться? Шашкой махать не надо, а использовать мощь артиллерии и танков, которых у противника пока нет. Пробиться через инженерные сооружения сможете с помощью ТМР. У вас их, по-моему, еще нет.

– Нет, даже не видели. И еще вопрос: у нас есть три роты КВ-3, но они не могут быть переправлены через реки, их Н2П не держит.

– Вообще-то держит, только дополнительно крепить надо двумя тросами 36 мм диаметром. По ширине реки есть ограничение: 50 метров. С этим вопросом с нашими понтонерами поговорите. КВ-3 на том участке спокойно форсирует Миус, только противокумулятивные экраны повесьте на башню и лоб корпуса, как у меня сделано. А вообще, не ломитесь напрямую, его пушка значительно мощнее, чем его гусеницы. А когда идете в атаку, внутренний танк в боевом отделении оставляйте пустым, по возможности. В крайнем бою у меня такой возможности не было, атаковали с хода после марша и требовалось без дозаправки уйти в Лозовую, так три танка безвозвратно потерял. Разведчиков можете прямо сегодня взять, а ТМР пришлю к началу наступления.

Еще немного обговорили рабочие моменты, и гости засобирались в обратный путь.

– Ну, бывай, комдив! Когда не ерепенишься, так совсем другой человек! Прорвемся – «Ленина» получишь, за всё. А то я смотрю, тебя только благодарностями отмечают. Так и ходишь майором, имея больше корпуса под началом? – крепко пожал руку Тимошенко.

– Приказа пока нет. Я тут не так доложился, и меня не поняли.

– Ты про Днепропетровск? Никите скажи спасибо, всех пытался подбить на авантюру.

– Так он – авантюрист и есть. На лице написано.

– При нем этого не ляпни! Бывай!

– Я ж говорил, что путний мужик, – прощаясь, заметил Харитонов.

Генерал Рейтер, по уставу, отдал честь и обошелся без рукопожатий. Он-то прекрасно понимал, что его армия будет брать Ново-Павловку и Снежное, а этот… будет сидеть в тылу и раздавать ценные указания. Он-то рассчитывал разжиться здесь маневренной группой, когда соглашался ехать в такую даль.

27-го начали наступление на южном крыле, и довольно успешно: в бой введены две армии: 20-я пошла на Сталино, а 18-я, под командованием Колпакчи, окружать группировку на Миус-фронте. Наконец появились РДО от Сталина: интересуется готовностью дивизии и спрашивает мнение: почему немцы не начинают у Курска. Чтобы снять полностью всякие сомнения, в первую очередь для себя самого, сняли трубочку ВЧ и запросили «самого». Если трубку возьмет – значит, опала кончилась, ну, а если нет, то подбирает замену.

Ожидать ответа пришлось довольно долго, но трубочку на той стороне не бросали.

– Слушаю вас, товарищ Черехинский.

Доложив о готовности дивизии, в нескольких словах увязали достаточно большие потери в авиации под Харьковом, с занятостью 8-го корпуса под Севастополем и нашим внезапным отходом от Лозовой. Подали идею, как проверить.

– Хорошо, попробуем так сделать, вылетайте.

Пять часов на тряском Ли-2, и мы в Пскове. Отдуваться пришлось Иосифу Борисовичу, а «руководить боем» Василию. Первая дважды Краснознаменная пробила фронт под Подборовьем и взяла Остров, добавив двум своим полкам наименование «Островские». Мы в действия Шпиллера не вмешивались, только служили передаточной цепочкой от имени Чапая. Результат мы узнали еще в воздухе: немцы перешли в наступление против находящихся на плацдарме частей 40-й армии у Шабановки, севернее города Тим, в 20 километрах южнее железной дороги между Курском и Воронежем. Кстати, на месяц раньше, чем в «той» войне. Угроза для 16-й армии Буша была слишком велика. Стремительное взятие Острова создавало огромную угрозу как для него, так и для группировки армий «Центр». Немцам понадобилось хоть чем-то отвлечь русских от той операции. Нервы у Гитлера не выдержали. Так что рассчитали мы все точно.

Но удар немецкой армии был силен: немцы ввели в бой сразу три танковые дивизии на участке шириной всего 40 километров. Наша оборона затрещала, хоть и готовились к этому удару заранее. Южнее, у города Волчанск, через два дня пришла в движение 6-я армия Паулюса, которая одним ударом разорвала тонкую линию заграждения 28-й армии, наступавшей на Харьков, форсировала с ходу Северский Донец и двинулась к реке Оскол, вдоль которой проходила рокадная железная дорога, через которую мы еще недавно отходили к местам сосредоточения. Немцам понадобилось всего четыре дня, чтобы группировка у города Старый Оскол оказалась в полукольце. В полном кольце находилась 21-я армия генерал-майора Гордова.

В этот момент в Копанищах и Хренищах садятся три полка 287 ИАД. Все из московского округа ПВО, два на «харрикейнах», один на «мигах». Непосредственно в Залужном садится восемь самолетов: на одном прилетел командир дивизии полковник Данилов, с ним командиры полков: подполковник Серенко и два майора: Иванов и Максимов. Их подвезли прямо в ЗКП, расположенный в довольно глубокой меловой пещере. Огляделись, до фронта еще довольно далеко, а тут все как кроты забились в ямку. Они все боялись испачкаться и старательно держались подальше от стен.

– Действовать начнем сегодня ночью, Ставка поставила задачу ликвидировать прорыв 6-й армии на южном фланге. Там будет действовать третья маневренная группа: гвардейские 3-й танковый и третий мотострелковый полки. Ваша задача: прикрыть место выгрузки: станции Палатовка, Расстрижено и Мандрово. Пока только шумом. Ночники есть? Желательно на МиГ-3.

– Ну, есть, а смысл?

– У нас нагнетатель стоит такой же, как у вас. Вот эти вот лесочки видите? В семнадцати километрах от них две станции: Волоконовка и Пятницкое. Это – рубеж ночной атаки на эти станции. Там немцы. Нам требуется до утра форсировать реку Оскол и не допустить захвата станции Валуйки. А там посмотрим, что делать дальше. Вторая маневренная группа выдвинется маршем от Алексеевки к Новому Осколу. Станции выгрузки: Алексеевка, Путейская, 71-й километр. Первая мангруппа будет действовать в районе Старого Оскола. Всего на фронте дивизии: 117 километров. Каналы связи – здесь. Позывные там указаны. С каждой мангруппой направить авианаводчиков. Вопросы есть? Вопросов нет. Ваш КП, товарищ полковник, разместить в Залужном. В ваши полки мы направим своих представителей из разведывательного отдела дивизии. Вылеты на облет района сегодня запрещаю. Начало нашей погрузки в 20.45. У меня пока всё.

С несколько недовольным выражением лиц авиаторы удалились. Их дела начнутся завтра, сегодня пусть обживаются. Изучать район им сегодня не позволили. Уйдут танки, тогда пусть летают. До подхода немцев к Новому Осколу еще двенадцать-шестнадцать часов. Должны успеть.

Вторая и третья мангруппы приняли бой почти одновременно с разницей всего полчаса. Через час после выгрузки второй мангруппы ей пришлось сворачивать с шоссе в степь и наступать в направлении Николаевки, в которую входила большая немецкая колонна. Тем неожиданней для немцев стал удар на Волоконовку и Пятницкое, которые они считали уже своим тылом. Паулюс отошел от немецких канонов в тактике и наступал двумя почти параллельными клиньями. Он-то знал, что 4-я танковая повернет ему навстречу. К сожалению, этого не знало наше командование. Оно направило 5-ю армию Лизюкова бить с севера, от Ельца. На направлении главного удара немцев действовала только наша дивизия, без номера. С севера наступали венгерские дивизии, с юга подходил Паулюс. Плохо было, что Касторную никто не держал, кроме пехоты. Как только вошли в соприкосновение, так передали всю информацию в Ставку.

Ударов двух маневренных групп хватило, чтобы ликвидировать прорыв у Волоконовки и рассеять части сотой легкопехотной дивизии, на захваченном ими плацдарме. Уничтожено 42 единицы техники, но первый полк дойти до Старого Оскола не успел. У Шаталовки пришлось вступить во встречный бой с венгерской танковой дивизией, а затем наступать в сторону сел Мокрец и Болото, это уже днем, время от времени подвергаясь налетам авиации противника. Заменить наши 2-ю и 3-ю мангруппы на другие части никакой возможности не было. Управление 40-й армией практически отсутствовало, в общем, бардак – полнейший. Брать Старый Оскол немцы бросили семь пехотных дивизий: 3-ю, 7-ю, 57-ю, 75-ю, 168-ю, 197-ю и 267-ю пехотные дивизии, не считая венгров, которые были в первом эшелоне. Там еще пять дивизий, которые летают пониже и срут пожиже. Но нам от этого не легче! Связи с КП-40 нет, похоже, что они «передислоцируются», проще говоря: бегут. Сообщили в Ставку. В результате командующим 40-й стал генерал-лейтенант Голиков, он же командовал Брянским фронтом. Нам сбросили по БОДО, чтобы мы удерживали позиции и ожидали прибытия 63-й армии, направленной в адрес Юго-Западного фронта, под командованием Василия Ивановича Кузнецова. Она выгружается в Лисках. Почему в Лисках? Путь на юг еще свободен, и оттуда ближе. На правом берегу Дона никакой армии не появилось. Выслали на левый берег «парламентеров», действительно, выгружаются, но имеют совершенно другой приказ: занять оборону на левом берегу. Пришлось бросить все и на станционной дрезине буквально пробиваться туда. Встретились с командующим армией генерал-лейтенантом Кузнецовым. Он еще новых указаний не получал. Тем не менее выгрузку 14-й гвардейской он задержал и отправил ее в Пятницкое, через Валуйки-Сортировочную. Оставив по роте танков и мотопехоты с одной батареей зенитчиков на участках, обе мангруппы по рокадному шоссе двинулись в Старый Оскол, до которого не дошел первый полк. Второй полк прибыл туда первым. Советские органы уже покинули город. Некогда мощная оборонительная линия практически пуста. Бой идет в районе Атаманского леса. Обеспечили артиллерийскую поддержку и дали возможность пехоте, подразделениям 45-й, 62-й, 160-й, 124-й стрелковых дивизий переправиться на левый берег. Как и в Пскове, приняв решение на отход из города, местный штаб обороны подорвал все мосты и отрезал четыре дивизии от складов и горючего, причем на второй день начала наступления немцев. Шел четвертый. И затопили все переправочные средства. В общем, «денег нет, но вы держитесь»! Причем приказа на отход дивизии не получили. Поручив пока единственному комдиву полковнику Навроцкому переформирование частей в сводные отряды, передали 3-й маневренной группе приказ форсировать Оскол у платформы 626-й километр по единственному одноколейному мосту, который сохранился в районе города. Оказать помощь группе войск в районе Атаманского леса и удерживать плацдарм на правом берегу. В наш адрес направлены 115-я и 116-я танковые бригады, это, конечно, слезы, но если дойдут, а возможность пока сохраняется, то восстановить оборону на правом берегу будет возможно. Командиром 115-й был полковник Мельников, хорошо знакомый по ЛенАБТУ. Бригада боевая, с Ленфронта. Они уже в Репьевке, в сорока километрах от города.

Командир первой мангруппы майор Иванов сумел форсировать Ублю и завязал бои в районе Горшечной. Причем захватил неплохой запас ГСМ на станции и оседлал шоссе Курск – Воронеж, выйдя в тыл 4-й танковой армии. Но между ним и Старым Осколом, как заноза, сидит 2-я венгерская армия, которая захватила Старое Роговое и перерезала ветку ж/д на 591-й километре. Набокинский лес – пока наш, а дальше – мадьяры. А тут еще за руку держит дурацкий мостик через Оскол. Пришлось дать цэу приданному 287-му ИАП, и сопроводить 115-ю бригаду к городу. 116-я будет прорываться ночью. К 16.00 второй батальон 2-го танкового взял Роговое, и смогли перебросить в Горшечное боеприпасы для Иванова.

Эпилог

Южный фронт,

Мариуполь – Вавунья – Лениград,

Рокадную «железку» из Валуйков на Старый Оскол немцы взяли под обстрел, но Кузнецов быстро сориентировался и вводил свою армию вместе с артполками РГК на этот участок. На третий день нас «окружили»: 24-я «бронекопытная» дивизия армии Гота, уткнувшись в оборонительные позиции на реке Дон, повернула направо, вдоль реки, и перерезала дорогу из Лисок в Старый Оскол в Горках. Пришлось и самим садиться в танк и, с двумя батальонами резерва, подрезать прорыв. 24-я была прежде 1-й кирасирской дивизией Рейхсхеера. Они носили окантовку кавалеристов на петлицах, основной танк: Т-III и PZ-IV. «Лошадникам» досталось по самое не балуйся. Но, оставив в лесопосадках последний резерв, мы удалились обратно в Лиски. Задница назревала полная: манёвренные группы связаны боем, резервов нет, имеем потери от авиации и тяжелой артиллерии. В рабочем состоянии одна-единственная железная дорога, и та под обстрелом. Но дефицита в боеприпасах и топливе не испытываем. Атака со стороны Ельца практически не принесла облегчения, хотя, говорят, что разменяли один танковый корпус на одну танковую дивизию немцев. На пятые сутки звонок по ВЧ:

– Доложите обстановку.

Доложил.

– Вот теперь я вижу, что наличие здесь полной дивизии было оправданно, да и ее не хватает. Принимайте подкрепление.

От Воронежа до Лисок начали прибывать армии Баранова, части 6-й и 60-й армии, в составе двух обще войсковых армий было 17 дивизий. Армия Баранова укомплектована по штатам нашей дивизии, чуть урезанным, две таких же дивизии, но в мотострелковых полках меньше БТР, и они не американские, а их копии, собранные из деталей и узлов, поставленных из Америки. Дивизии переформированы из трех танковых корпусов, которые были в армии до этого. Комплектация не завершена, армию бросили в бой в том виде, в каком была. Нам последовала поставка техники, взамен уничтоженной и поврежденной: сорок – КВ-3, двадцать КВ-4, 160 БРТ, на которые пришелся пик повреждений и подбитий.

Как только начал заполняться вакуум между Лисками и Старым Осколом и подошла техника, Василий перелетел в Новый Оскол, где сохранились два моста, и шестьюдесятью новыми танками протаранил 51-й армейский корпус, стоявший на внутреннем кольце, взяв Корочу и деблокировав 21-ю армию. Для ликвидации прорыва немцы бросили в бой свой резерв: недоукомплектованный 24-й танковый корпус в составе двух дивизий: 9-й танковой и 3-й моторизованной пехотной. Но в Панском и Городищенском борах еще достаточно много частично боеспособных наших частей, им требовались только боеприпасы и топливо. Патронный и снарядный голод им слегка утолили. Часть людей отправляли на отдых и переформировку, так как измотаны люди были сильно, плюс страх, который закрался в сердца и мозги многих, кто побывал в этой мясорубке. Таких сразу в тыл, делать им в прорыве нечего, пусть фланги держат.

Через двое суток стал наблюдаться спад наступательной активности немцев, а мы подтянули сюда 3-ю маневренную группу, как наименее «пострадавшую» в боях. И сами контратаковали противника, нанеся ему урон, вынудивший его начать отступление к Белгороду. Но мы не стали их преследовать в лоб, а оторвались от него и ударили на Шебекино. А у Купино резко повернули направо и по лесным дорогам вышли к Кошлаково и там форсировали реку Корень. Через 30 минут форсировали Северский Донец напротив Зеленой Поляны. Там его ширина всего пять метров, одного берегового понтона хватило. Довернули налево и взяли под обстрел здание ТЭЦ, ключ к обороне города, и со стороны, где нет бетонных стен, с высоты 212, давшей название этому городу. Остатки 21-й армии, совершившие почти 30-километровый марш, подошли на следующие сутки и начали штурм города, выполняя задачу, поставленную перед ними еще в мае. Как сказал один из пехотинцев, сдергивающий сапоги у убитого немца:

– Пока сюда добрались, все ботинки в хлам из-за таких, как ты. Босой полежишь, не барин. – Уселся на него сверху и начал менять обувку, с подвязанной бечевкой подошвой. Пока разматывал обмотку, обратил внимание на то, что с башни на него смотрит Василий, со сдвинутым назад на шею шлемофоном.

– Чего уставился? Что на немце сижу? Так ему уже все равно. Где ж ты был со своими танками раньше? От мово взвода трое мужиков осталось. – Пожилой красноармеец сплюнул и развернулся в другую сторону. Он из местных, донецких, глаза выдают. Они как бы тушью обведены, угольная пыль въелась.

– Откуда ты?

– С Горловки. Тут рукой подать, а вот дойду али нет – от меня не зависит. Не мешай!

Он перемотал портянки, натянул сапоги, поворчал, что подъем низкий, подхватил ручной пулемет и пошел вдоль улицы. Обернулся и помахал рукой.

– Бывай, парень! Мож увидимся!

Василий прижал «ларинг» правой рукой, выжал тангенту левой и приказал:

– Серега! Заводи! Вперед, третья.

Остановился «вспомогач», движок выбросил клубок серого дыма, лязгнули гусеницы и КВ-4 тронулся по III Интернационала к парку у стадиона, где еще несколько минут назад им была подавлена пулеметная точка в полукапонире. Старый солдат-шахтер свернул на улицу Калинина, Василий подал команду:

– Серега. За ним.

На пересечении Калинина и Октябрьской пулеметчик присел у забора возле небольшого домика из красного кирпича, заглянул во двор, опустил ствол «дегтярева» и прошел вдоль забора к следующему дому, чуть побольше этого. Заглянул в окна, перекрещенные наклеенным крестом. Подошел к углу, залег и выглянул из-за него. Встал и махнул рукой.

– Свои!

Со стороны ТЭЦ выдвигалась рота мотострелков, к которой красноармеец и присоединился. Пехота двинулась по Октябрьской к центру города, за ними танк Василия, пропустив вперед два из двенадцати БТР. Большая часть красноармейцев шла по правой стороне улицы: она выше. Одноэтажные небольшие домики, в три окна, тянулись до самого кладбища. Проверили его, захватили PAK-38, брошенную немцами в парке Ленина, и вышли к городской тюрьме с обратной стороны, огороженному зданию с пулеметными башенками по углам. Пришлось немного «украсить» местную достопримечательность. Тюрьма использовалась местным гестапо. Сейчас на этом месте городской рынок. Двинулись вниз по улице Попова к зданию собора, откуда еще работали несколько MG. Сразу за собором – горсовет и обком партии. Там еще идет бой. Подключились к нему. Слева тоже звуки сильного боя в районе казарм, а так: бой заканчивается. После потери вокзала этот городок стал не нужен вермахту. Они еще несколько дней предпринимали попытки нас выбить и со стороны Супруновки, Красного и Архангельского. Затем воздушная разведка доложила о подходе 6-й армии со стороны Стрелецкого, но она атаковать город не стала, окапывается. У нас силенок их атаковать особо не было, резервы еще не подошли. Тоже зарываемся в землю, ждем подхода основных сил. Они еще в 57 километрах от города. Им сложнее, с одной стороны. Но продвигаются.

Новый танк понравился, он гораздо более маневренным получился. Быстрее разворачивается и наводится орудие, он ниже КВ-3 и не так сильно ревет, глушители стоят на обоих выхлопах. Высокая максимальная скорость: 45 км/час и 25 – задом на четвертой. Сам намного короче, на 800 миллиметров, на этой серии опорные и поддерживающие катки обрезинены. Что будет дальше – непонятно, это предсерийная партия машин. Пока их в массовое производство не пустили. Потом удешевят, как пить дать. Не все остались довольны: теснее стало в боевом отделении. Заряжающий вообще ворчит, что ему не повернуться. Иван – парень крупный, а вместо топливного танка дополнительно погрузили снаряды с горизонтальной укладкой. На командирских машинах есть оптический дальномер с довольно сложной системой труб и призм. Работает, хотя светосила не шибко большая, 2,8 на полковом и 3,25 на ротном танке. Но и это – хлеб. Коробка перестала «петь» на заднем ходу. Гидроусилители на тягах. Механикам-водителям машина очень понравилась, единственно ворчат, как оно дальше будет? Башня практически не допускает «прямых» попаданий, отправляя снаряды на рикошет, больше всего она напоминала башню ИС-7, только имела два выступающих командирских перископа. Это и был дальномер. Командир с заряжающим поменялись местами, его «башенка» теперь находится справа, и у него есть возможность самостоятельно наводить орудие. Пять машин из двадцати имеют новую подвеску с большими опорными катками и у них отсутствуют поддерживающие. К этой разработке Василий отношения не имел. С ними присланы «ценные указания» по проведению войсковых испытаний обоих типов машин. Писанины очень прибавилось. В Лиски приехали и заводские экипажи, но пока нет никакой возможности их принять. Испытывать приходится без них.

Приостановленное было наступление двух армий на Донбассе продолжили через два дня после взятия Белгорода. 7 июня дивизию начали менять на 11-й танковый корпус, который закончил формирование и прибыл в Белгород через Волоконную. Отводят и полки остальных маневренных групп. Переформирование назначено в Лисках, поэтому Василий улетел туда с построенного немцами аэродрома у Мел-завода. На переформирование дали всего два дня. Спешка была бешеная, но успели закончить к сроку. В последний момент пришла техника с ГАЗа и из Челябинска. 10 июня дивизия в полном составе переброшена в Лисичанск и Пролетарск. Только разгрузились, тут как тут появляется свора штабных из Миллерова и маршал Тимошенко.

– Сынок, у Сердитой сидит 22-я танковая дивизия, у Старобешева – 23-я. Их поддерживает 79-я пехотная. Переброшены из Крыма. 18-я армия забуксовала и серьезно, несет потери. Выпросил тебя на недельку. Вот то, что я обещал, а это тебя «сам» поздравляет генералом. Давай, сынок, не подведи. Прикрытие с воздуха тебе будет. И 287-ю перебрасываем, и мои, чем смогут, тем помогут. За тобой пойдет Харитонов, помнишь его? Вперед!

Передали какие-то бумаги с разведданными, карты, времени на подготовку – в обрез. Хорошо, что места знакомые, воздушные, только названия немного поменялись. Совершили марш до поселка имени Кагановича (Попасное). Там еще раз дозаправились, и в Дебальцево, оттуда к Ольховатке, Орджоникидзе (Енакиево) и совхозу Ворошилова (Полевое). Впереди поселок: Алексеево-Орловка. Большой поселок, сейчас его на картах практически нет. Слева несколько поселков: Ольховчик, два Чистякова, Красная звезда и куча шахт. В Снежном – 18-я армия. Поперлись таки вдоль Миуса! Доложились в Москву и предложили свой план действий. Поэтому от Ольховатки и Орджоникидзе двинулись вечером на поселок Жданова, а оттуда к Верхней Крынке. Там, по двум бродам, форсировали реку, смяв заслоны на правом берегу у Новомарьевки, и вперед на Иловайск. Затем, не пересекая Кальмиус и оставляя по пути заслоны у переправ и мостов, рванули в Мариуполь по тылам немецких войск. Задержались только в Каракубстрое, где еще раз дозаправились газойлем, захваченным на станции. Тем временем мотострелки создали плацдарм на правом берегу Миуса в Большой Каракубе, там брод. После него пришлось пореветь моторами, взбираясь на усеянные гранитными валунами пригорки на правом берегу Мокрой Волновахи. И вперед, время не ждет. Из Приморско-Ахтарска уже вышли кораблики с десантом. 160-километровый марш, с боями, мы преодолели за девять часов. Он стал полной неожиданностью для 17-й армии немцев. Все пути подвоза боеприпасов и топлива на Миус-фронт были перерезаны. Захватив город Заводской (завод Ильича), обошли Мариуполь, не ввязываясь в уличные бои, и захватили порт. К утру подошли корабли с десантом, которые начали высаживаться в двух местах: в торговом порту и в рыбном. Рыбный мы не контролировали, высадка шла с боем. С рассветом вошли в город с пяти сторон, продвигаясь к Рыбному порту, где «зацепились» десантники. Вся оборона немцев – противодесантная. На сушу она не смотрит. Городок – маленький: 2,3 на 3,4 километра. Шесть кварталов в глубину и 15–17 в ширину. Проспект (тогда «улица») Металлистов шел по окраине города. В полутора кварталах от него – соборная площадь. Там теперь Мариупольский театр располагается на месте собора. Так как отходить немцам было некуда, поэтому бой был затяжным и кровавым. Благо что подошла вторая волна десанта, уже из Ейска. Плюс единственный уцелевший мост через Кальмиус на левый берег мы контролировали. На современных картах этого моста просто нет, да и Кальмиус течет по искусственному руслу. Немцы подорвали основной мост между Аджахами и Косоротовым, погиб экипаж одного из танков, который пытался прорваться на тот берег. Вторая дорога шла из Красно-Волонтеровки на Гнилозубово. Здесь выручили именно КВ-4, которых этот мост мог выдержать, а для КВ-3 он был непроходным, к тому же опора левого предмостья была повреждена бомбой. Танки проскакивали между воронкой и правым откосом. С высоты 42,4 взяли под шрапнельный обстрел позиции немцев у Косоротово, на месте строительства большой многопутевой сортировочной станции, электростанции, цемзавода, бетонного и жилых кварталов строителей и рабочих. Шесть танков прижались к крутым склонам высоты 174, у Успеновской, и прошли вместе с мотострелками к домнам Азовстали в Бузиновке. Это сейчас домны стоят практически на берегу. Тогда они были в 650 метрах от берега реки, превращенного немцами в сплошной укрепрайон. В поселке Остров стоял целый батальон охранной дивизии. Между хутором Найденов и хутором Протопопова под прибрежными кручами, на песке и в виноградниках, погибала усиленная рота морской пехоты, расстреливаемая сверху немецкими пулеметами. Из «тяжелого» вооружения у моряков были только 50-мм ручные минометы, с миной чуть больше воробья.