Текст книги "Герои и битвы. Военно-историческая хрестоматия. История подвигов, побед и поражений"

Христофор Колумб

Христофор Колумб, уроженец Генуи, которая принадлежит теперь Италии, был сыном шерстобита. Тогда это ремесло считалось благородным, и ремесленники гордо носили свое звание, точно герцоги или князья. С малолетства Колумб полюбил синее море, на берегах которого он родился и рос. Отец отправил его учиться. В 14 лет молодой Колумб уже прошел всю науку: он узнал геометрию, мореходство, учение о звездах и звездочетство, больше ничего не учили. К отцовскому ремеслу у него не было охоты, и он пустился в море. Несколько лет Колумб служил матросом то на военных, то на купеческих кораблях, которые высылала его родина, как для торговли, так и на борьбу с испанцами и маврами. Матрос и купец того времени всегда были готовы к битве с неверными, опустошавшими берега Средиземного моря. В досужее время Колумб продолжал учиться своим любимым наукам – мореходству и географии, а чтобы добыть себе кусок хлеба – чертил морские карты, которые продавал мореходам.

Однажды у берегов Португалии генуэзцы напали на четыре венецианских галеры с богатым грузом. Началось сражение, и судно, где служил Колумб, сцепившись с одной галерой, загорелось, весь экипаж бросился в море искать спасения. Колумб ухватился за весло и благополучно добрался до берега. Португалия была для Колумба заветной страной и давно желанной. Отсюда уже ходили корабли в далекие страны, открывали новые пути, неведомые земли. Незадолго до этого один смелый мореход, Диаз, обогнул Африку, чем показал дорогу и другим. У молодого генуэзца бродили те же мысли; он также мечтал об открытии новых земель, но только не в той стороне, куда ездили португальцы, а более прямой дорогой, на запад.

Там, по его расчетам, была та самая Индия, страна золота и драгоценностей, куда тянуло и морехода, и купца. Об этой чудной стране по Европе давно ходили сказания. Лет за 200 до Колумба один венецианец по имени Марко Поло ездил в Татарию и прожил там 24 года и, по поручению татарского хана, объехал Японию, Китай, Индию, Персию и другие страны Востока. Возвратившись на родину, Марко Поло описал все эти страны и, так как в то время печатать книг не умели, то его путешествие ходило по рукам в рукописных списках. Колумб, конечно, его читал, но думал так: если Марко Поло ехал все на восток и ехал ужасно долго, то можно туда же попасть скорее, отправляясь на запад. Таким образом, Колумб искал старую Азиатскую Индию, где воевал Александр Македонский. Он вовсе не думал попасть в Новый Свет.

В одной из лиссабонских церквей смелый моряк часто встречал молодую затворницу, красивую собой, но бедную и бездомную. Он в нее влюбился, и скоро они обвенчались. Теперь надо было содержать жену и тещу. Колумб стал опять работать, чертил карты, делал глобусы. У него часто собирались моряки, возвратившиеся из дальнего плавания, и здесь, в присутствии жены, шла оживленная беседа о заморских странах. Моряки говорили Колумбу, что за Азорскими островами в океане они видели обрубки дерева с какой-то чудной резьбой, встречали громадные сосны, выдолбленные челноком, а иногда попадался огромный тростник и даже трупы людей бронзового цвета, каких на нашем Материке не встречается. Колумб, наслушавшись таких рассказов, еще более уверовал в свои догадки. Он брал глобус, показывал на океан и говорил, что там, на западе, непременно должен быть материк; Китай, Индия, все это так близко, если ехать прямо на запад. Не может быть, чтоб не было противовеса нашей Земле: она не могла бы держаться! – Люди того времени полагали, что воды океана, омывавшего берега Англии, Франции и Португалии, за чертой некоторых известных им островов совпадало с небом. Там бьют неизмеримые водопады, волны катятся в глубокие пропасти: все корабли, попавшие туда, должны неминуемо погибнуть. Так думали современники Колумба; более же сведущие полагали, что океан идет покато вниз, и что корабль, который осмелится идти, должен как бы скатиться в бездну. Никто не мог представить себе, чтобы люди на той стороне Земли могли так же ходить, как ходят здесь; корабли – так же плавать, как плавают тут. В Португалии царствовал тогда король Иоанн, государь умный и с большими знаниями. Колумб через друзей добился чести видеть короля. Иоанн выслушал чужеземца, говорившего красиво, с жаром, после назначил совет, чтобы предложение Колумба обсудить основательно. Совет из ученых географов объявил, что это дело неинтересное, не стоит о нем и говорить; а, между прочим, Колумб, без ведома короля, тайно снарядил корабль и поручил искусному кормчему изведать новый путь. Действительно, корабль скоро ушел, но также скоро и вернулся, потому что матросы, выйдя за черту обычного плавания, испугались и повернули назад. Тогда совет уже наотрез отказал Колумбу.

Потеряв напрасно столько времени, Колумб покинул Португалию с тем, чтобы поискать счастья в Испании, где царствовали Фердинанд и его супруга Изабелла. Пешком, без копейки в кармане, ведя сына за руку, Колумб забрел в один монастырь, недалеко от приморского города Палоса. Настоятель монастыря Иоанн Перéс сразу полюбил Колумба, уверовал в истину его слов, увидел в нем посланника Божия, готового подарить Испании великие сокровища. Ученому монаху полюбился этот скромный, но благородный чужеземец, важный в своих поступках; особенно тронули старика его терпение в несчастиях, красноречие и мужество, а также кротость и христианское благочестие. Колумб поселился на время в келье монастыря; здесь он отдохнул, окреп телом, возрос духом. Сюда, по приглашению настоятеля, явилось несколько его друзей из Палоса, которым он доверял. Они с удивлением выслушали Колумба, рассматривали карты, допытывались и после долгих бесед сказали настоятелю, что итальянец говорит правду, что ему можно довериться. Тогда настоятель собрал своего друга в дорогу и дал ему письма к духовнику королевы, которого просил, как доброго приятеля помочь Колумбу в его деле. Однако время для открытия новых земель было выбрано неподходящее: и король, и королева были заняты войной с маврами, потомками тех самых арабов, которые некогда захватили Испанию. Этот мирный, честный и трудолюбивый народ, не терпимый христианами, только ради его веры, теперь упорно бился, желая сохранить землю и веру отцов. Духовник королевы, прочитав письмо, скоро о нем забыл; тогда Колумб начал искать других друзей, и хотя не скоро, но все-таки ему удалось заручиться дружбой очень сильного человека, а именно папского посланника архиепископа Мендозы. Сначала архиепископ испугался того, что говорил Колумб; ему показалось это богопротивным, но после долгих бесед, когда он увидел, что Колумб сам истинно верующий в Священное писание, то убедился, что его открытия еще более возвеличат славу Божию. Без большого труда Мендозе удалось представить Колумба государям. Фердинанд выслушал его с важностью, Изабелла – с восторгом. Молодую и прекрасную королеву пленил Колумб своим умом, приятной речью и важностью обхождения. С этой минуты он имел в ней самого верного союзника своим смелым планам.

Между прочим, по приказанию Фердинанда, также был собран совет из ученых людей государства. В него вошли профессора астрономии, географии, математики, богословия – больше лица духовные, чем светские, потому что в то время занимались наукой лишь одни монахи. На первых порах Колумбу пришлось испытать горькое чувство и разувериться в своих надеждах. Ученые монахи никак не хотели верить, чтобы на той стороне Земли могли жить люди, стоять дома, произрастать деревья. Они приводили Колумбу те самые места из Библии, где, по их мнению, говорилось противное новому учению, но Колумб сам отлично знал Священное писание и с жаром доказывал, по пунктам, что в нем нет ничего противного его мыслям. Однако его плохо слушали, просто не верили и, в конце концов, признали обманщиком, который хочет обогатиться на счет своих выдумок. Началась война с маврами и заседания совета прекратились сами собой; теперь было не до Колумба.

Крепкий духом генуэзец и после таких неудач не терял надежды в свое правое дело. Он следует за королевским двором, переходя из одного города в другой, кочуя по бивакам, проживая в палатках. Так прошло много лет, пока мавры отдали свое последнее убежище, славную Гренаду. Сколько раз Колумб был свидетелем громких побед, торжественных въездов государей. Но сердце и мысли его были далеко от этих зрелищ. После долгих, бесконечных скитаний, Колумб решился отправиться во Францию, куда его несколько раз приглашал король. А так как, прежде всего, надо было устроить сына, то Колумб вернулся на время в монастырь. Из глаз почтенного настоятеля полились слезы, когда он увидел своего гостя, бедно одетого, печального, состарившегося от душевных огорчений. Он горячо обнял Колумба и по-прежнему собрал своих друзей из Палоса. Они общими силами уговорили Колумба остаться в Испании, а богатый морской торговец Алонзо Пинцоне предложил свои корабли и деньги, если только король согласится на эту экспедицию. Колумб воскрес к новой жизни, в нему опять вернулась его крепкая душевная сила. Он снова стал верить в свое счастье, в свою славу.

Иоанн Перéс теперь написал прямо королеве, он убеждал ее именем Бога и любви к Испании помочь Колумбу, потому что открытые им земли увеличат богатство страны, а дикие народы, населяющие эти земли, присоединятся к христианской католической церкви. Королева, прочитав это письмо, вызвала сначала настоятеля, а потом и Колумба. Вторично, через 16 лет, Колумбу пришлось оставить монастырские стены, но теперь он ехал по приказанию самой королевы, прилично одетый и в сопровождении слуги. Когда в королевском совете зашла речь о том, как его называть и чем наградить, Колумб, это проситель, получивший столько отказов, потребовал для себя таких больших почестей, что все удивились, даже возмутились. Он хотел, чтобы его сделали адмиралом на море, вице-королем всех открытых земель и, кроме того, выдавали десятую часть получаемых доходов. «Этот нищий, – говорили советники, – предлагает королю такие условия, как будто он сам король!» Колумбу отказали. Он сел на своего мула и поехал обратно в монастырь. Однако королева, узнав про это, приказала его вернуть. «Я принимаю все издержки на себя. Я заложу мои бриллианты и драгоценности для этой экспедиции!» – сказала он советникам Фердинанда. 17 апреля 1492 года был подписан договор между Фердинандом, Изабеллой и бедным генуэзцем, не имевшим пристанища на Земле, кроме монастырской кельи своего друга настоятеля. Король Фердинанд подписал, потому что надеялся увеличить свои владения, королева рассчитывала угодить самому Богу обращением будущих подданных к истинной вере Христовой. Тотчас последовало королевское распоряжение снарядить экспедицию и собраться в городе Палосе под начальством адмирала Христофора Колумба, вице-короля открытых им земель. Но так как денег в казне не было, а завербованные матросы разбежались, то настоятель монастыря упросил братьев Пинцоне пожертвовать три корабля с полной оснасткой и вооружением. Без участия настоятеля это дело никогда бы ни сладилось.

По виду флотилия нового адмирала ничем не отличалась от рыболовной, из трех судов только одно имело палубу, но и это был ветхий купеческий корабль, совсем негодный для дальнего плавания. На каждом судне торчало по две мачты: одна посередине, другая сзади, передняя – с парусом, по бокам лежали длинные неуклюжие весла. Такие суда называли каравеллами. Из всего экипажа только один адмирал вошел на корабль с уверенностью и спокойствием; все же остальные 120 человек пугались своего будущего. Прощаясь со Старым Светом, Колумб сказал: «До тех пор не сомкнуться мои глаза, пока эти корабли не пристанут к желанному берегу». Настоятель дал последнее напутствие, народ толпился у гавани, и проводы вышли, как похороны. Матери и жены матросов плакали навзрыд, проклиная чужеземца, который льстивыми словами, речами сумел обмануть королеву. Это было на рассвете 3 августа. Легкий попутный ветер понес суда на запад, но Колумбу хотелось, чтобы их гнал сильный ветер, чтобы поскорее скрылись знакомые берега и его матросы не имели времени одуматься. Однако на первых порах случилась задержка: на одном из судов, именно на «Пинте», сломался руль, пришлось остановиться на Канарских островах. Три недели простояли, отыскивая другое более годное судно, но так как его не нашлось, то починили старое, набрали воды, пополнили съестные припасы и пошли дальше. Их путь освещался кровавым пламенем тенерифского вулкана, названного по имени одного из островов, Тенерифа. Именно в это время он всегда извергает клубы дыма и потоки огня. Матросы страшно испугались, им почудился меч Ангела, изгнавшего из рая Адама и Еву, а теперь преграждающего им вход в моря и в запрещенные земли. Адмирал переходил с корабля на корабль, по нескольку раз толковал, что ежегодно гора выбрасывает пламя и дым и что это всем известно. Когда же гора скрылась, матросы пришли в уныние, упали духом и бродили, как тени. Они теперь думали, что навсегда покинули землю и должно вечно скитаться в море. На этот раз Колумб собрал к себе всю команду и так чудно описал им те страны, куда они плывут, так сильно прельщал их богатствами, что они повеселели и обрадовались. Попутный ветер еще больше подкреплял их надежды. Колумб ежедневно записывал в ходовом журнале, сколько пройдено пути, но при этом часть пути утаивал, так что кормчие всегда думали, что они ближе к своей земле, чем были на самом деле. Секретно, собственно для себя, Колумб делал настоящие вычисления. Тысячи за полторы верст от тенерифского вулкана показались цапли и некоторые птицы жарких стран, они стали кружиться около мачт и матросы увидели в них предвестников близкой земли. Суда поплыли за птицами.

Погода стояла чудесная, теплая и тихая, небо лазурное, волны прозрачные, вокруг судов играли дельфины. По ночам горели яркие звезды, в воздухе слышался аромат цветов, недоставало лишь соловья. И на море показались признаки близости берегов: по волнам носились какие-то неизвестные растения, некоторые из них были только недавно оторваны от корней и казались совсем свежими. На одном стебле сидел паук. Откуда он плыл и куда – Бог его знает. Местами море походило на луг, морские заросли оплетали корму, задерживали ход судна. По утрам и по вечерам на горизонте видели туман и в этом тумане чудились матросам желанные берега, с горами и домами. Колумб не хотел разуверять, но и не очень обнадеживал близостью земли. По его расчетам, которых он никому не поверял, земля была еще далеко, более чем за половину пройденного пути. Почти без сна, адмирал сидел целые дни в каюте и подробно записывал путь своих кораблей, а по ночам стоял на палубе, изучал положение звезд, наблюдал за морем.

Всегда одинокий, важный, задумчивый, он внушал к себе почтение и даже страх.

Хотя туманы появлялись по-прежнему, но с восходом солнца они пропадали, исчезали и берега с горами и долинами. Это был обман глаз. Мореходы, не видя конца океана, по которому они неслись благодаря попутному ветру, все дальше и дальше продвигались на запад. Этот благодатный ветер стал теперь пугать: матросы думали, что он всегда так дует. Как же они возвратятся домой? Ведь нельзя же идти против ветра, да и где они наберут припасов на такой долгий обратный путь? Вот что стало теперь всех занимать и мучить. Но случалось так, что только дело принимало дурной оборот, как появлялось доброе предзнаменование и страсти утихали. На 48-й день плавания ветер вдруг переменился и подул с юго-востока. Матросы с радостью заметили эту перемену, а к вечеру показались маленькие птички из той породы, которые вьют себе гнезда в кустарниках, около жилья. Их резвый полет и веселое щебетанье доказывали, что они откуда-то поблизости. Водоросли становились все гуще и гуще, так что корабли с трудом продвигались. Скоро они вступили в полосу безветрия, паруса упали, как плети, не было заметно ни малейшего дуновения ветра. Но вдруг море поднялось без ветра и выкинуло морское чудовище, кита, в 20 сажень. Корабли всколыхнуло и отнесло морским потоком. Спутники Колумба подумали, что их тянет в бездну. В ужасе и злобе они столпились вокруг мачт и начали кричать кормчим, что те поворачивали назад. Один адмирал остался спокоен и смутил всех своим строгим взглядом, своей верой в себя. Мало-помалу ропот утих, особенно когда подул с запада ветерок и сравняло волны.

Перед закатом дня Алоиза Пинцоно, начальник «Пинты», первый, стоя на корме своей каравелы закричал: «Земля!» Весь экипаж повторил этот радостный крик, все бросились на колени и запели молитву. Это была первая христианская молитва на безбрежных водах океана! После этого матросы влезли на мачты, откуда жадно глядели по тому направлению, которое указывал Пинцоне. Только Колумб сомневался, хотя и позволил повернуть своей флотилии в ту же сторону. Прошла ночь, наступило утро – та же небесная лазурь, то же палящее солнце и бесконечное море. Кругом кишели дельфины, летучие рыбы шлепались на палубу. Адмирал опять повернул на восток. Земли не было. Наступил 57-й день плавания. Сам Колумб начинал волноваться, хотя этого никто не заметил, но что же должны были чувствовать матросы? Трудно передать: больше чем страх – ужас, когда человек забывает все на свете, когда он цепенеет или же становится диким зверем. На 63-й день плавания каравелла «Нина», шедшая впереди, выкинула условный флаг и сделала выстрел: сигнал, что видна земля. Подошли обе другие каравеллы и узнали, что это ошибка: приняли облако за землю. Матросы громко закричали, что погибнут в этом проклятом океане, что у них нет воды, нет припасов! Как будто сам Господь сжалился над несчастными и послал навстречу птиц, которые длинной полосой потянулись вдаль. Адмирал велел повернуть за ними, но матросы не верили уже и птицам. Когда, на третий день после этого, они увидели, что солнце скрылось в тех же ненавистных им волнах, то заговорили между собой, что надо убить адмирала или приковать его к мачте, а потом повернуть домой. Восстание было опасно для власти адмирала, он тотчас явился и стал им говорить, что они повинуются не ему, а своим государям, он призывал в судьи Самого Бога и дал клятву, что через три дня они увидят землю, если же и на третий день не покажется земля, то пусть будет по их: он повернет назад, в Испанию. Уверенность и твердость адмирала спасли то дело, для которого он до сих пор жил и столько страдал.

На рассвете второго дня около судна показались стебли свежего тростника, дальше они увидели ветку боярышника в полном цвету и, наконец, птичье гнездо на сучке, отломанном ветром. Матросы все это вытащили на палубу и рассматривали с детской радостью и удивлением. Еще земля не показалась, но уже все говорили, что она близка. Вчерашние бунтовщики стали совсем, как дети, они упали на колени перед своим адмиралом, просили у него прощения, а потом вместе с ними воздали хвалу Богу.

Настала ночь. Адмирал приказал идти осторожнее, делать промеры. Никто не сомкнул глаз, матросы висели на мачтах, на канатах, где можно было уцепиться. Каждому хотелось увидеть землю первому и поделиться этой радостью с товарищами. Но это счастье досталось тому человеку, который больше всех это заслужил, а именно самому адмиралу. Он ходил по юту своего корабля, и первый заметил вдали огонек, этот огонек то исчезал, то показывался снова, точно он светился в рыбачьей хижине. Это было в ночь с 19-го на 20-е сентября, на 79-й день плавания. Скоро огонек совсем исчез и адмирал приказал никому не говорить, продолжал ходить, как вдруг раздался выстрел, а за ним со всех снастей общий крик: «Земля!». Сигнал был подан с «Пинты», шедшей впереди. Адмирал упал на колени, паруса быстро опустили, стали ждать утро. Никогда эта ночь не казалась такой длинной, как в этот раз. Все ждали утра, как дня мироздания. Пахло травами и цветами, воздух был тихий, волны мирно плескались о борта каравелл, занесенных за 5 тысяч верст.

С рассветом открылись берега неведомого острова, они поднимались красивыми уступами все выше и выше, а по скалам росли чудесные рощи. Через прибрежные перелески виднелось множество мелких бухт, поросших зеленью и в разных местах торчали хижины, круглые, похожие на улья, прикрытые сверху широкими сухими листьями. Толпа полунагих мужчин и женщин, то подходила к берегу, с удивлением глядя на морские чудовища, то со страхом убегала прочь.

Матросы рвались на берег, но Колумб удерживал их. Он возложил на себя все почетные знаки, как адмирал и вице-король, накинул пурпурную мантию и взяв в правую руку знамя с вышитыми именами испанских государей, сел в шлюпку и вместе с лейтенантами пустился к берегу. Ступив на землю, он опустился на колени и долго целовал ее в избытке счастья. Свою молитву Колумб заключил такими словами: «Боже праведный, сподобивый последнего раба твоего возвестить славу Твою в это безызвестной части Твоего царства!» Офицеры, штурманы, матросы, окружив своего адмирала, целовали ему руки, одежду, обнимали его ноги. Этот остров получил название Христа Спасителя, по-испански Сан-Сальвадор. Жители, во время этой церемонии с удивлением и страхом смотрели на пришельцев в блестящих одеяниях и вооружении. Им казалось, что эти огромные крылатые корабли – не простые деревянные сооружения, а живые существа, спустившиеся на крыльях с неба, чтобы посетить землю и ее обитателей. И на испанцев они смотрели как на высшие существа, которых они должны боготворить. В свою очередь, испанцы также с удивлением рассматривали островитян. Никому из бывалых моряков не случалось встречать такой породы людей: цвет тела у них – медно-красный; большие мягкие волосы падали на плечи, глаза темные, лица открытые, доверчивые, их голое тело расписано цветными узорами. Колумб, все еще уверенный, что он у берегов Индии, назвал их индейцами, так они назывались и после, пока не были истреблены.

Жители скоро привыкли к своим гостям, показывали им хижины, селения, челноки, приносили свежие плоды, свой хлеб и дарили кусочки золота, которое они носили на руках и на ногах, как браслеты, или на шее, как ожерелье, или же, наконец, продевали в уши и через ноздри. Испанцы с восторгом хватали кусочки золота, но им это было мало, они спрашивали, конечно, при помощи знаков, где его можно достать? Туземцы показывали на юг. Колумб и его спутники поняли, что именно в ту сторону и должна быть Индия. Они запаслись водой, овощами, плодами и, взяв с собой одного индейца, поплыли дальше. По пути испанцы встретили и другие такие же острова, числом до сотни. Все они теперь называются Багамскими. Всюду у берегов наших мореплавателей окружали дикари в своих выдолбленных челноках и везде им подносили плоды, золото и жемчуг, в обмен на пуговицы и разные безделушки. Повсюду дикари были кротки и приветливы. Их земля плодовита, климат теплый и приятный. В темных рощах пели невиданные птицы, цвели роскошные цветы. Колумб направился к большому острову, известному теперь под именем Куба. Его берега возвышались уступами и примыкали к высоким горам, уходившим в облака. Колумб думал, что это не остров, а материк. Он высадился, обошел прибрежную полосу, покрытую померанцевыми рощами, видел поля, селения, но жителей нигде не встретил: они разбежались. Колумб сел на суда и поднялся вверх по реке. Берега этой реки были покрыты широкими пальмами и громадными деревьями с фруктами и цветами. Страна, по которой они проезжали, казалась им раем. Хищных животных не видно, птицы – с лазурными и алыми перьями, цветной дятел, попугаи, колибри – пели и кричали на все лады, порхая пестрыми стаями с дерева на дерево. Хотя солнце припекало как всегда, но не было того палящего зноя, от которого вянет растительность, изнемогает человек. По ночам Луна испускала короткий свет и мириады звезд, как искры, светились в темном небе. Адмирал послал двух матросов отыскать жителей и узнать, где столица этого государства. Они скоро вернулись и сказали, что ничего не видели, кроме бедных хижин и богатой земли. Вместе с ними пришло к адмиралу и несколько дикарей, нагруженных табаком, рисом, апельсинами, картофелем, лимонами и разными неизвестными плодами, еще дикари принесли хлопчатой бумаги, из которой пряли себе нитки. Табачные листы они сворачивали в трубку и курили, а картофель перетирали в руках, потом пекли из него в золе лепешки. Ничего этого в Европе не знали, но адмирал и его спутники искали вовсе не это. Взяв на судно несколько дикарей, чтобы приготовить из них переводчиков, Колумб приказал плыть дальше. Путаясь между островами, он не знал, что находится вблизи Материка, хотя это была вовсе не Индия, а материк Нового Света, названный после Америкой. У острова Испаньолы одну из каравелл, севшую на мель, разнесло волнами. Добрый старшина, или кацик, этого острова радушно пригласил гостей в свою хижину, берег их пожитки и провизию, как священные предметы, к которым он не позволял никому прикасаться. Здешние дикари были рослые и красивые. Жили в простоте и довольствии, доверились испанцам, как дети. Их поля были отлично обработаны, по берегам речек стояли хижины, окруженные фруктовыми деревьями: везде видно изобилие и богатство страны.

Однажды кацик подарил адмиралу несколько кусочков золота. Испанцы с такой жадностью смотрели на золото, что кацик удивился, и когда узнал, как оно им дорого, то показал знаками, что дальше за горами золота много-много. Услыхав это, Колумб больше не сомневался, что он попал в Индию и решил вернуться с этим радостным известием в Европу. Он приказал построить укрепление, отобрал самых надежных офицеров и 40 солдат и строго приказал им дожидаться своего возвращения, а пока – жить в мире с дикарями, и узнавать, где можно отыскать золото.

Набрав на суда все, что только можно было взять на показ Европе, Колумб, провожаемый добрыми дикарями, отплыл в обратный путь. На этот раз плавание было не таким удачным. Их задержали противные ветры, а недалеко от Материка пришлось вынести такую жестокую бурю, что несчастные суда носились 6 суток по волнам океана. Матросы думали, что настал их последний день, адмирал пришел в отчаяние: ему не так была дорога жизнь, как то великое открытие, которое он с собой вез. «Неужели, – думал он, – этот новый мир опять на несколько веков останется в неизвестности?» Буря сменяла буря, в каравелле образовалась течь. Матросы злобно смотрели на адмирала и готовы были выкинуть его за борт, лишь бы успокоить ревущий океан. Но Колумба ничуть это не тревожило: его занимала другая мысль, он написал около десятка записок о своем открытии. Несколько таких записок он закатал в воск, другие поместил в деревянные ящики и бросил в океан, в надежде, что когда-нибудь они доплывут до берега. Говорят, что не так давно один матрос поймал у берегов Африки кокосовый орех и отдал его своему капитану. Тот, разбивши скорлупу, в середине нашел свиток пергамента, исписанный рукой Колумба.

Бедные испанцы еще после бури несколько дней скитались по океану, пока привели в порядок снасти, и, наконец, 15 марта, на рассвете вошли в гавань Палоса. Жители встретили их с неописуемым восторгом, многие бежали в воду, чтобы пронести адмирала на руках, гордость и славу Испании. Тут же на берегу стоял настоятель монастыря, и первый горячо обнял своего друга. Босой, с обнаженной головой, Колумб отправился в монастырь благодарить Всевышнего за свое спасение, за славу, за приобретения для Испании. Толпа народа провожала его до самых дверей монастыря, где он когда-то просил убежища и пропитания как нищий.

С сотворения мира ни один человек не принес своему Отечеству такой богатый дар, какой сделал Колумб, и это завоевание не стоило ни одной жизни, ни одной капли крови, ни одной людской слезы.