Текст книги "Герои и битвы. Военно-историческая хрестоматия. История подвигов, побед и поражений"

Магомет и завоевания арабов

Магомет родился в Аравии, в городе Мекке, в исходе VI века, т. е. тысяча триста лет тому назад. На шестом году он остался круглым сиротой и попал к своему дяде Абу-Талебу. Этот дядя был надсмотрщиком «черного» камня, который хранился в Мекке и которому поклонялись арабы, как святыне, ниспосланной Богом во время сооружения храма. Ежегодно приходившие в Мекку толпы богомольцев семь раз обходили священный камень и семь раз к нему прикладывались. Таков был обычай, уцелевший доныне.

Магомет вырос в доме своего дяди. Всем нравилась его величавая осанка, его умные глаза, приятная улыбка, сильный благозвучный голос. Абу-Талеб как купец часто ездил по торговым делам и брал с собой племянника. В этих, иногда очень дальних, поездках Магомет встречался с христианами, сводил знакомство с евреями, расспрашивал тех и других о их вере, законах, обычаях и таким образом обогащал свой пытливый ум знаниями. Необозримые песчаные пустыни его родины, Аравии, глубокая синева неба и тихие звездные ночи, частое одиночество сделали Магомета задумчивым, мечтательным. И стал он мечтать о создании новой веры, нового царства. Пылкие мечты юного араба уносились далеко; он мнил себя повелителем всех царств и народов. Магомет хорошо видел, что евреи уклонились от завещанных им через пророка Моисея заповедей, что христиане живут недружелюбно, что его соотечественники поклоняются идолам и, кроме того, погибают от безумной вражды. Для того чтобы их спасти, нужно вдохновить: они так пылки, воинственны, любят власть и золото! И Магомет начал свое дело с того, что рассказывать видения: «Когда я отдыхал в пещере, ко мне явился ангел Гавриил и сказал: “Магомет! Ты пророк Божий, а я – Гавриил”». Этому рассказу поверила жена Магомета, его двоюродный брат Абу-Бекр и раб Сеид; прочие смеялись: «Бог стоит за терпеливых», – думал Магомет и не переставал работать. Его огненные проповеди, обещания нищим арабам владычества над миром, наконец, его чудные видения, которые он рассказывал всенародно, на площади Мекки, мало-помалу привлекли к нему множество друзей, но в то же время и ожесточили его врагов. Врагов у Магомета было больше, чем друзей, но зато в соседнем городе Медине у него было больше друзей. Жители этих городов вечно враждовали между собой, и когда в Мекке приговорили к смерти Магомета, он в ночь на 16 июня 622 года тайно бежал в Медину, где жители встретили его с восторгом. Они поклялись ему в верности, и с этого времени сила и слава Магомета растут не по дням, а по часам. Постыдное бегство Пророка его возвеличило; все мусульмане считают этот день за начало своего летоисчисления.

До сих пор Магомет на гонения своих врагов отвечал терпением; теперь он обнажил меч: из проповедника он обратился в грозного полководца. Борьба с неверными стала первой заповедью новой веры: «Капля крови, пролитая за Божье дело, ночь, проведенная под оружием, составляют бóльшую заслугу, чем два месяца поста и молитвы. Кто падет в бою, тому отпускаются все его грехи. В день судный раны его будут блистать, как светляки, и будут пахнуть, как благовонный мускус. И войдет он в прекрасные сады Эдемские, и будет покоится на шелковых, затканным золотом подушках, реки меду, молока и вина потекут возле него; превосходные яства усладят его голод; поведут с ним беседу прекрасные, как жемчуг, черноокие девы, вечно юные, вечно красивые. А кто не захочет сражаться за мусульманскую веру, тот повергнется в огонь вечный. Лишь только сгорит его кожа на адском огне, вырастет новая – и так вечно. Прикованный цепью, он будет питаться вонючей падалью и пить кипяток», – так учил Магомет арабов. Они ему верили, с изумительным бесстрашием шли в бой и побеждали. Скоро вся Аравия признала его власть; оставалось взять Мекку, святой город, где у него остались старые враги. Магомет окружил город, но дал такой приказ, чтобы его воины не смели обнажать оружия. Из Мекки сделали вылазку; поклонники пророка отбили вылазку и ворвались в ворота. Знаменитый город был взят. В тот же день Магомет торжественно въехал на своем любимом верблюде, одетый весь в красное, со скипетром в руке. Жителям объявили полное прощение и обещаны разные льготы. При радостных восклицаниях народа Магомет объехал семь раз священный храм, а потом вошел внутрь и приказал выбросить оттуда всех идолов. Овладев Меккой, Магомет выслал своих полководцев в соседние страны, и хотя войска на этот раз вернулись ни с чем, однако путь был указан. «Сражайтесь против неверных, – говорил пророк своим военачальникам, – сражайтесь до тех пор, пока они не согласятся покориться и платить нам дань».

Незадолго до смерти Магомет еще раз побывал в Мекке. Его путешествие туда послужило образцом для всех правоверных на будущее время. Перед отъездом из Медины он совершил помазанье, а дорогой все время читал молитвы. Его сопровождали более 100 тысяч мусульман, собранных со всех концов Аравии. Вскоре после этого путешествия Магомет умер, и, как полагают, от отравы; народ не хотел верить в его смерть, думали, что он бессмертен. «Кому поклоняетесь вы: Богу Магомета или самому Магомету?» – спросил Абу-Бекр у народа. – «Богу», – отвечали ему. – «Бог живет вечно, а Магомет так же смертен, как и все мы, он отошел к Вечному».

Наследник пророка Абу-Бекр поднял арабов для обращения других народов в магометанство и для обложения их данью. По его зову вооружились все племена арабов. На песчаных степях закипели толпы воинов; жители долин бросили свои шатры, а горные пастухи позабыли о своих стадах. Бедные, без одежды и вооружения, но полные усердия и веры в правое дело, сыны Аравии стекались с разных концов – от Персидского залива, от берегов Евфрата. В этой чудной армии нет ни дисциплины, ни порядка. Все войско разделилось на две половины: одна пошла на Сирию, другая – на Персию. Переходы были так быстры, что вестники не успевали дать знать о поражении: прежде чем они являлись, уже там были арабы. В первые десять лет правления Омара, другого преемника Пророка, было взято 36 тысяч городов и земель, разрушено 40 тысяч храмов. Армения, Сирия, Палестина, Египет и бóльшая часть Персии перешли за короткое время к наследникам Пророка. Иерусалим, отстроенный греческими императорами, задержал на несколько месяцев войска Омара. Каждый день арабы ходили на приступ, повторяя: «Войдем в землю, обещанную нам самим Господом». Не будучи в силах устоять, христиане вступили в переговоры; иерусалимский патриарх объявил, что сдаст город только тогда, когда прибудет Омар и сам подтвердит договор, заключенный с его полководцем. Благочестивый калиф – так назывались повелители мусульман, – пожелал совершить путешествие в Иерусалим, где, по народным сказаниям, был взят на небо Магомет. Огромные толпы правоверных провожали Омара на пути из Медины в Иерусалим. Все были в лучших одеждах, только калиф Омар соблюдал обычную простоту: он ехал в простой верблюжьей одежде, на рыжем верблюде, по бокам которого висели два кожаных мешка: один – с финиками, другой – с рисом, деревянное блюдо и мех с водой. В стане под Иерусалимом Омар, сидя на голой земле, под шатром принял почетных старшин города и дал им обещание, что их достояние и жизнь останутся неприкосновенны. Христиане долго помнили этого завоевателя. При наследниках кроткого и справедливого Омара христианам жилось гораздо хуже. Они не смели носить крестов; перестали звучать церковные колокола. Печаль, уныние распространились в святом городе. На месте храма Ирода, разрушенного Титом, была построена мечеть; ее богатства и величина до сих пор изумляют путешественников.

Наместники калифов запрещали христианам носить оружие, ездить верхом; часто их выгоняли из жилищ, оскорбляли в церквах. Христиане не смели иначе выходить на улицу, как надевши кожаный пояс, что означало рабство; им запрещалось даже говорить на арабском языке, потому что на этом языке была написана священная книга мусульман – Коран. Такова была судьба христиан под властью арабов.

Полководец Амру завоевал Египет. Древняя Александрия сдалась победителям; они, к великому удивлению, нашли здесь 4 тысячи дворцов, 4 тысячи бань, 400 цирков и 12 тысяч лавок. Амру не знал, что делать с богатейшим собранием книг в Александрийской библиотеке и послал в Медину спросить калифа. «Если в этих книгах написано то же самое, что и в Коране, то они лишние, а если противное Корану, то они вредны. Прикажи их уничтожить», – таков был ответ калифа. Шесть месяцев топили рукописями бани, причем безжалостно погибли сокровища науки, собранные за 10 веков. С покорением Египта вся известная тогда Африка признала власть арабов.

Между прочим такие огромные завоевания арабы делали, не имея никого понятия о военном искусстве; они владели только тем воинственным пылом, который особенно страшен на первых порах, пока не остынет. По их понятиям, воин должен обладать силой льва, гордостью леопарда, храбростью медведя; нападать подобно вепрю, грабить, как волк; быть терпеливым, как пчела, выносливым, как осел, верным, как пес, и увертливым, как петух. Вот вся наука арабов. Шли они обыкновенно большими дорогами; встречая неприятеля, дерзко нападали и бились беспощадно. Если попадалась крепость – брали ее приступом. Перед сражением всегда молились, а потом предводитель воодушевлял войска речью. Бой начинался тем, что отважнейшие воины, часто совсем голые, с одними палицами выходили вперед и выкликали противника. Толпа таких удальцов становилась больше и больше; за ними уже бросалось все войско, не слушая никаких приказаний. После победы врагов ожидала страшная погоня: никто не мог уйти от смерти. Легкие кони арабов, не уставая, мчались как птицы. Если же первый напор не удавался, арабы кидались на другой день, на третий, кидались 5, 6, 8 дней кряду. Чаще всего случалось, что они побеждали сразу. Вооружение аравитян было самое простое и легкое: лук, меч, копье, праща, нож, щиты из твердой кожи. Позже они научились изготовлять взрывчатые и зажигательные вещества в роде нашего пороха. Строй пехоты у них сомкнутый, похожий на «Бог любит тех, которые сражаются в плотных, подобное стене рядах». Но главную силу их армии составляла конница, многочисленная, легкая и выносливая. Лучшие всадники становились в бой сзади, прикрывая знамя пророка. За резервом часто находились женщины; криком и стрелами они понуждали своих истомленных мужей кидаться в новую битву.

Через какие-нибудь сто лет после бегства Пророка из Мекки в Медину 120 тысяч аравитян и персов уже появились под стенами царственного города Византии. Мусульмане, больше конные или на верблюдах, переправлялись на судах в Европу, обошли города Фракии и обложили столицу с суши. Здесь они обнесли свой лагерь укреплениями, выкопали рвы и приготовили осадные машины. 1800 кораблей опоясали город с моря, весь пролив покрылся лесом высоких мачт. Храбрый греческий император, по имени Лев Третий, отлично распорядился защитой столицы. Он исправил городские стены и башни, наполнил магазины запасами, всех взрослых граждан призвал к оружию. По его приказанию, тот кто не мог запастись на три года продовольствием, должен оставить столицу. В ту самую ночь, когда аравитяне готовились сделать общий приступ, тихо выступили из залива греческие брандеры и ворвались в середину арабского флота. Из длинных труб, укрепленных на носу брандеров, вспыхнули и полились широкие потоки, так называемого греческого огня; их огненное пламя быстро пожирало один корабль за другим. Начался величайший беспорядок; спасение флота стало невозможно: он весь погиб в несколько часов, с матросами, со всем вооружением, с жизненными запасами. Действие греческого огня было на этот раз так ужасно, что с тех пор ни один неприятельский флот не смел более появляться в водах залива. Несмотря на потерю флота, предводитель Мослема продолжал сухопутную осаду. Жители знойных стран Востока с удивительным терпением переносили зиму, как нарочно, в тот год особенно суровую. Более ста дней снег покрывал землю. С наступлением весны окоченевшие арабы скоро отогрелись и смелее повели осаду, но греческий флот затруднял теперь подвоз продовольствия. В лагере стали нуждаться; скоро наступил голод. Окрестные жители, озлобленные жестоким обращением арабов, восстали почти поголовно, и лагерь мусульман стал их могилой. Напрасно начальники напоминали им о прежних подвигах, напрасно уговаривали переносить голод и лишения, обещая награду в раю и угрожая муками ада – ничто не помогло: воины не понимали этих слов; они потеряли веру в свои силы, их прежнее одушевление пропало. Некогда грозная и победоносная армия была разбита болгарами, наемниками греческого императора. На другом конце христианской Европы арабы были счастливее.

После завоевания Африки арабы, как и некогда карфагеняне, очутились недалеко от Испании, населенной теперь христианами. Их разделял небольшой пролив. Правитель африканского города Цеуты, единственного города уцелевшего за испанцами, надоумил арабского наместника Музу идти воевать в Испанию. Этот правитель был зол на своего короля Родерика за то, что тот опозорил его красавицу дочь, придворную даму. Муза послал сначала 400 пеших воинов и 100 всадников, которые переправились через пролив, сделали разведку и благополучно вернулись в Африку. Это произошло в июле 710 года. На другое лето Муза выслал уже более сильный отряд, под начальством Тарика. На тех самых четырех кораблях Тарик перевез по частям свое войско и собрал его у скалы, которая до сих пор носит название арабского предводителя «Гебаль-Тарик», или Гибралтар. Испания оказалась вовсе не готовой к защите. Стены городов лежали в развалинах; дворянство и горожане – потомки воинственных готов – от военного дела отвыкли, запасов оружия в стране не было. И вдруг тревога! Король Родриг неохотно вступил в войну; еще с меньшей охотой последовали за ним его изнеженные вельможи. Однако им удалось кое-как собрать 90 тысяч войск, у аравитян всего 12 тысяч, но это ничтожное по числу войско горело жаждой сразиться во славу Пророка. Обе армии встретились в середине лета на равнинах Гвадалеты. Древние писатели говорят, что земля стонала под ногами воинов. Христиане боялись захвата и потому поставили спереди и сзади лучших воинов, панцырников, а в середине – с копьями и мечами; в интервалах между центрами и обеими фалангами поставили легкие войска, с лучным боем, или же, по народному обычаю, с топорами, секирами и палицами. Крыльями командовали дети покойного короля Витицы, убитого Родригом; они заранее задумали изменить Родригу и тем самым отомстить ему за смерть своего отца. Все думали, что эти пришельцы из Африки будут грабить страну, наберут добычу и уйдут домой. Иначе дети Витицы не задумали бы измены. Король проехал ряды своей армии в военной колеснице, украшенной слоновой костью и запряженной двумя белыми лошадьми. Он ободрил воинов и потом занял свое место в центре. Три дня обе армии стояли одна против другой, испытывая свои силы одиночным боем. Уже аравитяне стали помышлять об отступлении, но Тарик сумел их одушевить следующими словами: «В тылу у вас находится море, перед вами стоит неприятель, а вы думаете о бегстве! Победители Магриба! Вспомните ваши подвиги и устыдитесь малодушного и безрассудного бегства. Следуйте моему примеру, и мужество дарует вам победу, славу». С этими словами он пришпорил лошадь, устремился в густые ряды христиан и, рассекая своим мечом, проник до самых знамен. Здесь Тарик, заметив короля, с яростью набросился на него, – выкинул из седла и нанес ему смертельную рану. Смерть короля, измена сыновей Витицы причинили панику; войска обратились в бегство. Аравитяне гнали их трое суток и потом рассыпались по стране, уже не встречая нигде сопротивления. Изнеженное население не хотело сражаться и входило с врагами в сделку. Оно просило пощады, соглашаясь платить подать. Презренные евреи и рабы предавали в руки арабов богатейшие города: Архидону, Кордову, Толедо, Медину, Севилью. Знатные испанские вельможи и католические прелаты спасались бегством, защитников не было. «Бог наполнил страхом сердца неверных», – говорили мусульмане. Несколько столетий назад невежественная и неустроенная Испания смело отбивалась всеми силами от грозного Рима, а теперь в течение нескольких месяцев она была истоптана вдоль и поперек бедными пришельцами пустынной Аравии. Простой набег кончился завоеванием.

Хотя арабы и запрещали христианам молиться по своей вере, не все лучшие церкви обратили в мечети. Подобно тому, как в Иерусалиме они ставили священников из мусульман, в Испании давали им места епископов. Христианская церковь очутилась в грубом и постыдном рабстве. И чем дальше, тем было хуже. Один из калифов говорил так: «Мы должны поедать христиан, и наши потомки должны поедать их потомков до тех пор, пока будет существовать наша вера».

Через 30 лет после этого события, арабы попытались проникнуть в Галлию, которая в то время принадлежала франкам.

О них речь впереди. Около 70 тысяч арабов, под начальством вали, или наместника, Абдерахмана, перевалили через Пиренейские горы и вступили во владения герцога Аквитанского. Войска герцога были разбиты, город Бордо взят после кровавого приступа, и арабы вышли из него, отягченные добычей. Разбившись теперь на малые отряды, они в три месяца обошли все долины, горы и берега Аквитании. Арабы нигде не встречали сопротивления: армия герцога исчезла без следа, сам он уехал в Париж просить помощи. Мызы и деревни пустели, как только приближался отряд арабов; они разрушали все, что оставляли несчастные беглецы: жатву, сады, виноградники, жилища, церкви. Мусульмане особенно возненавидели монастыри; они их грабили дочиста, а потом поджигали с чувством злобной радости. Только в городах, окруженных стенами, христиане находили верное убежище. Еще в Испании Абдерахман слышал о богатствах монастыря в городе Туре. Он задумал овладеть его сокровищами и даже увезти в Испанию святые мощи, для чего собрал все свои отряды и двинул их на север. Недалеко от Тура вали узнал, что против него идут усиленными переходами франки. Абдерахман тотчас отступил в город Пуатье. Однако это отступление было более опасно, чем само сражение, потому что арабы тащили за собой несметную добычу и множество пленных христиан. Одно время вали хотел отдать приказ, чтобы мусульмане бросили добычу и сохранили только боевых лошадей, но жадные военачальники отговорили не делать этого. Не доходя Пуатье, Абдерахман остался на равнине и решился здесь выждать. Франки не замедлили показаться. Обе армии с ужасом и любопытством смотрели друг на друга. И те, и другие до сих пор считались непобедимы. Арабы в первый раз увидели такую хорошую сплоченную армию: они никогда не встречали таких рослых воинов, украшенных дорогими перевязями, покрытых крепкими латами, с блестящими щитами. Сплошные ряды этих воинов показались им железной стеной.

Целую неделю простояли обе армии одна против другой в бездействии, не считая малых стычек и одиночных схваток. На 8-й день Абдерахман сел на коня и повел свою конницу. Началась одна из знаменитых битв, прославивших христианское оружие. Противники дрались без видимого успеха целый день. Бешеные атаки арабской конницы разбивались меткими ударами секир и копий, за которыми стояла неподвижная грозная стена щитов. Конница заскакивала вправо, заносилась влево – всюду тот же молчаливый отпор, без звука, без движения; лишь лучники выбегали из-за строя, чтобы выпустить несколько стрел и потом уйти назад, да конница рвалась вдогонку за отступающим врагом. Вожди держали ее на месте, боясь засады, но когда наступил вечер, они двинули ее в обход и проникли в мусульманской лагерь. Неизвестно, какое было у них намерение – ударить ли с тыла, отбить ли добычу, но это движение доставило христианам победу. Мусульмане бросились в лагерь спасать добычу, и в это время пешие франки перешли в наступление. Сам вали, заметивший ошибку, бросился вперед и, несмотря на отчаянную храбрость, не смог сдержать стройный дружный натиск франков. Много арабов пало в этой битве, пал сам Абдерахман. Темная ночь развела противников. Утром франки опять были готовы к битве и ждали новых атак. Прошел час-другой, неприятель не показывался; в лагере арабов все было тихо, никого не видно. Франки смотрели и удивлялись. Тогда их предводитель, Карл, послал лазутчиков осмотреть лагерь. Лазутчики вскоре вернулись и донесли, что палатки пусты. Ночью, в глубокой тишине, арабы снялись с лагеря и, побросав добычу, удалились в Испанию. Франки и не думали их преследовать, они тотчас приступили к дележу добычи и долго не верили, что арабы покинули Галлию навсегда.

На восточном конце Европы их завоевания остановили крепкие стены Цареграда и мужество греков, а на Западе – победоносные франки. Славный вождь этого народа по имени Карл получил прозвание Мартелла, что значит «молот, ударяющий неверных».