Текст книги "Герои и битвы. Военно-историческая хрестоматия. История подвигов, побед и поражений"

Вся Франция пришла в ужас, когда услышала о возвращении Гастинга. Король созвал на совещание всех князей, графов и епископов. Многие советовали королю воевать, обещая ему помощь; но он на это не согласился и послал к Гастингу для переговоров свое духовенство. Считали чудом, как это могли уговорить такого свирепого человека. Верно, ему надоела бродячая жизнь. Гастинг виделся с королем, выговорил себе большую сумму денег и, принявши уже без всякого обмана христианскую веру, остался навсегда во Франции. Он получил от короля графство Шартр. Так сделали и несколько других предводителей. Во второй половине IX века норманны начали более прочно овладевать знакомыми им странами, до этого времени они только грабили, но не покоряли. С этого времени они собирают более сильный флот, действуют сообща и помышляют об основании собственных владений. Так было и в нашем Отечестве, и в Англии, и во Франции и Италии. Только по летописям, наши предки сами призвали норманнов.

На острове Ирландии норманны утвердились еще раньше, чем во Франции. Там они основали свои поселения и вместе с земляками, прибывшими ежегодно из Скандинавии, грабили немилосердно и другой британский остров. Один английский король пал в битве, другой умер с горя и в 870 году норманны зимовали в Лондоне; восточная половина Англии перешла в их руки. Отсюда они сделали нападение на горную Шотландию. И здесь, как и везде, жестокое разорение постигло церкви и монастыри. Толпы монахов, священников прятались в горных расщелинах и пещерах, страдая от голода и жажды; другие бежали на остров Маю, в тамошний монастырь, но и туда добрались норманны: монахов и епископа убили, а монастырь обратили в пепел. Между тем шотландский король Константин призвал весь народ к оружию. Норманны стали двумя стенами, разделенными маленькой речкой, которая от половодья выходила из берегов, и всякое сообщение прекратилось. Этим воспользовался Константин и со всем войском двинулся к ближайшему стану, где начальствовал Уббе. Норманны побоялись вступить в битву и не вышли из окопов. Тогда Константин перехватил несколько бродячих шаек и полностью их уничтожил. Норманны потребовали, чтобы Уббе вел их в бой. Напрасно предводитель уговаривал их подождать, пока спадет река и можно будет сойтись с другим станом. Норманны не хотели и слушать, с диким воплем они требовали битвы, пылая местью за истребление товарищей.

Уббе приказал готовиться. Поверх своих кольчуг норманны надели белые полотняные кафтаны с красной оторочкой. Кроме копий и щитов, у них в руках были мечи, короткие, но острые, годные больше для того, чтобы колоть, а не рубить. Грозный вид этих великанов наводил сначала на шотландцев такой страх, что они только, скрепя сердцем, и надеялись больше на свою численность, пошли в бой. Долго не уступали норманны, бились из последних сил, пока в тылу у них не появился отряд шотландцев, тогда они бросились в рассыпную искать спасения: одни кидались в свои окопы, другие – в реку, многие утонули, Уббе и несколько других переплыли через нее. Шумно шотландцы праздновали победу, весело делили добычу. Они заранее кидали жребий, кому достанутся пленные вожди. Как только спала вода, Константин перевел их на ту сторону и построил в боевой порядок. Свое правое крыло он отдал под начальство брата Этусу, левое другому брату – Дункану, а сам остался в центре. Норманнский стан был раскинут недалеко от берега, под отлогим, извилистым утесом; груды камней служили вместо валов. Первая неудача еще более разожгла в них ненависть к христианам, норманны с трепетом ждали сладкой минуты боя. Унгвар, брат Уббе, поклялся богами, что иначе не вернется домой, как победителем. В награду он обещал своим воинам всю Англию, все ее богатства, если только они будут сражаться, как подобает сынам Скандинавии. Все войско ответило ударами в щиты и бряцаньем оружия, что означало, что речь военачальника ему по вкусу.

Шотландцы привыкли всегда нападать первыми, на всем ходу, с громким криком, чтобы испугать противника. Константин же распорядился на этот раз иначе: велел выждать нападения, рассчитать, что норманны утомятся дальним движением. Унгвар и Уббе смекнули уловку, начали двигать свои войска очень тихо, с остановками и отдыхом, потом с полуполета стрелы сразу ринулись врукопашную. Фланги шотландцев тотчас подались назад. Норманны окружили обнаженный центр и выиграли битву. В этом бою пало 10 тысяч шотландцев. Константина захватили и потащили в пещеру, где ему отрубили голову.

Король Альфред, за которым уцелела половина Англии, оказался в самом невыгодном положении. Несчастный государь скитался по лесам и болотам Западной Англии, пока не нашел приюта в глухом месте, среди волков и диких коз. К этому убежищу вела только одна тропинка среди дремучего леса. Тут король провел многие месяцы, питаясь охотой. Англичане толпами оставляли родину и переселялись во Францию; норманны наводнили весь остров. Между прочим, они осадили крепкий замок Кинвит на реке Тее. Его защищали воины Альфреда и отбивались с таким мужеством, что норманны приступили к долгой осаде. Припасы все вышли: оставалось умереть с голоду. В отчаянии англичане сделали на рассвете вылазку, истребили все норманнское войско и даже захватили священное знамя Рафан. На ранней заре его вышивали три сестры Унгвара и Уббе. Посередине знамени был изображен ворон, который то взмахивал крыльями, то опускал их, когда знамя несли в битву, и таким образом предсказывал победы или поражение, так верили норманны. Эта маленькая удача оживила мужество англичан. Король Альфред вышел из лесов и в короткое время собрал многочисленное войско. Все спешили к нему с радостной надеждой. Действительно, Альфреду удалось разбить норманнов и остатки разбитого войска запереть в одном из замков. Пришлось худо и норманнам, мучимые голодом они вступили в переговоры и обещали очистить Западную Англию. Предводитель норманнов Годрун с 30 храбрыми воинами явился на свидание в Арле, где он принял христианство и получил из рук короля во владение Восточную Англию, и таким образом сделался вассалом Альфреда.

Когда наследственные земли Карла Великого в конце IX века опять соединились в одних руках, то народы Запада надеялись, что единая власть даст им желанный мир и спокойствие. Однако их ожидания не сбылись: император Карл, по прозванию Толстый, был бессилен. Над его войсками, высылаемыми с берегов Рейна, из Франции и Италии норманны просто смеялись: «Зачем вы пришли? Вам, верно хочется, чтобы мы опять вас навестили. Мы так и сделаем». Это говорили смелые вожди викингов. Карл Толстый не сумел иначе справиться с врагами, приказал тайно убить одного предводителя, по имени Годфрид, которого он сам поселил на Рейне и отдал ему в замужество свою племянницу Гизеллу. Все норманны, до которых дошла весь о коварном убийстве Годфрида и прочих земляков, озлобились чрезвычайно и поклялись отомстить императору. Более 700 судов из разных стран собрались на Сене и покрыли эту реку на 15 верст; на судах помещалось около 40 тысяч воинов. В последних числах ноября 885 года норманнский флот стал возле Парижа. Тогдашний Париж стоял собственно на островке Сены, а на берегах были лишь предместья, где среди пастбищ и лугов стояли разбросанные монастыри. Защищенный двумя рукавами город окружали стена и башни, эти башни прикрывали мосты, перекинутые на оба берега. Во главе защитников стояли такие храбрые люди, как граф Эвдо и парижский епископ Гослин, а полчищами норманнов предводительствовал король Зигфрид. Он просил, чтобы его пропустили вверх, обещая не наносить вреда городу. Храбрые защитники отвечали, что они не допустят разорения государства. Норманны, взбешенные отказом, на другой же день напали на одну из башен. Бой продолжался целый день, и только к вечеру норманны удалились, унося за собой убитых. На следующий день они возобновили нападение: пускали стрелы, бросали при помощи пращей и особых метательных машин большие камни, пробивали деревянные укреплении дротиками. Не видя успеха, они сделали из сырых кож крыши и, подбегая под этими крышами к башне, стали ее подкапывать. Сверху на них лили кипящее масло, воск, смолу.

Норманны отступили, чтобы взять дубинки и стали ими разбивать каменную стену. Они уже пробили порядочное отверстие, как вдруг сверху на них упала груда камней, которыми завалило 60 человек; прочие отступили. Тогда норманны пытались зажечь башню, так как вверх ее был деревянный. Они натаскали огромную поленницу дров и зажгли ее. На счастье французов пошел проливной дождь и спас их от беды. Так они нападали и оборонялись с одинаковым упорством до самого декабря. С наступлением холодов и длинных ночей, норманны позволили себе отдых; многие оставили стан и ушли на грабежи, пробравшись через горы и реки до окрестностей Реймса. Король молчал, Папа только печалился о бедствиях защитников, а вся Франция с тревогой смотрела, чем кончится эта осада. В норманнском стане вдруг закипела деятельность; готовили две крытых телеги неслыханной величины, каждая о 16 колесах и для помещения 60 человек, сверху их прикрыли воловьими кожами. Кроме этих телег, делали щиты, стрелы, приготовляли разные машины. В исходе января война возобновилась. Все ночи норманны стояли у подножия стены и забивали глубокие рвы трупами людей и зверей, деревьями, землей, камнями и чем попало. Сверху защитники ничего не видели, кроме расписанных щитов; тучи стрел и камней по-прежнему осыпали их с утра до ночи. Только твердость и неустрашимость предводителей да неусыпная бдительность городской стражи пока спасали Париж, но много значило и то, что норманны не умели вести осаду. Они привыкли брать город хитростью или штурмом. Их неуклюжие телеги остановились на дороге, их лошади и возницы были перебиты стрелами, точно также их осадные машины, которые они притащили с большим трудом, были перепорчены камнями или ударами бревен, обитых железом. Норманны придумали новое средство: нагрузили две барки бревнами, прикрыли их сверху сухими дровами, потом зажгли и пустили вниз по течению, прямо на оба моста. В Париже зазвонили во все колокола, что означало большую неприятность. Набожные люди бросились в церкви к мощам, более же смелые побежали на мосты. Норманны стояли густыми толпами на берегу и с радостью слушали звон колоколов, звуки рогов, крики защитников, вопли женщин и детей – все признаки большой тревоги. Как бы в ответ, они колотили в щиты и ждали последней минуты. Граф Эвдо и епископ Гослин, во главе граждан, работали без устали;

они кидали бревна и камни до тех пор, пока барки не пошли ко дну. Три дня праздновали парижане свое спасение постом и молитвой. Но наступила другая беда – голод. Вместе с голодом начались и повальные болезни. Один из храбрейших защитников, тот, кто подавал пример мужества, кто ободрял падающих духом в тяжелые минуты осады, епископ Гослин, умер, не дождавшись освобождения. Жители еще более приуныли: мало-помалу богатая знать покидала Париж, а бедняки с плачем умоляли, чтобы начать с неприятелем переговоры.

Но граф Эвдо всеми силами противился этому и взялся спасти город. Он оставил его на попечение аббата Эбло, а сам уехал искать помощи, и действительно помощь скоро явилась: он сам привел три полка; граф Адальгем подвез припасов и подходили войска императора. Норманны потеряли надежду взять Париж. Они осыпали город камнями, стрелами, дротиками и вдруг бросились на приступ. Городская башня запылала; ворота трещали под ударами, смельчаки пытались вскарабкаться на стены, Париж пришел в смятение. На городские стены вынесли мощи Св. Германа, но отчаявшись в его защите, побежали за мощами Св. Женевьевы. Бой свирепствовал. Стража подожженной башни устремилась на норманнов. Обе стороны отчаянно бились, обе понимали, что этот бой – последний. И французы устояли: они не уступили ни одного уголка, ни одной пяди земли. Норманны отошли, по обычаю унося за собой убитых. Наконец, в начале октября прибыл император и купил у них мир за 700 фунтов серебра и золота. Норманны, прежде чем уйти, познакомились с Парижем: они являлись туда, как гости, обходили дома, гостиницы, обедали вместе с парижанами и вообще обращались с ними по-дружески, как будто никогда и не были врагами.

Ровно через 10 лет викинги, под начальством Рольфа, опять вошли в Сену с довольно многочисленным флотом. Но этот предводитель явился не для грабежа или разорения, а чтобы стать твердой ногой во Франции и основать здесь собственное государство. Рольф побывал уже в Англии, где подружился с королем Альфредом, воевал с успехом на нижнем Рейне, потом провел многие годы в походах по разным странам и даже грабил в своем собственном Отечестве. Разгневанный король осудил Рольфа на вечное изгнание, напрасно дряхлая мать умоляла короля отменить позорное изгнание. Рольф покинул Отечество навсегда, с тем чтобы погибнуть или же сделаться государем.

Без большого труда предводитель викингов овладел течениями больших рек и учредил свое местопребывание в городе Руане. Рольф начал с того, что прекратил в стране разбои, водворил повсюду мир и тишину. Христиане охотно подчинялись его законам: их жизнь, имущество были теперь гораздо лучше обеспечены, чем при своих государях. Христиане и язычники зажили в таком согласии, что даже архиепископ римский и прочее духовенство стали действовать миролюбиво, в христианском духе, стараясь склонить этих варваров к принятию учения Христова. Франция не могла одолеть их мечом, никто не мог помешать им утвердиться в государстве, оставалось одно – духовное оружие. Король собрал на совете всех чинов государства и спросил у них, что ему делать с викингами? Чины отвечали в один голос, что надо мириться.

Тогда король предложил Рольфу прекрасную и плодоносную страну, названную после Нормандией, но так как она была страшно разорена, то пришлось к ней прибавить и другую провинцию – Бретань. А чтобы привязать нового вассала к выгодам Франции, ему предложили в супругу дочь короля Гизеллу, с условием, чтобы он принял христианство, Рольф на все согласился. В Сен-Клер произошло заключение договора и свидание с королем. При этом свидании присутствовали все вельможи государства. Когда бароны подвели Рольфа к королю, то все присутствующие при виде его мужественной красоты закричали в один голос: «Такой человек достоин носить корону герцога!». Рольф присягнул в верности и в знак подданства вложил свои руки в руки короля. В городе Руане Рольф принял святое крещение и получил имя Роберта, герцога Нормандии. Семь дней после этого он носил белую одежду неофита, жаловал церкви и монастыри поместьями, желая этим показать, что он хочет быть таким же добрым христианином, как был прежде великим викингом. Затем начался дележ земли между товарищами: каждый получил участок, отмеренный, по обычаю скандинавов, веревкой; беспокойные люди, которые не усидели бы на месте, щедро одарялись золотом, серебром, оружием, лошадьми и отпущены на все четыре стороны. Закончив дела, Роберт отправился во Францию, где с великой пышностью отпраздновал свою свадьбу; его примеру последовали многие норманны, женившись на француженках. Роберт оставил по себе память мудрого правителя. Он укрепил Руан, построил замки, оправил церкви. Его сподвижники, еще недавно разорявшие этот край, умножили население, обратили запустелые земли в плодоносные поля.

Старый король, во всем, что касалось управления страной, советовался с мудрейшими из подданных и под конец своей жизни объявил строгие законы в отношении воров и разбойников. Сохранилось много любопытных сказаний того времени. Одна крестьянка, с ведома мужа, украла свой собственный плуг, они хотели испытать герцога и его законы, а закон был таков, что всякий укрыватель наравне с вором подвергался смертной казни. Воровство раскрыли и было доказано, что крестьянка сделала это с ведома мужа. Однако герцог не шутил с законами: крестьянин и его жена были повешены. Эта строгость привела к тому, что никто в его владениях не осмеливался воровать, а тем более грабить. Неподалеку от Руана, в лесу на дубе, герцог приказал повесить золотой браслет. Там он провисел три года и никто не посмел к нему прикоснуться, так боялись старого герцога.

В то время, когда во Франции королевская власть не имела никакой силы, когда все пришло в безначалие, старый морской разбойник умел сохранить порядок и законы, умел снискать себе уважение не только среди своих подданных, но даже и во всей Франции.

Вильгельм Завоеватель

Вильгельм – потомок Рольфа, или Роберта, герцога Нормандского, о котором рассказано в предыдущей статье. Отец Вильгельма умер в Иерусалиме, по обычаю того времени, отправился на богомолье, а управление страной до совершеннолетия сына поручил нормандским баронам. Когда Вильгельму исполнилось 15 лет, его привезли из Парижа, где он закончил обучение, и его сейчас же посвятили в рыцари. Этот важный обряд происходил следующим образом: старый, седой воин дал ему в руки меч и надел на него блестящее вооружение. Высокий рост, мужественное лицо, смелость и отвага молодого рыцаря, восхищали всех баронов, собравшихся на это торжество. Вильгельм так ловко нападал и так смело отбивал удары противника, как самый опытный боец. Испытание закончилось пиром.

Молодой герцог серьезно занялся делами своей страны. Он водворил в ней порядок, тишину, а гордых и буйных баронов заставил смирно сидеть в своих замках. Потом он задумал жениться, для чего отправил посольство к одному из богатейших вассалов Франции, по имени Балдуину, у которого была дочь, красавица Матильда. Балдуин прислал герцогу самый обидный отказ. Тогда он придумал другой способ сватовства, еще нигде невиданный и неслыханный. Тайно пробрался в столицу Балдуина, вошел в соборную церковь, в то время, когда народ стал расходиться после службы, бросился на Матильду, избил ее до полусмерти и мигом, вскочив на коня, умчался домой. Матильда, придя в чувство, объявила отцу, что ни за кого не пойдет замуж, кроме герцога, и граф согласился.

В 1065 году умер бездетный король Англии, завещавший свою корону Вильгельму, в благодарность за то, что он помогал ему отбиваться от датчан. Они были сродни между собой. Пока герцог собирался ехать в Англию, англичане выбрали себе королем Гарольда, брата покойной королевы. Кроткий и мужественный Гарольд был больше по сердцу англичанам, чем ненавистный норманн, чужеземец и давний враг их родины. Англичане поспешили короновать Гарольда по обычаям старины. Они надели на него золотую корону, подали на блюде позолоченный скипетр, а один из старейших вельмож поднес острую секиру. Гарольд любил свой народ, и все обещало, что его царствование будет самое счастливое, но вышло иначе.

Вильгельм, узнавши об его избрании, тотчас отправил в Англию послов, которым велел напомнить королю его клятву, данную при святых мощах. Нужно сказать, что за несколько лет перед этим, когда был еще жив старый король, Гарольд попал в плен к одному из нормандских баронов, который перепродал его Вильгельму. Герцог держал Гарольда в большой чести, но домой не отпускал, пока не заручился от него клятвой, что он, Гарольд, будет помогать герцогу стать королем Англии. Вильгельм вел это дело очень ловко: велел собраться всем баронам, принести из церкви святые мощи и, когда все было готово, привел Гарольда и велел читать присягу. Скромный юноша согласился на все, и только после этого получил свободу. Вот теперь Вильгельм и напомнил ему об этом.

Английский король прислал ответ, что дал подневольную клятву и теперь не признает ее. Вильгельм, получив такой ответ, стал готовиться к войне. Прежде всего, он послал за благословением к Папе, потом призвал поодиночке каждого из своих вассалов и уговорил их помочь, обещая одному большие поместья в Англии, другому – выгодную женитьбу, третьему – добычу, одним словом, что кому больше нравилось. Все вассалы согласились участвовать в походе; духовенство обещало дать деньги; купцы – помогать товаром, а земледельцы – продовольствием. В тоже время Вильгельм огласил свой поход по всей Европе и вызвал охотников, предлагая большое денежное жалованье и участие в добыче здоровому человеку, который явится к нему с мечом и копьем или с луком. На бранный клич явились тысячи головорезов, готовых идти куда угодно и за кем угодно, лишь бы была надежда на поживу.

Весна и лето прошли в приготовлениях, каких давно не видела Европа. Во всех гаванях Нормандии работа кипела с утра и до поздней ночи: плотники рубили корабли; кузнецы и оружейники заготовляли копья, мечи, кольчуги, чернорабочие переносили изготовленное оружие и съестные припасы на корабли. В конце августа 1066 года в устье реки Дивы, между Сеной и Орной, стояли 400 больших парусных судов и до тысячи транспортных, готовых отплыть; 60 тысяч войска, расположенного лагерем, ждало лишь попутного ветра, чтоб садиться на корабли. Но его, как нарочно, не было. Проливные дожди, ненастье и холод продолжались целый месяц. Солдаты начинали роптать и многие помышляли уже о возвращении на родину. Тогда герцог поехал в городок Сен-Валери и распорядился принести оттуда раку с мощами Св. Валерия. С громогласным пением и зажженными свечами обнесли эту раку вокруг всего лагеря, потом поставили ее на аналой и прикрыли сверху святой хоругвью, которую прислал герцогу Папа, в знак того, что передает ему корону Англии. Вид святых мощей и хоругви ободрили войско. Ночью появилась на небе хвостатая звезда. Часовые разбудили весь лагерь, и воины, видя в этом явлении счастливую примету, пришли в восхищение: «Сам Господь за нас! – кричали они. – Веди нас на Гарольда». В Англии та же самая комета навела на всех уныние и страх: там ожидали большого кровопролития, пожаров и порабощения страны.

На другой день войска Вильгельма стали садиться на суда, герцог вступил на корабль последним. Герцогиня Матильда на свои деньги выстроила для него корабль, богато украшенный резьбой и позолотой; на носу этого корабля был выточен мальчик с золотым луком и такой же стрелой, которую он готовился спустить, на мачтах развевались шелковые разноцветные паруса. На другой день плавания флот пристал к южным берегам Англии, в графстве Суссекс. Недалеко от местечка Гастингса. Прежде всех сошли на землю стрелки из лука, в синих коротких кафтанах и с остриженными волосами, за ними высадились рыцари в кольчугах, больших железных шлемах с длинными и прямыми обоюдоострыми мечами, подвешенными у них сбоку. В одной руке рыцари держали большие овальные щиты с изображениями орлов, львов, драконов и разных других зверей, а в правой руке несли копья из легкого сухого дерева со стальным копьецом и маленьким флюгером на конце. По цвету этого флюгера можно было узнать: находится ли рыцарь на службе и у какого именно барона, или же он сам себе хозяин. Рыцари выступали тяжело, неуклюже, вид имели суровый, страшный. Их могучие грудь и шеи покрывали кольчуги, сделанные из маленьких четырехугольных щитиков, связанных между собой; под кольчугой была надета толстая кожаная фуфайка. Поверх лат у богатых рыцарей спадал длинный плащ тонкого сукна, перехваченный поясом. По цвету пояса можно было узнать родину рыцаря.

Железные или стальные шлемы почти у всех были позолочены или посеребрены, спереди на лицо опускалось забрало или решетка; вместо украшения на шлеме торчали: у одного – рога, у другого – звезда или орлиные крылья.

Руки рыцарей были покрыты железными перчатками, а колени особыми наколенниками. Почти всякий рыцарь имел еще при себе кинжал, чтобы заколоть сбитого противника, лук и запас стрел. За рыцарями слуги вели их лошадей, покрытых толстой кожей, окованными железом. После слуг высадились на землю пионеры, плотники, кузнецы и чернорабочие. Они тотчас принялись выгружать три деревянных зáмка, или крепостицы, срубленные в Нормандии. Герцог Вильгельм вышел последним, и едва ступил на землю, как споткнулся и упал. Многие это видели и оробели. «Чему вы удивляетесь? – спросил герцог. – Я обнял эту землю моими руками, и клянусь Божьим величием, что она будет ваша». Войско ободрилось и пошло к Гастингсу. Тут герцог приказал, прежде всего, сложить оба зáмка, снести туда все продовольствие, а потом уже разбивать лагерь. Небольшие отряды нормандцев тотчас же разбрелись по окрестностям и принялись за грабеж; население прятало свое имущество и бежало с приближением врагов, стараясь укрыться в церквах и монастырях. Однако нормандцы не щадили и церквей. Герцогу не понравились такие бесчинства: он смотрел на Англию как на свою собственность и потому строго запретил всякое насилие; он даже казнил нескольких ослушников на страх другим. Когда порядок был восстановлен, герцог взял с собой 20 всадников и поехал исследовать страну. Без всяких дорог и даже тропинок, зачастую через топи и болота, пробирались всадники, без пищи и питься, ночуя под открытым небом. Вильгельм всегда был впереди; не раз он обнажал меч, чтобы прочищать себе и спутникам дорогу через густой кустарник. Не у всех была такая богатырская сила, как у него; многие отстали от Вильгельма, другие побросали свои тяжелые шлемы и кольчуги, один рыцарь совсем изнемог, тогда герцог взял на спину все его доспехи и нес их двое суток. Он был так силен, что никто не мог натянуть его громадный лук, с которым он справлялся, как с игрушкой. Наконец, все они благополучно вернулись к войску, которое считало их уже погибшими. Велика была радость воинов, забравшихся на чужбину и доверивших свою судьбу отважному предводителю.

Король Гарольд был в это время болен, лечился от ран, но как только узнал о высадке нормандцев, дал приказ своей армии немедленно собраться к Гастингсу. Ему советовали опустошить страну и отступить к Лондону; король не послушал этого доброго совета. Ему хотелось поскорее покончить дело, и он надеялся застать своих противников врасплох. Но передовые разъезды Вильгельма вовремя известили герцога о приближении англосаксов. Они, по старинному обычаю, укрепились на холмах, недалеко от Гастингса, на месте, которое и до сих пор слывет под именем «побоища». Англосаксов было не более 15 тысяч. По всей долине холмистого гребня они насыпали земляной вал, укрепили его палисадом и обнесли плетнем, сзади позиции простирался густой лес. Войска расположились возле своих знамен. Ночью 13 октября саксонские воины уже знали о предстоящей битве. Чинно ходили по рукам полные чаши, слышались воинственные песни, прерываемые веселыми криками и звоном мечей. В стане Вильгельма ратники готовили оружие; священники, проходя между рядами, благословляли воинов и прощали им грехи. На рассвете епископ города Бойе, родич Вильгельма, накинул рясу поверх панциря, отслужил торжественный молебен о даровании победы, а потом сел на коня и принял начальство над своей дружиной. Вся армия Вильгельма была разделена на три части: в первой находились рыцари и наемники, во второй – союзные войска, как, например, бретонцы, в третьей – одни лишь нормандцы, под предводительством своего герцога. Многочисленная легкая пехота, вооруженная луками или же большими, почти в рост человека, самострелами, расположилась впереди и по бокам всех трех линий. Кроме больших окованных железом стрел, она могла кидать пули, камни и даже горючие вещества. За легкой пехотой стояла более тяжелая пехота, в железных шапках, чешуйчатом платье и с легким щитом, закрывавшим почти все тело. Наконец, за пехотой во всех трех линиях стояла конница, самое надежное войско, оплот армии. На белом испанском коне, в полном вооружении и с опущенным забралом выехал герцог в сопровождении молодого рыцаря, державшего священное знамя. Объезжая свои линии, герцог призывал воинов на брань, говоря: «Сражайтесь храбро, бейте всех! Если победим, вы будете богаты. Если я покорю государство, то для вас. Я хочу отомстить англичанам за их вероломство, измену и причиненные мне обиды; за все хочу разом отомстить, и с Божьей помощью надеюсь, что они не избегнут наказания!». Затем вся армия двинулась на лагерь англосаксов. Монахи отстали от войска и, поднявшись на ближнюю горку, остановились на молитву. Один нормандский рыцарь выехал перед фронтом и запел воинственную песню, известную во всей Галлии, причем он высоко подбрасывал свой меч и налету ловил его рукой. Войско хором подтягивало его припевами, прибавляя еще возглас: «Бог нам в помощь! Бог нам в помощь!».

Между тем англосаксы стояли неподвижно за своими палисадами, прикрытые с фронта и с флангов сплошной стеной высоких щитов. Их суровые бритые лица, острые секиры о двух лезвиях, сомкнутый глубокий строй и тишина во фронте могли бы устрашить более робкого противника. Подойдя к лагерю на полет стрелы, арбалетчики Вильгельма открыли бой, но их стрелы впивались в палисады, не причиняя вреда. Тогда линия пехоты и рыцарей подступила к воротам, но была отбита секирами и отошла в беспорядке. Герцог собрал рассеянных стрелков и приказал им повторить наступление, стреляя, этот раз навесно, чтобы стрелы могли вредить англосаксам сверху. От этой уловки англичане потеряли много раненных. Гарольд лишился глаза, но с места не сошел и продолжал отдавать приказания. Нормандцы бросились на укрепление вторично с криком: «Матерь Божия, помоги нам! Помоги!». И эта атака была отбита. Множество отбитых воинов столпилось над крутым оврагом, заросшим травой, туда срывались и пешие, и конные. В войсках Вильгельма началось смятение, прошел слух, что он убит. Тогда герцог обнажил голову и поскакал навстречу беглецам: «Я здесь, – кричал он во весь голос. – Я здесь, здоров и цел! С Божьей помощью мы победим!». Он долго скакал, пока не построил войско к новой битве. Все это время при нем оставался храбрый и верный епископ.

Еще раз ходили на штурм рыцари и вернулись разбитые. Тогда Вильгельм отрядил тысячу отборных всадников и приказал им обманом выманить англосаксов в открытое поле. Хитрость удалась. Англосаксы, закинув через плечо секиры, рассыпались по полю и в стремительном беге жаркой погони их встречали мечи и копья обернувшихся нормандцев, они повернули назад, а здесь засада, начался кровавый бой. Сдавленным саксам негде в тесноте размахнуть свои секиры, с великими усилиями они пробиваются в свой лагерь, но он уже занят. Через пролом туда ворвались конные и пешие нормандцы. На валах укрепления завязался новый ужасный бой. Король Гарольд и его брат пали под ударами мечей, защищая свое знамя, вокруг них и дальше на валах росли кучи убитых. С наступлением ночи все уцелевшие англосаксы рассеялись по полям и были уничтожены на другой день поодиночке. Спаслись только те, которые умели говорить по-нормандски, их пощадили. Тотчас после победы Вильгельм дал обещание построить на этом месте монастырь во имя Св. Троицы и Св. Мартина, покровителя галльских войск. Алтарю назначали стоять там, где сокрушено знамя короля Гарольда, а все окрестные земли поступали в дар монастырю, названному «Аббатством битвы».