Текст книги "Шелест. Экспедитор"

– Это я мигом, – обрадованно произнёс Хруст и тут же отвернулся к костерку, где на рогульках висел котелок.

Я поднялся и сел. Клим укутал меня в тулуп, словно эдакий спальный мешок, в котором я и на снегу чувствовал себя отлично. Выспался и отдохнул от души. Глянул по сторонам, темно.

– Хруст, сколько я провалялся? – ловя ноздрями ароматный запах бульона, под урчание желудка спросил я.

– Ровно сутки, Пётр Анисимович.

– Понятно.

Я оказался настолько голоден, что ни о чем другом и думать не мог. Так что сначала выдул оловянную кружку бульона, проглотил несколько кусков отварной баранины и только после этого скользнул в изнанку, чтобы посмотреть на результат своих стараний. И…

– Твою мать! Этого не может быть! – в сердцах произнёс я.

– Что случилось, Пётр Анисимович? – всполошился Клим.

– В том-то и дело, что ничего не случилось, – ошарашенно произнёс я.

Ну, не то чтобы совсем ничего. Энергетические каналы разбухли и на фоне моего вместилища сейчас смотрелись заполненными пожарными рукавами. Но само вместилище осталось прежним. То есть за время нахождения в потоке оно ничуть не подросло. Вообще ни капли. А этого быть не может. Желчь дала обратный эффект? Да нет же! Бред! Я потянулся к моим бриллиантам, все три заполнены под завязку, то есть поток Силы присутствовал и восполнил все мои потери.

– Хруст, сколько времени держалось свечение?

– Часа два, не меньше. А после всё пропало, и я тебя укутал в тулуп. Волколака оттащил в сторону, но недалеко.

И что это было? Так, спокойно. А если предположить, что когда меня корёжило, это был спазм вместилища на контакт с желчью, под завязку пропитанной Силой. Ну-у, как вариант имеет право на жизнь. Я сел, укутавшись в тулуп и прислонившись к дереву, скользнул в изнанку.

Пора заняться тем, чем, собственно говоря, все одарённые занимаются с завидным постоянством, и чем я пренебрегал ввиду отсутствия целесообразности из-за атрофированных каналов. Зато теперь они были в полном порядке. Да ещё каком! Я сразу ощутил, как через них потекла Сила, давящая на стенки вместилища изнутри.

Через час такой медитации я наблюдал полученный результат. Не сказать, что он превзошёл нахождение в потоке, но тем не менее был заметен. Моё вместилище немного прибавило, что в существующих реалиях невероятный прогресс. Ну, хоть что-то. Правда, теперь мне придётся ежедневно выделять на медитацию минимум час. А иначе всё напрасно. Но с другой стороны…

А почему бы и не да? Не убило же меня в прошлый раз, глядишь, и в этот пронесёт. В конце концов, не это ли я собирался проделать изначально. И коль скоро, пока меня корёжило, моё вместилище сжалось в спазме, то теперь оно в полном порядке и готово принять в себя Силу. Ну, мне так кажется.

Решительно поднявшись, я взялся за дело. Перво-наперво избавился от оставленных мною следов, ну и заодно, так уж вышло, что и от оставленных молодёжью. Не беда, к новому полнолунию снег однозначно выпадет или метель случится, так что исчезнут все следы. А раньше тут вряд ли кто появится. Попросту незачем. После этого упрятал на пару метров под землю труп волколака. На это ушло две сотни люмов Силы. Невероятное транжирство. Но вот так у меня пока…

Ближайшим местом Силы было как раз то самое, между постоялым двором и Глуховкой. И именно к нему-то мы и направились. Сейчас не так чтобы и поздно, так что часам к двум пополуночи будем на месте. Карман тот я выдоил месяц назад, и поток продержится всего-то час, а значит, управлюсь ещё до того, как бабы поднимаются на утреннюю дойку, чего уж говорить о случайных прохожих…

В этот раз всё прошло не просто удачно, а… Ну вот нет у меня слов, чтобы выразить, насколько всё вышло славно. И вместилище значительно прибавило, и, как мне кажется, даже потенциал подрос, хотя это лишь моё предположение, но вот не отпускает меня такое ощущение, и всё тут. А если так и есть, значит, должна увеличиться и пропускная способность каналов. Причём не временно, а на постоянной основе. Правда, как оно обстоит на самом деле, я смогу узнать только через месяц, когда эффект от желчи пройдёт окончательно.

– Что дальше, Пётр Анисимович? – когда я прибрал все следы конструкта, поинтересовался Хруст.

– Ну, пара месяцев с последнего нашего посещения мест Силы прошла, а потому пора их обойти вновь. В Чёрную рощу только заглянем, посмотрю, не начали ли люди государевы пользовать старое капище.

Вообще-то, я зарекался им пользоваться. Но чтобы дать хороший толчок сестре, оно подходило если не идеально, то лучше остальных. У него куда больше объём, и не пользовал я его давно. Тут главное убедиться в том, что там не случится самопроизвольного выброса. Я почувствую, если нарыв созрел и вот-вот готов выплеснуться. Если так, то придётся проворачивать с сестрицей до следующего полнолуния, не дожидаясь своего результата. Но лучше бы не надо.

Дело в том, что я смогу провернуть задуманное с ней только раз, а потому хочу, чтобы она получила максимально возможный эффект. Сомнительно, что ей удастся перескочить потенциал в четыре ранга и выровняться с Вадимом, но уж подняться на средний седьмой должно получиться.

Глава 24

Сани остановились у здания Тайной канцелярии, и я, велев извозчику обождать в сторонке, выскочил на утоптанный снег. Поднялся на крыльцо и, пройдя через тамбур, оказался в вестибюле, где за столом обнаружился местный служитель. Эдакий покосившийся то ли дедок, то ли просто мужчина в возрасте.

– Чем могу быть полезен? – встретил он меня вопросом, а сам так и сверлит взглядом, ну чисто ищейка.

Хотя, может, он и из экспедиторов, но годы и болячки взяли своё, потому и посадили его доживать век эдаким придверником. О пенсиях в этом мире пока не задумываются, а просто выбросить человека на улицу за верную службу… Нет, такое сплошь и рядом, а то как же. Но вот у местного начальства принято проявлять заботу о своих, что достойно одобрения.

– Мне бы к Шешковскому.

– Вам назначено?

– Нет.

Вообще-то, у меня в кармане имеется жетон, предъявив который, я могу пройти без проволочек. Всё же внештатный экспедитор, а не пришей кобыле хвост. Но я предпочёл лишний раз не светить своей принадлежностью к этой конторе.

– Насколько срочное дело? – продолжил пытать меня служитель.

– Для меня срочное, для него нет. Хотя вопросом он заинтересуется точно, – пожал я плечами.

– Как доложить?

– Ярцев Пётр Анисимович.

– Юрка! – повысил он голос.

– Да, дядька Фёдор, – выскочил из-за двери малец лет двенадцати.

– Мухой к Степану Ивановичу, скажи, к нему Ярцев по личному делу.

– Понял, дядька Фёдор.

Малец пулей сорвался, только я его и видел. Обернулся в минуту, да оно и понятно, тут недалеко. Но я оценил прыть, и когда он сказал, что меня ожидают, кинул ему полкопейки. Труд не велик, плата скромная, но не задаром поспешал, и на следующий раз меня уже запомнит.

– Разрешите, Степан Иванович? – заглянув, спросил я.

– Заходите, Пётр Анисимович, присаживайтесь.

– Здравствуйте.

– И вам поздорову. С чем пожаловали?

– Вы слышали о том, что я имею способность видеть, как можно изменить узоры в лучшую сторону? – присев, спросил я.

– Знаю, конечно. И к слову, собираюсь вас привлечь, чтобы поправить их у кое-кого в канцелярии.

– Тогда и расценки вы также знаете, – тут же обозначил я свою позицию.

– Вот так, значит, вы со своими сослуживцами, – откинулся он на спинку стула.

– Только не нужно вот этого всего. Я ведь никого не заставляю и не навязываюсь. И моя должность в канцелярии вроде бы внештатный экспедитор, а не мастер узоров и плетений.

– Ладно. Продолжайте.

– Так вот, мы в университете изучали плетения «Разговорника». В аудитории много не попрактикуешься, а я по случаю приобрёл пару маленьких бриллиантов. Решил позаниматься дома и допустил ошибку, которую после начал исправлять.

– И что в итоге? – с ленцой поинтересовался Шешковский.

– Вот. – Я протянул ему каменный брусочек с вмурованным бриллиантом и светящейся вязью.

– Ну и что тут такого? Обычное плетение «Разговорника», – повертев в руке камень, произнёс он.

– А вы приложите его к уху.

– И что с того? – приложив амулет, пожал он плечами. – Ну, разговаривает кто-то. Погодите, а это что? Разбили кружку? Другие голоса? Это как так?

Удивление, но пока ещё непонимание Шешковского было понятно. Дело в том, что с помощью амулета услышать можно только того, кто говорит непосредственно в него. Никакие посторонние звуки при этом не улавливаются. А тут…

– Плетение на этом камне у меня получилось стандартное. А вот на втором я ошибся, потом попытался исправить и по наитию сумел придать чуть другую конфигурацию. Теперь тот камень ничего не слышит, сколько ни говори в этот. Зато он улавливает все звуки окрест и передаёт сюда. Я назвал его «Передатчик».

Вообще-то, ошибки там не было. А вот поломать голову, играя с плетениями, мне пришлось. Хотя, справедливости ради, получилось всё одно относительно легко. Но с другой стороны, с оптимизацией узоров и плетений выходит походя, а тут всё же случилось потрудиться и поэкспериментировать, пока получил должный эффект.

– То есть если его оставить в какой-нибудь комнате… – начал было Степан Иванович и осёкся, не в силах поверить в свою догадку.

– Именно, – подтвердил я.

– Да вы знаете, что создали? – возбудился Шешковский.

– Думаю, знаю.

– Ч-чёрт! Где второй амулет?

– В одном из трактиров у моего холопа.

– Немедля сюда.

– Не пойдёт. – Я отрицательно покачал головой.

– Что вы этим хотите сказать?

– Только то, что я прекрасно понимаю, каковы перспективы у этой новинки, но не собираюсь передавать вам секрет просто так.

– И чего вы хотите взамен?

– У моей сестры проблема. Влюбилась она в боярича Рощина, и это взаимно. Да только тот надежда на возрождение рода, а потому вместе им не быть. Но если у сестрицы моей окажется высокий потенциал дара, то и проблема разрешится. К тому же за ней родители дадут хорошее приданое. Вот я и хочу выменять за этот секрет волколака, а Лиза убьёт зверя и проглотит его желчь.

– Вы, кажется, забыли о том, что это секрет государственной важности, – насупился Шешковский.

– О чём вы? – Я со всей возможной искренностью вздёрнул в удивлении брови. – Я передам этот секрет тому, кто отдаст мне волколака. Вы же наверняка знаете всех охотников наперечёт. Уж вам-то они точно не откажут.

Я знал, о чём говорил. Вернее, догадывался. Так уж вышло, что в России появилась новая команда охотников на волколаков, слухи об удачах которых растут как снежный ком. Хотя, как это и принято в их среде, без какой-либо конкретики. И как мне кажется, таким образом Тайная канцелярия решила залегендировать поставленное на поток обращение оборотней.

– Н-ну, в-вы… Вам бы на подмостках лицедействовать. – Сжал кулаки, а после расслабился Шешковский.

– Не понимаю, о чём вы, – продолжал я искренне недоумевать.

– О том, что вы напрасно решили играть в такие игры, Пётр Анисимович. А что до вашего занятного плетения, так на дыбе языки у всех развязываются. Как вам такое? Нравится?

– Вот, значит, как. Откровенно хотите, без лицедейства? Ладно, Степан Иванович, путь будет по-вашему. Раньше меня нужно было затыкать, ещё там, на подворье Седова. Право слово, не понимаю, как так вышло, что меня в живых оставили. А нынче уж поздно. Концы прятать я умею, и случись мне задержаться здесь больше положенного, так секрет «Передатчика» перестанет быть секретом. И на дыбу тянуть меня нужно будет только за ради мести. А как в темницу бросите, или ещё, чего доброго, жизни лишите, то станет всем известно и о капище, и об оборотнях.

– Угрожаете, Пётр Анисимович?

– Я не дурак угрожать вам и уж тем паче престолу. Просто пытаюсь объяснить, что оставить меня на службе государю выгодно, а хватать за глотку – лишняя головная боль.

– Вот, значит, как.

– Ну, уж как есть. – Я слегка развёл руками.

Вообще-то, мне куда проще обратить очередного душегуба, и представить сестрице всё так, словно я выкупил волколака у охотников. Как, собственно, и собираюсь поступить через Тайную канцелярию. Но проще не значит лучше. Внезапный рост моей сестры не пройдёт незамеченным Шешковским, и у него непременно возникнут вопросы, на которые, несомненно, ответят все охотничьи команды. А значит, он узнает, что никто мне волколака не продавал. Вывод? Мне это не понравится. За мной ведь никого нет…

Стоп! Ой деби-ил! Нет, может, я и ошибаюсь, но вот эта моя ссора с княжной по заданию Шешковского. Отбояриваюсь я от дружбы или нет, но дважды жизнь ей всё же спас, и князь об этом однозначно не забудет. Потому выходит, что какая-никакая, а защита у меня есть. Да чего уж там, броня, а не защита. Ну, просто потому, что Ивана Митрофановича не поймут, если он не вступится за спасителя дочери. Не нужен ему такой урон. А я весь из себя умный, сам же и отбрыкиваюсь от такой возможности. Ну и что, тот будет меня насильно вразумлять и запихивать к себе под крыло? Да щаз-з-з.

Оно, конечно, может, мои выводы и гроша ломаного не стоят, и Шешковский имел в виду именно то, что сказал, но я ведь и впрямь отбрыкиваюсь от реальной защиты. Те, кто поумнее, наоборот, стремятся к этому.

На особицу оно хорошо, когда ты никому не интересен, живёшь себе, пашешь и ничем не выделяешься. А тут… Я не удивлюсь, если у меня намечаются очередные неприятности из-за доходного дома. Да и батюшка с его сахарной свёклой тоже может оказаться под ударом.

Это пока на него никто внимания не обращает. А может, уже и обратили да готовят удар. Сахар это огромные прибыли. Ему бы впору самому кому-нибудь поклониться новым сортом корнеплода и технологией получения сладкого продукта, дабы заручиться поддержкой, а то ведь и всего разом можно лишиться к нехорошей маме…

– Что же, ваши доводы звучат достаточно убедительно, – после минутной паузы заговорил Шешковский. – Я договорюсь с охотниками, где и когда вы с ними повстречаетесь, сообщу дополнительно. Только учтите, Пётр Анисимович, зверь будет диким, да ещё и с узорами может оказаться.

– Ну так это как водится. Многие имеют узоры, а Сила не разбирает, кого отметить своим проклятием. Я сегодня же перешлю вам всю документацию, рабочий образец, извините, отдавать не стану. Мне та пара маленьких бриллиантов досталась совершенно случайно.

– Я рад, что мы друг друга поняли, – удовлетворённо кивнув, произнёс Шешковский.

Вот и ладно. Я, конечно, не из клана неуязвимых, и он согласился на мои доводы только потому, что плюсы перевешивали минусы. Но сейчас меня и такой расклад устраивает целиком и полностью. А дальше нужно думать, как усилиться настолько, чтобы костью в горле стал даже у царя-батюшки. Хм. Вообще-то, для этого нужно стать как минимум князем.

М-да. А я не мелочусь, ага. И ведь ни о чём подобном прежде даже не задумывался, а тут вдруг… Аппетит приходит во время еды, а планы меняются с течением жизни. Только в моём случае планка как-то уж слишком резво поползла вверх. Может, поступить проще, бросить всё и слинять куда-нибудь к приключениям и вольной жизни?

Можно. Только как же тогда быть с семьёй. Их я не брошу. А они не попрутся со мной в неизвестность. Это я тут турист, и когда нагуляюсь, вернусь в родной мир, а они живут в этом, думают о будущем, семьях, детях, внуках. Короче, обзавёлся я ярмом и никуда-то от него не денусь. Ну хотя бы потому, что сам не желаю бросать это тягло…

– Лиза, – войдя в комнату к сестре, позвал я.

– Чего тебе? – отозвалась она, сидя в кресле у окна.

– Вопрос есть.

– Спрашивай, – повернув ко мне лицо, равнодушно произнесла она.

За прошедшие полтора месяца она успела сильно осунуться, превратиться в самую настоящую тень и начать путь к возрождению. Видок у неё и сейчас тот ещё, но хотя бы не походит на ходячий труп. Тоска её всё ещё не отпустила, хотя больная и выздоравливает. Руки на себя не наложит, это точно, потому как если бы сломалась, то уже похоронили бы. Всё проходит, пройдёт и это. Глядишь, со временем по-своему даже счастлива будет. Но это будет уже совсем другое. А я сестре счастья хочу. Чтобы у неё, как у наших родителей, которые и по сей день улучают момент и, оставшись наедине, бросаются в страстные объятия.

– Лиза, а на что ты готова ради Вадима? – спросил её я.

– Боишься, что руки на себя наложу? Не переживай, Петя, такой глупости я не совершу. Всё хорошо, братец. Вот наберу немного вес и на следующей неделе уже начну посещать занятия в университете.

Всё это время в универ она не ходила. Хорошо хоть, нет обязаловки. Самокоштные могут себе позволить учиться до шести лет, набирая положенное количество часов обучения по всем предметам. Если не уложатся и в этот срок, их отчислят и определят на службу недоучками. Не век же в студентах ходить.

– Готова проглотить желчь волколака? – в лоб спросил я.

– Я… Волколака…

Ну, опешила малость. С кем не бывает. Нет, того, что ей была уготована судьба стать зверем на заклание, она не знала. Ну не посвящал своих жертв Седов. Он, конечно, был законченной сволочью, но всё же не психопатом, а циничным и безжалостным деловым человеком.

– Ты хочешь быть с Вадимом? – вновь спросил я.

– Я… Да… И волколака… А?.. – Она даже подскочила, лихорадочно стараясь понять, что вообще происходит.

– Мне стало известно, что одной охотничьей команде удалось поймать зверя. Если ты согласна, то я сейчас же отправлюсь к ним договариваться по поводу его покупки.

– А деньги?.. Это же стоит так дорого, – спохватилась она.

– Думаешь, ростовщики откажут в займе владельцу доходного дома?

– Н-нет. Наверное, нет.

– Именно что не откажут. Так что решение за тобой. Ты готова сделать это?

– Д-да.

– Не слышу в твоём голосе уверенности.

– Да, я готова. – Решительно сжав кулачки, тряхнула она светлой гривой.

– Вот и договорились. Ну а раз так, то марш за стол и начинай нормально питаться. Не привезу же я зверюгу сюда, придётся за ним ехать. А для дальнего пути силы потребны.

Лиза с надеждой посмотрела мне в глаза, боясь, что это всего лишь уловка с моей стороны. Но я одобрительно ей подмигнул и улыбнулся. Мол, верь мне. И она поверила. Из глаз потекли слёзы, сестра подошла ко мне, поцеловала в щёку влажными, мягкими и горячими губами, после чего положила головку на плечо и разрыдалась:

– Йа-а зна-ала-а, что-о ты-ы всё-о исп-исп-ра-ави-ишь.

– Не реви. Я всё сделаю, но не обещаю, что получится сразу, – погладив её по голове, заверил я.

Шешковский не подвёл, как, впрочем, и я не собирался играть с ним в кошки-мышки, сразу отправив с Ильёй обещанное. Бог весть, что там Степан Иванович разъяснял Шувалову. А может, и сам имел квоту на зверя. Я без понятия. Только вернувшись от него, молочный брат передал мне короткое послание с ёмкими и чёткими инструкциями.

Так что в путь мы с Хрустом отправились буквально через пару часов. Вот как только закончили сборы, так и выдвинулись. Сначала в загородную усадьбу, где прихватили заранее взятый в аренду возок[4]4
  Возок – крытая зимняя повозка на полозьях с дверцами и окнами.


[Закрыть]. В этот раз зверь будет не ручным, и сам сторонкой не побежит, придётся его везти в оковах, да ещё и тайно…

Самый обычный охотничий домик в лесной чаще близ Калуги. Если я ничего не напутал, то именно здесь нас и должна поджидать команда охотников со зверем. Вообще-то, заплутать достаточно сложно, но мало ли. Тут на дорогах указателей нет. А тогда может статься и так, что выйду я не к тем, к кому надо.

Поэтому Хруста я высадил хорошо загодя, и он двигался параллельно, страхуя на случай нападения. «Шкура» у меня потолще, чем у него, так что доведись драться, и я продержусь куда дольше. Ну и Сила мне в помощь. В кои-то веки я могу рассчитывать на неё в полной мере. Благодаря неимоверно расширенным каналам я сейчас вообще что твой терминатор. Разве только вместилище подкачало. Оно значительно выросло в сравнении с тем, что было ещё несколько дней тому назад, но на фоне появившихся возможностей выглядело несерьёзно.

У домика стояли сани с большим деревянным ящиком, что твой гроб, рядом четверо мужчин, по виду матёрые бойцы.

– Шелест, ответь Хрусту, приём, – послышалось у меня в голове.

– Шелест на связи, приём, – коснувшись пальцем плетения «Разговорника» за правым ухом, отозвался я.

Ну а что такого, коль скоро вводить связь, значит, сразу и культуру радиообмена прививать. Хм. Или магической связи, всё же Сила никакого отношения к радиоволнам не имеет.

– Охранения нет. Всё чисто. Тебя и людей у домика наблюдаю. Страхую. Приём.

– Принял тебя, Хруст. Шелест, конец связи.

– Хруст, конец связи.

– Ярцев Пётр Анисимович? – встретил меня здоровый мужик с военной выправкой, но одетый как бывалый охотник.

– Так и есть, – подтвердил я.

Достал свою бляху экспедитора Тайной канцелярии и представил старшему. Тот всмотрелся в неё, однозначно использовал «Кошачье зрение», после чего удовлетворённо кивнул и подал знак своим подчинённым. Те подхватили ящик и выгрузили на снег. А что такого, это теперь не их ответственность, вертись, как знаешь. Вот только подозреваю, что в возок он не поместится. От слова никак.

– Значит так, Пётр Анисимович, – начал пояснять старший, – зверь в прочных кандалах, но и у него плетения на «Силу» и «Резвость». Из лихого народца будет. Если вдруг вырвется, плетениями его не атакуйте, потому как Сила против него бессильна, только честные сталь и свинец. Сейчас он спит, на него блокирующее зелье действует как сонное, напёрстка хватает на сутки. Но лучше вливать заранее. Бить можно только через час после того, как придёт в себя. Вот тут немного зелья, хватит на трое суток. Дальше сами.

– Спасибо, – протянул я ему руку.

– Не за что. Служба такая. Ну всё, прощайте.

Он подал знак своим людям и, погрузившись в сани, они убыли. Хруст, выполняя мой приказ, выходить не спешил и продолжал страховать со стороны. Я же подошёл к ящику и, откинув замки, открыл крышку. Здоровый зараза. В строгих кандалах, морда перевязана обычной пеньковой верёвкой в форме намордника.

– Голь на выдумку хитра, – одобрительно кивнул я и достал из-за пазухи строгий намордник. – Вот так оно надёжней будет. Лиза, ответь мне, приём, – произнёс я, коснувшись «Разговорника» на левом ухе.

– Здесь Лиза, приём, – ответила она.

Если для связи с Хрустом я использовал амулет с бриллиантом, то с ней уже с новым плетением, под прямое подключение к вместилищу.

– Всё нормально, Лиза, поутру выезжайте, встречаемся, как условились.