Текст книги "Фронтир. Перо и винтовка"

– Это если все срастется как надо.

– Тут вы правы. Но у нас есть еще сотня шашек бура, так что чем попугать пинков найдется.

– А может, отделение Варакина поддержим простыми шашками?

– Не выйдет. Они слишком легкие, не долетят.

– Дерьмо. Ладно. Действуй как условились.

Конечно, капитану нужно думать о том, как сберечь весь личный состав. В свете этого, казалось бы, глупо заморачиваться вопросом, кому именно принадлежат гранаты и как они вообще тут оказались. Раз уж есть, то он должен думать о том, как наиболее эффективно их использовать на благо всего взвода. Но правда заключалась в том, что, если он обманет, если подведет своих людей хотя бы раз, он потеряет их доверие. Шевроны не строевое подразделение, и здесь многое основано на личном доверии и уважении.

Плевать, что он будет действовать во благо большинства. Никто не забудет о том, что однажды он уже кого-то обманул. Значит, сможет сделать это и в другой раз. Так что он попросту лишен выбора и вынужден делать именно так, как только что было оговорено.

– Это ты, что ли, капрал Варакин?

Вопрос прозвучал, едва Сергей прошел к своей койке, расположенной недалеко от входа. Места считались не такими почетными, но он предпочел расположиться именно здесь, чтобы иметь возможность быстро покинуть помещение. Мало ли как оно обернется. Не хотелось оказаться запертым как в мышеловке. Друзья последовали за своим лидером, устроившись рядом.

Напряжение, царившее в казарме, Сергей ощутил, едва переступив порог. Он и сам не взялся бы объяснить, как это определил. Словно что-то такое спертое и готовое взорваться в любой момент висело в воздухе, ощущалось буквально физически.

Парни экипировывались, но делали это неспешно, стараясь двигаться так, чтобы иметь возможность быстро дотянуться до оружия. Буран и Гром находились рядом с Хватом и Анушем, в настороженных позах, время от времени скалясь, являя окружающим свои внушительные клыки.

Варакин бросил взгляд на говорившего. Угу. Точно не из авторитетов. Те заслужили уважение к своим персонам не только благодаря своему воровскому таланту или мастерству владения оружием, но в первую очередь благодаря своему уму. Этот же словно надел на себя одежду с чужого плеча, явно ему не по размеру, да и умом он ничуть не отличался, разве что его отсутствием. Затевать разборки, кто будет заправлять здесь делами, и устанавливать воровские порядки в подобной ситуации мог только самоуверенный и безмозглый идиот.

Конечно, можно удивиться тому, что во главе прибывших уголовников оказался вот этот человек. Но тут скорее всего сыграла свою роль поговорка – за неимением гербовой пишут на простой. Опять же, мужичок хотя и без мозгов, но безбашенный, готовый пойти до конца. Если бы в день появления Сергея и Ануша в казарме шевронов был он, то скорее всего им не удалось бы мирно разойтись с кодлой уголовников, бросившей им вызов. Тогда Сергей сыграл на том, что никто из них не готов пойти до конца. Этот сумел бы. В его глазах Сергей сейчас явственно видел свой труп.

Оставалось удивляться, отчего убийца все еще не сбежал. Если судить по его поведению и старательному подражанию повадкам заправского авторитета, можно было предположить, что ему просто хотелось подняться над остальными и быть первым. В обычной воровской среде подобное ему не грозило, а здесь очень даже могло получиться. Да что там, он уже добился своего. Нужно только подмять под себя остальной гарнизон, и он царь и бог, а капитан спит где-то в углу, на грязной подстилке.

– Я капрал Варакин. И что с того?

Сергей стоит прямо, в готовности выхватить оружие. Но правда заключается в том, что он не настолько быстр и с точностью при быстрой стрельбе у него проблемы. А этот тип держится вполне уверенно, и рука слегка на отлете. Словом, если одежка авторитета на нем сидела как на корове седло, то наряд стрелка был как влитой.

– А тебя не учили, что стрелять по своим нехорошо?

Похоже, Сергею не показалось. В глазах этого бугра на ровном месте он действительно мертв. Остается самая малость – подвести базу под затеваемое убийство. Любому негодяю нужно иметь хоть какое-то оправдание своим действиям. В особенности когда дело происходит на публике.

Парень приосанился и слегка выпятил грудь. Все верно. Хорошо владея револьвером, по повадкам он с легкостью определил, что Варакин толковым стрелком не является. Конечно, он может великолепно бить из карабина или из того же револьвера, но все решала скорость, а вот с этим был облом. Ну и как он должен себя вести, видя свое явное преимущество?

– Если бы я стрелял по вам, то у казармы сейчас лежала бы гора трупов. Но их вроде нет. Странно, тебе не кажется?

– Значит, ты специально стрелял так, чтобы нас унизить?

Одобрительный гомон шестерых мордоворотов, стоящих рядом с ним, сказал бугру, что он попал в яблочко. Еще немного, и можно ставить точку.

– Вот, значит, как. Тогда послушай меня. Ты, вероятно, хороший стрелок и на твоем счету достаточно отправленных на тот свет. Скорее всего именно благодаря этому сегодня тебя слушают остальные. Ты мог дать деру и плевать на всех охотников за головами, потому что ты ни в гнедок не ставишь ни свою жизнь, ни чужие. Но тебе хочется другого. Ты хочешь быть главным и всем распоряжаться. По пути сюда ты сумел стать лидером. Но ты не учитываешь одну маленькую, но весьма существенную деталь. Здесь не восток, и нам предстоит не налет на банк. Здесь воровские законы не работают, потому что в этих краях идет война. Если бы ты сумел увести с собой людей, то ты это сделал бы, но у тебя не вышло. Все они сильно отличаются от тебя, так как пришли сюда за шансом выжить. Так вот, парни, у вас есть такой шанс лишь при одном условии – если вы примете существующие на заставе правила. Вы знаете, что только две заставы до сих пор не были вырезаны полностью? Вижу, что знаете. Первая держится благодаря близости к границе и тому, что они могут рассчитывать на помощь. Но даже при этом вряд ли там среди выживших много тех, кто начал ее закладывать. Остальные такого преимущества не имеют, и результат налицо. Наша застава, будучи самой отдаленной, до сих пор держалась, имея гарнизон еще в первом составе. Это благодаря тому, что тут царят не воровские законы, а армейские. Примете их, и у вас есть неплохие шансы, отслужив положенный срок, уйти отсюда чистыми перед законом. Начнете устанавливать свои правила – к утру всех нас перебьют, а те, кого захватят живыми, по-настоящему будут завидовать мертвым.

Сергей старался говорить, вкладывая всю свою убежденность. У него был только один шанс вывернуться из сложившейся ситуации – он должен достучаться до мозгов этих парней, пошедших на поводу у убийцы. Переиграть парня на его поле ему не удалось бы ни при каком раскладе.

Черт! Не было у него шанса! Нет, что касается кодлы, тут все верно. Характер их взглядов явно изменился, и они задумались над словами Варакина. Но самого стрелка, возомнившего себя авторитетом, он просчитал неверно. Тот хотел подвести основание под убийство, но ему не хватило для этого мозгов. Поняв это, он решил снова действовать грубо, напролом.

Бах!

Сергей только успел ухватить рукоять своего револьвера, когда прозвучал выстрел. В тесном помещении звук стеганул с такой силой, что в ушах зазвенело на одной протяжной ноте. В нос ударил запах сгоревшего пороха.

– Спокойно, мальчики, – угрожающе прозвучал голос Хвата. – Если не хотите следом за ним, лучше не дергайтесь.

Сергей и Ануш выхватили-таки свои револьверы и навели на помощников уже мертвого главаря. Ну а какого еще? Выжить с появившимся отверстием во лбу никому еще не удавалось. Оба пса вскочили и зарычали, натянутые как тетива тугого лука, готовые броситься в атаку в любое мгновение.

– Командир, тебе бы пора уже научиться владеть револьвером. Ведь смех и грех. За пятьсот шагов сваливаешь скачущего всадника, а револьвер выхватить не можешь.

Угу. Замечание верное. А главное, вовремя. Ну да, Хват не был бы Хватом, если бы сейчас не съязвил. Но каков! Сумел уловить момент и опередил стрелка. Н-да-а, тот, наверное, был хорош, но Хват, похоже, мог дать ему фору.

– Что тут происходит?!

А вот и вездесущий Грибски. И что теперь будет? Ну уж дудки, за это он им и слова не скажет. А если скажет… Тогда разговор будет немного иным. Всему есть предел.

– Кое-кому захотелось установить на заставе воровские законы, сержант, – ровным голосом ответил Сергей.

– Ясно. Что, умники, оглоблю вам в задницу, решили издохнуть пораньше? Так в чем проблема? Сейчас выбросим вас за стены, и всех дел-то. Чего молчите? Значит, так. Марш все по своим десяткам, разбираться потом будем.

Новички уже видели сержанта, уставшего и изможденного, когда он не был способен произвести должного впечатления. Теперь же картина иная – отдохнувший и взбодрившийся Грибски. Отличия, надо заметить, просто разительные. И парни это сумели оценить, если судить по тому, с какой поспешностью они покинули казарму.

– Сержант, я и не подумаю убирать это дерьмо из казармы, – видя, что они остались одни, тут же поспешил откреститься от возможного наряда Хват.

– А зачем тогда гадил? – Грибски даже не усомнился в том, чья бы это могла быть работа.

– Ну или его, или Сергея, выносить все одно кого-то пришлось бы.

– Хм… Ладно. Считай, что от этого наряда ты отбрехался. Но только от этого.

– Это как водится, сержант, – картинно вздохнул вор.

Дальнейшие сборы заняли немного времени. Затягивать с выходом никак нельзя. Луна появится примерно через час после того, как окончательно стемнеет, и нужно по максимуму использовать это время. Пусть и небольшой, но шанс.

Отделение Сергея, обряженное в лохматки, произвело впечатление на гарнизон. Вернее, на вновь прибывших. Послышались удивленные голоса, так сразу и не разберешь, то ли одобрительные, то ли с издевкой. Старожилам же было прекрасно известно, что именно предстоит этой тройке, уже в третий раз за последнюю неделю.

– Собачек с собой потащишь? – Грибски был явно недоволен тем, что Сергей не собирается отдавать собачкам команду остаться. Лайки уж успели снискать всеобщее уважение, оказывая неоценимую помощь караульным.

– Угу. Они куда быстрее нас. Так что дополнительный шанс выжить.

– Командир, это как же? Ты же говорил, что собачек на убой не пошлешь? – Хват непроизвольно опустил руку на загривок Грома и потрепал пса за ухом.

– Вот и будем поспешать, чтобы с ними беды не вышло. Проверьте еще раз снаряжение. Попрыгали.

Вроде ничего не звякает и не болтается. Ну а раз так, пора и честь знать. Сергей размашисто перекрестился, как поступал всякий раз, когда предстояло опасное предприятие. Когда он стал таким набожным, Сергей и сам не понял, но полная опасностей жизнь внесла свои коррективы, и он все чаще стал обращаться к Богу, Его Сыну и святым. Разумеется, по-своему, так как молитв не знал, но зато искренне и от всего сердца.

Этот жест поначалу вызывал у всех удивление. Рустинцы не крестились, а описывали на груди круг, после чего прикладывали к ней раскрытую ладонь. Но потом привыкли к тому, что чужеземец осеняет себя крестным знамением. Мало ли религий на свете. Вон, пинки вообще молятся духам своих предков, одаривая их подношениями. Верует в своего Спасителя, так и пусть верует. Человеку без веры нельзя. Даже те, кто всячески отрицает наличие Создателя, все одно веруют, пусть даже и поклоняются одному лишь человеческому разуму.

Вышли за калитку, приоткрывшуюся без скрипа. Прошли рогатки, которые с этой стороны только в одну нитку. Пока тихо. Видимость так себе, считай, никакая. Но это кому как. Пинки в темноте видят прямо как кошки, а уж темные фигуры на светлом песке как пить дать заметят, если здесь есть наблюдатели.

Есть, чтоб им. Куда же без них. Гром и Буран замерли, оскалившись и утробно зарычав, но тихо – отойди на пару десятков шагов, ничего и не услышишь. Хорошо все же получилось их выдрессировать. Чуют противника, но ни шума не поднимают, ни в драку не лезут. Ждут команду.

Чего тянут? Почему не мечут гранаты? Сергей чувствовал себя ходячей мишенью. Но и в мыслях не было остановиться или найти укрытие, да и нет его тут. Есть кое-какие неровности, но они смогут прикрыть, только если противник будет внизу, а наблюдатели явно наверху обосновались. Так что диверсанты сейчас как на ладони, и противопоставить они могут лишь свою подвижность. Стоит замереть, и ты превращаешься в подарок для стрелка.

Сергей на бегу бросил взгляд в небо. Идиот. Если бы не его просьба запустить одну гранату в возможных наблюдателей, то можно было бы уже сейчас отправить вперед собак, толку от этого куда больше будет. А так… Нельзя отправлять Бурана и Грома, могут угодить под гранату.

Есть! В черном небе, усыпанном яркими звездами, мелькнул желтый росчерк горящего запального шнура. Описав крутую дугу, он упал на землю, исчезнув из виду. Явный перелет. Если судить по поведению собачек, наблюдатели куда ближе. Затем полыхнула короткая вспышка, и практически одновременно донесся звук разрыва.

– Гром, Буран, взять! Рви!

Собаки уходят вперед стремительными тенями, сразу оставив своих товарищей позади, словно те и не бегут со всех ног. Вот они приближаются к темной полосе, где заканчивается песок. А вот их уже нет.

В этот момент слышится свист стрел. Тупой удар. Приглушенная ругань сбившегося с шага Ануша. Ранен? Насколько серьезно? Некогда. Граната, хотя и ушла с изрядным перелетом, дело свое сделала, отвлекла наблюдателей и заставила их припоздниться с выстрелами. Сейчас главное – не дать им выстрелить снова. Впереди злобное рычание, вскрик, возня. Быстрее! Быстрее!

Вдвоем с Хватом они практически одновременно выбегают на высокий берег. Слева уже доносится очередной разрыв. Грибски начал обрабатывать мертвую зону, где засели арачи. Времени все меньше. Перед их взором предстает картина рукопашной схватки. Что и как там происходит, не понять. Ясно только одно: арачей здесь было двое, и оба сейчас катаются по земле, борясь с рассвирепевшими псами.

О том, чтобы стрелять, не может быть и речи. Глушители конечно же справятся со звуком, но ты поди еще сделай точный выстрел в этой мешанине. Сергей выхватил нож и бросился к ближайшей сражающейся паре.

Гром наседал на арачи с такой злобой и яростью, что, казалось, убери этого, и он бросится на первого попавшегося. Пинк обеими руками ухватил его за лохматую шею, не давая псу ухватить себя за горло. Пес уже даже не рычит, а хрипит, но продолжает давить, раз за разом угрожающе щелкая зубами, самую малость недотягиваясь до плоти. Именно это упорство и злость заставляют противника использовать обе руки, не позволяя извлечь нож.

Не успел раньше, а теперь поздно. Сергей присел на колено и резко сунул отточенную сталь в бок пинка, заставляя того выгнуться дугой. Мгновение, и, воспользовавшись тем, что сопротивление ослабло, Гром дотягивается-таки до глотки противника. Контроль не требуется.

Взгляд на Хвата. Там в помощи не нуждаются. В следующее мгновение доносится шум сзади. Сергей резко оборачивается, вскидывая карабин… Это всего лишь припозднившийся Ануш, а не еще один пинк.

– Ты как?

– Порядок. Стрела в броню ударила. Испугался, дыхание сбил.

– Нормально, – ободряюще улыбается довольный Варакин. – Гром, хватит. Ко мне, кому сказал. Хват, оттащи Бурана.

– Ага. Давай я лучше с Громом разберусь, этот только тебя и послушает. Арачи его вроде зацепил, Буран прямо бешеный стал.

– Буран. Буран, назад. Мо-ло-дец. Умничка. Все, парни, некогда рассиживаться. Уже две гранаты рванули. Пошли.

Опять полыхнула вспышка, и раздался очередной взрыв. До предполагаемой позиции пинков было еще метров двести, когда разорвалась последняя, четвертая граната. Теперь они остались без артиллерийской поддержки. Вряд ли Грибски станет попусту тратить гранаты, ему этого не позволит капитан. Видел Сергей, что тот был не в особом восторге от затеи капрала, хотя и не стал возражать.

С другой стороны, и правильно. Эдак можно и в своих запустить опасным гостинцем. Сергей, конечно, может подать сигнал, о котором они с Грибски условились, но он только сейчас осознал, что допустил промашку. Получалось, что, когда станет совсем хреново, Варакин вызовет огонь на себя. Подумать же трудно было. Что мешало обговорить несколько сигналов, на четыре направления?

Прав был Шарапов из фильма «Место встречи изменить нельзя»: самая дорогая штука – это глупость, потому как за нее дороже всего платить приходится. Кажется, как-то так. Да какая, собственно, разница, главное смысл правильный, остальное чешуя.

Что это? Никак стоны? Недаром все же гранатки израсходовали. Хоть одного, да зацепили. Ладно, сейчас добавка будет. Сергей стрельнул глазами по товарищам – вид угрюмый, но решительный. Нет, все же права людская молва – горбатого лишь могила исправит. Хват, едва уловив на себе взгляд командира, тут же расплылся в белозубой улыбке. Вот только улыбка та на чумазом от маскировочной мази лице получилась какой-то зловещей.

– Хват, держи Грома, – скорее выдохнул, чем произнес Сергей.

Собачки сейчас в таком состоянии, что если бросятся вперед, то Варакин ничуть не удивится. Скосил взгляд влево и вниз. Буран скалится, в горле едва уловимо клокочет. Нет, Сергей ничего не слышит, в ушах пульсирует так, словно рядом работает какой-то двигатель. Но он чувствует, как подрагивает ошейник, за который он удерживает пса от необдуманных действий. Бурану и впрямь досталось, на боку кровавое пятно, но, насколько удалось рассмотреть, рана несерьезная. Так что он все еще представляет собой боевую единицу.

Дальше двинулись ползком. Собаки пока послушны воле людей, но что будет потом? Одновременно стрелять и следить за питомцами не получится ни при каком раскладе. Н-да. С одной стороны, подспорье неслабое. С другой – лишняя головная боль. Ну не может Сергей воспринимать четвероногих друзей как расходный материал, и все тут. Человеку хотя бы объяснить можно, а собака… Порой кажется, что все понимает, но это ведь на уровне инстинктов. Нет сомнений, поднаберутся опыта и будут куда хладнокровнее, но сейчас-то его нет.

Первая сотня метров позади. С позиций пинков не слышно ни звука, даже стонов. То ли арачи сознания лишился, то ли сумел-таки пересилить боль, а может, и унесли уже в тыл. Хм… А ведь и зажигалки не летят. Может, ушли пинки, и разведчики напрасно стараются оставаться незаметными? А почему тогда с других позиций не летят горящие гостинцы? Гадство, одни вопросы. Когда же будут ответы? Осталось совсем немного. Вот вроде и ложбинка появилась…

Трень! Фью! Бах! Бах! Бах! Вжью-у! Тук! Хлоп! Хлоп! Хлоп!

Хи-юп-юп-юп-хия!

– Командир, да тут их гнездо! – Хват кричит не то что громко, но в его голосе явственно слышатся панические ноты. Однако растерянности как таковой нет и в помине, как и самой паники.

– Бей!

Команда Варакина в принципе не нужна. Все трое и без того стреляют в скопление пинков, выказывая просто запредельную скорострельность. Уходить? Хрен ты тут уйдешь. Раздавят. Так тоже шансов никаких, но хотя бы лицом к лицу.

Сергей жмет на спуск, передергивает затвор, опять жмет. Он стреляет не целясь, просто некогда, хорошо хоть удается выдерживать направление. Арачи бьют в ответ, в перестрелку вплетается все больше стволов. Пули летят все гуще. Наверное, есть и стрелы, но Варакину удалось расслышать только первую, остальные если и пролетают мимо, то их посвист напрочь заглушается басовитым вжиканьем пуль и беспрестанными выстрелами, а еще воинственным кличем арачей.

В какой момент он выпустил Бурана, Сергей сам не понял, но со стороны противника уже слышатся крики вперемежку с рычанием четвероногих бойцов. Что там и как – не разобрать. Если вначале он еще различал фигуры, то теперь видит только множественные вспышки пинкских ружей.

Сергей вскакивает на колено, чтобы было удобнее, и продолжает посылать одну пулю за другой. Хват тоже бьет с колена, но действует иначе. Оставив карабин, повисший на ремне, он выхватил сразу два револьвера, и темноту тут же разорвали вспышки выстрелов. Такое впечатление, что в его руках сейчас автоматическое оружие. Лицо вора, перекошенное от злобы, то и дело озаряется выстрелами.

Все трое диверсантов, как и пинки, орут не переставая. Но это не русское «ура» и не рустинское «аппак». Округу оглашают сплошные непечатные выражения. Причем выкрики одного из троицы не поймет и лингвист, потому как Варакин разоряется на языке родных осин.

Свисток! Нужно подать знак! Да кой черт свисток! Тут только успевай перезаряжать. В грудь ударило так, словно кто-то саданул бревном. Дыхание сперло. Перед глазами как в калейдоскопе поплыли разноцветные круги. Сергея отбросило на спину. Сознание он не потерял, но и вдохнуть не в состоянии, словно легкие позабыли, как дышать.

Бабах! Бабах! Разрывы раздаются один за другим. Господи, неужели Грибски все же сообразил, что тут происходит, и начал метать гранаты?! Да и немудрено догадаться. Такой тарарам устроили.

Дышать. Нужно дышать. Воздух с всхлипом начинает просачиваться в легкие, и наконец они расправляются на полную. Грудную клетку охватывает дикая боль. Впечатление такое, что ее развалили надвое. Глаза затянула красная пелена. Вокруг ночь, но пелена красная, Сергей это видит отчетливо.

Гранаты продолжают рваться густо и часто, количеством уже давно превысив оговоренные четыре единицы. Со стороны пинков слышатся крики раненых и убегающих арачей. Сергей чувствует, как его хватают за лохматку и волокут прочь от этого места. Кто-то что-то кричит. В ушах такой шум, что ничего не разберешь. Ясно только одно: это Ануш и Хват. Хм… А ведь вроде полегчало. Броник помог?

– Стойте! Да погодите вы!

– Тихо, командир. Сейчас добежим до своих и там осмотрим.

– Стой, Хват. Нормально все. Вроде пронесло.

Сергей поднялся на ноги. Пошатывает, и дышать трудно, но в общем и целом вполне нормально. Так. Друзья. Вот они. Собаки. Нет собак. Ладно, может, не все так уж и плохо. Но сейчас и впрямь нужно отходить. Шаг, другой, третий. Тяжко, но все быстрее, чем когда его волокли по земле.

Гранаты продолжают рваться, но не на месте столкновения троих диверсантов с арачи. Это в другой стороне, где именно – не разобрать. Что происходит? Арачи начали штурм? В разрывы гранат вплетаются ружейные выстрелы. Нужно торопиться, их место на стенах. Там сейчас каждый человек на вес золота.

Когда десятник Крайчек впустил их в калитку со стороны берега, перестрелка уже прекратилась, как и «артиллерийский обстрел», устроенный Грибски. На заставе такая тишина, что невольно начинаешь разговаривать шепотом.

– Игнас, что у вас тут стряслось? Пинки штурм устроили?

– Нет. По крайней мере не смогли. Сам не понимаю, что это было. Капитан приказал, если вернешься, сразу к нему.

Если? Нет, ну а как еще-то. Из такой заварухи мудрено вывернуться. Вон и ворота открыли, только когда окончательно убедились, что у стены стоят свои и арачи не стараются с их помощью проникнуть внутрь.

– Погоди, сержант. Командира ранило, – возразил было Хват.

– Я в порядке, – нащупав вмятину на грудной пластине, заверил Сергей. – Бронежилет помог. Вы как?

– Ни царапины! – жизнерадостно доложился Хват.

– Меня вроде в руку зацепило, – поморщился Ануш.

Осмотр выявил, что рана несерьезная. Пуля прошла вскользь, слегка оцарапав предплечье. Рукав в крови, но кровопотеря небольшая. Разве только нашелся еще один след от стрелы на грудной пластине. Вот, значит, как. Дважды парня сегодня костлявая стороной обошла.

Получается, не зря они, наплевав на насмешки, всюду таскались в неуклюжих и тяжелых брониках. Впрочем, не таких уж и тяжелых, вес давно не ощущается, неудобства позабыты, приноровились к снаряжению. Конечно, жарко мучительно, но альтернатива – спасенная жизнь. Оно того стоит.

Сергей взглянул на Крайчика. Хм… Теперь он точно знает, кто следующий обзаведется бронежилетом. К гадалке не ходи, начнет уточнять, кто смастерил те пластины, и закажет с первым же пароходом.

Впрочем, когда это будет… Над заставой сейчас развеваются рустинский флаг и второй – в бело-черную клетку, как шахматная доска. Это знак проходящим судам, что приставать небезопасно, поблизости противник.

В кабинете капитана уже сидел Грибски. Оба выглядели совершенно спокойными, словно и не было совсем недавно столкновения с пинками. Впрочем, его действительно не было. Арачи что-то там такое задумали, а шевроны благодаря затее Сергея смогли это предотвратить. Что именно произошло, Варакин уже догадался.

Его предложение использовать пращи запоздало, и, осени его раньше, возможно, не было бы ни раненых, ни погибших. С другой стороны, если бы они в первые же дни пустили в ход гранаты, вряд ли сейчас получился бы такой эффект…

– Везучий ты, Варакин. Опять сухим из воды вышел. – Говоря это, капитан даже покачал головой, словно осуждая эту самую везучесть.

– Почти сухим, господин капитан.

– Парни?

– Анушу руку слегка задело, Хват без единой царапины. Собак потеряли.

– Побили? – озабоченно спросил Грибски.

– Не знаю. Секрет мы взяли на раз, и собачки были в порядке. А потом нарвались на толпу арачей, за ними смотреть было некогда.

– Сколько их было, не определил?

– Не знаю, господин капитан. Как-то не до того было. Но много. Я вообще удивляюсь, как мы смогли оттуда вырваться. Спасибо, сержант, что не стал ждать свистка.

– Да чего там ждать-то было, когда такое началось, – отмахнулся Грибски. – Почти сразу стало ясно, что там не десяток пинков и что первой же гранатой накрыли кого-то. Поначалу-то подумали, что просто повезло, а как пальба началась, так и сообразили.

– Вовремя ты, Сергей, вспомнил о пращах, – вновь заговорил капитан. – Если бы не это, пинки начали бы штурм.

– Значит, зря мы собирались их дразнить. Они и так…

– Так, да не так, – возразил Грибски и скосил взгляд на капитана. Тот кивком подбодрил его. – Если бы арачей была только сотня, то мы действовали верно. Но, сдается, они успели обернуться после штурма двух застав и собраться в кулак. Скорее всего, рассчитывали на то, что, получив подкрепление, мы не будем ожидать штурма, а половина гарнизона все еще едва ноги переставляет.

– Значит, мне все же не показалось.

– Это всего лишь наши предположения, но, похоже, все было именно так. Господин капитан, как только сообразил, тут же приказал забросать гранатами остальные две позиции. Но там ребята оказались покрепче, решили попробовать пойти в атаку, ну и получили полной мерой.

– А чего же первые сразу деру дали? – усомнился Сергей.

– Возможно, решили, что мы организовали фланговый удар, – вновь заговорил капитан. – Первая-то граната ударила как раз с того фланга, а потом оттуда же появились вы. Вот они и дрогнули.

В принципе все логично. Возразить нечего. Пинки – храбрецы, далеко не дураки и не готовы к тому, чтобы терять множество воинов в лобовых атаках. Их вожди прекрасно понимают, что потеря каждого мужчины ведет к ослаблению рода.

Возможно, арачи рассчитывали сначала пустить несколько сотен горящих стрел, лучников у них хватало. После того как на заставе начнется пожар, а это неизбежно при такой-то плотности, они собирались пойти в атаку. Но внезапный обстрел рустинцев спутал их планы. Особо горячие головы бросились на штурм и, пока вожди пытались навести порядок, получили по зубам.

– Ладно, иди приводи себя в порядок, – отпустил Сергея капитан.

– Погоди. А это что у тебя? – Грибски ткнул в прореху на груди Варакина. В помещении было душно, и Сергей расстегнул лохматку, не имея возможности ее снять или хотя бы откинуть верх. Последнее не давала сделать портупея. Но Грибски все же сумел рассмотреть след от пинкской пули.

– Так подстрелили меня. Точнее, хотели это сделать, да бронежилет спас.

– Из чего стреляли? – встрепенулся капитан.

– Не знаю. Не до того как-то было. Наверное, из ружья с дымным порохом или из «дятдича».

– Почему так думаешь?

– С близкого расстояния «балич» точно пробил бы, стреляли-то с тридцати шагов, не дальше. А револьвер не выбил бы из меня дух. Да чего гадать. Свинец под парусиной остался, по нему и определим.

Капитан жестом отпустил Варакина, одновременно дав понять, чтобы тот доложил о результатах. Конечно, пуля смялась и ни о какой форме не может быть и речи, но и вес свинца может рассказать очень даже немало.

А бронежилеты, похоже, начинают пользоваться успехом. Сомнительно, что рустинская армия в спешном порядке начнет оснащать ими строевые части, но на отдельно взятой заставе, в частности Паюле, очень скоро все будут щеголять в них. А там подтянутся и другие заставы и форты вдоль границы. В отдаленных гарнизонах на устав смотрят попроще, больше ценят практичность. Взять того же Грибски, ведь не стал противиться новинкам, предложенным Сергеем.

Жилет Сергей стягивал кривясь от боли, и, как выяснилось, было от чего. Его грудь представляла собой сплошной синяк. Пуля была из капсюльной винтовки, которые сейчас уже практически полностью заменили на новые «баличи». Дымный порох, он и есть дымный. Но знатно так прилетело, солидно. Пластина, конечно, смягчила удар, распределив на всю площадь. На металле обозначилась немалая вмятина, которую лучше выпрямить, иначе будет создавать неудобства. А еще нужно подумать о мягкой подкладке, чтобы хоть как-то амортизировала.

– Хват, попробуйте выпрямить эту вмятину, а то мешать будет. – Решительно тряхнув головой, Сергей поднялся со своего топчана.

– А ты куда собрался? – подозрительно спросил вор.

– Сначала к капитану, потом за стены.

– За собачками?

– За друзьями. Я своих не бросаю.

– Я с тобой, – вскочил Хват. Вид злой, возбужденный и решительный.

– Хват, это всего лишь собаки.

– Только что ты говорил иначе.

– То мое. Я с детства с собаками и знаю, что они не предадут никогда, чего не скажешь о людях.

– Вот и я это понял с некоторых пор. И потом, я без этого желудка совсем зачахну.

– Хват, они ведь скорее всего погибли.

– Сергей, мне плевать на весь гарнизон, но я пошел ради них за стены. Неужели ты думаешь, что я не пойду за друзьями, пусть они и не умеют говорить? – насупился вор.

Взгляд на Ануша. Челюсти стиснуты, на скулах желваки перекатываются, руки сжаты в кулаки. Ого! Похоже, он рискует потерять обретенных друзей, и виной тому будет вовсе не костлявая. Ему небезразлична судьба Грома и Бурана, и только что он об этом заявил. Но рисковать друзьями, когда шансы на то, что собаки выжили, ничтожно малы. Собой – да, но не ими. С другой стороны, парни приняли решение самостоятельно.

– Выходим через десять минут.

– Капитан может и не одобрить, – не удержался Хват.

– А я не буду спрашивать его мнение. Просто поставлю в известность. И придумайте что-нибудь с этой пластиной.