Текст книги "Фронтир. Перо и винтовка"

– Не врут? – улыбнувшись, спросил Алексей.

– Врут, конечно, не без того. Но даже если поделить на четыре, получается изрядно.

– Открою вам секрет, уважаемый Хор. Мы как раз едем забирать его.

– Вы под что хотите меня подвести, господин Дворжак? – насупился капитан.

– Не надо так нервничать. В том пакете, что вручили вам военные, приказ о его помиловании.

– Ну если так, то годится… А вы что же, дружки, получается?

– Не совсем. Я писатель и хочу написать о нем книгу. Ну а раз уж так совпало, что есть приказ о его помиловании, решил совместить два этих дела, – все же слукавил Алексей, памятуя о том, что лишний раз распространяться о дружбе с Варакиным не следует.

– Он вам столько порасскажет, что вам на три книги хватит, если не больше, – авторитетно заявил капитан.

Вот так вот. Не удается им оставаться незамеченными. Ладно Алексей, он сам ищет известности и многое делает для этого. Сергей предпочитает быть гораздо скромнее, но, видно, не очень-то это у него получается.

Вскоре они уже были у причала, где их встретил огромный дядька, рядом с которым даже Ванек выглядел несерьезно. Алексей внимательно всматривался в сопровождавших верзилу трех бойцов. У всех четверых не было никаких знаков различия, только черные шевроны. Все, кроме великана, обряжены в такие же жилеты, какие сейчас на Алексее и Ванеке. Точно, работа Варакина, а вот его самого нет.

– Привет, Милош.

– Здорово, Хор, – ответил капитану великан. – Что-то ты без баржи.

– Так я ведь не к валийцам, а к тебе прибыл.

– Неужели интенданты расщедрились и решили подбросить нам припасы?

– Не. От них ты этого не дождешься. Держи пакет с почтой. Если есть что передать обратно, не стесняйся, доставлю в лучшем виде.

– Так ты что же, фельдъегерем заделался?

– Опять не угадал. Вот, привез к тебе человека, он сам все расскажет.

Верзила внимательно посмотрел на сошедшего на причал Алексея. Н-да. Если уж Ванек терялся на его фоне, то о Болотине и говорить нечего. Ну да, силой с ним не мериться, но все равно ощущаешь себя сразу каким-то маленьким и никчемным.

– Мое имя Шимон Дворжак. Я хотел бы поговорить с вами относительно того приказа, что лежит в этом пакете.

– Хм… А я сержант Грибски, комендант этой заставы. Ну что же, пошли ко мне в каморку.

– Да. Тут в трюме лежит немного продовольствия. Это для заставы. Там крупа, мука, яичный порошок, мясные консервы, сгущенное молоко. Думаю, это не будет лишним?

– Чтобы для солдата была лишней еда? – хохотнул Грибски. – Да никогда! Павол, давай парней на разгрузку.

– Слушаюсь, сержант.

– Ну пойдемте, господин Дворжак.

Застава, как и комната, занимаемая сержантом, на Алексея не произвела впечатления. Все выглядело топорным, порядка куда меньше, чем в том же крумлском форте. Но если этих парней не смогли сковырнуть арачи, то главную свою функцию, оборонительную, застава выполняла исправно.

Сев за стол, Грибски сковырнул сургучные печати и начал перебирать сложенные листы. Он задержал взгляд на одном из них, внимательно с ним ознакомился и, чертыхнувшись, отбросил в сторону. Закурил трубку с ароматным табаком, внимательно посмотрел на Алексея и спросил:

– Вы имели в виду этот приказ? О помиловании трех моих подчиненных?

– Я вижу, вас не радует то, что кто-то смог получить помилование по приказу генерал-губернатора.

– А чему тут нравиться. Вы привезли приказ об их помиловании, а я готов отправить донесение о дезертирстве.

– Чьем дезертирстве?

– Вот этих троих, – постучав пальцем по листку с приказом, ответил сержант.

– Ничего не понимаю. Какое может быть дезертирство, если о них чуть ли не легенды ходят по всему пограничью? – Алексей едва не сорвался на крик и даже привстал со скамьи.

– У черных шевронов еще и не такое бывает. А чего вы так всполошились, господин Дворжак?

– Но… но… Как же так?.. Я же…

– Так у нас ничего не получится. – Грибски в очередной раз выпустил густое облачко дыма и покачал головой. – Пока вы толком все не объясните, дельного разговора не выйдет. Итак, господин Дворжак?

– Один из них – мой старый друг, которого я считал погибшим. Как только выяснилось, что он жив, я обратился к одному знакомому в военном ведомстве Новой Рустинии, чтобы доподлинно выяснить его судьбу. Он, когда узнал о том, кто мой друг, тут же придумал поощрение для черных шевронов, зарекомендовавших себя с лучшей стороны.

– Вот такую амнистию? – прищурился сержант.

– Именно. Теперь черные шевроны за отличную службу могут быть помилованы до истечения срока.

– И друг ваш, как я понимаю, Варакин? У вас очень похожий акцент.

– Да. Сергей. А теперь вы объясните, как человек, о котором тут ходят легенды, вдруг решил дезертировать?

– Теперь объясню. Дело в том, что у шевронов нет без вести пропавших. Если никто не может подтвердить их смерть, то их объявляют дезертирами и назначают за их голову награду в тысячу крон. Именно по этой причине в рустинской армии практически нет дезертиров.

– Кто без вести пропал? – недоуменно переспросил Алексей. – Сергей? Вы толком рассказать можете?

– Могу. – Сержант вновь пыхнул трубкой. – Если коротко, то патруль, которым командовал Сергей, попал в засаду. Он, Ануш и Хват остались прикрывать отход остальных. Потом мы проверили место боя, но их так и не нашли. Я выждал несколько дней, мало ли что могло случиться и куда им пришлось бежать. Но они не появились. Поэтому я составил рапорт о данном происшествии. Вот, собственно, и все.

Сказать, что Алексей был подавлен, – это не сказать ничего. Твердый ком, возникнув из ниоткуда, сковал горло. Дышать стало трудно, и духота, царившая в помещении, тут была ни при чем. Господи, он опоздал! Опять опоздал! Да сколько можно-то?!

Сначала по его вине Сергей угодил в этот мир. Потом, опять же стараниями Алексея, оказался на волосок от смертной казни. Он сумел избежать ее, выжить и даже сделать себе имя. Но стоило только Алексею снова приблизиться к нему, как он опять накликал на друга беду.

Как ни странно, но этот верзила-сержант прекрасно понял, что творится в душе Болотина. Он поставил перед гостем кружку, в которую щедро плеснул зобрятки. Напиток так себе, но для Алексея он оказался живительной влагой, сумевшей привести его в чувство. Мозг заработал с лихорадочной быстротой, выстраивая логический ряд.

Спокойно. Мертвым Сергея никто не видел. Значит, нельзя исключить, что он опять перехитрил костлявую. Крепкий и тертый мужик, он не может вот так за здорово живешь сгинуть. Алексей больше не повторит свою прежнюю ошибку и не побежит поджав хвост, как шелудивый пес. Он вернется в Крумл, наймет еще людей, средств у него достаточно. Если понадобится, они прочешут всю степь, но Алексей не уйдет отсюда, пока точно не узнает, что же случилось с другом. Однажды он уже бросил его, другому разу не бывать.

– Когда это случилось?

– Двадцать пятого.

– Во сколько?

– За полдень.

Господи… Именно тогда, когда они уже были свободны! Да что же это такое?! Возьми себя в руки. Мужик ты или где? Не хватало еще, как девка, мокроту развести. Ничего еще не закончилось.

– Приказ был подписан минимум на час раньше, – как мог твердо произнес Алексей. – Значит, Сергей и те двое не дезертиры, а без вести пропавшие.

– Что же. Тогда я зачитаю приказ перед строем и объявлю, что они пропали без вести, как настоящие солдаты. И такое же донесение направлю в Крумл.

– Именно так и сделайте, сержант. Мой друг полностью искупил свою вину и теперь чист перед законом. Как и его товарищи.

Согласно кивнув, Грибски тем не менее сказал:

– Но по сути это не меняет ничего, господин Дворжак. Парни погибли, и им уже все равно. Разве только семье Ануша да парням моим свет в окошке.

– Даже им не все равно, сержант, – покачал головой Алексей. – Когда я их найду, я должен точно знать, что они не преступники и вольны поступать по своему усмотрению.

– Они погибли. Иначе и быть не может, – возразил Грибски.

– Но ведь вы так и не нашли их тел, – напомнил Алексей.

– Да лучше бы нашли. Даже если их взяли ранеными, я им не завидую, потому что просто так им умереть не дали, а замучили у своих тотемных столбов. Верная Рука и его друзья – лакомая добыча для арачей. В любом случае они мертвы.

Алексей внимательно посмотрел на него, встал и, прежде чем направиться к двери, твердо сказал:

– Никто не видел труп Сергея. Значит, он жив. И до той поры, пока я доподлинно не буду убежден в обратном, будет именно так.