Текст книги "Молот ведьм"

Как тесен мир.

Очевидно было, что после последних событий ни Жанна, ни кто-либо из оставшихся в живых ведьм добровольно ко мне в машину не сядет. Значит, нужно было рискнуть: поставить автомобиль рядом с подъездом и ждать, когда моя цель войдет или выйдет, а потом уповать на внезапность, заряженный шокер и гражданскую несознательность тех, кто станет свидетелем похищения. Это совсем не походило на детально продуманные планы, которые я разрабатывал раньше, но мне было все равно. С момента смерти Белладонны прошло всего трое суток, но я уже столько прочел, передумал, прочувствовал, что хотел побыстрее покончить со всем: ускориться перед финишем, скомкать финал, завершить схватку одним ударом. На выбор места допроса не было ни времени, ни сил; к тому же, я считал небезопасным продолжать колесить в своей серой «Волге» по всей области. Жанну решено было вывезти на то самое место, что и Белладонну: ход неожиданный, смелый, предполагающий, что эксперты – или кто там еще – уже завершили поиск улик, и что никто не ожидает там моего возвращения. Армейскую палатку я брать не стал: с отвращением затолкал ее кое-как обратно в кладовку; от мангала с шампурами тоже отказался, как от излишества. Не до разнообразия. Придется публике, ожидающей очередного убийства в исполнении Инквизитора, обойтись без душераздирающих подробностей о пытках раскаленным железом. Жанну было решено просто привязать к вбитым в землю кускам стальной арматуры и ограничиться испытанным молотком и ножом.

За час до назначенного времени я сидел за рулем припаркованной «Волги». По правую руку тянулся высокой стеной помпезный, зажиточный дом постройки пятидесятых годов; слева был двор, обширный, ухоженный, с детской площадкой, а дальше – еще один дом, сияющий в темноте огоньками уютных окон. Место – хуже не придумаешь: десятки квартир, припаркованные автомобили, прохожие, то и дело идущие по дорожке вдоль дома. С тем же успехом я мог попробовать захватить эту Жанну прямо на Московском проспекте, чего уж. Но выбора не было. Я пристроился позади огромного черного джипа и стал наблюдать; парадная с нужной квартирой, где располагался бордель, находилась метрах в пятнадцати впереди.

Без четверти десять во двор медленно въехал серебристый «Инфинити», стильный, надменный, блестящий. Я вспомнил, что уже видел похожий во дворе того дома, откуда забрал в последний путь Белладонну. Сполз на сидении пониже, только шляпа торчала поверх руля; рука непроизвольно сжала шокер в кармане. «Инфинити» остановился, и я увидел, что следом за ним будто крадучись катится мотоцикл: черно-красный спортбайк с седоком, затянутым в кожу и с черным шлемом на голове; лицо закрывал зеркальный щиток. Тут уж сомнений быть не могло: этот устрашающий агрегат стоял в том же дворе памятной ночью на Пасху. Из серебристого автомобиля вышла Жанна: ее я сразу узнал по кудрявой ржаво-рыжей копне волос, и одновременно с этим остановившийся мотоциклист снял шлем с головы и взмахнул черной толстой косой. Женщина! И какая: даже в сумерках, ослепленный светом фар «Инфинити» и раскосыми, горящими желтым, очами черного байка, я мог различить исходящую от мотоциклистки угрозу. Она подошла к Жанне, что-то сказала, огляделась – слишком внимательно, чтобы можно было считать этот жест машинальным. Я вжался в спинку сидения. Жанна закрыла машину, махнула рукой своей спутнице, и они пошли к двери подъезда; высокая женщина в черном комбинезоне шла сзади и перед тем, как войти, обернулась и еще раз обвела взглядом двор. Потом дверь закрылась. Я остался в машине, покрытый испариной страха.

Охрана – вот о чем я подумал. Глупо было рассчитывать, что после четвертой смерти подряд ведьмы продолжат беспечно прогуливаться в одиночку по вечерам и подставлять шеи под шокер. А уж тем более Жанна, которая, надо думать, чувствовала себя сейчас особенно уязвимой. Наверняка эта женщина в черном, раскатывающая на демоническом мотоцикле, тоже входила в их ковен. Впрочем, это не имело значения. О том, чтобы справиться сразу с двумя, не могло быть и речи: даже захват одной из них в открытом, густонаселенном дворе был затеей более, чем рисковой, что ж говорить про двоих. К тому же, судя по спортивной, высокой фигуре спутницы рыжей ведьмы, по профессиональному взгляду, которым она окинула двор, по общему ощущению решительной силы, в схватке с ней у меня были слабые шансы. Оставалась слабая надежда на совпадение: вдруг мотоциклистка провожала Жанну только сегодня?

Десять дней я, как на работу, ездил по вечерам во двор на Московском проспекте и просиживал там примерно с восьми часов и до полуночи – как получалось. За это время Жанна побывала в своем заведении семь раз. Иногда она приезжала раньше – пару раз ее машина уже стояла рядом с парадной, когда я только въезжал во двор, иногда позже, ночью; но ни разу – одна. Ни единого. Женщина на мотоцикле сопровождала ее, будто хищная рыба, плывущая за кораблем. Захватить рыжую ведьму врасплох не представлялось возможным. Надежды не оправдались. Планы рухнули.

Минули последние заморозки, которыми огрызнулась зима, проваливаясь в черное небытие до следующей осени. Шляпу с пальто я убрал в гардероб; вместо них я в последние дни ношу серую куртку и легкую кепочку. Жена говорила, что она мне идет. В город пришло настоящее тепло, пахнет грязной водой, разомлевшей землей, несет отовсюду характерной весенней вонью. Вчера я увидел первые редкие почки, пробивающиеся на ветках деревьев: нежно-зеленые эмбрионы готовых к рождению листьев. Небо чуть посветлело: оно уже не серо-свинцовое, а тускло-голубое, как будто линялое. Люди на улицах оживились, некоторые улыбались: почему бы и нет, жизнь прекрасна, впереди маячит скорое лето, пусть короткое и дождливое, но после долгой и темной зимы – хоть какое. День удлинился, гулять можно дольше, жить интересно, вот, например, Инквизитор: надо взглянуть в новостях, может быть, снова убийство? Нет? Жалко, ну ладно, кроме этого есть, чем развлечься.

Не могу.

Ночью я принял решение. Молоток, скотч, бензин и допросы по форме останутся в прошлом. У меня есть ружье. А к нему упаковка патронов с кабаньей картечью. Лолита незадолго до смерти сказала, что в их ковене одиннадцать ведьм; четверо уже никому не причинят зла, еще двух я расстреляю сегодня. До остальных мне, увы, не добраться, но все же в мире станет хоть немного почище.

В ящике с инструментами на антресолях я нашел две ножовки: по дереву и по металлу. Мне понадобится обрез: охотничья двустволка слишком длинная и громоздкая для предстоящего дела, требующего быстрого применения оружия. Что слесарь, что столяр из меня никудышный, но все-таки получилось: сначала я обрезал до ложа стволы, а потом большую часть приклада. Получился куцый обрубок прекрасного некогда образца ижевского ружейного производства. Предполагается, что обрез должен выглядеть грозно и, как говорится, брутально. Мой, мне кажется, выглядит жалко. Стволы будто смотрят на меня с укоризной, остаток криво отпиленного приклада торчит, как купированный хвост у терьера. Ну и ладно. Зато поместился в портфель. Только что я попробовал еще раз – немного наискось, но все же влезает. Сам портфель у меня старый и, можно сказать, самодельный, кустарного производства, в конце девяностых годов такие продавали на Невском: двойная толстая кожа, надежный замок и ремень, чтобы вешать через плечо. Потренировался немного. Если заранее расстегнуть, то обрез можно выхватить за секунду. Тревожат укороченные стволы: я понятия не имею, как поведет себя оружие при стрельбе, да и убойная сила понижена, но, если удастся приблизиться на расстояние метров в пять, двух зарядов картечи для ведьм точно хватит. Еще возьму с собой нож, ну и шокер – пусть будет на всякий случай. Не зря же его заряжал. «Волгу» оставлю у дома – сегодня она мне не понадобится. Добираться общественным транспортом я не боюсь: за последние несколько лет меня ни разу не останавливали для проверки документов. Кому есть дело до прилично одетого, интеллигентного немолодого мужчины? Ясно же, что я безобиден.

Отстреляю патроны и буду ждать полицию. Есть один светлый момент: моя невероятная популярность не даст сделать суд непубличным. И дело по-тихому замять не получится. Мне есть, что сказать всем, кто захочет услышать комментарии автора текста, абзацы которого подчеркнуты кровавым и огненно-красным. Этот дневник я оставлю открытым, вот здесь, на последней странице: пусть те, кто придет ко мне с обыском в дом, не затрудняются поиском. Копию сохраню на флеш-карте и возьму с собой, на всякий случай. Будет, что передать журналистам, да и издателям тоже. «Апологию Средневековья» публиковать не захотели, так что ж, вот вам другая история: конечно, не книжка от порнозвезды Маши Блэк, но тоже местами забористо.

Я попытался и проиграл. Но уж точно не полицейским, да и не ведьмам.

Глава 30

Диана откинулась на спинку кресла, едва не мурлыча. Запустила длинные сильные пальцы в густые волосы на затылке, потянула до сладостной боли; погладила ладонями обнаженную крепкую грудь с мгновенно откликнувшимися на прикосновение сосками; потянулась руками к гладко выбритому лобку, но остановилась. Любая эмоциональная реакция Керы мгновенно приводила к мощному выбросу сексуальной энергии, будь то злость, раздражение или радость, и чем ярче была эмоция, тем сильнее ныли напрягшиеся соски на груди, сводило медленной истомой бедра и жарче разливалось в низу живота жидкое, тягучее пламя. Сейчас радость была очень сильна – ликование хищника, поймавшего добычу в ловушку – но Диана решила повременить с удовольствиями. Через несколько часов у нее будет возможность для наслаждений.

Девочка Катя, десятилетняя куколка с голубыми глазами, согласилась на встречу этой ночью. Новая виртуальная подружка Дина Герц по прозвищу «Дикая Кошечка» расположила к себе девочку почти сразу: она уже много знала о мальчиках, умела поддержать разговор почти на все темы, не забывала рассказывать Кате, какая та умная и красивая, восхищалась ее песиком по имени Чапик, и наконец предложила с ней встретиться. Сама Дина, согласно странице в Социальной сети, была из Москвы, но всего на одну только ночь приехала в Петербург вместе с мамой – и как можно было бы не увидеться с новой подругой? Идея сбежать ночью из дома, пока ее мама работает в ночную смену, а потом утром вернуться так, что та ничего не заметит, показалась Кате великолепным, интригующим приключением, которых не так-то и много было в ее обыденной жизни. Она жила с мамой одна – отец бросил их, когда Кате не исполнилось и одного года; подружки в школе и во дворе, Социальная сеть до утра – все это было знакомым и скучным, а тут такое событие! Последним аргументом стала поездка на мотоцикле. «Знаешь, какая у меня мама крутая? – писала ей «Дикая Кошечка» Дина. – На мотоцикле гоняет, на самом настоящем, спортивном! Она согласилась за тобой заехать и прокатить ночью по городу! А потом возьмет нас с собой в клуб, на всю ночь, представляешь?!» Катина мама работала по две смены на упаковочной линии завода по производству стирального порошка; у нее не было мотоцикла и насыщенной ночной жизни, только руки с сухой покрасневшей кожей и усталая, добрая улыбка. Разумеется, говорить ей о своих планах Катя не стала, да и зачем, все равно ничего не узнает. Девочки договорились, что мама Дины заедет на мотоцикле за Катей к одиннадцати вечера. Кера боялась того, что новая подружка захочет предварительно созвониться, даже запаслась телефоном с подставным номером и хотела, хоть это и против правил секретности, привлечь к делу кого-нибудь из Жанниных малолеток, но обошлось. Нынешним детям достаточно сообщений в Сети.

Диана потянулась всем телом, как кошка – «Дикая Кошечка», да, детка, очень дикая! – и посмотрела на часы. Восемь вечера. Часа два назад она проводила Терцию до порога борделя и договорилась, что заедет за ней к десяти, чтобы вместе доехать до дома. Нужно было что-то решать. Для выполнения заказа Артура все было готово: подготовлено место в цеху заброшенного завода у северной оконечности города, есть оператор и по совместительству осветитель, сменщик безвременно опочившего Тараса – ни намека на татуировки, все пальцы целы – в данный момент, вероятно, везет в своей старой «Газели» железную койку и толстую полиэтиленовую пленку на съемочную площадку. Рисковать этим всем не хотелось. Да и сроки уже поджимали.

Кера взяла мобильник и набрала номер Жанны.

– Привет, дорогая!

В трубке на заднем плане слышен был звук телевизора, негромкие голоса, разговор диспетчера по рабочему телефону: «Да, Элечка делает ануслинг…да, и окончание в рот тоже возможно…»

– Жанна, тут такое дело, – начала, немного стесняясь Диана, – у меня сегодня очень важная встреча по бизнесу, отменить вообще никак не получится. Ты сможешь домой доехать сама?

Секундная пауза. «Ну, она такая высокая, восточного типа…»

– Да смогу, конечно, – подумав, ответила Терция не слишком уверена. – А у тебя совсем не получится?

Кера мысленно выругалась.

– Жанна, честно, если бы не было важно, я бы не просила…

– Ну ладно. Думаю, ничего не случится. Конечно, езжай по делам, я понимаю.

Диана облегченно вздохнула.

– Спасибо огромное! Ты только Приме не говори, хорошо? Я позвоню тебе, как смогу, и ты тоже звони, если что!

– Хорошо, без проблем. Позвоню, как доеду домой.

Кера повесила трубку, и встала с кресла, хлопнув в ладоши. Все складывалось как нельзя лучше. Ничего страшного, если Жанна один раз доедет до дома без сопровождения. В конце концов, у Дианы тоже есть свой не такой уж и маленький бизнес, долю от доходов которого она исправно вносила в общий бюджет ковена. Сейчас нужно сосредоточиться на деле. И второй мотоциклетный шлем найти для девчонки.

* * *

Жанна отложила в сторону телефон и нахмурилась. Вот так и знала, что Кера недельку поездит с ней вместе, а потом исчезнет под благовидным предлогом.

За окном начинало смеркаться. Выходить наружу одной не хотелось: за последнее время Жанна уже привыкла к тому, что Диана надежно прикрывает ее во время поездок по городу, и сейчас ощущала некоторую уязвимость, как будто сняла бронежилет или отбросила щит. Конечно, можно было позвонить еще одному человеку, который примчится к ней по первому зову и выполнит, что она пожелает. На замену для Керы лучшего кандидата и представить нельзя: мужчина, сильный, серьезный, с оружием и полицейским удостоверением, готовый растерзать за Жанну любого. Тем более, что он сам звонит постоянно, беспокоится, спрашивает, не нужно ли что-нибудь сделать. Терция держала его, что называется, в черном теле, и к своему собственному допускала лишь изредка, но зато если уж это происходило, то делала все для того, чтобы следующей встречи он ждал, будто манны небесной. Так может быть, позвонить? Нет, пожалуй, не стоит. У него сейчас без того есть, чем заняться. Пусть лучше Инквизитора ловит. Не так уж сильно она и боялась: всего-то и дела, один раз доехать до дома. Конечно, тот факт, что убийца уже подобрался однажды к ней на расстояние буквально в несколько метров, не мог не тревожить. Но с другой стороны, если уж рассудить, раньше ему удавалось схватить своих жертв только благодаря их собственной неосторожности. Бедная глупая Шанель уселась к нему в машину сама; наверняка ту же ошибку сделала и малолетка Лолита. Да, Стефанию он вытащил прямо с рабочего места, но она была у себя в кабинете одна, а дверь выходила в глухой двор-колодец в трущобах. Что же касается Белладонны… Терция вспомнила и скрипнула от досады зубами. Ладно, как бы то ни было, ошибок убитых сестер она не повторит: никаких случайных попутчиков, темных закоулков, пеших прогулок – из парадной сразу в машину, заблокировать дверцы, и ехать спокойно до самого дома с охраняемой подземной парковкой, лифт из которой поднимет ее на этаж, к самой квартире. И всего один вечер. Совершенно не стоит бояться.

Жанна уговаривала себя так часа два, но, когда настало время уехать, снова почувствовала беспокойство.

– Ксюша, помоги вынести сумки в машину!

Кареглазая бойкая Ксюша поставила чашку с чаем, кивнула, и схватилась за ручки одной из двух больших клетчатых сумок, стоящих на кухне. Когда пришлось закрыть бордель в центре города, Жанна перевезла на новое место все, что там было, включая запасы белья, полотенец и средств гигиены. Сегодня ей пришло в голову, что в новый салон неплохо бы закупить свежие простыни, пододеяльники, наволочки, а старые переправить на какую-то из других точек; постельное белье поместилось в клеенчатые баулы, в которых одна из новеньких девочек привезла из провинции весь свой не слишком богатый гардероб и другие пожитки. В принципе, Жанна могла бы дотащить все до машины сама, но снова подумала про Инквизитора, Керу, и решила, что лучше выйти из подъезда не в одиночку. Да и не пристало хозяйке салона возиться одной, перетаскивая, словно лоточница, раздутые от тряпок тюки.

Ксюша, накинувшая плащ поверх тоненького пеньюара, ждала в коридоре. Жанна натянула кожаную куртку, легкие сапоги, посмотрелась в последний раз в зеркало, и, решительно тряхнув головой, вышла на лестницу. Пожилая соседка напротив, отпиравшая двери квартиры, неодобрительно покосилась, но промолчала. Одной из статей расходов борделя были затраты на установление дружественных отношений с соседями, и, хотя дружить не всегда получалось, для оплаты терпения и молчания жильцов соседних квартир денег обычно хватало.

Они вышли на улицу. «Инфинити» приветственно мигнул фарами, раздался щелчок отпираемого замка: сработал смарт-ключ, лежащий у Жанны в кармане. Она открыла переднюю дверцу, поставила на сидение сумочку, и потащила белье к багажнику, очередной раз про себя проклиная отсутствие электропривода задней двери. Опять придется пачкать руки об забрызганную грязью ручку замка.

– Ксюша, вот сюда ставь.

Девушка обеими руками втиснула сумку в не слишком обширный багажник.

– Все, спасибо, поднимайся наверх, а то выскочила с голыми ногами, смотри, как бы не продуло, я дальше сама уже…

– Всего хорошего, счастливо добраться! – звонко попрощалась Ксюша и упорхнула в подъезд. Дверь медленно затворилась. Жанна взялась за ручки второго баула, но неожиданно отпустила их и стремительно обернулась.

Она сама не могла бы сказать, почему.

К ней быстрым шагом приближался мужчина в серой куртке и кепке. На плече тяжело болтался большой расстегнутый портфель. Правая рука мужчины что-то сжимала в кармане, а глаза были совершенно безумные.

* * *

Аркадий Романович Каль вошел во двор дома на Московском проспекте около восьми часов вечера. Осмотрелся: у знакомой парадной был припаркован надменный серебристый «Инфинити». Аркадий Романович неспешной походкой продефилировал вдоль всего дома, внимательно оглядываясь по сторонам. Странно, но рядом с автомобилем Жанны не было красно-черного мотоцикла. Неужели она сегодня одна?!

Впрочем, выводы делать рано. Зловещая спутница рыжей ведьмы могла приехать с ней вместе в машине: устала ездить на байке, или были другие причины. В любом случае, нужно ждать. Каль по-прежнему неторопливо прошел к детской площадке и устроился на лавочке так, чтобы видеть двери подъезда: отсюда до них было метров двадцать пять или чуть больше. Пересечь это расстояние – вопрос нескольких секунд. Он поддернул повыше «молнию» на куртке, надвинул на глаза кепку, подвинул поближе портфель, сунул руки в карманы: правая прикоснулась к теплому пластику электрошокера, левая ощутила под тонкой тканью твердую выпуклость ножен на поясе. Маленький мальчик в ярком комбинезоне, что-то лопоча и смеясь, раскачивался на качелях под присмотром молчаливой мамаши. Еще двое детей лазали, будто лемуры, по причудливо переплетенным лесенкам вокруг горки, похожей на творение Гауди. Их родители сидели на лавочке: папа уткнулся в планшет, мама – в мобильник. Аркадия Романовича единожды проводили взглядами и потеряли к нему интерес: на пьяного не похож, на бродягу тем более; мало ли, почему приличного вида мужчине захотелось посидеть во дворе на скамейке.

Через два часа стало темно и заметно похолодало. Обманчивая весенняя оттепель растворилась в ночи, как лукавая клубная вертихвостка, которая, обильно угостившись коктейлями за чужой счет, делает ручкой своим кавалерам из окошка такси. Аркадий Романович то сидел, то снова вставал, не спуская взгляда с подъезда. Холод пробрался под куртку и стискивал сердце. Дети с родителями ушли с опустевшей площадки. Прохожих, идущих домой через двор, становилось все меньше. Машины построились в ряд вдоль поребриков у газонов. В доме напротив горел свет почти во всех окнах, золотистые фонари превращали поздний вечер в волшебную ночь. Каль посмотрел на часы. Было без четверти десять.

Двери парадной открылись. Обзор со скамейки на детской площадке был частично закрыт большим припаркованным джипом, но Аркадий Романович увидел рыжие кудри, а рядом – темноволосую голову. Значит, все-таки двое. Он выдохнул, расстегнул портфель, положил руку на деревянное ложе обреза и встал. От цели его отделяли три десятка шагов.

На половине пути он остановился: рядом с Жанной была вовсе не высокая мотоциклистка. Какая-то девушка, низенькая и чуть полноватая, заталкивала огромную сумку в открытый багажник «Инфинити». Каль в замешательстве остановился. Невысокая девушка между тем попрощалась и скрылась в подъезде. Жанна осталась одна: стояла перед раскрытым багажником спиной к Аркадию Романовичу. Еще одна большая сумка стояла у ее ног.

Медлить было нельзя.

Инквизитор сунул руку в карман, стиснул шокер так, что заскрипел пластмассовый корпус, и быстрым шагом направился к Жанне. Она нагнулась за сумкой. Ему показалось, что в ночном воздухе он уже различает сладковатый запах духов, но тут Жанна внезапно резко выпрямилась и обернулась.

Инквизитор успел заметить, как расширились, округлившись от ужаса, ее бледно-голубые глаза, и в тот же миг выхватил из кармана шокер, занося его для удара. Жанна отшатнулась. Он шагнул вперед, целясь в худую, жилистую шею над воротом кожаной куртки, но тут тяжелый портфель соскользнул с плеча и повис на правой руке, опустив ее вниз. Инквизитор дернулся, сбрасывая ремень, а Жанна, оскалившись, неожиданно нанесла хлесткий удар носком сапога по колену. Получилось сильно и точно. Сустав хрустнул, дикая боль на мгновение ослепила Инквизитора вспышкой белого света. Ведьма взвизгнула, зарычала, встала в стойку и ударила противника по лицу, раз и два, быстро, остро, как учили ее на дополнительных курсах по кикбоксингу в фитнесс-клубе. Веснушчатые кулаки были жесткими, как копыта. Инквизитор, еще не пришедший в себя после удара в колено, почувствовал соленый вкус крови из рассеченной губы и неловко попятился. Жанна, сверля его взглядом свирепо прищуренных глаз, пружинистым шагом придвинулась ближе и уже была готова снова напасть, но Инквизитор успел размахнуться и с такой силой врезал ей левой, что едва не потерял равновесие. Жанну развернуло, отбросило к автомобилю, и она врезалась лбом в край открытой крышки багажника. Перед глазами у нее поплыло, она стала медленно падать на спину, и почувствовала, как сильные руки хватают ее за воротник и пояс на джинсах. Инквизитор рывком поднял костлявое тело хозяйки борделя и швырнул ее внутрь багажника. Там было не настолько просторно, как в «Волге», и Жанна застыла в неестественной позе, изогнувшись сломанной куклой. Кровь с рассеченного лба заливала глаза липким и красным, мир вокруг потемнел, гудел и вращался, она полностью потеряла ориентацию в пространстве, но все же пыталась подняться, выбраться или встать, цепляясь скрюченными пальцами за мешок со старым бельем, пластик пола, спинку сидения. Потом что-то ярко сверкнуло, затрещало, в воздухе запахло озоном, и Жанна почувствовала, будто голову разом стиснуло со всех сторон черным обручем. Она дернулась и затихла.

Разряд был такой силы, что дрожь прошла по руке до локтя. Инквизитор стоял и смотрел, как тело Жанны расслабилось и опало, нелепо согнувшись между клетчатой сумкой и внутренней боковой стенкой багажника. Второй раз бить ее током, пожалуй, не стоит. Хватит одной Белладонны. Он быстро проверил карманы рыжей ведьмы: связка ключей, видимо, от квартиры, мобильник, жевательная резинка, плоский прямоугольник из черного пластика, похожий на электронный ключ-карту – и с силой захлопнул багажник. Огляделся. Во дворе ни души. Только желтые окна укоризненно таращились сверху. Если кто-то увидел то, что сейчас здесь случилось, Инквизитор узнает об этом очень и очень быстро. В голове промелькнули образы: мелькание синих и красных огней, голос из мегафона, выстрелы. Он помотал головой. Сейчас нужно сосредоточиться. Соберись.

Хромая и морщась от страшной боли в колене, Инквизитор с трудом поднял портфель, повесил его на плечо, взялся за ручки стоящей на земле сумки, дотащил до задней дверцы салона и затолкал внутрь. Поковылял к месту водителя: дверца открыта, рядом на пассажирском сидении стоит желтая сумочка. Он сел за руль, захлопнул дверцу и пошарил под рулевой колонкой в поисках ключей зажигания. Их не было. Более того, не было и самого замка. Инквизитор в растерянности смотрел на приборную панель, похожую на пульт управления звездолетом из фантастических фильмов. До этого в его жизни было всего две машины: собственные «жигули», проданные лет двадцать назад, и принадлежавшая покойному тестю «Волга», и сейчас в роскошном, пахнущем кожей и клубничным парфюмом салоне модного внедорожника он чувствовал себя, как мужчина, всю жизнь проживший с женой, и, оказавшись внезапно в постели с юной красоткой, не знающий, что с нею делать и как завести. Где у нее проклятая кнопка?!

Точно, кнопка. Кто-то рассказывал, что новые автомобили заводятся без ключа. А вот, кстати, и кнопка, там, где полагается быть зажиганию, справа внизу, у рулевой колонки. Инквизитор осторожно нажал – двигатель ответил утробным, могучим урчанием. Так, с этим разобрались. Теперь выключить телефон ведьмы, спрятать в карман, сумку – вон отсюда, широким взмахом через спинку сидения в багажник. На ее место поставить портфель – пусть будет обрез под рукой, просто на всякий случай.

Все, можно ехать. По его расчетам, на место, где две недели назад закончила свой жизненный путь Белладонна, добираться нужно около часа, если не торопясь. А он торопиться не будет. Не стоит превышать скорость, когда у тебя в багажнике оглушенная женщина, а рядом в портфеле ружейный обрез.

Инквизитор тронул рукоять автоматической коробки передач и тихонько нажал на педаль. Машина плавно двинулась с места, покорившись мужским незнакомым рукам, выехала из двора и влилась в поток автомобилей на широком проспекте.

* * *

Жанна очнулась дважды. Первый раз она пришла в себя от страшной головной боли. Вокруг было темно, все качалось, тряслось, а нос ее упирался в жесткую клетчатую ткань большой сумки. Мысли ворочались нехотя, будто спросонья. Несколько секунд ушло на то, чтобы вспомнить и осознать: она в багажнике собственной машины, схвачена Инквизитором, который едет туда, где ее не ждет ничего хорошего. Жанна попробовала пошевелиться. Не вышло: все тело онемело, как будто она его отлежала, мышцы подрагивали тошнотворной мелкой дрожью. Может быть, это было и к лучшему: она лежала, неестественно скрючившись, лицо и колено левой ноги упирались в баул с бельем из салона, правая была вытянута, одна рука прижата к груди, другая завалилась за спину. На животе, перевернувшись вверх дном, лежала ее желтая сумка. Жанна поводила глазами, попробовала разжать губы и почувствовала, что кожа лица будто стянута густой липкой массой. «Кровь, – подумала Жанна. – Я, кажется, ударилась головой». Она попыталась издать какой-нибудь звук; из горла вырвался писк полузадушенной мыши. Память опять подсказала: вспышка, треск, запах озона. «Этот гад ударил меня шокером. Вот оно что».

Впрочем, к ней вернулось сознание – это уже хорошо. Руки и ноги связаны не были, значит, есть шанс восстановить контроль над телом через какое-то время. Только вот сколько у нее этого времени? За окном в ночной черноте проносились редкие ярко-синие фонари: автомобиль мчался явно где-то за городом, увозя ее то ли в дачный поселок, то ли попросту в лес.

Обгоревшее тело Шанель, прикрученное удавкой к столбу. Сгоревшая заживо Стефания. Задохнувшаяся Белладонна. Нет, нужно не думать об этом. Соберись, Терция, черт тебя подери. Давай, попробуй напрячь мышцы, потихонечку, понемногу. Если ты поможешь своему телу, оно поможет тебе.

Скорость движения снизилась. Жанна услышала, как включился сигнал поворота, и машина плавно свернула с шоссе – показалось, что на обочину. Но нет, судя по мягкости хода, под колесами все еще был асфальт. Наверное, что-то вроде «зеленой стоянки» для дальнобойщиков. За спинкой сидений кто-то тяжело завозился, застонал, потом открылась дверца и машина качнулась: сидевший за рулем человек вышел наружу. Терция сжалась. Ни руки, ни ноги так и не слушались, только пальцы немного сгибались в ответ на попытки ими пошевелить.

Крышка багажника широко распахнулась, вспыхнула тусклая лампочка. Черная мужская фигура заслонила редкие звезды в глубине темно-синего неба, потом нагнулась вперед, и Терция увидела лицо Инквизитора: глаза вытаращены, черты искажены страхом и яростью, рассеченная ударом губа распухла и перепачкана кровью, под левым глазом лиловый кровоподтек – нечеловеческий лик боли, ужаса и неминуемой смерти. Инквизитор, хрипло дыша, посмотрел на Жанну, как будто не видя ее, расстегнул куртку и достал из ножен на поясе большой охотничий нож. Терция попыталась дернуться и закричать, но тело только беспомощно вздрагивало, как сломанная заводная игрушка, а воздух сочился сквозь голосовые связки с хриплым, придушенным сипом. Инквизитор принялся рыться в сумке с бельем, вытащил из нее большую двуспальную простынь и начал с ожесточением кромсать ее лезвием. «Совсем спятил», – со страхом подумала Жанна, но нет: нарезав из простыни несколько длинных лоскутьев, Инквизитор свил их в некое подобье веревки и принялся связывать Терции ноги и руки, безжалостно стягивая их с такой силой, что конечности снова стали неметь, но уже не от действия электричества, а из-за пережатых сосудов. Закончив вязать, он критически оглядел хозяйку борделя, запелёнатую в простыни, служившие рабочим местом для десятков трудолюбивых сотрудниц, кивнул, и снова вытащил из кармана шокер. «Нет!», – мысленно закричала Жанна, но было поздно: затрещал, разрывая сознание, разряд тока и она снова провалилась во тьму.